Аномалия на практике. Куцый

…После того случая с призрачным светофором и со старой березой, что перегородила нам дорогу и чуть было не угробила нас, мы с Егором и Мишленом вполне благополучно доехали до лесхоза. Было тогда уже далеко за полночь. Нас радостно встретил тусклый свет двух стоящих на въезде фонарей и приветливый лай собак откуда-то сбоку.
-Вот и дома! - сказал нам Егорий, - Разгружайся, братва!
Почти в полной темноте, которую разбавлял лишь свет от фар уазика, он, петляя по одному лишь ему известному маршруту, подвел нас к небольшому вагончику на колесах и указал на него рукой:
-Сегодня уж здесь переночуйте, а утром пусть директор с вами разбирается.
-А похавать чего? - спросил Пирог, передавая мне рюкзак.
-А утром теперь... и похавать, и поработать! Сейчас спать идите. Если кому "до ветру" надо будет, то удобства тама...
"Тама" - это он просто махнул куда-то в темноту.
-Да собак-то не бойтесь, город. Их на ночь в вольере закрывают.
Парень кивнул нам и пошел обратно к машине.
-Ну утром так утром, - сказал я себе, имея в виду про перекусить.
Глядя, как УАЗик отъехал в сторонку и погасил фары, Мишка сообщил:
-Ничего, Алеха! Как чувствовал же все это и запасся - у меня пара бутеров еще с поезда остались. Вот скажи мне, мой маленький, что б ты тут без "папы" делал, а?
-Пошли уже, отец родной, - усмехнулся я и толкнул его в плечо, - это тебе, наверное, проводница с собой дала? На вынос из ее купе...
-Хорошая девушка, между прочим.
-Не могу не согласиться с вами, мой любвеобильный друг! Очень симпатичная девушка.
В вагончике было темно. Михрютка, чиркнув зажигалкой, огляделся, нащупал на стене выключатель и безрезультатно пощелкал им.
-Кина не будет, - сообщил он.
Тогда я тоже зажег свою «зиппо» и мы разглядели свое пристанище. Четыре койки стояли вдоль стен и были аккуратно заправлены. Две тумбочки и шкафчик дополняли убранство помещения для двух практикантов.
-Вот это да! - Мишган оглянулся на меня, - а не хуже, чем в гостинице! Чур, я у окна!
-Ладно, - кивнул я и опустился на ближайшую кровать.
Сон быстро сморил меня, едва я опустил голову на подушку, и мне уже ничего не снилось. Я, наверное, тихо похрапывал во сне, но вряд ли шевелился от усталости и возни с той березой. Однако мне, все же, пришлось проснуться - Мишель растолкал меня.
-Лёха, - сказал он мне в ухо, - Вставай! Меня чуть собака не загрызла!!!
Я с трудом открыл глаза.
-Какая еще собака, Пирогов? Сдурел ты совсем от свежего воздуха, дядя?
-Сам сдурел!!! Я "до ветру" пошел, а она кинулась! Во! Посмотри-посмотри!
В свете пламени зажигалки, он показал изорванные в нескольких местах на нитки джинсы.
-«Монтана»! Крой узнаю…
-Крой?! Да у меня тут кровь!! – тихо заистерил он.
-Где?
-Ну тут где-то… по ноге… течет.
Я сел на кровати и тоже запалил зажигалку, наклоняясь к Пироговской ноге.
-Мда! Как не прискорбно, но это не кровь… "До ветру" ты так и не добрался. Шел бы ты переоделся, Мишель.
-Дурак ты, Леха… Я тебе точно гово…
-Верю! Верю я. Напали на тебя…
-Кто-то же штаны на мне порвал? Или нет?
-Но Егор сказал, что собак тут закрывают на ночь… Может ты за проволоку какую-то?...
-Проволоку!? – засипел он, оглядываясь на дверь, которую подпер стулом, - Врал всё твой Егор! А может он специально и выпустил своих псин для нас? Сразу этот типчик мне не понравился…
-Да нормальный он парень.
-Уж конечно…
-Миш? - устало попросил я, - Давай сейчас спать, а разбираться утром будем, а? Тебе же больше не приспичит ночью по тайге шляться?
Мишка затушил зажигалку и дуя себе на пальцы, буркнул:
-Отспичило мне как-то уже…
-Ну и слава Богу! – отозвался я, укладываясь и отворачиваясь к стенке.
-Надеюсь, что мой конфуз останется между нами, друг?
-Конфуций останется между вами… - пробормотал я, засыпая и чувствуя, как Пирогов возится и перебирается на другую койку, что подальше от окна.
-Слышишь? – шепнул вдруг он в темноте, - Ходит кто-то…
Я приподнял голову над подушкой, но ничего не услышал.
-Спи ты уже... – раздраженно проворчал я.
-Вот… под окном прошел и теперь что-то скребет… Не слышишь?... опять ходит… Может я рехнулся?... Почему я слышу, а ты нет, а?
-Пирог, ты уже невыносим… Заткнись и дай мне заснуть.

Проснулись мы от голосов снаружи. Несколько человек стояли неподалеку и разговаривали.
-Я тебя, о чем просил, Егор? Глаз с них не спускать и одних не оставлять!
-Дык встретил же и довез… - отвечал знакомый нам голос.
-Почему к себе в дом не взял? Места у вас там нет?
-Есть.
-Ох, Егор! Ну если и тебе ничего поручить нельзя, тогда кому?
-Не знаю, Иван Сергеевич…
-Ладно, на пятую делянку с сегодняшнего дня! Руками поработай, раз котелок не варит. Тимофей Петрович, приглядишь за студентами? Ставлю тебя наставником! Покажи им все да объясни куда можно ходить, а куда нет… По всему видно, что Куцый ночью тут был.
-Опять, сталбыть, нам весточка от них, - негромко сказал третий, - вишь как столб фонарный когтищами расписал… Собаки скулят да из вольера не идут, Сергеич.
-Видимо, закончились у хозяина соль да спички. Вот и напоминает. Ну с этим я сам разберусь. Ладно, будите студентов, пусть поедят на кухне и ко мне в контору их…
У нас с Пироговым отвисли челюсти от услышанного.
-Куда же мы вляпались, Мишка? – спросил я, - Что за практику нам с тобою декан устроил?
-Говорил тебе, что на меня напали ночью… - прошептал он, осторожно выглядывая в окошко, - но ты не верил… И что это за Куцый такой тут по ночам лазит?
-Куцый это значит без хвоста.
-Да? А думал это из древнего Рима… Вроде был среди них такой Гай Юлий Куций…
-Цезарь, двоечник.
-Не! Цезарь бы мне так джины не порвал… - задумчиво отозвался Михей и добавил, - Мужик какой-то к нам идет. Одеваемся, Лех! Но вообще-то я что-то домой уже хочу…
А Куцый, как ответил нам Тимофей Петрович, на наш вопрос, это одичалый пёс. Он тут жил у них, а потом сбежал в лес на волю, но нет-нет да заявляется сюда по старой памяти. «Скучает поди по живым людям да друзьям своим» - добавил наш провожатый, ведя нас к небольшому домику кухни. Я не знаю, конечно, может пёсик и томится один в лесу от безделья, но джинсы Пирогова только на выброс теперь годились, да и отметины на фонарном столбе от когтей или зубов выше человеческого роста ясно говорили, как же ему там, собаке, одиноко без живых людей.