Игровая комната. Глава 9

Настя

Лучи утреннего солнца осветили комнату, когда ребята вернулись из игры, завершив уровень с Хоттабычем и Волькой. Первой открыла глаза Настя. Она сидела в абсолютной тишине и слушала напряженное дыхание Даньки. Тот через несколько минут посмотрел на неё, девушка нахмурилась.
— Почему ты позже меня вернулся в реальность? — спросила она. Парень молча захлопнул игру и направился к стеллажу, чтобы её спрятать.

Настя встала из-за стола, взяла свою книгу и направилась к выходу. У приоткрытой двери она остановилась и повернулась к Даньке:
— Ты становишься другим. — Она наблюдала, как он, спрятав игру, направляется к ней. — А возможно мне это только кажется. Я же знаю тебя всего несколько дней. Может быть ты мне показался не таким, какой на самом деле.
— Всё возможно. И я не позже тебя вернулся, — Данька подошел с девочке вплотную. — Я просто сидел с закрытыми глазами.
— О чём думал?
— Слушал себя: хочу ли я возвращаться в реальность. В эту жизнь без сна и приключений. Знаешь, Настя, тут только одно мне по-настоящему дорого — ты.

Девочка отложила книгу на тумбочку у двери и обняла парня, её голова легла ему на грудь. Данька крепко прижал Настю к себе, они так и стояли, думая каждый о своём. А может быть об одном и том же.
— Следующей ночью новая комбинация поинтера, новые задания. Новые мы, — прошептала она, глубже зарываясь в его объятия.
— Я тоже так думал раньше: новые мы, новый мир. Но на самом деле мы не новые, мы просто открываемся в игре от лица разных персонажей. И, что самое интересное, открываемся друг другу.
— Может когда-нибудь мы и будем вспоминать это с улыбкой, но сейчас, Данечка, мне хочется жить в игре больше, чем здесь.

Данил погладил девчушку по голове. Её мягкие волосы, пахнущие шампунем, одинаковым для всех гостей пансионата, заиграли в рассветных лучах. Хрупкая Настенька была в его объятьях. Он почувствовал, как больничная рубашка намокла от её слез. На лестницах учреждения начались шевеления, захлопали двери. Пансионат просыпался.
— Нужно идти, Насть, нужно уходить отсюда.
— Да, — шепотом произнесла она и вытерла слёзы. — Выхожу первой, пусть нас пока не видят вместе. Пойду. — Она схватила книгу и проскользнула в приоткрытую дверь.

На завтраке ребята почти не общались, но их взгляды друг на друга стали теплее. Между ними в беседе сквозила недосказанность, но в глазах они видели полное понимание. Что-то действительно изменилось. Настя и раньше ходила на свидания с парнями, хоть общаться с ними было не о чем, но посмотреть фильм в кинотеатре, либо покататься на аттракционах ей было интересно. И вела она себя с кавалерами легко и непринужденно. И уж точно никаких ниточек между ними не протягивалось.

Здесь вдруг все стало иначе. Этот высокий брюнет, когда она его увидела, сначала не произвел на неё впечатления. Скажи ей, что пройдет меньше недели и её мир, и настоящий, и виртуальный, будет зависеть от этого парня! Смеялась бы так, что птицы сорвались бы со своих гнезд и никогда больше не вернулись. Её размышления прервал голос Лидии:
— Настя, доктор Кацман зовёт тебя к себе, — медсестра улыбнулась и кивнула Даньке.
— Сейчас? Но пока еще завтрак. В лабораторию только через полчаса, — недоумевала Настя.
— Нет-нет, не в лабораторию, он просит тебя зайти сейчас к нему в кабинет.

Настя почувствовала, как холодок пробежал по её спине. Это что-то новое. Ведь скоро они бы и так встретились с Геннадием Альбертовичем. К чему такая спешка? Что за неотложные вопросы у него возникли? Все эти мысли проносились в голове у девушки, она шла по ковру в направлении кабинета главврача.
— Войдите, — ответил он на стук, — Настя! Пожалуйста, пожалуйста! Присаживайся.
— Доброе утро, Геннадий Альбертович, — девушка замолчала в ожидании глядя на доктора. Тот встал из большого кожаного кресла, подошел к окну и некоторое время напряженно всматривался вдаль. Потом повернулся к ней и спросил:
— Что вы вместе с Даниилом делаете по ночам в игровой комнате?

Настя ошарашенно смотрела на доктора Кацмана. Как он узнал? Камеры? Но говорили, что их внутри пансионата нет. Только по периметру. Кто-то видел? Но что видел? И почему она вдруг нервничает, ничем постыдным или запрещенным они с Данькой не занимались. Находиться в игровой ночью тоже не запрещали, правила она изучила досконально.
— Мы играем в настольные игры, — обдумав свой ответ сказала Настя.
— Ну, разумеется. — Доктор вернулся в кресло. — А почему ночью?
— Вы же знаете, что ночь нам с Данькой, — она осеклась, — то есть с Даниилом, девать некуда. А почему вы спрашиваете? И откуда узнали?
— Просто интересуюсь. Мне докладывают обо всех пациентах, Настя. Ты же знаешь, что мы здесь все живем, мы семья. А я здесь папа, а папе нужно всё знать про всех. — Кацман улыбнулся и продолжил. — Лидия говорит, что во время игр вы себя странно ведете.
— Что значит странно?
— Кидаете кубики и сидите с закрытыми глазами. Всю ночь. Ей показалось, что вы спите.
— Мы пытаемся представлять себе игру, — нашлась Настя. — Понимаете, Геннадий Альбертович, эта игра очень старая и правила, фишки, и прочий реквизит давно утеряны. Только кубики есть. Мы упражняемся в воображении, мы медитируем, а потом рассказываем друг-другу свою версию событий в игре. Вдруг мы так спим? Говорят, что во сне так и происходит. Мне Данька рассказывал. Это развивает воображение, это не скучные книги читать.

Главврач сидел напротив и с интересом смотрел на Настю. Эта девочка казалась ему странной еще до поступления в пансионат, он знал историю её недуга. Исследования этих молодых людей отличались. Доктор считал, что причина Настиной бессонницы в её умственной гиперактивности, в то время как у парня травма головы. Теперь по курсу терапии Даньку нужно было расслабить, а эта девочка не давала ему такой возможности.
— С этого дня никаких ночных встреч и игр, Настя. Вы можете общаться с Данилом днем, а ночь проводите раздельно. Игровую комнату мы будем закрывать. Если нарушите моё предписание, кто-то из вас покинет «Васильковую поляну». Со здоровьем не шутят.

Настя хотела возразить, но вовремя поняла, кто отправится домой в случае нарушения нового условия. Она ответила, что всё прекрасно поняла, поднялась со стула и повернулась к двери. Когда она выходила из кабинета главврача, крупные слезы текли по щекам.

Данька

Парень сразу понял, что стряслось что-то ужасное. Когда Настя ушла из кафетерия, он окликнул Лидию и спросил:
— Что-то произошло?
— Наверное, — безучастно ответила та, — но ни о чем не беспокойся, Данил, не думаю, что это непоправимо.
— У Насти неприятности?
— Скорее нет, чем да, я не могу это обсуждать. Ты же понимаешь меня? — Лидия посмотрела в его глаза и сразу отвела взгляд.

На процедурах Данька спросил у доктора, зачем тот вызывал Настю и всё ли в порядке. Геннадий Альбертович сообщил, что знает о ночных забавах и принял решение прекратить эти встречи, ведь они мешают выздоровлению, будоража воображение. Данька на правах богатого клиента возразил, но главврач остановил его, обозначив, что готов отказаться от финансирования со стороны Данькиных родителей. И рассказал, что Настя приняла его решение, так как в, случае нарушения условий, она — первый кандидат на выселение. Разговор вышел достаточно жестким и оставил негодование в душе парня.

За обедом Настя пыталась выглядеть так, будто ничего не случилось. Дрожащие руки выдавали её с потрохами, но Данька понимал состояние девочки и пытался просто ухаживать за ней.
— Мы выкрадем игру и найдем другое место, — шепотом предложил он. Теперь даже у стен были уши. — Невозможно остановиться сейчас!
— Нет, Даня, мы уже остановились.
— Никто не остановился, не говори чепухи. Никто не узнает, что мы играем.
— Им достаточно сделать обход и найти место, где мы сидим, как истуканы. Уйти мы не можем — камеры по периметру засекут, а здесь не остается мест для игры. Это пансионат, а не трехэтажный дом твоих родителей с винным погребом, и наверняка за нами будут следить.
— Мы что-нибудь придумаем, нет нерешаемых задач.
— Геннадий Альбертович уже все придумал, Даня. Решил за нас. Я не имею права рисковать твоим здоровьем, спокойствием своего отца и деньгами твоих родителей.

Ближе к полуночи Данил вышел из палаты и направился в сторону игровой комнаты. Проходя мимо врачебного поста в коридоре он заметил Лидию. Та сидела за столом и разгадывала кроссворд. Она подняла голову и спросила:
— Далеко ли собрался, молодой человек? — Её приветливый взгляд и мягкий тон теперь казался парню предательским.
— На балкон хотел выйти, подышать. Я помню предписание. Просто на балкон, — он проследовал мимо лестницы и вышел на открытую террасу. Так не пойдет, лживая ты шпионка! Мы тебя надуем, это уж точно, это уж будь уверена!

Данька постоял на балконе, наблюдая за медсестрой через стекло. Она делала вид, будто её ничего не заботит. Однако всё то время, что Данька жил в пансионате, сестринский пост был пустым. А сегодня она караулит. Совершенно ясно — кого и зачем. Он обведет её вокруг пальца, нужно просто вернуться в палату, а там в метре от окна начинается эта самая терраса, с которой можно спуститься на нижнюю. Вход в коридор на первом этаже тоже должен быть открыт. А там и до игровой комнаты рукой подать.

Парень решил вернуться, открыл дверь и направился мимо поста. Когда он проходил мимо Лидии, в висках застучало. Данька остановился, он снова забыл, как дышать. Через считаные минуты его уже везли на каталке в реанимацию.


Настя

Такого длинного вечера девушка не помнила за всё время пребывания в «Васильковой поляне». Соседка по палате смотрела телевизор, её рука то и дело переключала каналы. Девушки редко общались. В первые дни знакомства они поняли, что круг их интересов совершенно разный. Поэтому по взаимному немому согласию они иногда перебрасывались простыми ничего не значащими фразами, просто ради приличия.

Когда стрелки часов подобрались к полуночи, Настя захлопнула книгу и решила прогуляться по коридору. Там, в самом конце, заветная дверь в игровую. Девочка с золотистыми волосами ступала по ковру в своей голубой форме пациента, будто бабочка голубянка летела на запретный свет. Настя подошла к запертой двери, убедилась в невозможности проникнуть внутрь, развернулась и прислонилась спиной. Ей вдруг стало плохо.

Она понимала, что это не просто закрытая дверь игровой, это ограничение свободы. Перекрытие воздуха. Вопиющее посягательство на что-то личное. Она опустилась на пол и снова заплакала. Звук хлопающих дверей и суматоха этажом выше вывели её из оцепенения. Лифт спускался на первый этаж. Предчувствие, что случилось что-то совсем непоправимое, охватило Настю. Двери лифта раскрылись, она увидела, как в дальнем конце коридора провезли каталку в отделение реанимации. Через секунду она бежала, вытирая слезы. Бежала, чтобы узнать, что Данька в тяжелом состоянии.

Насте не разрешили его навещать, придумывая небылицы что он всё слышит и может неадекватно реагировать, а парень и так в критическом состоянии. Девочка день за днем проходила курсы диагностики и лечения, пыталась хоть что-то разузнать у доктора Кацмана про состояние паренька. Тот лишь отвечал, что Данька не может дышать и отказывается реагировать на раздражители, но датчики не могут зафиксировать сон. Иными словами, это похоже на забастовку, так как мозг парня работает, он слышит, но реакций не проявляет.

Уже три ночи без игры, Настю колотило от негодования. Три дня без общения с Данькой! Девушка приходила в уныние. И сегодня вечером, пока игровая комната еще не была закрыта, Настя выкрала игру.