Кухня демократии

      Давно хотела написать рассказ о своем приключении на кухне, чтобы      раскрыть особенности «Кухни» современной демократии и недокапитализма.
Видимо не хватило эмоций, и работа затянулась надолго.
     Но время пришло - попала в руки третья книга Гузель Яхиной. Первые две «Зулейха открывает глаза» и «Эшелон на Самарканд» читала с большим по-дозрением, что человек выполняет заказ по опорочению всего советского. Третья «Дети мои» закрепили мое мнение – заказ за хорошие деньги. Мой муж потомок поволжких немцев.  Дед был учителем немецкого языка и директором школы. Во время ВОВ воевал до ранения за советскую родину, тем не менее, с семьей был переселен на Север. С Волги на Обь, на широкие просторы Сибири.  Дочь его также до пенсии учила детей немецкому языку.
      Пережили в Поволжье все беды революции и голода, но остались доб-рыми, порядочными людьми, любящими свою многострадальную Россию.
       По книгам Яхиной хочу сказать, мы не имеем право писать о том, что не прочувствовали. Если ты не и спытывал оргазма, то не сможешь его представить, и если не рожал – не пытайся даже описывать этот процесс. Все будет выглядеть фальшиво. Если ей закажут писать про застой семидесятых – не советую, вранья будет еще больше. Заказчики денег не пожалеют.

       В киоске «Пресса» я проработала два года, прочувствовала на собствен-ной шкуре все прелести демократии и недокапитализма. В металлической коробушке надо было находится в течении тринадцати часов с семи утра до восьми вечера без перерыва на обед. Да и обед ни к чему, туалета все равно нет. Зимой ноги примерзают к холодному полу, а летом так нагревается железная коробка, что устроенный сквозняк не помогает.  Зарплата  минимальная, поэтому работают пенсионерки – добавка к пенсии.
        Может в других местах лучше условия и зарплата? Ведь проработала в школе сорок лет и была оторвана от реальной жизни.
        Еду в междугородном автобусе, по телевизору показывают  (типа кино-комедия) сериал «Кухня». Веселого там мало, но почему-то очень захотелось проникнуть на задворки современного общепита.
       Беру газету по трудоустройству, нахожу объявление «Сеть питания куль-турных объектов» приглашает официантов, кухонных рабочих и подобное.  Приглашаю с собой двадцатилетнюю дочь и начинаю эксперимент. В отделе кадров нам работу быстро подобрали  - дочь официанткой, а меня кухонной рабочей в кафе «Шале».  Взяли направление и поехали на другой конец города, где в торгово-развлекательном центре находилось это кафе.
Нас там уже ждали.

      Кафе находилось на первом этаже огромного торгово-развлекательного центра. Молодая девушка – администратор через галерею узких коридоров провела нас в кабинет заведующей.   В небольшом кабинете находились два стола, два шкафа и две женщины в белых халатах.  Довольно солидная приятной внешности, представилась – заведующая Галина Романовна, поговорила со мной и отправила за соседний стол.  Я пересела на  другой стул, повернулась к новой собеседнице – «Пуговка!».  Как  она представилась, пролетело мимо моих ушей, а Пуговка накрепко приклеилось к шеф-повару. О чем она говорила, читая наставления, не помню. С удивлением разглядывала малышку средних лет в белом халате и смешном колпаке. Она старалась выглядеть серьезной и важной, но при ее хрупкости рядом с достаточно крупной теткой – это было очень смешно.  Колпак сползал на маленькое личико со светло-голубыми круглыми глазами, привычным движением  пухлая ручка поправляла его и сдвигала на свое место.  Пришлось с трудом скрывать улыбку и внимательно слушать.
      Нам сообщили – дочку примут официанткой, меня рабочей кухни.  График работы довольно жесткий – два через два дня. Одна смена с восьми утра до восьми вечера, другая  с десяти утра до десяти вечера. За двенадцать часов работы три перерыва по двадцать минут.   Зарплата минимальная, хочется  больше – работайте больше.  Предупредили, что первые две смены не оплачиваются, и пригласили  выходить на смену завтра к восьми утра.
      На следующий день около восьми утра стою у запасной двери, но не впускают внутрь,  пока не пришел сотрудник с кухни. Прошли снова тесными коридорами,  и попали  в самое сердце общепита – кухню.  Тотчас мне выдали униформу – широкие брюки и куртку голубого цвета.  Надо было пере-одеться. Раздевалки, как таковой, не было, шкафчики стояли в узком коридоре перед самыми дверями кухни.  Огляделась, куда бы присесть, чтобы снять с себя лишнюю одежду, в Сибири в ноябре уже зима. В коридоре не оказалось ни одного сидячего предмета, пришлось переодеваться, опираясь спиной  на стену.  Оказалось совсем неудобно.
       На кухне работа уже кипела с шести утра.   Посредине  довольно тесного помещения стояли две большие плиты с жарочными шкафами, вдоль стен стеллажи с утварью: большие кастрюли, сковороды, половники, разделочные доски и прочее.  На плитах кипели большие кастрюли с борщом, шкварчели сковороды с поджаркой. Вокруг крутились повара, мешая друг другу в тесном, душном и очень теплом помещении.  Мое рабочее место у самой двери в коридор: две глубокие железные раковины, набор моющих и чистя-щих средств, стеллаж для чистой посуды и стол для грязной.  Познакомилась с напарницей, вернее сказать – испугалась. Рядом со мной появился фантом – худющая женщина с известково- белым  лицом. Бледно-голубые глаза едва выделялись на мертвенно бледном лице. Униформа болталась на костяном остове.  Меня еще не покинуло вчерашнее впечатление от Пуговки, а тут новое наваждение.  Представились  друг другу и принялись за работу. Ольга, так звали фантома, старательно учила, как надо правильно драить кастрюли со сковородками, и особенно тщательно мыть разделочные доски.   В шестьдесят пять лет легко быть хорошей ученицей, но интересней было осматриваться по сторонам.
      Наконец определилась,  сколько человек работает  на кухне: три поварихи заняты на горячем, выпечке и салатах, два молодых парня на раздаче и один на подхвате.  Молодые женщины постоянно подшучивали над ним, он обижался и парировал им.   Иногда,  с важным видом, с высоко поднятой в силу маленького роста головой, заходила Пуговка и давала ценные указания.
      Выглянула на минутку в коридор, заметила неприятный момент - заведующая привела с собой двух щупленьких официанток и заставила их тащить четырехведерный алюминиевый бак с компотом. Одна из них была моя дочь весом тридцать килограммов, вторая ничуть не крепче. Троих мощных парней почему-то она не задействовала. Вопрос!?
     К десяти часам пришла еще одна посудомойщица  – Людмила, веселая толстушка, полная противоположность Ольге. К обеду работы стало добавляться, обнаружила отдельную моечную для стеклянной посуды, там стояла посудомоечная машина и жарочный шкаф.   Грязную посуду приносили на подносах официантки, а чистую выдавали через особое окошко на раздачу. Ольга с Людмилой работали там, а я осталась у своего «корыта» с поварами.
      Время шло, пора перекусить (еду принесла с собой), огляделась -  нет ни одной табуретки.  Вернее, есть одна, но ее тщательно прячут далеко под столом  от шеф-повара. Достают, когда надо заполнить какие-то бумаги. Мне  вежливо объяснили – кушать на кухне запрещено, надо переодеться и пойти в зал кафе. Как переодеваться? Снова прислоняться к стене? Да, мне поясни-и, была когда-то скамеечка – запретили, посчитали, что стоя у работающих производительность труда выше.  Подумала, как в киосках еще оставили? А может учеников тоже стоя обучать, и все станут отличниками?  Двенадцать, тринадцать часов на ногах! Было такое при советской власти.  Помню, восьмичасовой рабочий день просчитали именно большевики.  Вопросов становилось все больше, а ответы абсурднее.  Курение под  жестким запретом, а курящие сотрудники постоянно переодеваются и бегают на улицу за угол.
      Новым законам надо подчиняться, переоделась, подпирая стену, и пошла со своими пирожками в зал.  Рассмотрела  полутемный, двухъярусный  зал.
«Шале» - хижина в горах, по стенам витражи с горными пейзажами, слабое освещение придает таинственный вид.  Хорошо освещена у самого входа витрина с салатами и закусками и раздача. За стойкой стояли те самые котлы с борщом и пловом. Полнотелая, румяная женщина ловко орудовала огромным половником, а симпатичные поварята помогали ей. Отведенные  мне двадцать минут позволили осмотреть помещение, понаблюдать за работой подвижных официанток и смотрящих за ними Мариной – администратором.
    Вторая официантка была худенькой очень, в очках, и беременной.  Хорошо было заметно, что ей с трудом удается справляться с тяжелым подносом грязной посуды, которую надо было уносить в моечную.  Позднее  узнала, что она родная дочь Людмилы.
    Перерыв закончен, иду снова переодеваться, натягиваю широкие штаны и считаю вслух,  сколько раз за день придется подпирать стену: утром пришла, вечером ушла, три раза сходить на перерыв, пару раз в туалет. Итого за смену минимум семь раз, а курящим людям и того больше.  Может это для здоровья производственная гимнастика?
     Теперь о здоровье, подвела к этой теме бледнолицую Ольгу, оказалось, что у нее анемия и она всегда такая – медицина не помогает, мясо с гранатами тоже, а жить надо. Пенсия мизерная, на лекарства и усиленное питание не хватает.  Много лет драит столовую утварь, чтобы еще протянуть на несколько лет свою невеселую жизнь.  Зато провожая на пенсию, говорят  замечательные  слова – на заслуженный отдых, а что это такое не поясняют.
      Ближе к обеду появился еще один сотрудник – рабочий по кухне.  Высо-кий мужчина,  довольно крепкий, с большими узловатыми руками.  Вел себя по хозяйски, притащил большую пластиковую ванну с очищенным картофелем и ведра с морковью и свеклой. Оказывается,  блюда готовятся из полу-фабрикатов, которые привозят из пищевого комбината. Оно и неудивительно, чистить картошку на тысячу порций совсем не просто. На комбинате это делает автомат.  Удивило очень другое, этот мужчина Анатолий ловко под-хватил другую ванну с остатками картофеля и понес в машину. Куда? Ольга объяснила – она уже закисла, пойдет на выброс.  Это еще мало, продуктов каждый день выбрасывается много.  Меня это очень возмутило – «Каждую крошку в ладошку!» учила всегда своих и чужих детей.  Главное, что эти остатки входят в стоимость блюд, за которые платят посетители!
       До пяти часов честно и старательно выполняла  свою новую обязанность, затем меня пригласили к заведующей. Галина Романовна смотрела задумчиво, словно не знала с чего начать разговор. Вы знаете – начала она медленно, подбирая слова говорить  – у нас везде установлены видеокамеры, а вы очень много говорите. Возраст у вас солидный, а посетителей и работы у нас в кафе очень много.  Мы вам предлагаем подняться на второй этаж, там есть кафе поменьше, вам будет легче.  Дочку вашу оставляем на испытательный срок.  Я поблагодарила  ее за дельный совет, подарила им свои книги, попрощалась и пошла переодеваться. Своим напарницам  пожелала вытерпеть их тяжелую долю, также подарила книги.  Полезно знать оборотную сторону медали.  В зале веселые праздные люди нагулялись по торгово-развлекательному  центру,  и пришли подкрепиться в уютном помещении, где снуют с подносами  утомленные официантки. За лабиринтами узких коридоров едокам обеспечивают комфортный обед  бригада работников, лишенных права на человеческие условия труда.
     Ради интереса поднялась на второй этаж.  Там посредине огромного холла стояли столики, мягкие кресла и банкетки,  для шикарного дизайна  искусственные растения в больших горшках.  За столиками, развалясь на мягких сиденьях расположилось молодое поколение.  Мало чем отличимые друг от друга девчонки и ребята в одинаковых куртках с капюшонами, рваных джинсах или узких (типа подштанники) трикотажных леггинсах, лениво жевали гамбургеры, шаурму и тянули из трубочек напитки.  С одной стороны вдоль стены располагались маленькие, открытые кухоньки. Под вытяжкой дымились, парили котлы и сковороды с разной едой.  Я подошла  к изможденной женщине, мешающей большой деревянной лопаткой плов в казане.  Поинтересовалась, нужна им посудомойщица или нет. Она обрадовано взглянула на меня и повела в узкую комнатушку, где стояли обсохшие казаны и скововороды. Кроме двух моек и стеллажа для утвари больше ничего не было, и табурета тоже.
       Уставшая, миловидная женщина  восточной национальности  смотрела темно-карими умоляющими глазами и просила – придите, пожалуйста, завтра утром.   Оглядев внимательно жующих, высокомерных бездельников, не стала сразу отказываться, а бессовестно обманула, пообещала посоветовать-ся с мужем  и позвонить.   С тяжелым чувством поехала  к сыну. Работая в школе директором школы,  испытывала чувство вины перед кухонными работницами и уборщицами за их тяжелый труд и низкую оплату труда. По возможности старалась выделять им доплату, особенно за летний ремонт.
       Снова вспомнилось советское время – разрыв в оплате  труда не был так значителен, а отношение к людям физического труда уважительное.
       У подъезда столкнулась с сыном, невесткой и пятилетней внучкой, которая громко и быстро рассказывала о событии в детском саду. Я ее остановила и говорю серьезно  – Соня, не надо так много и громко говорить, твою бабушку сегодня с работы за это выгнали!  Внучка раскрыла удивленно глаза и плотно сжала губы.  Все засмеялись, в семье можно даже иногда покричать.
   
     История на этом не закончилась.  Дочь проработала в «Шале» семь дней без перерыва, хотя график два через два, и нашли причину ее уволить. При этом не проявили желания ей заплатить за неделю двенадцатичасовой работы. Посоветовала ей поехать и получить заработанные деньги  со своим  мужем.   Совет действительно  помог, когда на пороге кабинета заведующей  появилась хрупкая девушка, а рядом с ней, поигрывая могучими кулаками,
Мужчина под два метра ростом и полтора центнера весом.  Галина Романовна резко побледнела, а Пуговка вжалась накрепко в свой стул.  Быстро был выписан счет на получение денег, но даже страх не лишил извращенного чувства жадности – оплатили четыре дня из семи. Пара с достоинством покинула «альпийскую» деревню.

        Вернемся к трудным, тяжелым годам в истории нашей многострадаль-ной Родины. Как ни крути, ни верти – не скажу за то, что не знаю, но мой «срок» с 1953 года по 1993, был  самым счастливым. Родители мои с 1912 года испытали на себе все беды 20х и 30х.  Мама  из сибирской деревни, отец из смоленской,  искали хлебный город Ташкент, а встретили друг друга в Самарканде, где появилась я и моя сестра. В нашем доме не было разговоров о голодных годах, учили тому, что в любое самое ужасное время надо трудиться, и хлеб всегда будет на столе.
      Только вот лихие 90е затянулись и часто напоминают о себе.  Собственники предприятий  придумывают все больше душащих правил, чтобы выжать, как можно больше дохода при малых зарплатах. Такого унижения рабочего человека при коммунистах  не было. При этом банки заманивают кредитами, мошенники разводят с особым цинизмом, затягивая  петлю на тощей шее работяги.                Представляю, как многие  говорят – хорошо судить на пенсии. Да, хорошо, когда  проработал на пенсии еще шестнадцать лет, а еще лучше иметь уча-сток сорок соток и обрабатывать его в семьдесят лет. Вот вам гимнастика, релаксация, экологически чистые продукты и добавка к пенсии. Мне нравится работать в саду и по четырнадцать часов летом, но при этом можно присесть, прилечь, принять душ на свежем воздухе, и не опасаться, что  придет строгая Пуговка с проверкой. Этому научили меня родители, этому учу своих детей и внуков.
    В пример привожу Скарлетт  О,Хару из «Унесенных  ветром» , внушаю - никогда не бросайте участок земли, даже если связали жизнь с городом.  Это главная гарантия для того, чтобы не ходить с протянутой рукой, и  возможность помогать нуждающимся людям.
26.03.23г.