Оазис глава 1. знакомьтесь, антон рудюк!

Верите, нет, знал я одного парня, который быстро разбогател.
Пару лет назад мы с ним работали вместе. Упаковывали в большие картонные коробки всякую домашнюю мелочь, которую продавала наша компания: подушки там, свечи, салфетницы, ещё такие поролоновые подкладки под ножки столов и стульев, ну и сами столы со стульями, а ещё кучу бокалов. Этим занималась компания, о которой теперь только слухи ходят. Но я отлично помню время, когда там всё было «на—самом—деле». И со временем там повышали, даже если ты ничего не делал. Ну вот совсем ничего, представляете? Ну, только упаковывал бокалы, бокалы для газировки, бокалы для вина, для всего разного бокалы. Вы не поверите, но они все есть у меня дома. Сосуды с разными названиями и разными функциями, как мне сказали. Хотя однажды, но это уже я лишнего скажу, я налил воды в стакан для вина, и вином она не стала. Тогда я смутился, конечно, но теперь думаю — хорошо, что теперь об этой компании только слухи и ходят. Но иногда я скучаю.
Когда—то меня и того самого парня, который быстро разбогател, повысили. Я перешёл в офис, где мне пришлось строить маршруты для тех, кто ждал наши картонные коробки со всякой домашней мелочью, а он перешёл в отдел, который всю эту мелочь принимал обратно. Я отправлял, он принимал. И так каждый день, если что—то кому—то не нравилось. А всегда есть те, кому что—нибудь не нравится. Была, например, такая ситуация: я отправил зеркало клиенту, а оно по дороге разбилось. Разразился скандал. Кажется, если я правильно помню, один грузчик даже взял осколок стекла и пригрозил клиенту. Или нет, да, нет, всё было совсем наоборот. А ещё была такая история: наш экипаж, один из лучших, привез клиенту товар, а тот не открыл. Зато открыла соседка и сказала, что клиент умер прошлой ночью. Пришлось всё возвращать в магазин. Соседке не понравилось, что грузчики нарушили её покой. Грузчикам не понравилось, что какая—то женщина обозвала их. Ещё и матом. Водителю не понравилось то, что ему пришлось выгружать всё обратно. Семье умершего не понравилось, что наш магазин вернет деньги только в течении десяти рабочих дней. Но это же не от нас, а от банка зависит. Ещё и оказалось, что карту, которой оплачивал почивший, заблокировали из—за смерти. В общем, я был в лучшем расположении, наверное, потому что мне не нравилось лишь то, что наш офис оказался лишь огороженной картонной коробкой на том же складе, где я работал до этого. Если быть точным, то меня упаковали в одну большую такую коробку, в которую, но размером поменьше, когда—то упаковывал и я всякую мелочь. И мне не нравилось то, что теперь и я считался мелочью. Да.
Какое—то время я думал, почему же меня взяли именно в отдел «согласований и доставки», а не «возвратов и претензий», потому что я тоже умел звонить и ругаться по телефону. На ежемесячной беседе с менеджером Настей мы обсудили моё негодование. Она сказала:
— Роберт, ты любишь звонить, но тебе жутко не нравится, когда звонят тебе. Вспомни, ты никогда не отвечаешь на мои звонки. Даже твоя мама звонит мне, чтобы я передала тебе трубку.
От такого личного диалога у меня что—то зачесалось в нагрудном кармане.
— Вот. Даже сейчас ты сбрасываешь.
— Нет. Просто что—то чешется. Я и не знал, что ношу телефон в нагрудном кармане. Это же так непрактично.
— Но ты носишь. И он постоянно у тебя вываливается.
— Наверное ты меня с кем—то путаешь. Вряд ли это был я.
— Я тебя прекрасно знаю. Даже не думай, что не знаю. А если и полностью не знаю, то в одном уверена точно.
— В чём?
— В том, что тебе нравится ругать, а не ругаться. Тебе нравится обвинять, но не быть обвинённым.
— Не правда,— вырвалось у меня.— Я люблю чувство вины. Я занимаюсь самобичеванием. Я в депрессии. Я режу себе пальцы, пока поднимаюсь в лифте за то, что не хожу по лестнице.
Мы посмеялись и разошлись. Я согласился, что моё место в отделе «согласований и доставки». Так я и сказал:
— Моё место в отделе «согласований и доставки».
— Верно. Понимаешь, мы же ставим на должности не как попало. Мы учитываем способности. Вон, ты же знаешь Витю.
— Да,— никакого Витю я не знал. Я думал, Настя всё—равно мне о нём расскажет.
Но она не рассказала. Только кивнула.
— Если ты меня понимаешь, то зачем спрашиваешь?
Я смутился и:
— Просто мне не хватает внимания. Вот и всё, — сказал что попало.
Настя промолчала. Она разглядывала меня, я это чувствовал, и это заставляло меня смеяться. Кажется, что она мысленно меня щекотала. Никогда не был в подобных ситуациях. Затем она рассмеялась. Она смеялась так громко и так сильно, что её щеки посинели, а пальцы на руках задергались. Её слюни, ненавижу слюни, попали мне на воротник и даже на нос. И ещё немного на губы, потому что я открыл рот от растерянности.
Её смех разнёсся по всему складу. Кто—то подхватил эту идею и тоже начал смеяться. И все, кто слышал, начинал смеяться. А потом стали икать. Верите, нет, но я никогда ещё, ни до, ни после, не слышал групповой икоты.
— Вспоминает кто—то, — сказала Настя, но так и не поняла кто.
У меня снова зачесалось в нагрудном кармане. Я посмотрел, звонила мама. Это всё из—за неё, решил я, и обвинил её в этом. Я накричал какой—то гадости в телефонную трубку и выкинул телефон.
— У меня есть рабочий.
Наконец—то мы закончили это дурацкое собрание. У меня всегда есть темы для обсуждения. Иногда я готовлю их заранее, чтобы не говорить о действительно важных делах. Например, вместо эффективности и скорости доставки мы обсуждаем пиццу и сериалы. Рекомендую «четыре сыра» и «Белый Лотос». А вместо ценностей компании и правильного поведения, мы обсуждаем чужие недостатки. Короче, это длится всего лишь 45 минут. И я выучил названия 45 городов, чтобы выигрывать, если совсем станет скучно. Гаага. Москва. Сеул. Торонто. Архангельск.
Если честно, есть одна история, которой я не поделюсь с Настей, но поделюсь с вами. Понимаете, на одном из таких собраний, когда мы обсуждали недостатки, я сказал:
— Кажется, я узнал Витю. Он ест стекло!
На что Настя сказала:
— У всех свои недостатки. У тебя вон зубы маленькие. Всегда думаю, какой ты отвратительный на фотографиях.
— Что? Но я же на всех фотографиях улыбаюсь во все 32! На доске сотрудников, на пропуске, в грамоте «Самый скрытный логист» и «Самый тоскливый упаковщик», но премия, кажется, была куплена.
— Да. Я заплатила из ваших авансов.
— Блин. Да я даже в паспорте со всеми зубами наружу, а ты молчала!
— Мы должны сохранять нейтралитет.
— Тогда почему ты сказала мне?
— Свобода слова, не знаю.
Тогда меня это очень сильно задело. Я сходил с ума несколько дней. Я пытался вырвать свои зубы, но, оказывается, их у меня вообще не 32! Их 28. 3 зуба мудрости так и не выросли, а 4й, который всё—таки вырос, я вырвал из—за проблем с характером. Некоторые называют меня занудой.
Короче, мне стало интересно, какая у Насти фотография в паспорте. Я уже видел, как она получалась на фотографиях, например, на доске сотрудников или в грамоте «Самый подлый старший упаковщик», а ещё «Самый красивый, но совсем не эффективный менеджер». Нет, самое интересное было в паспорте. Такая фотография делается раз, и без подготовки все получаются плохо. Абсолютно все боятся показывать свои фотографии в паспорте.
Конечно, я пытался увидеть эту фотографию лояльным способом, но только в первый раз. Неудачно. Тогда Настя сказала, что покажет мне фотографию, если я женюсь на ней. Эта история набирала интригующие и непредсказуемые повороты, поэтому и я поступил непредсказуемо и интригующе. Спрятавшись под лестницей у входа на парковку, я дождался нужного момента и напал на менеджера Настю. Повалил её на пол, отнял сумочку и начал копаться в поисках паспорта. Чтобы остаться неузнанным, на моей голове были розовые колготки. Дышать было сложно, зато голос казался страшным и иностранным.
Настя не кричала. Она вообще ничего не сказала, только пискнула от неожиданности. Мне даже показалось, нет, я точно услышал, как она сказала:
— Наконец—то.
Кажется, она не приняла меня всерьёз, но это не остановило меня. Я продолжал делать то, что должен был. Нашел паспорт. Открыл его! И растерялся. Я офигел! В паспорте не было фотографии. Вместо фотографии, в месте для чертовой фотографии, была маленькая фотография и она сфотографировала меня. Вспышка сбила меня с толку, а в этих колготках было так сложно дышать, что я потерял сознание.
Очнулся я от пощечин. Настя сидела на мне и била по моим щекам со всей силы. Вот дура! Мне же больно. Поэтому я и скинул её в сторону двери, а она только и была рада, кажется.
— Наконец—то! Я так давно этого ждала! — повторяла она.— Я так устала. Возьми. Возьми в моей сумочке пистолет, если у тебя нет своего.
— О чём ты?
— Убей меня, страшный незнакомец!
После таких слов, меня как током ударило, если так кто—нибудь ещё говорит. Я решил, что мой менеджер потеряла рассудок. Меня наполнило разочарование. Даже пришлось снять колготки, чтобы стошнило как следует. Я не шучу, слышать такое от человека, который должен тебя вдохновлять— не профессионально. Мои новые чувства вышли из живота на пол прямо через рот. Нос заложило.
— Ты не должна отчаиваться, — сказал я.
— Почему? Я уже отчаялась. Ты хочешь убить меня? Так убей.
— Я не хочу убивать тебя. Человеческая жизнь дороже всего на свете. А мне лишь хотелось увидеть твою фотографию в паспорте.
— Да кто захочет смотреть мою фотографию в паспорте, нападая из—под лестницы?
Это обидело меня ещё больше, я сразу же ушел.
— Хоть ногой меня ударь, идиот! Дай мне почувствовать боль! Дай мне почувствовать жизнь!
Я вернулся и выполнил её просьбу. Не знаю, сделал ли я это, потому что она мой менеджер, или потому что мне хотелось вдохновить её жить дальше. Потому что жизнь, как я уже сказал, самое важное на свете.
Момент, конечно, был неудачный, но именно тогда и началась, мне кажется, та самая история, которой я хочу поделиться. Когда я выбежал на парковку, то столкнулся с одним парнем. Тем самым, который быстро разбогател. Он подхватил меня, чтобы я не споткнулся. Поздоровался со мной, а я в страхе не признал его и побежал дальше. Я его не узнал в той темноте. Извинения тут были ни к чему, но мне хотелось подойти к нему и попросить прощения. Я вежливый. С тех пор я его видел ещё несколько раз, но так и не подошёл. Я забыл его имя. А потом он пропал, представляете? Возможно, я просто перестал его замечать, но это стали делать и другие. Я спрашивал об этом парне, но никто не мог вспомнить, виделись ли они за последнее время, и как его зовут. Гадость! И чем нас становилось больше, теперь я это понимаю, тем богаче становился этот парень. Его перестали узнавать и он богател. Говорят, что даже родная мать не узнала его, хотя и старалась. Круто, подумал я, у него есть деньги.
А потом весь мир заболел. Мы до сих пор в этом времени, если что. Моя компания закрылась и мне нечем заниматься. Теперь я гуляю только по подъезду. Знакомлюсь и нападаю на соседей, такое у меня хобби. Но загадка всего мира всё ещё преследует меня. Недавно сосед не узнал меня в сумерках, но поздоровался. Я тоже поздоровался, я вежливый. Он остановился и рассмотрел меня хорошенько, схватив за руки. Он сказал мне:
— Прости. Не узнал. Богатым будешь!
А когда он ушел, я обнаружил, что в моих карманах появились деньги. Несколько тысяч. Ладно, столько тысяч, что я смог оплатить квартиру на месяца два вперёд. Мне понравилось, что так можно зарабатывать. Эта мысль закрепилась в моей голове. Я прокручивал её на завтрак, обед и полдник. На ужин я смотрел сериал.
Думая о загадке, я даже вспомнил имя этого парня, который так быстро разбогател. Правда, я до сих всё это считаю долей глупости. Собственно, как и всегда. Ерунда. Всё это приметы, а приметы — это суеверия. Ничего в них нет интересного. Все приметы я знал ещё от бабушки, которая просто хотела контролировать мою жизнь. Теперь все страхи в моей жизни из—за неё. Один из таких страхов — страх оказаться бездельником.
Но сейчас карантин. Представляю, как много людей вздохну, лежа дома за оклад. Я тоже так лежал пару недель, пока в голове не начало что—то жужжать.
— У вас есть хобби, — сказал голос из телевизора.
— Есть, — сказал я.— Но оно изжило себя с карантинными ограничениями.
— У человека, имеющего хобби, может быть несколько хобби.
— Если думать, что хобби – это то, чем человек занимается в свободное от работы время, то теперь работа стала моим хобби. Понимаете?
— Конечно понимаю. Тут, как говорится, это не помешает.
— Где?
— У нас. Приходите работать к нам! Теперь, когда весь мир болеет и держит дистанцию друг от друга, интернет—продажи стали прибыльным делом. Мы работаем каждый день. Выдаём интернет—заказы. Вам интересно?
— Я с ума схожу? Вы из телевизора предлагает мне устроиться на работу?
— Да. Что тут необычного?
— Ничего.
— Вот и именно. Так что, как это говорится, ваши шарики ещё на роликах!
— Ладно, — сказал я и устроился на новую работу.
Вот. Я снова забыл рассказать самое главное. Главнее того главного, о чём хотел рассказать ещё в самом начале. Пока мы работали в нашем большом магазине, рядом с ним отстроили огромный жилой комплекс. Тут домов десять, похожих самих на себя. Ещё и дешёвые. Поэтому я купил здесь маленькую студию не задумываясь. Ещё лет десять за неё платить. Пока у меня нет кровати, но зато есть телевизор. Стены голые, но мне хватает телевизора. Душа тоже нет, там просто дыра, но с телевизором мне очень комфортно.
А работа, куда меня пригласили, находилась напротив моего дома. Это пункт выдачи интернет—заказов под названием:
— ОАЗИС! Мы пользуемся популярностью. Теперь это единственное место, где люди могут поговорить с, как говорится, с людьми.
Конечно, всё это было дешево и неофициально. Похоже на пародию от злобного писателя новичка, которому от работы крышу снесло. Поэтому моего нового менеджера зовут Никита. Он невысокий и слегка картавый мужчинка. Мышиные волосы с правым пробором, юная челка. Улыбка, как полагается тем, кто носит пиджак даже после смены. Вот у него, что я заметил, зубы ровные. Они всегда такие у менеджеров.
Он встретил меня и показал рабочее место. Я расскажу об этом, но не подумайте, что я оттягиваю самый важный момент моей истории. Всё это я рассказываю не просто так. По крайней мере в этом уверен хотя бы я.
Первым, кого мне представил Никита, оказался Глеб.
— Глеб у нас настоящий пёс! Некогда дворняга, теперь уважаемый рабочий, наш Глеб лучший сотрудник за полугодие. Поэтому Глеб завтра, давайте поздравим Глеба, завтра он идёт в свой первый оплачиваемый выходной!
Глеб улыбался, ерзая на кресле.
— Смотри, не проведи его в пустую! Завтра, ровно в полночь, тебе вернётся твой облик. Решай сам, чем займешься. И возвращайся, если не захочешь остаться дворнягой без подписки на амедиатеку.
Не хочу вдаваться в подробности, но я правда видел, как Глеб приходил к нам на работу в своём собачьем образе. Четыре лапы, хвост и добрые глаза, я серьезно. Хотя часть меня всё—таки сомневалась. Может, кто—то просто повязал собаке галстук.
— А это наша Ира. Ничего общего с Ирландией у неё нет, зато все подозревают, что у неё роман со Стасом. Стас позже подойдёт, вы ещё познакомитесь. А наша Ира просто солнышко. Не верь всем её историям, но слушай каждую. Она раньше у нас отвечала за обратную связь с клиентами, пока какая—то злобная мамаша не воткнула ей нож в ногу, требуя скидку.
— Нож?
— Да. Кстати. Каждому несчастному, по той или иной причине, мы вручаем бесплатный набор ножей. Я и сам, как говорится, имею парочку таких дома. Помни, если что—то пойдет не так, то выдавай этот набор ножей. Набор называется «Дуновение ветра» и такие лежат под каждой стойкой. Разберешься!
Ира сидела и смотрела в упор на клиента, который сидел напротив. Из колонок послышалось: «Талон А1 приглашается к окну 1». Клиентов больше не было, а человек не двигался. Он сидел, поглядывая на часы. Из колонок снова прозвучало: ««Талон А1 приглашается к окну 1». Ира продолжала сидеть и смотреть на человека с талоном. Выдохнув, она сказала:
— Проходите ко мне!
— Кто? Я? —спросил клиент.
— Да. Я же вас приглашаю.
— Уже? Простите, не заметил. А к какому окну мне проходить.
— К моему. Давайте ваш талончик.
Клиент поднялся, посмотрел на информационное табло и сел обратно. Он сказал:
— Не могу разобраться. Где здесь мой талон?
— На экране. Смотрите, написано А1— 1. Сначала ваш талон, затем номер окна.
— И что?
— Значит, вам нужно подойти ко мне.
— Не путайте меня! Я же пытаюсь разобраться.
— А я пытаюсь вам помочь. Ну же, подходите ко мне, я вам помогу.
Клиент огляделся. Вскочил и выбежал из пункта выдачи заказов, спрятав талончик в карман.
— А это Влад. Наш молодой сотрудник, подающий больше всех надежды. Смотри, может и ты когда—нибудь подашь надежды, если тебе налезет наш пиджак. Их правда, сейчас совсем не осталось. Влад раньше был продавцом спортивной обуви. А я ему говорю: «Может ты ещё и одеваться начнешь?»
Влад с Никитой рассмеялись. Это была их шутка. Или только Никитина, которую всегда поддерживал Влад. Влад сидел во втором окне. Он сказал Никите:
— Вот ты говоришь, что у Иры, возможно, роман со Стасом. А Стас о ней говорит «подруга». Что это значит?
— Ты думаешь, спят они со Стасом или нет? Я думаю, что спят.
— А меня вы не хотите спросить? — уточнила Ира.
— Хотим.
— Я не хочу отвечать.
— «Подруга», я думаю, — воскликнул Никита, — это когда вы не против постельных сцен с участием друг друга и секрета об этом. Сложно получается. Никакой любви.
— Не честно, мне кажется, — сказал Влад — я думал, что «подруга» — это что—то из школьной программы. Она, в пору тех давних дней, давала мне за поцелуй списать…
— Веришь, нет? — спросила Ира. — Так или иначе, я его единственная подруга! Во всех проявлениях этого смысла!
Я решил, что Влад тоже любит Иру. Он бы не стал обращать внимание на эти социальные подробности, если бы не хотел близости с ней.
— Ну, как говорится, так и говорится. Что тут поделать. Пойдём дальше.
Когда к нам пришёл Стас, я сразу понял его типаж. Он из тех сотрудников, кто работает хорошо, но не нравится начальству. Правда, я точно знал, за спиной у него была тяжелая история. Так он здесь и оказался. Раньше Стас работал в банке. Однажды туда ворвался грабитель. Ну тоже, какой грабитель? Так, мужчина с колготками на голове. И давай деньги требовать. Ещё и от сейфа код. А Стас ему говорит: «Какой код? Могу тебе выписать только апперкот!». Он вырубил нарушителя на месте. После этого инцидента Стас стал звездой. Ему выписали премию, вручили заколку на галстук и просто захвалили. Но через некоторое время, когда нарушитель очнулся после комы, он подал в суд на Стаса. К сожалению, сотрудникам банка нельзя бить тех, кто хочет разыграть их. Свобода слова, не знаю. Стаса тут же уволили с взысканием. А теперь он рассказал нам об этом в курилке.
— Ужасная история, — сказал я.
Я не мог оторвать взгляда от Стаса. От его серых глаз и острых ушей. Редко такое встретишь. Я не мог пошевелиться, разглядывая его. Ну, или ещё потому, что я до дрожи боялся его. Ведь тем нарушителем был я. Только меня он не узнал, я же хожу без колготок на голове.
— Сколько смотрю на этого парня, никак не могу понять, видел я его где—то или нет. Так и хочется сказать: «богатым будешь».
Они все пялились на баннер, стоявший над нашими головами. Текст указывал на то, что именно так выглядит человек, благодаря которому мы все здесь собрались. Он пришёл и застроил здесь всё домами. Качество по низким ценам.
— Да, — повторил Глеб. — Он только богатеет за наш счет. Даже когда мы тут курим, в его карман падает монета…
— А я знаю этого парня, — сказал я.
Именно об этом парне я и хотел рассказать. Я точно его вспомнил. Прямо сейчас я могу назвать его имя каждому из сотрудников пункта выдачи «Оазис», и я сделаю это, потому что теперь в этом нет никакой тайны. О, я знаю, как его зовут. Я даже отлично помню его фамилию, потому что когда—то мы работали вместе.
— Это мой бывший коллега.
Из двери высунулись ещё сотрудники. Раиса и Илья. Никита рассказывал мне о них. Кладовщик и уборщица. Кто—то из них художник, а кто—то ветеран войны. Лишь бы не запутаться потом, о чем с кем говорить.
Но всё потом. Сейчас все смотрят на меня. И я говорю:
— Знакомьтесь, Антон Рудюк!
Я ожидал большего. Мне казалось, что всё вокруг рухнет. Но ничего не произошло. Правда оказалось, что я своей фразой запустил волну неизбежных и очень печальных событий.
Думать об этом не хотелось, и вам не советую. Через пару минут вернулся клиент с талоном А1. Он осторожно подошел к Владу, который сидел возле окна с цифрой 2 и сказал:
— Кажется, меня пропустили…