Пламя джунглей г. 15 Малайка и авантюристы

Все на этом свете либо испытание,
 либо наказание, либо награда,
либо предвестие.
                Вольтер
........ 
Молодая смуглая малайка, привязанная веревкой к колодке, закрепленной на мелководье у берега, отчаянно кричала, когда мелкие крокодильчики кусали ее за босые ноги и кровь помутила воду.

Двое малых детей пытались отогнать их сухим ветками, но боялись упасть в воду и громко визжали. Над морем спускался нежно-розовый закат, обещая прохладу солдатам ближнего форта после жуткой жарищи.

Приставленный к женщине босоногий охранник-мандур в синей форменной куртке, привалившись под пальмой, обхохатывался над ними. В эти минуты, мощно разрезая волну и хлеща хвостом, помчался к жертве крупный крокодил, разинув ужасную пасть с острыми рядами крепких зубов.

– Будет той барышне конец, водяной гад утащит на дно и сожрет, – мелькнула у меня мысль. – Да и детвору жалко.

В три прыжка со сходней судна очутился я во взбаламученной воде возле обезумевшей, дергающейся на привязи женщины. Рванув из ножен крис – малайский кинжал, с силой резанул по веревке и одним махом вытолкнул бедолагу на берег.

Выхватил винтовку у оторопевшего охранника, пальнул в открытое рыло крокодила и резким броском швырнул ее штыком вперед в разверстое горло. Тот мощно хрястнул челюстями, раздробил вдрызг «подарок», крутанулся и, вспучив кровавыми пузырями воду, сгинул в глубине со своими гаденышами.

Разъяренный караульный, оставшись без винтовки, с вытаращенными глазами заорал благим матом, зовя на подмогу береговую стражу. Он вцепился в дрожащую, перепачканную в грязи и крови малайку, а с другой стороны за нее ухватились трясущиеся от страха дети.

Отшвырнув орущего худосочного мандура, я схватил туземку за руку и крикнул на её языке:
– Быстрее на наше судно с парусом у берега.

Зевать было некогда! Наперерез нам из железных ворот форта ринулись китайцы и другие наемники, облаченные в форму колониальной армии, в куртках и штанах из голубой льняной ткани, в матерчатых кепи. Они сверкали обнаженными лезвиями крисов и кричали:
– Смерть! Смерть белому человеку!

Малайка кинулась за мной с плачущей детворой, но вдруг заколебалась. В сердцах я сплюнул и вскрикнул по-русски:
– Даем дёра, или эти желтые морды угробят нас!

Из толпы солдат защелкали выстрелы, над нашими головами зажигали пули, срезая ветки деревьев. Мы невольно пригнулись. До смерти было близко. Выхватив револьвер, я выстрелил в преследователей, что вызвало их неподдельную ярость.
Девушка неожиданно вскрикнула, это пущенная из толпы пуля срезала прядь ее волос. Она решительно махнула рукой.

Я прикрикнул:
– Быстрее!

Не помня себя и тяжело дыша, мы взлетели по хлипкому настилу на качающееся на волнах судно, таща за собой дрожащих детей.

– Отчаливай! – заорал я матросам-метисам. – Живее!

Взвился и надулся под вечерним свежим ветром большой парус. Вслед нам с берега затрещали запоздалые, бестолковые выстрелы. Грохнула раскатисто вдогонку пушка, подняв столб воды.

Шхуна заскользила прочь от злополучного берега, затерялась среди рыбачьих лодок и взяла курс на синеющую морскую даль и купающиеся в ней острова.

На удалявшемся берегу ярко зеленела пышная тропическая растительность. Рощи высоких пальм возвышались над буйным бамбуком, помахивая метелками верхушек. Все перемешивалось с кущами манговых, банановых и хлебных деревьев, из апельсиновых зарослей доносился благоухающий запах.

Мы успели выполнить самое главное! В тех чащах скрылись высаженные мною гонцы с тайными донесениями Теуку Умару о закупленной для него контрабандной партии винтовок, патронов и пороха. Итак, мы приступали к выполнению его секретных заданий. Но это было лишь звено в цепи.

А князю Ухтомскому через доверенных лиц понеслось мое донесение о смуте и мятежах на островах Суматра, Ломбок и Бали.
– Мы идем в бурное море на этой хлипкой посудине? – взволнованно спросила «гостья», смахивая с лица капли воды. Шквалистый ветер завывал и бросал белые барашки волн на ходившую ходуном палубу. Только дрожь в голосе выдавала ее смятение.

– Да, будет несладко. Надо затеряться среди островков, чтобы уйти от двойной погони настырных ищеек-стрелков.
– А почему двойной? – недоуменно спросила она, с тоской прижимая к себе оторопелую детвору.
– А то, что голландцы жаждут поквитаться не только за ваше освобождение. Они давно гоняются за мной как дезертиром и теперь напали на след, – ухмыльнулся я, заправляя за пояс крис.
– Что им нужно от вас?
– Ха, по мне плачет трибунал, пеньковый галстук в виде веревки или расстрел взводом солдат.

Девушка невольно вздрогнула, глаза её от страха расширились.
– Какой ужас, а как же быть дальше?
– Не надо переживать, – ободрил я беглянку. – Располагайтесь с детьми в настройке на палубе. Матросы принесут поесть и попить. Вон, детвора уже скулит от голода. И заваливайтесь спать. Команда – мои надежные бойцы, и им хорошо заплачено!

И я крикнул:
– Эй, Али, выходи!

Тут по телу малайки пробежала дрожь, и она напряглась.

Из настройки высунулась его фигура с обнаженным кинжалом в руках. Туловище перехвачено куском белого холста, на котором проступали кровавые пятна. Это недавно в схватке с акулой ему удалось ударами длинного криса располосовать ей брюхо. Но своей шершавой шкурой она успела ободрать ему бок и правое плечо.

Малайка и детвора при его внезапном появлении охнули от испуга и неожиданности, а затем у них вырвался громкий крик изумления.

И тут внезапно они кинулись к Али, плача и хватая его за ноги и руки! Я был ошеломлен! Еще более оторопел, когда тот обнял малайку и та беспомощно и покорно прислонилась к его мощной груди!

Я невольно схватился за поручни, чтобы не свалиться за борт. Что за чертовщина! Ну и дела!

После Али, блестя радостно глазами, пояснил, что спасенная туземка – это его родственница, правда, не близкая. Ее предки давным-давно перебрались из Малайзии на Бали и затем сошлись с местным знатным родом. А тех двоих худых ребятенков, которые кинулись к нему, она подобрала как беспризорников и при грела, не отпускала от себя. Ребятки те из его родного селения.

Дав возможность им насмотреться друг на друга и наговориться, я отошел и уселся на бухту свернутых канатов.

Под необъятным небом раскинулась цветущая Ост-Индия, страна более трех тысяч островов. Она сотрясалась междоусобными войнами и восстаниями против чужеземных захватчиков.

Очередной огненный вал запылал на острове Ломбок – это поднялся мятеж против господства раджей с соседнего острова Бали, которых поддерживали голландцы. Ибо коренное население Ломбока, саски, несло на себе непомерный двойной гнет – своих ломбокских властителей и иноплеменников, этих балийских раджей.

Под флагом защиты власти балийцев голландцы кинулись с оружием душить восстание Ломбока, дабы прибрать к своим рукам полностью оба острова. Мечтали они обойтись малой кровью. Да никто не предполагал, что пламя этого гнева полыхнет на ОстИндию и высветит прорехи их власти!

Наверно, был я из беспокойного племени бунтарей и романтиков с обостренным чувством справедливости. Ведь именно к восстанию на Ломбоке приложил я свои руки и отчаянную голову.

Ныне пути мои проходили для сбора сведений князю Ухтомскому о передвижениях и боях Умара и голландских вооруженных сил.

Для конспирации я отрастил бороду и усы, загорел, а будучи в саронге и малом тюрбане и говоря почти как малаец, считался здесь свойским парнем. Ну просто белый искатель удачи! А их здесь было – хоть пруд пруди. Тем паче что со мною зачастую находился верный Али.

Задача, определенная Ухтомским о крупном восстании на Ломбоке и Бали, требовала огромных усилий, но продвигалась медленно. В кратких депешах, присылаемых мне из России через цепочку доверенных лиц, о Наташе не сообщалось ни слова, что меня сильно удручало.
 
То ли князь Ухтомский специально о ней не упоминал, то ли Наташа не могла «пробиться-достучаться» к нему, то ли еще какаято напасть произошла…

Находясь ныне в странствиях и завязывая нужные знакомства, я сошелся в огромном межнациональном и разновером Сингапуре с англичанином Джонотаном Холмсом, эсквайром, питавшим большие надежды разбогатеть в тропиках.

Для всех моей легендой было поступить в какую-нибудь фирму, добывающую нефть, выдавая себя за простого горного инженера. Благо, нефтеразведкой здесь занимались всякие лица.

Как-то будучи со мной на берегу, Холмс неожиданно встретил знакомца Крегли, которого знавал по каверзным делам коммерции в Батавии, где обитал не один год.

Хитроумный Крегли, видя мое владение языками и знание азиатских обычаев, но предполагая мой молодой и неопытный возраст, задумал, наверное, использовать меня в своих корыстных интересах. Он стал настойчиво уговаривать нас с Холмсом… поехать на остров Бали, утверждая, что раджа этого острова Агунг – это его друг. Там, мол, без особого труда, нам как европейцам, выдадут концессии на разработку залежи нефти.
– Вместе мы разбогатеем и горы свернем!

О, я заметил жадный блеск в его глазах, когда расплачивался золотыми монетами, закупая амуницию для повстанцев Ачеха. Однако меня устраивало, что Бали и Ломбок располагались рядом и проникновение туда соответствовало моим, точнее Ухтомского, планам!

Однако продуманный Холмс от этой малопонятной авантюры отказался, твердо надеясь найти свое счастье в процветающем английском Сингапуре. Но одолжил мне деньжат для обустройства на новом месте, что не преминул заметить Крегли.

Я чесал затылок, ибо обстановка в этом изумрудном «раю» оставалась напряженная.
Голландцы и по сей день не смогли покорить острова Ломбок и Бали, хотя они формально числились с 1849 года в составе их державы.

Еще бы! На островах вожди содержали против них под ру жьем свои обученные войска, даже располагали небольшими прибрежными флотилиями.

…В эту пору на острове Ява, в Батавии находился направленный туда русский посол Министерства иностранных дел Модест Бакунин. Сюрпризом для него стало донесение, что здесь появился некий русский инженер, которого неотлучно сопровождает крепкий и вооружённый малаец.

«Но как этот россиянин оказался в этом месте, без официального представления мне, и что здесь делает? Это непорядок», – хмуря брови, задумывался он.

Когда же полицейские агенты обрисовали ему облик, привычки, знание тем фигурантом нескольких иностранных языков, он серьезно обеспокоился. Обладая отменной памятью, вспомнил, что этого человека встречал ранее в качестве служащего таможни в китайском Кантоне.

А тут голландские власти начали наводить у него справки о подозрительном русском, который вольно шныряет по островам и что-то выведывает.

Осторожный Бакунин открестился от непонятного земляка, отговорившись, что ничего не знает о сем искателе удачи и немедля пошлет о нем запрос в Россию. Но его запросы оставались без ответа.

Очевидно, завербованный Жиган был законспирирован в России, как разведчик-одиночка. А получаемая там от Бакунина и Жигана раздельная информация позволяла составлять более объективное представление о важных событиях в колониальной Голландской Ост-Индии.

Заметим, что внешнюю разведку тогда в Российской империи вели в основном сотрудники Министерства иностранных дел, и туда стекалась вся добытая информация. Власти не жалели для этих целей огромных сумм.
 Для подкупа важных осведомителей выделялись негласно сотни тысяч рублей. Однако ведение российскими посланниками за рубежом агентурно-разведывательной работы было не обязательным условием. Поэтому многие из них пассивно относились к сбору разведданных.

Но кроме МИДа сбором развединформации в других странах занимались полицейский департамент, Министерство торговли и промышленности, Министерство финансов. Сведения секретного характера добывал даже Святейший Синод, имевший российские духовные православные миссии за рубежом, в т. ч. в Китае, недалече от неспокойных индонезийских островов.

Хотя разведывательных структур было много, но не имелось единого координационного центра. Поэтому получаемая ценная информация зачастую не представляла серьезного значения, поскольку не подвергалась тщательной обработке, четкому анализу и не обобщалась в одном независимом разведцентре.

Из дипломатических документов.

Донесение русского посла М. Бакунина из Батавии  в Россию о состоянии голландских колоний в Индонезии. Секретно.
«Кровавые столкновения и нападения туземцев на голландские посты совершаются и ныне чуть не ежедневно; умиротворения края и полного его подчинения в близком будущем предвидеть и ожидать нельзя, так как голландцы располагают в Ачехе все же незначительными силами…

Кроме того, они не в состоянии за недостатком военных судов охранять берега острова и задерживать военную контрабанду порохом и оружием, которые ачехи почти беспрепятственно получают: от англичан из Сингапура, Малакки и Пенанга».

...А теперь, после многих треволнений наша контрабандная шхуна, прихватив на борт малайку с двумя малышами, продолжала стремительный бег. В тропиках темнело быстро. Над нами расстилалась звездная пыль да блестели южные созвездия. Пока мы благополучно скрывались, но как быть дальше с неожиданно свалившимися на головы «гостями»?

Судно шло к гряде островов, поскрипывая снастями и ран гоутами. Дав рулевому наказ быть предельно осторожным и не напороться на рифы либо на рыбачью посудину, я, утомленный за последние дни, улегся под навесным пологом.

 И в душной ночи забылся зыбкими сновидениями до раннего утра…
 
 
Продолжение следует... г.16 Мелати, гробы и виски    http://proza.ru/2023/03/26/1140