Страна восходящего солнца

 
Моей маме,
Менщиковой (в девичестве – Мясниковой) Полине Евгеньевне,
посвящается эта документальная повесть
               

Разбилось трюмо в гостиной. Старые люди говорили: быть большой беде. На беду указывало и множество белок, которые припрыгивали в город из леса: к пожару или к войне – такова народная примета. Так и случилось. Шел 1941 год. Сначала на фронт ушел мамин старший брат. Потом и маму призвали в армию. Сначала это так называлось, не верилось, что война выльется в долгую, суровую и кровавую. Мама родилась в 1925 году и во время Великой Отечественной войны была, по нашим современным понятиям, ещё ребенком, ведь детский возраст теперь продлен чуть ли не до возраста Христа.
Перед отправкой на фронт спрашивали: "Хочешь ли ты защищать Родину?" Мама ответила: "Раз Родина позвала, значит, я должна!", её приободрили: "Орлом пошла - орлом вернись!" - так говорили всем, кто уходил на войну.
Вместе с мамой в военкомат пришли две её подруги. Одна из них крепкая, долговязая, похожая на парня, тоже была настроена безусловно патриотично, а другая разревелась (девчонки же, господи!) и заявила, что в армию не собирается, хочет создать крепкую семью, любить мужа и детей.  Всех троих взяли в армию всё равно.
Никто не знал куда их повезли. Не говорили, военная тайна. Мама попала на Дальневосточный фронт. Её патриотично настроенная подруга - в Севастополь, а та, которая хотела остаться дома, - в Ленинград.
Все, слава богу, выжили, со всеми мы потом встречались. Страшнее всего мне казались рассказы ленинградской маминой подруги, которая выгружала трупы с приплывающих судов... ели крыс, если повезет… После войны она вышла замуж за композитора и осталась в Ленинграде, родила дочь и сделалась вполне счастливой.  Правда, когда за ягодой в лес ходили, – на болотах в питерских лесах ещё долго находили кровавые лужи, торф способствует долгому сохранению органики.
Из кратких маминых рассказов запомнились фрагменты, как осколки разбитого зеркала. Как солдаты спали в лесу, на осенних листьях, а в пилотку заползали змеи... Самураи, бегущие по сопкам, с криками "банзай!". И больше всего наши боялись попасть в плен.
Военные песни под мамину гитару - это святое, она и на фронте была запевалой. Настольной книгой мамы служили мемуары маршала Александра Михайловича Василевского. Для дальневосточников война 9 мая 1945 года не закончилась. Молодым воинам говорили: учитесь лучше - вас раньше домой отпустят. Отпустили их только осенью 1945 года: велись серьёзные бои на дальневосточном направлении.
Мама была связистом в военно-воздушных войсках. Она должна была передать важную информацию о наступательной операции  от Василевского в Москву. Дело было ночью, руки не слушались, девушка клевала носом: очень спать хотелось. Маршал сидел рядом и ждал... Умный полководец понимал состояние связистки и сказал: "Поспи, боец, 20 минут..."  Я не записала подробности этой истории, теперь спросить не у кого.
Вспомнился ещё романтический эпизод, рассказанный мамой. Пленный японский офицер влюбился в маму и каким-то образом подарил ей кимоно: жизнь продолжалась и в войну. В поезде, в котором возвращались бойцы домой, случился пожар - и кимоно сгорело: не суждено было продолжиться этой нечаянной влюбленности.
В боях за освобождение Польши от гитлеровцев геройски погиб в середине января 1945 года девятнадцатилетним лейтенантом командир стрелкового взвода мамин младший брат, они были погодками. Девочку не успел поцеловать. Тогда велось масштабное наступление наших войск, было горячо, впереди – взятие Берлина.
После войны мои родители нашли друг друга и поженились. Папа на войну не попал, он был на несколько лет младше мамы. Родилась моя сестра, а я появилась через много-много лет спустя, за несколько месяцев до полета Гагарина в космос, и мало, что запомнила из маминых рассказов. Я так давно не ела маминых сибирских пирогов с рыбой, ярко-оранжевой икрой на фоне перламутра саго (крупы из сердцевины пальмы перед цветением) и золотистых луковых колец под румяной корочкой, поедая которые ощущала себя Марко Поло, не иначе. Ещё мамой приготовляемых фаршированных мясом и сочной морковкой помидоров и болгарского перца, ой!.. Давно мама умерла, я была девчонкой.
Подрастающему поколению трудно себе представить ту войну, примерно как нам Куликовскую битву. Однако человечество воевало всегда, поэтому мирная жизнь может смениться войной в одночасье, теперь, когда мы достигли «мудрого» возраста, превышающего возраста своих родителей, мы это знаем, и анализируем действительность не только в парадигме «свои-чужие».
- Наташа, я умею только убивать, больше ничего не могу делать, - бормотал пьяный сосед-сверстник, валяясь в подъезде на лестнице, не дойдя до квартиры. Он вернулся с афганской войны, где истреблял террористов. Понадобилось несколько лет реабилитации, чтобы парень избавился от пьянства, синдрома агрессивности, наладил свою созидательную жизнь.
Все перегородки войны и мира, добра и зла очень подвижны.
Однажды я пыталась рассуждать о японском характере и обычаях, представляя себе восточные экзотические картины… Вот кто-то самурайским мечом отрезает платье, чтобы не потревожить  спящую на подоле кошку, а кто-то играет на старинном национальном японском музыкальном инструменте, сделанном (о ужас!) из кошачьей кожи…
Меня поразил художественный фильм 1980-х японского режиссера, получивший «Золотую пальмовую ветвь» на Каннском кинофестивале, снятый по роману японского писателя, «Легенда о Нараяме», где пожилая женщина выбивает себе камнем передние зубы, чтобы продемонстрировать своему сыну беззубый рот, свидетельствующий о том, что она уже состарилась и готова удалиться на гору Нараяму, где многие старики принимали смерть, чтобы не быть обузой своим родным. И вот нам показывали эту жуткую гору, с её костями, черепами, клоками седых волос, запутавшихся в кустах, и развевающимися на ветру обрывками одежды. Трупики новорожденных детей в этой японской деревне бросали прямо в соседский огород – ещё один способ избавиться от лишних ртов. Всё на фоне просыпающейся весной земли.
В социальной сети мой друг японец, живущий около Фудзиямы, священной горы, где якобы соединяются небесное и земное начала и где можно обрести бессмертие, байкер, влюбленный в российские мотоциклы «Урал», коих у него целая коллекция, периодически оплакивал свою умершую корги, исколесившую с ним Японию. Он ежегодно отмечал день рождения собаки даже после её смерти. Совсем другие нравы.
Ещё один прелюбопытнейший эпизод, связанный с Японией, мне поведал мой первый муж Адриан, которого я встретила в поколении моих родителей, а потому он был намного старше меня.
- Восплюём же на Страну восходящего солнца, империалистическую Японию! - призвал ватагу мальчишек-подростков Адриан, находясь у посольского автомобиля с японским флагом с его красным солнечным  кругом, за что его мать вызвали в милицейский участок и провели строгую профилактическую беседу по поводу воспитания сына.
Такие разные представления, зеркальные осколки памяти об одной и той же хрупкой планете, не такой уж и большой, чтобы нам, представителям человечества, расплевываться друг с другом и разбрасывать на ней бомбы.
Я открыла шкатулочку, расписанную стилизованными цветами сакуры, извилистыми линиями, представляющими собой знак вечности текущей воды, как на вышивке кимоно, да и как в узоре русской вышивки на каком-нибудь древнем сарафане. В ларце хранились мамины медали за победу над Японией. Во внутреннем зеркале крышки я увидела отражение своих непокорных кудрей, подаренных мне богом через мамин генетический код.
 Путешествуя по Дальнему Востоку в  1988 году,  мы приплыли в рыбацкий поселок, расположенный на островке в Тихом океане. В глаза бросился шикарный двух-этажный особняк и яхта знатного рыбака Юхаана Петряну, очевидно, сына эстонки и молдаванина. Тамошних жителей, рожденных от смешанных браков, предки которых польстились на богатое уловами место, было много. Члены экипажа посоветовали незамужним девушкам не теряться – все они красавцы, все они таланты, все миллионеры. В ресторане на траве под алым парусом нам подали четверную уху с черным хлебом, плов из мидий и компот из лимонника, дальневосточного растения, напоминающего жень-шень, стимулирующего мужскую половую активность. Повара и официанты  - все из бывших морских офицеров.  Дружный интернационал на отдельно взятом острове, как во многих местах СССР. Не зря моя мама воевала. Это потом начались цветные революции, когда общее зеркало было разбито. Пришвартовавшись во Владивостоке, я окрестилась в церкви, выстроенной на берегу Тихого океана в честь героев русско-японской войны 1904-1905 годов, что для меня имело судьбоносное значение, но это уже совсем другая история.
 Время от времени нужно смотреться в семейное зеркало, зеркало наших традиций, истории и культуры, желательно, целое, но с разных ракурсов. И лелеять это зеркало, себя, свою национальную идентичность, свою святость. Мамы родили нас не для войны, но для мира и счастья, они в этом были убеждены, иначе бы не рожали.
Восточнее Японии –  Курилы и Сахалин, ещё восточнее Новая Зеландия, а за Новой Зеландией к востоку – российская Чукотка, и в этом смысле Страна восходящего солнца –  это РОССИЯ, а Родина начинается там, где человек. Конечно, иначе и быть не может, ведь солнце восходит там, где МАМА.

(С) Наталья Менщикова
(С) На фото: участники Великой Отечественной войны Дальневосточного фронта, связисты военно-воздушных войск. Моя мама – внизу, миниатюрная, с кудряшками.