Итальянец и алоэ

 -Витторио де Сонти. Вы, уроженец Итальянской республики, обвиняетесь в двух преступлениях. Не связанных с наркотиками, насилием и извращением. Предоставить последнее слово. Говорите.

 Немного заросший щетиной, средних лет итальянец сидел в кандалах, за сваренной, диковинной для Эк. решетке.
- Позвольте, ваша честь. Неожиданно встрял адвокат подсудимого. Позвольте, вне правил. Он не ваш, изначально, но он принял ваше гражданство. Прошу быть к нему снисходительным.

За пределами судебной комнаты, что осталась как бывшее строение советских войск, оно прибывавших когда то здесь.  Кирпичное здание с окнами и парадной. С печной трубой для кухни.  За ними тонуло огромное красное солнце, и  округа
 была красной от заката. Теплый, неторопливый и густой ветерок..

Довольно! Судья почти первыбытно заскальнул недолеченные зубы. Приговор!
За совершенные преступления, расстрел!

Де Сонти вяло взглянул на судью. Хотел повернуть голову куда нибудь, только не к противной роже этого, что сказал..
Вдруг. У вас есть последнее, разумное желание перед исполнением.
Сказал судья. Скажите, оно будет сделано.

- Ваша честь, благодарю. Опять вмешался адвокат. Но снизвольте, наш закон гуманен, будьте гуманными и вы.

- Подданый Италии, бывшый. Склонял людей в Эк. к перевороту.
Королю дороги отношения с Италией.. Поэтому.. я судья, блоговолю..

- Ваша честь, могли бы обменять пленных на подсудимого.

Воцарилось молчание. Там, за окнами, за советским кирпичным зданием, солнца уже не было. Опустился мрак, с скредным освещением.

Говорил судья.
У нас есть десяток итальянцев. Наших пленных не может быть у вас, вы их расстреляли.
...
 
Де Сонти приговорен к 9
расстрелу.

- Какое последнее желание, жестко и неторопливо повторил судья.

 - Хочу перед смертью, вымыть голову.

- Что?

- Вымыть голову с шампунью с растеньем алоэ..

 -Увести!
 


Прошло небольшое время. В сырой, небольшой камере лязгнул засов.
Так и ждал...
Его провели на пять минут в другое помещение и оставили одного.

Потом по темному коридору, среди коричнивых стен, шел с осанкой человек. Он смотрел неповторимо прямо. Светлыми жизни, глазами.
Горел желтый тусклый свет. Слышался только эхом отдаваемый звук казенных сапог, приглушая шаг пленного.
В этой скудной какафонии звуков, на коридор пленил весь этот запах, непонятно откуда,  ароматного алоэ.