Роза

Другу Андрею, посвящаю…

На подоконнике чахла роза, которую больше недели не поливала хозяйка квартиры, невнимательная и уставшая от всего женщина лет двадцати пяти отроду, мать трехлетней дочки.

– Мама, кушать хочу, – сказала девочка.

– Скоро приду. Жди, – ответила Инга, второпях натягивая сапоги, застегивая длинную куртку и собирая с полки мелочь, ключи и сигареты. 

– А потом в парк пойдем? – спросила девочка.

– Да, да, – отмахнулась Инга, – и в парк, и зоопарк… Порисуй пока что-нибудь…

«Так, надо воду перекрыть, чтоб ты соседей не залила», – добавила женщина и повернула краны за унитазом.

Дверь захлопнулась. В квартире стало так тихо и пусто, как и в сердце маленькой Розы. Девочка почему–то думала, что мама вот так уйдет и больше не придет. Не чувствовала материнской любви и заботы, но без сомнений очень нуждалась в этом.

Девочка, с красивым именем Роза, посмотрела на дверь грустными глазами, вздохнула и удалилась в комнату, где принялась наряжать свою куклу Машу, ведь скоро у нее день рождения, и придут гости, поздравлять ее и дарить подарки. Девочка во всех подробностях представляла, как с мамой пойдет гулять по парку, будет играть в игру «Я вижу», в которой без сомнений победит мама. «Ну почему она всегда знает, на что я смотрю?» – спрашивала себя девочка.

В это время Инга брела по узкой тропке к магазину, который спрятался за соседним домом. Она разговаривала по телефону с матерью. Вторая декада февраля выдалась морозной, и холодная вьюга кружила вокруг женщины, словно затягивая в печаль и уныние; а настроение было именно таким. Не видела Инга просвета в жизни, не находила радости бытия, даже ребенок, этот маленький светлый ангел с цветочным именем не пробуждал в ней ни искренней улыбки, ни материнского тепла. Это началось еще тогда, в две тысячи семнадцатом, когда жених Инги, парнишка лет двадцати, без работы и планов на жизнь, решил поразвлечься. А итоги этой веселой жизни – ребенка, содержать и воспитывать не хотел.

Инга шла мимо стоянки с заснеженными автомобилями и вспоминала этот — радостный в начале и такой унылый в конце — период жизни. Во дворах лежали серые сугробы, небо плотно заволокли тяжелые облака, точно так же, как мутные мысли застелили сознание молодой женщины. Ингу потряхивало после встречи с подругой накануне. «Нет бы зашла, – думала Инга, – валяется там со своим хахалем, а что подруге плохо и не подумает». Она достала из кармана телефон, набрала номер похолодевшими пальцами, но подруга не ответила. «Сучка», – вырвалось у Инги.

Но вот магазин, а за ним дом, где живет Алсу, подруга Инги, девушка взбалмошная гуляка, алчная искусительница и любвеобильная самка. Но надо сказать, что она хотела детей, и завидовала подруге, у которой была замечательная, но нелюбимая дочка.

В магазине Инга купила бутылку водки, сок и две пачки самых дешевых и безвкусных пельменей. С такими запасами она зашла в подъезд дома и поднялась в квартиру Алсу.

Подружки встретились и с деланной радостью расцеловались.

– Ты что, дочку одну оставила? – спросила раскосая красавица.

– С ней мать посидит, – сходу соврала Инга. – Не парься. Давай выпьем, бабка денег дала, ха! Ну, что стоишь-то, видишь, замерзла, как собака.

Алсу поставила воду для пельменей и налила стопку подруге.

– Пей, я пока не буду. Вечером в Малину идти.

Инга махнула пятьдесят грамм, словно там была вода.

– Вчера мне этот мальчик звонил, – начала она после того, как отпила сок из горлышка. – Ну, с такими вот плечами, – развела руки Инга на всю ширь.

– Понятно, – ответила Алсу, – смотри доживи до вечера. Я сейчас в Мелиссу.

– Записалась на чистку физиономии? – спросила Инга, открывая бутылку.

Девушка кивнула и, вздохнув с досадой, ушла одеваться.

Вечером Алсу нашла Ингу спящей в зале. Полное тело обтягивала грязно-желтая пижама, рука безвольно свисала с дивана, рот перекошен, а напудренное лицо сделалось маской ненависти к всему живому. Тяжелый воздух в комнате, напитался амбре прошлых гулянок. Хозяйка квартиры поспешила открыть балконную дверь.

– Что ты творишь, подруга! – сказала Алсу, посмотрев на помятую женщину.

Инга приоткрыла глаза и почмокала сухими губами:

— Я сейчас умоюсь, и пойдем.

Алсу хотела пойти одна, но сказать об этом напрямую не решилась. Инга была эгоистична, инфантильна и крайне раздражительная, когда касались ее личности. Она неприминула бы закатить скандал.

Она приоткрыла глаза, поморщилась и, что-то неразборчиво фыркая себе под нос, отправилась в ванную. Вода шумела около часа. Наконец дверь открылась и в комнате образовалась значительно посвежевшая девушка, хотя мешки под глазами и нездоровый цвет лица все же выдавали в ней неудержимое пристрастие к алкоголю.

Тем временем Алсу нарядилась в клуб и косо поглядывала на Ингу, которая только и сказала:

– Дай мне пятнадцать минут.

Прошло более получаса, когда девушки сели в такси. Они отправились в ночной клуб, где намеревались недурно провести время. А на улице Щорса из окон однокомнатной квартиры доносился плач. Если бы бабушка Розы знала, что ребенок один… А Инга не слышала ни плача, ни голоса совести, который она беспрестанно заглушала дешевым алкоголем, ночными знакомцами и колючей ненавистью к бывшему мужу.

Нарочито красный свет заливал танцпол, струился дальше в область бара, где за столиком сидели подруги. Первая жадно пожирала глазами всю мужскую половину заведения, а вторая неотрывно сидела в телефоне, ведя с кем-то плотную переписку. Спустя четверть часа девушки пошли танцевать. Им казалось, что по части пластики и грации они дадут фору победителям какого-нибудь танцевального шоу. В движениях, переплетенных ритмичными звуками, растворялись все проблемы, забывались неурядицы и мелкие обиды.

Из темноты зала появился силуэт мужчины и по мере того, как он приближался, Инге стало понятно, что сегодня она проведет эту ночь не одна. «Какой он здоровый!» — мелькнула мысль в головке молодой женщины, напрочь стертой моралью и принципами.

Мужчина пригласил Ингу на танец, но та отказала ему и ушла за столик. Затем возвращалась на танцпол и снова за стол. Так продолжалось весь вечер и всё это время Инга не сводила глаз с высокого брюнета. Долгий и пронзительный взгляд, как и взор украдкой и стыдливый, мужчины расценивают однозначно в свою пользу и дают себе команду к действию. Ведь если женщина нетвердо говорит «нет», это больше, чем «да».

Инга поднялась к диджею и заказала медленную песню, спустилась к колонке и стала ждать. Последний медленный танец она танцевала с ним, не думая ни о чем на свете, отдаваясь крепким мужским объятиям и отгоняя все свои проблемы прочь. Путались мысли от алкоголя, мужских ласк, где-то там дочь, но с ней все будет нормально…

Проведя ночь у темноволосого незнакомца, Инга не хотела возвращаться домой. Где её ждал нелюбимый ребёнок нелюбимого мужчины. На телефоне двенадцать пропущенных. Звонила Алсу, девушка неподдельно волновалась и злилась на безрассудство подруги.

И на следующий день, и на следующий день повторилась та же история: кафе, клубы, алкоголь, какие-то мужчины. Менялись лица, тела, запахи, но одно оставалось неизменным – пустота в душе и полное нежелание возвращаться домой.

Алсу не раз упрашивала Ингу: «Приведи свою дочь, пойдём повидаемся с Розой». Или прямо отправляла подругу домой и быть с дочкой. На что та неизменно отвечала, что за дочерью ухаживает бабушка? Своей же матери она нагло врала, что берет ребенка с собой к подружке. А ей пока тяжело, она не может вернуться сейчас, может быть, завтра. Как бы страшно это ни звучало, но тайно, где–то в глубине своего сухого, озлобленного сердца, Инга желала, чтобы не было этого ребенка, чтобы никто и ничто не напоминало ей о бывшем супруге, безответственном и слабохарактерном сосунке.

* * *

Двадцатого февраля две тысячи девятнадцатого года в дверь квартиры, где находились девушки, позвонили. Алсу пошла открывать.

– Майор Анисимов, — развернул удостоверение и представился мужчина с короткой стрижкой и залысиной, в пиджаке и джинсах. – П… Инга В… 198… рождения, здесь находится? Могу я с ней подговорить?

На суде Инга скажет в свое оправдание, что оставила дочке йогурт и печенье, а воду перекрыла, чтобы девочка не затопила соседей.

Из материалов дела: «На полу обнаружили разорванные пакеты, стиральный порошок, который дочка, судя по всему, пыталась есть, она также обсасывала картофельные очистки», «На стенах обнаружены рисунки..», «Окно в зальной комнате открыто… во дворе были обнаружены игрушки погибшей, по всей видимости так девочка хотела привлечь внимание прохожих…», «ребенок остался один по вине молодой матери, ушедшей в длительный загул. Девушки не было несколько дней, и ее мать, пришедшая навестить близких и поздравить внучку с днем рождения, обнаружила тело девочки.

Ответ Инги в суде: «Не знаю. Хотела прийти утром и не пришла. Хотела вернуться каждый день, но не возвращалась. Я никогда не хотела ей смерти».