Былинные земли. Рубец дележа. Часть 6

(Продолжение)

ПО БОЛЬШАКУ, КАК ПО КОРИДОРУ

Свядский войсковой шлях начинался в Борисове, а его основание – это начало прошлого тысячелетия, 1102 год. По данным географического словаря Царства Польского и других славянских стран, изданного в императорское время, поселение основал Борис Всеволодович, князь минский, заложив на берегу Березины замок. Ясно, что место было выбрано не случайно - река служила «улицей», по которой перемещались товары. После создания Системы в Борисове разместилась резиденция дистанционного начальника водных коммуникаций. Но место примечательно не только рекой. Там сходились, перекрещивались сухопутные версты, копируя названия улиц. На время составления Словника (а это 1880 год), их было в Борисове немного – двенадцать («и 8 заулков»), и главными считались Минская, Лепельская, Московская. Если нарисовать их схему, то это будет роза ветров – символ сторон света.

Лепельское направление было западным. Путь туда лежал вдоль Березины, к ее истоку, и носил особенный характер. Предстояло пересечь дюжину березинских притоков, обойти ряд мелких озер.

Но все это не мешало, наоборот, дорога служила армейскому предназначению и обозначалась «Для прохода войскъ» (карта 1800 года). Назовем ее «западной». Второй путь, и тоже «Для прохода войскъ», вел почти оттуда же, из-под Борисова. Но его можно назвать «северным». Он шел с заречной стороны, с минского направления, из предместья Борисова - Зембина. Оба были столбовыми и пересекались. Место, где они встречались - это деревне Старина, вблизи села Барань над речкой Сха. Село было древним, а сейчас там открыт женский монастырь Ксении Петербургской.

Карта составлялась после ликвидации Речи Посполитой, и перекресток – пересечение двух столбовых направлений смотрится как крест на бывшем государственном устройстве.

«Северный» уходил на Холопеничи, и далее к Лукомлю, а «западный» вел в Свяду. Составители энциклопедического тома для Словника, а это, повторимся, 1880-й год, окрестили его «борисовско-лепельским». Но в 1800-м году он не имел связи с Лепелем, маршрут лежал в обход местечка, и правильней называть его на тот час «свядским».

Ранее все сухопутные комбинации повторяли движение рек, но «свядский» определяла не только Березина. С другой стороны протекала Эсса (Яса). Ее можно назвать антиподом Березины. На определенном отрезке она текла параллельно главной реке, но в другом направлении: противоположном. Таким образом создавался коридор, непревзойденный по устройству. По нему можно было двигаться, не опасаясь наскоков ни слева, ни справа, и, естественно, его избрали «для прохода войскъ».

Приблизившись к Свяде, Эсса прощалась с березинским спарринг-партнерством, на ее пути вставала Береща.

Береща – это часть березинской низменности, но отдельная. Ее сформировали водоемы, стекавшие не в Березину и Днепр, а в Западную Двину, на север. Она состояла из собственных водоемов, и вытекала своя речка, которую так же называли Берещей. На пару с Эссой они образовали низменную котловину, которая отделяла одну возвышенность от другой. Береща омывала Пышнянское взгорье, а Эсса - Лукомльское.

Наткнувшись на препятствие в виде берещинской поймы, Эсса сворачивала на север и, пройдя некоторое расстояние, принимала в свой водоворот два притока одновременно, с обеих сторон - и Берещу и Свядицу, и несла свои воды в большое Лепельское озеро. Отрезок в пределах поворота был «свядским», земли принадлежали Жабам, и те контролировали течение реки.

Отвернув на север, Эсса тянула за собой всю «паутину» сухопутных трасс. В районе изгиба был брод, куда устремлялся «проход для войскъ». Теперь там деревня Гадивля (на карте 1800 года «Годивля»). Оттуда двигались примерно три версты, «взбираясь» на возвышенность, чтобы попасть в Свяду, которая и от речки отстояла примерно на такое же расстояние.

В чем же состояла необходимость посещения Свяды? Может, левостороннее движение было непреодолимым, может, по берещинской стороне было не пройти?

Не совсем так. Бывший житель Гадивли Владимир Шушкевич рассказывает, что во время паводка Эсса разливалась так, что окрестности становились будто на плаву, и только большак смотрелся спасительной чертой. Он вспомнил также, что в детстве с отцом проезжал по берещинской стороне на мотоцикле. Дорога была, правда, к тому времени заброшенная – не использовалась.

Все же, проход был, и это подтверждается космической картой – взглядом сверху. Отчетливо просматривается след былой версты. Какой она была двести с чем-то лет назад, представить уже трудно, но факт остается фактом: Свяду не миновали. Почему?

То было идеальное место, чтобы разбить бивак и отдохнуть. К тому же, дружеская расположенность владельца имения, бывшего воеводы, не вызывала сомнений. Но была и другая причина.

Отдохнув, войска двигались далее, обходя Лепель. Это покажется странным, потому как сегодня картина иная. Свяда повязана с Лепелем неразрывно. Создание Системы повлекло необходимость развития сухопутных движений, и борисовское направление стало играть одну из ключевых ролей. По нему, чрез Свядское поместье, связывались с Минском. В советское время проложили шоссейную прямую трассу из Лепеля на Минск, и она прорезала Березинскую низменность. Проход через Борисов потерял значение. Да и Свяда теперь называется Слободой, это сельский центр, административная точка сельсовета. Но грунтовая дорога осталась на бывшем столбовом пути, и одна из лепельских улиц по-прежнему напоминает о нем, называясь Борисовским трактом.

Почему же борисовский войсковой проход в 1800-м году не имел продолжения на Лепель?

С 1633 года Лепель принадлежал богомольческому сословию, далекому от соучастия в баталиях. Там господствовали монахини – виленские бернардинки.

Свядское поместье межевало с имением набожниц, и отношения не назовешь безоблачными. Особенно тревожными они стали при Тадеуше Жабе – когда тот осел в Полоцке. Известны жалобы главной виленской монахини в трибунал – на соседей-магнатов, которые донимали богомолок, терзая их владения. Подданные свядского владельца не были исключением. Так, в обращении за 1779 год матушка Тереза просила власть защитить монахинь от посягательств южного соседа. Жаба, писала она, будучи полоцким каштеляном, забрался в Лепельское имение. Перейдя рубеж Свядицы, он вторгся в бернардинское имение и присоединил часть монашеских земель к своему поместью. Его подопечные, не стесняясь, рубили чужой лес – и в Свядской пуще, и в Лепельской, вылавливали сетями рыбу, косили рожь, и даже мельницу построили. (Что так было на самом деле, доказывает топоним «Жабино» - такое поселение отмечалось ранее в области заболотских земель бернардинок).

1800-й год – не 1779-й, Российская империя уже доминировала в крае, и новая власть наглядно демонстрировала силу, ограждая от жабинской экспансии? Пребывание воинской рати в Свядском поместье – это расчетливый шаг, показывающий, кто теперь хозяин? Армейский курс выдерживали в стороне, чтобы не беспокоить богомолок?

(Продолжение следует).

На снимке: фрагмент карты Борисовского повета (1800 год) с обозначением столбового свядского пути (из коллекции белорусского ученого, кандидата исторических наук Вячеслава Носевича).


25.03/23