Робот 2023

Ещё один обычный рабочий день в лаборатории незаметно сошёл на нет. Обмениваясь редкими шутками, сотрудники неспеша покидали рабочие места. Выходя на улицу, они сразу растекались в разные стороны. Кто направлялся к оставленному где-то автомобилю, кто к ближайшей станции метро.

Иван Семёнович, - один из старейших работников института, - не торопясь вышел на залитое солнцем крыльцо старого лабораторного корпуса и остановился. Поглядев задумчиво вслед удаляющимся коллегам, затем на циферблат ручных часов и, видимо, так и не определившись, он достал короткую массивную трубку и принялся набивать её табаком из круглой металлической баночки.

- Думал, придётся догонять, а вы, кажется, тоже не торопитесь сегодня.
В последнее время Леонард Сергеевич откровенно привязался к старшему коллеге, слывшему малообщительным и даже хмурым человеком. Оба они были хорошо известны и популярны в профессиональной среде, но имели совершенно разную репутацию.

- Может поужинаем вместе? Я своих отправил на дачу, и теперь до понедельника буду в гордом одиночестве. Или у вас другие планы?

- Это смотря по тому, какое заведение вы предлагаете посетить. Если нужно тащиться на другой конец города, то планы могут действительно не совпасть. А во всех других случаях я в вашем полном распоряжении.

Иван Семёнович широко улыбнулся коллеге и вернулся к своей трубке, которую неспеша раскурил. А ещё через пару минут, определившись с маршрутом, приятели направились в кафе, известное своей средиземноморской кухней и довольно популярное среди сотрудников института.

В полупустом зале было тихо. Звяканье посуды и негромкие разговоры доносились в основном из кухни через широкий проём в стене, за которым красовалась большая каменная печь. В воздухе носились ароматы специй, среди которых выделялся дух жаренных креветок. Обстановка была правильная и вполне располагала к хорошей, неторопливой беседе.

- В прошлый раз вы сказали, что противоречие, лежащее в основе всех и всяческих нынешних международных конфликтов, носит отнюдь не экономический и даже не политический характер. Затем завели речь об образовании, но поскольку нас прервали, я так и не понял главного. Да, ещё вы упомянули про робота.

- Ну да. Без робота теперь точно никуда! Это ведь один из главных символов нашей великой исторической победы.

Иван Семёнович отложил, наконец, тщательно вычищенную трубку и, окликнув  официанта, принявшего их заказ, попросил принести по чашечке эспрессо.

- О какой именно победе вы говорите? - поинтересовался Леонард Сергеевич, аккуратно размешивая сахар.

- Я говорю о победе человечества, которую оно одержало в итоге всего предыдущего этапа своей истории. Одержало, так и не осознав пока и не оценив толком её великого смысла и значения. Если я не ошибаюсь, мы уже беседовали на эту тему или, по крайней мере, мне приходилось упоминать о ней.

Леонард Сергеевич смотрел на собеседника сосредоточенно, безуспешно пытаясь вспомнить, что именно тот имеет в виду.

- Речь, конечно, идёт о роботе. Но не как о сложном техническом устройстве с простейшими зачатками психики. Этот аспект вам и так прекрасно известен и понятен. Я говорю о роботе, как о символе великой победы человека над природой. Сейчас поясню.
Иван Семёнович с видимым удовольствием сделал маленький глоток ароматного напитка и, медленно вернув чашку на стол, продолжил.

- Мир, в котором начался исторический путь человечества, изначально полностью соответствовал потребностям нашего организма пока был чистым и здоровым. До чего мы довели природную среду и как произошла эта печальная трансформация — хорошо известно. Ясно и куда мы движемся теперь, благодаря, прежде всего, развивающейся науке и технологиям производства продуктов питания. Создание же робота — это начало следующего важнейшего этапа в развитии породившего нас мира. А что ещё важнее - в развитии самого человека.

Иван Семенович снова потянулся к кофейной чашке, а Леонард Сергеевич заговорил, воспользовавшись паузой.

- Вы имеете в виду, что на плечи робота теперь можно переложить значительную часть дел, утомляющих и истощающих человека, ускорив тем самым прогрессивные изменения в обществе?

- Да нет. Это вы про задачу, которую ставят перед собой и решают современные роботостроители. Но так же как создание робота это заслуга не просто неких талантливых инженеров, но результат развития всей человеческой культуры, так и роль робота не сводится лишь к его простой функциональности. Робот — это элемент новой, по-настоящему антропоморфной среды. Если хотите, это новая форма самой природы, ставшей  частью разумного мира.

Я понимаю, что выразился не достаточно ясно, - прервал свои рассуждения Иван Семёнович, глянув на выразительное лицо коллеги, - и постараюсь всё разъяснить, если конечно удастся в ближайшее время победить чувство голода и понятную сухость во рту.
Словно в ответ на слова Ивана Семеновича, перед ними возник улыбающийся Глеб в сверкающей стерильной белизной рубашке и с большим подносом. Обменявшись шутливыми замечаниями с ловким и остроумным официантом и убедившись в неизменном качестве мозельского рислинга, друзья принялись за трапезу. Некоторое время оба с явным удовольствием молча поедали прекрасно приготовленные мидии в сливочном соусе, запивая их глотками сухого вина.

- Ну вот. Теперь можно и поговорить.

Иван Семёнович удовлетворенно вздохнул и потянулся за трубкой. Подержав немного в руке, он с сожалением вернул её на стол и, подумав ещё немного, заговорил.

- Видите ли, Леонард Сергеевич, рождение капитализма, как естественного и необходимого этапа развития человечества, было определяющим образом связано с новым способом жизни людей. Появился же он не случайно и не вдруг... Очень важно понять, что предшествующее средневековье закончилось не потому, что попы проиграли учёным, а потому, что способ жизни с опорой на церковные установления и нормы не просто утратил свой исторический потенциал, но стал активным тормозом прогресса в особенно важных на тот момент сферах жизни.

- Внимательно посмотрев на собеседника, словно пытаясь уловить его реакцию, и едва заметно кивнув, Иван Семенович продолжил.

- Теперь, как не трудно заметить, то же происходит с самим капитализмом. Способ жизни, направленный исключительно на потребление и доведенный в своём пренебрежении духовными ценностями до уровня цинизма, стал опасен для самой человеческой природы.

- Это вы сейчас о сексуальных извращениях?

Иван Семенович внимательно посмотрел на коллегу и покачал головой.

- Если бы это были извращения, было бы не так страшно. Вряд ли стоило бы особо беспокоится, если бы речь шла просто о нарушении неких общественных норм. Но нормы-то как раз и не нарушаются. Беда в том, что для значительной части людей в этом мире они больше не существуют!

- Но как это возможно? Ведь эти нормы действовали тысячелетиями! И дело не в том, что они были где-то прописаны. Мне кажется, они всегда были естественной частью человеческого сознания, тем, что никогда и никому не нужно было доказывать! И вдруг, на тебе! Что же случилось с миром?

- Как ни странно это прозвучит, но ничего неожиданного не случилось и не происходит. А то, что нас так беспокоит, и не только в сфере сексуальных отношений, но во всех сферах деятельности, есть естественный результат развития способа жизни, основанного на потреблении.

Леонард Сергеевич был настолько серьёзен и сосредоточен, что Ивану Семёновичу пришлось тщательно спрятать улыбку, чтобы не обидеть невольно собеседника.

- Мне сейчас пришла в голову идея сравнить для большей ясности эпохи средневековья и сменившего её капитализма в их крайних проявлениях.
Экстремальной формой христианской религиозности был аскетизм фанатов, истязавших свою греховную, вечно чего-то желающую плоть. Тело с его постоянными нуждами, позывами и инстинктами якобы мешало просветлению христианина, приобщению к высшим духовным ценностям. Желание насыщения, сладострастие и леность - словно камень тянули вниз, препятствуя движению к вершинам религиозно-нравственного совершенства, вожделенному воссоединению с богом. И безусловно были люди, готовые противостоять страстям, как главной причине зла для человека. Для византийских мучеников, как и для российских юродивых, самоистязание и даже умерщвление плоти было делом обычным. Однако, несмотря на подвиги веры, связанные с исполнением труднейших обетов, победу в этом историческом противостоянии воинов духа и тела, одержало всё же «тело», положив начало настоящему этапу развития западной цивилизации. То, что ещё недавно следовало преодолевать в себе, чего стоило стыдиться, приобретало статус достоинств в формирующемся потребительском обществе.

Иван Семёнович бросил исподлобья взгляд на собеседника и, убедившись, что тот сосредоточенно следит за его рассуждениями, продолжил.

- Люди, без опоры на церковные догматы, начали строить новый мир на основе достижений науки и обслуживаемой ею индустрии потребления. И вряд ли кто-то серьёзно задумывался о том, что новый, потребительский способ жизни людей опирался на такую же абстракцию человека, какой был дух в средневековье.

Здесь Иван Семёнович снова умолк, завозившись с трубкой и давая собеседнику возможность переварить сказанное.
Леонард Сергеевич воспользовался паузой и осторожно заговорил сам.

- Мне кажется, вы уже приводили подобные рассуждения в связи с проблемой развития техники и технологий. Но когда во время нашей предыдущей встречи зашла речь об образовании в условиях культурного кризиса, вы снова заговорили о роботах. Тогда мы не смогли к сожалению закончить рассуждения. Позже я несколько раз возвращался к этой проблеме, но так и не сумел достаточно ясно представить себе те задачи, которые должна сегодня решать система образования и... как быть с роботом, который нас теперь не покидает. - Добавил он с улыбкой.

- Да... без робота теперь никуда! - Согласился Иван Семенович. - А что касается образования, так мы к нему сейчас и подходим. Только в этом месте не нужно торопиться.
Иван Семенович ещё немного помолчал, размышляя, и снова заговорил ставшим более жёстким голосом.

- Возникновение и мощное развитие капитализма в мире привело на определённом этапе к очевидному дисбалансу, когда материальные, потребительские ценности в сознании людей стали резко перевешивать духовные. Это не только противоречило, но и угрожало самой человеческой природе. Жизненно необходимым противовесом капитализму стал тогда социализм с его духовным, сказочно красивым общественным идеалом. Стороны теперь, как свет и тень, дополняли друг друга. Противоречие же между ними естественно способствовало общему развитию, изменившему за несколько десятилетий облик человечества. Но благополучие было всё же исторически недолгим. Почему? - Я бы ответил на этот вопрос так. Истязание плоти, какими бы духовными ценностями оно не оправдывалось, неизбежно приводит к смерти. Такой же конец ждёт человека, уничтожающего душу. Социализм разрушился под напором потребительских ценностей и соблазнов; капитализм же разрушается следом, из-за недостатка человечности, утопая во лжи, растущей жестокости и жадности.
Главное, что необходимо понять в этой ситуации, это то, что проблема, требующая срочного и кардинального решения — это проблема самого человека, утрачивающего целостность.

Поискав взглядом официанта и не обнаружив его, Иван Семенович снова сунул в рот трубку. Пососав её некоторое время и убедившись, видимо, что без огня и дыма нужного эффекта не получить, он нехотя отложил свою вересковую подругу.

- Да, Леонард Сергеевич. - Снова заговорил он, откинувшись на спинку кресла. - Величайшая иллюзия состоит в том, что разрешение кризиса может быть обеспечено сегодня экономическими, дипломатическими или военными средствами. Это заблуждение, которое уже обходится дорого. Главный враг любой из сторон во всех нынешних международных конфликтах находится не по ту сторону границы или фронта. Он внутри — внутри общества, внутри каждого гражданина. Ибо нет человека, чем бы и где бы он не занимался, который обладал бы только телом или только душой! И есть только один способ, чтобы не впадать в крайность, становясь фанатично верующим или, наоборот, цинично пренебрегающим высокими человеческими ценностями. Это путь к миру и сохранению человечества через формирование истинно человеческого способа жизни. Понятно, что ведущая роль в этом деле принадлежит системе образования. Нет, не нынешней, конечно. Нужна принципиально новая система, которую ещё только предстоит построить.

В этот момент в поле зрения друзей появился Глеб с полным подносом, спешащий, как оказалось, к соседнему столику. Официант на ходу кивнул Ивану Семёновичу и через минуту уже возник перед друзьями.

- Могу предложить по капельке отличной граппы или у вас другие планы?

- Приемлемо, - подумав немного, согласился Иван Семенович, - и вполне своевременно.

- Мне, пожалуй, тоже. - Неожиданно согласился Леонард Сергеевич, вопреки своему обыкновению.

Открыв было рот, чтобы отреагировать на решение молодого коллеги, Иван Семенович вдруг передумал. Стерев с лица уже расцветавшую ехидную улыбку он задумчиво потёр лоб.

- Но из сказанного выше отнюдь не следует, - произнёс он рассудительно, - что рюмка ароматной граппы в завершение трапезы, является грехопадением и свидетельствует хоть в какой-то мере об утрате духовности.

- А если без неё? Можно ли достичь внутренней гармонии?
Иван Семёнович некоторое время смотрел на собеседника, нахмурив брови, и  в конце концов вдруг заразительно захохотал.

- Это вы хорошо... - отсмеявшись и протирая глаза проговорил он, - это точно. Ну а злом граппа может стать лишь тогда, когда не вы ею, а она вами начнёт управлять. Да...

Здесь Леонард Сергеевич улыбнулся, отдавая должное мудрой шутке старшего товарища и тут же постарался вернуть беседу к самому важному её моменту.

- Формировать новый способ жизни — это, мне кажется, задача, которую в таком виде весьма сложно понять, а тем более выполнить. Что по-вашему может или должен сегодня делать человек, обладающим неким правом принимать решения, влияющие на жизнь других людей?

- Это хороший вопрос, как принято теперь выражаться. И было бы просто здорово, если бы ответ на него попробовал отыскать каждый современный человек. Я же коснусь лишь тех людей, от которых зависит наша... система образования.

Произнося последние слова, Иван Семёнович поморщился, словно случайно раскусил горькую ягоду и слегка покачал головой, реагируя на какие-то собственные мысли.

- Начну с того, что гармония души и тела достигается не только в раннем детстве, благодаря усилиям любящих родителей, семейным традициям и играм. Огромная роль в этом критически важном деле принадлежит той самой системе образования, которая почти разучилась уже отличать ребёнка от робота, и чуть ли не с пелёнок готовит его стать деталью в социально-экономической машине. Всё, что не связано с этой будущей функцией, просто отметается. Зачастую даже самим учащимся или студентом, сознание которого успели достаточно изуродовать. Апофеозом же соответствующей общеобразовательной политики стал, конечно, ЕГЭ.

Иван Семёнович посмотрел на группу молодёжи, шумно усаживавшихся в этот момент за сдвинутые столики, и горько усмехнулся.

- Мы сегодня дотянули до такого состояния, - продолжил он, - что не только управленцы всех мастей, но и сами педагоги уже не способны выступить в защиту Человека. Ни детская преступность во всё более чудовищных формах, ни узость и интеллектуальная беспомощность выпускников школ, ни жалкие зачатки их культурного мировоззрения — ни что не вызывает тревоги у власть имущих.
Вы спрашиваете, что конкретно нужно делать. Думаю, нужно признать, что закачивание в головы детей всё большего объёма научных знаний и способов решения задач — это проблема вчерашнего дня! Накачивать информацией нужно роботов и всевозможные базы данных, доступные учащимся.
Необходимо прекратить вынуждать старшеклассников выбирать себе профессию. Особенно издевательски выглядит необходимость выбора между гуманитарным и естественно-научным направлениями, вместо того, чтобы заниматься творчеством, снимающем само это противоречие.
Дети должны выбирать свой жизненный путь, опираясь не на запросы работодателей или даже предпочтения родителей, а на сформированное полноценное представление о мире, на понимание сущности человека и общества, на истинные человеческие ценности, которые раскроют им философия, психология и настоящая литература. Здесь главная ответственность школы!
Я знаю, что чиновник от образования для приличия кивнет и пояснит, что всё это хорошо, но не сейчас и что потом, конечно, так и будет. Только дело в том, что этого «потом» ни у него, ни у его детей может вообще не случиться, если сегодня не осознать причину беды, поразившей весь мир и не взяться за дело.

Леонард Сергеевич с удивлением и даже страхом смотрел на лицо товарища, обращённое к окну и застывшее в этот момент в суровой и мрачной неподвижности. Челюсти его были крепко сжаты, а скулы, кажется, побелели от напряжения. Тяжелые кулаки, лежали на столе, и Ленард Сергеевич впервые обратил внимание на то, что натруженные, с грубой кожей они совсем не похожи на руки его коллег и его собственные.

- Всё в порядке, Леонард Сергеевич.

Иван Семенович снова смотрел на него с улыбкой, словно и не было этой внутренней вспышки гнева, так изменившей его.

- Просто немного начинают сдавать нервы... А знаете, что меня пугает по-настоящему? То, что абсолютное большинство людей, принимающих решения в западных государствах, уже утратили важнейшие человеческие качества, пройдя через собственную систему образования и школу жизни в экономическом, а не человеческом мире. Обращаясь к ним, бесполезно взывать к чести и совести, поскольку они вас просто не понимают. Утрата людьми способности уважать и, тем более, любить других людей — процесс куда белее страшный, чем даже ядерная война. А чудовищная экономическая идеология, одурманившая сегодня большинство людей на Западе,  глубоко проникла уже и в наш мир.

Иван Семёнович снова замолчал, словно ему стало трудно говорить и, нащупав на столе трубку, сунул её в рот.

- И вы хотите сказать, что мы совсем не противостоим этому процессу?
Иван Семенович глянул на своего собеседника, затем вынул изо рта трубку и зачем-то понюхав её, отложил.

- А вы что хотите сказать по этому поводу? Порадуйте-ка старого скептика.
Леонард Сергеевич не зря в последние годы общался с Иваном Семёновичем, читал книги, которые тот рекомендовал и, конечно, много думал о тех событиях, которые переживал мир. Ему было что сказать, и он решительно заговорил.

- Слова в нашу защиту я, если можно, скажу чуть позже. Начну же с того, что мне кажется главным и самым печальным.
Сегодня об этом перестали говорить, но ещё не так давно вопрос о разрушении связи поколений, сначала в результате Октябрьской революции, а затем вследствие перестройки, обсуждался довольно активно. Я не готов уверенно сказать почему интерес иссяк, но предполагаю, что это связано с уходом значительной части тех людей, которые были активными субъектами советской и более ранних форм нашей культуры, носителями способа жизни, сформированного с опорой на ценности нашего общества. Сегодня сохраняются лишь остатки его... К сожалению, новая, экономическая, она же капиталистическая, идеология не толко спокойно существует в России параллельно с религией, но и успешно связывает новые поколения, кочует от старших к младшим. Ворота страны по-прежнему раскрыты для воинствующего эгоизма, похотливости и жестокости, благодаря отсутствию своего общественного идеала. Те же престарелые члены общества, которые ещё могли бы противостоять этому мутному потоку, могли бы быть трансляторами настоящих общечеловеческих ценностей, по какой-то причине вообще оказались ненужными в стране сегодня. Об этом говорят как их маленькие пенсии, так и безразличие к ним сферы образования.

Леонард Сергеевич продолжал уверенно рассуждать, а Иван Семенович с интересом слушал товарища, изредка кивая, и теперь напомнил ему об обещании.

- Ну, а что же вы скажете в защиту?

- Хотя бы то, - уже не так уверенно продолжил тот, - что в стране с высоких трибун сегодня осуждается современная западная мораль, которой противопоставляются гуманистические принципы. Кроме того, наше государство явно не способствует мировому господству доллара и его хозяина.
И в сфере образования не только поиски ведутся, но и изменения есть, явно не в худшую сторону. Разве многочисленные детские клубы, учебно-производственные и научные структуры на базе учебных заведений это плохо? А многочисленные конкурсы и олимпиады?

- Ну, отчего же!

Улыбка Ивана Семеновича при этих словах снова стала кривой и горькой, явно смутив Леонарда Сергеевича.

- Научно-технический прогресс и, как следствие, экономическая независимость страны это, конечно, хорошо, - произнёс он пасмурным тоном, - только... А вот скажите мне лучше, любезный Леонард Сергеевич, интересны ли вам наши беседы и если да, то что вы в них находите хорошего?

На некоторое время за столом воцарило молчание. То есть, зал кафе наоборот шумел всё интенсивнее, благодаря новым порциям поклонников средиземноморской пищи. А Леонард Сергеевич думал и лицо его становилось всё яснее. Когда же уголки его губ наконец растянула улыбка, он вдруг поднял рюмку с остатками граппы и произнёс тост, окончательно смутив Ивана Сергеевича своим неожиданным поступком.

- Я хочу выпить за вас, за то, что благодаря вам, я теперь вижу окружающий меня мир совсем другими глазами. А если быть совсем честным, нужно признать, что благодаря именно вам, я вообще его вижу!
Леонард Сергеевич проглотил остатки граппы и тут же добавил.

- Мне кажется... нет, я уверен, что понял наконец каким должен быть педагог и какой должна быть новая школа.

- И про робота, - лукаво поинтересовался Иван Семенович, - тоже все теперь понятно? Давайте-ка, выйдем на свежий воздух, и вы там мне всё расскажите.