Глава двадцать первая. Счастливый человек

ВРЕМЯ ИСПЫТАНИЙ.Книга вторая.
Глава двадцать первая.Счастливый человек.


 До сегодняшних дней Сергей считал себя достаточно счастливым человеком. И счастье его заключалось в том, что в начале жизненного пути, как и в течение всей его жизни, ему постоянно встречались замечательные люди. Они и не давали сбиться ему с правильного пути. Такие замечательные люди, как заведующий партийным кабинетом парткома, а в прошлом фронтовой журналист, Матвей Николаевичем Маленчев.
 Именно, он и приметил Сергея в ремонтно-механическом цехе, пристрастил его к журналистике, почувствовав в нём личность и что-то ещё своё родное и ему близкое. 
 Путь Сергея в журналистику был, в какой-то степени, и не случайным. Пусть он и не был ему предопределён кем-то свыше, предсказан звёздами, а был, как он считал, только счастливой его случайностью. Необыкновенным везением. И потому Сергей был очень благодарен этой счастливой случайности, которая стала его дальнейшей судьбой.
 Скорее всего, это так и должно было быть. Ведь до встречи с Матвеем Николаевичем он и не помышлял о работе в многотиражке комбината. Да и вообще, в журналистике. Он оканчивал заочно историко-филологический факультет тульского педагогического института, намеревался стать историком и преподавать в одной из школ посёлка. 
 Газету "Калининец" он редко читал. Жил обычной молодой жизнью сверстников: работал на токарном станке, зарабатывал неплохие, для своих молодых лет, деньги, гулял, да и веселился с друзьями.
 Знакомился с девушками, ходил в кино и на танцы. Но успевал, к тому же,отлично учиться институте, увлекался историей, много читал, писал стихи, интересовался новинками литературы, любил поэзию, музыку и живопись, здесь сказывалось влияние его старшего брата Аркадия, помогал родителям строить их "родовое гнездо". 
 Сергею хотелось успеть познать всё, постичь многое, это делало его жизнь счастливой. Возможно, что его жизненный путь мог быть совершенно другим. Кто знает?! В своих пристрастиях он до конца не определился. Скорее всего, что его путь должен был быть связан, если не с журналистикой, то обязательно с историей и литературой. В результате этого, он поступил на историко-филологический факультет и это точно не было случайностью, ибо он на него поступал дважды.
 К тому же, к этому у него было немало предпосылок: в детстве он много и запоем читал книги, в школе увлекался историей и литературой, это были не только его самые любимые предметы, но и "хобби". Самое любимое времяпровождение.
 Именно тогда, в школе, Сергей начал писать свои первые стихи, несовершенные, но от души. Дело дошло до того, что он в своё выпускное сочинение на свободную тему  "Край мой, любимый!" вставил  своё, довольно большое стихотворение под названием: "Если ты родился не глухой". Вот оно:

Стоит берёзка меж дубами,
Пылая в золотом огне,
Светясь вся осени лучами,
Лукаво улыбнулась мне:

«Так, что же, путник, ты невесел,
Что ты голову склонил,
Ты посмотри, как день чудесен,
И до чего прекрасен мир!..».

И бездумно, внемля просьбе,
Бросил взор я в забытьи:
Чудно здесь воцарилась осень,
Краше царства не найти!

Всё вокруг: берёзы,клёны,
И орешника кусты,
Всё слилось в прекрасном тоне
Света, звуков, чистоты!

Горит, вся пламенем объята,
Макушка модницы берёзы,
Разбрызгав золотые слёзы,
Она чиста, светла, опрятна

Что даже дуб склонился к ней,   
От нескромных глаз людей
Закрыл, бросая злую тень
Чернотой своих ветвей.

Вот солнце за леса шагнуло,
Металлом медным засветился лес,
Прохладой нежной потянуло,
Настало время для чудес.
         
Если ты
родился не глухой,
И от тебя
земные не закрыты звуки,

Я знаю, друг,
ты любишь всей душой
Осенний лес
в прощальный час разлуки.

 Сергей набрался дерзости и, вместо экзаменационного сочинения, разместил на листах со штампом не только это стихотворение, но и свою небольшую новеллу "Первая любовь". Чем удивил не только самого себя, но и всех экзаменаторов. Конечно, он позже переживал за свой необдуманный поступок. Но изменить уже ничего нельзя было сделать. К счастью, всё обошлось, экзаменаторы удостоили его высшей оценки. И этому он был чрезвычайно рад.
 Сергей и сейчас помнит этот рассказ:
 "…Её глаза смотрели на меня восторженно и восхищённо. Чёрные, огромные они отражали теплоту летнего светлого дня, беззаботную юность, когда мир, кажется, бесконечным и добрым, принадлежащим только им, этим глазам, безоглядно жаждущим любви и счастья.
 Я взял её за руки, они были легки и нежны, как крылья лебедя. Она подошла к берёзе и обхватила её. И в этом её жесте было столько красоты и величия, что я не мог долго оторвать взгляда от её тонкой фигуры в свете лучей заходящего солнца.
 Близился вечер. Ясная Поляна затихала. Уже не было слышно птиц. В берёзовой роще не было даже шума ветерка, шелеста листьев.
 – А ты знаешь, – сказала она, –  эту берёзовую рощу, я где-то читала, посадил сам Лев Толстой…
 Я слушал её, но слова доносились до меня, как бы издалека, с небес. Они, казались мне, неземной музыкой.
 Она поправила косынку на плече, посмотрела вверх, в глубину листвы берёзовой рощи и… начала читать стихи. Чьи? Не знаю. Может быть, свои, но они так соответствовали нашему светлому и радостному дню, что у меня в сердце затрепетала какая-то неведомая птица, горячо и сладко. Я вновь подошёл к ней, погладил по чёрным её рассыпавшимся волосам.
 – Как здесь славно, – сказал я.
 Она ответила:
 – Этот день я никогда не забуду...
 …Минуло несколько лет. Она уехала в другой город. Её частые письма были полны тоски по Ясной Поляне, по нашим тульским местам.
 Я отвечал ей, ездил в гости. Но время и расстояние делали наши встречи и переписку редкими. Но до сих пор, гуляя по аллеям Ясной Поляны, по её мостикам и дорожкам в берёзовой роще, я вижу тонкую девичью фигуру на фоне заходящего солнца.
 И сердце моё тревожит неясная боль, тоска по тому молодому нашему времени, когда я был счастлив и влюблён в девочку-подростка, чистую и ясную, как летние вечера в Ясной Поляне".
 Сочинение получилось совершенно необычным для школьных экзаменов, Сергей опасался, что оно не пойдёт в зачёт и тогда он не получит аттестата. Но ему опять повезло. Им заинтересовались в Районном отделе народного образования и рекомендовали идти по литературному поприщу. Таким образом, оказалось, что сама судьба вела его к журналистике.
 Пусть и помимо его воли, он постоянно и подсознательно, тянулся, однако. не столько к литературе, сколько к исторической науке. Так что поступил он на исторический факультет без особых трудов, хотя конкурс был двадцать пять человек на место.
 Тут тоже прослеживалась какая-то странная судьбы игра, чей-то направляющий сверху перст, в его движении не только к истории, но и к литературе. Ибо эти пути были связаны между собой его к ним любовью и предназначением .
 Таким образом, Сергей считал, что путь его был обозначен какой-то неведомой силой. Было здесь чьё-то скрытое, пусть даже и не вполне им ощутимое, предначертание. Возможно, что и свыше. Но тогда он считал, что это всё  закономерно. 
 Как будто бы сама судьба, исподволь и целенаправленно, вела его к профессии журналиста, хотя, в этом движении, сам лично он, особенно, и не прикладывал усилий. Не принимал никакого осознанного участия. Считал, это вполне нормальной его жизнью.
 Даже малейших попыток не предпринимал. Причём, сейчас Сергей это видел, что его судьба вела, почему-то, именно к Крутояровской газете "Калининец", а не вообще, к журналистике. Сергей страстно любил свой посёлок, окрестные его леса и поля. Красота здешних мест была просто неописуемой. Здесь же было их "родовое гнездо", малая его родина, которое они создавали своими руками. Подходя к их дому, он на уставал любоваться родовым их гнездом, утопающим в зелени сирени и деревьев.
А рядом стоял стеной лес.
 Первое знакомство Сергея с газетой «Калининец» состоялось, видимо, тоже не совсем случайно. Причём, это знакомство произошло у него тоже достаточно спонтанно, необычно и интересно. Потому и запомнилось ему оно на всю жизнь.
 Случилось это в самом его раннем детстве. Впервые он увидел, этот небольшой газетный листок под названием «Калининец», в руках соседа по их коммунальной квартире. В руках у дяди Миши Исакова, машиниста железнодорожного цеха Крутояровского металлургического комбината.
 Дочь Михаила Петровича тогда работала штукатуром в отделе капитального строительства комбината. Её, за высокие результаты в труде, наградили орденом Ленина. Это до сих пор самая высшая награда в стране и потому дядя Миша, отец Зинаиды, был несказанно рад этой её высокой награде и очень гордился своей дочерью.
 Потому он и читал это сообщение в местной газете, об этом её награждении, специально медленно и громко, всем своим соседям, время от времени отрывая глаза от "Колининца" и наслаждаясь произведённым на них впечатлением. Ему было чем гордиться. Дочь его и позже, своим трудом, вносила немалый вклад в благоустройство Крутого Яра.
Позже. Сергею не раз доводилось видеть в руках у дяди Миши эту газету и слышать, как его соседи хвалили многотиражку за то, что она так ярко и красочно, хорошо и интересно, писала о комбинате и его людях, освещала жизнь посёлка.
 Особенно, нравилось, землякам-крутояровцам, страницы предновогодних праздничных номеров:
 - Вот умеет же, Матвей Николаевич, так сочинить,– дивились они,– что всё тут не только смешно, да весело-забавно, однако, не обидно. Потому, что правда. Хотя и остро, зло, но всё по делу!.. 
 Сатирические заметки Сергею тоже нравились. Не хуже они, чем в "Крокодиле". Последняя страница газеты была, особенно, красочная и с весёлыми картинками. Порой, с очень ядовитыми стихотворными подписями.
 Тут-то ничего и не скажешь! Действительно, было в газете всё написано метко и здорово! Слыша такие отзывы, Сергей, волей-неволей, бросал свой любопытствующий взгляд на эту газетную сатиру, где были смешно нарисованы карикатуры. В том числе, и едкие шаржи на начальников цехов и отделов комбината.
 Причём, самых разных цехов, отделов, всех должностей и рангов. И под этими карикатурами-шаржами были размещены остроумные стихи, наполненные с острой сатирой и юмором, иронией.
 Порой, эти рифмованные строчки, были злей и остроумнее самых смешных рисунков-карикатур. Именно, эти сатирически-юмористические стихотворные тексты, а к ним и соответствующие рисунки, вызывали у читателей всегда самый жгучий интерес. В том числе. и у самого Сергея.
 Он и сейчас, порой, их пересматривает, эти старые сатирические страницы в подшивках, и пробует возродить в нынешние времена. Но Маленчев постарел и нет в нём того огня и желания, что были в нём прежде. А у Сергея своего не хватает. Но он пробует, так что иногда у него получается, с помощью, конечно, своего брата-художника.
 Такие страницы являлись и являются, как бы и острым сигналом, для руководства комбината к незамедлительной реакции и действиям, толчком к принятию срочных мер по устранению недостатков. То есть, газета побуждала, таким образом, трудовые коллективы к решению назревших проблем и задач, которые долгое время не решались.
 Подвергая недостатки, и их виновников, самому едкому осмеянию и острой сатире-критике.
 Под теми стихами часто стояла подпись «Гайкин», а то и другая какая забавная фамилия. Но все равно, в посёлке все отлично понимали, что это есть псевдонимы Матвея Николаевича Маленчева. Это была фамилия всеми уважаемой легендарной личности журналиста-фронтовика, заведующего парткабинетом и даже в те времена, одно время, работавшего заместителем секретаря парткома по идеологии. 
 В будущем, они с ним очень тесно сойдутся в работе газеты, в том числе, и при выпуске сатирических страниц. Продолжая подписываться псевдонимами. Сергей же, свои стихотворные подписи под карикатурами, никогда не ставил: "Пусть думают на Маленчева", а тот смеялся и отрицал своё причастие к этому.
 Личное же знакомство Сергея, с этим замечательным человеком, произошло уже в достаточно серьёзном зрелом возрасте. Сергею было тогда лет двадцать пять. Когда он ещё работал в ремонтно-механическом цехе. Причём тоже, вроде бы, и случайно, но, как-то тоже, не совсем обычно.
 Маленчев был, в то время, на комбинате всеми уже, весьма и весьма, уважаемым человеком. Пользовался большой популярностью, известностью, не только на самом комбинате, но и во всём посёлке. Имя его произносилось с уважением. Впрочем, как и всегда. Было оно окутано каким-то особым ореолом необычности и интеллектуального его безграничного авторитета, чувством всеобщего доверия и признательности.
 В дни молодости Сергея, и первого его знакомства с ним, Маленчев работал заведующим партийным кабинетом парткома. Его уже и тогда называли, как на комбинате, так и в Крутом Яру, не иначе, как «ходячая энциклопедия». Потому что Маленчев всё знал и умел, особенно, если нужно было принять правильное решение в самом сложном вопросе из местной общественной жизни.
 Его знания, во всех сферах человеческого бытия, были безукоризненны и безграничны, действительно, просто феноменальными, можно даже сказать, что и энциклопедическими. Собственно говоря, это был мозг всей партийной, профсоюзной и общественно-культурной жизни Крутого Яра. А также, всей культурно-воспитательной работы на комбинате. Да и всего посёлка.
 Матвей Николаевич был добросердечным и глубоко порядочным, очень инициативным человеком. С мнением которого считались и к которому всегда прислушивались, как хозяйственные работники, так и руководители комбината и всего посёлка.
 Особенно, заводские управленцы-производственники, как и все заводские партийно-профсоюзные руководители. Не говоря уже, о вожаках комсомола предприятия и посёлка.
 Произошло личное знакомство у Сергея с ним следующим образом: в декабре семьдесят первого года, по рекомендации комсомольской и партийной организаций ремонтно-механического цеха, Сергея Гончарова принимали кандидатом в члены партии в парткоме предприятия. Так получилось, что на том самом, памятном для Сергея, приёме присутствовал и сам Матвей Николаевич.
 Для Сергея Маленчев был здесь человеком одним из многих, ничем он не выделялся  среди других, тогда ему ещё незнакомых членов партийного комитета. К тому времени, Сергей почти уже семь лет отработал в ремонтно-механическом цехе, активно участвовал в общественной жизни и в работе цехового коллектива, да и комбината. Побеждал в самых различных профессиональных конкурсах среди молодых рабочих. В том числе среди предприятий района. Был довольно известен, о нём уже писали в "Калининце".
 Но вот с большими начальниками комбината он общался совсем редко, так что в лицо здесь, в парткоме, при приёме его в партию, никого он совершенно не знал. Ещё в шестьдесят восьмом году, в честь 50-летия комсомола, в возрасте двадцати трёх лет, Сергей был награждён Министерством чёрной металлургии СССР и ЦК профсоюза рабочих металлургической промышленности Значком «Отличник социалистического соревнования чёрной металлургии СССР».
 И это его награждение, опять же, не давало ему никакой привилегии для общения с начальством на самом высшем уровне. Тем более, с высшим руководством комбината. Лишь только в пределах своего цеха и при выполнении его непосредственных производственных обязанностей.
 Конечно же, для молодого рабочего это была и достаточно высокая, по тем временам, да и сейчас тоже, Правительственная награда. Благодаря ей была также и некоторая известность Сергея на комбинате, но лишь, преимущественно, в молодёжной среде.
 Кроме того, он уже учился на втором курсе историко-филологического факультета Тульского пединститута и это тоже не только возвышало его в своих собственных глазах, сверстников, но и старших поколений. Именно потому, параллельно с работой в цехе, и направил его, однажды, комитет комсомола комбината работать, на общественных началах вожатым-производственником в Крутояровскую вторую среднюю школу, где он вёл ребячью волейбольную секцию. Однажды, в свой отпуск в июне, ему довелось поработать вожатым в пионерском лагере комбината у реки Воронья. Это ему потом помогло при поступлении в институт.
 Это тоже не могло быть незамеченным в жизни комбината. Так что, вся эта его небольшая биография, изложенная в тот момент при приёме на парткоме, видимо, и понравилась Матвею Николаевичу, который всегда был очень внимателен к людям, особенно к молодёжи.
 Так что, спустя некоторое время, после приёма его кандидатом в члены партии, к его станку в цехе, во время рабочей утренней смены, подошёл аккуратно одетый и тщательно причесанный человек средних лет. Он был в модном пальто и с красной кожаной папкой в руках.
 Человек был приятно вежлив с Сергеем, красиво изъяснялся и не мог не произвести на него приятного впечатления. Это был сам секретарь парткома Григорий Иванович Кравцов. Подошёл он тогда к Сергею и говорит без всяких предисловий:
 – Как на молодого коммуниста, на вас теперь накладывается такая важная общественная работа, как выполнять обязанности внештатного инструктора нашего парткома. Как вы на это смотрите?
 – А в чём она будет заключаться?
 – Подойдите в парткабинет и там вам всё расскажет Матвей Николаевич Маленчев.
Вот таким образом, и случилось, пока что и заочное, а потом уже и личное, знакомство Сергея с Матвеем Николаевичем Маленчевым.
А.Бочаров.
2020.