Ч. 381 Первые подводные лодки

Предыдущая страница  http://proza.ru/2023/03/23/1385

В мае 1863 года вице-адмирал Николай Карлович Краббе доложил императору о состоянии военно-морского флота и его готовности к войне. Из доклада следовало, что положение флота  бедственное.
 
На Каспийском море всё пока без изменений, имеющихся сил достаточно для обеспечения безопасности плавания торговых судов, но там никаких угроз и нет.  Сибирская флотилия сосредоточена в Амурском лимане под прикрытием береговых батарей.
 
В Восточном (Тихом) океане находятся четыре корвета и два клипера, которые можно использовать для крейсерских операций и нападения на британские колонии всей эскадрой.

В Балтийском море флот слабый, возможность морского сражения исключается. Корабли рассредоточены по базам  в Риге, Ревеле, Свеаборге под прикрытием береговых батарей и артиллерии сухопутных войск.

В Транзунде базируется отряд винтовых лодок под командой контр-адмирала Аполлинария Александровича Зарина. «Если удастся обойтись без войны, - предположил адмирал, - то к лету будущего года будем иметь 11 броненосных судов».

Оживились изобретатели подводных лодок. Краббе сначала согласился дать денег на доработку подводной лодки полковника Лерна, но когда услышал, что тот собирается строить новую подлодку, отказал, написав 24 мая 1863 года, что «на это сейчас средств не имеет».

23 января 1863 года Морской учёный комитет попросил Лесовского рассмотреть, заслуживает ли внимания подводная лодка проживавшего в Филадельфии французского инженера Виллеруа и «есть ли повод вступать в сношение с самим изобретателем». Тот прислал прошение на имя царя.

Степан Степанович написал из Сен-Луи 4/16 марта 1863 года: «в то время, как по ходу построек речных броненосных судов мне представлялась необходимость отправиться в Сан-Луи; не менее того, я отложил на несколько времени мой отъезд, и, не медля, написал г. Виллеруа.
 
Прождавши напрасно его ответа до 10 марта н.с., я 11 –го марта отправился в Сан-Луи, а сегодня отсюда уезжаю в Виксбург  к осаждающему его отряду сухопутных и морских сил, так что, дальнейшее известие о лодке по поручению комитета, я, вероятно, не буду в стоянии представить ранее трёх или четырёх недель.

Допуск иностранного офицера к самому театру войны, и в особенности, на котором встречено уже было несколько неудач, не всегда лёгок, и я счёл себя вправе не упускать представившегося случая для изучения позиции столь грозной речным броненосным лодкам в покушениях их взять её силой,

и столь безвредной даже деревянным судам, если предназначение их состоит в том, чтобы проскочить во все пары под огнём тех же батарей, для того, чтобы в пылу их вносить опустошение в подвозные средства защитников портов».

23 апреля /5 мая капитан 1 ранга Лесовский отправил новый  рапорт в Морской учёный комитет: «В последствие донесения моего из Сан-Луи от 4/16 марта № 22 имею честь довести до сведения комитета, что по возвращении моём из-под Виксбурга,
 
я вступил в сношение с г. инженером Виллеруа, от которого я получил следующие сведения. Он мне показал чертёж его подводной лодки, приводимой в движение 20–ю вёслами. Общее понятие о лодке может дать прилагаемый при сем отрывок из французской газеты «Courrier des Estates Unis» от 28 июня 1862 года».
 
Лесовский приложил к рапорту пояснения изобретателя. Опытную лодку строили на деньги американского правительства. «Цель изобретателя, - сообщал Лесовский, - состоит в том, чтобы подвести лодку к неприятельскому судну,

выпустить в это время людей изнутри на наружную платформу. Они должны ввинтить в дно судна железный штырь с блоком, в который продёрнут конец, привязанный к подводной мине. Отойти, выпуская конец, на расстояние, безопасное от действия взрыва.

И, наконец, выбрать конец, который притянет мину ко дну, и в это время взорвать её. Изобретатель постоянно конфликтовал с заводом-изготовителем и офицерами – членами комиссии по приёмке лодки и проведению эксперимента».

Морской учёный комитет представил управляющему Морским министерством  свой вывод: «Передав капитану 1 ранга Лесовскому в общих чертах сущность своего проекта, изобретатель воздержался от сообщения самых главных данных, составляющих его секрет: выход людей из лодки во время нахождения её под водой и обратный вход.

Возможность работать под водою по выходе из лодки от 15 до 20 минут. Способ освежения воздуха (при действии вёсел ход 3 1/2 узла, при действии винта, приводимого вручную – 1 узел). 19 июня 1863 года комитет постановил: «После затраты, сделанной Северо-Американским правительством на постройку лодки, она осталась без употребления,

именно в то время, когда могла бы оказать важные услуги, что заставило комитет усомниться в дельности изобретения (по возвращении Лесовский это подтвердил). …итог общего расхода далеко оставляет за собою цифры стоимости лодки г. Александровского и, по всей вероятности, и лодки Бауэра, которая обошлась нашему правительству в 70 тысяч рублей, считая содержание изобретателя».

Комитет рекомендовал находящемуся в Америке корпуса инженер-механиков штабс-капитану Приббе ознакомиться подробнее с лодкой Виллеруа и составить приблизительную смету расходов.

Ознакомившись с докладом Морского учёного комитета, Краббе 20 июня написал резолюцию:  «Нахожу весьма опасным связываться с изобретателем, который, вдобавок, ещё и американец. Мы потом не будем знать, как отделаться от него. Имея в виду отсутствие опыта у нас над подводными лодками, полагаю пока ограничиться этим и предложение Виллеруа отклонить».

В то же время Николай Карлович Краббе получил согласие Александра II продолжать работы с подводной лодкой Ивана Фёдоровича Александровского. Император велел не дорабатывать старую подводную лодку, а строить новую.

Деньги на строительство подводного судна решили взять за счёт отказа от установки подводных мин в Кронштадте. Наблюдение за  строительством подводной лодки возложили на Главное инженерное управление Военного министерства.

Подготовка к войне с западными державами велась интенсивно, но скрытно. В РГА ВМФ имеется секретное дело «О подлежащих тайне распоряжениях, вызванных польскими событиями».

По указанию Краббе, 1 июня 1863 года был составлен план «вывоза  семейств нижних чинов из Кронштадта в уезды, перевод морского госпиталя, Сиротского дома и Штурманского училища в Санкт-Петербург и в Красное Село». Предполагалось вывезти «2967 жён и 2293 детей нижних чинов».

По плану предусматривались пособия семьям и их «призрение», обязанность за которыми возлагались на Министерство внутренних дел и главного командира Кронштадтского порта. Для перевода Кронштадта на военное положение Новосильскому выделили сто тысяч рублей.

Морское министерство спешно строило телеграфные станции на берегах Финского залива. Управляющий Морским министерством Краббе  информировал по телеграфу рижского генерал-губернатора: «Лапинский (Теофил Лапинский – польский офицер, революционер. Прим. автора) сделал попытку высадиться у Палангена.

Но буря помешала. Он потерял 25 человек утонувшими и отправился на датской шхуне к Готланду, где шведские власти не дозволили ему выйти на берег. Если Вам известны подробности, то прошу сообщить и уведомить Ендогурова»

(Контр-адмирал Иван Андреевич Ендогуров - командир отряда кораблей, который крейсировал у берегов Курляндии для пресечения доставки оружия восставшим полякам. Прим. автора).

Продолжение http://proza.ru/2023/03/26/852