Учусь писать от первого лица. Исповедь графомана

Очень любопытно было бы узнать, дорогие поэты и не менее дорогие писатели, одной только мне трудно писать от первого лица? Или ещё есть такие же как и я?
Казалось бы, ну чего проще? Зачем вводить в сюжет несуществующих героев,
имена и фамилии которых к концу произведения начинаешь путать?
Особенно если тебе самой от себя в принципе есть, что рассказать.
Биография родителей, к примеру, у тебя не просто какая — нибудь скучная семейная сага, а запутанный детектив, триллер и  комедия с элементами драмы в одном флаконе.
Работа твоя относится к типу «человек-человек» и, благодаря ей, ты знаешь множество историй, которые просто просятся на бумагу.
Зачем же усложнять и что-то придумывать? Пиши, что слышал и видел от своего лица и будет тебе счастье. Но вот, что — то всё же останавливает.
Ведь если ты пишешь художественное произведение, то ты как-бы избавляешь себя от всякой ответственности за совпадения с реальными судьбами и историями вполне конкретных людей.
 А эти реально происходившие с тобой или с твоими знакомыми события можно будет выдать за авторский вымысел — имеешь право.
Конечно есть и художественные произведения, в которых повествование идёт от первого лица, но лично я так не могу.  Придумывать несуществующие сюжеты от первого лица - это вводить в заблуждение свой мозг и провоцировать его раздвоение. Вдруг он поверит, что всё это реально с ним происходило.
И всё- же тянет попробовать писать именно от себя.
По профессии я врач — терапевт с многолетней практикой. По призванию, как мне кажется, я намного шире.
Ещё я, конечно, типичный графоман, потому, что с детства не могу не писать.
Когда я была ребёнком, то точно знала, что среди множества моих ипостасей  первые
места занимают  писательство и медицина.
Это было то время, когда я себя ни с кем не сравнивала и ещё не встретила «добрых» людей, которые объяснили мне, что «писатели»это вовсе не то, что я о себе думаю — это некие небожители, посланные неразумному человечеству для открытия ему неких высоких истин и назидания. А простые глупые  девочки, типа меня, которых вечно тянет марать бумагу с их примитивными стишками и сказочками — типичные графоманки.
Конечно было немного обидно, я пыталась возражать, так не хотелось быть графоманкой. Я тогда даже спорила с учителями, приводя убедительные, как мне казалось, доводы, что и Толстой и Достоевский и Пушкин когда — то тоже были детьми и им когда — то тоже ещё нечего такого великого и поучительного было поведать миру, при этом их ранние произведения всё равно имеют цену,  но никого это не убеждало. И к тому же я не выказывала особых способностей по русскому языку. Когда ты получаешь пять за сочинение и трояк за русский язык, то тут уж точно нечем крыть.
И я, знаете, смирилась. Ну графоман, так графоман. Что с того?
Почему я пишу? Почему меня с детства тянет писать? Я много размышляла об этом. Мне кажется, с одной стороны - это своего рода самоанализ и самопсихотерапия. В настоящее время в России только зарождается культура взаимодействия широких масс с психологией.
А с  другой стороны — это приятное интеллектуальное хобби. Кто — то вышивает крестиком, сидя по вечерам у телевизора и смотря «мыльные оперы». А кто — то разворачивает чистый лист бумаги и начинает себе графоманствовать. Кому от этого плохо?
Читать или не читать людям это твоё графоманство, это уже другой вопрос.
Каждому своё. Я например не испытываю восторга от творчества Достоевского.
Вот все мои друзья, в своём большинстве от него в восторге, а мне не заходит.
Во - первых слишком много среди его героев людей с повреждённой, травмированной 
психикой.
Вы поймите, я вовсе не сторонник дискриминации по принципу психического здоровья, даже скорее наоборот. Я в глубине души считаю, что психическое здоровье — это условное, относительное  понятие. «А судьи кто?» - что называется. Но я за баланс. Я за то что бы произведение, претендующее на свою гениальность и относящееся к мировой классике имело в своём окончании какой - никакой выход.
Вот, что вы например чувствуете после прочтения «Идиота»? Разве это именно те чувства, предвкушая которые, вы открывали данную книгу?
Хотя, надо признать, что это тема бесконечная. Дело вкуса.
Как я отношусь к графоманству? Мне кажется графоманство — это «шаблон», навешанный ярлык.
Ценность же произведения я для себя лично оцениваю несколькими факторами.
Во - первых: это просто - «цепляет- не цепляет.»
Про многие произведения мне с детства внушали, что они «великие» и их должен прочесть любой уважающий себя человек.
Конечно, возможно министрам образования виднее, что вводить в школьную программу, но я по опыту знаю, что эти программы подпортили жизнь многим людям.
Вот, для примера, у меня в детстве была подружка Маринка. Вчера, кстати,
переписывались с ней в контакте. Слава Богу жива- здорова, а могла бы и не выжить после такой
школьной программы.
Маринка в детстве была типичной птичницей — отличницей, девочкой
- перфекционисткой, которая не допускала четвёрок ни в одном аспекте своей жизни ( в отличие
от меня кстати). Учёбы это касалось конечно в первую очередь.
Помню то чудесное, беззаботное, радостное лето детства с хорошей солнечной погодой, с лёгкими перистыми облаками, с грибными, весёлыми, бодрящими дождями, с нашей любимой речкой.
Так вот, дорогие наши учителя и работники министерства образования, вы, сами возможно того не зная, чрезвычайно омрачили это наше прекрасное лето детства. Вы отобрали у нас те летние дни, которые и так можно было по пальцам пересчитать, как и все другие дни быстротечного детства.
Ну я то ладно. Кого я когда слушалась? Но Маринка, моя бедная Маринка! За, что вы так с ней?
Типичный день того лета начинался примерно так: после сладкого долгого сна, слегка умывшись — побрызгав себя для вида водой и слегка позавтракав, я выходила на улицу и потягиваясь, хрустя всеми косточками, тогда ещё стройного тела, улыбаясь летнему солнышку и кричала своей, тогда ещё живой и здравствующей бабуле: « Баб, я ушла на речку, до обеда меня не жди!». Потом я начинала подыскивать себе компанию для похода на речку.
Моя подружка Маринка была на год младше меня и жила в ближайшем доме. Именно с неё всегда начинался мой поход на реку. Её дом был первым на пути.
- Маринка, пошли на речку, смотри погода  сегодня какая классная! - кричала я ей. Бедная Маринка, как обычно, с утра пораньше уже лежала в закрытом купальнике на полосатом, стареньком матрасе, на крыше своего сарая, обложенная книгами, заданными для чтения
на лето.
- Какая мне, Лариска, речка? Я Дон Кихота Ламанческого только до половины дочитала. А лето
уже скоро закончится.
- Маринка, да учителя и сами наверное этот бред бредовый не читали, ну сколько уже можно себя мучать?
И такой вот прекрасный день был уже подпорчен. А таких дней был вагон и маленькая тележка.
- Маринка, пошли на пруд карасей поудим!
- Да какие мне, Лариска, караси у меня ещё полкниги не прочитано- Маринка поднимала огромный том бесчеловечного, жестокого Сервантеса, так безжалостно, напрочь испортившего нам наше лето, Маринка с ненавистью, яростно и громко опускала его на свой старенький матрас, поднимая клуб пыли.
«Маринка, пошли на полянку играть в лапту»,"Маринка, идём на великах погоняем", «Маринка, пошли в кино!» Но скучный, занудный,
«великий»  Сервантес был непреклонен.
Когда я сама получала список произведений для прочтения на летние каникулы, мне кажется  я просто ненавидела всю эту русскую и тем более зарубежную художественную литературу. Хотя читать я очень любила. В библиотеке мне даже давали грамоты, как самому активному читателю. Только всё, что я читала не входило в школьную программу. Я обожала Осееву, её «Динка», «Динка прощается с детством» были перечитаны мною по нескольку раз, «Белый Бим чёрное ухо» -  читая, я горько плакала и мне казалось это я, а не Бим бежит за машиной скорой помощи, увозившей хозяина. Было столько интересной, увлекательной литературы. Вся фантастика Беляева, все детективы Агаты Кристи, а приключенческая литература « Дети капитана Гранта», « Капитан Немо», «Остров сокровищ», «Робинзон крузо», а Чарльз Диккенс,
а Экзюпери, а Александр Грин с его трогательной «Ассолью» и «Бегущей по волнам». Всё это
заходило на одном дыхании. Это вдохновляло, окрыляло, будило воображение, фантазию и самые светлые, добрые чувства.
И всего этого моя милая Маринка была лишена, читая ненавистного ей утомительного Сервантеса и зануду Грибоедова. Мне казалось, что именно это обстоятельство послужило тому, что у Маринки не сформировалось чувства юмора. Она плохо понимала шутки.Вот скажи я вам:"Так свезло мне, так свезло" или "Предложить даме водку? Как можно. Чистый спирт"- вы скорее всего поймёте о чем речь. А Маринка не факт, что поймет. У Сервантеса таких фразочек не было. Вот как человеку на свете жить теперь? Хотя она и с медалью школу закончила.
И так мой лозунг в чтении: «Не цепляет — не читай».
Во — вторых, как-то у святых отцов я однажды прочитала фразу: «Если книгу не стоит прочесть второй раз — её не стоило читать и одного раза» - я с этим соглашаюсь.
В - третьих, для меня важно чтобы я сопереживала героям произведения. Я должна их полюбить.
И после прочтения произведения я должна их ещё долго помнить.
В - четвертых, более ценными для меня являются произведения, которые создаются автором «от души»,т. е. не являются конъюнктурными, выполненными под заказ или  конкретно для продажи и часто высосанные из пальца.
В — пятых, для меня важно послевкусие после прочтения. Что бы я кому - то порекомендовала данное чтиво, после него в душе должно оставаться хорошее послевкусие в виде
радости, надежды, умиротворения.
Ну вот. Как-то так. Всё очень просто.
Если этим критериям будет соответствовать произведение, признаваемое некими авторитетами и критиками, как графоманство я, несмотря на их мнение, буду его читать.
Те произведения, чтение которых меня утомляет, вызывает скуку или же, читая его, я не сопереживаю его героям, читать сама или рекомендовать его к прочтению другим я не буду. Даже если оно принадлежит перу маститого, премаститого и потенциально способного меня несказанно окультурить мастера. Возможно я ещё просто до него не доросла. Может быть ещё не пришло в моей жизни его время.
И ещё мне кажется, что все люди рождаются творцами. Сотворцами. Каждый в свою меру. Каждый важен. Каждый призван к сотворчеству. И никто ни один союз или объединение не должны узурпировать право оценки и  определять кто достоин заниматься творчеством, а кто нет.   Пусть пробует свои силы всякий. Разумеется если это творчество не выходит за рамки закона.
Мы живём в уникальное время интернета. Такого ещё не было в истории человечества.
Теперь таланту не надо пробиваться, иметь кулаки, стараться понравится неким сомнительным оценщикам  тем , что оценивают «со своей колокольни». Можно отдавать в свободное плавание свои произведения и главное не торопить события.
 Всё доброе, искреннее, настоящее непременно найдёт отклик в душах людей.
 Всё незрелое, неискреннее, высосанное из пальца — само отвалится, затеряется в просторах
интернета и  информационного шума. Но и это не страшно. В любом случае творить лучше чем не творить.
А я только учусь писать от первого лица.