Глава 10. Петля цыганки. Ёши

Последняя на маршруте группа обосновалась у небольшого таежного озера, в которое в это время стекались ручьи талого снега. Вода в нем была непривычно темной, почти черной, но чистой и мягкой. Дружное половодье вызывало недоумение, тепло пришло сразу, солнце грело так щедро, что листья на кустарнике и трава зазеленели за сутки. Люди вечером устраивались в палатках под сухими ветвями, а утром выходили из-под зеленых шатров.
 
Ну ладно, чудит природа, случается и такое, досадно было, что дороги не просыхали, не поддавались теплу, кутались в грязь и держали воду. Нетрудно представить, до какой степени ожидание магаданского обоза, застрявшего на бездорожье, угнетало Ивана и Шурку. Наконец, было окончательно решено, с рассветом оставить группу и идти дальше, к месту передачи объектов наблюдения команде на колесах. Однако вечер подкорректировал задуманное.
 
Первая гроза была громкой, но короткой. Тучи быстро расступились, освободили идущее к закату солнце, оно оставило радугу, упирающуюся в противоположный берег черного озера. Все выбрались из палаток, с жадностью дышали наполненной озоном прохладой и любовались знакомым разноцветным росчерком. Внимание удивленных зрителей приковала фигурка девушки, умывающейся как раз в том месте, где дуга касалась воды. Ближайший населенный пункт находился километрах в десяти, расстояние не большое для рыбака или охотника, но за подснежниками местные барышни вряд ли ходят так далеко.

Филатов и Беккер подошли неслышно и остановились неподалеку от девушки, она сидела на том же месте и смотрела на темную гладь притихшего озера.
- Аматэрасу…
- Что ты сказал? - Шурка также не мог оторвать глаз от ослепительного образа, окутанного последними лучами вечерней зари.
- Я читал, были среди пленных японцев те, кто решил остаться, может старик – один из них?
- Какой старик? О, точно, - Беккер перевел взгляд на сидящего под деревом человека, который задумчиво пыхтел своей трубкой. - Ну, конечно, это же старый самурай, заблудился, так и живет в тайге потихоньку, родил себе дочку, теперь воспитывает. А ты прав, девочка не здешняя, островная по виду. Подойдем? Что ты сказал вначале, слово какое-то….
- Аматэрасу. Лучезарная богиня солнца в религии синто.
- Неплохо. Что это она делает?
- Не видишь? Гладит воду, на которой отражается закат, - Иван медленно двинулся дальше, призвав Шурку не спешить и расслабиться. - Придется аккуратно нарушить идиллию.

Заметив людей, старик встал и голосом подал знак девушке, не пожелавшей его услышать, он склонил голову, отвечая на приветствие, быстро окинул взглядом лица, опустил глаза и сел на свое прежнее место.
- Комбанва. Хисасибури дэсу, - от слов Ивана старик немного напрягся, но тут же взял себя в руки.
- Добрый вечер, приятно слышать, я - здешних мест и прежде с вами не виделся, к моему сожалению.
- Язык мы с вами не совсем забыли. Кто эта прекрасная девушка? Ваша внучка?
- Ёши - дальняя родственница, ее прадед покоится неподалеку, приехала поклониться.
- Как, он сказал, зовут его родственницу, Ежик? - Шурка уткнулся в ухо Ивана, стараясь говорить тихо.
- Ёши, совершенная, значит, - в это время девушка обернулась, и лицо ее засияло улыбкой. - Точное имя, она и впрямь совершенство, по крайней мере, внешне. Что скажешь?
Шурка не сказал ничего, он шагнул навстречу девушке, запнулся о корягу, распластался у ног Ёши и рассмеялся. Веселье было недолгим. Ёши не отвечала на вопросы, она только улыбалась и дрожала от прохладного ветра. Чтобы понять причину молчания, Иван обратился к старику, однако, обернувшись, его не обнаружил. Старик испарился, иначе не скажешь, короткие поиски результата не дали. 
- Дальше станции не уйдет. Я о фокуснике, о старике. Нам все равно мимо нее проходить, сделаем небольшой крюк, доставим подкидыша и посмотрим в глаза самураю, - Шурка говорил Ивану, глядя на Ёши, ее не изменила даже грубая походная одежда, предложенная людьми из группы, она оставалась такой же спокойной, покорной и улыбчивой.
На опушке у въезда в поселок подросток, грязью испытывающий свой старый велосипед, подробно рассказал вышедшим из леса людям, обо всех, живущих на станции. Ему ли не знать, никаких таких стариков с трубками здесь отродясь не водилось. Он также с готовностью согласился проводить девушку к платформе, где останавливаются поезда. На этом и расстались.
 
Не сказать, чтобы с легким сердцем Иван и Шурка свернули на тропу и быстро удалились в таежную глушь. До первого привала шли, молча, старались не оглядываться и не думать о том, что произошло, получалось неважно. Иван первым бросил рюкзак у поваленного дерева, и Шурка рухнул рядом, устроившись на колючем лапнике навсегда уснувшего кедра. Оба закрыли глаза, чтобы ровно через четверть часа, как по команде, встать бодрыми и отдохнувшими. Когда это время настало, первое, что напарники увидели, была ожидающая их пробуждения Ёши.
- Фокус номер два, - Шурка, перевел взгляд на Ивана. - А она быстрая, угнаться за нами и без поклажи нелегко. Что-то здесь не то, - он плавно повернулся лицом к девушке, и та радостно улыбнулась ему. - Где же твой конек-горбунок, а, принцесса?
- Долго искать его не придется, - Филатов поднялся и начал развязывать походный рюкзак, - коньками-горбунками по очереди будем мы с тобой. Сейчас перетрясем содержимое, выбросим лишнее и сделаем из двух один, в другой при необходимости она свободно поместится.
- Похоже, в этом единственный выход. А если ее и следующий населенный пункт не устроит?
- В одном мы уже засветились, заходить по инструкции не положено.

Ёши с большим интересом наблюдала за тем, как освобождается будущая карета, ее взгляд притянула невзрачная книжка, извлеченная Иваном из верхнего бокового кармана, она поднесла к ней ладонь, словно к огню, чтобы согреться, и застыла в таком положении.
- Нравится? Возьми, доверяю тебе этот груз, - он не успел жестом показать свое доверие, книжка тут же оказалась в руках Ёши, которая опустила голову в знак благодарности. - Даже так? Шурка, ты заметил? Она не только слышит, но и понимает.
- Не удивлюсь, если твоя Аматэрасу заговорит. Она ждет удобного момента, когда изменить ее планы будет уже невозможно.

Девушка смущенно замахала руками, отказываясь примерить рюкзак, через минуту она уже шла или бежала следом, не исчезая из виду, и, казалось, тайга ее не утомляет. Отмахав положенные километры, до отказа заполнившие три дня, все трое вышли к отмеченному на карте очередному лесному озеру, куда  должно было подъехать надежное средство передвижения, предназначенное для прямого преследования ожидаемого обоза.
 
Средство по каким-то причинам задерживалось, связь все еще отсутствовала, и настала пора продумать крайний вариант. Именно этим были увлечены Филатов и Беккер, когда услышали голос Ёши. Она сидела у воды, покрытой широкими листьями и редкими цветами кувшинок, на коленях ее лежала доверенная Иваном ноша, открытая на последней странице. Девушка пела. Мелодия, которая на Курилах звучала из каждого приемника, легче всего ловившего японские радиостанции, передавалась ею любовно и нежно. Друзья, как по команде, повернулись в сторону звука и застыли, боясь вспугнуть.
- Хочешь, переведу, - Иван легко подтолкнул Беккера.
- Спасибо, до меня и так дошло. Послушай, какого рожна мы плетемся так медленно? Подошвы горят, надо ускоряться.
- Можно подумать, у меня нет причины спешить, - Иван встал и, повернувшись к дороге, с этого места она хорошо просматривалась в обе стороны, высоко подпрыгнул, ухватился за мощную ветку березы, подтянулся и сделал переворот.
- Поговорю с принцессой, может, теперь она расскажет, куда путь держит, и по какой такой надобности прилипла, как колючка.
- Плохое сравнение, - Иван подтянулся последний раз и спрыгнул, перекрыв Шурке дорогу. - Бесполезно, тебе она ничего не скажет, я уверен. Мне тоже. Не торопи ее, не смущай, пусть все идет так, как идет.
- Ладно. Пусть идет, - он хотел сесть на прежнее место, но так и застыл, не дотянувшись руками до земли. - Раздевается, ты посмотри, сколько раз за день можно купаться?
- Отвернись и не радуйся, тебя это никаким боком не касается. Потребность такая, быть чистой, очень чистой. Только и всего. Чистоплотность у них в крови.
- Я же не подхожу, я просто смотрю, и, надо сказать, делаю это не без удовольствия, - Шурка устроился на прежнем месте и закурил, не отрывая взгляда от девушки. - Красивая. Взгляни, как аккуратно отодвигает, как смотрит на кувшинку, с ней-то она точно разговаривает.
- Угадал. Ее религиозные предки грязь отождествляли со злом, оттуда же и поклонение проявлениям окружающего мира, трепетное отношение к природе. Думал, сверстники ее давно отошли от прежних ценностей. Я был не прав, или она из самых стойких.
- Она уникальная, - Шурка встал, быстро спустился к берегу, где, не сбавляя ходу, развернулся, подошел к Ивану и сел рядом.
- И что это значило?
- Так, проверка. Помнишь, говорил тебе о тепле, о своем новом органе чувств, который рулит моими дорогами? Вот сейчас шел к Ёши, и ступни наливались прохладой. Все правильно, душу дробить негоже, ее прорехи не залатаешь, а от них она остывает. Думаешь, мудрено загнул?
- Думаю, мудро. Ты - экспериментатор, все время себя испытываешь, мне нравится.
- Подвернись какая-нибудь новая планета, я бы ее доверил японцам, они бы правильно обустроили, - Шурка продолжал мечтательно смотреть на девушку, которая оделась и вновь взяла в руки записную книжку Такуми. Он не заметил удивления Ивана.
- А ты, случайно, пока меня рядом не было, язык их не освоил? Может, знаешь и то, что она уже в который раз перечитывает?
- С чего ты взял? Нет, правда, что ли, там об этом?
- Почти, - Иван собрался пересказать содержание, но внимание его привлекла громадная черная туча, проворно наползающая с запада. - Взгляни, мне кажется, или это, действительно, дымовая завеса?
- Ох ты, не кажется. Да там пылает тайга, и гари мы не чувствуем только потому, что ветер ее сдувает, - Шурка вскочил, тревожно осмотрелся, оценивая обстановку, и повернул Ивана в противоположную сторону. - Привал закончился не очень удачно. Как раз машины идут. А наш с тобой транспорт, видно, остановил пожар, мы его не дождемся. Что ж, попробую как-нибудь зацепиться, мое лицо сопровождающим не знакомо. Тебе, согласись, надо остаться, следом не рвись, - Шурка быстро собирал рюкзак, не упуская из виду приближающиеся автомобили. - Озеро большое, придумаешь, как уберечь от пекла себя и девчонку, оно подползет быстро, мне однажды пришлось наблюдать такое. Поверь, это очень серьезно и очень страшно. До первой реки километров тридцать, до города - раз в пять больше. Везде заросли и валежник, огонь беспрепятственно захватит огромную территорию.
- Считаешь, стихия не остановит моих магаданских «героев»? - Иван провожал друга к дороге, представляя, какое препятствие предстоит взять Шурке на горячей дистанции.
- Этих не остановит, им наруку, оторвутся от идущих следом. Просека широкая, могут проскочить, не сильно поджарившись. Все, беги обратно. Транспорт подвернется - найдешь по следу.

Ёши, чуя беду, испуганно металась по берегу, но улыбка Ивана сразу ее успокоила. Трасса опустела совсем. Смельчаков, продолжавших движение навстречу огню, было немного. Кроме знакомого грузовика на запад ушло еще две машины, какая из них взяла Шурку, Иван не заметил. Водители у подъема стояли около часа, они посовещались и тронулись дальше. Больше смелых не нашлось, отставший караван развернулся.
Плот получился небольшой, но крепкий, на нем закрепили рюкзак и канистру с водой из ключа, который Ёши нашла неподалеку.
- Не волнуйся, мы отплывем, если огонь подступит слишком близко, -  Иван впервые заговорил с девушкой, он не ждал ответа, и без слов было ясно, она его слышит и понимает. - Вот и хорошо. Теперь я отойду к дороге, а ты будь здесь, спокойно жди меня, я не исчезну.

Солнце подрагивающим белым кругом скользило по черному занавесу, он растворял в себе лучи, раскаляясь с каждой секундой. Чистый таежный воздух, в конце концов, полностью уступил место напористой удушливой массе. Из широких листьев камыша Ёши предусмотрительно сделала несколько многослойных повязок, и теперь они давали возможность дышать. Она лежала на плоту, укрытая легкой одеждой, которую приходилось постоянно мочить в воде, прогревающейся все глубже. Длинный шест перестал доставать дно, и Иван греб саперной лопаткой, медленно продвигая плот к середине, к самому глубокому месту. Озеро было на удивление спокойным, гладь впитывала в себя опускающийся горячий мрак. Закрепив лопатку под бечевкой, Филатов скинул с себя пропахшую гарью и потом одежду и медленно, удерживая равновесие, погрузился в воду. Ноги коснулись прохлады, в ней можно было освежить раскаленное тело.
- Сползай сюда, нырнем в глубину, там не жарко, - он протянул руку девушке, но она не ответила, она с ужасом смотрела на берег, откуда плот недавно отплывал, и где теперь бушевал открытый огонь. - Не бойся, все это прогорит и остынет, нужно только немного потерпеть. Иди же.
- Страшно, - Ёши старательно выговаривала каждый звук непривычного языка, и Иван впервые так близко увидел ее лицо, на фоне огня оно было небесно красивым, завораживающим.
- Напрасно ты сняла маску, нырять можно и в ней, ладно в следующий раз, а сейчас просто возьми ее, промоем в прохладной воде, - он подал руку, и Ёши поддалась движению, соскользнула с неотесанного дерева, поранив нежную кожу живота и ног.
- Страшно, - повторила она перед самыми глазами Ивана, обхватив его шею руками.
- Вдохни глубоко, - он застыл в ожидании вдоха, удерживаясь на поверхности вместе с девушкой, горячей волной прильнувшей к раскаленному телу. Ёши набрала слишком много дымного воздуха и в момент погружения закашлялась. Очнулась она только на плоту
- Вот и хорошо. Где наши повязки? Сейчас мы их найдем и наденем, - приводившего в чувства девушку остановило внезапно изменившееся выражение ее лица, на нем засветилась радость.
- Посмотри вон туда.
Высоко, точно над их уютным плотиком вырисовывался голубой квадрат чистого вечернего неба, полог из прозрачного воздуха, отодвигая лохматую копоть и жар, опускался до самой воды.
Тайга горела с безумным смаком. Огонь вылизывал канавы, бегал по стволам деревьев, развлекался треском хвойных лап. Адский круг намертво замкнул озеро, красные языки вытягивались над водой, стремясь к середине глубокой чаши. Плот не двигался, он, будто прикипел, приклеился, волны разбивались ветром, который, как бдительный охранник, дежурил и гасил любой всплеск.
 
Иван третьи сутки наблюдал за этой борьбой, и сейчас он знал, что крепко сомкнет веки только с восходом, когда Ёши поднимет голову с его ладони. Первая ночь пыталась одолеть капитана самодельного судна, отвоевала секунду. В коротком неглубоком сне не было ни огня, ни дыма, только шорох маленьких крыльев бабочки и теплый ветер. Тепло не смешивалось с душным дыханием пожара, воспринималось отдельно, волнующе и приятно. Так, ничего особенного, но что-то изменилось, Иван чувствовал, это что-то банально подталкивало к щебетавшей, купающейся или притихшей Ёши.
- Ты должен знать, девушку ждут, не для тебя она.
- Вывел ее на мою дорогу, теперь пытаешься объяснить, по какой причине. Опаздываешь, Такуми.
- Не спорю. Моя задача - расчистить дорогу к цели, не более того, твою личную дорогу.
- Я выберусь, успею к назначенному времени.

Ёши глубоко вздохнула, провела влажным лицом по ладони, на которой лежала, и подняла веки вместе с Иваном.
- Такуми? Ты назвал это имя, мне не приснилось? - она села напротив, с ожиданием глядя в лицо. А Иван молчал, он просто смотрел на этот чистый родник и ощущал жажду. - У нас с дедушкой был друг - Такуми, он построил наш большой дом и заботился, часто навещал. Сансей лучший из всех, кого дедушка когда-нибудь знал.
- Не сомневаюсь. Других друзей у вас с дедушкой не было?
- Только он. Иногда мы спускались в город и к морю, но очень редко, нам было хорошо дома, готовили меня в дорогу.
- В дорогу? Куда?
- Нет. Ни куда, а к кому. Не спрашивай, как его зовут, дедушка сказал, я пойму, когда увижу.
- Его…, - слово нежно впечаталось в бархатные глаза Ёши и остановило взгляд, Иван заметил, как в нем промелькнул и погас вопрос.
- Ты очень красивая, - он приложил ее послушную руку к своей горячей щеке. - Сегодня попробуем дорогу, тайга еще горит, но основной огонь уходит туда, где мы уже были… Ты очень красивая, - повторил Иван, отдаваясь подступившему сну.

Ёши долго сидела неподвижно, всматриваясь в спокойное лицо спящего, солнце уже было над головой, когда она привычно соскользнув в воду, несколько раз опустилась в прохладную глубину, а через время уже стояла у места привала.
Плот с силой ударился о рыхлую почву, покрытую теплым пеплом. Филатов отыскал уцелевший корень сгоревшего гиганта и крепко привязал к нему свое судно. 
- Дорога горячая…
- Напрасно ты это сделала, босиком здесь ходить опасно, - Иван поставил рюкзак и, когда девушка по его знаку заняла неудобное сидение, осмотрел ступни. - Больно?
- Нет, горячо.
- Долго идти не сможешь, кожа нежная, а ты постоянно испытываешь ее на прочность. Посмотрим, осталось ли что-нибудь полезное в аптечке, - он расчистил от гари небольшую поляну и вместе с рюкзаком перенес туда Ёши. - Земли пока не касайся ногами. Ладно, не расстраивайся, к походу мы подготовимся, держись за меня, я присяду и достану что-нибудь, на чем тебе будет удобно, - Иван опускался на землю, рассматривая лицо, которое было совсем рядом, она тихонько лизнула щеку и улыбнулась.
- Горько?
- Соленый.
- Привет, - сказал он и лизнул губы, - тоже соленая, - улыбка утонула в осторожном поцелуе, отказаться от которого можно было бы постараться. Он заметил вопросительный взгляд Ёши, но вопрос тут же  растворился, улыбаясь, она тянулась к губам.
Стоило большого труда отпустить от себя нежное тело девушки, которую внезапно настигло, по всему, незнакомое ей состояние. Заметив в глазах удивление и испуг, он понял, с каким огнем заигрался.
 
- Расскажи о каком-нибудь веселом празднике…
Настроение Ёши изменилось так же сразу и неожиданно. Лицо ее посветлело, на нем заиграла улыбка, она вспомнила очаровательный ужин, устроенный в честь ее Дня рождения двумя близкими стражниками - дедушкой и Такуми. Иван слушал и откровенно завидовал, праздник его совершеннолетия таким грандиозным не был, потому, наверное, и стерся из памяти. Концовка была потрясающей. - Дедушка сказал, что в этом году я приду к тебе и сразу узнаю.
- Не так давно ты говорила «к нему», помнишь?
- Помню. Глупо, наверное, - Ёши внимательно и смущенно посмотрела в его глаза.
Полотно дороги по цвету почти не отличалось от недавно окружающей ее тайги. Обгоревшие стволы тянули ввысь обугленные обрубки, из которых струился темный тяжелый дым. Для того чтобы увидеть горящую землю, далеко идти не пришлось. Верхний огонь промчался, оставив за собой гигантскую жаровню, и она съедала все, что поддавалось, превращала в уголь даже уходящие глубоко в почву корни, уголь не остывал, светился от малейшего дуновения ветра. Каменистый берег озера притормаживал пекло, поэтому вчерашняя короткая вылазка и поселила обманчивую надежду на пеший прорыв.
- Рано собрались. Возвращаемся. Остудить эту печку смог бы хороший ливень, но взяться ему неоткуда, небо ясное, - Иван взглянул на кроссовки Ёши и ахнул, подошвы дымились. - И ты молчишь?
Обратный путь по времени оказался намного короче, Иван летел, не чувствуя собственных ног, и остановился только тогда, когда погрузил свою легкую ношу по пояс в воду.
- Это был ад, вокруг не осталось ничего живого, ты заметил? Ни одной птицы.
- Да, я заметил. К счастью у нас есть озеро, надо набраться терпения и переждать. У меня такое ощущение, что на земле все сгорело, иначе хоть один самолет да появился бы. Как обувь, починке подлежит?
- Конечно, я зашью, поищу что-нибудь острое.
- Этому тебя тоже учил дедушка?
- И этому и многому еще. Мы учились жить в незнакомом месте. Делали такой же плот, - она показала на привязанное судно, к которому Иван направлялся, чтобы поставить рюкзак, - строили дом из всего, что находили, добывали огонь и собирали разную еду. И еще ловили рыбу, а здесь она есть, я видела в глубине.
- Вот и хорошо, у нас с тобой найдется леска и крючки, вот здесь, в боковом кармане. Вопрос, на что ловить? Шоколад не годится. Попробую добыть червей, под камнями в воде они, может быть, уцелели.

Через время плот отчалил и застыл в привычном месте на середине. С берега можно было видеть двух рыбаков, сидящих на нем, плотно прижавшись друг к другу спинами. Возвращались они с уловом. Лица светились счастьем, и наивно было бы думать, что оно испарится после того, как котелок с ароматной ухой опустеет.

Ночь наползала с той стороны, где пожар беспрепятственно бродил поверху, она тянула за собой опасный свет бушующего огня. В то короткое время, когда Ёши уснула, Иван перебирал в памяти события, атаковавшие его целый год. Пытаясь разобраться и выделить главное, он постоянно оказывался у глухой стены, преодолевать которую желания не было. Одна мысль, как камертон, как точка в конце предложения, висела зонтом, настраивала и успокаивала: все правильно. Он даже помнил, с какого времени она обосновалась внутри.
Правильно ли было то, что не Ёши узнала его, узнал ее он, притом сразу, как только увидел. Образ притянул, впечатался, каждый взгляд этой девушки, каждое ее движение и слово - все волновало, трогало по-особенному, вело за новые грани совершенства и красоты. С Варварой он достиг глубины, к которой до тех пор не стремился, увлекая ее в пучину страсти, он увидел и растворился в том, что называется коротко и просто. Экзамен на любовь выдержан? Пожалуй, это был экзамен. Сейчас, рядом с Ёши, с высоты пережитого шторма, он прикоснулся к спокойному, не тронутому ветром океану, в пластах которого бурлили сумасшедшие потоки, затягивающие нежной силой. Это был его океан, и он сливался с душой.

Рассвет рассеял запутавшиеся мысли одним легким движением Ёши, она подняла голову и, не открывая глаз, лизнула грудь, на которой лежала.
- Привет, ты не спал?
- Я ждал, - Иван притянул к себе легкое тело, и сладкая пытка набрала новую силу. Под таким опасным жаром пылающей стихии, а главное, с таким затяжным упоением, с таким желанием невозможной близости целовать не приходилось.
 
Вечер мягко подступал к озеру, а огонь строил ему преграды, таща за собой дымящиеся следы. Казалось, огонь устал, готов сдаться и раствориться. Пора бы уже, сколько можно безумствовать, куда приятнее играть в каком-нибудь небольшом костерке, освещать счастливые лица тех, кто варит на берегу ароматную ушицу, греет воду для таинственного утоляющего жажду напитка. Масштаб не тот, кто бы спорил, но стихия не Варвара, суть стихии лучше искать в малом, в огромном полотне ее не увидишь, резкость не та. Такие доводы Ивана окутывали огненный шторм, и он поддался, выкинул тормозной купол, который сначала покрыл поверхность озера стройной волнистой рябью, а затем осыпал все вокруг мелким, но частым дождем. Благо, что на этой выжженной ране было кому ответить радостью.
- Теперь мы ближе к нашему дому, но он еще очень далеко.
- Странно, кажется, кто-то здесь загрустил, с чего бы это? Может, мы с тобой уже дома? Да, лучше, когда есть двери и крыша, но бывает и по-другому.
- Повторяешь слова дедушки, что делать, мне так нравятся разные уютные части жилища.
- Ты права, такие детали нам бы сейчас не помешали, и я, не раздумывая, готов сменить этот костер на огонь в камине, плот …, на что мы меняем плот?
- На что-нибудь удобное и мягкое.
- Ты не представляешь, как я этого жду, - Иван уткнулся лицом в затылок стоявшей перед ним Ёши, которую он закрывал собой от усиливающегося дождя. - Надо подумать, из чего мы соорудим крышу на ночь сегодняшнюю. Если дождь зарядил, а похоже на то, постараемся не очень промокнуть. Видишь, какой туман наползает? Это пар от горячей земли, хороший полив, и он охватил всю обгоревшую территорию. Грозы мы не боимся, здесь есть чему послужить громоотводом, озеро оставим в покое, а корабль используем для других целей.

Иван выбрал площадку между огромных камней, громоздящихся друг на друге, и сделал покатый навес, водрузив на эти опоры подтянутый плот. Получилась крыша и три вполне приличных стены, вода стекала над входом и мчалась по камням вниз, место внутри было небольшим, но теперь сухим и надежным. Ёши за это время сумела оживить костер и спасти то, что висело над ним в двух плоских котелках, в пустом виде один из них легко помещался в другом.
- До рассвета спрячемся в этом убежище, в нем мы обсохнем и постараемся набраться сил перед походом. Классная уха, такой вкусной в жизни не пробовал…
Последние простые слова несли в себе другой смысл, Ёши видела это во взгляде, пыталась освоить незнакомую волнующую интонацию.
- Сейчас будет очень темно, а глаза привыкли к огню, можно немного побыть слепой.
- Зажмуриться не достаточно?
- Нет, у них по-другому, когда я была маленькой, к нам заходил разносчик молока с собакой-поводырем и с тростью. Сумку он носил за плечами. Я тоже сделала себе трость, но все время запиналась и падала, а дедушка сказал, что прежде, чем ходить в темноте, надо ее понять и подружиться.
- Мудрый у тебя дедушка. Надо чем-то накрыть камни, лежать на них всю ночь опасно, начнут тянуть в себя наше тепло.
- Дедушка не просто мудрый, он ученый. Такуми говорил, что сегодня дедушка единственный из тех, кто хранил тайны и знания древнейшего народа - айнов. Он продолжает наблюдать за своим покровителем - двойной звездой по имени Сириус, звезда отвечает на запутанные вопросы, ведет и дает силы. А Такуми, по словам дедушки, единственный из тех, кто умеет понять и освоить, он очень способный ученик. Темнота имеет особую энергию, она стремится захватить космос, превратить его в холодную мертвую пустыню. С невидимым врагом сложно бороться, его силы непредсказуемы. Мне нравилось вместе с ними, рассматривать планеты, которые будут жить намного дольше, чем Земля. Такуми сказал, где-то там наш дом.
- Далековато. Получается, мы с тобой всю жизнь проведем в пути?
- Не знаю. Наверное, нет. Главное, я узнала тебя.
- Уверена?...
- Тебе нужна клятва? - Ёши положила голову на колени сидящего Ивана и развела в стороны свои нежные руки в синих прожилках, она улыбалась. - Могу уколоть палец и доказать кровью, хочешь?
- Хочу, но не теперь. Сутки - не вечность, потерпим, мы же с тобой не совсем первобытные, хоть и в пещере.
 
Шорох дождя постарался вписаться в мелодию песни, которую Ёши напевала в полголоса, и Иван, засыпая, прижимал к своей груди ее ладони, пока не достиг холодной бездны, не слился с черной энергией, с загадкой, которую обязательно должен разгадать и, главное, с кем-то подружиться.

Место ночлега опустело перед тем, как слабые лучи рассвета пробили пелену дождя. В непромокаемом костюме Ёши всегда находилась рядом, следя за дыханием и не уступая в скорости. Преодолевать длинные расстояния она умела, в этом Иван уже убедился. Пар, идущий от земли, заметно ослаб, выдыхался и дождик, тучи расступались, а горизонт радовал глаз чистой синевой.

Вертолет огромной дрожащей птицей, опустился на дорогу, его лопасти не успели замереть до того, как бегущие навстречу поравнялись с дверью кабины. Спасатели восхищались сквозь удивление, никто не надеялся встретить здесь живых и здоровых людей. Они уже шли на разворот и очень спешили, потому как только что подняли на борт несколько тел, среди которых оказался обгоревший, но не совсем безнадежный мужчина. Иван успокоился после того, как осмотрел весь скорбный груз и убедился - Шурка прорвался.
 
Во время полета доктор колдовал над живым телом. Последний раз Филатов видел страдальца на зимней дороге, уверенным и крепким, медленно поднимающим руку и нажимающим на курок. Из переговоров пилота с землей стало понятно, сядут они на площадку перед медицинским центром крупного сибирского города. Совсем скоро.
Не трудно догадаться, где захочется оказаться любому, кто долгое время был вдали от цивилизации, в самом примитивном смысле имеющихся о ней представлений. Да, может быть, в бане. А нормально поесть? А выспаться? Соблазнов много. Иван попросил таксиста отвезти их на авторынок. Он решил оградить Ёши от лишних проблем, от суеты и ненужных впечатлений. Дальше они поедут вдвоем, в удобной вместительной машине, но не сейчас. Конечно, они отдохнут. Нет, не в гостинице, по-домашнему, уединенно, где-нибудь на окраине или в пригороде, в отдельно стоящем современном доме.
Арендовать такой было просто. Оставалось съездить за свежими фруктами, заказать много вкусной горячей еды и еще завернуть в магазин одежды. Все. Дальше только Ёши и только он. Стрела ожидания, преследующая от горячего озера, от первого взгляда и первого поцелуя, вонзила свой пламенный конец в массивную входную дверь, ее полет завершился.

Ёши напевала в душевой, наслаждаясь прохладной водой, а Иван сидел у камина, смотрел на огонь и пытался вообразить тонкости прежних лет взрослеющей девушки, живущей в окружении декораций, любовно и продуманно созданных ученым отшельником. В этот необычный интимный мир надо было вписаться правильно. «Как же тебе, дорогой дедушка, удалось отодвинуть то, о чем наши люди наслышаны с детского сада? Твои старания способны свести с ума», - он решительно встал и направился на звук голоса, растворяющего слух в зовущей нежности.
- Я иду, только оденусь.
- Зачем, ты же идешь ко мне, - он аккуратно прижал полотенце к ее влажному телу.
Мягкое одеяло, накрытое белоснежной шелковой простыней, с готовностью утопило в себе все, что к нему прикоснулось.
Хорошие машины и плохие дороги в большинстве случаев сочетаются, но предсказуемо. Какая сторона перетягивает, Иван убедился в очередной раз. И ведь, главное, не спешил, вел спокойно, ухабы объезжал, трясок избегал, берег не машину, не хотел утомлять Ёши. Теперь, когда сложности остались позади, он повторял про себя приятную фразу: «что ни делается - все к лучшему». И то, правда, не подведи эта несчастная подвеска, не узнал бы хорошего человека.
 
Ёши сморил сон, она, раскинув руки по удобной и мягкой постели, занимающей все пространство машины, кроме передних сидений,  спала крепко и безмятежно. Иван крутил баранку и мысленно общался с тем, кто от него сейчас отдалялся, быстро и навсегда.
Начнем с того, что это был мужик, с внешностью обычной, но только на первый взгляд. С аккуратной короткой стрижкой не особенно сочеталась борода, ее длина преодолела допустимый рубеж. Что можно было подумать, увидев такого на дороге, разрезающей дремучую тайгу? Раскольник, старообрядец, кержак, какой-нибудь. Пройдет мимо, ведь тот, кто выполз из-под машины, грязными пальцами держал дымящуюся сигарету.
Оказалось все не так печально. Мужик поздоровался, кивком поприветствовал отбивающуюся от комаров Ёши и спросил, не нужна ли помощь. Помощь, действительно, им теперь бы не помешала. На свист из леса вышла пара гнедых коней, на одном из которых сидел мальчик лет десяти. Лошади были ухоженными, в красивой упряжке, под драгунскими седлами, отливающими матовым светом кожи. На фоне тайги они казались сказочными. Правильно, такими и были, ведь место, куда доставили путников, реальным назвать язык не поворачивался.

Берега небольшого озера стройно окружали дома-терема. Иван потом спрашивал у гостеприимного хозяина, почему тот решил повторить образцы деревянного зодчества, пекло, которое до сих пор стояло перед глазами, не пощадило бы и не обошло стороной, случись оно где-то поблизости. Оказалось, все там предусмотрено: и обработка материалов, и системы защиты, и всякие другие тонкости.

Вечером перед ужином была незабываемая конная прогулка, казалось, она и сейчас тянулась следом за машиной, а руки вместо баранки держали поводья. За полосой отчуждения раскинулись поля, грамотно расположенные и обработанные. На них росло то, что было нужно для жизни людей и животных. В отдалении на пригорке крутила крыльями мельница, рядом строем тянулись другие хозяйственные постройки. Заметил, каждая сделана продуманно, добротно, по-хозяйски.
 
Иван не мог подобрать точного названия тому, где они с Ёши побывали. Привычные слова не подходили, это была маленькая, отдельно взятая страна, в которой жили особенные, и в то же время такие обычные люди. Вот так распорядился собой человек. Решил - и сделал. Иван его понимал и даже немного завидовал. Он и сам раньше в мыслях о будущем представлял себя где-нибудь далеко от душных суматошных муравейников. Но, воплотить мечту в расцвете сил, столько успеть к тридцати и с удовольствием наслаждаться процессом и результатом - для этого надо постараться, настоящий богатырь.
Главное, стадии его поступи ничем от других не отличались. Капитал сколотил упорным трудом и мозгами. Думал, крутился, словом, нахлебался. В какой-то момент остановился на золоте, да, точно, он ведь и сейчас не отказался от банка, в котором не валюта крутится, а этот металл. Однако сам-то не обрастает, не блестит, живет и дышит. С накопителями его не сравнить. Он управляет золотым потоком, реки впадают, и тут же вытекают в другом направлении, то, что задерживается, приобретает иную ценность, становится силой, обрабатывающей и украшающей клочок земли.
 
Здесь, на этом чистом, во всех смыслах, клочке, растут его дети и дети тех, кто разделил и принял идею. Смелое решение, может, такой пример кого-то еще выдернет из клоаки бушующей цивилизации, освежит душу, приблизит к естественному течению жизни планеты. Хотелось бы, но цунами людей, заблудившихся в самовлюбленной близорукости, таким способом не остановишь. А жаль. Интересно, заглядывал ли сюда Такуми?

Иван почувствовал на плечах руки Ёши, она проснулась и тихо села, любуясь профилем задумчивого и сосредоточенного водителя.
- Чай еще не остыл? - Иван остановил машину и перебрался назад, заняв почти все место в этом уголке отдыха. Ёши развязывала полотенце, которым была накрыта большая корзина, приготовленная им в дорогу хозяйкой поместья.
- Там тепло.
- Ты права, я тоже отметил. Все теплое: и стены, и лица, все ненавязчиво, спокойно, в том тонусе, когда душа светится, ее заметно.

Открытый термос остывал незаметно, на него долго никто не обращал внимания, и было бы странно, если бы было не так. Стоящая рядом баночка, до краев наполненная свежим душистым медом, хранила свое содержимое бережно, она ведь служила символом месяца. В очередной «привал» дорога маршрута удлинилась на час или больше, кто считал это беспокойное надоедливое время.
 
Самые дикие таежные места удостаивались на этот раз внимания красивой пары людского племени, из него мало кому доводилось использовать их с такой приятной целью. Поближе рассмотреть гостей спешило все, что здесь дышало.
По высокой траве Ёши шла не быстро, но уверенно, и Иван снова удивлялся ее способности чувствовать воду на расстоянии. Теперь она вела его к таежному роднику, который вскоре обнаружил себя звуком.
- Я понял, это тропа зверя, ты вышла на нее сразу, как только мы отдалились от трассы.
- Правильно, дорожку протоптали медведи.
- Не боишься? - Иван с интересом наблюдал за купающейся в холодном ключевом ручье Ёши и осматривал доступное глазу пространство, окруженное таежными великанами.
- Его? - Ёши обернулась и головой показала на могучий ствол вековой сосны, из-за которого маячила огромная голова и лохматая лапа. - Тихо, не пугай, он уверен, что незаметен. Айны уважают этого зверя, знают, что он связывает миры - земной и высокий. Медведь нас не трогал, шел от самой дороги.
- Иди ко мне, легенду помню, она мне нравится, и еще знаю, что летом  медведю есть чем полакомиться, он просто любопытный, а это не опасно.

Первые слова прозвучавшей фразы задевали Ёши по-особому, их волнующий смысл застрял в ее памяти там, в случайном городском доме. Она шагнула от ручья, и растворилась в обхвативших руках, утонула в поцелуях и ласке. Иван и сам тут же выпустил из вида смотрителя, он видел только опущенные веки Ёши, видел, как мышцы ее бледного лица собираются в выразительный знак удовольствия, достигшего своего пика. Стон страсти остановил стук дятла, старательно долбящего гладкую кору березы, у которой и происходило до поры не замеченное им действие. Обратно к машине Иван, держа на руках Ёши, шел ориентируясь на широкую темно-коричневую спину услужливого проводника.
- Доверишь штурвал до следующей нашей остановки? Я могу, убедись в этом, пожалуйста. Дорога прямая и совсем пустая.
- Уверена, что хочешь этого? - Иван тут же понял, что вопрос он задал себе. Совсем не хотелось что-то менять в живущем в его памяти женском профиле водителя. Ёши уловила в голосе незнакомые ей нотки, она притихла и о чем-то задумалась. Молчание длилось долго, его не прерывали ни взгляды, ни улыбки, было ясно, мысли сидящих рядом на этот момент не совпадали.

Ближе к вечеру Иван усердно подгонял машину к реке, замеченной им при спуске. Песчаная отмель и высокий обдуваемый ветром берег были лучшим местом в череде их коротких ночевок. Стоит включить воображение, представить наполненность и многозначность движений и взглядов, оценить радостную безоговорочность взаимного притяжения. Здесь, у воды, рядом с дежурным костром и другими составляющими общий фон деталями не было ничего, и сами детали существовали отдельно. Ёши и Иван видели только друг друга, эти два мира сливались и растворялись с огромной силой, посредники не требовались, даже в виде симпатичного зверя медведя.

Безудержность, с которой Иван овладевал душой и телом Ёши, не была безмятежной. Восхищаясь тем, как решительно и безоглядно она принимает все, исходящее от того, кого узнала, он понимал, чистый лист заполняется его размашистым почерком, не оставляя иному письму ни полей, ни пробелов. Убедить себя в том, что так и должно оформляться главное содержание их общей жизни, было нелегко, присущее чувство открытости испытывало неудобство, превращаясь в упрек, требовало четкого равновесия. Ёши должна сама зайти в его прежний мир, и он обязательно откроет ей эту дверь, попозже, не сейчас.
 
Заря занималась, но хмурое небо топило свет в грозовых тучах, обещая серый дождливый день. Иван лежал неподвижно, продлевал короткий отдых Ёши на несколько мгновений. Сегодня они преодолеют финишную прямую, встретятся с теми, кто готов связать свои дороги в одну. Начало захватывающей совсем незнакомой и уже поэтому сложной жизни, которую хотел и ждал, ощущалось физически. Такуми говорил, в команде кроме них - Шурка, Марта, Акси и кто-то еще, да, должен быть шестой, секстет сформирован. Земная часть завершается, все, что было до этой грани, останется в воспоминаниях, обязательно останется.   

Следующая глава - "По горячим следам. Шурка Беккер"