Рассказ 2. Шарф Полная Версия Автор Самофалов Дэн

Когда ты молод, ты не следишь за временем. Оно бежит с быстротой водопада, обтачивая молодое тело, словно камни.
В жизненной суете оторванных майских календарей, ты начинаешь дорожить им.
Ценить каждый закат - это когда запрыгивает играя миражами за полосу горизонта, малиновое солнце.

Или когда сквозь сумерки медленно, пробираясь, словно в лабиринте возникает рассвет, иногда моргая звёздами на небе.
И у тебя на глазах, начинает оживать твой город.
Все эти воспоминания, связанные крепким узлом с тобой, выбрасывают на листы твоих героев, которых ты видел собственными глазами.

Тогда был холодный январь, девяносто третьего года. Мороз своим застывшим выдохом, покрывал до безобразия оконные стёкла нашей общаги, образуя кривые узоры и оставляя иней на старых деревянных рамах.
Мы с пацанами носились по узким коридорам, гоняли мяч и играли в "сифу".
Донимали нашу вахтёршу, подпалив ей дверь. Она бегала за нами с огромной деревянной палкой, а мы разбегались, прячась в разных секциях дома.
На улицах, мы всей компанией катались на санках с крутых горок, иногда выезжая на речной крепкий лёд. Или дружно набивались в коробку из-под холодильника, которую нашли на помойке. Стремительно кувыркаясь и подлетая на снежных трамплинах, неслись вниз.

Мы тогда взрослели. Женское тело вызывало у нас любопытство. Мой отец купил поддержанный "видик" "AKAI" у родственника, он был в хорошем состоянии как новенький.

И когда мои родители уходили в соседнюю секцию в гости. Я всегда знал где лежит заветная коробка с кассетами. Нас собиралось человек десять, переполняя и без того мой маленький зал. Я затаив дыхание и стоя на табуретке, шарил рукой поверху пыльного шкафа, а когда на лице проявлялась заветная ухмылка, компания ребят понимала, что сейчас будет кино. Порно фильмы: "Белый шоколад" и "Хамелеон", отлично поднимали нам настроение. Мы старались сделать звук потише, смотря на великолепную игру актрис с небритыми лобками и залитых собственным потом актёров, которые были на столько красные, что по цвету их кожи это напоминало переваренных раков.

 Затем насмотревшись этого, наша банда словно вихрь летела вниз по лестнице, к двум пухленьким сёстрам-баптисткам. Девчонки,  мирно играли в резинки с подругами.
Они были постарше. Мы сначала окружали их, а потом  старались потискать наивно и по-детски глупо.

Баптистки визжа и ругаясь убегали.
Пацаны же в отместку, поливали всех девчонок водой из самодельных брызгалок. Бывало окатывали из больших шприцов, которые подобрали за местной больницей.

Один раз, несмотря на стужу внутри нас, произошло весенние пробуждение. Соловьи оторвавшись от сердец, камнем падали вниз и купаясь в наших душах, тихо и безропотно складывали свои маленькие крылья.

Это происходило, когда в душ проходила Вера. Это была необыкновенной красоты девушка двадцати пяти лет, подстриженная под каре и покрашенная под блондинку.

Красивые формы, бездонной чистоты голубые глаза, пухленькие губы и запах духов. Всё это вызывало у нас неподдельное любопытство.
На нас естественно, она не обращала внимания, продолжая заигрывающей походкой, словно пантера проплывать в пушистых тапочках, чтобы принять водные процедуры.

Компания пацанов застыла, жадно сглатывая слюну. Все смотрели на халатик. Там с периодичностью, вальяжно мелькали красивые ноги.
Вера удалилась.

Парень по прозвищу Длинный сказал:

- Спорим она сейчас без трусов пошла?

- Ты это к чему дебил? Парировал другой, у которого была кликуха Серый.

- По-твоему ей надо было телогрейку сверху одеть? Мы и так все знаем что без трусов.

- По коням! Вдруг крикнул кто-то.

Нельзя было терять не минуты и вся наша шайка разбегалась по своим квартирам,  словно на пожар, быстро одеваясь.

Потирая от дикого мороза на ходу руки и напрасно грея их собственным паром, мы бежали за нашу общагу к заветному окну первого этажа. Где сквозь сломанную вентиляцию, был слабый обзор женской душевой.

Подоконник был очень скользкий.
Мы придерживали друг друга, старались что-то разглядеть сквозь щель.
А волны теплого пара, приправленные цветочным ароматом женского шампуня, нежно заполняли пространство. Там под тусклым светом лампочки, мелькала голая Вера.
Кто-то из ребят сетовал:

- Мне, них#я не видно ребзя! Пар везде! Да и достать не могу! Подсадите получше!

Мы старались как могли приподнять его, что бы тот, смог увидеть хоть что-то.
Потом он уставившись в проём и вцепившись своими заледеневшими синими руками в кирпичи, вдруг вскрикнул:

- Я сиськи увидел! Зуб даю пацаны!

- Тише ты дурак! Зашикали мы на него.

- Не пи#ди! Какие сиськи? Там пар везде, только бошка мелькает.

- Да огромные сиськи, отвечаю ребят. Не унимался тот.

-Она посмотрела на меня и отвернулась, ей стыдно стало по ходу.

- Вот пи#добол! Хихикали мы, стараясь сильно не вдыхать морозный воздух.

- Спускайте его парни, подсадите Длинного лучше! Он же длинный! Может что увидит?

- Да я околел уже! Жаловался Длинный. Не хочу я больше ничего смотреть! Я домой хочу!

Но нас по численности было больше.

- Лезь, давай! Все домой хотят. Настаивали пацаны и силой запихивали его на подоконник.

- Хватить скулить!

Тут из далека нас увидела бабка. Она жила в нашей общаге. Проходя мимо и переваливаясь с боку на бок, кое-как тащила  большие сумки с картошкой и хлебом. На ней была огромная шуба и почему-то бобровая мужская шапка, съехавшая на затылок.
Поставив свои переполненные авоськи на снег, она угрожающе замахала руками смотря на нас.

- Ах вы же..мать вашу! Ироды! Кричала она, выпуская клубы густого пара из горла.

- Вы куда запёрлись? Письки ещё не выросли, а туда же! Голых тёток подавай?

- А ну брысь отсюда! Вот я вашим матерям скажу!

- Шухер! Крикнул кто-то.

И мы всей толпой побежали, обгоняя друг друга. Забыв при этом Длинного. Он чуть не свалился со скользкого подоконника. Отряхиваясь и матерясь. Длинный старался нас настигнуть и расправиться с каждым.

Забежав в помещение и усевшись под лестницей нашего дома, где иногда шныряли огромные крысы. Мы закурили.
Была одна сигарета на семерых. Все аккуратно делали по одной тяге, стараясь растянуть удовольствие.
Кто-то опять увидел Веру. Она ничего не подозревая, уже спокойно возвращалась из душа.

- Ребят! Предложил кто-то. А давайте к ней постучимся в дверь и убежим! Или селитру подкинем? У меня есть одна про запас, как "НЗ".

- А если кого-то из нас Поплавок поймает? Сразу отпи#дит и не спросит, кто такой! Иди если хочешь сам  стучи. Рискни, если такой смелый!

Поплавком мы называли Генку. Он был мужем Веры.
Прозвище "Поплавок", он у нас получил из-за свисающего вниз рыхлого живота. Его лицо было вдоль  пропаханное ямами от оспы. Из под редкой пряди волос, которая едва закрывала лысеющую голову, презрительно и злобно, смотрели поросячьи глазки. Было ощущение, что у них были зрачки рыжего цвета.

Он был небольшого росточка, но коренастый и с кривыми как дуга ножками.
Между ним и Верой чувствовалась разница в возрасте. Генка молодился, выходя с ней под ручку, одетый в тонкое пальто и фирменные джинсы. Но безвозвратная пропасть, абсолютно разных людей, извергала словно вулкан, отрицательные флюиды. Они словно искры прожигали две души, делая вместо крепкого союза, старое пробитое решето.

Генка и Вера жили в "однушке". Комнату им щедро выделила строительная контора, где они трудились.
Она пробовала и пыталась  его любить. К зиме даже связала ему хороший шерстяной шарф, старательно орудуя спицами.  Генка постоянно его носил, закутавшись от утреннего пронзающего насквозь холода.
Но он был ревнив и жесток. Часто в комнате, через старую деревянную дверь с одним замком, была слышна ругань и плач.
Она считала его  "мужчинкой", как она часто любила его называть в порыве гнева. И угрожала разводом.

- Пошла вон! Пробл#дь! Орал Генка замахиваясь на Веру.

- Понравилось на зарплату старшего инженера жить? Думаешь я не знаю, где ты была? Когда я к брату недавно уезжал!

- Насквозь провоняла одеколоном с#ка!

Но уходить Вере было некуда. Отца у неё было, а мать жила далеко в Сибири.

- Да ты шизофреник, тебе лечиться пора! Кричала она.

- Я тебе давно не нужна! Тебе плевать совершенно!

Красивые глаза  наполнялись влагой и когда уже несколько ручейков скатывались по лицу, она отворачивалась и часто всхлипывала.
Потом одумавшись, он просил прощение. Подарив огромный букет роз. Вера очень любила эти цветы. Ей доставляло удовольствие когда аромат, распространялся по всей комнате.
Вид букета приносил радость и немного воспоминаний о прошлом. Тогда она была студенткой. Точно такие же цветы, ей дарил молодой человек. Но в последствии связавший свою жизнь с острой многоразовой иглой, крепко навинченной на стеклянный шприц.
В итоге он ненадолго задержался на земле. Вера вспоминала о нём, ублажая саму себя под одеялом.
Генка, отвернувшись в сторону открытого окна уже спал.

После примирения, она ждала его с работы. Вера надевала красивое нижнее бельё и стараясь не впускать его скользкий язык в свой полуоткрытый рот, пыталась отбросить отвращение, зажмурив  глаза.

Потом, хрюкая от удовольствия. Генка забирался сверху. Своими короткими и быстрыми толчками, спешил поскорей всё закончить.

Вера, пыталась изобразить частое дыхание. Она понимала что зашла в тупик и надо уходить.

-Но куда???

- К нему? Которого встретила месяц назад?

- К нему? С которым преодолела границы верности?

Она наконец-то поняла, что это легко и даже очень приятно. Что ей хорошо с ним и спокойно. И это не она его успокаивает когда плохо, а он. Что он высокий и сильный. Она возможно влюблена.

Но у него семья и дети. Он их никогда не бросит. Она очень скучает и ждёт новой встречи. И опять также ей будет очень хорошо.
Не отпуская все эти мысли. Вера дождалась пока Генка быстро уснул.
Аккуратно откинула одеяло. Взгляд смотрел куда-то вверх сквозь потолок и холодное небо, а руки с тонкими пальчиками опять скользили вниз живота.

А в это время в  комнате, снова тихо гудел телевизор, отбрасывая чёрно-белые блики на стены.

Жизнь Генки. Подбрасывала и переворачивала его в буквальном смысле.
Однажды, когда все вместе отмечали новый год в красном уголке. Он включил героя и попытался ударить сварщика Валеру. За то что тот пошутил про его рост.
Валера был крепкий. Улыбнувшись и показав ему жёлтые от табака зубы, сквозь пушистые усы сказал:

- Ты доходяга, наверное х#й с трамвайной ручкой перепутал?

- Давай боксом козёл? Предложил ему Генка. И сложил свои маленькие кулачки.

Он начал прыгать, стараясь попасть Валере по носу.

- Ну теперь не обижайся помёт птичий! Сказал решительно Валера. И одним движением повалил Генку на пол. Недолго думая и продолжая улыбаться, словно сухую ветку с хрустом сломал ему руку.

Генка взвыл. Валера хотел добраться и до ноги. Но Вера закричала и начала бить сварщика, по его огромной спине. Их быстро разняли, а он месяц проходил в гипсе.
Генка умел отомстить. Он заплатил местной шпане, которые избили сварщика до полусмерти, что тому надолго пришлось примерить больничную пижаму.
Всё это медленно и бурля в суете событий и быта, проносилось в этом маленьком городке. 

Однажды очень поздно ночью. Когда глубокие сумерки, в очередной раз накрыли нашу общагу, уложив суетливых людей в постели.
По пустым улицам, которые тускло освещались зеленоватым светом уставших фонарей, шёл Генка. Он был сильно пьян.

Он проходил мимо чёрных и пустых квадратов, давно потухших окон. Мимо огромной котельной, выпускающей из высокой трубы свой пар, который растворяясь таял, не долетая до крупных звёзд.
В эту ночь пошёл снег, разнося хлопья по спящему городу и заметая, чьи-то давно оставленные следы.
Открыв дверь со старой пружиной. Генка оказался в доме. Он шатаясь и на ощупь, прошуршал по пустому коридору с перегоревшими лампочками. Не спеша поднялся по лестнице, на второй этаж и только со второй попытки, смог проникнуть к себе в комнату.
Вера не спала. Она лежала уставшая на кровати, после очередного бурного свидания и равнодушно посмотрела в сторону Генки.

- Ты где был? Спокойно спросила она у него.

- Тебя еб#т, где я был? У бабы! Огрызнулся он.

Генка постарался раздеться, он кое-как стащил с себя пальто и ввалился в комнату, небрежно отбросив на стул, толстый вязаный шарф.

После такого ответа. Вера расплылась в презрительной улыбке.

- У какой бабы? Она окинула его взглядом. Ты себя "чмошник" в зеркало-то видел?

- Наверняка просидел со своими холуями помощниками по работе. Они готовы ж#пу тебе расцеловать, ради похвалы с их проектами.

Генка замахнулся.

- Заткнись с#ка! Пока не схлопотала!

Вера немного вздрогнув, продолжила испепелять его взглядом.

Раздевшись до трусов, он лёг под одеяло.
Она отвернулась, не вынося запаха дешёвого коньяка.

- Ну? Сказал он. Давай! Что улеглась? Не видишь муж пришёл. Давай я сказал, или оглохла?

Он больно толкнул Веру в плечо.
Неожиданно повернувшись к нему. Вера с нетерпимой жалостью, уничтожающи посмотрела прямо ему в глаза. Она громко засмеялась. Этот смех словно, хорошо заточенный нож, расправлялся с Генкой.
Превращая все чувства к ней, в жалкие лохмотья и окончательно выбив хмель из его головы.

- Давай? Переспросила у него Вера! Продолжая смеяться.

- Скажи, а у тебя есть член? Нет, ну ты ответь мне урод! У тебя он есть? Что бы это со мной делать! Она произнесла это по буквам, не отводя от него глаз.

Генка оцепенел от страха и беспомощной злобы. Его лицо начало медленно багроветь.

- Ты пойми, продолжила Вера.

- Пойми глупый! У тебя очень мало! Что бы делать это со мной.

-Ты ничтожество и никто! Ты должен это осознать! Принять как должное и давно смириться с этим.

- Да я сделала ошибку, когда выходила за тебя. Я послушала своих тупых подруг, свою маму. Я слушала всех! Кроме себя. Но ничего не собрать больше, как не собирай. Нам надо что-то решать. Ты мне очень противен.
Я уже давно хотела тебе… .

Вера не успела договорить. Генка подскочил. Не дав ей опомниться, он уже был на ней сверху, зажав ей ноги. Она оказалась полностью закутана в пуховое одеяло и успела увидеть , полные ярости, обезумевшие глаза.

В одну секунду, он поднял над ней свой кулак, который с быстротой пули попал в область глаза. Под ним сразу стала заметной, быстро вырастающая гематома.
Вера дёрнулась от боли и попыталась вырваться, но у неё не хватало сил высвободиться из крепкого плена.
Генка со всей ненавистью, грубо зажал ей рот, распарывая в кровь губы. Это происходило, как в жутком кошмаре, но наяву.

- Тихо с#ка! Тихо! Шипел он, брызгая слюной ей в лицо.

Его вторая рука, быстро дотянулась до спинки стула, где висел шарф.

- Ах ты бл#ть! Бл#дина! Ну пи#дец теперь тебе пришёл. Не рыпайся мразь! Не вой падло!
Вся его беспомощная ярость, неудачи, ревность. Всё скопилось в один ком, безжалостный и не дающий ни единого шанса. Он вс; решил.
Не прошло и минуты, как шарф превратился в смертельную удавку, вокруг шеи Веры.
Кислорода спасительными дозами, становилось вс; меньше.
Генка старался натянуть его настолько, насколько хватит сил. Руки его побледнели, рот оскалился, а на лбу выступили крупные капли пота.
Вера не в силах больше сопротивляться ослабла смотря ему в лицо.

- Ненавижу тебя ..! Прохрипела Вера. Но это были уже просто звуки, чуть похожие на слова.

- Уж.. лучше так.. мразь! Уж лучше так!
Шёпотом сказал Генка.

Он упёрся своим острым коленом в грудную клетку Веры. Продолжая сдавливать, крепкую, шерстяную ткань.

Но Вера больше ничего не ответила. Она затихла.

Когда Генка понял, что закончил.
Своими дрожащими руками, он распутал шарф и отбросил его сторону.
Вера больше не шевелилась. Пустые глаза, теперь были похоже на два мутных стекла.
Генка наклонился над ней и попытался закрыть их. Но веки с л;гкостью, приподнялись заново, обнажая безжизненные зрачки. Он резко попятившись убрал от лица руку.
Генка осмотрелся. В комнате было тихо.
В углу не обращая на себя внимания, красным светом горел небольшой ночник.

Он опять посмотрел на Веру.
Она так же лежала, в коротком домашнем халатике с приоткрытым ртом и закутанная в одеяло.
Подойдя к шкафу, он вытащил от туда свежую простынь, что бы полностью накрыть тело.
Сидя на краю кровати и стараясь больше не оборачиваться, он попытался закурить, постоянно промахиваясь мимо коробка тонкой спичкой.
Когда это ему удалось. Перед глазами появился белый туман от табачного дыма, он плотным слоем застыл в воздухе, пропуская через себя проблески от работающего телевизора.

Генку поглотило каменное спокойствие, как будто теперь ничего нет и больше никогда не будет, не в пределах этой комнаты. Не спящей крепко общаги. Не этого мира. Не Веры. Вс; стало пусто и невыносимо легко.

Сегодня он не был на работе. Генка дождавшись пока она выйдет из общаги, пош;л за ней, стараясь не скрипеть снегом. Он считал дом за домом, квартал за кварталом, стараясь успокоить сердце. Оно казалось сейчас выпрыгнет и закутается в сугробе, зам;рзнув на лету. Генка видел, как он е; встретил и прижал к себе. Они в обнимку пройдя ещ; несколько метров, скрылись в одном из подъездов. Теперь это не важно.

Генка встал, не спеша оделся. Он был уже абсолютно трезв. Выходя и погасив свет, он закрыл на пару оборотов дверь.
Направляясь быстрым шагом, в сторону ближайшего опорного пункта, он плёлся по пустым улицам, оставляя свежие следы на выпавшем снеге.
А в его голове, периодически возникала картина с ясным осознанием произошедшего.

Рано утром, к нашему общежитию, подкатил милицейский "жигул;нок". Из машины, вышел пожилой следователь одетый по "гражданке" и два милиционера.
Строго сунув перепуганной вахт;рше, под нос красную корку. Они направились на второй этаж. Взломав дверь, следователь зашёл в квартиру. Милиционеры в это время успокаивали зевак. Они высунувшись из своих комнат и показав лохматые головы спрашивали:
- Что произошло?

На следующий день, об этом узнал весь дом.
Это был очередной выходной.

Тело Веры пока не забрали. Мы с пацанами на цыпочках, подходили к опечатанной двери и пытались заглянуть в замочную скважину. Прислоняя по очереди уши, в надежде что-то услышать. Нам не верилось, что она там лежит. Но в комнате где она была, была тишина. Только иногда, из сухих дверных расщелин, дул холодный сквозняк.

Ближе к обеду подъехал старенький рафик. Он был без опознавательных красных крестов в сопровождении милиции.
Мы в ожидании наблюдали через лестничный про;м, крепко вцепившись руками в перила. Пацаны старались еле дышать, чтобы их не заметили.
Тело Веры выносили в белой простыне. Двое крепких мужчин в белых халатах, держали по два края, натянув спальный хлопок.
Они аккуратно и медленно спускались по лестнице, рассчитывая каждый шаг. Мы смогли разглядеть домашний халатик и е; ноги.
Голову Веры с лицом, полностью перетянули белым платком.
Это картина, потом долго стояла у нас перед глазами.

Когда тело увезли и толпившиеся жильцы разбрелись по своим делам.
Нам всем захотелось на воздух.
Куда-нибудь подальше. Поиграть или подраться. Разбить чужое окно снежком или убежать от местного со стройки сторожа, держа в охапке свежий пакет, набитый карбитом . Погонять на катке или спуститься с горки на старых металлических санках.
Мы просто хотели это забыть.
Наша толпа одевшись, наспех выскочила на мороз и побежала вдоль тротуаров, разбрасывая снег ногами.
Время быстротечно. Его нельзя остановить.
Все были в своих делах и заботах. Прошли годы и эту историю, никто не вспомнил . Поговаривали что Генка, спустя пару лет умер в тюрьме. Кто-то рассказывал, что он досрочно освободившись, уехал в другой город. Но нам уже было не до этого. Мы все подросли. Наши голоса, настырно ломал мужской бас. Были встречи и поцелуи с девушками. Были дискотеки и аперитив. Вс; менялось. Менялись и мы.