Девочка и дельфин. Часть 1

«Голос дельфина подобен человеческому стону, потому что
они никогда не забывают, что были когда-то людьми…»
                Плиний Старший, историк и философ.

 Часть 1

День накануне крушения рыбацкого судна был солнечным и безветренным. Южная Атлантика пребывала в абсолютном спокойствии, отдавшись умиротворению штиля. «Келдыш» слегка покачивавшийся на волнах, казалось, застыл на месте в ожидании часа, когда сможет отправиться в порт приписки Геленджик, где должна произойти смена команды. Научная экспедиция, длившаяся пять месяцев, завершена и впереди трудная работа по систематизации собранных данных. Другой команде предстоит провести на «Келдыше», являющимся по сути «плавучей» научной лабораторией, не менее полугода, после чего исследовательское судно отправится на технический осмотр и профилактику.

Океанолог Андрей Денисов стоял на палубе, разглядывая игру солнечного света, сверкающего в волнах, над которыми нависло огромное рыжее солнце. Иногда ему казалось, что раскалённый шар опускается так низко, как если бы давно сорвался с небосклона и катился вслед за кораблём словно, привязанный за ниточку, мяч. Почему-то Андрею захотелось пнуть его ногой.

Он работал целые сутки, заступив на смену в центр управления далеко за полночь. Робот-зонд или буй, запущенный командой десять дней назад, подняли на поверхность с глубины океана в две тысячи метров, одновременно измеряя показатели температуры, солёности и ещё с десяток разных данных. Координаты буя вместе со всей информацией сразу же поступили и на береговые центры через спутник, где группы учёных получили возможность изучать её. Вся эта работа в купе с наблюдениями за видеосъёмками под водой требовала предельной сосредоточенности и концентрации внимания, поэтому по окончании смены Денисов, как правило, боролся с валившей его с ног усталостью. К ней добавлялось и навязчиво преследовавшее чувство вины перед дочерью, что навечно угнездилось в глубине души и усиливалось всякий раз, когда очередная экспедиция подходила к концу.

Девочке не исполнилось месяца, когда умерла её мать. Собственно, беременность и подкосила Марину, у которой здоровье всегда было хрупким. Врачи настойчиво рекомендовали ей не рисковать жизнью.
– Мы будем счастливы вдвоём, – вторил им Андрей, обнимая жену. – Многие пары живут, не имея детей. Да и какой из меня отец! Я по полгода провожу в морях-океанах!
– Ты был бы отличным отцом, – упрямо твердила она. – И, между прочим, на дворе не XIX век и даже не XX! Медицина шагнула далеко вперёд! И вообще я сильнее, чем думают все эти врачи! И сильнее, чем думаешь ты!

Он ничего не ответил, но к этому разговору они возвращались ещё раз или два. Андрей пытался переубедить жену, которая яростно сопротивлялась всем его доводам. Марина приводила примеры, Бог весть откуда взятые (видимо, всё-таки из Интернета), в которых женщины, имеющие проблемы со здоровьем, подобные тем что были у неё, благополучно рожали здоровых прекрасных детей. Но потом внезапно замолчала. Замолчала: будто смирилась с обстоятельствами. Андрей вздохнул с облегчением, всячески стремясь в этот благодатный момент показать жене, как сильно он любит её и как согласен с её решением. В доме наступило долгожданное спокойствие, а в отношениях согласие, продлившееся чуть больше трёх месяцев и закончившееся тревогой и волнением, когда однажды за завтраком лучезарно улыбаясь, Марина объявила:
 – Я беременна, дорогой.

От неожиданности Андрей поперхнулся печеньем, дрогнула рука. Внимательно он вгляделся в её глаза.
– Я запрещаю тебе бояться! – твёрдо сказала она. – Я рожу сына.
Марина выпрямила спину, стараясь казаться уверенной, но именно тогда он впервые увидел в её глазах страх, тщательно замаскированный под ослепительной улыбкой. Они словно кричали: «Ну, помоги же мне! Скажи, что я делаю всё правильно! Я ведь не умру? Всё будет хорошо! Скажи мне это сейчас!».
И он сказал. Сказал всё то, во что и сам хотел бы верить и то, что она ждала от него услышать.
«А ведь, действительно, есть же хорошие примеры, – потом не раз успокаивал он сам себя. – Пути назад всё равно уже нет. Марину нельзя было переубедить раньше, а теперь об этом и думать нечего! Вот правду говорят, что нет на свете никого упрямее, чем женщина, решившая родить ребёнка!»

Беременность протекала непросто. На протяжении почти всего срока Марина находилась на сохранении, так как угроза потерять ребёнка сохранялась да самых родов. Первые месяцы Андрей провёл в экспедиции на Чёрном море, а по возвращении нашёл жену совсем ослабшей, угасающей. Ребёнок высасывал из неё силы, борясь за право на собственную жизнь. Это право девочка отвоевала, появившись на свет слабенькой, но здоровой.
– Лика! Мы назовём её Лика! – сквозь слёзы пролепетала Марина и потеряла сознание.
В тот раз врачи привели её в чувства, но из больницы она уже не вернулась.

Так Андрей остался один с новорожденной дочерью на руках. Вначале он видел лишь маленький комочек боли, отнявший у него любимую женщину, но со временем в ней всё больше проявлялись черты матери. Иногда Андрею даже казалось, что это и есть Марина, вновь ставшая маленькой девочкой.

Дочка росла непоседливой, энергичной и своенравной. Редко плакала и, будучи совсем крохой, проявляла твёрдость характера, умея настоять на своём. При этом делала это, не произнеся ни одного звука, а чуть позже и не сказав ни единого слова. Вот, пожалуй, это самое «не сказав ни единого слова» со временем стало причиной многих бед, свалившихся на Андрея, так как Лика молчала всегда.
– В её возрасте дети должны говорить! – причитала бабушка. – Слоги, обрывки слов, какие-то сочетания звуков. Да всё, что угодно! А она молчит!
– Мама, – раздражённо отвечал Андрей, – мы не раз уже обсуждали это! Лучшие врачи, каких я только сумел найти, подтвердили, что Лика может говорить. Он не глухонемая! Ты же сама читала разные заключения!
– Ой! Я это и без твоих лучших врачей знаю! То, что она хорошо слышит – это сразу заметно. А как она танцует под музыку! Такая грация и гибкость, а сынок? А ведь она совсем маленькая ещё!
Андрей кивнул. Лика и в самом деле была наделена удивительной пластикой движений почти несвойственной детям её возраста. Гордая бабушка часто повторяла:
– Погоди, подрастёт чуть-чуть мы её в школу гимнастики отведём. Вот только бы заговорила! Тот последний заморский врач сказал, что подтолкнуть может стресс какой-нибудь…
– Мама, ты что хочешь, чтобы я собственной дочери стрессы создавал? Я, по-твоему, зверь?
– Так во благо же! Чтоб заговорила, а то дальше-то как? А сынок? Может подпугнуть чем, а?
Андрей разозлился, ударив кулаком по столу:
– Не смей! Слышишь, мать?! Не смей!!! Ты хочешь ребёнка неврастеником сделать?! Или заикой?! Не смей!!!
Бабушка поспешно перекрестилась и, заливаясь слезами, запричитала:
– Боже меня упаси! Глупости говорю! Сама не знаю, что несу! Душа за неё болит, сынок.
Андрей обнимал плачущую мать за плечи:
– Ничего, ничего. Успокойся. Всё наладится. Ты обучай её потиху, как врачи велят. Настойчиво, Постоянно. Вода камень точит. А вдруг и заговорит.

Но годы шли, и в свои пять лет Лика по-прежнему молчала. Чтобы девочка могла общаться, её учили языку глухонемых. Андрею, бабушкам и дедушкам тоже пришлось осваивать его. Хотя Лика не была глухой, эти знания были необходимы, чтобы понимать, что она говорит.
Большую часть своей жизни она проводила именно с бабушками и дедушками, не позволившими Андрею нанять няню.
– Родное дитя мы сами вырастим! – сказали, как отрезали. – Вот только плохо сынок, что у тебя такая работа. Ты мало с ней бываешь. Всё плаваешь месяцами, а она скучает. Вот показал ей дед, как надо денёчки, оставшиеся до твоего приезда, на календаре вычёркивать. Говорит: «Знать будешь, когда папа вернётся, и время так быстрее бежит». Так она каждое утро, едва открыв глаза, к календарю тянется да крестики на нём чёркает. Андрей чувствовал себя виноватым, но изменить ничего не мог. Он океанолог и судьба его – океан.

Так прошло ещё пять лет. Лика училась в специальной школе и училась прекрасно. Бабушка, выполнив своё обещание, записала внучку на занятия художественной гимнастикой. Гибкость девочки покорила даже видавших виды мастеров. Лика же особенно любила упражнения с мячом в бассейне, научившись плавать, как рыба. Многое изменилось за эти годы. Не менялось лишь одно: девочка так и не произнесла ни одного слова и всё также скучала по отцу, вычёркивая дни в календаре.

– Затишье перед бурей, – вдруг услышал Андрей.
Чей-то голос вывел его из задумчивости, вернув мысли на «Келдыш». Денисов обернулся и взглянул на матроса, стоявшего с ним рядом.
– Метеорологи дают данные о надвигающемся шторме, – добавил тот.
– Когда?
– К вечеру. Площадь охвата огромна. Не уйти. Буря ещё та будет!
Андрей кивнул и потёр кулаком уставшие воспалённые глаза.
– После смены? – проявил понимание матрос.
 Денисов снова рассеянно кивнул:
– Поспать бы часок, а то свалюсь. Пойду.
– Добро.

Едва коснувшись головой подушки, Андрей провалился в тяжёлый изнуряющий сон. Собственно, это был даже не сон, скорее какое-то липкое тревожное забытьё, в котором он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Всё тело, словно скованное цепями, болело, начиная от кончиков пальцев и заканчивая кончиками волос. Он видел дочку, забившуюся в угол пустой каменной постройки, стены которой содрогались в ужасной тряске, словно земля под ними ходила ходуном, и рассыпались на куски. Лика тянула к нему руки, но он оказался совершенно беспомощным. Вот дочка пытается позвать на помощь, но не может. Она не может говорить! В отчаянии Андрей делает рывок и… просыпается.
– Андрей Васильевич! Подъём, Андрей!

Тупо Денисов повертел головой в поисках ребёнка и уставился на тормошившего его матроса. И в тот миг ощутил сильную качку. «Келдыш» словно перекатывался с боку на бок, что-то кричал матрос, но звук его голоса тонул в грохоте, обрушивающихся на судно многометровых волн и шуме гуляющего над Атлантикой ветра. С полок в каюте падали книги, чашки, папки с бумагами, рамки с фотографиями Лики.
Андрей вскочил на ноги, удерживаясь за лестницу, ведущую на палубу, одной рукой и другой рукой натягивая плащ.
– Получено сообщение SOS, – крикнул ему матрос, собираясь покинуть каюту. – Тонет рыбацкое судно. Ближе нас никого нет. «Келдыш» вынужден отклониться от курса.

Андрей что-то прокричал в ответ и начал подниматься вверх по лестнице. Корабль пытался сделать поворот, но вздыбившийся океан бросал его словно дощечку, как бы диктуя свои «правила игры». После нескольких неудачных попыток капитану удалось направить судно по волне, но быстро идти «Келдыш» не мог, поэтому к месту крушения прибыл почти на рассвете.

К тому времени буря уже растеряла значительную часть своей мощи, хотя всё ещё шёл сильный дождь и небо рассекали вертикальные стрелы оставшихся молний. Вдалеке вспыхивали зарницы. Рыбацкое судно с прикрепленным к нему тримараном (1)  держалось на плаву точно пробка, лишившись возможности двинуться с места. Команда из десяти человек всю ночь, отчаянно боровшаяся с бурей, пыталась спасти оставшийся улов.
– Такие убытки! Такие убытки! – хватаясь за голову, причитал один из рыбаков. – Это же весь заработок в океан смыло!
– Заткнись! – гаркнул другой. – Мы чуть сами не стали кормом для рыб! Скажи спасибо, что живой!
 – Да пошёл ты! – огрызнулся первый и, взглянув на тримаран, добавил – Хоть афалина(2)есть! Лаборатория уже заказ оплатила. Чем бы рассчитывались, а?
– А тебе что? Ты что ль хозяин? Твоё дело маленькое.
– А вот не привезёшь улов, узнаешь, когда с тебя высчитывать начнут!
– Да заткнись же ты, наконец! – снова гаркнул первый. – Помогай лучше крепить тримаран к «Келдышу», а то и дельфина лишимся к чёрту!
– Да пошёл ты!
– Хорош собачиться! – не выдержал третий, разворачивая смотанный кольцами канат, один из концов которого подал немного рассеянному Андрею, внимательно разглядывающему, как на волнах раскачивается небольшой тримаран. Оттуда до слуха доносились тревожные щелчки, чередующиеся со свистом. Они походили на безутешный надрывистый плач. Казалось, что пойманный дельфин пытается докричаться до людей, прощаясь с волей и родным океаном.
Денисов почувствовал, как к горлу подступил комок.


(1)Тримаран – судно с тремя соединенными в верхней части параллельными корпусами. Применяется, как специальное устройство для перевозки дельфинов по морю.

(2)Афалина или большой дельфин – вид дельфинов. Один из трех видов рода Афалин (Tursiops)


Продолжение здесь: http://proza.ru/2023/03/27/1284