Дар

Все началось тем летом, когда родители уехали в длительную командировку на север. Меня решили отправить в деревню, к бабушке по линии папы. Ехать я не хотела, потому что бабушку до этого видела только на фотографии. На ней она казалась мне страшной: глубокие морщины, истрепанный платок, гнилые пожелтевшие зубы. Половину лица бабушки занимало уродливое родимое пятно. И самое неприятное – взгляд: как будто невидящий, стеклянный. Когда мама читала мне сказки про Бабу Ягу, я всегда вспоминала фотографию бабушки. Но ехать все-таки пришлось: взять меня с собой родители не могли, а других родственников, которые могли бы присматривать за мной, у нас не было. Папа отвез меня в Лиходеевку и на следующий день уехал. А я осталась с ней.

Бабушку звали Аксинья Сергеевна. Но в деревне все называли ее просто бабка Оксана. Иногда, обычно по пятницам, в дом приходили странные на вид люди. Они с подозрительностью озирались по сторонам прежде, чем войти. Как будто смущались: горбились, переминались с ноги на ногу, иногда нервно и неестественно улыбались. В основном это были женщины, одетые в черное. Бабушка провожала гостей в дальнюю комнатенку, а меня просила пойти погулять во дворе или сделать что-нибудь в огороде. Что это за люди и о чем она с ними говорила в той темной комнате, я не знала. Спросила однажды, но в ответ услышала «Много будешь знать, скоро состаришься». Стариться и становиться похожей на бабушку я не хотела. Она по-прежнему мне не нравилась. Но она заботилась обо мне, вкусно кормила, читала письма, регулярно приходившие от родителей. Несмотря на это, я постоянно чувствовала что-то необъяснимо неприятное. А по ночам мне снились страшные сны: неестественно громкая гроза, разбивающие окна молнии. Я просыпалась в холодном поту и включала лампу, чтобы отогнать тьму. Тьма тянула свои щупальца из-под железной кровати с пружинным скрипящим матрасом, из щелей между половицами. Она таилась в дальних углах комнаты и подглядывала в окно. Казалось, она хочет забраться в меня: притворившись сном, проникнуть в душу.
Примерно через месяц моей жизни в деревне бабушка сказала:

- Сегодня дед Потап помер. Пойдем его глядеть.

Я не хотела «глядеть» мертвого и вообще ужасно боялась покойников. Спросила, можно ли мне не ходить.

- Нет, пойдешь со мной. Ничего страшного в мертвых нету. Васька с Машкой тоже придут.

Машку и Ваську я знала, поэтому согласилась. Решила, что поиграю с ними на улице, пока взрослые будут в доме с покойником. Но все равно было не по себе…
Когда мы вошли в избу, нас встретили напряженно. Некоторые смотрели на бабушку с уважением, а некоторые – со страхом. Вторых было больше. Я мельком взглянула на покойника. В его скрещенных на груди руках торчал крест с черепом и костями. Дед Потап лежал на снятой с петель двери босой, а застывшие пальцы на ногах были синие. Все зеркала в избе завешены белыми тряпками. Поп с длинной бородой что-то бубнил над покойником, бабки копошились со свечами, перешептывались. От всего этого хотелось отгородиться: не смотреть, не участвовать. Поскорее уйти, чтобы смерть не коснулась меня. Вырваться из ее маленького царства, в которое превратился дом с этим синюшным покойником и мрачными людьми.  Я постаралась побыстрее найти подружку Машу, и мы убежали во двор.

- Ух! Наконец-то слиняли, - я с облегчением плюхнулась на скамейку, на которой лежал черный кот, и  хотела погладить его блестящую шерстку. Кот зашипел, выгнул спину, и я быстро отдернула протянутую к нему руку. Предостерегающе фыркнув, кот спрыгнул со скамьи и скрылся в кустах.

- Слушай, я все хотела тебя спросить,- вдруг сказала Маша,- не страшно тебе с бабушкой жить?

- А с чего это?

- Говорят, ведьма она, - ответила Маша.

- Да не, ничего такого, - соврала я, - бабушка как бабушка. Все они на ведьм немного похожи.

Мы посмеялись. Но было невесело.
После этого разговора гнетущее чувство во мне стало усиливаться. Стоял июль, и невыносимая духота не давала спать по ночам. Я все чаще резко просыпалась, сны стали еще более пугающими. Бабушка поднимала меня рано утром, по росе. И мы ходили в луга собирать травы. Потом сушили их на солнце. Это занятие мне нравилось. Бабушка рассказывала много интересного про растения, про их свойства.

- Умру, будешь сама травы собирать и все остальное делать, - говорила она.

- Что остальное? И почему умрешь?  - спрашивала я.

- Узнаешь, как время придет, - кратко и сухо отвечала бабушка. Говорила она мало.

Однажды ночью я проснулась от чудовищного грохота. Молния ударила где-то совсем рядом, все небо пронизывали всполохи. Ливень шел стеной, в трубе завывал ветер. Я сильно испугалась и побежала в комнату к бабушке. Но грохот доносился и оттуда, прямо из-за двери. Защелка на ней дрожала. Я остановилась перед дверью в ужасе, дрожащими пальцами взялась за задвижку (в этот момент я не задумалась, почему она закрыта снаружи). Дверь распахнулась, из мрака комнаты доносились странные булькающие звуки. Электричества в доме не было, свет попадал в комнату из окна. Отсветы от молний метались по стенам. Бабушка лежала на своей узкой кровати и невидящим, страшным взглядом смотрела в потолок. Оскаленные зубы, вздутые жилы на шее, скрюченные пальцы… Вдруг она резко повернула голову в мою сторону и прохрипела:

- Все, они пришли. Подойди, дай руку.

Я хотела убежать, спрятаться. Но не могла. Просто внутренне застыла от ужаса, а ноги двигались сами собой. Я подошла к кровати и протянула руку. Что-то с нечеловеческой силой дернуло пальцы, я закричала от дикой боли. Больше ничего не помню. Очнулась уже днем, в своей постели. Соседка, тетя Нина, сидела рядом и гладила меня по перебинтованной руке. Она сказала, что у меня сильный ожог. И что бабушка этой ночью умерла.

С тех пор я перестала бояться молний и темноты. Я вообще перестала бояться всего, что внушает ужас большинству людей. Например, покойников. Когда папа умер, я спокойно смотрела в его лицо: бледное, вытянувшееся. И мысленно задавала ему вопрос: «Зачем? Зачем ты отвез меня к ней?». Мама плакала, а я нет. Ее мне тоже не жалко. Но он, конечно, виноват больше. И я рада видеть его таким. Теперь Я отвезу его в деревню. Он будет лежать рядом с бабушкой под осинами, которые местные жители посадили на могиле.

Когда я смотрю в зеркало, то вижу не только себя. Она стоит у меня за спиной и пронизывает своим стеклянным взглядом. В нем - осуждение и ужас. Во мне – сила молний и сила зла. Я не хотела ее получать. Но так уж вышло: теперь мы вместе. И я распоряжаюсь силой так, как пожелаю.
Говорят, что дети – ангелы. Но никогда не стоит забывать, что ангелы бывают разными. И некоторые из них – ангелы тьмы. А вместо крыльев у них обожженные руки.