Гражданская война глазами маленькой девочки

Гражданская война в европейской части России окончилась более века назад. Она принесла неисчислимые страдания большинству населения. Прямые потери народонаселения составили порядка 10,5 млн. человек [1, 18-19], а с учетом косвенных потерь по оценкам известного историка Ю.А. Полякова до 25 млн. человек, то есть более десятой части населения Российской империи.

Мой доклад относится к разряду «устной истории», так как он основан на рассказах моих матери и бабушки, а не на изучении документов, относящиеся к периоду Гражданской войны.

Те сведения, которые я включил в настоящий доклад, были мной частично опубликованы в биографии моей матери [2, 678-679].

Для меня главным рассказчиком о времени Гражданской войны была моя мать – Ольга Ильинична Подобедова (1912–1999), которой в описываемое время было от 6 до 8 лет. Фотографии моей матери времен Гражданской войны нет, есть только фото 1915 и 1927 годов, когда ей было 3 и 15 лет соответственно.

Некоторые рассказы я слышал от моей бабушки – Софьи Людвиговны Подобедовой (1876–1971). В рассказах упоминалась ее мать моя прабабушка Мария Степановна Делла-Вос (1839–1920) и мой дедушка – Илья Андреевич Подобедов (1861–1935).

В 1916 году моего дедушку Илью Андреевича Подобедова, который служил податным инспектором в Минске, перевели в Новочеркасск. В Новочеркасске дедушка нанял дом у офицерской казачьей семьи, все мужчины которой были на фронте, а две сестры, сдавшие дом, поселились в меньшем доме, находившемся в том же саду. В снятом доме разместилась семья Подобедовых, а с другого входа в этом же доме находился офис дедушки, состоявший из кабинета, приемной и комнаты для писарей.

Летом 1917 года Мария Степановна приехала из Харькова навестить дочь и вынужденно осталась жить в Новочеркасске.

В ноябре 1917 года в Новочеркасск из Петрограда был эвакуирован Смольный институт благородных девиц. Получив рекомендации двух бывших смолянок, Илья Андреевич определил дочь в Смольный институт. Ольга успела проучиться в нем только один год (1918), пока до Новочеркасска не докатилась Гражданская война.

В ноябре 1917 года в городе Новочеркасске был сформирован батальон, состоявший из юнкерской и кадетской рот. Этот батальон зимой 1917-18 годов участвовал в боях с Красной армией и понес большие потери. Тела погибших юнкеров и кадетов привезли для похорон в Новочеркасск. Отпевание состоялось в Новочеркасском Вознесенском войсковом всеказачьем соборе, третьем по величине в России. Несмотря на то, что во время богослужения в соборе помещалось до пяти тысяч человек, места для всех гробов в соборе не хватило, и гробы были поставлены перед собором на площади. Эти похороны запомнились маленькой ученице Смольного, Ольге Подобедовой, как и многим жителям Новочеркасска.

Когда фронт приблизился к Новочеркасску, многие люди и учреждения, в частности Смольный институт, эвакуировались в Крым. Имея на руках шестилетнюю дочь и восьмидесятилетнюю тещу, Илья Андреевич не решился уезжать, за что немедленно прослыл «красным».

В 1918 году Гражданская война пришла в город Новочеркасск. За время войны город Новочеркасск восемь раз переходил из рук в руки.

Обычно штурм начинался с артиллерийского обстрела города. Мария Степановна утешала дочь: «Когда английская эскадра обстреливала Одессу в 1854 году, было гораздо страшнее».

Во время одного из артиллерийских обстрелов Новочеркасска две сестры хозяйки дома, где жили Подобедовы, решили спрятаться за печкой. Артиллерийский снаряд попал в трубу и разорвался в печи. Одна из сестер погибла сразу, а у второй оторвало ноги, и она умерла в мучениях.

Во время одного из штурмов города, Мария Степановна, моя прабабушка, попросила, чтобы ее кресло поставили спинкой к окну – она не хотела смотреть, как в саду шел бой. Маленькая Ольга села на скамеечку у кресла и слушала бабушкины рассказы о прошлом. Родители в это время усердно молились перед образами в соседней комнате. На следующий день мой дед Илья Андреевич насчитал в стене дома и  наличниках окна комнаты, где сидели бабушка и внучка, 72 пулеметные пули.

7 января 1920 года частями Красной армии был взят город Новочеркасск. Сразу после взятия города начались расправы с горожанами. В соседнем с Подобедовыми доме жила 90-летняя старуха, сыновья которой служили в Белой армии. Старуха была больна и не вставала с постели. Красноармейцы вытащили ее во двор, прислонили к стене ее собственного дома и застрелили.

Расстрелы в городе продолжались. Однажды Ольга с отцом шла по улице, и вдруг, Илья Андреевич прижал дочку лицом к груди. Однако она успела заметить, что навстречу им ехали подводы, из которых торчали руки и ноги расстрелянных.

В городе проходили повальные обыски с конфискацией имущества зажиточных горожан. Илья Андреевич с Софьей Людвиговной отправились в соседний храм молиться Богу, справедливо полагая, что сами защитить себя и домашних не смогут. В доме оставались престарелая бабушка и Ольга.

Когда в дверь постучали, Ольга огляделась и заметила на видном месте последнюю, оставшуюся в доме, ценную вещь – массивную золотую наградную табакерку деда, украшенную бриллиантовым вензелем императора. Недолго думая, она спрятала ее в панталончики и пошла открывать дверь.

Вошла группа вооруженных красноармейцев. Один из них жонглировал гранатами. Начальник спросил:
–Кто здесь живет?
Ольга отвечала:
– Родители, бабушка и я, но родителей нет дома.
– А кто родители?
– Папа – советский служащий, мама – сапожница, вот ее инструменты (чтобы кормить семью, Софья Людвиговна освоила сапожное ремесло).
– Нас неправильно информировали – сказал начальник. – Тут не конфисковать, а помогать надо.
Отряд удалился, а спрятанная табакерка очень пригодилась, на нее выменяли целый мешок муки.

Экспроприированная у зажиточных горожан мебель была свезена на главную площадь Новочеркасска и оставлена там, ничем не накрытая. К лету, после зимнего снега и весенних дождей, вся мебель пришла в полную негодность.

Ольга Ильинична вспоминала: «Очень большое впечатление, которое осталось у меня от детства, это впечатление большой и первой мученической трагедии в Новочеркасске. Но ни имен, ни дат я восстановить не могу, потому что мне было очень мало лет. Это было, очевидно, где-то в начале 19-го года. Мой отец пришел страшно расстроенный с работы, весь в слезах, и сказал, что только что видел, как из собора вытащили викарного архиерея, который там служил, очевидно, ростовского, в полном облачении и влекли его по всем большим улицам города, по-видимому, за город на расстрел. Причем в него бросали гнилые помидоры и яблоки, бегали вокруг мальчишки, улюлюкали; а позади, как в голгофском шествии за крестом, шли плачущие люди. Отец не знал, что ему делать - так в слезах и пришел к нам и это рассказал. Много позже, я узнала, что это был, видимо, преосвященный Гермоген.

В Новочеркасске мы ходили в церковь св. Николая, где сначала был настоятелем о. Алексей Лисицин, который был необычайно самоотверженным утешителем всех несчастных, посещал и напутствовал тифозных больных и раненных. Он скончался, заразившись тифом, где-то в начале 1920 г.

В январе 1921 года мы уехали из Новочеркасска, потому что там начался безумный голод. Нас пригласила к себе в Переславль-Залесский мамина сестра, художница Ольга Людвиговна Делла-Вос-Кардовская».

Следует отметить, что еще в 1917 году А.В. Луначарский выдал Д.Н. Кардовскому некую «охранную грамоту», по которой власти не притесняли Кардовских.

В 1920 г., когда Софья Людвиговна болела тифом, ее мать Мария Степановна скончалась от инсульта. Илья Андреевич послал дочку через весь город за священником, который совершил отпевание Марии Степановны. Дедушка сам отвез тело на кладбище, вырыл могилу вплотную к гранитному надгробию купца Твердохлебова, опустил в могилу тело тещи, завернутое в простыню, и засыпал могилу. При этом, чтобы не привлекать внимание к могиле, дедушка не насыпал холмик, не поставил крест, а все старательно заровнял, так как опасался, что могилу разроют, чтобы съесть свежий труп.

Чтобы получить билеты до Москвы, Подобедовы дали, в качестве взятки, какому-то советскому начальнику всю свою домашнюю обстановку. Поезд, в котором ехала Ольга с родителями из Новочеркасска, в степи был остановлен бандой, и все пассажиры были ограблены. Чудом сохранилась корзина, на которой сидела Ольга. В корзине была икона Божьей Матери греческого письма, сохранявшаяся в роду с XVIII века.

В Харькове была пересадка, и Софья Людвиговна решила зайти в бывший дом своих родителей. Там ее встретила знакомая, которая сказала: «Как вы не испугались сюда прийти, ведь Марию Степановну разыскивают, чтобы расстрелять, за нее назначена награда в 5 миллионов». Софья Людвиговна с грустью ответила, что Мария Степановна умерла, и расстрел ей не грозит.

С багажом, состоящим из единственной корзины, содержащей родовую икону, Подобедовы с трудом добрались до Переславля-Залесского.

В Переславле-Залесском семья Подобедовых поселилась во флигеле, находившемся во дворе дома Кардовских. Илья Андреевич вскоре уехал работать в Москву, а Софья Людвиговна устроилась преподавательницей иностранных языков в средней школе и ремесленном училище. Ольга пошла учиться в ту же среднюю школу.

Так закончились для Подобедовых переживания, связанные с Гражданской войной

ЛИТЕРАТУРА

[1] Эрлихман В.В. Потери народонаселения в XX веке. Справочник. — М.: Русская панорама, 2004.
[2] Малкин C.A. Ольга Ильинична Подобедова. Страницы биографии // Византийский мир: искусство Константинополя и национальные традиции. К 2000-летию христианства. Памяти Ольги Ильиничны Подобедовой (1912–1999). Сб. статей / Отв. ред. М. А. Орлова. — М.: Северный паломник, 2005.