Глава 7. Космическая любовь. Марта

Две птицы рассекали пространство над сушей на высоте обычного полета. Держались рядом, будто за руку, крыльями не размахивали, а скорость меняли, как по команде, набирали такую, что и ракете не угнаться. Иногда растворялись в воздухе, совсем исчезали или камнем падали вниз, застывая перед самой землей, и ужас какой-то, где-нибудь на полянке, на берегу или в непролазной тайге появлялись двое внешне неразговорчивых, но вполне себе нормальных мужчин.

- Возвращаться будем по-другому, без лап и перьев, виртуально. Твое любопытство отнимает много времени, а у нас его всего несколько часов. Я уже пожалел о своих рассказах, неужели тебе мало вжиться в подробности? Все надо потрогать и понюхать, ты, Дюк, как ребенок. Вот озеро, где спасались Иван и Ёши.
- Давай, посидим, Такуми, подышим минуту. Я готов, верни маленький отрывок, рассмотрю героя и твое совершенное создание.
- Ушицы понюхай и вперед.
- Хороша девчонка. А ты - наивный. Неужели и впрямь надеялся, что он не дрогнет?
- Такую закалку устроил перед встречей, замешал любовь на крови, позволил и пулей Ивана достать, и ножом, конечно, надеялся. Но, что поделаешь, я не всесильный, другая сфера, говорил же тебе, не подначивай, сам такой. Ты бы вначале попробовал, а после я бы послушал. Насмотрелся? Полетели.

Гарсоныч домыл последнюю алюминиевую тарелку и, облегченно вздохнув, потянулся за пачкой «Примы». Все отшельники невидимого мира отобедали и разошлись тихо, как серые мыши, теперь можно было отдохнуть, даже вздремнуть часок перед очередной готовкой, будь она неладна. Осточертела рыба, остохренели эти морды - все надоело до полной невозможности. Он сел за длинный самодельный стол, похожий на топчан, долго смотрел на свои волосатые руки, покрытые цыпками, и, наконец, устало устроил на них голову, в которой крутилась единственная фраза: «Начальник, возьми с собой или утопи в болоте, сам не могу».
- Не жди красномордого, он не вернется, - Такуми сидел напротив и грустно улыбался, наблюдая за поваром, вскочившим как ошпаренный. - Видишь, Дюк, в кого можно себя превратить при желании? Земля большая, носит всех, места на ней много. А эти вот заползли в самое укромное, и даже не подозревают, в какое место. Сядь, Гарсоныч, успокойся, топиться тебе все равно самому, в этом мы не помощники. Водицы испей, успокой ноги, возьмем тебя с собой, пройдемся к вашему «кинотеатру». По дороге, может, вправим твои заросшие мхом мозги, а, может, пожалеем, это ведь очень больно, бывает даже смертельно.

Карликовые березы расправили листья, подставляя их под лучи солнца, грело оно только сверху, от земли тянулись щупальца того, что находилось под верхним слоем, и называлось вечной мерзлотой. Вялая борьба этих двух сил чувствовалась на протяжении всего короткого лета, холод свою победу обозначал плотным туманом, сегодня он проигрывал, было ясно. Дюк шел последним, он жадно дышал воздухом, наполненным незнакомым ему ароматом багульника, через который изредка прорывался запах грибных частоколов.
- Кто вы такие? - у повара прорезался голос, вопрос он задавал тихо, будто спрашивал у себя.
- «Кто вы такие? Вас здесь не ждут», - Дюк пропел любимую строчку во весь голос. -  Ты, Гарсоныч, рассказал бы, как и зачем парус порвал, далековато без него-то течением занесло.
Такуми повернулся лицом к идущим за ним, он улыбался, продолжая уверенно двигаться спиной вперед.
- Поведай Дюку, он впечатлительный, обязательно придумает, как завести заглохший мотор, и твой, и тот, который в железной птице, ржавеющей возле речки, - Такуми облюбовал мохнатую колючую кочку и опустил на нее свое легкое тело. - Покури, есть у нас для тебя несколько минут.
- Ничего интересного, водка сгубила, - Гарсоныч жадно затянулся, бросил взгляд по сторонам и почти без опаски рассмотрел лица вольных людей, неизвестно каким образом и с какой целью появившихся. - Нет, не пил я. Окунулся когда-то в свободное предпринимательство, получилось, что с головой, вот и не вынырнул. Самолет сорокоградусной в Магадан притаранил, взял, считай, под честное слово. Паленку, суки, подсунули. По машинам разбросали мы эти ящики, повезли на места в дальние поселки, а зима начиналась, холодновато, водка моя возьми да и замерзни. Короче, всем должен остался. За воду с запахом спирта, за самолет, за разгрузку и доставку полопавшейся тарой не рассчитаешься. Шеф среди покупателей был, пожалел, спрятал здесь, так и сижу. Вы сказали, он не вернется, как же мы теперь?
- Не врешь, это уже хорошо. Знаем подробности, да не напрягайся - давно никому не нужен, истек срок давности, жизнь-то крутится, это ты застрял. Ну, что, Дюк, спасай заблудшую душу, тебя же теперь не оторвать, проникся. А я в свою стихию нырну, сильно вопрос болит, авось и ответ на него созрел.
Вернулся Такуми так быстро, что Дюк подумал, забыл сказать что-то важное, но нет, настроение вечного курьера исключало любые разговоры вслух, он был хмурым и нетерпеливым.
- Прощай, Гарсоныч, пора нам. Выбирайся из омута, у тебя получится, и людей здешних веди, ни рабы они больше, головорезы ушли с шефом, остались обманутые и слабовольные, спасешь их - найдешь и свой смысл. Постарайся.
Повар оставался в задумчивом раскаянии, он сжимал ладонями голову и, закрыв глаза, мысленно вел ржавый вертолет над мохнатыми сопками.
- Нереально, но если б вы знали, как заманчиво…
- Ты что, с собой беседуешь? Еле нашел, жрать давай, люди заждались, - мужик из бригады старался сделать сердитым свое бледное сморщенное лицо.
- А ты откуда взялся? - Гарсоныч вскочил и осмотрелся. - Куда они подевались?
- Кто?
- Сам хотел бы знать. Ты их, конечно, не встретил. Просто нереально, но страсть, как заманчиво….

Пестрые северные птахи, набрав беспредельную высоту, растворились в синеве, а через мгновение пара бакланов опустилась на мокрую палубу старого рыболовецкого сейнера. Команда освобождала трал от улова, и никому не было дела до сумасшедших птиц, оторвавшихся от берега в недосягаемую для них морскую даль.
- Что мы здесь потеряли? Странный привал.
- Можно подумать, тебе не интересно понюхать такого воздуха. А, Дюк? Ты же заядлый рыбак, или кроме пескарей ничего не признаешь?
- Именно. Для меня удочка - хорошая возможность посидеть спокойно, подумать. Решил расширить эти возможности? В чем убеждаешь, не понял?
- Ни в чем. Вот этот человек - мой брат, навещаю по дороге, жаль, что молча, но тревожить не стану. Он ищет выход из прежней жизни, старается, как может, тяжело идет, но все же идет, и это хорошо. Груз предков обглодал его до костей, нарастить новую плоть невозможно.
- Понял.
- Ты тоже прикоснулся к залежам алчности, но выбрался, а ему пришлось долго дышать этим ядом. Лучше бы он был из тех, кто от блеска при жизни жиреет.
- Ага, было бы много мяса и мало мозгов.
- Все равно больно смотреть. Долго не могу, полетели.
- Продолжим, - Дюк на одну лишнюю секунду зацепился за еле дышащий взгляд Кобы и оторвался. - Сам часто прогуливаешься по планете?
- По необходимости. Дела, Дюк, дела. Они зовут. На том входе у отшельников мне не просто не ответили, но даже не прикоснулись. Вся надежда на первый, там всегда получалось. Наглотался загадок, которые не складываются, одни обрывки в голове, нет стройности мысли, понимаешь. Боюсь, мой сосуд тоже отодвинут за ненадобностью, все, что было доверено, уже сделал, теперь в свободном плавании.
- Вот те раз, и где же наша смелость? Или в маленькой плоти с крыльями она тоже зависла?
- Все относительно, дорогой, все. И должно быть то, к чему оно относительно. Я не настолько наивен, чтобы надеяться дорастить себя до размеров достойных планеты. Мы всего лишь зародыши, оторвемся - рассеет по космосу, ищи свищи тогда свои молекулы.

У кунаширского провала было дождливо и пусто, чему Такуми очень обрадовался, знал - дождь самое подходящее окружение. Поколдовав над прибором Акси, он ждал реакции и дождался. Сигнал был слабым, незаинтересованным, но он был. Когда Дюка покинул оглушительный шум в ушах, он обратил на Такуми свой яркий взгляд надежды.
- Ну, давай, открой задвижки, чего замкнулся?
- Одно слово, только имя. Акси. Понимаешь, да? Значит, следовать нужно за ним, других дорог не осталось.
- Последуешь?
- Не сейчас. Попробуем оторваться, - Такуми долго сидел, погрузившись в мысли, к которым Дюк деликатно не прислонялся. - Помнишь Тосю, ту деревенскую девчонку, ты ее, наверняка, встречал?
- Конечно. Смиркина дочка, не совсем нормальная.
- Нет. Совсем ненормальная. Я пробовал уловить течение ее мысли, отсутствует. Можешь поверить, жить скоро придется на планете, похожей на Тосю. Пустоголовые не в счет, им все едино, но ведь есть и живые, как их сохранить. Неужели выход один, освоить способ Акси? А знаешь, сколько ему сейчас лет?
- Откуда? В глаза не видел. Что, очень древний?
- Если по годам - да. Скоро посмотрим. Совсем скоро. Вот вернемся и встретимся.
Темный ствол дерева имел красивую форму. Еще бы, за ним так долго ухаживали, правильно подрезали ветви, убирали лишние, направляли и придавливали. Одним словом, окультуривали. На аккуратно постриженной лужайке вокруг было еще много таких же, они окружали старинный рыцарский замок, подчеркивая его значимость и любовь живущих к далекому прошлому. Рядом за пирсом шумело море, белую ночь никто не тревожил кроме ежей, спешащих по своим надобностям.
 
Впервые за почти сто лет спускаясь со своего корабля-капли, Акси выбрал это место по разным своим причинам, и его молодой последователь – Виктор Коба теперь наблюдал за тем, с каким упоением кумир прикасается к прежней далекой жизни. Финский портовый город когда-то оставил след в этой громадной душе, вбил в себя стартовую веху теплого ручейка, который до сих пор не исчез и не снизил температуры. А вообще было прохладно, даже слишком, что поделать, северная страна. Босые ноги нежданных гостей озябли до посинения, спасаться от забытых условий им пришлось на мощных гладких ветвях одного из деревьев с красивой формой.

- Такуми не торопится, а ведь любит точность.
- Не он, Вик, я не стал уточнять момент нашего спуска, хотел спокойно осмотреться. Сейчас свяжусь. Тебя он не учил своему ремеслу?
- Пытался, многое объяснил, банально не хватило времени на тренировки, теорию я освоил быстро. Может, попробовать теперь?
- Пробуй, минута есть. Отвык я от такого счета, а ведь оно уже взгромоздилось, висит на плечах. Я о времени, стареем мы, брат, в родную каплю вернусь на день старше, - Акси понюхал воздух черным шариком ежа, размером с овчарку, рядом стоял такой же. - Получилось, молодец. Если свернемся в комочки, люди нас примут за садовые растения, - его частое фырканье означало веселый смех.
- Привет, гипережики, - Такуми облокотился на изогнутый ствол и, прищурив глаза, изобразил выражение оценщика. - И пусть они уйдут, я их в упор не вижу, и пусть возьмут с собой свое белье, как сказал когда-то уважаемый бард.
- Хватит ржать, сам говорил, ремесло потому и называется ремеслом, что овладеть им может каждый. Времени-то на тренировки парню не хватило. Вик, верни нас обратно, поздороваемся с Такуми по-человечески. 
В питерском ресторанчике, носящем неоднозначное название «Две палочки», людей было немного, они сходу заказывали любимое русское лакомство с коротким японским именем. Вначале официанты, старательно подгоняющие внешность и походку под Такуми, приносили приборы, подтверждающие вывеску, ставили бутылочки с соевым соусом. Потом появлялась дощечка с имбирем и зеленым цветочком, пахнущим горчицей, здесь же красовалась завернутая в красную рыбу еда.

Трое гостей выбрали столик у окна, и, заказав то же, что и все, сели лицом к бару. Они упорно молчали, так сказали бы наблюдавшие, а такие были, но глаза и мимика молчанию не соответствовали. Странно вели себя эти господа, ни с того ни с сего смеялись, точно так же кто-нибудь из них выражал удивление, досаду или приближал лицо к другому, с явным вниманием. Откуда было знать окружающим, что троица торопилась, что Акси, Такуми и Виктор общались по-своему, быстро, точно, многогранно, но без слов. Сказано же, торопились, и нечего было держать рот открытым и ронять мокрый рис на брюки, о таких и разных других присутствующих трое у окна вообще позабыли. Но, увы. Настал момент увидеть публику. Такуми при этом мысленно представил Дюка, и ему захотелось приколоться.
- У самовара - я и моя Маша, а за окном совсем уже темно, - он запел громко, приятным голосом, активно жестикулируя, а затем и пританцовывая. Местные японцы в униформе застыли там, где находились. Виктор и Акси поднялись следом, и пошли извилистым путем между столиками, стараясь настичь исполнителя.
- Шлепай к выходу, Утесов, да охранника не забудь очаровать, или очень хочется лечь на счет зеленой бумажкой? - Акси подтолкнул вошедшего в роль Такуми и, подморгнул задумчивому крепышу со сцепившимися ниже пояса пальцами.
 
Невский проспект пенился любопытством многочисленных туристов, давился недовольно урчащими авто. Все спешило. Поток стремился затянуть в себя тех, для кого его общий смысл и каждая составляющая были заблокированы, заспамлены. Но ведь что-то держало.
- Акси, долго еще тормозить будем? На кой тебе Старо-Невский? Там и в это время суток властвуют два слова: минет и доллар.
- Откуда знаешь, Такуми?
- Любопытный я. Можно подумать, ты чего-то не знаешь. Твой бородатый умник живет на задворках, и вижу, рассматривать его вблизи, особого желания нет. Подбрось свои идеи, и помчали, суета надоела.
- Ты прав, японец, дело ждет. Но и меня пойми, прощальный взгляд и все такое, прошлое играет внутри.
- О-о, это надолго.
- Не волнуйся. Прессу посмотрим, давно в руках ничего бумажного не держал. Красота, сплошной глянец, ни обложки, а лица, и все одинаково обременены счастьем или, на крайний случай, силой, притом оч-чень разной, - Акси подошел  к тихому интеллигенту, вместе с другими предлагающему что-то печатное с рук. - Добрый день. «Книга событий» - интересное название, кто издает этот журнал?
- Сам и печатаю, берите, бесплатно.
- Что так? Щедрые спонсоры?
- Нет, что вы. За деньги бесполезно, надеюсь на то, что почитают и оценят. Это же, правда, интересно, вы полистайте. Каждый год, как на ладони, и свое личное событие сюда может поместить любой. Через время многое забудется, а откроешь журнал - и вспомнишь, что происходило в стране и в мире, а что у тебя лично. Внуки с удовольствием будут читать и хранить.
- Вы какой-то совсем не здешний. Личные события бывают только у тех, кто там, на экранах, с желтыми от самоварного блеска глазами. И электронную версию даете?
- Категорически нет. Такое нужно держать в руках, вы же понимаете, желтый он и в электронном виде – желтый.
- Без поддержки совсем обнищаете. К городским начальникам не обращались?
- Сунулся пару раз. Пороги там высокие.
- А лица плоские, - Акси листал журнал, глядя на радостного от такого внимания самодельного издателя. - Большинство живет днем сегодняшним, философия такая. В завтра еще заглядывают, недалеко, а вот поворачивать голову назад, мало кто любит. Но вы правы, оглядываться полезно. Такуми, взгляни на этот групповой снимок со сливками общества. Потрясающие события ожидают многих из них, - Акси протянул журнал вечному, как он его иногда называл,  курьеру, и снова обратился к продавцу. - Есть у меня подарок для журнала, возьмите. Это такой вот хитрый приборчик, я назвал его глазом. Смотрите, выбираем лицо со снимка и крутим. Из прошлого тайны можно высмотреть и из будущего. В нем - время, оно подкинет интересную информацию. Такуми блесни своими способностями, продемонстрируй наглядно и сразу.
Такуми нацелил прибор на изображение, и журнал заметно потолстел. Теперь в нем дополнительно сообщалось о том, что произойдет вскоре с этими самыми сливками.
- Не сомневайтесь, все достоверно. Размножьте, не прогадаете.
- Простите, но вы не представились.
- Действительно. Такуми, видно, решил, что его здесь знают в лицо. Это нам нужно извиняться. Имя вы расслышали, а должность у него простая, он - советник президента, - Акси окинул японца оценивающим взглядом и уточнил, - самый первый.

Интеллигент заворожено смотрел в след удаляющейся троице, стараясь зафиксировать над головами нечто, подтверждающее его мысли.
- Вик, у тебя много знакомых? Подходят, здороваются.
- Пока ты искал следы далекой юности и совал нос в чьи-то дела, нам раз десять предложили квартиру посуточно и недорого. Заметно, что мы бездомные с пустыми карманами.
- Понял. Было желание, встретить извозчика, прокатиться с ветерком. Зря надеялся, железо вокруг, холодно, неуютно. С какой яростью они отгораживаются от земли, торопятся к финалу. Все еще надеетесь и верите, а Такуми? Пеликаны вы мои, придется ведь собственным телом птенцов кормить.
- С ветерком, Акси, здесь ездят вон те.
- Которые?
- Видишь, везде пробки, а проспект пустой, только люди в форме да мигалки синие. Ждут, хозяева сейчас промчатся.
- А вместе со всеми никак?
- Почему, Вик, можно и вместе, но медленно и недолго.
- Злой ты, Такуми.
- Я добрый. Никого не трогаю.
- Вы, наблюдатели, в храм зайдем и на этом прогулку закончим.
- В нем-то чего позабыл? Акси, уверяю, не стоит время тратить, там пусто. Ну, хлеб пекут, иконами торгуют, ходят с блюдом, собирают с прихожан. Тебе это надо? Ладно, я здесь подожду, приличных усопших попроведую. Ты с кем, Вик?
- С тобой.
 
Акси вернулся быстро, лицо у него было таким, что вопросы не напрашивались.
- Так близко и много людей в рясах давно не видел. Ты прав, один долго стоял передо мной со своей тарелкой и смотрел в глаза. Представляешь, смотрел презрительно, я ж ничего не давал. Бред какой-то. Такое человеколюбие еще поискать надо. А другой пел, одной рукой крестился, а второй пах чесал. Не вру, вот те крест.
- Оставь. Крест у каждого свой, несут, как умеют.
- Хорошая мысль, Такуми. Господи, позволь вмешаться, - Акси устремил взгляд в высокую синеву, улыбнулся и прикрыл глаза. Тут же двери храма распахнулись, из него вяло и растерянно выходил народ вслед за тем, кто выбежал первым. Это был служитель, к его рукам насмерть примагнитилось сверкающее медью блюдо, а к спине таким же образом приспособился старый железный крест с заброшенной могилы местного кладбища, на нем сияла свежая надпись: «Дьяк Савелий – пердун и безбожник».

- Было бы несправедливо обойти вторую столицу, раз уж мы здесь, рядом. На моем мониторе то место намного живее этого. Потоки мысли кучкуются часто, тоже хилые, но их много. От здешней болотной неги у меня кости заныли. Встряхнемся?
- Согласен, Акси. Вик, тебе будет интересно.
- Прикоснусь материально.
- Сильно не старайся, еще захлебнешься. Через минуту будем в центре белокаменной, думаю, нам подойдет башня, которую называют останками.
- Чем? - Такуми хмыкнул, но возражать не стал, Акси - житель вселенной, ему не до тонкостей названий, главное, чтобы смысл был точным. - Чур, я буду ведущим. А вам накину значительные облики, доверьтесь.
- Валяй.
По коридору телевизионного центра троица прошла быстро без хлопот и остановок. При виде шагающих к главной студии снующие вокруг люди застывали на месте и тут же покрывались испариной. Их что-то пугало, хотя, ничего особенного, казалось бы, не происходило. Подумаешь, японец  в окружении двух важных собак с ухоженной холеной шерстью. В цирке и не такое увидишь.
- А что это ты меня в темноглазого пуделя поместил, а Такуми?
- Так, чтобы не спутать. Это мы с вами видим себя прикольными. Для остальных вы такие, какими им хочется вас видеть.
- А я  совсем странный, - Вик остановился у огромного зеркала и повилял хвостом, который с одной стороны был гладким, а с другой волнистым и пышным. Морда также не отличалась однообразием. - Слушай, конструктор, у тебя проблемы?
- Не устраивает? По-моему, все правильно. В себя загляните, там вы теперь очень ответственные персоны. Заметили, никто нас не останавливает, все рады до беспамятства, пытаются понять, кто это подготовил такую оглушительную встречу. Теперь сообразили? Мы на арене. Но цирк только для нас, для других это нормально, привычная ситуация, так живут и довольны. Ты, Вик, в серых штанах и при галстуке, и ты, Акси, в темном костюме. И декорации у вас за спинами соответственные. Расслабьтесь, отвечайте на мои вопросы коротко, мы здесь ненадолго.
Акси принял свободную позу, сдержанно, но все же развалился в удобном кресле, и Виктор попробовал сделать то же самое одной половиной своей внешности, вторая упрямо не поддавалась.
- Слабо тебе, двуликий ты мой, не старайся, не скопируешь. Свободу я давно запатентовал, у других она называется сленговым словом «реплика», то есть, подделка, притом дешевая, - Акси смеялся и подначивал неслышно, изнутри, на экранах же отражались знакомые жителям планеты серьезные лица.
Такуми начал с дежурных вопросов, наперед зная, какие ответы последуют, они будут точно такими же, как всегда, ничего лишнего, ничего нового. Время уйдет на то, чтобы собрать всех желающих у экранов. После третьего вопроса зрителей станет больше, и глаза их расширятся.
- Слышал, инновации внедряются успешно. Как, по-вашему, нанавирус поможет избавить планету от безумной касты гребущих под себя, от слепой жадности, которая начинает сдвигать с надежного места земную ось?
- Должен, для того и старались наши ученые, - Виктор гордо поднял голову к потолку и тихо взвыл от радости, обе половины его морды изобразили улыбку.
- Многим почему-то кажется, - продолжал ведущий, - что распространяется он не быстро и выборочно. Идет понизу, к верхам не пробивается. Вы лично испробовали его на себе и своем окружении?
- Начинаем и друзьям советуем не особо медлить, - выразительный взгляд Виктора уверенно и победоносно захватил удивленные глаза пуделя.
- Есть способ подать наглядный пример и убедить людей, сомневающихся в вашей искренности. Многие знают в лицо того, кто одним своим дыханием вводит нанавирус в окружающих. Встречайте, он уже в студии.
После таких слов все встали и съежились перед появившимся неизвестно как Дюком, который своим корявым смешком выразил отношение к происходящему.
- Слушай, Такуми, с таким удовольствием я еще не чихал, - Дюк набрал в легкие воздуха и повернулся к почетным гостям.
От аэропорта к вокзалу, на котором ее ждут, Марта решилась доехать на междугородном автобусе, до отказа забитом пассажирами. Дорога оказалась длинной, было жарко и неспокойно. Вокруг разговаривали в полную силу, никто ни о ком не заботился, всех занимали свои проблемы, и их накопилось немало. К середине пути многие устали друг от друга, смолкли и засопели в неглубоком сне, однако были и стойкие. К их числу относились сидящие рядом с Мартой джентльмены, один из которых был не совсем трезвым и странно одет. Беседа по накалу смахивала не то на спор, не то на выяснение деловых отношений. Откуда им было знать, что мысли девушки тянулись к тишине, в которой вот-вот зазвучит совсем другой голос. Слова разбивали ушные перепонки, пришлось их осмыслить.
- Че ты от меня хочешь? Я пошел навстречу? Пошел. Взял гребаные деньги, облегчил твою совесть. Так или нет?
- Так. Но ты не меняешься, и это неправильно.
- Такого уговору не было. Привыкнуть надо, осмотреться, подумать.
- Тебе же некогда, не просыхаешь. Все пропьешь, ничего не успеешь.
- Вот придурок. Может, я о тебе беспокоюсь, вдруг болезнь пройдет, что тогда? Грипп ведь проходит. После начнешь меня трясти, обратно добро свое выколачивать.
- Если нанавирус - болезнь, то благородная, у меня уже нет желания от нее избавляться, хочу всегда быть таким. И ты станешь. Думаю, скоро прозреешь, не дубовый же, заразишься.

Марта так увлеклась навязанной темой, что на время забылась. На конечной остановке она машинально продвигалась к выходу вслед за теми, кто продолжал спорить и огрызаться, за своими соседями. Народ рассыпался, спеша по домам, а эти двое медлили, уже молчали, но не уходили. Стояла и Марта, пока не зафиксировала на себе их взгляды. Пришлось убегать. Ноги понесли куда-то сами, а глаза не отрывались от спорщиков. В этот самый момент девушка натолкнулась на препятствие. Ее подхватили сильные руки и поставили рядом. Здесь на площади уже были главные люди.

- Сори, нечаянно, - Акси склонил над ней голову и улыбнулся.
- Нечаянный король, - Марта пролепетала слова гадающей на картах Людмилы, залетевшие в сумбурные мысли, которые пытались собраться.
- Можно и так, симпатично. Акси. А вы Марта. Если бы я этого не знал, то назвал бы Ниной, этими глазами когда-то смотрела девушка с таким именем. Такуми, как тебе удалось? Ни портретов, ни снимков не осталось, я сам уже не мог вспомнить до этого мгновения.
Японец растерянно слушал и смотрел на плечо Марты, где крылья бабочки наполнялись живым цветом.
- Воля случая, Акси. Так хотелось бы думать. Но сдается, воля эта в той сфере, куда я ни разу не пробивался, не мое это ремесло, какие-то женские интриги, я их чувствую, но не вижу. Ну что смотришь? Поклонник, говорю, у тебя есть, мне он дорогу перебегал и путал. Теперь понятно, к чему все велось, получилось неплохо, конечным результатом я доволен. Пойдем, Виктор, мы с тобой сейчас не пригодимся, здесь расцветает нечто такое, чего хотелось бы испытать любому и каждому, да не всем дано, только избранным. Акси заслужил свой любовный взрыв, ему можно отвлечься, а мы продолжим поход, подождем на старте. Надо провести перекличку, подготовить всех и самим настроиться на свое беспросветное будущее. Прощай, командир, когда-нибудь увидимся в твоем новом доме.
Дюк стоял неподалеку, облокотившись на свою «копейку», он поджидал Такуми, с которым мысленно давно уже разговаривал и даже смотрел на происходящее его глазами. Все просто и удобно. Сердце Владимира Васильевича защемило от пронзительного голоса только что родившегося чужого счастья. Он почувствовал его своим острым нюхом, узрел натренированным внимательным глазом. Годы наблюдений за окружающими не удостаивали подобной находкой. Дюк знал, всеобъемлющее счастье двоих возможно, оно случается, пусть где-то и с кем-то, но есть. Увидеть его и понять то, что увидел - настоящее потрясение. И он смотрел и верил.
- Завидуешь. Остынь, это аномалия, нарисовать ее и оживить по силам только такому, как Акси, он вытеснил все лишнее, все, что, в конце концов, приобретает скучное название. Здесь точно не прилепится слово «привычка» или что-нибудь подобное, - Такуми открыл дверцу машины, и они с Виктором расположились сзади. - Поехали, Дюк, это особенный праздник, согласен, но не наш. Вдохнул и наслаждайся, теперь хоть запах узнал, на том спасибо.

Марта ни без труда на миг вспомнила, по какой причине оказалась на этой площади у вокзала. Она попыталась оторваться от взгляда, в котором таяли последние крохи ее прошлой жизни. Попытка не удалась, Акси был неумолим. Не прошло и минуты, как прозрачная капсула, замкнула пространство вокруг, вспорхнула в небо и растворилась в солнечных лучах.

Световой сигнал в обозреваемом квадрате усилился и засверкал, приобретая форму лежащей короны. Это означало, что Виктор находится на сопке, он обозначил отверстие, проделанное Акси с помощью грозы, и очищенное Ильей и Дюком. Прибор точного наведения был на месте, внизу все шло по плану, чего нельзя было сказать о стороне обратной. Гигантская капля, пристроившаяся сверху, оставалась неподвижной и полой, ошибка исключалась, Акси системно вел наблюдение и отсматривал записи, сделанные в его отсутствие. Кого ожидает этот временный бункер, кто посещает его, как умудряется использовать систему, оставаясь неуловимым? Странно, но вопросы снова не настораживали. Присутствовало ощущение неоспоримой закономерности, вокруг Акси летали аксиомы, которые не требовали доказательств. Приглушить скорость работы его вечного двигателя, его мозга, не могло никакое обстоятельство. Даже тело, которое теперь проявлялось до последнего капилляра, отвлекало лишь небольшую часть этой сложной сети, подбрасывало огонь и свежие мысли. Игра шла в полную силу.
 
Нельзя сказать, что Акси раньше не думал о приятной стороне своей жизни, мысли о прекрасной женщине отодвигались под напором другого интереса. Однако момент невозврата он исключил, и в схеме, разработанной с Такуми, существовала одна деликатная задача, которая теперь была успешно решена. Марта вошла в этот временный дом легко, Акси не пришлось прилагать особых усилий, если только так, слегка объяснить и направить. Открытость и тяга к неизведанному составляли основу ее мироощущения, это стало убедительным довеском ко всему, что искал при подборе мудрый Такуми.

Легкие шаги босых ног были неслышны, Акси их чувствовал, приближение Марты било волной, которая гоняла кровь и крепко держала постоянно высокий тонус.
- Милая, никогда не старайся мне не мешать, прошу, оставь подобные мысли, вычеркни их. Во-первых, сделать это невозможно, во-вторых, ты постоянно со мной, где бы ни находилась. В любой момент можешь располагать полным вниманием, ты желанна всегда. - Акси, не оборачиваясь, протянул руки за кресло, взял ладони Марты и, перекинув через голову правую пару, усадил сияющую улыбкой девушку к себе на колени. - Ты прекрасна. Я ждал тебя целый век, готов наверстывать упущенное. Марта, ты безумно радуешь меня и вдохновляешь. Держись, наши биологические потоки мчатся на всех парусах. Я наивно думал, что женское сознание живет отдельно от эмоций, смешать и тем самым усилить обе стороны, будет сложно. Нет, у нас получается. Ты отвечаешь на любую, даже самую замысловатую конструкцию, для каждой находишь собственные слова и суждения, собственное отношение. С тобой замечательно, я познаю много интересного в том, чего раньше не замечал. Я стал богаче, я окрасился чувствами.
- Ты прав во всем. Мне легко, я люблю каждое твое движение, каждое слово, я растворяюсь в восторге.

Да, если бы были свидетели этой сцены, то диалог был бы им недоступен. Ну, может, только самое его начало. Все остальное возможно и облачалось в слова, но губы Акси в звуки не складывались, их интересовало другое. Однако зрители, наверняка, оценили бы удобство кресла и позу, и многое еще. Не меньше интриговали бы их круги страсти, следующие один за другим без какого-то заметного связующего звена. Они просто начинались там, где заканчивались предыдущие. В отдельные моменты Акси, не нарушая ритма, переводил глаза на экран, расположенный напротив, и его ход мысли дополнительно будоражил Марту крутым напором.

Душ из теплого дождя ждал за дверью башни. Акси держал свою женщину на руках и смотрел в глаза, удивляясь тому, как много места занимают они на ее красивом лице.
- Твои глаза стали очень большими, - Марта смотрела на него с удивлением.
- Странно, о твоих я подумал то же самое. Наша любовь делает нас всевидящими, - он улыбался, наблюдая струящийся блеск счастья.
- Космическая любовь, мой нечаянный король.
- Как скажешь, милая.

Следующая глава - "Олени и лани. Напарники"