Клиническая смерть

- Остановка сердца! Срочно готовьте дефибриллятор! – быстро и четко скомандовал хирург-анестезиолог, услышав весьма неприятный уху резкий писк кардиомонитора и заметив на нем прямую линию, говорящую только об одном – о полном отсутствии у пациента сердечной деятельности. Клиническая смерть. Надо действовать предельно быстро. Всего семь минут в запасе пока еще жив мозг. В холодное время до двенадцати. Время пошло…
Но ведь только что все было просто отлично. Вся странность происходящего заключалось в том, что больному едва успели выполнить стандартную премедикацию, интубировать, подключить аппарат искусственной вентиляции легких и с минуту, как дать масочный наркоз закисью азота. Судя по реакции зрачков на свет, в сон больной погрузился полностью и стабильно. Однако хирургам не удалось сделать даже маленького надреза на ограниченном белоснежными пеленками и густо смазанном раствором йодоната операционном поле на животе пациента. 
…Время пошло. В этот момент хирурги мгновенно отошли от операционного стола, отдав лежащего на нем мужчину в руки бригады анестезиологов. В считанные секунды все было подготовлено, на открытую грудную клетку приложили плоские электроды уже заряженного дефибриллятора и дали разряд средней силы, затем второй чуть мощнее, потом третий… 
…Лежа на столе в операционной хирургического отделения городской клинической больницы, Николай Сергеевич Громов мысленно готовился к тому, чтобы стойко перенести аппендэктомию, то есть, удаление его неожиданно воспалившегося червеобразного отростка. Такая неприятность случилось с ним впервые, до этого ничего подобного ему не делали, еще никогда в своей жизни он, в прошлом врач-терапевт с приличным стажем, не ложился под нож хирурга. Разумеется, в былые годы, еще студентом лечебного факультета медицинского института, на практике он не раз ассистировал на операциях коллегам, но чтобы самого резали…
Однако жизнь преподнесла доктору небольшой сюрприз. Намедни у него нежданно-негаданно сильно разболелся живот, по классическим симптомам диагноз он смог поставить себе сам, и, не дожидаясь развития перитонита, сразу же вызвал «скорую», и в итоге оказался в хирургическом отделении. Что ни говори, а хоть и собирался Николай Сергеевич в ходе операции находиться под наркозом, но все равно для человеческого организма это в любом случае сильнейший стресс. Даже палец уколешь или царапнешь чем-нибудь, и то весь организм сразу начинает с этим бороться, включает все свои механизмы, чтобы восстановить, так сказать, гомеостаз, а тут целое оперативное вмешательство!..   
Пока Николай Сергеевич размышлял обо всем этом, то не заметил, как его поглотил мягкий наркозный сон. Но сквозь него, как будто откуда-то издалека он вдруг расслышал едва различимые приглушенные голоса врачей, которые, как ему показалось, были чем-то обеспокоенными. «Похоже, там что-то случилось… Возможно даже со мной… Ведь на операционном столе в настоящий момент нахожусь именно я…», такие мысли мгновенно промелькнули в сознании Николая Сергеевича, видимо, не еще до конца отключенном подаваемой через трубку закисью азота…
Вдруг все резко изменилось. Голоса вообще исчезли, наступила необычная тишина, доктор почувствовал, что постепенно теряет связь со сном, хотя казалось, что его тело все еще продолжает лежать на операционном столе. «Странно, возможно, врачи бросили меня и уже покинули операционную? Но почему? Потому что я начинаю просыпаться. Вроде бы. Или, может быть, я вообще умер? Нет, нет! Постойте, я себя ощущаю, я думаю. «Мыслю, значит, существую», как говорил древний философ Рене Декарт… Гляди-ка, даже про него вспомнил, значит, я жив», думалось Громову. Надо было открывать глаза. Но мог ли он это сделать? Стоило только попробовать, тогда сразу все станет ясно… Или не станет? «Все, хватит ждать…», - решительно подумал Николай Сергеевич и резко поднял веки.
Первое, что бросилось в его открытые глаза, это яркий белый свет, и доктор тут же зажмурился, не успев сразу оценить обстановку. Когда глаза привыкли, то он уже мог разглядеть место, где оказался. Никакой операционной не было и в помине. Он находился где-то на открытом воздухе. Сверху на него смотрело синее безоблачное небо. Доктор немного приподнял голову и его взгляд окинул, наконец, окружающее пространство. Неширокая поляна, на которой он лежал, была плотно окружена сосновым лесом, под ним была мягкая зеленая трава. Все выглядело как обычно. Но чего-то не хватало. Потом Николай Сергеевич догадался, что не чувствует тепла или холода, а главное, он совсем не дышит. И самое странное, что это не доставляет ему никакого дискомфорта. «Так значит, я все-таки сплю! Ну, конечно! Какой же я не догадливый! Я же сейчас под наркозом, хирурги производят оперативное вмешательство, а я просто мирно сплю на операционном столе и вижу сон», - решил он после нескольких секунд размышлений.
Эта вполне себе правдоподобная версия окончательно успокоила Николая Сергеевича. Итак, что же делать теперь? Раз он спит, значит, надо просто плыть по течению сюжетной линии самого сна, потому что не всегда можно повлиять на то, что происходит в закоулках твоего подсознания. Обычно спящий человек просто остается во власти сна и переносится от эпизода к эпизоду, участвуя в предлагаемом подсознанием сонном действе, при этом, играя в нем разные роли, но, как правило, осознавая себя только самим собой.
Николай Сергеевич решил все-таки подняться с земли, и это ему с легкостью удалось. На себе он обнаружил одежду, но не операционный белый халат, а светло-серый легкий костюм с пиджаком и брюками без пуговиц, на ноги были надеты какие-то светлые мягкие тканевые тапочки. Доктор стряхнул рукой с брюк и пиджака остатки прилипшей луговой травы, еще раз огляделся вокруг и уверенным шагом пошел в случайно выбранном направлении. Раз он сейчас во сне, то совершенно не важно, куда ему идти и что делать. Надо просто двигаться куда-то вперед.
Дойдя до края поляны, он не остановился, а продолжил свой путь уже по смешанному лесному массиву. Во время движения он не слышал звука своих шагов по земле, не было привычного в лесу хруста веток под ногами. Не доносились до него ни голоса птиц, ни жужжание насекомых, он не ощущал ни малейшего дуновения ветра. За верхушками деревьев на небе совсем не было видно солнца. Но это нисколько не удивляло Николая Сергеевича, ведь он прекрасно понимал, что находится во сне, а там, знамо дело, всегда все по-другому. Правда, он не мог не заметить, насколько реальным казался этот сон. Все окружающие предметы очень четко различались, он даже мог дотронуться до своей руки и ощутить ее упругость, а значит, ее «реальное» состояние, и все-таки это был сон, а не явь, поэтому не стоило даже и питать иллюзий.
Пройдя какое-то расстояние, постоянно огибая плотно растущие деревья, он вдруг неожиданно вышел на хорошую асфальтированную дорогу, пролегающую перпендикулярно направлению его движения. Надо было решить, продолжать ли идти вперед дальше в лес, или пойти по дороге, повернув налево или направо. После недолгих раздумий Николай Сергеевич выбрал поворот направо, и уверенно зашагал по самой середине дорожного полотна. Дорога была совершенно пуста и с обеих сторон плотно охвачена тем же самым смешанным лесом. Неизвестно сколько времени наш герой шел по этой нереально совершенно прямой и ровной дороге, но пешая прогулка (даже во сне) доставляла ему удовольствие, потому что он совсем не чувствовал усталости. Заметил Николай Сергеевич, что полотно было без дорожной разметки, не встретилось ему ни одного дорожного знака, ни одной автобусной остановки, которые традиционно стоят на обочинах дорог в сельской местности… 
День оставался таким же солнечным, вокруг ничего не менялось. Доктор продолжал идти, просто оглядываясь по сторонам, изучая местность. Но потом дорога внезапно закончилась, а за прерванным асфальтовым полотном прямо перед ним густой стеной вдруг вырос тот же смешанный лес. От неожиданности Николай Сергеевич на пару мгновений остановился, а потом все-таки решил сделать несколько шагов в том же самом направлении, сойдя с оборвавшегося дорожного асфальтового полотна. Однако, пройдя метра два вглубь леса, он обнаружил, что никакого леса вокруг уже не было. Доктор вдруг оказался на бескрайнем до самого горизонта заросшем травой заброшенном поле, и где-то вдалеке заметил некое маленькое сооружение серого цвета. Несколько минут спустя, пройдя через поле, он добрался до него и только тогда понял, что это был стоящий на земле явно бетонный куб, метра три в высоту, ширину и длину.
Николай Сергеевич приблизился к этому серому кубу, обошел его со всех сторон. Напоминал вход в бомбоубежище, только без окон и дверей. Одни бетонные стены. Ничего особенного в этом «домике», конечно, не было, только Громову непонятно было истинное предназначение этого странного сооружения. Доктор снова медленно обошел его, в то же время, думая, куда направиться дальше, но на этот раз оказалось, что в одной из стен куба вдруг образовался открытый проход. Николай Сергеевич нисколько не удивился этому факту, так как во сне все случается само собой и не требует объяснения. Все происходящее принимается носителем сна, как данность, как условия игры бесконтрольных уровней подсознания.
Некоторое время задержавшись возле чернеющего входа, доктор посчитал, что это приглашение для него, а потом уверенно и без колебаний, как принято во сне, прошел через бездверный проем. Он сделал несколько шагов, но внутреннее пространство куба почему-то не ограничивалось теми тремя метрами, которые виделись снаружи. Вдруг стало совсем темно, потому что проход в куб неожиданно закрылся, оставив Николая Сергеевича наедине с неизвестностью, а может быть даже в безвыходной ловушке. Но, понимая, что все это всего лишь сон, он не обратил на этот факт никакого внимания и твердо решил продолжать двигаться вперед, пока будет возможность, потому что путь назад все равно был отрезан.
Доктор сделал несколько осторожных шагов в полную темноту, и после такой долгой тишины окружающего его мнимого мира, он вдруг услышал вдалеке какой-то шум, показавшийся ему очень и очень знакомым. Ну да, конечно, так своеобразно гремят на рельсовых стыках только колеса поездов метрополитена. Теперь желание доктора Громова продолжать идти вперед, уже было вызвано обычным человеческим любопытством. «Что, я каким-то образом оказался в метро?», подумал доктор. Пройдя еще немного, вдали вдруг он заметил какой-то свет, это были огни, много маленьких огней. Скорее всего, именно там проходил тоннель метро. Пока Николай Сергеевич почти в полной темноте на ощупь, но с небывалым усердием продвигался вперед к виднеющимся вдали огням, не боясь в потемках обо что-то запнуться, растянуться на бетонном полу и пораниться, время от времени ему продолжал слышаться шум, издаваемый, как уже стало понятно, проносящимися поездами. С каждым шагом его приближения к тоннелю метро шум усиливался. При этом он все еще не испытывал даже намека на чувство усталости. Впрочем, как это и должно существовать во сне…
Вскоре доктор Громов и в самом деле, наконец, добрался до тоннеля, где действительно пролегал рельсово-шпальный путь с типичным для метрополитена дополнительным контактным рельсом. Покинув коридор, по которому он так долго добирался до этого места, доктор снова озадачился выбором, в какую именно сторону ему направиться, чтобы скорее дойти до ближайшей станции (куда же еще можно было пойти, находясь в тоннеле метро?). И на этот раз Николай Сергеевич наугад выбрал поворот налево.
Тоннель был слабо освещен дежурными фонарями, но за длительное время привыкшие к темноте глаза сносно различали дорогу. Неизвестно, как долго доктор совершал свой пеший променад по тоннелю, но за это время ему не попалось ни единого поезда. Это было очень странным даже для сна, потому что пока он шел сюда, издали регулярно мог слышать шум проносящихся по тоннелю многочисленных поездов, а тут все они как сквозь землю провалились, впрочем, возможно, движение было уже закрыто на ночь. Но это не стало для Николая Сергеевича проблемой, потому что по тускло освещенному пустынному тоннелю легче было передвигаться в тишине и покое. Впрочем, происходящее в его сне, не было таким уж радужным. Наоборот, все казалось каким-то скучным и мрачным, может быть, это побочный эффект от закиси азота, возможно, этот «веселящий газ» так неблаготворно воздействует на кору его головного мозга… 
Вскоре взгляд спящего путешественника уловил впереди яркую точку. Скорее всего, это была долгожданная ближайшая станция. Наконец-то он добрался! Доктор с энтузиазмом прибавил шагу, и спустя считанные минуты, энергично прибыл на территорию метростанции. Его глаза пусть и недолго, но болезненно привыкали к яркому освещению после темного тоннеля. По маленькой железной лестнице, расположенной в техническом секторе станции, Николай Сергеевич с рельсового пути забрался на платформу и огляделся. Вокруг не было ни единой живой души. На потолке вдоль всей станции ярко светились люминесцентные лампы на широких в полметра и продолговатых металлических люстрах.
Сама станция была отделана очень просто, без изысков. Платформа располагалась посередине станционного помещения, своды подпирали два ряда колонн, покрытых кусками пестрого желто-зелено-фиолетового мрамора, поблескивающего в лучах искусственного света. Пол выложен широкой квадратной мраморной темно-бордовой плиткой, а сводчатый потолок просто замазан светло-голубой побелкой. На противоположной от платформы стене была надпись, обозначающая название станции, выполненная большими, но местами почерневшими от времени латунными буквами. «Шевелюхинская», прочитал доктор Громов и медленно пошел дальше по платформе. «Интересно, какой это метрополитен? Москва? Вроде бы не похоже, правда, сейчас там построено столько новых станций, что большинство их названий мне даже не знакомо. А может быть я в Питере? Впрочем, какая разница, теперь главное, выбраться наружу», размышлял Николай Сергеевич, продолжая медленно прохаживаться по платформе. При этом доктор вдруг обратил внимание на еще более странный факт – на станции нигде не было привычных указателей, помогающих пассажирам проще ориентироваться в лабиринтах метро... Но… Ничему не удивляться! Это только сон!..
На этом этапе своего сомнамбулического путешествия доктор снова должен был решить, куда направиться дальше, потому что на метростанциях традиционно было по два выхода на поверхность. Сейчас его внутренний мысленный жребий выбрал повернуть вправо, и доктор Громов пошагал к выходу, расположенному на том краю станции. Он спокойно дошел до работающего вхолостую пустующего эскалатора и осторожно встал на ближайшую движущуюся ступеньку…
Через минуту Николай Сергеевич был уже наверху, заметил большие стеклянные двери и уже намеревался, было, направиться к ним, чтобы выйти наружу, однако, пройдя через обратный пропускной турникет, он вдруг оказался в совершенно ином месте. Теперь он стоял перед двухстворчатыми деревянными дверями с округлыми окнами, сделанными по принципу пендельтюра. Выйдя через них наружу, он оказался на каком-то большом корабле, который еще и двигался, то есть, плыл по волнам неизвестного огромного моря.
В очередной раз, не удивляясь смене сюжета своего сна, доктор Громов, принимая все, как неизбежную данность, прошелся по широкой пустынной палубе по направлению к форштевню, где он надеялся непременно обнаружить капитанский мостик. Судно чем-то напоминало те многопалубные пассажирские водные паромы, которые регулярно курсируют по Балтийскому морю из Санкт-Петербурга в разные порты скандинавских стран, перевозя огромные толпы туристов и их транспортные средства. Судя по всему, палуба, где оказался доктор, располагалась на уровне восьмого или девятого этажа. Подойдя к фальшборту, Николай Сергеевич с высоты посмотрел на окружающее корабль необозримое море, где-то вдали плавно переходящее через линию горизонта в небесную безоблачную синеву.
Прогулявшись по двум верхним палубам, доктор Громов заметил, что на флагштоке не висело никакого флага, хотя любое судно имеет порт и страну приписки и всегда вывешивает ее государственный флаг. Не увидел он нигде и ни одного предмета с названием судна, хотя обычно на принадлежащих кораблям, например, спасательных кругах, шлюпках, непременно указано его наименование.
Потом доктор решил подняться еще выше, чтобы добраться до мостика. Возможно, там он кого-нибудь да встретит (ведь должен же кто-то управлять этим кораблем), чтобы узнать информацию о судне, по какому морю и куда оно движется, почему здесь нет ни единой живой души. Пройдя через калитку в перилах, ограждающих помещение капитанского мостика, куда обычно закрыт доступ посторонним, он приблизился к самому главному и важному месту любого корабля. Дверь была не заперта, он вошел внутрь и увидел там человека, первого, которого доктор встретил за весь этот свой долгий наркозный сон. 
Невысокий мужчина в черной форменной одежде гражданского морского офицера и фуражке с белым верхом стоял перед огромной, напичканной электронными системами, панелью управления лайнером и через большое оконное стекло всматривался вдаль. Взглянув на погоны с тремя параллельными желтыми нашивками и одной с зигзагом, Громов догадался, что это и был сам капитан корабля. Он знал это, потому что когда-то давно путешествовал на морском пароме по странам Скандинавии и даже однажды фотографировался с настоящим капитаном.
- Добрый день, уважаемый капитан! – спросил Николай Сергеевич по-русски, потому что другими языками, в том числе и самым распространенным в мире английским, он не владел, впрочем, как и не знал, кто капитан по национальности.
- А-а, еще один! – сухо и без эмоций произнес капитан по-русски, при этом, не открывая рта, как, собственно, и принято во снах, но Громов каким-то образом услышал эту фразу. Ничему не удивляться! Это только сон! Бросив безразличный взгляд на непрошеного гостя, капитан снова принялся вглядываться в морскую даль через окно штурманской рубки.
- Что вы имеете в виду, сказав «еще один»? – недоуменно спросил доктор.
- Много вас тут очень ходит… То один, то другой… Что же вы все ко мне-то постоянно таскаетесь? Отвлекаете только от работы!
- Так нет же никого на всем корабле, а мне бы хотелось узнать, что к чему… как, например, этот корабль называется, куда мы, скажем, плывем?
- Не плывем, а идем, - немного раздраженно ответил капитан, не отрывая взгляда от окна.
- Хорошо, идем, но куда же мы в таком случае идем?
- Какая вам разница? Это все равно ничего не изменит в вашей судьбе… - все еще не открывая рта, проговорил капитан и даже приложил к глазам бинокль, как бы изучая пространство впереди, ограниченное горизонтом.
- Честно говоря, я не совсем понимаю, что здесь происходит, может быть, вы, как капитан этого корабля, все-таки поясните мне? – продолжал настаивать Николай Сергеевич.
- Идите на пятую палубу, там находятся те, у кого можно обо всем узнать и спросить, а мне надо работать! - с оттенком пренебрежения, смешанным с начинающей проступать злобой, произнес капитан.
- На пятую? Спасибо! Теперь все ясно. Извините за беспокойство! – вежливо ответил доктор и сразу же спешно покинул капитанский мостик.
Да, судя по интерьеру внутренних помещений, это действительно был пассажирский паром. Лифт почему-то не работал, поэтому Громов не спеша добрался до пятой палубы по пассажирским трапам. У паромов на этом уровне традиционно располагались туристическое бюро, кафе, рестораны и развлекательные заведения. По коридору доктор добрался до бюро информации, за стойкой которого находились две женщины, одна старше, другая моложе, которые мгновенно улыбнулись новому путешественнику.
- Вы теперь тоже с нами? – то ли спросила, то ли констатировала та, что постарше, при этом она произносила слова сквозь милую улыбку, также как и капитан, не открывая рта.
- Получается, что так! – неуверенно ответил Николай Сергеевич, все еще не привыкший к доброму отношению после натянутого разговора с капитаном.
- Вы только не волнуйтесь, пожалуйста, уважаемый пассажир! – услышал Громов слова более молодой женщины.
- Я и не волнуюсь, чего мне собственно волноваться, я ведь сейчас нахожусь во сне! – спокойно произнес доктор, понимая, что когда спишь, можно делать и говорить все, что вздумается. – Вообще, капитан какой-то у вас недружелюбный. На вопросы не отвечает, только рычит и злится.
- Вы совершенно не правы, дорогой пассажир! Капитан у нас как раз очень даже хороший и безмерно добрый! – с искренним благоговением произнесла женщина постарше, не открывая рта.
- Вы мне лучше скажите, красавицы, куда мы идем и вообще, что это за корабль?
- Это пассажирский лайнер, он перевозит людей, - «сказала» молодая женщина.
- Странно, как же я здесь оказался? Вы могли бы мне пояснить? – поинтересовался Громов, заранее зная, что никто из них не сможет правильно ответить на этот вопрос.
- Все рано или поздно здесь оказываются! И вы тоже не стали исключением! – услышал я от той, что постарше.
- Получается, что я не один здесь? – с искренним удивлением произнес Николай Сергеевич.
- Конечно, не один, здесь вообще очень много людей! Только в этом путешествии присутствует нечто необычное…
- В чем же? – спросил доктор.
- В том, что каждый пассажир на этом лайнере путешествует сам по себе, в одиночку. Вроде бы их всех огромное количество, а все равно каждый здесь сам по себе.
- И что, мне нельзя ни с кем пообщаться?
- Это зависит от вас! – ответила молодая женщина.
- В каком же это смысле? – недоумевал Громов.
- Понимаете, другие пассажиры сами решат, общаться с вами или нет, все связано с вашей внутренней кармой, если вам так будет понятнее, - «сказала» женщина постарше.
- Ясно, что ничего не ясно… Кстати, дорогие мои, а где тут у вас можно перекусить? – неожиданно для себя спросил доктор, хотя чувства голода он совершенно не испытывал. Но во снах случается и так, что тебе очень хочется есть, потом ты чудесным образом насыщаешься, но чувство сытости никогда не наступает…
- А вы разве хотите кушать? – спросила та, что постарше.
- Да так, просто, чтобы время провести… - неопределенно ответил Громов.
- Пройдите немного вперед, и там все найдете, - улыбаясь, произнесла молодая женщина, не шевеля губами. – И главное – наслаждайтесь!
Скорее из вежливости, поблагодарив этих двух постоянно улыбающихся женщин, которые, впрочем, ничего вразумительного ему так и не пояснили, Громов отошел от стойки информации и отправился по коридору в указанную ими сторону. Проходя мимо больших иллюминаторов, он видел через них только море и солнце, медленно ползущее над линией горизонта. Так доктор дошел до одного из ресторанов, где обнаружил трех человек, молча сидящих вместе за одним столом. Прежде всего, он обратил свое внимание на странный факт, что на их столе не стояло никаких столовых приборов, не было тарелок с блюдами или бокалов с напитками. «Интересно, чем это наслаждаться рекомендовали мне те женщины с ресепшена? Сидеть в ресторане вот так просто без еды и выпивки? Или может быть тем, о чем я пока не имею представления?», подумал Громов.
- Здравствуйте, господа! – обратился доктор к двум пожилым мужчинам и одной женщине, сидящим за общим круглым обеденным столом.
- Новенький? Добро пожаловать! – произнесла женщина, не открывая рта, так же как и все на этом странном судне и не глядя в мою сторону.
- Спасибо, конечно, но можете ли вы, наконец, пояснить, что вообще здесь творится? – спросил Николай Сергеевич скорее из любопытства, потому что все происходило во сне, а значит, уже очень скоро операция по апендэктомии закончится. После чего он должен будет проснуться, а потом долго «отходить» от воздействия «веселящего газа» на его центральную нервную систему.
- Все очень просто, уважаемый новичок, мы все здесь как на перепутье, ожидаем решения нашей дальнейшей участи, - молча «проговорил» пожилой мужчина.
- Ну, уж нет, ребята, вы что же, мне сейчас намекаете, что я нахожусь где-то между жизнью и смертью, в некоем чистилище, так что ли? – догадываясь, о чем они говорят, но, все еще не веря в происходящее, поинтересовался Громов.
- Получается, что все это именно так! – ответил другой пожилой мужчина. – Мы все здесь находимся в одинаковом положении.
- Нет, господа, я прекрасно знаю, что все происходящее – это всего лишь мой сон! И этот корабль, и все вы просто мне снитесь! Я сейчас под наркозом, мне делают операцию в больнице.
- Думайте, как хотите! Здесь это никого не интересует, – невозмутимо произнесла женщина.
- Лучше вот что, уважаемые, подскажите, через какую дверь надо мне здесь на корабле выйти, чтобы попасть в следующий эпизод моего сна? А то здесь все как-то мрачно… - сказал Николай Сергеевич, невзирая на странность своего вопроса, который сам по себе не менее странен, чем все это место.
- Здесь мы ничем не можем вам помочь, впрочем, как и самим себе… Для нас все уже кончено! – печально проговорил один из пожилых людей.
- Зато помираете с комфортом! Наслаждайтесь, ребята! Вон, какой лайнер вам для этого предоставили! – произнес я с грубым сарказмом, наконец, догадавшись, чем именно мне советовали наслаждаться те две женщины с ресепшена.
- Может быть, для вас все и кончено, а я все-таки еще хочу вернуться домой! – произнес доктор Громов и быстрым шагом покинул ресторан, оставив тех троих пребывать в этом скорбном месте, понимая, что с ними больше не о чем говорить.
Так, куда теперь? Пойду как обычно, наугад. Николай Сергеевич по коридору добрался до ближайшей лестницы и поднялся на седьмую палубу, где обычно располагались каюты пассажиров. Просто потому что так ему захотелось. Проходя по случайно выбранному коридору, он даже заглянул в несколько кают, произвольно открывая двери, но в одном из холлов он увидел еще одного человека, одетого в форму матроса, стоящего возле одного из трапов, если вообще можно было в этой ситуации говорить о людях, скорее о персонажах его собственного сна.
- Эй! Да, ты, гражданин! – грубовато окликнул Громов того, кого увидел, не задумываясь ни о какой вежливости, потому что во сне можно все. Заметив доктора, тот «человек» остановился и стал спокойно смотреть на него.
- Я полагаю, что именно ты все знаешь об этом месте! Скажи-ка лучше, как мне покинуть этот ваш чертов корабль? А то я уже замучился искать выход! Скучно здесь у вас, да и мне пора домой возвращаться!
- Этого никто на судне не решает, даже капитан, - ответил Громову человек, похожий на матроса, который при этом также не шевелил губами.
- Ты о чем говоришь, братишка?
- О том, кому вернуться, а кому нет!
- Да мне плевать на все ваши местные порядки! Просто скажи, куда мне идти, и все!
- Попробуйте через трюм… - услышал я от своего случайного собеседника, а пока вспоминал, о чем это он мне буркнул, не заметил, как тот просто исчез из холла.
Так, значит, он сказал, вроде в трюм надо идти. Что ж, попробуем. Где же этот самый трюм? В холле на стене висела подробная схема корабля, которой и воспользовался доктор Громов. Изучив схему, Николай Сергеевич из холла спустился по пассажирской лестнице сначала на вторую палубу, потом по трапу, расположенному ближе к корме, прошел в самый низ, отыскал дверь с надписью «Только для персонала» и дернул за ручку. Она легко поддалась, пропустив доктора непосредственно в помещение трюма, которое было заполнено разными тюками, коробками, ящиками и прочим грузовым скарбом. В этом багажном хаосе огромного корабля надо было отыскать какую-нибудь необычную дверь, которая, возможно, и позволит мне пройти дальше. 
Какое-то время Громов скрупулезно обшаривал трюмное помещение, но не мог заметить ничего похожего на то, что он так усердно жаждал отыскать. Однако вскоре его внимание привлекла находящаяся в дальней части трюма небольшая железная дверца с круглым иллюминатором, за стеклом которого был заметен горящий огонь. Нет, это не был свет от электрической лампочки, там явно полыхал настоящий живой огонь. А вдруг это были сами врата в преисподнюю? Такое вполне могло иметь место, пусть даже и во сне! Но, несмотря на эти мысли, Николай Сергеевич, не раздумывая, бросился к этой двери, расположенной ближе к самой корме и машинному отделению, издававшему характерный гул и шум работающих механизмов, двигающих корабль вперед. Доктору приходилось порой с трудом протискиваться между большими деревянными коробками и огромными тюками из мешковины. Наконец, Громов добрался до заветной двери, внутренне приготовился окунуться в адское пламя, несколько мгновений подумал, а потом одним резким движением открыл ее и вошел внутрь… 
Огонь, который из помещения трюма видел Николай Сергеевич за стеклом иллюминатора, внезапно исчез, будто его и не было, а сам он снова оказался на капитанском мостике этого же самого корабля, чем ни капли не был удивлен. Это только сон! Но на сей раз в рубке не было никакого капитана, а находился молодой человек в добротном черном костюме с бабочкой вместо галстука. Он сидел в капитанском кресле и будто бы читал какую-то книгу.
- Что ж, уважаемый Николай Сергеевич Громов, вижу, не понравилось вам у нас? – совершенно не глядя на доктора и не отрывая глаз от книги, произнес сидящий в кресле.
- Ну, знаете, что именно во всем этом кому-то может понравиться? – ответил Громов с недоверием к этому субъекту, - и вообще, откуда вы меня знаете?
Ответа на его вопрос не последовало, человек в костюме продолжал безмолвно сидеть и читать.
- Ладно, тогда поясните, а где, собственно, капитан корабля?
- А зачем вам он? Я так полагаю, что вам не нужен никакой капитан…
- Тогда вы кто?
- Это совершенно не имеет значения… для вас… - говорил незнакомец, все еще не отрывая глаз от книги в твердой обложке, время от времени перелистывая ее явно пожелтевшие от времени страницы, продолжая делать вид, что внимательно читает.
- Тогда я вообще ничего не понимаю! Может быть, тогда вы мне скажете, где тут у вас выход? – попросил Громов с тайной надеждой на спасение.
- Выход? Ах, да! Да вот он, прямо за вами! – невозмутимо ответил сидящий в кресле, даже не повернув головы к Громову.
- Да? Ну, что ж, спасибо и на этом! – ответил Николай Сергеевич и направился к двери, чтобы покинуть штурманскую рубку.
Как только он открыл дверь и вышел из помещения, его вдруг резко охватила кромешная тьма и неожиданно появившееся ощущение жуткого холода. Сначала Громов очень сильно испугался, но потом в очередной раз вспомнил, что все происходит с ним во сне, поэтому бояться ничего не стоит, надо только проснуться. Потом его слух начал воспринимать отдаленные голоса, которые звали его по имени. Тьма стала постепенно рассеиваться, мозг Николая Сергеевича каким-то образом сквозь закрытые веки начал воспринимать свет, исходящий снаружи. Доктор Громов медленно открыл глаза, наконец-то к нему вернулось сознание. Он лежал на операционном столе, но уже без дыхательной трубки. На него смотрели хирурги и анестезиологи в белых халатах и масках, за которыми было не видно, как эти люди улыбались. Но их радость была читаема по веселым глазам.
- Николай Сергеевич, ну ты нам тут дал прикурить, - проговорил один из хирургов, у которого был очень усталый вид.
- Как же это с тобой приключилось? Ты прямо всех нас испугал, - весело сказал анестезиолог, вытирая обильный пот со лба марлевым тампоном.
- Что со мной было? – не произнес, а почти прохрипел Громов, потому что его горло после интубации еще сильно болело.
- То и было, коллега, сердце у тебя остановилось, едва откачали! Буквально за считанные минуты, – промолвил анестезиолог, а Громов благодарственно кивнул головой.
- Только знаешь, дорогой коллега, к сожалению, аппендикс мы тебе так и не удалили. Представляешь, даже надреза не успели сделать. Ладно, хоть снова живой! А то бы пришлось дочери твоей сообщать трагическую новость, а у нее сегодня ночное дежурство, – с искренней радостью произнес анестезиолог, а постепенно отходящий от наркоза Николай Сергеевич как мог, улыбнулся всей врачебной бригаде одними уголками рта.
- Значит, будем снова оперировать, причем надо безотлагательно, - произнес заведующий хирургическим отделением.
- Давайте часа через три, коллеги, отдохнуть надо! У меня как раз вечернее дежурство начнется, – предложил один их врачей.
- Я не возражаю, только на этот раз воспользуемся спинальной анестезией, чтобы безо всякого наркоза. Хорошо? Вообще, честно говоря, надо было сразу так сделать, сейчас это самый распространенный и удобный способ обезболивания, да и осложнений практически никаких. А тут просто не подумали, посчитали, так будет удобнее пациенту, лишний раз отдохнет, а получилось, что чуть человека не потеряли, - проговорил анестезиолог, снимая уже не нужную медицинскую маску.
- Но с причинами всего этого все равно надо разобраться, когда будет свободное время, - сказал своим коллегам заведующий и направился к выходу из операционной.
- Значит, до вечера, Николай Сергеевич, теперь будешь все видеть и слышать, - ободряюще сказал Громову один из хирургов, а потом попросил санитаров перевезти пациента в его палату…
«Получается, что это был не просто сон во время наркоза, значит, я и в самом деле находился на грани жизни и смерти. Хорошо еще, что не понял, что временно умер, а то испугался бы напрочь. И умер бы от страха самой смерти… Интересно, столько странных вещей пришлось осознать мне в этом «сне». Вот тебе и клиническая смерть! И никакого тебе света в конце тоннеля…», думал Николай Сергеевич, пока его на больничной каталке везли до палаты.
Оказавшись на койке, доктор Громов некоторое время полежал на спине, пустыми безразличными глазами глядя в белый потолок одноместной палаты. Потом он повернулся на левый бок, потому что правый, благодаря оставленному в животе на слепой кишке воспаленному аппендиксу, все еще болел. Правда, по назначению врача, медсестра почти сразу же пришла и сделала ему инъекцию обезболивающего. Лежа на кровати, Громов, уже как врач, размышлял, почему же все-таки у него остановилось сердце? Сразу после подачи наркоза. Такое, конечно, вполне возможно, и даже нередко встречается в медицинской практике, но его собственный организм, который его обладатель знал, как свои пять пальцев, совершенно не имел никаких предпосылок к такому повороту, если верить его личному профессиональному взгляду. Пытаясь припомнить давно забытую информацию, полученную еще в мединституте на курсе госпитальной хирургии, о наиболее частых причинах возникновения остановки сердца, Николай Сергеевич как-то незаметно для себя снова задремал…
     …Пройдя через двухстворчатые деревянные двери с округлыми окнами, сделанные по типу пендельтюра, доктор Громов снова оказался на палубе того же самого пустынного и весьма странного корабля, где он уже побывал во время своего наркозного сна, то есть, теперь уже известно, что во время его короткой клинической смерти.
На этот раз Николай Сергеевич решил, недолго думая, пойти прямо на капитанский мостик, потому что уже второй раз за день оказаться на том же самом корабле, это уже не входило ни в какие рамки! С легкостью поднявшись по знакомым трапам все того же продолжающего идти по морю корабля, он приблизился к рубке, поднялся по короткой лестнице, и, открыв дверь с круглым иллюминатором, прошел внутрь. В капитанском кресле сидел все тот же человек в добротном черном костюме с бабочкой вместо галстука.
- Ба! Знакомые все лица! Никак решили вернуться, уважаемый Николай Сергеевич? – непринужденно спросил он, так же, как и раньше не отрываясь от своей, видимо, очень интересной книги.
- Не знаю, как насчет желания, но попал я сюда снова не по своей воле. Вы можете мне, наконец, объяснить, что со мной происходит? Почему я опять оказался здесь? И заметьте, сударь, в настоящий момент я действительно нахожусь во сне! Да, да, именно во сне! – проговорил доктор Громов, теряя терпение.
- Получается, до этого вы не спали?
- Не спал, как выяснилось, а был в состоянии клинической смерти… - произнес Николай Сергеевич уже спокойнее, намереваясь вызвать у этого субъекта хотя бы сочувствие.
- На это ничего вам не могу ответить, к сожалению! Раз уж вы снова здесь, то наслаждайтесь! Погуляйте по палубам, осмотрите помещения, посмотрите на море и на это чудесное солнце! Возможно, и пообщаетесь с кем-нибудь, развлечетесь…
Доктор даже не успел ответить что-то язвительное этому выскочке в бабочке вместо галстука, как вдруг оказался в холле, где (он еще не забыл) располагался ресепшен. На этот раз за стойкой доктор увидел не тех двух женщин, а весьма пожилого мужчину, которому на вид было лет сто - сто пятьдесят. Он молча посмотрел на Громова, неспешно оторвав взгляд от какого-то чтива, разложенного на его столе, освещенном яркой желтого света лампой, а потом также молча опять опустил глаза, продолжив читать. Громов не стал подходить к старику, а пошел дальше, решив прогуляться по палубам и помещениям, как советовал франт из штурманской рубки. «Наслаждайтесь!», коряво передразнил доктор голос того субъекта в бабочке, при этом сам себе скорчив некрасивую рожицу.
Николаю Сергеевичу пришлось долго прохаживаться по пустынному кораблю, потому что другого выхода просто у него не было. Происходящее напоминало то, что он слишком долго спит и почему-то никак не может проснуться. Громову очень хотелось верить, что сейчас он и вправду во сне. Ведь он хорошо помнит, как лежал в палате на своей койке…
Во время прогулки он вдруг заметил каких-то субъектов, стоящих на открытой прогулочной палубе возле левого фальшборта, и неотрывно вглядывающихся вдаль, очевидно испытывая наслаждение от вида морских просторов. Это были две средних лет женщины и трое пожилых мужчин. Они стояли рядом друг с другом, облокотившись о перила. Громов подошел к ним, чтобы попытаться что-либо выяснить.
- Доброго вам денечка, старички! Как погодка в этой части мирового океана? – с веселой нагловатой ехидцей произнес доктор, потому что во сне, как мы уже знаем, можно делать все, что угодно.
- Погода здесь всегда одинаковая, - как обычно, не открывая рта, вяло ответил один из стариков, при этом, не отводя взора от размеренно волнующейся морской пучины.
- Не скажите, уважаемые, а что мы вообще все здесь делаем? Я вот уже второй раз сюда попадаю, а мне все советуют «наслаждаться», только я, убей, не понимаю, чем именно? Может, вы знаете?  - сказал все это Николай Сергеевич в надежде разговорить их, а сам тоже подошел к фальшборту и облокотился на его перила.
- Мы сами не знаем, просто плывем и все… - спокойно и невозмутимо ответила доктору одна из женщин, также, не повернув головы в его сторону.
- Вам бы надо посетить наш бассейн на третьей палубе, там всегда можно найти все ответы на многие вопросы, - посоветовала самая молодая из этих двух женщин, которая единственная из всех стоящих на палубе обратила к доктору свое уже исчерченное морщинами лицо и даже подарила Громову улыбку одними уголками рта.
- Спасибо и на этом, граждане отдыхающие! – ответил Громов с явным сарказмом, развернулся и направился к трапу искать нужную палубу.
Примерно в средней части корабля на этой самой третьей палубе Николай Сергеевич и в самом деле обнаружил самый настоящий бассейн с чистой и прозрачной водой, который чем-то напоминал спортивный. Он занимал почти все помещение, а в длину был раза в три больше его ширины. Глубину чаши визуально определить не удалось из-за преломляющих свойств воды. Сам бассейн был пуст, очевидно, в настоящее время им никто не пользовался. Рядом с ним находился не очень молодой человек, который сидел на стуле и просто смотрел на спокойную водную гладь. 
- Здравствуйте, уважаемый! – начал было говорить Громов, но человек как бы очнулся от оцепенения и тут же прервал слова доктора.
- Не надо ничего у меня спрашивать, все найдете в этом бассейне! Он в вашем полном распоряжении, - быстро проговорил человек тоненьким голоском.
- Спасибо, конечно! – в ответ буркнул Громов.
- И наслаждайтесь! – восторженно и вместе с тем доброжелательно произнес в адрес доктора это почти магическое слово субъект, который, возможно, является хранителем сего водного сооружения.
- Наконец-то хоть что-то стоящее! – с энтузиазмом произнес Николай Сергеевич, - а то никак не мог понять, чем именно можно наслаждаться на этом корабле, а тут все сразу стало ясно! Вода это основа жизни! Правильно, уважаемый? 
- И граница между жизнью и смертью… - как-то мрачно произнес страж бассейна.
- Да, ну вас, скажете тоже, тьфу-тьфу-тьфу, - наигранно изобразил доктор плевки через левое плечо, как согласно примете делают во избежание козней дьявола.
Сняв с себя одежду, которая на удивление оказалась той же самой, какой была и в прошлое его посещение этого судна, Николай Сергеевич с искренним и непередаваемым удовольствием изо всех своих сил прыгнул с покрытого плиткой борта бассейна и плюхнулся прямо в воду, издав очень выразительный «бултых». Когда Громов оказался в воде, какая-то мощная неведомая сила сначала неожиданно потянула его прямо вниз, да так глубоко, что его ноги даже успели коснуться дна. Так как он пребывал во сне и не дышал, то это не оказало на его сознание никакого влияния, совсем даже не побеспокоило. Потом он резко всплыл на поверхность и, как ни в чем не бывало, начал вольным стилем плыть вдоль бассейна к другому его краю. Когда-то очень давно в годы спортивной юности он был не плохим пловцом, и даже участвовал в соревнованиях. Доктор спокойно плыл и действительно от всей души наслаждался приятной для тела водой. Но взглянув на край бассейна, он вдруг увидел стоящую там свою мать, одетую в серый балахон из грубой ткани. От неожиданности у него сильно екнуло сердце. Но сначала он решил, что это ему мерещится и на пару секунд от легкого испуга остановился, держась на воде, и даже закрыл глаза, но когда они были снова открыты, «мать» никуда не исчезла. Она стояла и молча смотрела на него.
- Этого не может быть! Ты давным-давно умерла! – крикнул Громов в сторону «матери», продолжая медленно грести обеими руками.
- Почему ты так сильно не любил меня? – услышал Николай Сергеевич настоящий голос своей матери, но догадался, что это просто галлюцинации, хотя все равно продолжил разговаривать с ней, потому что для любого человека мать остается самым близким и родным существом, даже в таких нелепых обстоятельствах.
- Неправда! Ты, наверное, забыла! Я всегда любил тебя и сделал все, что было в моих силах, чтобы не допустить твоей смерти! – говорил Громов, хорошо держась на воде и продолжая плыть дальше, а «мать», стоя на месте, каким-то удивительным образом перемещалась одновременно с ним вдоль края бассейна.
- Но это все равно мне не помогло! – со злым укором прохрипела «мать» не своим голосом.
- Я в этом не виноват! Я пытался помочь! Но дело прошлое, прости, если можешь! – почти кричал Николай Сергеевич, а когда лишь на мгновение отвернулся, «мать» исчезла.
Ошеломленный от того, что произошло, доктор, фыркая и сплевывая попадающую в рот воду, стал грести дальше. Проплыв еще несколько метров, он вдруг услышал голос своей жены. Повернув голову, Громов увидел и ее, совсем еще молодую, одетую в такой же грубый серый балахон, стоящую на краю бассейна и пристально смотревшую прямо на него.
- Что же это такое? У меня сегодня что, день встреч? – резко бросил Громов, ехидно ухмыльнувшись.
- Как же ты там без меня, Колюшка? Как там наша доченька? – нежным голосом почти пропела «жена».
- Все нормально у нас, дочка работает медсестрой, а что? Ты-то зачем тут появилась? Что я тебе-то плохого сделал?
- Ничего, любимый, просто я очень соскучилась по тебе и по нашей доченьке! Если не она, тогда хоть ты приходи ко мне, я ведь так тебя заждалась!
- И куда же мне приходить, интересно? Ты уже лет десять, как лежишь в могиле! Но я-то пока на тот свет не собираюсь! Мне еще пожить охота!
- Я сейчас плыву на этом корабле и все жду, когда ты вернешься ко мне! – жалобным стоном умоляла «жена», протягивая обе руки в сторону плывущего Николая.
- Но как видишь, я тоже сейчас нахожусь на этом чертовом корабле!
- Это прекрасно! Значит, ты, наконец, вернулся! Пойдем со мной, любимый! Пойдем! Будем здесь вместе!
- Да не хочу я никуда идти с тобой, потому что, в отличие от тебя и моей покойной матери, я просто вижу сон, понимаешь? Я сейчас просто сплю на койке в больничной палате и скоро проснусь, а от вас, призраков, не останется и следа! Я живой, понимаешь?! – немного раздраженно говорил Николай Сергеевич, а потом совсем отвернулся от «жены», продолжая плыть вперед, чтобы отвлечься от всего этого кошмара. 
Призрак его «жены» незаметно исчез также, как и образ его «матери», и тогда доктор Громов постарался успокоиться, продолжая усиленно грести руками попеременно, то одной, то другой. «Надо же, чего может привидеться на этом дьявольском судне-фантоме, пусть даже и во сне! И ведь все здесь прямо, как настоящее! Даже покойные «мать» и «жена» удостоили меня своим «посещением»! Правда, однажды бабушка мне рассказывала, что в народе существует верная примета, если, мол, покойный родственник во сне зовет тебя с собой, значит, это к твоей скорой смерти. Но мне ли, просвещенному человеку с высшим медицинским образованием верить в эти дурацкие приметы и суеверия? Все-таки что ни говори, а это всего лишь сон, просто кошмарный сон...», размышлял Громов, а потом и окончательно перестал беспокоиться, продолжая наслаждаться кристально чистой приятной телу водой…
Доплыв примерно до середины бассейна, Николай Сергеевич обратил внимание на то, что вода вдруг стала как бы вскипать, бурлить, но он при этом не чувствовал кожей никакого нагрева. Однако с каждой секундой сила «кипения» увеличивалась, потом оно стало очень бурным и даже пугающим, а в итоге превратилось в мощный водоворот, который стал все больше и больше захватывать Громова в свою поглощающую воронку-ловушку. Последнее, что он запомнил, это был ужасающий шум бурлящей воды и разрывающий его барабанные перепонки громогласный протяжный вой…
 …Через два часа медсестра хирургического отделения Ирина Громова, дочь Николая Сергеевича, обнаружила своего отца в палате, лежащим на койке без каких-либо признаков жизни.
Из ее груди мгновенно вырвался отчаянный душераздирающий крик:
- Боже мой!!! Папа!!! 
Непроизвольно закрыв лицо руками, Ирина выронила металлический почкообразный лоток с приготовленными для инъекций шприцами, ампулами с лекарствами и баночкой с антисептическим раствором. Лоток с неприятным звоном ударился об пол, и по больничному кафелю с характерным звуком разлетелись осколки стекла и кусочки ваты. 
На истошный женский крик в палату буквально вбежал встревоженный дежурный хирург, подскочил к койке с лежащим на ней телом доктора Громова, привычно проверил пульсацию на сонной артерии и, не ощутив ее, обреченно произнес:
- Не успели! Как же это оно так…
…На этот раз доктор Громов и в самом деле скончался…
…Наслаждайтесь, друзья! Наслаждайтесь!..