Ч. 382 Провал экспедиции полковника Лапинского

Предыдущая страница  http://proza.ru/2023/03/26/843

Русская разведка получила сведения о том, что руководство восстанием «Жонд народовы» (национальное правительство повстанцев) планирует зафрахтовать судно для переброски в Литву партии оружия и деньги для поддержки повстанцев.

В Данциге планировали поставить на судно артиллерию, чтобы оно могло действовать на Балтике в качестве рейдера.

Деньги для фрахта судна частично доставил комиссар «Жонда народовы», а частично собрали, благодаря пожертвованиям сочувствовавших восставшим полякам английских студентов, рабочих и других слоёв населения.
 
Выбор остановили на шхуне «Ward Jackson» компании «West Hartlepool Steam Navigation Company», поскольку её капитан Роберт Уэзерли был хорошо знаком с Балтийским морем.

Командовать экспедицией «Жонд народовы» назначил полковника Теофила Лапинского. 20 марта 1863 года в Грейвзенде на судно погрузили 300 бочек с порохом и 1200 ружей.
 
Русское правительство очень серьезно отнеслось к попытке повстанцев начать войну на море. Это могло продлить восстание. Александр II написал брату, великому князю Константину: «Если нам не удастся скоро усмирить мятеж, то последствия его могут быть для нас несоизмеримы, что не дай Бог...».

В Балтийском море усилили эскадру адмирала Ендогурова, которая несла крейсерство у российских берегов, а на побережье развернули сеть наблюдательных постов, снабжённых телеграфом.

Повстанцы знали, что в Англии находится клипер «Алмаз», который должен был конвоировать строившуюся там броненосную батарею «Первенец», поэтому стремились как можно быстрее окончить подготовку судна к плаванию и покинуть берега Англии.

На помощь «Алмазу» для перехвата шхуны повстанцев российское правительство направило клипер «Жемчуг».
 
Об этом стало известно Лапинскому и комиссару «Жонда народовы» Юзефу Демонтовичу. Русские морские офицеры с «Алмаза» посещали в Лондоне кружок Александра Ивановича Герцена. Некоторые из русских офицеров сочувствовали восставшим полякам и даже передали для них деньги.

От них и стало известно Лапинскому, что командирам клиперов поставили задачу перехватить шхуну с повстанцами, поэтому он так и торопился.

Но и русская разведка тоже действовала быстро. Среди окружения Герцена был агент III отделения поляк Тхоржевский. Таможенникам сообщили, что шхуна перевозит не железо, как написано в таможенной декларации, а контрабанду.

Когда таможенники поднялись на шхуну и направились к грузу, Лапинский и Демонтович поняли, что судно арестуют. По приказу Лапинского, таможенников схватили, обезоружили и заперли в трюме.

Был уже вечер, стемнело. Лапинский приказал капитану выйти в море. В устье Темзы, в Саутэнде, высадили на берег таможенников и приняли на борт добровольцев, по разным данным 160-200 человек, и направились в Балтийское море.

Им удалось ускользнуть и от «Алмаза», и от «Жемчуга». Повстанцы ликовали, полагая, что самый трудный этап позади. Но они недооценили русскую разведку. Она устроила в проливе Большой Бельт наблюдательный пост.
 
Как только «Ward Jackson» появился в проливе, русские агенты послали в Петербург телеграмму, в которой заранее оговоренным шифрованным текстом сообщили о появившейся шхуне.

Вариант прорыва повстанцев в Балтийское море учитывался русским правительством, поэтому были приняты предупредительные меры.
 
Лапинский прибыл в Данциг, где немецкие фирмы должны были доставить на пароход артиллерию. Но там его ждал удар: российское посольство и русский военно-морской агент провели такую работу, что немцы не захотели даже разговаривать с поляками.

Понимая, что дальнейшее пребывание в Данциге кроме неприятностей ничего не принесет, Лапинский направился сначала в Копенгаген для пополнения припасов, а затем в Стокгольм, чтобы купить там орудия. Лапинский очень рассчитывал на князя Чарторыйского: у того были связи в высших кругах Швеции.

В разговоре с капитаном «Ward Jackson» Лапинский сказал, что они скорее взорвут судно, чем сдадутся русским. Но такой вариант совершенно не устраивал капитана и его команду. Они решили дезертировать. Однако Уэзерли опасался, что их не отпустят со шхуны, поэтому разработал план бегства.

Капитан Уэзерли во время стоянки в Копенгагене доложил Лапинскому: от качки вода испортилась. Он знал, что поляк никогда раньше не плавал на кораблях и ему можно заморочить голову.

Что уж англичане положили в воду, осталось неизвестно, но поляки не смогли её пить, настолько вода была противная.

Подозрительный Лапинский приказал принести ему стакан с водой. Попробовав воду, он выплюнул и согласился с капитаном, что нужно набрать свежей воды. Капитан и большая часть команды отправились на шлюпках за водой, на шхуне уже не появились и сообщили обо всём в британское консульство.

Лапинский понял, что его одурачили, но он был не из тех, кто от неудач теряет присутствие духа. В Копенгагене набрали датскую команду, запаслись свежей водой и направились в Швецию.

По пути, в местечке Тельшо, как договаривались ещё в Лондоне, он взял на пароход Михаила Александровича Бакунина, недавно бежавшего из Сибири, и двух сопровождавших его бывших русских офицеров. Бакунин собирался стать во главе восставших крестьян.

Однако русские дипломаты уже провели соответствующую работу со шведскими властями. Как только пароход вошел в Мальмё, на его борт поднялись шведские таможенники, сопровождаемые вооружённой охраной, и объявили об аресте судна.

Оружие, порох и патроны конфисковали, судно вернули в Англию судовладельцу, а польским легионерам и русским добровольцам предложили немедленно покинуть Швецию.

Тогда Лапинский, у которого ещё оставались деньги на приобретение оружия, попытался высадить десант в Литве, в тылу русских войск, и поднять восстание в уже «усмиренных» районах.

Он и Демонтович уговорили датчанина, владельца небольшой шхуны «Эмилия», сдать ее им в аренду для рыбной ловли. Датчанин не подозревал, с какой истинной целью собираются использовать судно так неожиданно свалившиеся на его голову «рыбаки».

«Эмилия» незаметно проскользнула между русскими судами, несшими охрану побережья. Она встала на якорь у небольшой рыбацкой деревушки, в 30 милях от Палангена. Посланные на берег разведчики доложили, что русских войск поблизости нет.
 
Лапинский решил высадку десанта произвести ночью, посчитав, что видимость будет хорошей, так как наступили белые ночи. На Балтике погода изменчивая. Подул свежий ветер.

Разумней было бы подождать, но нервы Лапинского, издерганные неудачами, не выдержали. Он заторопился, и это сыграло роковую роль.

Едва первый баркас с десантом, перегруженный вооруженными людьми, отвалил от борта, как свежий ветер стал штормовым. Большая волна перевернула баркас, и все находившиеся в нем люди, увешанные ружьями, патронами, снаряжением, мешками с продовольствием, камнем пошли ко дну.

Погибли 25 человек. Лапинский и ещё семь человек спаслись, продержавшись в холодной воде около двух часов. Было уже не до десанта, шхуну отвели подальше от берега, чтобы переждать шторм.

На острове Готланд им не разрешили сойти на берег шведские власти. Потрясённый случившейся трагедией, Лапинский был не в состоянии повторить высадку десанта. С оставшимися легионерами  он ушел на шхуне в Данию, чтобы оттуда сушей пробраться в Польшу и сражаться там.

Капитан Уэзерли вернулся в Англию. Там его судили в Грейвзенде и по приговору оштрафовали на 50 фунтов стерлингов за плавание без разрешительных документов. И ещё ему пришлось заплатить 10 фунтов стерлингов за судебные издержки.

Продолжение http://proza.ru/2023/03/28/1614

На фотографии: обложка мемуаров Т. Лапинского, изданных в 1878 году во Львове