По рассказам бабушки

Моя бабушка Софья Людвиговна Делла-Вос родилась 28 декабря 1876 года в губернском городе Люблине, где ее отец действительный статский советник Людвиг Карлович Делла-Вос (1832–1911) служил управляющим Контрольной палаты.

Родители бабушки, уже упомянутый Людвиг Карлович и Мария Степановна, урожденная Тошкович (1839–1920), были уроженцами г. Одессы. В Одессе дома их родителей стояли на смежных участках.

Мой прапрадед Карл Эдуардович Делла-Вос был испанцем, в начале XIX века он в свите какого-то эрцгерцога из Вены приехал в Россию, женился и поселился в Одессе, где на разные проекты вечного двигателя тратил состояние своей жены Елизаветы. Изображения Карла Делла-Вос не сохранилось, но сохранились миниатюрные портреты его отца Эдуарда Делла-Вос, матери и сестер Шарлотты и Луизы.

У Карла Эдуардовича Делла-Вос и его супруги Елизаветы родились дети: Мария, Михаил, Венислав, Александр, Федор, Виктор и Людвиг.

Михаил Карлович был уездным землемером. Он был женат, и в этом браке в 1882 году родилась дочь Мария.

Венислав Карлович родился в 1831 году, а 24 июня 1879 года скончался и похоронен в селе Онуфриевка  Александрийского уезда Херсонской губернии

Александр Карлович Делла-Вос окончил Одесский Ришельевский лицей в 1855 году и служил секретарем начальника V округа корпуса жандармов. Дослужился до чина титулярного советника. Скончался 28 июня 1875 года в селе Онуфриевка Александрийского уезда.

Федор Карлович Делла-Вос служил бухгалтером на Одесской таможне. Опубликовал две книги по специальности. В памятной книжке Одесского градоначальника на 1878 г. он указан как действительный статский советник, исправляющий должность директора в Русском общество пароходства и торговли (РОПИТ).

Большой известности достиг Виктор Карлович Делла-Вос (31.01.1829–15.07.1890).
 
После окончания Ришельевского лицея, Виктор Карлович окончил в 1853 году  естественное отделение физико-математического факультета Императорского Московского Университета. С 1854 служил учителем математики и геодезии в Главном училище садоводства. С 1857 – учитель математики и физики в Ришельевском лицее. В 1859-62 годах изучал теоретическое и прикладное машиностроение во Франции. С 1862 по 1871 гг. читал лекции по сельскохозяйственной механике в Петровской земледельческой и лесной академии. В 1865-1873 годах заведовал кафедрой сельскохозяйственных машин этой академии.

В 1867-1868 гг. Виктор Карлович был назначен директором Московского ремесленного учебного заведения, которое преобразовал в Императорское Московское Техническое Училище, ректором которого служил с 1868 по 1880 год. В советское время это учебное заведение стало называться МВТУ. Справедливо было бы назвать училище именем основателя, но в советское время ему присвоили имя большевика Николая Баумана, который не имел к училищу никакого отношения, просто его убили поблизости.

Бабушка рассказывала, что в холле МВТУ стоял бюст Виктора Карловича, бюст в 1941 году увезли в эвакуацию, откуда он не вернулся.

С 1881 года Виктор Карлович служил членом учебного комитета Ведомства благотворительных учреждений Императрицы Марии и управляющим канцелярией по учебным заведениям Министерства путей сообщения.

В 1878-81 годах был президентом Политехнического общества при ИМТУ.
В 1881 года стал членом Учредительного комитета ведомства императрицы Марии и управляющим канцелярией Министерства путей сообщения по учебным заведениям.

С 1886 года Виктор Карлович был назначен управляющим учебным отделом МПС.

В 1890 году Виктор Карлович поехал лечиться в Швейцарию, где и скончался.

Младший из братьев Людвиг, после окончания в 1850 году Ришельевского лицея, поступил на службу в Государственный коммерческий банк. В декабре 1856 года переведен в Правление приказа общественного призрения, где служил до 1865 года. В это время в Одессе были организованы курсы для будущих организаторов Государственного контроля в Российской империи, которые Людвиг Карлович успешно окончил.

Другой прапрадед Стефан Дмитриевич Тошкович (1790–26.08.1870) был выходцем из принадлежавшей Османской империи Болгарии, в Одессе проживал в собственном доме на Греческой улице, торговал хлебом и был купцом 1 гильдии.

Стефан Дмитриевич был большой патриот Болгарии, мечтал об освобождении болгар от османского ига и был одним из учредителей «Одесского болгарского настоятельства»  – благотворительной болгарской организации в Одессе. Он не только тратил прибыль от торговли на благоустройство храмов и школ в Болгарии, но и собирался выдать единственную дочь Марию за видного деятеля болгарского освободительного движения. Но Маше очень нравился младший сын соседей Людвиг Делла-Вос.
 
В 1856 году перед венчанием Людвиг перешел в православие и получил имя Иаков. Венчание состоялось против воли Стефана Тошковича, который лишил дочь материальной поддержки и вычеркнул из завещания.

Мария Степановна родила одиннадцать детей, но до взрослого возраста дожило только семь, три старших дочери: Елизавета, Анна и Евгения, сын Александр и три младших дочери: Мария, Ольга и моя бабушка София.

В 1865 г. семейство Делла-Вос переехало в город Оренбург, где Людвиг Карлович служил по ведомству Государственного контроля.

В 1866 г. Людвиг Карлович был назначен управляющим Контрольной палаты в Пензе, в 1872 г. – в Чернигове, а в 1876 г – в Люблине. В 1876 году Людвиг Карлович был пожалован чином действительного статского советника.
 
После смерти Стефана Дмитриевича, братья Марии Степановны, которые к этому времени были весьма состоятельными купцами, решили, что отец несправедливо лишил дочь приданного. Они сложились из своих доходов и подарили свой сестре сумму денег, которая должна была компенсировать отсутствующее приданное. На эту сумму Людвиг Карлович приобрел небольшое имение Ястребна.

Имение находилось в Киевской губернии, и Людвиг Карлович с женой и сыном Александром был причислен к дворянству Киевской губернии.

Вскоре Людвиг Карлович был переведен в Харьков на должность Председателя контрольной палаты, на которой служил до выхода в отставку. В Харькове был приобретен трехэтажный дом. Дом этот сохранился до настоящего времени, но был надстроен еще один этаж.

Моя бабушка много рассказывала о своей жизни, правда я не догадался хоть что-нибудь записать. Самое раннее воспоминание моей бабушки относиться к младенчеству. Все семейство проводило лето в имении. Имение представляло собой большой барский дом, флигель для слуг, коровник, конюшню, каретный сарай и птичник. Вокруг был сад, чуть в стороне – огород. У Сонечки была няня, которая однажды отвела ее на птичник.
 
Сонечка впервые узнала, что куры насиживают яйца, из которых вылупляются цыплята. Ей это очень понравилось, и она решила сама высидеть цыплят. Соня где-то достала неглубокую миску, положила туда несколько яиц, спустила трусы и села на яйца. Ребенок был достаточно упитанный, яйца треснули и скорлупки врезались в нежную кожу. С громким плачем Соня побежала к своей няне.

Другие воспоминания относятся к разным шалостям бабушкиного брата Саши.

Однажды, Саша оделся в платье старшей сестры Жени, одел ее шляпку, опустил на лицо вуаль и пошел на конюшню. Там оседлал коня, вскочил в седло и выехал во двор. А во дворе незаметным движением заставил коня скакать. При этом Саша стал истошно кричать: «Помогите! Лошадь понесла!». Искусно управляя конем, Саша направил его на забор и вовремя заставил коня через забор перепрыгнуть, продолжая громко взывать о помощи. Конь и мнимая Женя исчезли из глаз присутствующих. Все свидетели этого события очень переживали за жизнь Жени, плакали, звали на помощь. Пока, наконец, Женя, услышав крики, вышла во двор и стала спрашивать, что случилось.
 
Другую жестокую шутку Саша подстроил своей старшей сестре Лизе.
Саша вырезал из бумаги разных чертиков. Привязал к ним длинные нитки. К другому концу нитки привязал клок жеванной бумаги. Вечером Саша тайком зашел в комнату Лизы, открыл окно, искусными плевками прилепил жеванную бумагу к потолку, оставил чертиков висеть на уровне головы, погасил свет и ушел ужинать.
После ужина Лиза пошла к себе в комнату. Когда она открыла дверь, то сквозняк заставил бумажных чертиков двигаться в сторону лица Лизы. От испуга Лиза громко закричала, и Саша счел свою шутку удавшейся. Бабушка не рассказывала, наказали ли брата за эту проделку.
 
Когда моя бабушка начала учиться в Мариинской женской гимназии в Харькове, то ей очень нравился «Закон Божий» и преподававший этот предмет священник Тимофей Будкевич. О том какой это замечательный преподаватель и как интересно на его уроках бабушка рассказывала всем в доме. О. Тимофей всегда требовал, чтобы вызываемая к доске ученица, обязательно предъявляла свою тетрадь по «Закону Божьему». На этом была основана жестокая проделка Саши. Соня вечером уложила в ранец все учебники и тетради, которые требовались на следующий день и легла спать. Когда она уснула, Саша пробрался тихонько в спальню, и нашел тетрадь по «Закону Божьему». Выйдя из спальни, Саша всю обложку тетради исписал повторяющимися словами: «Аллилуия, аллилуия, аллилуия святому отцу Тимофею». Потом тихонько положил тетрадь в ранец. Ничего не подозревавшая Соня, которая прекрасно подготовила домашнее задание по Закону Божьему, спокойно сидела на уроке, пока о. Тимофей не произнес: «Мадмуазель Делла-Вос, пожалуйте к доске с тетрадью». Соня достала из ранца тетрадь и с ужасом увидела эти надписи. Подавать о. Тимофею тетрадь в таком виде было немыслимо. Тогда Соня вынужденно солгала, что забыла тетрадь. «Вам двойка, мадмуазель Делла-Вос» – провозгласил любимый учитель, что вызвало у девочки поток слез.

Дома все любили Софью, а в гимназии у Софьи была любимая подруга Милюся (Людмила Николаевна) Стефани.

Вкратце расскажу то, что известно о старших сестрах бабушки.

Самая старшая сестра Елизавета была замужем за офицером Сергеем Павловичем Шандаровским (01.04.1847 - 15.09.1916).

Вторая по старшинству сестра Анна училась в Санкт-Петербургской консерватории по классу пения. Анна окончила консерваторию, и Антон Рубиншейн рекомендовал ей петь в опере. Об этом Анна написала родителям, которые категорически запретили ей позорить фамилию выступлениями на сцене. Не зная, как ей поступать, Анна пошла в храм. Вечерняя служба окончилась, и Анна на коленях со слезами молилась перед иконой Богоматери. Вдруг к ней подошла некоторая дама и очень ласково спросила, почему она плачет. Анна рассказал незнакомой даме свою историю и сказала, что не знает, что ей делать – нарушить волю родителей и поступить в театр, или возвращаться домой к родителям.
Тогда эта дама  предложила Анне начать служить кастеляншей в Театральном училище, где у нее будет и кров, и стол, и скромное жалование. Впоследствии Анна Людвиговна стала классной дамой в Театральном училище. Сохранились воспоминания ее племянницы Екатерины Дмитриевны Кардовской об Анне Людвиговне Стромиловой.
 
Третья по старшинству сестра Евгения вышла замуж за Ивана Николаевича Невского, в этом браке родилась дочь Вера, ставшая скульптором.

Единственный брат Александр Людвигович Делла-Вос (22.03.1871–1941) с 14 июля 1889 года обучался в Тверском кавалерийском юнкерском училище, которое окончил по первому разряду. В 1891 году ему был присвоен офицерский чин эстандарт-юнкера в 38 драгунском Владимирском полку его императорского высочества В.К. Михаила Николаевича. По увольнении из полка служил по ведомству путей сообщения. Был женат на Евгении Эдуардовне Борткевич. В этом браке родились четыре дочери: Татьяна, Елена, Инна и Наталья.
 
Софья Делла-Вос уже училась в старшем классе гимназии, когда серьезно заболела ее старшая сестра Мария, и врачи рекомендовали родителям отвезти девочку на зиму в Крым.
 
Три старшие дочери уже жили не с родителями, сын Александр служил в кавалерийском полку, Ольга училась в Санкт-Петербурге в Академии Художеств. Родители решили поехать в Крым с Марией, а Софья должна была посещать занятия в гимназии.
 
Оставить дочь одну на попечение слуг родители не решились, а попросили живших в Харькове двух троюродных сестер Людвига Карловича, приютить Софью у себя в доме. Эта зима в доме тетушек оставила у Софьи самые тяжелые воспоминания. Тетушки в свое время окончили Институт благородных девиц с шифром, что давала им право служить фрейлинами при дворе, но они этим правом не воспользовались. Замуж они не выходили, и теперь решили взяться за образцовое воспитание племянницы. Они совершенно замуштровали девочку, требуя исполнения во всех тонкостях правил придворного этикета.

У Софьи даже ночью не было отдыха, потому что тетки содержали старого больного кота, у которого был сквозной гнойник на морде (фистула). Этот кот забирался в Сонину постель, фыркал и забрызгивал гноем ее наволочки и простыни. 
С огромной радостью Софья вернулась домой, когда, наконец, родители с сестрой Марией вернулись из Крыма.

В гимназии Софья училась отлично, закончила гимназию с золотой медалью. По окончании поступила вольнослушательницей на медицинский факультет Харьковского университета.

Однако проучилась не долго. Когда начались занятия в анатомическом театре, то Софью возмутило отношение студентов к человеческому телу. Когда при ней студенты начали бросать друг в друга кисти рук и стопы ног, то возмущенная Софья покинула морг и перестала посещать занятия.

Желая приносить пользу людям, Софья пошла к начальнице гимназии, которую окончила, и предложила ей себя в качестве классной дамы в младших классах. И получила неожиданный отказ от начальницы, которая сказала, что понимает, что Софья справится с этой работой, но что она предпочитает отдать эту должность девице из бедной семьи, которой это жалование необходимо и которая будет за это благодарна начальнице, чем принять на эту должность генеральскую дочь, которой жалование не очень нужно.

Софья окончила кулинарные курсы. Ходила заниматься спортом в школу, где готовили цирковых гимнасток. В этой школе, в числе прочих, выполняла упражнения на кольцах на большой высоте под куполом.

Занималась домашним хозяйством в доме родителей, командовала горничными, кухаркой и дворником.

К Софье посватался старший брат гимназической подруги Адриан Николаевич Стефани, но родители ему отказали, а Софье сказали, что пристроили всех старших детей, а ее просят заниматься домашним хозяйством, потому что они состарились и это им трудно.

Так продолжалось несколько лет, а в 1905 году Софья, чтобы хоть какую-то пользу приносить людям, стала, не получая жалования, учительницей в воскресной школе для взрослых.

Примерно в это время у ее старшей сестры Марии умирала близкая подруга. На смертном одре эта подруга взяла с Марии обещание, что Мария позаботится о ее двух маленьких детях и заменит им мать, выйдя замуж за их овдовевшего отца. Мария дала такое обещание и вышла замуж. А потом оказалось, что муж Марии – садист, и она в ужасе бежала от него в дом родителей.
 
Врачи очень советовали моим прадеду и прабабушке увезти дочь в заграничное путешествие, чтобы она забыла полученные душевные травмы. Людвигу Карловичу очень не хотелось куда-то уезжать, он уже находился в отставке и не блистал здоровьем, да и обстановка в России была достаточно тревожная.

Вдруг к Людвигу Карловичу явился харьковский полицмейстер и заявил: «Ваше высокопревосходительство! Вы, наверное, знаете, что Ваша дочь Софья Людвиговна преподает в школе для взрослых. Но полагаю, что Софья Людвиговна не подозревает, что эта школа является прикрытием для противоправительственной тайной организации революционеров. Очень прошу Ваше Высокопревосходительство принять домашние меры, чтобы оградить дочь от вредного влияния».

После такой просьбы полицмейстера, Людвиг Карлович решился на заграничное путешествие. Дворнику дали наставление беречь дом от воров и пожара, а сами собрались в поездку.

За границу поехали Людвиг Карлович, Мария Степановна с дочерьми Марией и Софьей. К ним примкнула семья дочери: Ольга Людвиговна с мужем Дмитрием Николаевичем Кардовским и дочерью Катей. В планах было путешествие по Италии, но сначала на поезде приехали в Вену, где остановились на некоторое время в гостинице.

Родители часто обедали в номере, а Софья спускалась к общему столу. Однажды во время обеда постоялицы гостиницы начали на разные лады ругать Россию и русских. Софья на безукоризненном немецком языке прервала их и потребовала прекратить в ее присутствии необоснованно ругать все русское. Соседки за столом очень удивились и спросили, почему ей это не нравиться. Софья сказала, что она русская и подобные разговоры ее оскорбляют. Сотрапезницы крайне удивились, но замолчали.
 
Во всех гостиницах, где Делла-Восы останавливались, Софья находила шеф-повара и подробно инструктировала его, что и как нужно готовить для ее родителей.

В Вене, памятуя о том, что предки жили в Австрии, Софья отыскала адрес троюродных теток и навестила их. Тетушки жили в пригороде Вены и поставляли искусственные цветы для Австрийского императорского двора.

Из Вены Делла-Восы поехали в курортный город Аббация, теперь этот город называется Опатия и находиться он в республике Хорватия.

Город Аббация находится на побережье Адриатического моря, и прадед с удовольствием гулял по берегу моря.
В Аббации Людвиг Карлович и Мария Степановна отпраздновали золотую свадьбу.
 
Однажды в безветренную погоду сестры пошли купаться, Мария вошла в воду, а Софья осталась на берегу. Внезапно подошла высокая волна, и Мария скрылась из глаз. Увидев это, Софья бросилась в воду. Доплыла до того места, где видела сестру, нырнула и вытащила Марию на поверхность воды. Одной рукой держа сестру, Софья другой рукой выгребала по направлению к берегу.

Когда они добрались до берега, то оказалось, что за сестру ухватились еще две тонувшие женщины, тем самым Софья спасла сразу трех человек.

У моего троюродного брата академика Николая Петровича Веселкина  сохранились фотографии пребывания его прадедушки Людвига Карловича Делла-Воса, его дедушки Дмитрия Николаевича Кардовского, бабушки Ольги Людвиговны и их дочери, его будущей матери Кати Кардовской в Аббации.

Из Аббации на пароходе Делла-Восы и Кардовские переехали в Венецию.
В Венеции начались некоторые сложности с языком, потому что бабушка и ее родные совсем не знали итальянского и, хотя хорошо знали французский язык, но его плохо понимали итальянцы. Когда все семейство устроилось в гостинице, то Софья нашла шеф-повара и продемонстрировала ему, как готовить котлеты, которые любил ее отец. На следующий день в меню появились «Cotolette-russo».
 
Однажды Софья пошла на рынок, чтобы купить рыбы, и была поражена обилием разнообразных морских гадов, которые продавались как съестное. Все эти осьминоги и каракатицы были живые и шевелились в кадке, что вызвало у Софьи отвращение.

Бабушка рассказывала мне как они ездили на остров Лидо, где был хороший пляж, чистая морская вода и можно было купаться.

В ресторане при гостинице семейство предупредили, что в Венеции очень плохая вода и все вместо воды пьют вино. Однако, прадед и прабабушка сказали, что они не пьяницы, пьют вино только по праздникам и потребовали воду.

Через короткое время у всех пивших воду началась дизентерия, и семейство вынуждено было возвращаться в Россию. А Ольга Людвиговна с Дмитрием Николаевичем и Катей поехали из Венеции на Аппенинский полуостров и продолжили путешествие.

Когда семейство вернулось в Харьков, то дом и имущество были на месте, а Мария за время путешествия позабыла свои неприятности и вернулась к нормальной жизни.

Когда Кардовские вернулись из путешествия по Италии, то пригласили Софью в гости в Царское село.

В 1907 году Софья Людвиговна гостила в Царском Селе у своей старшей сестры-художницы Ольги Людвиговны Делла-Вос-Кардовской, там она познакомилась со всей Петербургской и Царскосельской богемой.

Николай Степанович Гумилёв был ближайшим соседом Кардовских, часто бывал у Кардовских в гостях. Ольга Людвиговна написала портрет Николая Степановича, но к его творчеству сестры Делла-Вос относились скептически. Между собой сестры называли Н.С. Гумилёва «рыцарь в панцире железном».
 
По средам Кардовские принимали гостей, и Софья старалась приготовить что-то необыкновенное к ужину.
Однажды Софья приготовила торт «Верди» , который произвел большое впечатление на гостей. Гости стали спрашивать Ольгу Людвиговну, где она приобрела такой замечательный торт. Они знают все лучшие кондитерские Петербурга и Царского села и нигде не пробовали ничего подобного. Софья была очень довольна такой оценкой ее кулинарных способностей.

Бабушка рассказывала, как однажды в гости к Кардовским заявились «три богатыря»: Н.С. Гумилёв, А.Н. Толстой и А.М. Ремизов . Гумилёв и Толстой были сильно выпившие, а Ремизов, вдобавок, нанюхался кокаина. Даже для либеральных взглядов Кардовских, это было чересчур, а бабушка вовсе была в шоке.
После возвращения из Царского Села для Софьи начались привычные занятия домашним хозяйством родителей.
 
Старшая сестра любимой гимназической подруги, Александра Николаевна Стефани была замужем за преуспевающим Харьковским присяжным поверенным, как тогда называли адвокатов, Александром Андреевичем Подобедовым. Летом 1908 года супруги Подобедовы проживали в небольшом недавно приобретенном имении недалеко от Харькова. В это имение приехал в гости старший брат хозяина Илья Андреевич Подобедов.

Илья Андреевич Подобедов родился в год отмены крепостного права 12 декабря 1861 года. В молодости Илья Андреевич женился на вдове адмирала. Т.к. жалование Ильи Андреевича было очень небольшое, а вдова получала хорошую пенсию, которой бы лишилась, выйдя замуж официально, то свое венчание Подобедов решил скрыть. Он с будущей женой поехал в дальнее село, где была церковь, но их никто не знал. Илья Андреевич уговорил пару местных жителей быть свидетелями, после чего Илью Андреевича обвенчали с женой, сделали запись в церковной книге. Илья Андреевич с женой вернулся в город, но о венчании они никому не сообщили. Подобедовы считали, что они чисты перед Богом, а уездное общество от них отвернулось, т.к. все считали, что они сожительствуют незаконно. Тем не менее брак был счастливым, пока супруга Ильи Андреевича не скончалась скоропостижно от острой сердечной недостаточности.

Когда Илья Андреевич приехал в гости к брату, то со смерти его супруги прошло уже три года. Его невестке Александре Николаевне пришла в голову мысль устроить счастье и деверя, и засидевшейся в девицах подруге младшей сестры Софьи Делла-Вос, которой шел уже 32 год.
 
Александра Николаевна написала письмо Марии Степановне Делла-Вос, в котором сообщала, что они живут в своем маленьком имении и собираются купить корову. А Сонечка такая хозяйственная девушка, что может дать ей дельный совет при покупке коровы.

Мария Степановна позвала дочь и сказала: «Вот не знала я, что ты разбираешься в коровах. Но Александра Николаевна очень милая женщина, она зовет тебя к себе, а тебе не мешает несколько развеяться. Поэтому будет хорошо, если ты поедешь в гости к Подобедовым».

Софья поехала, но никакой коровы не было, а был весьма пригожий деверь Александры Николаевны.
Илья Андреевич и Софья Людвиговна понравились друг другу. Через полгода Илья Андреевич сделал предложение Софье Людвиговне.

Родители Софьи Людвиговны понимали, что для их дочери это последняя возможность выйти замуж, и не возражали против брака, их не смущала пятнадцатилетняя разница в возрасте супругов.

Зато взыскались тетушки. «Да кто он такой, этот Подобедов? Он хотя бы дворянин, что хочет жениться на нашей Сонечке?». На некоторое время Илья Андреевич уехал, и вернулся с бумагой, в которой подтверждалось его дворянство.
 
В январе 1909 г. состоялось венчание Ильи Андреевича и Софьи Людвиговны в харьковской Церкви Жен Мироносиц, после свадьбы Илья Андреевич увез молодую жену в уездный город Янов, где служил податным инспектором.

Илья Андреевич Подобедов предпочитал служить на окраинах Российской империи, где жизнь была дешевая, и его не очень высокое жалование позволяло жить в достатке.
Город Янов, где служил Илья Андреевич отстоял от ближайшей станции железной дороги на 90 верст. С точки зрения Софьи Людвиговны, которая приехала из негласной столицы Малороссии, Янов был мелким и скучным городишкой. Но дом был большой, часть дома с отдельным входом занимал «офис» Ильи Андреевича, который состоял из его кабинета, комнаты для писарей и приемной, где посетители могли ожидать приема у податного инспектора.
С другого входа были жилые комнаты, состоявшие из спальни, будуара, гардеробной, кабинета, гостиной, столовой, кухни, ванной и комнаты для горничной.
Правда общество в основном состояло из чиновников и их жен. Однако, помог случай.
 
Вскоре в губернском городе Люблине появился новый начальник Казенной палаты, которому подчинялись и податные инспекторы. Этот новый начальник по слухам был весьма строг, и подчиненные прозвали его «Красный черт» за въедливость и красную подкладку мундира. Прибыв в Люблин, Ипполит Александрович Комаров решил для начала объехать все уезды с целью инспекции.

Появлению И.А. Комарова в Люблине предшествовала некоторая придворная история. Комаров был камергером, регулярно появлялся при императорском дворе. Он был женат, но увлекся певицей оперетты и стал с ней открыто сожительствовать. Об этом доложили государю, и Николай II при встрече с комендантом Петропавловской крепости  сказал ему: «передайте своему племяннику, чтобы он написал прошение о переводе его куда-нибудь подальше от столицы, я его немедленно удовлетворю». В это время была вакантна должность председателя Казенной палаты в Люблине. Так И.А. Комаров с певицей переехали в Люблин.

Когда «Красный черт» появился в Янове и стал придирчиво инспектировать подчиненных, то никаких особенных нарушений не нашел, а у Ильи Андреевича все дела были в безукоризненном порядке. Все казалось было хорошо, но чиновники не приглашали Комарова к себе домой, и его певица смертельно скучала дни напролет в номере гостиницы.

Илья Андреевич, к удивлению сослуживцев, пригласил начальника с его певицей в гости. Дело в том, что Илья Андреевич вспомнил, как его и его первую жену не принимали в подобном уездном обществе.

Когда Комаров с певицей появились в доме, то Софья Людвиговна поразила гостя знанием всех придворных тонкостей приема гостей, которым её когда-то обучали тетушки.

Когда я услышал от матери этот рассказ, то переспросил, какие именно тонкости имеются ввиду. Мать ответила, что таких тонкостей много и привела один пример. Пришел гость, который является начальником мужа. Хозяйка приглашает гостя присесть. Кто должен сесть раньше, хозяйка или гость? Оказывается, женщина начинает садиться первой, но она делает это так медленно, что мужчина, хоть и начал движение позже женщины, но в результате садиться раньше неё.

Поcле ужина гости перешли из столовой в гостиную, где стоял рояль, и Софья Людвиговна спросила гостей, не хотят ли они что-нибудь спеть, а она будет им аккомпанировать.

Илья Андреевич очень беспокоился и переживал, как все получится без репетиций, но камергер с своей певицей пели популярные романсы, а Софья Людвиговна им уверенно аккомпанировала. Гости остались очень довольны приемом, что вскоре сказалось на карьере Ильи Андреевича.

В конце ноября того же 1909 году Илью Андреевича перевели в город Холм. В Холме служил владыка Евлогий (Георгиевский), проповеди которого очень нравились Софье Людвиговне. 8/21 января 1912 года у Подобедовых родилась дочь Ольга. А в апреле Илью Андреевича перевели в губернский город Люблин, где он прослужил до февраля 1914 года.

В ноябре 1913 года Илья Андреевич, прослужив на государственной службе 28 лет, получил чин статского советника.

В феврале 1914 года Илью Андреевича перевели в г. Минск, где в это время Председателем Казенной палаты служил И.А. Комаров.

В Минске Подобедовы жили не по средствам, нанять квартиру не удавалось и приходилось жить в гостинице.

Продолжу повествование, используя рассказы Ольги Ильиничны Подобедовой.
 
Самое первое яркое воспоминание относится к лету 1914 года. Маленькая Оля гуляла с няней в городском парке. Около низкой ограды парка остановилась запряженная лошадьми коляска, в которой ехал Илья Андреевич. Он подозвал няню и попросил передать ему Олю над оградой. Взяв дочь, Илья Андреевич посадил ее на колени, а няне велел передать Софье Людвиговне, что дочь вернется с отцом, и коляска двинулась дальше.

Илья Андреевич велел кучеру остановиться около крупного магазина и подождать. За ручку привел маленькую Олю в магазин, поставил на прилавок и попросил продавщицу одеть ребенка в новое платье. Покупателей в магазине не было. Девушки продавщицы сбежались к Оле, каждая несла какую-нибудь одежду, чулки или туфельки. Они как куклу быстро переодевали Олю. Если новая одежка нравилась отцу и дочке, то Илья Андреевич просил положить два экземпляра. Когда все одежки были перемерены, то Илья Андреевич оплатил покупки и повел Олю в коляску, следом за ними в коляску отнесли покупки.

Когда фронт Первой Мировой войны приблизился к Минску, император Николай II посетил город. Илье Андреевичу приказали в парадном мундире вместе с Софьей Людвиговной, одетой в лучшее платье, прибыть в какое-то место, где всех чиновников будут представлять государю. А маленькая Оля осталась с няней. Няне очень хотелось посмотреть на царя. Она одела ребенка в лучшее платье и пошла гулять в городской парк. В то время городской парк граничил с вокзальной площадью, но был выше площади и отделялся опорной стеной. Няня поставила маленькую Ольгу на парапет опорной стены, держа за пояс, чтобы ребёнок не упал. От дверей вокзала до дверей гостиницы через площадь была положена ковровая дорожка. В домах, выходящих на площадь, из всех окон свисали ковры, а на балконах и в окнах теснились жители, желавшие посмотреть на царя.

Наконец дверь вокзала открылась и по ковровой дорожке пошел, опустив голову и плечи, человек среднего роста, одетый в военную форму. Отставая от него на 15-20 шагов по дорожке шла толпа разряженных придворных. Они весело переговаривались между собой, их ордена сверкали на солнце, и они представляли резкий контраст с удрученным заботами государем. Оля, которой было всего два с половиной года, этот случай хорошо запомнила.

В связи с приближением фронта к Минску, всем чиновникам предложили отправить свои семьи вглубь России. Софья Людвиговна с дочерью Ольгой поехала на поезде в Харьков к брату Александру Людвиговичу, а Илья Андреевич остался, чтобы собирать налоги в прифронтовой зоне.

В Орше была пересадка, и Оля захотела пить. Пришли в буфет, который осаждала толпа пассажиров. Кто-то из мужчин взял Олю на руки, высоко поднял над толпой и передал соседу. Так и передавали ребенка, пока не посадили на стойку буфета. Также передали деньги буфетчику. Буфетчик налил чашку чая с молоком, из чашки немного отлил в блюдце, которое дал Оле. Когда Оля напилась чаю, её так же передали над толпой матери.

Впоследствии Ольга Ильинична рассказывала, что впервые своими глазами увидела море людского горя. Все станции были запружены толпами, растерянные мужчины, плачущие женщины и дети, мычащая скотина.

Софья Людвиговна благополучно доехала до Харькова и поселилась в семье брата. Дочери Александра Людвиговича Татьяна, Елена, Наталья и Инна с радостью стали играть с Олей. Старшая дочь Татьяна училась на первом курсе медицинского факультета Харьковского университета. Татьяна изучала анатомию. Она сидела с учебником и вслух повторяла латинские названия костей человека, а около сидящей за столом Татьяны бегала кругами маленькая Оля. Через некоторое время взрослые выяснили, что Оля может вслух повторить латинские названия всех костей.
 
Вскоре в Харьков пришла телеграмма, что Илья Андреевич заболел. Оставив Олю на попечение семьи брата, Софья Людвиговна поспешила в Минск. Илья Андреевич заболел от того, что питался кое-как и чем придется. Софья Людвиговна выходила мужа. Когда он поправился и вернулся на службу, то начальник сказал: «Вы пострадали на государевой службе. Вот карта России, выбирайте город, куда Вас перевести».

Шла война, и Илья Андреевич выбрал Новочеркасск – столицу Всевеликого Войска Донского, справедливо полагая, что казаки немцев в свою столицу не допустят.

Семейство переехало в Новочеркасск, где Илью Андреевича, как и в Минске, назначили инспектором участка. У богатой офицерской казачьей семьи был нанят большой дом. Все мужчины этой семьи были на фронте, а две сестры остались жить в меньшем из двух домов, стоявших в саду.

В снятом доме разместилась семья Подобедовых, а с другого входа в этом же доме находился офис Ильи Андреевича, состоявший из кабинета, приемной и комнаты для писарей.

Ольга Ильинична рассказывала, что в январе 1917 года государь пожаловал Илье Андреевичу чин действительного статского советника, но мне пока не удалось ни подтвердит этот факт, ни опровергнуть.

Летом 1917 года Мария Степановна приехала из Харькова навестить дочь и вынужденно осталась жить в Новочеркасске.

В ноябре 1917 года в Новочеркасск из Петрограда был эвакуирован Смольный институт благородных девиц. В Новочеркасск переехали все преподаватели и воспитательницы и те воспитанницы, у которых не было родственников в Санкт-Петербурге, которым можно было отдать девочек.

Смольный институт считался лучшим в России учебным заведением для девочек. Для поступления в него требовались рекомендации двух бывших учениц Смольного.
 
Получив рекомендации двух бывших смолянок, Илья Андреевич отвел дочь в Смольный институт.

Сначала Оле устроили экзамены, по русскому и французскому. Потом было собеседование по Закону Божьему.

Батюшка вместе с Олей прохаживался по рекреационному залу и расспрашивал ее, слушается ли Оля родителей и какие молитвы она знает. Память у Ольги Ильиничны с младенчества была замечательная и по Закону Божьему Оля получила отметку 12.

Я расспрашивал Ольгу Ильиничну о том, как ей было учиться в Смольном. Она поразила меня своими ответами, сказав, что чувствовала себя выскочкой, и у неё были трудности с французским языком. «Мама» – сказал я – «почему выскочкой, ты же говорила, что Подобедовы – дворяне с 16 века» . «Какой там 16 век, я сидела на одной парте с княжной Белосельской-Белозерской, а они – Рюриковичи» – отвечала Ольга Ильинична.

«А с французским какие трудности, ведь дома до смерти дедушки говорили по-французски?» – продолжал я спрашивать.

«У меня был ограниченный домашний запас слов» – отвечала Ольга Ильинична – «а девочки под присмотром воспитательниц продолжали говорить по-французски не только в классах, но и в дортуарах».

Ольга успела проучиться в Смольном только один год (1918), пока до Новочеркасска не докатилась Гражданская война.

В ноябре 1917 года в городе Новочеркасске был сформирован батальон, состоявший из юнкерской и кадетской рот. Этот батальон зимой 1917-18 годов участвовал в боях с Красной армией и понес большие потери. Тела погибших юнкеров и кадетов привезли для похорон в Новочеркасск. Отпевание состоялось в Новочеркасском Вознесенском войсковом всеказачьем соборе, третьем по величине в России. Несмотря на то, что во время богослужения в соборе помещалось до пяти тысяч человек, места для всех гробов в соборе не хватило, и гробы были поставлены перед собором на площади. Эти похороны запомнились маленькой ученице Смольного, Ольге Подобедовой, как и многим жителям Новочеркасска.

Когда фронт приблизился к Новочеркасску, многие люди и учреждения, в частности Смольный институт, эвакуировались в Крым. Имея на руках шестилетнюю дочь и восьмидесятилетнюю тещу, Илья Андреевич не решился уезжать, за что немедленно прослыл «красным».

В 1918 году Гражданская война пришла в Новочеркасск. За время войны город восемь раз переходил из рук в руки.

Обычно штурм начинался с артиллерийского обстрела города. Мария Степановна утешала дочь: «Когда английская эскадра обстреливала Одессу в 1854 году, было гораздо страшнее».

Во время одного из артиллерийских обстрелов Новочеркасска две сестры хозяйки дома, где жили Подобедовы, решили спрятаться за печкой. Артиллерийский снаряд попал в трубу и разорвался в печи. Одна из сестер погибла сразу, а у второй оторвало ноги, и она умерла в мучениях.

Во время одного из штурмов города, моя прабабушка Мария Степановна попросила, чтобы ее кресло поставили спинкой к окну – она не хотела смотреть, как в саду шел бой. Маленькая Ольга села на скамеечку у кресла и слушала бабушкины рассказы о прошлом. Ее родители в это время на коленях усердно молились перед образами в соседней комнате. На следующий день мой дед Илья Андреевич насчитал 72 пулеметные пули, застрявшие в стене дома и наличниках окна комнаты, где сидели бабушка и внучка.

7 января 1920 года частями Красной армии был взят город Новочеркасск. Сразу после взятия города начались расправы с горожанами. В соседнем с Подобедовыми доме жила 90-летняя старуха, сыновья которой служили в Белой армии. Старуха была больна и не вставала с постели. Красноармейцы вытащили ее во двор, прислонили к стене ее собственного дома и застрелили.

Расстрелы в городе продолжались. Однажды Ольга с отцом шла по улице, и вдруг, Илья Андреевич прижал дочку лицом к груди. Однако она успела заметить, что навстречу им ехали подводы, из которых торчали руки и ноги расстрелянных.

В городе проходили повальные обыски с конфискацией имущества зажиточных горожан. Илья Андреевич с Софьей Людвиговной отправились в соседний храм молиться Богу, справедливо полагая, что сами защитить себя и домашних не смогут. В доме оставались престарелая бабушка и Ольга. Когда в дверь постучали, Ольга огляделась и заметила на видном месте последнюю оставшуюся в доме ценную вещь – массивную золотую наградную табакерку моего прадеда, украшенную бриллиантовым вензелем императора. Недолго думая, она спрятала ее в панталончики и пошла открывать дверь. Вошла группа вооруженных красноармейцев. Один из них жонглировал гранатами. Начальник спросил:
–Кто здесь живет?
Ольга отвечала:
– Родители, бабушка и я, но родителей нет дома.
– А кто родители?
– Папа – советский служащий, мама – сапожница, вот ее инструменты (чтобы кормить семью, Софья Людвиговна освоила сапожное ремесло).
– Нас неправильно информировали – сказал начальник. – Тут не конфисковать, а помогать надо.
Отряд удалился, а спрятанная табакерка очень пригодилась, на нее выменяли целый мешок муки.

Экспроприированная у зажиточных горожан мебель была свезена на главную площадь Новочеркасска и оставлена там, ничем не накрытая. К лету, после зимнего снега и весенних дождей, вся мебель пришла в полную негодность.

Ольга Ильинична вспоминала: «Очень большое впечатление, которое осталось у меня от детства, это впечатление большой и первой мученической трагедии в Новочеркасске. Но ни имен, ни дат я восстановить не могу, потому что мне было очень мало лет. Это было, очевидно, где-то в начале 19-го года. Мой отец пришел страшно расстроенный с работы, весь в слезах, и сказал, что только что видел, как из собора вытащили викарного архиерея, который там служил, очевидно, ростовского, в полном облачении и влекли его по всем большим улицам города, по-видимому, за город на расстрел. Причем в него бросали гнилые помидоры и яблоки, бегали вокруг мальчишки, улюлюкали; а позади, как в голгофском шествии за крестом, шли плачущие люди. Отец не знал, что ему делать - так в слезах и пришел к нам и это рассказал. Много позже, я узнала, что это был, видимо, преосвященный Гермоген.

В Новочеркасске мы ходили в церковь св. Николая, где сначала был настоятелем о. Алексей Лисицин, который был необычайно самоотверженным утешителем всех несчастных, посещал и напутствовал тифозных больных и раненных. Он скончался, заразившись тифом, где-то в начале 1920 г.

В январе 1921 года мы уехали из Новочеркасска, потому что там начался безумный голод. Нас пригласила к себе в Переславль-Залесский мамина сестра, художница Ольга Людвиговна Делла-Вос-Кардовская».

Следует отметить, что после революции 1917 года А.В. Луначарский выдал Д.Н. Кардовскому некую «охранную грамоту», по которой представители советской власти не пытались экспроприировать имущество или вселить кого-нибудь к Кардовским. Из голодного Петрограда Кардовские переехали в Переславль-Залесский, куда Ольга Людвиговна пригласила жить своих сестер Марию и Софью с семьей.

В 1920 г., когда Софья Людвиговна болела тифом, ее мать Мария Степановна скончалась от инсульта. Илья Андреевич послал дочку через весь город за священником, который совершил отпевание Марии Степановны. Илья Андреевич сам отвез тело на кладбище, вырыл могилу вплотную к гранитному надгробию купца Твердохлебова, опустил в могилу тело тещи, завернутое в простыню, и засыпал могилу. При этом, чтобы не привлекать внимание к могиле, дедушка не насыпал холмик, не поставил крест, а все старательно заровнял, так как опасался, что могилу разроют, чтобы съесть свежий труп.

В январе 1921 года, чтобы получить билеты от Новочеркасска до Москвы, Подобедовы отдали, в качестве взятки, какому-то советскому начальнику всю свою домашнюю обстановку. Поезд, в котором ехали Подобедовы из Новочеркасска, в степи был остановлен бандой, и все пассажиры были ограблены. Мест в вагоне не хватало, и маленькая Ольга сидела на корзине, которую бандиты не заметили. В корзине была икона Божьей Матери греческого письма, сохранявшаяся в роду с XVIII века.

В Харькове была пересадка, и Софья Людвиговна решила зайти в бывший дом своих родителей. Там ее встретила знакомая, которая сказала: «Как вы не испугались сюда прийти, ведь Марию Степановну разыскивают, чтобы расстрелять, за нее назначена награда в 5 миллионов». Софья Людвиговна с грустью ответила, что Мария Степановна умерла, и расстрел ей не грозит.

С багажом, состоящим из единственной корзины, содержащей родовую икону, Подобедовы с трудом добрались до Переславля-Залесского.

В Переславле-Залесском семья Подобедовых поселилась во флигеле, находившемся во дворе дома Кардовских. Дом Кардовских и флигель сохранились до настоящего времени. Илья Андреевич вскоре уехал работать в Москву, а Софья Людвиговна устроилась преподавательницей иностранных языков в средней школе и ремесленном училище. Ольга пошла учиться в ту же среднюю школу.

Расскажу о младшем брате моего деда Александре Андреевиче Подобедове.

Александр Подобедов родился 14 августа 1872 года в г. Феодосии Таврической губернии. Вскоре после рождения сына, его отец Андрей Захарович Подобедов скончался при подозрительных обстоятельствах.

Андрей Захарович с семьей жил около Феодосии и владел двумя участками земли с двух сторон невысокой горы, на одном склоне горы рос большой фруктовый сад, а на другом склоне был виноградник. Сад и виноградник Подобедов отдавал в наем и жил с этого дохода. Из-за сильных морозов втечении двух зим подряд и сад, и виноградник вымерзли. Андрей Захарович поехал в Санкт-Петербург, где заложил земли в Опекунском совете, чтобы на полученные деньги посадить новые сад и виноградник. Из столицы он домой не вернулся, а от полиции пришло извещение, что А.З. Подобедов проиграл все деньги в карты, съехал с дороги из Петербурга в Москву, записался под чужим именем в гостинице, где покончил с собой.

Все это мне кажется очень надуманным. Зачем съезжать с основной дороги и записываться в гостинице под чужим именем, когда логичнее совершить самоубийство в состоянии аффекта сразу после проигрыша денег. Очень возможно, что А.З. Подобедов был убит и ограблен, и труп бросили в маленькой гостинице. А полиция, скорее всего, не стала этот случай расследовать.

Известие о самоубийстве отца произвело гнетущее впечатление на одиннадцатилетнего Илью, ведь самоубийцу нельзя было отпеть и поминать в церкви.
Вдова Андрея Захаровича Зинаида Сотеровна Подобедова с тремя детьми Ильей, Ольгой и Александром жила в двухэтажной даче на Отузской дороге, и основным источником дохода семьи была сдача одного этажа на лето.

В 1889 г. Александр окончил в Феодосии гимназию, а затем юридический факультет Харьковского университета. Непродолжительное время он служил, затем вступил в адвокатуру и стал присяжным поверенным Харьковской Судебной палаты.
Александр Андреевич Подобедов был женат на Александре Николаевне Стефани. В этом браке родились дети: Николай родился в 1900 году, а Марина – 8 июня 1901 года.
В 1902 году Александр Андреевич вступил в партию Народных социалистов. Чтобы избежать преследования полиции, в 1904 году скрывался в Персии.
Вернувшись в Россию по амнистии в декабре 1904 года, проживал в Харькове в доме №9 по Садовой улице.

Александр Андреевич занялся кооперативной деятельностью: основал поселок «Южный» для рабочих Курско-Харьковской железной дороги. Затем организовал поселок «Привольное» и кооператив «Райгород». В Харькове создал кооператив «Самопомощь», который занимался строительством дачных культурных поселков. Содействовал открытию больницы и школы. Был председателем ревизионной комиссии Первого общества взаимного кредита в Харькове, организовал там же потребительский кооператив, читальню. Для изучения муниципально-кооперативного строительства совершил поездку в Англию. Состоял юрисконсультом многих учреждений, в том числе Юго-Восточной железной дороги, Владикавказской железной дороги и Джульфа-Тавризской железной дороги.
 
Во время Первой Мировой войны Подобедов принял предложение стать товарищем Харьковского губернского прокурора.
После Февральской революции он был назначен комиссаром Временного правительства по г. Харькову.

Чтобы не быть расстрелянным, А.А. Подобедов был вынужден вместе с семьей покинуть Харьков вместе с частями Белой армии, когда город взяли части Красной армии.
Перипетии Гражданской войны привели семью Подобедовых в Крым. В Крыму сын Александра Андреевича Подобедова Николай заболел тифом и его положили в военный госпиталь в Феодосии. Семья Подобедовых нашла жилье поблизости от города.

Части Красной армии ворвались в Крым и захватили город Феодосию, в котором находился госпиталь. Комиссар Розалия Землячка распорядилась расстрелять всех, находившихся в госпитале на излечении. Вместе с Бела Куном Розалия Землячка организовала массовые расстрелы в Крыму. В 1920-1921 гг. было расстреляно 96 тысяч человек. За эти «достижения» Розалия Землячка первой из женщин Советской России была удостоена ордена Красного Знамени.

Спасти сына Николая Подобедовы не могли и втроем отплыли на пароходе из Крыма в Стамбул. Некоторое время провели в Галлиполийском лагере.

Из Галлиполийского лагеря в 1921 году Подобедовым удалось переехать в Сербию. Регент Королевства сербов, хорватов и словенцев (КСХС) принц Александр Карагеоргиевич очень благоволил к русским эмигрантам.

Александру Андреевичу удалось найти работу в правлении Государственных железных дорог королевства. Работа была успешна, Подобедову удалось наладить службу статистики железнодорожного транспорта королевства.

Мне не известна причина, по которой Подобедовы переехали во Францию.

С установлением «железного занавеса» все связи жителей СССР с зарубежьем оборвались, и дальнейшая судьба Подобедовых во Франции моему деду и матери была не известна.

Весной 1979 года профессор Сюзи Дюфрен пригласила Ольгу Ильиничну Подобедову в Париж читать лекции в «школе повышения квалификации» историков, византинистов и историков рукописной книги. В свободное от лекций время Ольга Ильинична изучала древние рукописи в Национальной библиотеке Франции. В одно из воскресений слушатели лекций пригласили Ольгу Ильиничну поехать к известному старцу архимандриту Сергию Шевичу  в православный храм Пресвятой Троицы в городе Ванв. Слушатели вместе с Подобедовой вошли к настоятелю и представили ему Ольгу Ильиничну: «Батюшка, познакомьтесь с Ольгой Ильиничной Подобедовой из Москвы, которая читает нам в университете интересные лекции». Архимандрит Сергий, услышав фамилию Ольги Ильиничны, спросил, не было ли у нее родственников во Франции. Она ответила, что жена ее дяди Александра Николаевна и её дочь Марина Александровна  эмигрировали во Францию, но она не знает, что с ними сталось. К великому удивлению Ольги Ильиничны, отец Сергий сказал, что они были его духовными дочерьми, их рукоделием украшен Троицкий храм. Затем отец Сергий вышел с Ольгой Ильиничной на кладбище и отслужил панихиду на могиле Подобедовых. Так моя мать простилась с тетей и двоюродной сестрой.

О своем дяде Ольга Ильинична отцу Сергию не говорила, т.к. была уверена, что он скончался еще в Сербии. Но она ошибалась.

Вместе с семьей Александр Андреевич Подобедов из Сербии переехал во Францию. Сперва был садоводом и огородником в имении С.Ф. Маркова «Шато дю От Мениль» на Эвре, потом стал управляющим в этом имении.
 
Во Франции Подобедов продолжал заниматься общественной деятельностью. Он участвовал в работе группы «Крестьянская Россия». Был членом Объединения русских адвокатов во Франции до своей кончины, членом ревизионной комиссии Объединения в 1933 году. С 2 февраля 1930 года был членом временного правления Крымского землячества в Париже, до самой кончины членом правления Харьковского землячества в Париже.

В Париже 7 февраля 1929 года А.А. Подобедов был посвящен в масоны в ложе «Северная Звезда». 7 апреля 1932 года был возведен во вторую степень, 6 октября 1932 года – в третью степень. С 3 ноября того же года Подобедов стал помощником секретаря ложи, а с 6 июля 1933 года по 1934 год был секретарем ложи «Северная Звезда».
 
Жизнь в Париже для Александра Андреевича Подобедова была очень тяжелой, сначала он работал на заводе бухгалтером, впоследствии был безработным.
 
9 августа 1934 года после тяжкой болезни Александр Андреевич скончался в больнице от туберкулеза. Похоронен на «новом кладбище» в Нейи, могила не сохранилась.

Потомки Александра Андреевича, внуки его дочери Марины Александровны Хвалынской (ур. Подобедовой) эмигрировали в Канаду.