Шнырлики-Охотники За Мечтой

Олег Степченко
Надежда Плахута

повесть-фэнтези для детей 9-12 лет и их родителей


ВМЕСТО ВСТУПЛЕНИЯ
НЕМНОГО О ШНЫРЛИКАХ
Ветроград настолько н ичем не примечателен, что сперва может показаться, что и живут в нём ничем не примечательные люди. Возможно, для кого-то это и так. Но и в этом потерянном во времени городке с его вязаной спицами зеленью, покатыми крышами и свеженькими старушками у фонтанов иногда случаются странные вещи…
К слову сказать, по-соседству с непрозрачными жителями Ветрограда (то есть, с нами, людьми) живут волшебные прозрачные существа — ШНЫРЛИКИ. Правда-правда! Ведь ходит же за каждым из нас тень, и ничего, не надоедает. Также и невидимые человеческому глазу шнырлики шныряют туда-сюда по чердакам и мансардам; ждут-пождут, когда мы идеей какой-нибудь загоримся, желание заветное загадаем. Куда мы — туда и они…
Многие семьи шнырликов так и мыкаются по свету со всем своим скарбом, пока не найдут подходящий для проживания дом. Конечно, в таком доме обязательно должен быть большущий чердак: со скрипучими, заросшими паутиной, дверями, хлопающими (даже в безветренную погоду) ставнями; пахнущим средневековьем подполом и старинным кованым сундуком! Сундук этот по счастливой случайности может оказаться битком набитым неисчислимыми сокровищами, о которых и не догадываются нынешние хозяева дома! Но самое главное, в этом доме непременно должны быть такие маленькие, крикливые и смешливые отпрыски непрозрачных, то есть нас - ДЕТИ! Редко случается, когда шнырлик вселяется в дом, где ими ещё не обзавелись. Нет малышей, нет и изводящих родителей ЖЕЛАНИЙ: всех этих бесчисленных «ХОЧУ» и умопомрачительных «ДАЙ»! Ведь каждый уважающий себя шнырлик караулит любое мало-мальски значимое для человека ЖЕЛАНИЕ, а лучше МЕЧТУ, выпасая их как заправский охотник, добычу! Там, где разливается ароматное облачно желаний. всегда будут виться прозрачные шнырлики…

Глава 1
ЛОВЦЫ за МЕЧТАМИ

На чердаке — мансарде с одним окном — много интересного хлама. Посередине возвышается кованый сундук. Из сундука выглядывают рождественская гирлянда и какой-то зверь с оторванной лапой. На стене висит велосипед с покорёженным колесом; к замутнённому зеркалу притулился старенький контрабас, футляр которого живёт своей жизнью в противоположном углу. На подоконнике стоит магнитофон — «мыльница», а рядом большая жёлтая, оставшаяся от Хеллоуина тыква.
Обитателям чердака, невидимым нашему глазу шнырликам нравится лёгкое запустение, запахи потрескавшейся древесины и сухих, словно бы древних трав. Не боясь быть обнаруженными, эти прозрачные существа цепляются за что угодно, прикрепляются к самой скользкой стене! Сейчас они рядом с вами, а уже через мгновенье болтаются на люстре вниз головами.
Хозяева дома, Жорж и Альбина Кругловы, то ли ленивы, то ли просто не жалуют верхние этажи. Их старшая дочь Васёна панически боится мышей, а Стёпа ещё слишком мал, чтобы его пускали наверх. Хотя, прозрачные и непрозрачные считают чердак своим, и я даже не представляю, что будет, если люди узнают о своих необычных соседях.

Был мрачный дождливый вечер: с качающимися деревьями, жалящим холодом ветром и клонящимися к земле ивами — обычный для любого ветроградца.
— Папа Нуч, скажи, а откуда мы появились? — спросил, приподнимаясь на локте в кровати человечек, одетый в уютную плазменную пижамку. Кроваткой ему служила коробка из-под попкорна, одна из тех, какие оставляем мы, люди, в кинотеатрах. Тонкие прозрачные ручки человечка теребили одеяло — большой носовой платок.
— Все думают, что мы, шнырлики…, — начал Тянуч, — духи или привидения. — Тянуч был уже не молод, и в его синих разбросанных по плечам волосах блестели сединки. Он продолжил. — Да, так почему-то считают те, кто хоть однажды с нами встречался, хотя мы толком никого никогда не пугали. — Он немного помолчал, и словно оправдываясь, добавил. — Как-то не приходилось.
— Просто не наводилось, да? — полюбопытствовал Скрипыш.
— О, да! К тому же наводить страхи и ужасы нам, шнырликам, строго запрещено. И с кем нас только не сравнивают!
— С монст’рами, да? — с обидой обронил сын, глядя распахнутыми глазёнками на одутловатую фигуру отца.
Малыш не выговаривал букву «Р», поэтому его речь состояла из забавной смеси картавости и «гундосости».
— Так думают непрозрачные, люди, но это совсем не так, — возразил Тянуч. — К тому же мы, милый мой Скрипышок, были всегда, — не совсем уверенно выговорил он.
— Всегда? — переспросил Скрипыш. — Как ты и мама Крутёна?
— Ну да, да ну тебя, — смутился папаша Нуч. — А произошли мы от Мечты, от Большой Голубой Мечты!
— Как от мечты? — удивился Скрипыш.
— А вот так…, — многозначно ответил отец. - Ведь раньше нас называли мечтариками! А потом…, потом это слово почему-то забылось…
От радости Скрипыш подскочил на месте, правда, ударился головой о потолок — перегородку футляра от старого контрабаса, домика, в котором все они жили.
Ему совсем не было больно, зато было весело от того, что они, прозрачные мечтарики, были всегда! Были и будут, были и будут…. И он запел:

Шныряют шнырлики в липучей темноте,
Скитаясь вечно, словно п’р-ви-де…
Ни Я, ни ТЫ, ни ОН, ни даже ТЕ…
Не сп’росят у п’розрачных: «где вы, где?»
Кишмя кишащих не найдут нигде…

К слову сказать, папаша Тянуч (по-домашнему Нуч), мамаша Крутиция, (или просто Крутёна) и их дети, Скрипыш и Гудёна обожали свой домик-футляр, разделённый деревянными перегородками из книг на три этажа. На первом была небольшая кухнонька; на втором — детская Скрипыша и Гудёны; на внутренней полочке — коллекция скрипелок и гуделок детей; в углу — сачок Гудёны для сбора мечты, а на третьем «этаже» — спальня родителей шнырликов: с двуспальной кроватью из старых книг на ластиках-ножках.
Песенка быстро кончилась, но вопросы, переполнявшие всё существо Скрипыша, всё не кончались.
— А какие это «мечты», папа Нуч? — живо поинтересовался «почемучка».
— Мечты бывают простые, на каждый день, что ли…, — объяснил отец. Поправив одеялко, он ласково провёл огромной ладонью по жёлто-неоновым волосам сына.
— Такие, как «попить и поесть»? — озадаченно спросил малыш, усаживаясь на кроватке.
— Да, самые будничные, серенькие, обычные…. Это даже не мечты, а …желания. У наших соседей Кругловых остались только такие. Разве что малыш Стёпа, который всё ещё видит мечты. Раньше дети придумывали себе прекрасные сияющие миры, видели нас, мечтариков, играли с ними. — Тянуч призадумался. — А теперь… Кто-то в нас больше не верит, а кто-то думает, что ему всё только приснилось. Взрослея, дети скучнеют и обо всём забывают.
— Только не Стёпка, — горячо зашептал Скрипыш.
Четырёхлетнему Стёпке и, правда, нравились добрые прыгучие человечки, а ещё он радовался радужно-переливчатым пузырям, тем, что иногда парили над землей. Внутри каждого из них было что-то спрятано, только он никак не мог разглядеть, что. Редкие шарики мечтаний появлись тогда, когда его папа был счастлив, или когда он играл на своём контрабасе. При этом лицо отца семейства Круглова становилось задумчивым и словно подсвечивалось изнутри.
— Эти непрозрачные вечно чего-то хотят…, — рассеянно продолжил папаша Нуч.
— А чего хотят неп’рики? — снова спросил Скрипыш, а старший шнырлик почесал темечко:
— Сначала обычную пустышку; потом — первую игрушку; затем, — игрушку последнюю. Взрослые, конечно, тоже желают: первый автомобиль, десятый автомобиль…, — вздохнул Тянуч.
— И так всю жизнь?! — не сразу поверил сын.
— О, да, Скрипыш! Запросы взрослых куда значительней и затратней! Порой они просто не знают границ. Но это ничто по сравнению с настойчивым хотеньем малыша заполучить шоколадку, или чужого, пусть облезлого мишку! Ты же знаешь, что мечта о технике у нас, мечтариков, не в почете. Мы ведь сами из плазмы… и у нас…
— …Есть свои штучки, — с гордостью подхватил Скрипыш.
— Да, поэтому на эти ценнейшие в мире людей желания мы почти не обращаем внимания. Даже самое смешное желание вроде чупа-чупса у нас в большей «цене»!
— Я слышал, как неп’розрачные дети п’росят иг’рушки! Всё п’росят и п’росят!
— Для неприков, для людей, все вещи — игрушки. И все они нужны и важны, но мечты о них такие тусклые и серые… обычные, понимаешь? — Тянуч подошёл к круглому чердачному окну. — На улице целыми днями льёт дождь. У нас в Ветрограде всегда так тускло и серо как, наверное, нигде!
— И поэтому наш го’род самый скучный го’род в ми’ре?! — округлил глаза Скрипыш. Казалось, из них в такт дождю вот-вот закапают слёзки.
— Это всё потому, что коллекторы банка О. О. О. «Энерджи Мечт»…
— А кто такие эти коллекторы? — снова перебил неугомонный Скрипыш.
— Хм…. Такие же шнырлики как мы, только они отбирают у нас мечты, — Тянуч поёжился. За окном по проводам электропроводки, как по тросам фуникулёра, «катились» шнырлики-горожане. Тем временем дождь усилился. От дома к дому, раскрыв плазменные зонты, деловито перебегали прозрачные коллекторы и их агенты.– Видишь, там, на проводах… — Тянуч указал в сторону улицы. Скрипыш привстал. По верху, размахивая руками с папками и портфелями, неслась, подпрыгивая, группа шнырликов в чёрных очках и плащах. От них, балансируя, как канатоходцы на проволоке, удирала прозрачная парочка.
Тянуч вскочил, засуетился и крикнул в темноту чердака: — Срочно перепрячьте шары! Гудёна!
— Снова прятать? — откликнулся бодрый девичий голос.
— Как эти паразиты нас допекли! — буркнул Тянуч, с кряхтеньем прилепляясь к потолочной балке.
Отец семейства вспомнил о том, как ещё совсем недавно они, прозрачные человечки, конструировали свои миры из мечтаний и желаний неприков. Так же, как дети неприков конструировали свои миры из пазлов и лего. Звучит несерьёзно, но у Тянуча было всё для строительства: даже ров с воротами и рыцарь в настоящем забрале. Было… до тех пор, пока наглый коллектор не украл у него «флюгер» — одну из немногих мечталок Жоржа, а без «флюгера» замок рассыпался прямо на глазах.
Но грустные размышления Тянуча прервал голосок наблюдающего за улицей Скрипыша:
— Ой! Тот, в чё’рном плаще… толкнул шны’рлёнка, и он повис на п’роводах!
— Коллекторы — наши самые главные враги, и все их боятся, Скрипелкин, — серьёзно сказал Тянуч.
— Потому, что они де’рутся? — наивно предположил Скрипыш.
— Да, то есть, нет. Если вовремя не сдать им мечту….
— Мы посинеем? Или у нас липучесть понизится?
— И это тоже. Вот раньше…
— «Расскажи, как было «раньше! Я уже во как могу! — перебил отца сынок, прыгая из кроватки на стену. Но, не успев прилепиться, сразу же съехал на пол. — П’ротивная скользкая стенка!
— Ну же, не хлюпай носом! Поздно уже, вот тебя в сон и клонит. Лучше ложись, закрывай глазки и слушай.
Скрипыш высморкался, и послушно вернувшись в свою кроватку, зажмурился.
— Когда-то наш прозрачный народ жил в гармонии, — тихо начал Тянуч. — Ведь мы, мечтарики, рождаемся для мечты людей! Мы всегда собирали и хранили мечту! Мы оберегали её даже в самые тяжёлые дни. Понимаешь, в этом призвание всей нашей жизни! — на одухотворённом лице Тянуча заиграли радужные всполохи.
— Соби'рали, даже если неп’рики забывали о ней, ну, о мечте? — быстро-быстро заморгал Скрипыш.
— Особенно тогда… Ночью мы клали под им подушку чудесные шарики, и каждый чердак светился от заключённой в нём Мечты, — внезапно грушеобразное лицо Тянуча исказилось, словно от боли. — А теперь они светятся лишь от ламп да от мигания телевизоров. Мелькание одних и тех же программ в одном и том же ритме, — он тяжело вздохнул.
— Но ведь это ужасно скучно! — зевнул Скрипыш, взбивая игольную подушечку.
— Да, ведь в нашем городе почти ничего не происходит… Ничего, кроме стычек, драк или пустой траты времени. Но и драки в Ветрограде какие-то скучные. Вот и сейчас… Погляди-ка туда! — Скрипыш снова привстал и посмотрел в окно. Из подворотни выскочила банда шнырликов и стала отчаянно лупасить по рекламному монитору! — Похоже, у подростков сдали от скуки нервы. А всё реклама. Запомни, рекламщики — наши самые главные враги, — снова вздохнул Тянуч.
— Но ты сказал, что наши главные в’раги — коллекто’ры, — удивился Скрипыш.
— Врагов много не бывает, — невесело усмехнулся Тянуч. - И эти рекламщики, да что там рекламщики, целые рекламные корпорации отнимают у нас Мечту, вовсю торгуя ею. И вот она потускнела, посерела и обмельчала, как и наш мир. К счастью, ещё остались другие, радужные мечты.
— Маленький Стёпка мечтает вылечить своего иг’рушечного одноухого зайца. Это ведь не обычная мечталка, да? – оживился Скрипыш.
— Ты прав, сынок. Это очень добрая радужная мечта. Малыш думает, что его зайчик заболел и мечтает о новом ушке для него. Но…, но почему ты не спишь?
— Мама с сест’рой готовы скупить для него весь магазин! — не унимался шнырлик.
— А Стёпа только хочет, чтобы зайцу пришили новое ухо, — продолжил Тянуч, поправляя сыну подушечку. — Он, конечно, увидит своё желание не наяву, а во сне, но всё равно когда-нибудь вспомнит о нём.
Дом Кругловых снова погрузился во мрак и тишину. Тянуч было задремал, когда его разбудил голосок Скрипыша:
— Папа Нуч, скажи, а у нас всё совсем-совсем плохо?
— С чего ты это взял?! — деланно удивился отец, однако отчего-то сразу поник. — Ну, если быть плазменно-честным, то мы, шнырлики, болеем, скучаем, оттого и мечты в Магической Супнице еле светятся.
— Ведь у наших хозяев Кругловых их почти не осталось, — тяжело выдохнул он.
— А чем мы можем помочь нашим неп’рикам? — тихо-хихо спросил Скрипыш, укладываясь поудобней, на что отец лишь растерянно пожал плечами.
Как только Скрипыш заснул, Тянуч снова окликнул дочку:
— Глянь, где там у нас была мечта «о заячьем ушке»?
— Стёпкина радужка, что ли? — бодро откликнулась шнырлочка.
— Его, шалуна. Дай-ка мне её, Гудёнок, — ласково попросил он. — Надо же напоминать им о мечтах.
Маленький черноволосый мальчик досматривал третий сон, когда длинная чёрная тень возникла в окне первого этажа.
— А это, чтоб у твоего зайца отросло новое ушко, — шепнул Тянуч человеческому детёнышу, загибая краешек его одеяла, как только что это делал своему сыну. — Даже если ты уйдёшь гулять, твоя детская мечта всегда-всегда будет ждать тебя здесь.
И Стёпка увидел сквозь сон, как прозрачный человечек с волосами как у Мальвины положил ему под подушку радужно-переливчатый, похожий на мыльный пузырь, шарик. Внутри шарика сидел его выздоровевший зайчик — зайчик с двумя ушами.
               
Но вернёмся в не самое давнее прошлое…
Молодыми Крутёна и Тянуч были заправскими Ловцами. Тогда весь Ветроград буквально светился от радужной мечты, и мечтарики полагали, что так будет всегда. Но времена изменились. По городу поползли странные слухи об эпидемии, или ещё невесть о чём. Однако все сходились в одном — непрозрачные совсем отбились от рук и практически перестали мечтать! И куда только подевался их азарт? Куда исчезли романтика, дух приключений, соревновательность, жажда успеха, в конце концов? Сначала в это никто не верил, но постепенно слухам нашлось подтверждение.
Был ясный и тёплый день, каких раньше было много в запасе у лета, когда казалось, что и вечер будет не хуже. Тем вечером незваный гость и ввалился в окно чердака. Трясущийся от страха шнырлик перелетел на сундук, сходу засучив рукава рубашки.
— Ты что, синеешь?! — расширил глаза Тянуч, разглядывая пятнышки, лужами и озерками расползающиеся по рукам приятеля.
— Да, Нучик, именно, я синею, — пробормотал Дурнеус, (так звали гостя). — Мой хозяин-аптекарь по ходу мечтой обнищал. — Ходит целыми днями, слоняется, спит себе да жрёт свои порошки. — Дурни сплюнул сквозь зубы. — За две недели ни тебе Заявмы, ни Повторёнки, я уж не говорю о Воплощёнке! Ну, чё за непры?!
— Завираешь?! — усомнился Тянуч, а его крупные уши нервно задёргались.
— Не пристать мне к этому месту! — поклялся Дурни, прикладывая пятку ко лбу, как это принято у шнырликов.
— Может, всё не так уж и плохо? — спросила Крутёна, заваривая ему чай, но её мелодичный голос прозвучал печальней и неуверенней, чем всегда. — Если быть плазменно-честной, у меня тоже есть некоторые небольшие… проблемки. — Она отвела глаза.
— Что с тобой, Крутя? — заволновался Тянуч. — Ты устала, присядь, отдохни.
— Да нет, не устала. Просто мне стало труднее прыгать, понимаешь? — Крутиция загадочно взглянула на мужа.
— У нас будет маа-ааленький шнырлик? — наивно предположил супруг, со свадьбы грезивший о потомстве.
— Будет, Нучик, обязательно будет, но не сейчас, — улыбнулась Крутёна. Вот, смотри. — Она протянула Нучу «Большую Книгу Мечтариков» и прочла: «Признаки недомечтаний: уменьшение прыгучести вплоть до её полной потери, посинение сначала пятнами…».
— Милая, читай дальше! — заторопил Нуч.
— А мне прочитай про пятна! — потребовал Дурни.
— Про пятна уж сам читай, с ними и так всё ясно, — оборвала гостя Крутёна. — Так, на чём я остановилась? А…, вот: «но главное, потеря липучести».
— Тягучести или тянучести? — пояснил Нуч и густо так покраснел, но она, погружённая в чтение, ничего не заметила, а только водила пальцем по тексту.
— Липучести, я говорю о липучести, — громко повторила мечтарочка, и прочитала дальше: «…делающая любого Ловца профнепригодным, с последующим его выходом на пенсию без содержания».
— Кстати, как у тебя с липучестью? — поинтересовался Дурни у друга.
— С чем? Ах, с этим? Да всё в порядке, — торопливо ответил Нуч, изобразив жалкое подобие улыбки.- Даже слишком в порядке. Часами могу летучей мышью висеть. — Он прилепился к стене, повис вниз головой и стал закручиваться, как кобра, выжимающая сама себя. — Мы же с тобой Ловцы.

               
Альбина просила Жоржа закрывать чердачное окно на задвижку. Только это окно потом каким-то непостижимым образом распахивалось как бы само собой. Был поздний беззвёздный вечер. Деревья загадочно подмигивали светлячками. На улице моросил дождь, и порывы нестрашного ветра сменяли друг друга. Иными словами, стояла шикарная для Ветрограда погода. Наши шнырлики любили такие вечера и оставляли окно раскрытым, чтобы не пропустить долгожданный сигнал ловли.
Скрипыш сладко спал в своей коробке из-под попкорна, а Гудёна с фиолетово-розовыми волосами, стянутыми в тугой боковой хвост, несла вахту на потолочной балке.
Неожиданно с первого этажа донёсся гнусавый голос.
— ХОЧУ! ХОЧУ!
Шнырлочка прислушалась и, играя сачком как нун-чакой, подкрутила датчик энергий.
— Васёна-кап’ризуля! — прыснул Скрипыш, резво выпрыгивая из постели. Даже сквозь сон он сразу узнал голос старшей дочери Кругловых.
— Чем больше капризов, тем круче улов! — обрадовалась Гудёна.
Она сделала Скрипышу охотничий камуфляж, застёгнула пуговицы на лямках его жёлтых штанишек. Карманы шнырлика распирали скрипелки и прочая всячина, а в помытых с утра ушах красовались плазменные «подслушники». И всё-таки он был ещё маловат для такой работы.
— Щас увидишь, как я голыми «руками возьму и выловлю её мечталки! — пообещал Скрипыш.
— Не сглазь, братишка! — притворно испугалась Гудёна. — Да ладно, там обычные хотелки, а то и вовсе никчёмные пустышки…
— Смот’ри, не нака’ркай! — предупредил Скрипыш, но тут к чердачному окну серым дымком потянулись мутноватые шарики.
— Ко мне! Нет, ко мне! — наперебой закричали оба.
— ХОЧУ-ХОЧУ-ХОЧУ, — продолжало дразниться эхо.
Гудёна надела супер очки, настроила лузы.  Скрипыш направил рюкзачный раструб навстречу шарикам.
— Что это было? — этот резкий тембр мог принадлежать лишь Мамы Гдэд.
«Ну, где же вы, где? Она должна сказать, чего хочет, иначе ловле конец!» — подумала Гудёна, грациозно перелетая на край карниза. Там она прошлась колесом, не переставая махать сачком, как крылышками колибри. Вот уже в нём затрепетали бледные серые шарики, и шнырлочка бросила их в свой поясной кошелёк.
— Так не п’роз’рачно! Ты поймала, то есть, ты их сво’ровала! — Это были мои желанки! — моська Скрипыша изобразила жёстокое возмущение.
— Какая разница, кто их поймал? Пока это непонятное нечто, — повела плечами Гудёна, но Скрипыш уже надулся как шар. — Да возьми, ты, возьми, только не хнычь! — Девочка сунула свой трофей брату, подумав про Васёну: «Хочет чего-то…, сама не зная чего..». И вдруг они услыхали:
— Ты чего-то хотела? — это снова был голос мамы Кругловой.
Тем временем на улице колотил дождь и усиливался ветер. Скрипыш встрепенулся, не заметив, как с его уха слетело подслушивающее устройство. А когда Васёна ответила матери: «Да так, уже ничего…», он метнулся к захлопывающемуся окну и …ничего не услышал! Хлопок, и прозрачный прилип «лизуном» к стеклу. Гудёна нежно отклеила братишку от окна, вернув ему прежний вид. Именно тогда из кошелька Скрипыша и вылетели серые шарики, растворившиеся в тёплом осеннем воздухе. Гудёна как в воду глядела — все «ХОЧУ» Васёны оказались пустышками, ведь за ними не последовало ни мечты, ни даже самого заурядненького желания. «Лучше ему об утере «желанок» пока не знать», — мелькнуло в голове девочки.
Так же неожиданно ветер стих, и юные ловцы распахнули окно. Дождь прошёл, а на небе зажглась первая звёздочка — яркая, как шарик заветной мечты! Скрипыш собрал все свои плазменные силёнки, и когда золотое облачко замерло рядом, прицелился, продавив кнопку пуска.
— Мои к’руче всех мечта’риковских на свете, не се’рые, п’ростые, а «радужные, золотые! — воскликнул он. Не успел Скрипыш договорить, как и это облачко рассыпалось в воздухе. Раскрыв полыхнувшие золотым ладошки, малыш увидел, как светлячки упорхнули к яркой звезде.
— Год-другой и, обещаю, ты станешь отличным крутым Ловцом! — твёрдо сказала Гудёна, провожая их взглядом. Она обняла брата, взъерошив его смешные, цыплячье-неоновые волосы. — Ну, спок но…, мой плазмик, а я ещё внизу половлю… насекомых, — прыснула шнырочка, легко выпрыгивая за окно.
И тут он, кажется, догадался, и полез в свой пустой кошелёк:
— А как же мои мечталки? А где же мои желанки?!
— Скрипышок! Где ты там залип? Быстро прыгай в кровать! — позвал сына Тянуч.
«Везёт Гудёнше, ей все как всегда сходит с рук!» —И когда же я только вы ‘расту? — с болью в голосе крикнул Скрипыш. Подумав немного, он утёр слёзки и юркнул в свою кроватку.

Глава 2
ВЕТРОГРАД

Каждый день в шесть часов утра по улицам Ветрограда разносится жидкий звон единственного на всю округу колокольчика. Остальные давно заржавели от постоянной сырости. Это глухой молочник сквозь рассветный туман катит по Кленовой улице. Кстати, туман для Ветрограда, дело обычное. Городок просыпается. Закутанные в шарфы мечтарики спешат на работу. Одни едут на плечах людей, другие — на спинах собак. В их руках, сумках и рюкзачках — серые шарики желаний. Сквозь нормвильский туман они еле просвечивают, как закопчённые газовые фонари.
Но вот молочник заскрипел на велосипеде в сторону Старой Площади. На крыльце дома с высокими красивыми окнами появилась фигуристая дамочка в бигудях, между которыми пристроилась мать семейства прозрачных — Крутиция.
Фыркнув, Альбина забрала бутылочки и, хлопнув дверью, вернулась в дом. Её шнырлочка тоже вернулась, только на свой чердак.
— И когда уже ты станешь начальником? — неприятный голос Альбины разнесся по всему дому: с дорогой аляповатой обивкой; заставленному мебелью и увешанному постерами «живописцев», и оттого больше похожему на декорацию, чем на дом.
— Ннне з-знаю, м-ммусик, — отозвался сонный голос её супруга.
— Я сама пойду к твоему начальнику и всё разрулю! — взвизгнула, выглянув из своего будуара, Альбина, после чего дом снова погрузился в тишину.
«А ведь она пойдёт! — подумал Тянуч, как и остальные мечтарики, слышавший разговор супругов. — Пробивная, как слон!»
— Хосю уско зае! — заканючил Стёпа, перед глазами которого встала картинка из недавнего сна.
— Какое уско? Почему уско? — недоумевала Альбина.
— У мелкого неп’рика необычная мечталка, наша…, подподушечная, — обрадовался Скрипыш, приникая к полу. — Заявленная мечта о зайце!
— Не называй неприков неприками! — пожурила брата Гудёна, и оба мечтарика прыснули со смеху.
— Хочу новое уско зайтику! — затопал ногами Круглов младший. — Плисейте ему уско!
— У тебя и правда мечта! — улыбнулась брату Гудёна.
— Впе’рвые! П’ричём настоящая, «радужная! — обрадовался Скрипыш, наводя на мальчика раструб своего рюкзачка, но стайка золотистых пузыриков вспорхнула в дрожащий воздух.
Тут разговор людей заглушил гул пылесоса, сквозь который прорвался яростный крик Васёны.
— Ну всё, предки, вы меня разбудили! — пузырьки вздрогнули и разлетелись, а Скрипыш закусил губу. — Хочу круассаны! — орала Васёна из своей комнаты.
А Гудёна подумала: «Снова серенькая желанка. Эх, и давно мы не прятали под её подушкой добрые, радужные мечты!»
И снова голос этой капризной девчонки. — Что значит, нет круассанов?! Позор тебе, папыч! Пулей лети к кондитеру! — И уже вместе с мамашей: — Сро-ооо-чно!!!
На улицу, сломя голову, выскочил Жорж— небольшой человек с прилизанными волосинками на плоской лысине. В рюкзачке его мечтарика что-то слабо блеснуло. Это желание Жоржа, в котором, как в замутнённом магическом шаре, качнулась его собственная фигурка — в кресле начальника.
Круглов-старший с Тянучем на плече побежал к кондитеру.
Раньше семье шнырликов не приходилось особенно напрягаться, чтобы собрать отличный улов, и всё за счёт Круглова старшего . В юности Жорик мечтал стать музыкантом, день и ночь и изводя близких диким скрипом бедного инструмента.
Так уж получалось, что …когда его круглое подслеповатое лицо заглядывало внутрь футляра его контрабаса, всегда происходило что-нибудь необычное: то на его лысину плюхнулся огромный паук; в другой раз футляр оказался затянутым отвратительной лиловою паутиной; а однажды он подскочил и захлопнулся сам собой, прищемив Жоре нос! С тех пор контрабас и стоял в противоположном углу чердака, закрытый скатертью. Так у шнырликов и появился их новый домик.
Эта первая радужная мечта хозяина, мечта «стать музыкантом», долго хранилась то в Магической Супнице, то под пуховой подушкой отца семейства. Она была самой ценной мечтой, оттого и оберегалась прозрачными с особой заботой, многократно перепрятываясь от коллекторов. Так продолжалось до тех пор, пока она не потускнела и не обмельчала, истончившись в обычное хобби, потому что мальчик вырос, став строительным инженером.
Второй мечтой Жоры была мечта о путешествиях, но к моменту, когда он смог бы её воплотить, от неё ничего не осталось… Он перехотел свою мечту, перемечтал, что ли… И чудесные города стали очередными галочками в его блокноте, а непостижимые края и страны — чёрными штампами скучного загранпаспорта.
Была у Круглова и третья, (вытекающая из второй), заветная, тайная мечта о собственном острове. Вслух он, конечно, об этом никогда никому не говорил, (поэтому она и не засчитывалась шнырликами как Заявленная). На стене его кабинета всегда обновлялись вырезки из газет с похожими на выкройки клочками суши: от природных тропических островов — Сейшелов, Багам и Гаваев, до искусственно насыпных, таких, как белый архипелаг в бирюзовых водах Джумейры. А этим утром глава человечьего семейства захотел купить себе чертёжную доску и новый смычок, поэтому в Магическую Супницу опустилась пара шариков цвета асфальта: один потусклее, другой — чуть поярче.
Пока жена и дочь торчали в бакалее, Круглов остановился поболтать с знакомым аптекарем, и их шнырлики тоже разговорились:
— Как ты? Больше не синеешь? — шлёпнул пяткой по пятке друга Тянуч.
— Да всё выкрутасненько! Выздоровел и ловлю удачу! — ответил Дурнеус, тряся пакетом с мечтами. — Ты-то как?
— Кхе-хм, прыгаю по-маленьку, шью, клепаю, давно не ловлю, правда, — вздохнул Тянуч.
Тянуч, и правда, всегда что-то починял в своей мастерской, которой служила большая (оставшаяся от хеллоуина) тыква с окошками глаз и ртом-дверцей. На внутренней окружности тыквы красовалась коллекция рюкзачков, втягивателей энергии, сачков и кошельков, а сбоку стоял стол с инструментами, проводками, колбочками, швейной машинкой и даже крохотным примусом.
— А я уж хотел было махнуться мечталками, — раздосадовался Дурни.
— А что не ловишь?
— Липучесть…, — голос Тянуча охрип. – Липучесть уже не та, только тсс об этом!
— Ошнырлеть можно! — выкатил глаза Дурни.
На самом деле Тянуч уже давно утратил свою липучесть, а то, что ему удавалось ловко приклеиваться к потолку или к стене — было всего лишь трюком. С появлением детей времени для ловли почти не осталось. Хотя о посинении и полной потере прыгучести не могло быть и речи, супруги всерьёз задумались о смене деятельности — из Ловцов — в обслугу других Ловцов. И если уж непрозрачным не суждено было как раньше мечтать, а прозрачным — как раньше ловить и собирать мечты, то с этим нужно было как-то смириться и просто жить дальше, что шнырлики и сделали.
— Чем спасаешься?!— в третий раз переспросил Дурнеус. Он тормошил Нуча за плечо, а тот всё не замечал, что его приятель прилепился к стеклу магазина и болтается вниз головой.
— Смотри, сам смастерил. Никто не знает, даже жена. — Тянуч показал товарищу закреплённые под манжетом присоски. — Настенные виды спорта теперь не для меня, — признался он, вытирая катящийся со лба пот.
Дурни хмыкнул, сделав сочувствующее лицо и вскочил на плечо раскланивающегося с Жоржем аптекаря.
Потом непрозрачный старичок заковылял по своим делам, а Круглов хлопнул себя по лбу, вспомнив, что оставил пирожные у кондитера.
Шарик «с креслом…» выскочил из сумки Тянуча. Пока мечтарик его ловил, топчущийся на пороге Круглов зашёл в дом, откуда через секунду донеслись: противный голос его жёнушки, визг Васёна и оглушительный стёпкин рёв.
Через полчаса на улицу вывалилось семейство Кругловых в полном составе. Рядом с Жоржом вышагивала Альбина (с сидящей за воротничком кофты Крутицией), чей вид (Альбины, конечно) говорил о том, что за возвратом пирожных она проследит лично. За Альбиной тащился сонный Стёпа, (в кармашке которого, как в капитанской рубке) стоял Скрипыш.
Шнырлик держался за пуговицу рубашки как за штурвал корабля. Впереди мелькал рыжий огонёк Васёны, из клатча которой торчала фиолетово-розовая гудёнина. Васёна держалась отдельно, ей ведь уже четырнадцать! На длинных ногах — ботинки на толстой подошве с гармошкой стильно съехавших полосатых гетров, зато юбка — короче некуда!
Девушка забежала в ювелирную лавку.
Она тряслась от брендов и цен с вереницей нулей, дрессируя вкус в «набегах» на блестящие бутики. Когда Васёна примеряла украшения или одежду, в доме наступала особая звенящая тишина, ведь так не просто перемерить всё со всем в трёх раздутых от шмоток шкафах и двух комодах. Её шнырлочка Гудёна была и сама не прочь повертеться перед зеркалом, но лишь иногда… Как же Васёна скандалила, выклянчивая себе обновку, или если вещь ей не подходила!
— Я их дико ХОЧУ! — воскликнула Васёна, примеряя серёжки, которые так подходили к её рыжим кудрям. Не успела она произнести эти слова, как стайка серых слипшихся пузырьков устремилась в сачок Гудёны. Когда же серёжки опустились в клатчик Васёны, к шнырлочке потекла и вторая порция новых, воплощённых желанок, набивая сумочку до отказа. — Мамсь, ты где? — позвала юная Круглова.
Ещё малышкой Васёна поджидала мать возле примерочных, где её пичкали леденцами из красивых стеклянных баночек.
«Пусик, как тебе это платье в горошек? — вскидывала брови Альбина. — Лучше чёрный на белом или белый на чёрном? Меня не полнят крупные горошинки? Не отлынивай, я серьёзно!» «Ч-ч-чудесно, м-м-мусичек…» — лепетал Жорж, а его жёнушка хватала длиннющие чеки, обвешивала коробками Жоржа, а дома он зарывался в чертежи или бежал на чердак к контрабасу.
Васёна была ненадолго счастлива, а хотелки с желанками ,как по волшебству перекочёвывали в проворный сачок Гудёны. Это было то чудесное время, когда капризная дочь Кругловых дня на два на три оставляла родных в покое. И эти дни становились выходными для её шнырлочки.
Магическая Супница была не резиновой, поэтому очень скоро все её полки и полочки оказались заставлены серым. Мастерская-тыква изнутри стала похожа на кегельбан или моментальную лотерею. На шариках только номеров не хватало… Даже на полу футлярного домика стояли коробочки, шкатулки и пудреницы Васёна, набитые серым уловом. А потому всё чаще и чаще кошельки и сачки шнырликов переполняли невзрачные сферки желаний Альбины и её дочери. Крохотные как бусины, и большие, как воздушные шары; слипшиеся в неразличимые, похожие на ртутные, образования, переливающиеся всеми оттенками СЕРОГО, — нет, они не были приятны или красивы, но без них не было бы вообще ничего! И прозрачные постепенно привыкли к серому цвету и к окружающей их серости…
Иногда обычку так распирало, что Гудёна или Крутиция не могли втиснуться в высокие окна дома. Случалось, приходилось звать на помощь Тянуча, и он, оправдывая своё имя, тянул, тянул и вытягивал. Желания росли и пухли, как радиоактивные поганки после дождя. И всей этой серенькой массе не хватало лишь одного — тихого радужного свечения настоящей Мечты!
А Кругловы тем временем меняли машины, ужинали в дорогих ресторанах и обновляли свой причудливый дом. И им казалось, что жизнь вполне себе удалась.
Но вернёмся на улицы Ветрограда. Сейчас семейство людей прогуливается по Старой площади мимо рынка, где уже выползают занимающие места торговцы и где всегда одинаково пахнет смесью из несвежих овощей, залежалой рыбы и протухшей воды в фонтане. Раньше его вода, подсвечиваемая всеми цветами радуги, вырывалась из ручек и ртов забавных существ, сидящих на кованом дереве. С тех пор одни из них висят вниз головами, прилепившись к веткам, другие «застыли в прыжке», держась над землёй с помощью тонких креплений. Сейчас фигурки заржавели и позеленели, став похожими на лесных троллей. Везде разливается еле различимый сероватый туман, туман ветроградской скуки.
А вот и Ловцы, целый отряд. У них такие же скучные лица и сильно потёртая экипировка. В ход идёт всё, подсмотренное у людей (охотничьЕ снаряжение всех эпох и народов).
Было бы что ловить… Но как всегда, вокруг одни лишь серенькие желания. Скука прячется в углах офисов и домов, пронизывая воздух и даже ветер. Скука застаивается в лужах и фонтанах, скатывается с крыш вместе с дождём.
Кругловы проходят мимо кофейни.
На первых этажах непрозрачные с безразличными лицами попивают свой кофе. На каждом выступе и карнизе прямо над ними прозрачные с такими же лицами пьют кофе свой. А тот юный шнырлик скачет с охапкой газет по козырькам кофеен. Похоже, ему тоже всё надоело, и потому он так невнимателен: Один порыв ветра — и газеты разлетелись по всей округе. Но и люди-газетчики больше не рады своей работе. Ску-чно-то как!
Но вот в стороне мелькнул какой-то всполох. ГОЛУБАЯ МЕЧТА?! Не может быть! Это известный в городе музыкант. Он несёт в заплечном футляре скрипку и что-то напевает себе под нос. Наверное, сочинил новую симфонию или просто хорошую мелодию, вот и получилась мечта.
— Чего уставились? — огрызается сидящий на его футляре шнырлик. Тянуч с ним знаком. На ногах человечка шикарные охотничьи ботфорты, на голове яркая шляпа с пером, а через плечо перекинут плащ матадора. На боку — почти целая ковбойская верёвка-лассо, а в руках игрушечный — старенький, но всё ещё рабочий сачок для бабочек. — В вашем захолустье не видали такой необычной радужки, да?! — хвастается везунчик. Мечта, подвешенная как брелок на его кисти, качается, сияя нежным голубым светом. И манит, и манит… Он и сам немного светится изнутри, будто бы проглотил северное сияние.
На площади останавливается движение. Все пытаются разглядеть мечту, протиснуться к ней поближе. Повсюду слышен завистливый шёпот: «вот у меня была необычка, так та в три раза больше этой была». «А я тут такую радужку отхватил! А внутри ещё десять…, нет, сто таких, как эта»!
— А твой-то всё пилит на кротабасе? — бросает шнырлик Тянучу.
— На контрабасе, — поправляет его тот.
— Неважно, это же прошлый век, — человечек презрительно сплёвывает. — А у меня в заначке мечталка на енту тему… Электрокротобас, во как! Да ладно, покедова…, я побежал. — кричит он. — Но ты подумай о кротобасе, могли б махнуться мечтами.
— Серая безликая скука заражает не только взрослых, — сетует Тянуч. — Привет, Степан, — он подмигивает малышу.
— Пьивет, сныйлик! — восклицает Стёпка.
Тем временем Кругловы проходят через сквер. Кажется, что над деревьями и цветами расстилался не туман, а та же серая ветроградская скука. Старушки на лавочках больше не вяжут и не болтают, а молча сидят, уставясь в рекламные щиты. Не отстают от них и их старушки прозрачные.
Впереди опять полыхает радужным.
               
Отвлёкшись на сына, Альбина столкнулась со странной бабкой в вывернутой наизнанку шляпе и мотоциклетных очках. Вблизи бабка оказалась вовсе не старой, да и приплясывала она совсем как девчонка.
Альбина фыркнула, а Жорж пробормотал что-то типа: «п-ппростите-из-ззвините», но та, не переставая плясать, обронила в их сторону:
— Хоть обтолкайся! Кругом — море асфальта! — и понизив голос, процедила сквозь зубы. — Всё равно я доберусь до клада…
Прозрачное семейство, а больше всего Гудёну удивила не столько странная бабка, сколько её шнырлик, напяливший на себя пиратскую треуголку, шаровары с мушкетом и зелёные ботильоны. «Флибустьер» выписывал ногами кренделя на полях хозяйкиной шляпы.
— Привет, прозрики, как улов? Сам вижу, что никак. А у нас с Дориком всё по кайфу! — похвастался человечек, когда они поравнялись, хотя его никто ни о чём не спрашивал. При этом Трак (так звали этого чудика) ловко жонглировал дивными розовато-голубыми шариками. И они засветились мягким манящим светом, какой мог исходить лишь от настоящей заветной мечты. Потому что бывшая учительница географии Дора Зельц всё ещё грезила жаждой приключений, неизведанными землями и пиратскими кладами.
А Гудёна подумала.., даже не подумала, а крикнула про себя:
«Чем мы хуже этой танцующей бабки? И почему у нас не осталось такой мечты? Может, коллекторы виноваты, или …неприки, или …мы? Неужели эта убогая серая серость и есть весь наш удел?! И что нужно сделать, чтобы Кругловы снова смогли замечтать?"

Глава 3
КАРТА СО СВАЛКИ

Когда-то их уютный городок буквально купался в желаниях и мечтах. В эпоху мореплаваний многие человеческие смельчаки МЕЧТАЛИ открыть свою сказочную страну, свою Terra Incognita. Но в истории города и его дальнего побратима «Акульего Острова», расположенного в восточной части Тихого Океана, милях в шестистах от Галапагоссов, происходили вещи, замалчиваемые даже «самой правдивой» ветроградской летописью. Поговаривали, что когда-то бывший вице-губернатор города (со временем превратившийся в этакого Генри Моргана — грозу морей и океанов) сделал остров своей резиденцией, запрятав в его тайниках свои клады. Но и прозрачные флибустьеры, вместо сундуков, набитых золотыми пиастрами и галионами, грабили необычные радужные Мечты. И негодяев в плазменных банданах стали замуровывать в башнях Пиратского форта в(БАШНЕ СТРАХА и БАШНЕ УЖАСА), открывающимся путешественникам прошлого, подплывающим к восточной оконечности Острова.
Старожилы рассказывали, что раз в сто лет у его берегов появляется зловещий АКУЛИЙ ПРИЗРАК, не считающийся с законами прозрачного мира и «сеющий разруху и запустение». Но все эти байки лишь подогревали интерес к экзотическому курорту и приносили казне весомую прибыль.
               
Мисс Зельц — женщина с крупным мясистым носом и маленьким детским ртом жила в многоквартирном доме на окраине Ветрограда. Дом стоял прямо на пустыре — рядом с городской свалкой, и поблизости не росло ни одного деревца. Рядом с Дорой тоже никогда никого не было. Поэтому, как только она вышла на пенсию, то сразу же завела себе толстобрюхого рыжего Басю и худосочного серого Масю. Квартирка мисс Зельц ютилась на первом этаже, поэтому коты гуляли где хотели, сутками пропадая на свалке с её манящими запахами гнилья и приятным кошачьему уху шуршанием порхающих как птички, бумажек. Дора обожала котов, но ей не мог нравиться ни вид из окна, ни этот убогий дом. Однажды коты раскопали на свалке консервную банку с жёлтым клочком бумаги, оказавшимся мореходной картой, вырванной из старинной книги.
Дома Дора накапала себе и котам валерьянки и надев очки с толстыми линзами, пригляделась к карте. Один из островов в восточной части Тихого океана неподалёку от Галапагоссов был помечен жирным красным крестом. Как же затряслись руки пенсионерки, когда рядом с ним она разглядела каллиграфически прорисованное изображение двух башен и какого-то ящика на цепях.
— Да это же ТОТ САМЫЙ КЛАД! — лицо мисс Зельц помолодело, став пунцовей пиона, а седые пряди дерзко выбились из пучка.
Я бредила большим барьерным рифом,
Сейшелами, Там-та-рам, Тенерифом!
Всю жизнь недоедала и копила!
На кон я всё поставила, что было!
— запела Дора. — «Наверняка Акулы лучше детей, и я непременно найду свой клад, чего бы это ни стоило!» — решила она.
После случая со взорванной у доски петардой мисс Зельц на дух не переносила детей, ни днём ни ночью не расставаясь со слуховым аппаратом. Дора никогда не покидала Ветрограда, и, тем не менее, она живо представила себя в колониальной пробковой шляпе, светлых бриджах и ботинках, а ля Индиана Джонс, раскапывающей раскалённый песок.
Но Доре повезло, и она переехала. Новое жилище на Кленовой улице было серым и морщинистым, как старый унылый слон. Внутренняя отделка дома оказалась под стать внешней — с дырами в стенах и колченогой потёртой мебелью. Но после клетушки с видом на свалку эта хибара показалась женщине заветным пристанищем. На всю свою пенсию Дора скупала карты: географические, климатические, мореходные и все существующие глобусы. И она закрыла дыры в стенах этими картами, водрузила глобусы на всех шкафах и столах, украсив ими свой серый дом, как дикие племена украшали жилища черепами побеждённых воинов, а самый маленький глобус вынесла котам на терраску. Полосато-рыжий толстяк тронул лапой Европу, а серый дохляк преданно лизнул Индию.
               
Но вернёмся немного назад.
После переезда на Кленовую улицу дорина мечта об Акульем острове стала сереть и гаснуть, пока не ушла на второй план. Ну, кому из прозрачных это могло понравиться? Вот и её шнырлик Трак всё чаще синел и кашлял, иными словами, жилось ему плохо, потому как ловить стало нечего!
Орали коты. Дора лежала на кровати со льдом на лбу. Трак бездельничал, сидя на люстре, которую по очереди раскачивали лапами то Бася, то Мася.
— Эх, совсем ничего не хочется. Может быть, посидеть? — вздохнула Дора, откладывая грелку в сторону.
— Ну, посиди, — угрюмо буркнул Трак, не переставая качаться на люстре.
— А может быть, походить? — вслух произнесла мисс Зельц.
— Ну, походи. — Трак не хотел спорить с непрозрачной, которая всё равно не могла его ни видеть, ни слышать.
Дора поднялась и стала ходить как зомби взад и вперёд по комнате. Так же внезапно она остановилась.
— Пойти что ль, котов покормить?
— Да покорми! — терял терпение шнырлик. — Нет, я её когда-нибудь вырублю….
— Мася, Бася! — мисс Зельц поспешила на кухню. Оба кота поплелись за ней, но даже не взглянули на предложенную им аппетитную рыбку. — Выходит, уже кормила! Нет, надо всё-таки полежать! — заключила Дора, снова засеменив в свою комнату.
— Тебе надо, ты и лежи! — возмутился Трак.
— А можно и почитать, — Дора плюхнулась на диван и зарылась в газету, но тут же поднесла её к лицу. — Только я уж не та, глазы, как у крота.
— О! силы тьмы. На! Читай! — Трак превратился в огромную лупу, сквозь которую отчётливо проступила полоса газетного текста.
Какое везенье,
Случилось прозренье!
Если и дальше так будет везти,
Счастливый билетик смогу заг-рес-ти!
— обрадовалась пенсионерка, вглядываясь в снимки тропического рая. — О! Как же Я МЕЧТАЮ нарыть, отрыть, открыть тот самый КЛАД — КЛАД АКУЛЬЕГО ОСТРОВА! — И радужные пузырики необычной мечты стали виться, закручиваться, подтягиваться от Доры к Траку. — А вот с этого места, поподробней, — взмолился шнырлик.
Канары, Сейшелы,
Мальдивы, Багамы!
Копила на дело
И не-до-е-дала!
— промурлыкала Дора. Тут по радио объявили:
«Именно в эту минуту разыгрывается тур на Акулий Остров — Остров Вашей Мечты…»
— Моей мечты! — загорелась Дора. — Похоже, сегодня день «сбычи мечт»!
— Твоя мечта — моя мечта. А день сбычи — не сегодня, но очень и очень  скоро! Давай, двигай булками, дуй покупать лотерейный…, — скомандовал шнырлик.
— Пойти, что ль купить? — саму себя спросила мисс Зельц. — Болтают, что около этого Острова водится дикий и жуткий акулий призрак — а я его страшная фанатка! — Нарочито хромая, она доковыляла до зеркала, рассеянно в него посмотревшись.
— Что страшная, это точно. А не водился, так заведётся! — Трак примерил латексную маску Акульего Призрака, купленную по случаю на блошином рынке и тоже посмотрел в зеркало.
Да, его внешность, конечно, могла быть и поужасней! Ну, что это за ученическая сутулость? А эти глазки-бусинки, как у варёной креветки? «Надо поработать над образом, — решил Трак. — Пугать, так по-крупному! Недаром призраки прошлого пахали, как проклятые, не то, что нынешние лодыри! А ведь среди моих предков, говорят, были настоящие призраки! Жаль, что бряцать цепями и стонать в полнолуние нынче не модно!»
— Эх, была не была, тонула-плавала! А выкуплю-ка я все билеты, — воскликнула Дора. — Если у баушки хватит пензии!
— Не надо все! Купи один — подскажу какой, — урезонивал Дору призрак.
— Что-то мне подсказывает…
— И не что-то, а кто-то…
— Что именно сегодня я ухвачу удачу за хвост! — счастливая мисс Зельц приладила к уху пуговку слухового аппарата.
— Так хватай же!
— Кто это сказал? — обомлела пенсионерка, впервые услышав этот странный хрипловатый голос.
— Эхо!
— А, эхо… Как эхо?! — Дора присела, думая, что садится на табуретку, но рухнула на пол. Охая, она поднялась, осмотрелась, перекрестилась.
— Эхо, не эхо…, давай, бабуленция, выдвигайся из дома! — подгонял Трак, перепрыгивая на её плечо.
Географичку от этого так передёрнуло, что слуховой аппарат сначала отлетел и шлёпнулся в кошачью миску; потом поднялся над полом и плавно спланировал в карман дориного жилета.
— Это всё ты, гнусный призрак?! Ты?! — брови пенсионерки сомкнулись, пучок размотался. —
— Довольствуйся аудио версией, — хмыкнул Призрак.
— Ась? Ну, ничего не слышу…, — географичка снова вставила в ухо чёрную пуговку.
— Да голосом же.
— Выходит, ты и есть тот самый ужасный Акулий Призрак?
— Да, и я, Дикий и ужасный Трак-Акулий Призрак, помогу тебе выиграть тур на Акулий Остров! — он произвёл какие-то странные магические пассы, и у ног Доры расстелилась красная ковровая дорожка. Затем, превратившись в джинна в изумрудном клобуке и плаще, Трак стал посыпать дорожку золотом с самоцветами. — И весь мир будет у наших ног!
— У моих! — уточнила Дора, сгребая драгоценности в одну кучу.
— У наших ног! — еле слышно проговорил коварный шнырлик, а самоцветы рассыпались рыбными костями и сухим кошачьим кормом. Эх, жаль-то как…
— Вот где спрятаны настоящие драгоценности! — Дора ткнула указкой в свой заветный остров.
И ведь именно после этого разговора Траку стали лезть в голову мысли о небольшой провокации или даже мечтазаимствовании, а может, даже о небольшом сухопутном пиратстве. Эти понятия были давно подзабыты Ветроградом и его скучными обитателями, и «освежить» их короткую память мог только он, Избранный — настоящий «АКУЛИЙ ПРИЗРАК!»

Глава 4
Скучный Сочельник

В тот вечер за окном, как и полагается, падал мягкий неслышный снег. В гостиной Кругловых было тепло, светло и уютно. Посередине красовалась огромная ёлка, до макушки увешанная сверкающими шарами и имбирным печеньем в фольге. Скрипыш с Гудёной нежились в креслицах (оставшихся от кукольного домика Васёна) на разожжённом камине, в то время как Крутёна в ярком плазменном фартучке то и дело просачивалась сквозь потолок, чтобы принести прозрачным новые вкусности.
Итак, Кругловы сидели в гостиной вокруг большого стола с индюшкой и шампанским в предвкушении сюрпризов и волшебства. Под ёлкой, предоставленный самому себе, ползал Стёпка, пытаясь дотянуться до низко висящих сладостей и игрушек. Но вместо сладостей на его чёрный чубчик сыпалась колючая хвоя.
— А знаете, за что я так люблю Рождество? — загадочно начала Альбина.
— З-з-за с-с-снег? — откликнулся Жорж.— Вы только поглядите, какой с-с-с-егодня снег за окном!
— За подарки, конечно же, за подарки! — захлопала по столу Васёна.
— За сбываемость мечт, вот за что, когда она, эта сбываемость повышается, и всё само собой разрешается! — хмыкнула Альбина, а юные шнырлики хлопнули друг друга пяткой по пятке. — А давайте загадывать желания? — предложила она, с чем все сразу же согласились, особенно сидящие на люстре шнырлики. — Начнём с самых незначительных желаний, то есть, с твоих! — сказала она, прожигая взглядом супруга. — Хотя, все твои желания: кофе, ящик, газета… «С другой стороны, о чем ещё можно мечтать, если рядом такая женщина?» — пронеслось в её голове. А папа, воля которого сдалась ещё в конфетно-букетную фазу их отношений, пробурчал нечто невразумительное.
«Хоть с каких-нибудь, да начни!» — подумали Скрипыш с Гудёной, спешно готовясь к ловле.
Ну, папсь, скажи, о чём ты мечтаешь? — пытала отца Васёна.
Ну, давай, гово’ри: «я мечтаю…», — подсказывал Жоржу Скрипыш.
«Я хочу…», — подбадривал Тянуч.
«Я желаю…», — настаивала Крутёна.
Но в лысеющей голове папы не роилось ни одной мысли…
— Это диагноз, дети, — всплеснула руками Альбина. — Ваш отец абсолютно не умеет мечтать!
— Не умеет! — согласилась Гудёна.
— Ну, масичек, это не совсем так, вернее, с-с-с-овсем не ттак! — заупрямился Жорж.
— Колись, папыч! — загоготала Васёна, и её веснушки чуть не осыпались в тарелку.
— Да всё вв-вроде бы уже есть, — пролепетал Жорж.
— Может, пусик хочет купить что-нибудь Альбинюсику или отправиться с муси-пусиками в какой-нибудь турюсик-отправлюсик? — продолжала атаковать Альбина. — Да? Или нет?!
— Хоть се’рые со’беру! Да! Скажи «да»! Тебе что, так т’рудно? — заорал Скрипыш, перепрыгивая на плечо к Круглову и приставляя к его лысине рюкзачный раструб.
— Пр-р-рости, лаппусик, чттто-то сегодня в голову ну н-ничего не лезет, а по поводу п-пут-тешествия, то ккак-нибудь в дрругой раз, — круглое лицо Жоржа сделалось обречённым, а длинное лицо Альбина налилось гневом.
— Папик хочет открыть необитаемые земли?! — прыснула Вася, выуживая из салата самую большую креветку. Она фальшиво затянула:
Я так хочу иметь в той голубой дали
Кусочек моря и полоску дорогой земли.
А лучше островок, ну хоть Мадагас-кар,
А ещё лучше страну, пусть нет её на кар-
Те, те, те, те, те, те,
Где, где, где, где, где, где
Растут лохматые кокосы
И одна ор-хи-де-я….
— А подари-ка ты нам какой-нибудь островок типа Мадагаскара! — предложила Васёна, выкладывая креветочные хвостики в виде забавной рожицы.
— Жаль, спетое не считается, — вздохнула Гудёна.
Круглов пробубнил что-то типа:
— Да, мореплавание, хм, о-очччень даже ммморские карты, насыпные ост-т-трова, да уж, гм, только я н-нне умею пл-пл-плавать! — и потом вдруг как заверещит. — Ппрости, мамммусик, но я не ххочу ничего поккку-пать и не хочу ни-ку-да ехать, и нннастоятельнейше прошу оссставить меня в пппокое!
— Это полный облом! — сразу обмякли шнырлики.
После этих слов лицо Круглова приобрело оттенок столь невыразимого страдания, что всем членам семьи непрозрачных стало ясно — про радужную мечту о путешествиях можно забыть. А  Круглова продолжила свой допрос, переключившись с мужа на дочь:
— Недавно ты хотела пойти к Смирновым на свою первую вечеринку, — сказала она.
— У меня апатия от Смирновым  и от их пати, — скривила губки Васёна.
— Странно, я же прекрасно помню, — удивилась Альбина.
— Маа…
— Может, ш-шшоппинг?
— Неа…
— Твоя мечта о вечернем платье, как у Анюси? — вскинула бровь Альбина, а Гудёна нацелила свой сачок.
— Как у Аннет?! Ну, нет! А как у всех — не хочу!
— Странно! Похоже, и у тебя исчерпались все мечты! — подытожила мама. — Теперь моя очередь мечтать. Я ХОЧУ, я МЕЧТАЮ… — Сидящие на люстре шнырлики снова приготовились к ловле. — Я щас такого намечтаю…, — начала Круглова, и еле различимый серый шарик отделился от её головы. «Обычка…. А чего ещё от неё ждать», — подумала Крутиция, на всякий случай запрыгивая на плечо к своей хозяйке. — Я как будто бы, хм, странно, ну, ни одной мысли, я буквально ничего не хочу и ни о чём не мечтаю! — удивилась Альбина.
— Мамсь, ты часом не заболела? — заволновалась Васёна, а папа уронил на скатерть приличный кусок индюшки.
— Я совершенно здорова! — в материнском голосе засквозили стальные нотки. Жорж стал ковыряться в салате, тогда мама стала щедро солить скатерть, или мужнины брюки, или и то, и другое, но зацепилась за привязанную Стёпкой к стулу иллюминацию. Потом все кричали и суетились, распутывая друг друга и поднимая ёлку, а мечтарики смотрели на них сверху вниз, покачивая прозрачными головами.
               
Именно в то чудесное время, когда каждый дом по Кленовой улице стал похожим на огромную сияющую шкатулку, а в каждом окне зажигалось по ёлочке, именно в эти волшебные дни наступили тревожные для мечтариков времена. Просто их хозяева, впрочем, как и многие ветроградцы, совсем перестали мечтать. Семейный котелок мечты, то есть Магическая Супница прозрачных, был совершенно пуст, и рано или поздно это должно было случиться, и это случилось — самый младший из шнырликов заболел. Вечером слабый и посиневший Скрипыш лежал в своей картонной кроватке, а папаша Нуч в пижаме и тапочках читал ему перед сном: «Настанет день, когда все собранные мечты превратят нас в волшебных летающих существ!» — в этом-то, сынок, и состоит смысл всей нашей жизни!
— А ты говорил, что смысл нашей жизни, собирать и хранить мечты, — сонно пробормотал Скрипыш.
— Собирать и сберегать, — это да, я говорил, что это наше призвание. — Тянуч был слегка обескуражен прямотой и искренностью своего младшенького. — А летать, это, ну, как же тебе сказать? Это….
— Это — наша мечта? — взволнованно спросил Скрипыш, а отец чуть не подавился от неожиданности.
— Что ты?! О чем это ты??? Нам же нельзя ме…, ме…, — заблеял отец. С трудом нащупав закладку в конце книги, Тянуч начал читать, но буквы запрыгали перед его глазами. — А теперь давай, это само, повторим правила, основные правила. Каждый прозрик должен их знать, потому…, потому как это правила.
— Из «Большой Книги Мечта"риков»? — подсказал Скрипыш.
А Тянуч выдохнул и продолжил:
— «Далеко не удаляться от своих чердаков, ни при каких обстоятельствах не проявляться в Мире Людей, не наводить ужасы и не магировать, и самое главное — ни за что самим не ме…, не ме…, не ме-чтать!» Ты слышал: «ни за что не ме-чтать!», — по слогам произнёс он.
— Не наводить, не маги’ровать, не п’роявляться, — ясень день, — закивал малыш. — Но, папулечка Нуч, почему нам нельзя мечтать? — недоумевал Скрипыш, моргая сонными глазёнками.
Отец закрыл его рот рукой и испуганно огляделся по сторонам. Коллекторов нигде не было видно. И вообще, кроме них двоих, на чердаке никого не было.
— Тсс!!! Скрипушка! Я же только что тебе говорил: нам, мечтарикам, нельзя мее…, мее…, ну, ты меня понял.
— Но почему? — никак не унимался больной.
— Не знаю и знать не хочу, и тебе не позволю! Ишь, какой вопросительный: «почему»? — несколько смягчился отец. — Не мечтариковское это дело — мечтать!
— Ну, папочка Нучик, — заскулил малыш. — Я, честное плазменное, молчок!
Синие волосы Тянуча разметались, став похожими на морские водоросли. Отвернувшись от сына, он утёр со лба пот:
— Тут и секрета особого нет, — выдавил, наконец, Тянуч. — Ни секрета, ни ужаса, вот! — Вернее, нет ужаса в этом ужасе, вот ведь в чём ужас!
— Ну, пожаа-ааа-лста! — заканючил Скрипыш.
— Рановато, конечно, да ладно, — отец обречённо махнул рукой и уселся поудобней. — Когда-то прозрачные и непрозрачные жили в одном общем и добром мире! Вместе играли, учились, работали и отдыхали! Но однажды всё изменилось, и появились эти невидимые перегородки между мирами. Невидимые, ох-ох-ох, но непробиваемые.
— Но люди-то всегда «рядом! Смот’ри, па, они почти такие, как мы! Почему же я не могу под’ружиться хотя бы с ним? — Скрипыш сел на кровати и ткнул удлинившимся пальчиком на играющего с машинкой Стёпку. В этом не было ничего странного, потому что тела мечтариков и их конечности способны тянуться лучше любой жвачки.
— Или с ней? — человечек указал на Васёну. — Или п’росто погово’рить?
Папаша Нуч провёл ладонью перед лицом девушки, но она, как ни в чём не бывало, продолжала заниматься своими делами.
— Нам нельзя говорить, нам нельзя подружиться. Сколько можно вбивать в твою прозрачную голову? — папаша Нуч шутливо постучал по жёлто-кислотной маковке своего сына. — Ведь они нас не видят!
— Не-е-е в-в-ви-дит, потому что нас не… ннне-су-ще-ству-ет?! — с трудом выговорил Скрипыш, так, словно на него обрушилось неподдельное горе.
Скрипыш открыл свои большие глаза, которые в полутьме казались ещё сиреневей, чем всегда.
А ты сам вот «разве никогда-никогда не п’роявлялся и не мечтал? — неожиданно спросил он.
— Я?! Да ты что?! — позеленел от страха Тянуч. — Сколько раз тебе говорил, что если кто-то из нас «проявится» в их непрозрачный мир, то, уж поверь своему отцу, что всё кончится очень плохо!
— У тебя всё «с’разу плохо кончается», — проворчал Скрипыш.
— Не мечтал, не проявлялся, не привлекался, и в планах не было, и в планах планов! И никто из нашего рода, из чужих, из своих, из знакомых, из знакомых знакомых, из соседей п-п-по дому, п-п-по п-парте не ме-е-е-е…, не меч…. Ну, ты меня понял. — Тянуч говорил и закручивался вокруг себя, закручивался и говорил. Наконец, он остановился, еле слышно добавив. — И ничего- живу. Спи, Скрипелкин!
— А я — МЕЧТАЮ! — признался малыш.- МЕЧТАЮ МЕЧТАТЬ, как люди! — Мечты…. А ещё я мечтаю ЛЕТАТЬ!
— Летать…, мм-ме… что?! Опять ты за своё? — возмутился папаша Нуч. — Это ж конкретная Запретка, и не непрозрачная, а наша, шнырликовская, а ты и так синий!
— А у тебя синие волосы…, — дрожащими губами прошептал Скрипыш.
— Волосы, это дозволено! — возразил отец. Он снова огляделся по сторонам. Подскочил к окну, закрыл его на задвижку, опустил жалюзи. — Если мы станем ме-е-е-ечтать, — продолжил Тянуч. — То разверзнется непреодолимо-мерзкая, безотчётно-кошмарная, дикая этой, как её, особенной дикостью, вот, Копилка Вселенского Ужаса, — Тянуч захрапел на последнем слове.
Скрипышу показалось, что у отца выросли огромные, как у оборотня, клыки, а глаза налились кровью. Его ногти превратились в загнутые страшные когти, а сквозь прозрачную кожу проросла серая клочкастая шерсть. Но вдруг отец вздрогнул и проснулся:
— …И из этой Копилки хлынут монстры, вурдалаки, призраки, и другие буки и бяки всяки, и другие твари из разных мерностей…, — заплетающимся языком продолжил Тянуч. Прокрутившись вокруг своей оси, он завязал узлом руки на спине и улёгся на стуле.
Мечтарику померещилось, что большие отцовские руки превратились в туго скрученные канаты, которые безразмерно тянутся, тянутся.
— …Миры перемешаются, и наступит ужасный хаос…, — пробормотал Тянуч, с открытым ртом захрапев прямо на стуле.
Прозрачные отдыхали, когда на подоконник вскочил молодой шнырлик в фуражке с синей кокардой.
 — Как? Уже? Перемешались, хлынули? — вскочил Нуч, потирая ушибленное место.
— Я уполномочен банком ООО «Энерджи Мечт», — коллектор заглянул в документ. - Папаша Крут и мамаша Нучёна и их дети Гудиш и Скрипёна не врали сдобремя, не сдали вовремя меч… ту…
— Ту…, ту или эту? — протянул Нуч, делая тайные знаки Гудёне и Скрипышу, которые вытаскивали из сундука довольно большую коробку.
— Эту-эту. Кто сказал «эту»? — Тут Нуч с Крутёной снова замигали отвлекающей иллюминацией.
— Даю вам пять, нет, три минуты, чтобы собрать и сдать мечты! — взвился коллектор, легко обнаружив подмену. — Счётчик пошёл. В тюрьме Акульего Острова ещё есть вакантные места. — Офицер надменно взглянул на мечтариков. — Короче, тащите сюда немедленно. Или мне делать обыск?
— Не надо обыск. У нас обычка, много обычки! — заверила Крутёна.
— А банку ООО «Энерджи Мечт» нужна необычка! — рявкнул коллектор.
— Крутя, неси сюда мечталки Круглова старшего — «смычок», «ноты» и «за…» и «за…»! — глухо сказал Тянуч.
— И «заячье ушко»! — подсказал из кроватки Скрипыш. — Но оно невз’рачненькое, вам не пон’равится…
— Мышью покоцанное…, — добавила Гудёна.
— К тому же оно одно!
— Ну, зачем вам оно? — хором спросили все.
— Его-то мне и надо, — плотоядно осклабился слуга закона. — Тащите всё сюда! — потребовал он.
И они отдали всё, что имели.
                *****************
Но и на следующий день Скрипышку, который всё синел и синел, не стало лучше.
— Прозрачные мои, надо что-то делать! — сказала Крутиция.
— Скрипышок ещё очень слаб, — развела руками Гудёна, — а в нашем котелке ни единого шарика!
— Ловля не ладится, да и Кругловы совсем отбились от рук! — воскликнул Нуч. Таких ленивых к мечтаниям созданий мы ещё не встречали!
— Что же нам делать, Нуч?! — спросила Крутиция.
— Нам нужны мечты и желания — продукты сознанья? А это можно легко устроить! — сказала Гудёна.
— Наша девочка проявится в мир непрозрачных?! — завибрировал Нуч, добавив шёпотом. — Но это же так опасно, и вообще считается преступлением!
— Именно мы, шнырлики, должны заставить этих Кругловых мечтать! — Крутиция покраснела, — То есть, сделать всё, чтобы они снова стали МЕЧТАТЬ!
— Гудёнок, обещай папе, что не сделаешь ничего плохого! — расчувствовался Нуч. Мечтарочка чмокнула в щёку отца, пообещав прилично себя вести. При этом она скрестила свои ножки, как скрещивают пальцы, врущие в глаза непрозрачные.
— Вот немного под’расту и такое забабахаю! — пробормотал Скрипыш, засыпая.
— О! Только не это! — простонал Нуч, хватаясь за свою синюю голову.

Глава 5
Счастливый Билетик

В этот серый будничный вечер никому из Кругловых, как и большинству жителей Ветрограда, совершенно ничего не хотелось. Папа после работы отдыхал в гостиной, а мама готовила, поэтому до домочадцев доносились запахи с кухни: то убежавшего молока, то пригоревших гренок. Васёна, усадив Стёпу на коврик перед горкой кремов и тюбиков, делала ему мейкап.
Вдруг сам собой включился телевизор: «Шубки — полные лоска меняем на бабушкины обноски! — громко продекламировал он. — Мировые тренды-бренды: шкуру Кинг-Конга — красу Диснейленда, норку, бобра на драные свитера!»
Это хулиганила Гудёна — удлинившейся ногой включила пульт, ну, и слегка подмагировала. От неожиданности папа уронил газету, а мама чуть не облилась кипящим молоком.
— Мммне показалось, мммусик, там что-то про шубки…, — объяснил Жорж примчавшейся с кухни жене.
Но телевизор жил своей отдельной жизнью и с готовностью ответил: «Вам не показалось, Жорж! Только сегодня и только для вас: Меха соболя и шиншиллы дешевле шинилла долетят и до вашей вершины! Даже если живёте в подвале, ведь на бирках написано „сале“!»
— Надо же, шубки, а я как раз хотела новую шубку, — заметно оживилась Альбина, а вместе с ней и Скрипыш с Гудёной.
— Ну, ты, мамч, и даёшь! — восхитилась Васёна, окрашивающая Стёпкину чёлку в кислотно-зелёный цвет.
— Тепей я как сныйлик! — пролепетал Стёпа, довольный своим отражением в шкафу.
Васёна хотела подфилировать чёлку брата ножницами, но Альбина стала кричать и топать ногами, а потом сгребла брата в охапку, пообещав вышвырнуть на помойку все эти «цветастые мазилки».
Конечно, воздействовать в его возрасте было строго запрещено, однако шнырлик надеялся, что его не накажут, а когда всё получится, то, возможно, ещё и похвалят. И он стал посылать пассы в сторону мамы, которая, и правда, быстро успокоилась.
В это время снова заговорил телевизор…, как-то странно заговорил: «Прелестные шубки из ценных пород прилетят к вам домой, дорогие Кругловы, вот…».
— М-ммусик хочет п-п-пятую шубку? — сюсюкая, спросил Жорж, а шнырлики подтянулись поближе.
Такие желания стоили очень немного, но, как говорят некоторые шнырлики: «лучше серый шарик в руках, чем радужный — в облаках…». И поэтому Крутёна открыла Магическую Супницу, Тянуч вытащил сетку, Скрипыш навёл рюкзачный раструб, а Гудёна нацелила барабан суперсачка.
— И вовсе не пятую, а четвёртую, а из норки всего лишь третью, — с обидой ответила мать семейства. — Сбил весь полёт фантазии. Выключи ящик, а то уже вообще ничего не хочется.
— Я с-с-снова ннне узнаю тебя, дор-р-рогая, —папа развёл руками.
— Я и сама себя в последнее время что-то не узнаю, — растерянно призналась  мама.
«Завтра в Ветрограде состоится беспрецендентная лотерея — продолжал призывать телевизор. — Победитель получит тур на Акулий остров — остров мечты! Спешите купить лотерейный билет скорее!»
— Может, купить билетик? — без особого энтузиазма предложила Васёна. — Так, на всякий случай!
— В-в-вероятность в-ввыигрыша примерно р-рравна…, — начал папа.
— Нулю, — отрезвила всех мама.
— Ну, скажи «я хочу, я мечтаю…», — магировала Гудёна.
— Да, о мечтах…. Вот если бы счастливый билетик…, — начала Альбина, и полупрозрачный шарик мечты качнулся в сторону её шнырлочки Крутиции. — Если бы он оказался прямо на этом столе, тогда бы я, пожалуй…
— А это идея! — обрадовалась Гудёна.
— Ты что-то сказала, дочка? — переспросил Тянуч.
— Тебе показалось, папочка Нуч, — опустила глазки Гудёна. Она нарисовала в воздухе фигурки машины, домика и, наконец, острова, мечта о котором относилась к категории радужной необычки!
«Я так хочу… иметь» — промурлыкала Альбина.
— Я так ХОЧУ… иметь…, — подпел Жорж. — Имме-етть или не иммме — е-етьть. М-м-мечтать или не мечтать, вот в чём в-в-вопрос…, — философски заметил Жорж.
Но всё это были ничего не стоящие пустышки.
В это время в который раз за этот день сам по себе включился телевизор. «Настало время сумасшедших скидок и акций»! — объявил диктор.
— Похоже на провокацию, — заметила Васёна.
«Беспроцентный беспрецендентный и безво… и невозвратный кредит на машину вашей мечты. Только сегодня и только сейчас — сейчас взял, когда смог — отдал… — выигрываешь только ТЫ! —
— Нагло пообещали в телеке.
— Ух, ты! — приободрился Жорж. — Вот бы взять новенькое авто. Жаль, конечно, что его «ух, ты» и «вот бы» как мечта не засчитывались…
— Например, удобную феррари, — прикрыла глаза Васёна, продолжая отцовскую мысль, — если это, конечно, не разводилово.
— Размечтались! — можно было бы…, но… нельзя, как-то не хочется, — отрезала Альбина, удивляясь самой себе. — Выбрось эти глупости из головы. — Починишь старую, и будем отдыхать и веселиться безо всяких там лотерей!
— Ну, нет с ними никакой мочи! — всплеснула руками Крутёна.
               

Было воскресенье. В огромном нарядно украшенном торговом зале толпился народ. Непрозрачные пришли каждый со своим шнырликом: одни — за покупками, другие — из любопытства, третьи — в надежде на приз.
Географичка появилась у барабана моментальной лотереи одной из первых, с зажатой в руке толстой пачкой билетов. Она была одета в юбку-шотландку и новый синий жилет, из-под которого выглядывала тёмно-зелёная блуза с гигантским растопыренным жабо. Обута Дора была в тяжёлые (с виду, мужские) ботинки с оранжевыми, в тон шляпке, шнурками. Трак стоял на плече женщины, опершись о тулью шляпки, пёстрая лента которой всё время лезла к нему в глаза. Иными словами, в то утро мисс Зельц вырядилась как на праздник.
Когда Гудёна подобралась к длинному столу с разложенными на нём конвертами, розыгрыш туров был уже в самом разгаре.
— Сдай левее, да нет, правее! Тпрууууу! Не тот, не этот. Брось, Фу! Вот хапуга! — не своим голосом орал Трак Доре.
— Мои, мои конвертики! А ну, вас…, — отмахнулась географичка. — Я чувствую, сегодня мне должно обязательно повезти!
— И не тебе, а мне, а пока что вези! — подгонял пенсионерку прозрачный.
«Просканировав» все конверты, и Гудёна и Трак заметили скромный голубой конвертик, внутри которого и находился вожделенный «ТУР на АКУЛИЙ ОСТРОВ».
«А сейчас будет разыгран тур на Акулий остров, остров вашей мечты, и ещё много ценных призов!» — объявила ведущая в пышном боа.
— Мы у цели, Дорик! — шепнул Трак на ухо своей хозяйке. — Вон он, наш турик, можно даже руку не удлиннять! — рассмеялся Призрак, предвкушая скорую победу.
— Билетик мой! Счастливенький, сюда! — Пенсионерка буквально выскочила из жилета и ринулась вперёд с такой силой и скоростью, что Трак чуть кубарем не скатился с её плеча.
— Эй, полегче, я на это не подписывался! — взвился шнырлик. — Я сам всё устрою!
Но Дора уже нырнула в людскую гущу, плотным кольцом окружившую стол. Она расталкивала всех локтями, карабкалась по головам, чуть не свалив микрофон ведущей.
«Господа, прошу вас забирать ваши билеты согласно проставленным на них номерам!» — обратилась ведущая к публике.
— Сейчас я тебя ка-ааак вытяну и получу заслуженную пенсию — клад на тропическом острове! — возбуждённо воскликнула Дора, падая на стол и пытаясь дотянуться до лежащего на середине голубого конверта.
— Получишь-то ты, но всё достанется мне, — скривил мерзкую моську Трак. Но тут из окна подул ветерок, и конверт пополз по столу в сторону окна. — Тпру! Эй, бумажный, стоять! Куда полетел?
— Ты мне так нужен! — воскликнула географичка.
Она ещё не видела Гудёны, а только отползающий, скачущий и перелетающий с места на место билет. Это её удивило, но не испугало, ведь после знакомства с Траком-призраком её было сложно чем-то испугать. Но шнырлочка молниеносно бросилась к конверту наперерез с другой стороны.
— Прости, кто бы ты ни был, только…, только мне этот билет нужнее! — призналась шнырлочка. Эх, жаль, что с ней не было Скрипыша.
Дора видела мельтешенье, и слышала всё, что говорил Трак. Наконец, она догадалась:
— Нам мешает девчонка? Ну, давай же, призрак, гаси её и лови его! Ты ж обещал! — вопила Дора, в зелёное жабо напоминающая растопыренную жабу в сбитой набекрень шляпке. Мисс Зельц топала ногами, и люди с недоуменьем оглядывались на неё.
— Нехорошо обижать стареньких, — пристыдил шнырлочку Трак. — Не отдам! Это я выпасал его для старухи!
— Для кого?! — опешила Дора.
— А мне для семьи и спасения брата, он очень болен. Ты же видишь, люди перестали мечтать!
— А кто щас здоров? Плевал я на людей, на тебя и на твоих родственничков! Мне она нужна! Бабка шарит в географии, и у меня на неё большие планы.
— И какие же? — ехидно сощурилась Гудёна.
— Не важно…. Нам позарез нужно на Акулий остров! Поэтому — от-ва-ли!
«А не много ли я ей выболтал?» — пронеслось в его голове.
— Не тебе одному нужно на остров! — дерзко крикнула шнырлочка.
На глазах у почтенной публики над столом «проявилась» розовато-лиловая голова и прозрачная рука Гудёны. Именно это испугало Дору и отвлекло Трака. Так они потеряли драгоценные доли секунды. «У нас что-то со светом, какие-то неполадки…», — взвизгнула ведущая, запутываясь в боа и падая.
К этому моменту Гудёна уже вся полностью материализовалась в торговом зале, а посетители бросились врассыпную, а мисс Зельц в полуобмороке съехала по стене.
«Это…, это такой видеоряд. Не разбегайтесь, прошу вас…. Второе и третье места тоже получат хорошие призы…» — растерянно бормотала ведущая, ползая по полу и собирая разбросанные конверты.
— Кажется, кто-то нарушает закон? И по-крупному? — проскрежетал Трак, чувствуя своё бессилие.
— Отдай конвертик, и я никому не скажу про тебя и про твоё мелко-гнусное преступление века, — притворно-приторным голосом попросил шнырлик, тихо добавив. — …Благодаря которому мир скоро узнает Трака — Акульего Призрака!
— Фиг, тебе, шантажист! — отрезвила его Гудёна.
Конверт плавно взлетел со стола. Люди вскочили со своих мест, но он уже взмыл высоко к потолку.
— Плакал мой кладик! — простонала мисс Зельц, тщетно пытавшаяся схватить заветный конверт. — Ненавижу, кем бы ты ни была! — проскрипела зубами пенсионерка, провожая взглядом скользящий по направлению к окну конверт.
Ссутулившаяся и постаревшая, она сидела на лавочке Торгового Центра, безучастно уставившись в рекламный плакат «Акульего острова». Там, на его вулканических отмелях, окажется кто-то другой, и этот другой откроет или отроет её, Дорин, клад.
Но так было в мире непрозрачных. А в Мире Прозрачных Гудёна перехватила его прямо на глазах у Трака.
— Вопрос в шариках? Не вопрос, — по-деловому заговорил Призрак. — Скажи только, сколько? Ну, же, давай! Только отдай мне «ТУР»!
— Не нужны нам ворованные мечты! — рассмеялась Гудёна, кладя конверт в поясную сумку. Чава-шнырлява!
— Сама ворует, а сама…. Вот засада! Жаль, мне нельзя светиться. Но обещаю — мы ещё встретимся! — зловеще проскрежетал Призрак.
На следующий день Гудёна подбросила конверт с туром на обеденный стол Кругловых.

Глава 6
«Я ТАК ХОЧУ ИМЕТЬ…»
 
Несмотря на зиму и полное отсутствие солнца, от натопленного камина в гостиной Кругловых валил сильный жар. За большим столом сидел Жорж, рассеянно ковыряя ложечкой пустую тарелку, и время от времени поглядывая на вскрытый голубой конверт. Под столом играл с машинкой Стёпа, а его сестра расправлялись с третьим малиновым пудингом, подогнанным заботливой мамочкой.
— Семейство мечтариков сидело, точней, висело на хрустальной люстре.
— Н-ннаконец-то мы всей сссемьёй забуримся на нн-настоящий тропический остров! — сладко зажмурился Жорж, живо представив себя на белоснежной отмели в окружении мерно накатывающейся изумрудной прохлады.
— Я всегда верила, что мечты сбываются! — сдавленно рассмеялась Альбина, наливая супругу чай с крохотным кусочком пудинга — недоеденного завтрака Стёпы. От этих слов сидящие на люстре человечки навострили уши.
— Уж если на остров, то только на обитаемый! — надула губки Васёна. — С бутиками, лаунж зонами и лакшри!
— Бббудь з-зздорова! — сказал Жорж, хотя Васёна не чихала. Нннаш остров именно такой, об-ббитаемый! Дддаже ссслишком обитаемый, — и он снова представил себя на белоснежной отмели, но под палящим солнцем и в окружении сотен без умолку галдящих туристов.
Стёпа взглянул вверх и увидел сидящего на люстре Скрипыша, нацепившего как туфлю машинку на свою прозрачную ногу.  Кругловым  же показалось, что игрушка сама по себе вползает на вертикальную стену, а Крутёна погналась за сыном, чтоб наказать его за баловство. «О каком острове и отдыхе может идти речь с предками и этим микропупсом?» — пронеслось в голове Васёны, и она ущипнула братишку за нос, отчего тот немедленно завопил.
— Вся ерунда в доме творится от выходок вашего отца! — возмутилась Альбина, принявшая «всплески радужных пятен» за симптомы своего давления. Скрипыш споткнулся, и туфля-машинка грохнулась на пол, а Стёпка заколотил ложкой по лысине сидящего рядом папы. Лицо Жоржа перекосилось, что сильно развеселило Васёну.
— Масынчик сныйкнулся — сныйк-сныйлик, — нежно сюсюкнула сыну Альбина. — Вот и ко мне привязалось ваше дурацкое слово!
— Ну, скажи: «Я мечтаю поехать на ост’ров!» — подначивал Скрипыш, с силой дуя на альбинины волосы.
— Возможно, я МЕЧТАЮ, я хочу…, — начала она, поправляя выбившиеся локоны, как вдруг осеклась. — Радужные сияющие сферки, уже готовые перетечь в поясную сумку Гудёны, замерли в воздухе. — Просто я не хочу, чтоб мы ссорились. — И желания переспелыми сливами повалились вниз — и исчезли. — Мы будем отдыхать на всю катушку, плавать и веселиться, раз уж пусик преподнес нам такой неожиданный подарок! — сказала Альбина, поглаживая лысину мужа. — Ну, не скромничай!
— Ээтт-то н-нне я…, Я, ккконечно, и сам ппприобрёл бы тттур…. Н-нно это п-пправда не я…, — оправдывался тот.
— Если это не папыч, тогда это… точно какие-нибудь чубзики, — покатилась со смеху Вася.- А что? Маленькие такие домашние монстрики. Спасибо вам, прозрачные! У-У-У-У-У…
А Тянуч оторвался от газеты и навёл на девушку стенкоскоп:
— И вам, непрозрачная, хотя шутки у вас невзрачные…, — шнырлик укоризненно покачал головой с синими волосами.
— И, правда, идиотские шутки! — Гудёна покрылась цветными пятнами, вспомнив про своё недавнее «проявление» в мир людей. Хорошо, что этого никто не заметил.
— Ну, всё, муси-пусики, летим! — решила за всех Альбина. — Осталось только выяснить, почему этот Акулий остров так странно назван?
— Ну, хоть ты скажи: «Я мечтаю поехать на остров!» — умоляла Гудёна дочь Кругловых, щекоча её веснушчатый носик.
— Я ХОЧУ, ха-ха-ха… чу-чу-чу, апппчхи! — по-настоящему чихнула Вася. — Апчхолодящее кровь название привлечёт на остров таких тупи… туристов как мы для извлечения из них, то есть, из нас максимальной прибыли! Хотя, если там не будет акул — то это просто отстой!
— Хоть кто-нибудь сегодня вспомнит ещё про мечту? — с безнадёжностью подумал Нуч.
— Меть-т-ууу, — проговорил Стёпка, «услыхав» шнырлика. Он заполз на четвереньках под стол и, стянув с него блюдце с пудингом, незаметно выгрузил его в кузов стоящей под столом машинки. Упс! Тут все прозрачные, включая синеватого и ещё прихрамывающего Скрипыша, расселись по кругу хрустальной люстры над головами Кругловых.
— О! Как же я мечтаю попасть туда! — воскликнула Альбина.
— И я мечтаю попасть на остров! — к общему удивлению подхватила Васёна.
— Лови необычку! — крикнул Тянуч своим, и в кошельки к домочадцам полетели радужные мечталки.
Строя рожицы человечкам, Степан водрузил машинку на пустой стул, выгрузив десерт из её кузова в карман своего отца. Было жарко, и Жорж опустил руку в карман за платком, но когда вытер им лицо — оно оказалось всё в розовом пудинге.
— И я… мм-мечтаю! — непонимающе выдавил Круглов-старший, размазывая липкое сладкое.
— И я месьтаю, — пискнул сынишка ангельским голоском, и оба семейства покатились со смеху.
Когда веселье утихло, слово взяла Альбина:
— Да, у каждого должна быть своя заветная МЕЧТА! — торжественно сказала она. — Лично я МЕЧТАЮ….- Тут шнырлики затаили дух. — Я МЕЧТАЮ о своём бунгало, ну, о домике на берегу моря: — И поток ещё одной ЗАЯВМЫ зазмеился в сторону Крутиции.
— Ну, что, Нучик, тряхнём стариной? — обрадовалась шнырлочка. Но поток никак не кончался, потому что фраза ещё не закончилась.
— С чердаком, с садиком, заросшим…, — продолжала Альбина.
— Сегодня особый день, Крутя, можно и тряхнуть! — обрадовался Тянуч.
— Чертополохом? — попыталась угадать Васёна. — Заросшим раскидистыми елями?
— Пальмами! — дом будет в тропиках! — наконец, договорила Альбина, а сияющая лента покорным клубком свернулась в сумке Крутёны. — Я МЕЧТАЮ каждое утро просыпаться от криков… — Альбина на полуслове задумалась, а лента, другая, чуть менее радужная, замерла на месте.
— От криков Степана? — захохотала Васёна. — О да! Он это может.
— П-ппетухов? — усомнился Жорж.
— От криков обезьян, павуинов, или как их там…, бабианов…, — только сейчас Круглова старшая словно очнулась от грёз.
— Угггу, баб-б-буинов…, м-ммусичек…, — с набитым ртом поддакнул супруг.
— Кстати, назвать остров «Акульим», хороший рекламный ход, — вклинилась Васёна, а её папа недовольно буркнул:
— К-ккогда он, этот ос-с-стров, твой собственный. К-ккак там п-п-поётся? — И Жорж запел, старательно выводя мелодию, ведь во время пения заикание начисто пропадало:

Я так хочу иметь в той голубой дали
Кусочек небольшой, недорогой земли.
Там, там, там, там, там, там,
Где, где, где, где, где, где
Растут раскидистые пальмы
И одна орхи-де-яяя.

Пока Круглов пел, а Скрипыш материализовал остров, хотя ему строго-настрого запрещали магировать. Остров раздулся, как шар, и не хотел пролезать сквозь окантовку люстры, как ни пытались шнырлики пропихнуть его вниз. Люстра стала раскачиваться, осыпаясь дождём, зазвенел хрусталь.
Люди задрали головы кверху, а Васёна со страху взобралась на стол. Наконец, когда все успокоились, Прозрачным всё-таки удалось втолкнуть «остров-шар» в «орбиту» люстры, приблизив его к голове Жоржа.
— Да, я М-м-м-м…, М-М-МЕЧТАЮ о… с-с-собственном острове! И что??? — заверещал  фальцетом Круглов, а Нуч приготовил для ловли одолженное у людей чайное ситечко, в которое каким-то образом вместилась целая куча радужек.
Мамино лицо удлинилось, а младшие Кругловы с открытыми ртами уставились на отца.
— Но пусичек, ты же и плавать-то не умеешь! — всплеснула руками Альбина.
— Ничего, мусичек, а я пппо бережку ппп-охожу.
— Тренера не обещаю, а учиться ты будешь… на берегу, с мелким, — мать семейства посмотрела на сына, затем на мужа, выдувавшего в стёпиной кружке радужные пузыри.
А мечтарики прыгали и носились, изображая «плавание» над беззаботными Кругловыми. Стоит ли говорить, что в этот счастливый день все кошельки, сачки и рюкзачки оказались битком набиты радужными мечтами.
               
Вечером Крутиция выложила блестящий десерт в невидимые креманки.
— Сбылась мечта дурачков — попасть в пасти к акулам, — сказала Гудёна. — И наша сбу…, сбудется!
— Нам же нельзя ме…, — начал Скрипыш, но осёкся. Он покосился на родителей, но они продолжали, как ни в чем не бывало, жевать.
— Да нет там акул никаких! — воскликнула Крутёна.
— Так, одно название, — согласился, отрываясь от газеты, Тянуч.
— По крайней мере, у побережья их точно нет! — уточнила Крутёна. — А заявленная, да к тому же повторённая необычка, это серьёзно. — Не говоря уже о воплощённой…
— Отловив её, мы можем на в’ремя забыть о зап’равке! — обрадовался Скрипыш.
— Если, конечно, они её подтвердят, — добавил Тянуч.
— Заявленные мечты об отдыхе? Ну, и работка! — фальшиво рассердилась Гудёна.
— О доме…, и о собственном ост’рове, что и для Непроз’рлачненьких  к’рутовастенько! — заявил Скрипыш:
— Всем замереть! — приказала Крутиция, одной рукой засыпая что-то в кастрюльку, другой вымешивая тесто быстрее блэндера.
Нуч выронил газету, а Скрипыш и Гудёна попытались удержаться в воздухе, хватаясь за попадающиеся под руки предметы.
— Наше дело следить, чтобы Кругловы сказанное повторили! — улыбнулась Крутёна. — Так что, прозрачненькие, не провороньте Мечу!
— Не волнуйся, не п’рово’роним! — Скрипыш кольнул в бок Гудёну, и она от неожиданной боли резко взмыла под потолок;
— Я верю, что не завтра, так послезавтра, задуманное неприками осуществится! — торжественно произнесла Крутёна. — Мечталка к мечталке, и мы наполним супницу под завязку!
— А когда она наполнится, — подхватил папаша Нуч. — мы, шнырлики…, пере… — он осёкся и посмотрел на Крутицию.
— Перекроем все долги банку? — подмигнула мужу Крутиция.
— Ну, да, пере… кроем. Но я хотел сказать — перейдём на следующую ступень своего развития, — облегчённо заключил Тянуч.
— Знать бы, на какую…, — развела руками Гудёна.
— И сможем не только прыгать, но и летать? — восхитился Скрипыш, полирующий очередную скрипелку, а папаша Нуч отчего-то поледенел.
— Ты сказал ле… ле… тать? — с ужасом переспросил он.
— Точно этого не знает никто, — спокойно возразила Крутиция. — Хотя об этом написано… — Она с тревогой взглянула на мужа.
— И где и что там такое написано? — прошелестел Тянуч, оглядываясь по сторонам.
— В пророчестве «Большой Книги Мечтариков!», — воскликнули дети.
— Взлетим, если будем хорошенько себя вести, — улыбнулась Крутёна. — И если вы не забудете, что нам дорого любое, даже самое простое желание! И, похоже, больше, чем им самим! — добавила она тихо.
— Значит, летать не запрещено, — удовлетворённо выдохнул папаша Нуч.
— Ах, как бы мне крылышки белые подошли! — раскраснелась Гудёна.
— С д’ругой сто’роны, с от’ростками за спиной скукота одна: не пошалить, ни за хвост никого дё’рнуть нельзя будет! — заявил Скрипыш, отпихивая сестру от мамы. — А па’рить, то есть п’рыгать ты можешь и без них.
И тут между юными шнырликами завязалась серьёзная перепалка, какая случается и между любящими друг друга людьми.

Глава 7
В Путь

Пока Альбина выбирала чемоданы в дорогу, а Жорж раскладывал свои Гавайские рубашки, юные шнырлики отслеживали передвижения людей внутри дома.
Им удалось подслушать болтовню родителей о стёпкиной ненависти к горшку, о скверной учёбе Васёны и о тому подобной чепухе. Но ни слова о мечтах, и ни пол слова о тропическом острове. Напрасно Скрипыш с Гудёной следили за каждым шагом, за каждым словом детей. Они ждали хотя бы мелких, ничтожных желаний, которые, будучи повторены, могли бы хоть немного пополнить ресурсы семьи. Полдня Гудёна увивалась за девушкой, которая, как нарочно, носилась как угорелая, красила ногти, плясала в наушниках на столе; листала модные журналы или глазела в окно, выдувая жвачные пузыри! Но когда голодные и вымотанные бесцельной слежкой прозрачные уже собирались вернуться на чердак, к Васёна пришла подруга Аня(она же Аннет), и девочки отправились в сад, усевшись там в тени векового дуба,
— Я тут прикинула, где буду тусоваться на острове, — начала Васёна, раскрывая рекламный буклет с белоснежными отмелями Акульего острова. — Первым делом я ХОЧУ попасть в Луна-парк. Смотри, эта штука с навороченными петлями, клёвый аттракцион — «Взбесившиеся Горки». Хочу на нём катануться…, — поделилась Вася с Аннет, а Гудёна набрала в сачок две горсти перламутрово-серых хотелок.
— Ага, будет клёвым, — согласилась Аннет. - Тока его пока ещё не открыли.
— Откуда знаешь? — прищурилась Васёна.
— Расслабься, к твоему прилёту стопудово откроют — реклама и всё такое. — Она с деланным равнодушием уставилась на подругу, беспардонно растягивая паузу. — Там отдыхал мой па…, мой бой-френд.
— У тебя есть бой-френд? — изумилась Васёна. – А… и какой он?
— Лучше чем прежний, — Аннет изобразила на лице безразличие. – А вообще, и этот мне уже надоел со своим отстойным музоном. А давай туда свалим вместе, отдохнём от предков, я тут накопила энную кучку денег.
— Я тебе главного не сказала, — зашептала Васёна. Оглядевшись по сторонам, она приблизила губы к уху Аннет.
Скрипыш поправил подслушивающее устройство, а Гудёна вслушалась изо всех сил.
— С ума сойти! — выпучила глаза Аннет, выдувая громадный жвачный пузырь. — Клад с офигенными сокровищами?!
— Да, я ХОЧУ найти клад! И я даже знаю, где я его найду… — легко соврала Васёна. — Примерно…, — а Гудёна поймала целую россыпь чудесных радужных мечталок.
— Я с тобой!
— Нет, — твёрдо сказала Васёна. — Родоки и друзья — такая обуза…, — она вздохнула по-взрослому. — Слетаю, поживу в ихнем бунгале, попью колу-пинадо…
— Пино коладу…
— Ага. Всё разведаю, а потом уж вместе забацаем такой расслабон!
Аннет нервно покусывала свои тонкие покрашенные синей помадой губы.
— Мой бывший не говорил про клад, может, рано я с ним рассталась?
— Да, и привезу оттуда себе новый прикид, и тоже какого-нибудь клёвого парня.
— Ты хочешь там познакомиться с парнем? — с уважением спросила Аннет.
— Ну, а что…, — начала Васёна, а шнырлики затаили дух. — А что? ХОЧУ… найти клад и познакомиться с клеевым парнем, только если он, ну, парень, будет сильным, отвязным блондином с волосами до плеч, на скейте и…
— Пошла ловля! — развеселилась Гудёна, подставляя сачок. — У нас одна, нет, две ЗАЯВМЫ и одна ПОВТОРЁНКА.
— Тебе везуха! — скривил моську Скрипыш. — Вп’рочем, как всегда.
— Ну, и каким, каким ещё будет он, твой новый парень? — подгоняла подругу Аннет.
— В майке такой с этим… с НЛО… и с голубыми, как море, глазами…
— Вот тепе’рь две Мечты, — подытожил Скрипыш.
— В такого любая влюбится! — захлебнулась Аннет от зависти.
 
Вечером того же дня прозрачные собрали на чердаке семейный совет.
— Гово’рят, на Акульем ост’рове самое большое в ст’ране Х’ранилище мечты! — заметил Скрипыш, отлипая от потолочной балки. — Там этой мечты — мо’ре!
— И вокруг этого Хранилища или Банка — море воды! — весело подхватил Нуч, добавив, — Их папа Круглов плавает не лучше бревна.
— Не наша проблема, — заметила Гудёна. — Мы что, группа спасения?
— Лучше поднакопим ,да и сдадим шарики прямо на отдыхе! — задиристо предложила мама. — Только надо, чтобы они снова сказали, чего хотят, о чём мечтают; нет, что они просто рвутся на этот остров!
— Кстати! — неожиданно вспомнила Крутиция. — На Акульем острове живёт наш дальний Клешня, то есть, наш дальний родственник, дядюшка Клешнярус!
— Слыхал я, он больно строг, — заметил Тянуч, раскачивая и без того скрипящую половицу. — Что он стал шерифом, и патрулирует берег, перетрясая всех отдыхающих…. Ну, чтобы прозрики мечталки не воровали.
— Рассказывали про этот остров такое…
— Такое? Какое? — Гудёна дала Скрипышу подзатыльник.
— Что какое? Какое, — не помню, но помню, что что-то ужасное! — Зевнул Нуч. — К тому же мечта об отдыхе породит массу дополнительных мечт!
— Поэтому предлагаю отправиться в путь вместе с ними! — сказала Крутиция. Гудёна даже поперхнулась, а Тянуч почувствовал, как улетучилось его прекрасное настроение.
— Ты предлагаешь нам всё бросить и тащиться за ними на Акулий остров?! — фальцетом заверещал глава семейства прозрачных, еле удерживаясь на книжной полке.
— Папа Нуч, похоже, это п’риказ, — робко вставил Скрипыш.
— А «тащиться» придётся на скоростном боинге, — успокоила брата Гудёна. — Подкачавшись, отвали, непрозрачным не соли, — запела Гудёна, высыпая в супницу щедрую пригоршню специй.
— Никого не умори, — подхватили Нуч с Гудёной.
— Только много не бе‘ри! — затянул, картавя сильнее обычного, Скрипыш.
— Завтра летим! — скомандовала Крутёна, тем более, что и Кругловы стали собирать чемоданы.
— Урраааа! Летим! — прокричали прозрачные и, побросав в рюкзачки свои вещи, отправились спать, думая, что следующий день станет самым счастливым днём в их жизни. Почти так и случилось…
               
На следующее утро сонные мечтарики увидели удаляющийся автомобиль Кругловых.
— Мы их теряем! — запричитал Тянуч, в то время как Крутёна с дочерью нервно перескакивали с места на место.
— П’рово’ронили! — плакался Скрипыш, бестолково носясь по двору.
Крутиция, как кенгуру петляла длинными прыжками и, догнав автобус, прилепилась к заднему стеклу, а Гудёна со Скрипышом оседлали семенившего по Кленовой улице автопса. — Эй, меховой, быстрее!
— Хеллоу, вело, тормозни…, — окликнул велосипедиста Тянуч, и тот тормознул, остановился, с удивлением обходя велосипед. — Повез-лоуууу…, — Папаша Нуч прицепился к багажнику. — Гони-ка ты, круглоногий, за той группой прозрачных… — И велосипедист покатил в указанном шнырликом направлении.
Кругловы миновали площадь с фонтаном и Луна-парк и уже выехали за пределы Ветрограда, когда на обочине возникла сутулая фигурка с сумками наперевес. Автобус с Крутёной поравнялся с машиной Кругловых. Из-за поворота показался велосипед с Тянучем, за которым мчался взлохмаченный пёс вцепившимися в его шерсть Скрипышом и Гудёной.
— И бабка туда же! — воскликнула Гудёна, примечая «сладкую парочку». Сидящий с котами Трак тоже узнал Гудёну, и теперь, проскрипев что-то вроде: «вот для кого старалась прозрачная бестия!», разглядывал членов её семейства.
— Мммы едем в аэр-р-ропорт, а вам к-кккуда, миссис? — спросил Жорж, притормаживая рядом с пенсионеркой.
— Во-первых, мисс, а во-вторых, нам по пути! — огрызнулась та, швыряя сумки с котами и Траком в багажник.
— Садистка! — еле выдохнул шнырлик.
— Мне к кладу, жми, командир, погнали! — бесцеремонно скомандовала Дора. — В смысле, на остров Акулий надо.
— Оггго! — удивился Жорж. — И н-н-нам тттуда же!
— Странное совпадение, — Альбина смерила попутчицу подозрительным взглядом. Стёпу посадили на колени, а Дору пристроили между Альбиной и её дочкой, тут же полюбопытствовавшей:
— По ходу, Вы тоже тур выиграли?
— Это вы — тоже, — огрызнулась Дора, но в шуме колёс её никто не расслышал.
— Да тихо ты! — заорал Трак в дорин слуховой аппарат.
— Вперед! К мечте! — крикнула миссис Зельц, хватая себя за ухо.
                *************************
Скрипыш проснулся и посмотрел наверх. Диспетчеры–шнырлики сидели на потолочной конструкции аэропорта прямо над кабинками людей-диспетчеров. Семья шнырликов перебралась к КПП Прозрачных.
— Предъявите ваши чипы, — попросил толстый диспетчер.
— То бишь, протяните ноги, Покажите, типа, свою зачипованность! — сострил рябоватый шнырлик, щёлкнув специальным устройством. Нуч протянул левую ногу, за ним — Крутёна и дети. — Запретки имеются? — спросил он строго.
— Чтоб мне век не шнырять! — поклялся папаша Нуч. — Что вы, что вы…
— Что, даже пузыриков мыльных нет? — рябой приблизил лицо к стеклу.
— Никого тайно не провозите? — спросил толстый.
— Только детей, — ответил Тянуч, отчего-то краснея.
— А жаль. Обычка, необычка, не дозволенные цвета мечты? Контрабанда, оружие?
— О’ружия не имеем! — пискнул Скрипыш.
— Может, вы нас сначала пропустите? — спросила уже начавшая изнывать Крутёна.
Когда прозрачные диспетчеры пропустили семью шнырликов, Траку пришлось пролезть за решётку кошачьей переноски, а мисс Зельц посеменила за стюардессой, выйдя из туалета в униформе бортпроводницы. За собой она везла фирменную лётную сумку на колёсиках. Там было больше места, но на бедную голову призрака постоянно съезжали коты. Особенно его беспокоил тучный и только поужинавший Бася. И Трак заскулил:
Жизнь я влачил,
На себя примеряя любые роли,
Что получил кроме жалкой кошачьей доли?
В этой суетне, в этой мелкотне
Так тесно мне,
Акульему Призраку…
Тем временем Кругловы уселись в кресла, услышав привычное:
«Командир корабля и экипаж рады приветствовать Вас на борту самолёта, выполняющего рейс по маршруту «Ветроград — Акулий остров».
— А где же наша попутчица с котами? — вскинула брови Альбина.
— Нн-небось, давно ссидит впереди, а нам, как вс-с-сегда, достались места в хвосттте, — промямлил Жорж.
«Наш полет будет проходить на высоте…» — отчитывался голос.
— Тям зеёный котик, — пискнул Стёпа.
— Мамч, папч, у мелкого глюки, — отозвалась сидящая впереди Васёна. Девочка оглянулась. — Конечно, слопать весь пакет тех зелёненьких витамишек!
— Пусть фантазирует, — Альбина чмокнула сына в щёчку.
«Наш самолёт летит со скоростью….- проинформировал голос.- И потом, — будьте любезны, застегните ремни безопасности…»
Шнырлики поудобней устроились на крыле.
— Пристегните, если есть что пристёгивать! — велела Крутёна. Нуч пристегнул Крутёну, Скрипыша и Гудёну руками-ремнями. Самолёт покатился, задрожал и затрясся.
— Мама Крутя, а нам можно чуть-чуть поскатываться? — умоляюще протянул Скрипыш.
— Скатишься, когда наберём высоту!
— Больно ты, мать, строга! — покачал головой Тянуч. — Помню я, когда таким же шнырлёнком был, всегда по крылу съезжал… по крылу… ракеты. А, помнишь, Крутя, в молодости мы с тобой как-то в горах чуть не допрыгались до вершины? — У тебя ещё тогда липучки разлипучились, и мне пришлось…
— Такая романтика, Нучик! Закат, прыжки на высоте сотен метров!
— Ага, с тобой на руках! — но его слова утонули в рёве моторов, потому что самолёт разбежался и, загудев тысячью ульями, бросился вертикально в небо.
— Мама Крутя, скажи, а почему неп’рики как мы не летают, ну, с этой сто’роны? — полюбопытствовал у мамы Скрипыш.
— У непр…, у непрозрачных вместо необходимых ручелипучек, никому не нужные слабенькие хваталки, вот и боятся скатываться! — пояснила Крутёна.
— Значит, мы более продвинутые! — заключила Гудёна.
Тем временем Трак сидел в сумке-переноске рядом с занявшим почти всё свободное пространство, Басей.
— Сижу за решёткой я в клетке сырой, вскормлённый в неволе кошак молодой, — промяукал он.
— Если ещё раз пискнешь…, — начала Дора, пригрозив новоиспеченному коту пальцем. -…Или мявкнешь, — продолжила она, недобро усмехнувшись, то я тебя высажу, как только наберём высоту… «Вам будут предложены прохладительные напитки», — отчитался механический голос.
— Девушка, предложите мне чего-нибудь согревательного, — попросил пассажир слева.
— За девушку — отдельное спасибо, — загадочно улыбнулась географичка. — Я за пледом! — Её ноги словно сбросили двадцать лет, а спина выпрямилась. Дора пошла по салону за пледами. Один она набросила на переноску с Траком, а другой отдала пассажиру. Седой небритый мужчина взял Дорину руку в свою.
— Вы, наверное, много летали? — заискивающе спросил он.
— Можно сказать и так… Летала-сумки тягала, — отвела взгляд миссис Зельц, пряча руку в карман. Как же давно её никто не брал за руку, наверное, ещё с колледжа.
— Баушка, брр, мадам, принесите мне чего-нибудьь прохладительного, например, молока, если нет сливок, –промурлыкал Трак.
— Вилы тебе в бока! — стиснула зубы Дора, снова ощутив себя постаревшей. Бормотанье «бортпроводницы» привлекло Жоржа, который всё озирался и морщил лоб.
— Кккого-то мне стттюаррдесса нннапоминает. -  шепнул Жорж жене.
— Не крути головой — вывихнешь шею! — смеясь, отмахнулась Альбина.
Боинг набирал высоту. В громкоговоритель объявили: «Самолёт входит в зону повышенной турбулентности». Люди стали подпрыгивать, почти как шнырлики, а некоторым стало нехорошо. Дора забегала, раздавая бумажные пакеты и леденцы.
Скрипыш с Гудёной наблюдали за пассажирами снаружи, съезжая по крылу самолёта и лихо вертясь на лопастях винтов. Прозрачным были не страшны перегрузки, их лишь щекотало, обдавало ледяными струями, трясло и приятно «плющило»! Жаль только, что люди не могли сфотографироваться с человечками на фоне перистых облаков и умопомрачительного заката!
К моменту, когда борт встал на крейсерский курс, Скрипыш с Гудёной стали похожи на два снежных кома. Тянуч хотел обнять дочку, но его рука превратилась в сосульку, и чуть не сломалась, что для шнырликов в порядке вещей! Наконец, самолёт лёг на курс и они стали оттаивать.
Вот так, то отдыхая на крыльях авиалайнера, то прижимаясь носами к иллюминаторам, четвёрка шнырликов без особых приключений добралась до южных широт.
— Под нами знаменитая Марианская впадина, — объявил командир экипажа.
— Марсианская? Как, уже? — спросил пассажир, еле разлепляя глаза.
Температура за бортом повысилась, заставив Непрозрачных снять тёплые вещи. Впереди, за туманными облаками открывалась жемчужная россыпь маленьких островков и самолёт пошёл на посадку.

Глава 8
АКУЛИЙ ОСТРОВ

Наконец мечта Кругловых «попасть на Акулий Остров» — сбылась, и радужно-голубые шарики заполнили все кошельки шнырликовов! Оба семейства, а также Дора с Траком сели в автобус, и пассажиров стали развозить по отелям. Дорога петляла между деревьев, а машина то прыгала по холмам, то ныряла в увитые зеленью тоннели, то ползла по узкому серпантину над морем.
Банано-кокосовый рай оказался чудесен: с горами и морем, старинным замком и самым большим в стране ЛУНА ПАРКОМ!
— Миленько тут у вас, — заметила Альбина, рассеянно следя за пробегающими за окном пальмами.
— К’расота! — согласился Скрипыш, сидящий на поручне над её головой.
— Пугающая красота…, — прошептал Трак, прижатый Басей к ледяной решётке переноски. — Аууу…, — неуверенно завыл шнырлик. — То есть, мяууу…
Раздались испуганные возгласы, а вспотевший Жорж успокоил пассажиров, сказав, что «это кккойот пппролез в ббагажное от-т-тделение». Сидящий на его коленях Стёпка узнал своих знакомых человечков, и радостно потянул к ним ручки.
— Меня зовут Махди, — представился в микрофон мужчина восточной внешности, — и я ваш трансфэрный гид. — В новая части осытылов, где мы сийсяс пираезыжаем, находиса парка — бальсая такая Лунопарка.
— В Луна-парке горки отпадные! — оживилась Васёна. — ХОЧУ…, ХОЧУ кататься!
— И пппоккатаешься, д-доча, — бодро откликнулся Жорж.
«Ты — хочешь, а я получу!» — решила Гудёна, повисая на поручне.
— У моей, повторённое желание… Обычка, — без энтузиазма отчиталась шнырлочка. Она махнула сачком перед лицом Васёна, вяло подсекая серенькие хотелки и высыпая их в сумочку поверх воплощённой мечты.
Гудёна вспомнила разговор Васёны с «Аннет» и улыбнулась. Здорово, что шары запоминают МЕЧТЫ…
Скрипыш закусил губу и перебрался к сестре поближе.
— Кто — кататься, а я ХОЧУ шопиться! — Круглова старшая испытала настоящий спортивный азарт. — Говорят, у них тут классные шмотки!
— У моей новая обычка! — кисло улыбнулась Крутёна. Впервые за долгое время она снова почувствовала себя в деле.
— Молодец, Крутя! — захлопал в ладоши Тянуч.
— Кататься! — требовала Васёна.
— Шопиться! — сверкала глазами Альбина.
— ХОЧУ горки и шмотки! — требовала дочь, и, не подозревая, что тем самым увеличивает трофеи прозрачной.
— Шмотки и горки, тьфу ты, запутала! ХОЧУ шмотки и…, и шмотки! Горы шмоток! — Альбина замахала сумочкой, а Крутёна — крышкой от Супницы.
— Ну, д-деввочки, т-т-так же нельзя, — попытался вмешаться отец семейства.
— Дважды повторённые! Вау! — теперь Гудёна забрасывала серые кругляшки в кармашки поясной сумки, заставляя брата сжимать кулачки от зависти. Пускай мелкие, тусклые и обычные, зато их так много!
— Без «хочу» не засчитывается! — крикнул кто-то из шнырликов.
— А ещё я ХОЧУ клад найти, ну, или что-то типа того, — неожиданно воскликнула Васёна.
— Но сначала — шопинг! — пообещала Альбина дочери, а Гудёна уже не знала, куда распихивать свои трофеи.
Пассажиры стали перешёптываться, с недоумением озираясь на Кругловых. И когда уже казалось, что удача навсегда покинула Скрипыша, до его ушей донеслось:
— К снырле ХАТЮ, к Скьипысю! — пролепетал Стёпка.
— Он сказал «ХОТЮ»! Что он хочет к шны’рлику, к «Скьипысу», то есть, ко мне! — воспрял духом прозрачный, и золотые шарики чистой детской мечты в первый раз заструились к нему. Скрипыш нацелил раструб своего супервтягивателя, но тут солнечные пумпончики резко перекрасились в грязно-чернильный цвет.
— Это ЗАПРЕТКА! — предупредил Тянуч, — самая опасная из ЗЛОКОЗМ! — и малыш сразу отпрянул.
— Нам же нельзя, Скрипуля, в другой раз тебе обязательно повезёт, — обняла сына Крутиция, а он прижался к ней и заплакал.
— Не пьяч, снырля, не пьяч…, — пробормотал Стёпа, а шнырлик нежно погладил его по голове.
Тем временем автобус въехал в город. Впереди, за пальмами, ратушей и старой площадью с коваными воротами проступили очертания старинного замка, (того, что был в буклете Васёны).
— Силева мёжна заметить гырафский буныгал — джином из бутылки возник голос гида.
— Графский замок, абориген! — уточнил турист в детской панамке.
— Гирафский бунгал, гиде жил-быль абориген, гирафиня. Назваеца — замок, — деликатно уточнил гид.
— Да, я очень ХОЧУ найти клад! — негромко повторила погружённая в свои мысли Васёна. Но девушку услыхали. Гудёна снова бросилась к ней с сачком, а гид иронично прищурился.
— Килад? И гиде? — поинтересовался Махди.
— А хотя бы и в этой вашей хибаре, ну, то есть, в графском замке! — Вася ткнула пальцем в теряющийся вдали силуэт графской усадьбы, — чтоб все офигели! — выдохнула она.
— Офигенный килад в гирафск бунгал! — с серьёзным видом повторил гид.
— Клад? В замке? А почему не на дороге или в дупле? — улыбнулся сидящий впереди турист в смешной панамке.
— Кладдинг лучше, чем шоппинг! — неожиданно пробудившись, заявила мисс Зельц.
— И я ч-ч-читал, что ггграфиня закопала ккклад ггде-то там, вза…, взв…, з-з-замке… — пробормотал Жорж.
— Прям телепают и телепают чужое! — осклабился Трак.- Клад «где-то там», а вы-где-то здесь, и эта встреча не состоится! — Вот мука сидеть со скотами, в смысле, с котами, и все шары — мимо усов! Вор обворован! Маууу!
— Ссснова эти сстранные звуки, — выронил очки Жорж.
— Мяукающий призрак — редчайшее явление, — заметила старушка у окна. — Во времена моей молодости…, эээ… — Но её слова потонули в шуме колёс.
— А пирям зя паварот, новай паварот ситарай Часть Осытрав, назваеца — полуострова. Соединяеца визилётна-пасадачна паляс, назваеца перешейка, — щедро делился гид.
— И кккуда ввведддёт взлп п-пос п-п-полоса? — поинтересовался Жорж.
— К заброшенный часть Луна-Парка, вот кюда. Сам туда не иди, Махди туда не ходи, — убеждал Махди.
— Об этом месте ходят странные слухи, — прошептал любознательный турист, сжимая в руках панамку.
— Суйся туда ни-ни, Махди за грины не води! — контрапунктом вился голос гида.
— Зззза парком-то ччто? — спросил Жорж.
— Там старый ненужний аттракцион — тюрьм. Долго лет без никого аттракцион, без евроремонт- аттракцион. — ответил аттракцион.
— Хорошо, что без никого, — согласилась Альбина.
— Гово’рят там самая ст’рашная тю’рьма Акульего ост’рова! — воскликнул Скрипыш, а Гудёна обрадовалась, потому что обожала страшнотики.
— Зидесь удивителн тишь и спокойствий, толко спокойствий! — сказал Махди, но тут снова раздался устрашающий вой. — Иногда толко это «а-аааааа» из гирафского буныгал замька.
— Ууу…, — снова завыл Трак.
— Или это «ууу…»! — ловко подстроился гид.
Трак застучал по решётке сумки, а Дора долбанула по переноске носком ботинка, задвигая её под сиденье.
— Или зивук «ситук-ситук», — восточный мужчина обладал ярким даром сочинительства.
— Это стучат рабочие? — выгнула бровь Альбина.
— Эта призрак графини, — уверенно проговорил гид.
— Бе’рнандетты, — уточнил Скрипыш.
«Эккккзотика!» — подумал Жорж.
— Паноптикум! — прошептала Альбина.
— Развод и скукотища. Вот если бы найти этот клад, — с деланным равнодушием зевнула Васёна.
— Ну, же, давай, мечтай! — не выдержала Гудёна.
— Скажите, а все клады уже открыты? — поинтересовалась у гида девушка.
— Не все, скажи, что не все, — Гудёна магировала как могла.
— Ни все! Одыни зырыты, дыругие-отырыты! — неопределённо ответил Махди.
— Васеньку укачало…, — Альбина положила конец этому бесполезному разговору. — Мы же только что прилетели и ещё не делали никаких вкладов….
— Нет, это мы первыми доберёмся до клада! — чуть слышно парировала Дора, разворачивая на коленях карту острова.- Мелкий масштаб и непонятно, всё-таки, где он, в замке или в их старой тюрьме?
Но тут прозрачный заключённый полностью потерял терпение.
— О, силы тьмы! Включите ей слуховой аппарат, — заскулил Трак.
— Ась? — географичка наклонилась к сумке. — Мяу, — пискнул кот. — Я не тебе, Баска, — зевая, отмахнулась мисс Зельц.
— Значит, клад до сих пор не найден! — порозовела Вася.
— Рули к кладу, водила! — потребовала Дора, и девушка оглянулась на знакомый голос., захрапев на последнем слове.
— Так это Вы? — вытаращилась Васёна.
— Хррр, хррр… Что? Кто? — так же внезапно проснулась Дора. — Баушка пошутила!
— А я? А обо мне ты забыла? — взмолился Трак.
— Устала я вас тащить! — огрызнулась Дора. — Ты, Тракопризрак, доберёшься до отеля автостопом или на котах моих га-ло-пом. Эй, шеф, стопэ! Санитарная остановочка, пенсионерам положенная, налогами не обложенная.
Автобус остановился, Дора резво спрыгнула на землю и вытрясла из сумок котов вместе с Траком. Так они и остались стоять на пыльной обочине.
— Маська, сканируй местность, Баська, почаще меть! «В той голубой дали я так хочу иметь…», — дребезжащим голосом пропела географичка.
Кругловы удивлённо смотрели в окно. Они и не подозревали о странном человечке, только что вырвавшемся на волю, который сегодня будет искать самый шикарный отель Акульего острова верхом на жирном коте, но обязательно вместе с тощим.
Шнырлики тоже смотрели в окно и немного жалели Трака. А зря, ведь такие как он, невзирая на обстоятельства, всегда находят то, что искали!
               
К радости женской половины семейства Кругловых и, к сожалению мужской, южный побратим Ветрограда оказался более чем обитаем: изрезанный узкими улочками с булыжными мостовыми, рынками и ломящимися от туристов лавочками. Оказалось, что у его берегов не водились никакие акулы, зато сувениры с этими хищниками попадались здесь на каждом углу.
Таким южный курорт встретил Кругловых, и ведать не ведавших о том, что они путешествуют с целой «свитой» прозрачных существ.
Главной гордостью острова после странного названия и вечно тёплого моря был блистающий огнями Луна-Парк и тот мрачноватый замок, с которым туристов заочно познакомили из окна автобуса.
Поэтому Василиса решила, что просто обязана «прочесать эту хибару на холме», а когда найдёт клад — обязательно «оторваться» на «Взбесившихся горках»! Пока она не представляла себе, каким образом осуществит задуманное, однако посвящать «надоедливых предков» в свои грандиозные планы было никак никак нельзя! Девушке казалось, что клад где-то совсем рядом, и что он не открывается никому другому, потому что ждёт только её, рыжеволосую «расхитительницу гробниц», ну, или что-нибудь в этом роде. Но это были, увы, не озвученные мечты, а значит, не имеющие цены для шнырликов.
Оставшаяся часть дня ушла у Кругловых на то, чтобы обжить бунгало с двумя большими верандами под крышей из пальмовых листьев. Веранды выходили на разные стороны, а перед крыльцом росли диковинные растения: хвостистые пальмы, усыпанные ярко-красными плодами, и кустарники с вьющимися лианами.
Быстро стемнело, и может быть, поэтому никто не заметил тайно заселившуюся во вторую половину дома пожилую туристку в панаме а ля «Индиана Джонс». К ней скоро присоединилась пара четвероногих друзей под предводительством измотанного кошачьим сафари, но гордого собой Трака. Сначала «отдыхающие» тихо сидели без света, но быстро осмелели, поняв, что живущим в этом отеле до них нет ровно никакого дела.
Бунгало относилось к бутик-отелю, расположенному в западной оконечности острова. В просторном, но уютном жилище было всё для полноценного отдыха: арабские кровати под балдахинами, лёгкие плетёные кресла и мягкие причудливые ковры. Прозрачные оценили широкие потолочные балки и тёплые торшеры. Скрипыша с Гудёной привлекли корзинки на антресолях, в которых они и решили заночевать. Кругловская часть дома была повёрнута к бухте, в вечно тёплых волнах которой покачивались гребешки безмятежных яхт и ладошки лодочек, зато другая часть, незаконно захваченная мисс Зельц, упиралась в глухой, увитый плющом забор, сквозь дырку в котором можно было разглядеть разве что соседнюю стройку со снующими там рабочими.
«Как же хорошо было ни о чём не думать, а просто балдеть и купаться, купаться и воровать, воровать и…», — думал Акулий Призрак, сидя на дверном косяке и болтая ногами, пока Дора в который раз изучала карту, а коты нежились на чайном подносе.
— Кажется, заселились! Одним — всё включено, другим — всё отключено! Где справедливость?! — возмутилась мисс Зельц, а Бася потянулся и заворчал.
— Молчи, садюга! — Трак потряс кулаком в воздухе, показывая коту «козу рогатую». — Как же я в клетке с ним настрадался!
— Да без него ты бы до сих пор сидел на обочине, — усмехнулась Дора.
— У меня каждая косточка болит, — простонал Трак. — То ты растрясала как грушу, то этот жирдяй в сумке давил! Скажите спасибо, что я вас простил!
— Зачем ворошить былые обиды? — Дора ласково взглянула наверх, туда, откуда исходил его голос, отчего на рябом лице шнырлика проступило жалкое подобие улыбки. — Ты поможешь мне, а я тебе, мой желейный друг, ведь так?
— Так и быть, я покажу тебе, где сокровища, и справедливость восторжествует! — пафосно заявил Трак, а Дора поправила слуховой аппарат, стараясь не пропустить ни единого слова. — Но сначала затарюсь по полной! Кому отдыхать, а мне работать — грабить туристов.
— Чем не работа? — усмехнулась Дора, как бы между прочим добавив. — Ты ведь знаешь, где мои, ну, где наши сокровища, поэтому быстренько покажешь их мне и будешь хорошим шнырликом. А я пока приготовлю сумку побольше для моего кладика!
— Я-то покажу, но сначала… «мечты, мечты, где ваша сладость?» — загундосил призрак.
— Снова-здорово о мечтах? — наморщилась Дора.
— А что? Могла бы ради меня, ради настоящего друга и помечтать…, Ну, чего тебе стоит?! — добавил он жалостливо.- Тогда бы я меньше грабил… чужих.
— А больше своих, да? Не буду из принципа! Дури других идиотов! — отрезала мисс Зельц. — Хоть ты и бла-бла, что мы, Непрозрачные, ничего не теряем, но…, — она выдержала долгую паузу, чтобы услышать, как участится его дыхание. — Может, у меня на МЕЧТЫ аллергия!
«А не много ли я ей выболтал?» — подумал Трак.
— Трепещите! Я жуткий Акулий Призрак! — неожиданно заорал он не своим голосом.
— Ишь, расскочился, прям, трепещу вся, — возмутилась географичка.- Дурак ты, Трак! — Тут раздалось мяуканье. — Мася! Бася! Сидите тихо, как мыши, не то спалимся.
— Пойди лучше окунись в море, так сказать, выпусти пар, а вечером я отведу тебя в одно волшебное место. Но сначала имидж сменю, а то мне ещё за Гудёной следить! Противная девчонка, но я знаю, как её наказать.
— Стоять! Мы вместе пойдём, окунёмся, так сказать, на разведку, а то ты сбежишь, а я на бобах останусь, — безаппеляционно произнесла Дора. — Так что быстро дуй в сумку!
— Как, опять проявляться? — Трак сразу обмяк лицом. — Ну, Дорик, мне претит этот жалкий недоработанный образ!
— Лезь, говорю, а то никуда с тобой не пойду!
— Да лезу я, лезу, — наконец, сдался Прозрачный. — Но учти, это в последний раз! — Сутулый шнырлик с креветочными глазами-бусинками достал из рюкзака две оставшиеся мечты и, немного поколдовав над ними, превратился в какого-то почти анимационного, голого сутулого кота.
— Ну, меховое воинство, вперёд! — Дора открыла переноску и оба животных стали тереться о пленника, осыпая его серой и рыжей шерстью.
— Не я…, не меня, — истошно орал Трак, ногами и руками отталкивая котов от себя. — Не о такой, Дора, не-до-рабо-танности я го-во-рил! На кого я теперь похож?
— Пока на кота, на не совсем обычного, но кота! Теперь у тебя и рыльце в пушку! — прыснула пенсионерка.
— Опять на кота? — застонал Трак. — О! Как же стыдно так примитивно повторяться мне, величайшему мастеру трансформации!
— Тебе не угодишь! — усмехнулась мисс Зельц.- Заодно и имидж сменил — с лысой шкуры на кое-где меховую.
Дора поднесла к решётчатой дверце зеркальце, и он, увидев себя, чуть не лишился дара речи. Трак знал, что и раньше не был красавчиком, а теперь и вовсе выглядел как помоечный кот. Усевшись в углу, призрак с силой дёрнул Баську за хвост, за что сразу же получил хук слева (по морде) тяжёлой когтистой лапой.
— Выпусти меня, непрозрачная женщина, ты ещё не знаешь, кого пленила! — то молил, то угрожал котошнырлик. — О, вы все ещё пожалеете!
               
Весь следующий день палило солнце, небо было чистым, как только что выстиранное бельё, а волны ритмично подкидывали пенные валики к ногам отдыхающих.
Ранним утром оба семейства в полном составе спустились к воде. Облачившись в полосатое трико, Жорж (гарцевал) вышагивал вдоль берега, как бы разгребая воздух руками, чем, судя по всему, имитировал плаванье брасом.
Васёна лежала в тени, нацепив листок на курносый носик, в то время как Альбина раскладывала под зонтом коврик с сэндвичами и фруктами. Круглов младший предпочёл бесполезным тренировкам на берегу основательное строительство, без устали воздвигая песочные замки, окружённые настоящими рвами с морской водой.
Но и шнырлики не сидели, сложа прозрачные ручки, а весело играли в летающую тарелку. Вдруг Стёпа занервничал. Невидимый остальным, плазмообразный диск пролетел между ног его отца, о чём тот даже не догадался. Затем он беззвучно телепортировался сквозь красный зонт, прошив его, как бык плащ тореадора. При этом не была сбита ни одна песчинка, не помят ни один бутерброд.
— Ма-аама, — протяжно заскулил Стёпка.
Тарелка мастерски просквозила по носу Васёны, не потревожив листка, и беззвучно вошла в воду, не разбрызгав ни капли воды.
— Люди-облатька! — малыш больше не мог сдерживать своих эмоций, состоявших из смеси зависти, восхищения, и даже бульканья.
— Что ты, Масик, на небе ни облачка! — ласково сказала ему Альбина.
Удивительно, но ей было по-настоящему хорошо. «Оказывается, без походов по магазинам можно прекрасно жить», — с удивлением подумала мать семейства Здесь, у тёплого моря, она впервые отключила свой неусыпный контроль, укоры и наставления. Порыв солёного ветра, опрокинувший зонт, разрушил стёпкины замки и сыпанул песком в васино лицо.
Пока Крутиция выговаривала домочадцам, семейство людей приводило себя в порядок. Круглов младший горько расплакался, и Альбина уложила сынишку на надувной матрасик. Малыш сопротивлялся, как мог, но Гудёна показала Стёпке светящиеся пузырьки, и он тут же заснул.
Одетая в белые бриджи и колониальную панаму Дора тоже пришла на пляж. Ее глаза скрывали знакомые мотоциклетные очки, а в руках были всё те же сумки, теперь уже не с двумя, а с тремя котами. Трак жаловался на нарушение прав шнырликов и жуткую духоту.
— Терпи, казак, — по-хорошему посоветовала Дора.
— Меня зовут Трак, — Прозрачный попытался высунуться из сумки, но Баська крепко ухватил его за шкирку. — Да больно же!
— Я вижу их, а ты своих видишь? — воскликнула мисс Зельц, разглядывая соседей, увлечённо играющих в мяч.
— О! И я вижу! — обрадовался Трак, ведь теперь он мог спокойно и без боязни быть узнанным наблюдать за семейством шнырликов. — Только поставь сумку, а то меня сейчас вырвет на Баську!
— Чур, далеко не разбредаться, — сбор по сигналу «кыс-кыс», — скомандовала пенсионерка, поставив сумки на раскалённый песок и распахнув дверцы.
Вдохнув кошачьим носом дуновенье бриза, смешанного с ароматом рыбных сэндвичей, Трак уставился на дремавшую под крышей пляжного зонтика Крутёну. В её причёске замаскировалась Магическая Супница, с которой шнырлочка, как видно, не расставалась ни днём, ни ночью.
Трак вытянул лапы, воздействуя на мяч Кругловых, и тот бодро понёсся к морю. Пока все за ним гнались, прозрачный подскочил к Крутёне и прицепился к её пляжному зонтику.
— Странный у Непрозрачных котик, видно радиоактивненький, — с трудом разлепив глаза, пробормотала Крутиция.
— Я тебе просто снюсь, — сбивчиво зашептал Призрак, прикладывая к морде акулью маску.
— А…, ну, снись, рыбка, снись, — зевнула Крутёна, переворачиваясь на другой бок. — Карнавал…, всюду маски…
               
Тракокот потянулся к голове Крутёны, но зацепился когтем за латексную тесёмку. Он рванул в сторону, чем чуть не выдал себя, а маска натянулась и затрещала. На горизонте опять показались Кругловы. На этот раз Трак приметил «злостную нарушительницу спокойствия», Гудёну, чей фиолетово-розовый пучок задорно выглядывал из кармашка Васёны. Призрак еле сдержал себя, чтоб не заорать на неё от злости, и тут же с горькой усмешкой понял, что не издаст ничего, кроме мерзкого кошачьего вопля. Он мрачно уткнулся носом в деревянную перекладину, и вдруг услышал знакомые голоса.
— Погоды стоят замечательные, — издалека начала Дора. — А где тут у вас можно поесть?
— От рецепшн направо, — приветливо объяснила Альбина.- Рядом с бутиком, кстати, мы там ещё не всё купили, правда, Васёна
— Ага, мамсь, — лениво отозвалась дочь.
— А где рецепшн? Похоже, я проспала встречу с гидом, — вкрадчивым голосом пожаловалась географичка.
— Там — рецепшн, а там — лобби, — Василиса указала на яркое двухэтажное здание. — А Вы… это, своих котэ выгуливайте?
— Пусть морем подышат! Что штиль нам, что шторм, мы прём напролом, — прибавила Дора тихо. — А бассейн я и сама найду… по запаху хлорки, — сощурилась мисс Зельц, поправляя шляпу.
Гудёна замерла и тоже прислушалась.
Васёна улеглась в тени рядом с матерью и рассеянно перелистывала свой рекламный буклет. Гудёна же выбралась из её кармана и прилепилась к крыше зонтика, в перекладины которого вжался Тракокот, больше напоминающий фосфорецирующую рыбу фугу, только с кошачьим хвостом.
«Странненький кот-мутантик…. Хотя где-то я его уже определённо видела: до машины, до самолета, до автобуса… только вот где?» — пронеслось в голове Гудёны.
Но скоро её внимание рассеялось. Нужно было следить за хозяйкой, чтобы не проворонить ни одного желания, ни единой мечты.
— Знаете…, я всю свою жизнь мечтала попасть на такой вот остров, — многозначительно произнесла Дора. — Ну и…
— Ну и…? — подхватил Жорж.
— Ну, и попала, — заключила Дора, а Альбина рассмеялась, заметив, что «мечты, и правда сбываются!»
— Она сказала «мечты»? — Гудёна одним прыжком добралась до Альбина, в то время как Трак уже снова крался к Магической Супнице.
— Только этой девчонки мне не хватало! — возмутился хвостатый вор, — И охота им ловить мелкие маловесные мечталки. Грабить, так по-крупному!
— Кооотя, котя, котя, — позвала шнырлочка, не спускающая с Трака своих зелёных пристальных глаз.
— «Кыс-кыс», ну где ты лазишь? Может, его кастрировать? — прикинула географичка вслух, а Мася, заслышав условный сигнал, послушно засеменил к ней. Что касается Баси, то он запрыгнул на перекладину зонта и стал чесаться о спину и шею Тракокота, а тот зашипел и отпрянул. — И тебя! — добавила мисс Зельц, швыряя в него панаму. — И всю вашу троицу!
— А вы ещё не были в графском замке? — с видимым безразличием спросила она Васёна, исподволь косясь на буклет, и девушка с энтузиазмом поделилась с Дорой своими мыслями о кладе.
Тем временем с Трака кое-где послетала шерсть, и Гудёна ахнула, узнав в нём ТОГО САМОГО типа — претендента на выигрышный тур.
— Какие шнырлики! — воскликнул Призрак фальшиво, — отбила путёвку и теперь сидишь, загораешь?
— И тебе привет, шантажист! — откликнулась Гудёна. - Так ты за нами следишь? Не знаю, что ты задумал, но лучше уходи подобру-поздорову отсюда, а то, а то….
— А то что?! Стукнёшь мамке с папкой? А давай прямо сейчас! А лучше сразу шерифу…  Да я сам, но чуть позже…
— Да, от тебя можно ждать чего угодно!
— Ты с ней разговариваешь? — в их диалог вклинился дорин голос. — С этой девчонкой? Она тоже знает про клад?
— Не знаю я ни про какой…. Про какой-такой клад?! Так ты на пару с непрозрачной работаешь? — догадалась Гудёна.- Причём… она тебя только слышит. Это конкретная ЗАПРЕТКА! А шерифу я и сама могу обо всём рассказать.
Оставшись наедине с Дорой, Трак воскликнул запальчиво:
— Эх, такая ловля сорвалась, а всё из-за тебя, обрывок старого атласа, и из-за твоей дурацкой панамы! — он высунул из переноски лапу, грозя женщине кривым кошачьим когтем.
— Старые атласы нынче в цене! — парировала географичка. Распрямив спину, она зашагала к манящей кромке воды.
— Ну, ничего! — прокричал ей вдогонку Призрак. — Отольются кошке мышкины слёзки, то есть, мышке; то есть ей, кошкины, в смысле кота, то бишь мои! Зато я знаю, где можно срубить по-крупному и оторваться за всю поруганную юность!
Пока географичка купалась, подсвечивающийся сутулый кот подтянул лапой рюкзак, вытащил из него несколько серых шариков и быстро вернул себе прежний вид. Переноска затрещала и лопнула, выпуская Трака на волю. Теперь он выглядел как обычный длинноносый шнырлик с сероватым лицом и бесцветными глазками, каких здесь сколько угодно.

Глава 9
Акулий Призрак

Невзрачный призрак с рябым лицом то крался вдоль моря, то перебирался затяжными прыжками. На набережной его внимание привлёк «Магазин Прозрачной моды». Поглазев на выставленный в витрине шикарный смокинг, шнырлик поспешил на набережную, где из-за кустов стал следить за прогуливающимся отдыхающими.
Скоро Трак заметил молодую пару с ребёнком, играющим в коляске с мобилем из шариков мечты, и поспешил вслед за ними. «Одни играют в нефть, другие — золотым запасом планеты, а шнырлик-мажорик шалит с мечталками!» — прикинул он.
— Утю-тю, мне они гораздо нужнее! Давай махнёмся?! — предложил Трак курносенькому младенцу, пока его родители отвлеклись на воркующих голубей. Коварный шнырл подменил шарики мечталки застывшими мыльными пузырями, заставив их ходить перед лицом малыша по кругу. Ограбить младенца оказалось проще пареной репы! Коляска была уже в конце улицы, когда до ушей воришки донесся рёв малыша и взволнованные голоса родителей. — Мыльные пузыри долго не живут! — усмехнулся довольный своей затеей негодяй и снова поспешил к магазину, над дверями которого висела растяжка: «Заплати налоги и прыгай вольно»!
— Да заплачу, я ж не жлоб! Вот пограблю ещё и сразу к вам! — огрызнулся прозрачный. «Только сначала проработаю свой социальный статус», — решил призрак, исчезая в магазине одежды.
Примерив на себя разные имиджи и костюмы: легкомысленного пижона-дэнди, строгого мэра и респектабельного банкира, обладатель весомого кошелька вышел на улицу в кипельно-белом смокинге, перчатках и с таким же белым чемоданом в руках.
«А как вам такой образ?» — кривлялся он, расшаркиваясь перед плакатом.
На лавочке дремал шнырлик — старик в кашемировом пальто и в дорогих ботинках. Рядом стояла трость, инкрустированная поблёскивающими на солнце сферками. «Неужто радужные?! — обрадовался Трак. — Вот так удача! Скрудж Макдак прям какой-то. — Он ловко подменил трость сухой веткой, пересыпая добытое в карманы плаща. — Конечно, стыдно по мелочи грабить, но с палкой даже экологичей!» Мимо проезжала инкассаторсая машина с необходимым Траку ресурсом. Мечтовоз остановился, а водитель зашёл перекусить в местную забегаловку. Тем временем прозрачный вор закинул шланг, идущий из заплечного мешка в люк цистерны. «Целая цистерна, это конечно, хорошо, но далеко не предел возможностей и уж точно не ограбление века», — подумал Трак.
Используя мечтосжиматель, он ловко перекачал содержимое из цистерны в заплечный короб и вошел в кафе. «Мечталки лёгкие — до банка ничего не заметит», — смекнул хитрец, когда машина исчезла в клубах дорожной пыли.
Через полчаса солидный клиент в смокинге с чемоданом в руках был уже в старой части Луна-парка около некогда мощного здания с гребнем, копией тех, что венчали дворцы Чечен-Ицы и Пернатого Змея Кукулькана. Самое большое не только на острове, но и в стране Хранилище помещалось в заброшенном аттракционе «Майанская Пирамида», от центра которой в разные стороны разбегались ступенчатые террасы. Изучив расположение всех коридоров, входов и выходов, Трак вошёл в дверь с надписью «ОТД. НАЛ. ПОЛ», (что означало «Отделение Налоговой Полиции острова»), каменную кладку которой украшали причудливые маски и барельефы.
— Прозрачного утра, господин…, — его приветствовала пухлая шнырлочка с ацтекскими кругляшами в ушах.
— Господин Трак. И Вам прозрачного, мисс Дримс! — бросил Призрак, прочтя надпись на бейджике. Он водрузил чемодан на стол, сделанный в виде майянского жертвенника.
— За неделю? За месяц?
— Что?! А…, за год вперёд!
—Похвально! Вот каким должен быть законопослушный мечтаплательщик! — защебетала мисс Дримс, вжимая в холод стола кнопку вызова. — Сейчас это взвесят и оценят, — и служащий унёс чемодан.
— Вы состоятельный, респектабельный, да просто роскошный шнырл, вносите крупными мечту самой высокой…, — мисс Дримс присела рядом с Траком.
— Радужной, — поправил Трак, незаметно отодвигаясь.
— Радужненькой пробы. Возможно, Вы хотите поу… жинать? — она облизнула персохшие губы.
— Поужинать?!
— То есть поу… частвовать в наших благотворительных акциях?
Трак поднял голову. Отовсюду на него глядели криворотые безглазые морды масок.
— Если для этого не придётся выложить на этот алтарь своё сердце, — он попытался улыбнуться, но вышел кривой оскал.
— Что-что? — шнырлочка не успела сообразить, что это было, комплимент, признание или что-то совсем другое.
— Шутка, может, и хочу поучаствовать. Где подписать?
— Даже не прочтёте?
— Даже не прочту…
— Здесь и здесь, — мисс Дримс ткнула пухлым пальцем в плазменную табличку, Трак расписался и направился к выходу.
— Мистер Трак, Вы ещё к нам зайдёте? — умоляюще протянула она, поправляя кругляши серёжек.
— Всенепременно, миссис Дримсис!
— Не миссис, а мисс…, мисс Дримс.
               
«Пиратский Форт» был заброшенным аттракционом, представлявшим из себя две разновысотные башни, соединённые длинным каменным мостом, являющимся одновременно и своеобразной стеной-аквидуком. В форте царили крысы и пахло плесенью, что не остановило шнырликов, превративших одну башню — в Отделение Прозрачной Полиции, другую — в самую строгую в стране тюрьму с прозрачными надзирателями и заключёнными.
Более высокая башня тюрьма — «Башня Ужаса», нижней своей частью повторяла первую, в то время как её верхняя сплетённая из металлических конструкций часть была открыта со всех сторон и не нуждалась в окнах.
Та, что пониже с парой зарешеченных окошек удачно вписалась в рельеф заросшей густым лишайником скалы. «Башня Страха» открывалась изогнутым гротом с впадающей в него пресной островной речкой, по которой раньше плавали расписные каноэ с весёлыми отдыхающими. Теперь река обмелела, но всё ещё живописно играла между деревьями.
С балки на балку Отделениия Прозрачной Полиции перепрыгивали псы — шнырлики. Под сводами башни вечно сохли вещдоки, а по её ярусам сновали копы в униформе и без, занятые рутинной текучкой.
На единственной обитой ковкой двери кабинета висела табличка:
«Шариф Клешнярус. Почётный шнырл города. Шныряет и шарит в любых направлениях».
Клешнярус сидел на своей любимой пиратской бочке-старом реквизите аттракциона и анализировал ситуацию с преступностью во вверенном ему городе. С потолка спускалась пластиковая паутина и разорванные, но всё ещё не потерявшие глянец, лианы. В дверь постучали.
— Влетай, сержант! — шериф повернулся к двери. - Я, что называется, отрастил клешню, отдохнул в отпуске — теперь можно и за работу! Введи меня в курс. Что у нас? Как всегда, должники?
— Никак нет!
— Вольно, Туговски, прилепись и расслабься!
Сержант вскочил на некогда раритетный «гробик Дракулы», заменяющий шнырликам сразу и столешницу, и письменный стол, но никак не решался к нему прилепиться, а лишь топтался на месте.
— Да, индустрия ужасов, это что-то…, точнее, это всё, что у нас есть, — заметил босс и нахмурился. — Ну?
— У нас появился вор, — после продолжительной паузы начал сержант.
— Воришка? И что пропало? Молоко у коровы, как в прошлый раз? — еле сдерживая смех, переспросил шериф, но сержант молчал. — А…, недосборы мечты или незаконное выдувание мыльных пузырьков? — Клешня иронично прищурился, добавив с расстановочкой. — Кхм, не люблю, когда на вверенном мне острове что-то идёт не так. Особенно когда что-то пропадает у вверенных мне…
— У вверенных мне, то есть Вам, шеф, граждан, — с готовностью подхватил сержант.
— Да, к тому же в мой первый заслуженный….
— В Ваш первый заслуженный отпуск! — вовремя подсказал Туговски.
— Хотя, слишком долго всё шло как-то уж очень.
— Уж очень гладко, — снова поддержал босса сержант.
— Тебе не кажется? — протянул шериф.
— Кажется. У нас шесть ограблений! — выпалил Туговски.
— Что же ты меня перебиваешь и переби… Ладно, шесть…, да, ты шутишь, сержант? — побагровел Клешня.
— Шесть ограблений за последние сутки, шеф! — просто сказал офицер, а Клешня подпрыгнул на бочке, зацепившись головой за болтающийся под потолком бутафорский скелет. — Мечты и желания…, ограблен Мечтовоз и несколько банков, точнее — три. Все кражи в одной части острова, шериф.
Немного придя в себя, Клешнярус спросил:
— А что со следом того материкового преступления, ну, я о той истории с лотереей в Ветрограде? Есть ли новая информация?
— Вы о шнырлоявлении девочки и её запретном контакте?
— Ну да, ну да. И что со свидетелями?
— Пока ничего нового. Следы непрозрачной географички (так называют подобных людей) потеряны. И её шнырлика тоже. Известно лишь его имя — Трак.
— Неприятное имя. Ладно, я займусь этим лично. И принесите мне дело этой, как её там?
— Гудёны, прикреплённой…, — Туговски заглянул в записную книжку. — К семейству Кругловых.
— Приятное имя и редкое. Так зовут дочь моей двоюродной сестры Крутиции. Странно….
— Розыгрыш тура не может не привести этих Кругловых и юную нарушительницу к нам на Акулий остров.
— Что, опять шныртуиция? — Клешня иронично развёл руками.
— Будем ждать!
— Так что с теми кражами? Есть свидетели, подозреваемые?
— Болтают то ли о каком-то коте, то ли о шнырлике с мордой акулы, который к тому же ещё и подсвечивается. Может, это кто-то из наших?
— Да как Вы смеете? Коты-шнырлики… шнырлики-акулы?! — взгляд полицейского скользнул по зарешеченному окну.
Вдоль реки по направлению к набережной шла женщина в клетчатой юбке с двумя сумками-переносками, но шериф её словно не видел.
— Бред какой-то! Но Вы вот что, Туговски! На всякий случай, пробейте, у кого на острове вообще есть коты?
— Есть пробить всех котов, — вытянулся в струнку Туговски. — брр, все о котах, всех со… с котами!
Тем временем Дора Зельц заходила в магазин кошачьего корма.

Глава 10
Знакомство и Клад
 
Огромная вилла цвета пломбира, заросшая экзотическими цветами и раскидистыми пальмами, стояла на высоком холме, в самом дорогом месте острова. За окнами в плеске изумрудной лагуны кричали надоедливые чайки. Просторная комната хозяйского сына с окнами во всю стену и узорной лепниной на потолке располагалась на втором этаже этого чудесного дома. По всему полу были разбросаны исписанные листы бумаги. На одной стене висели постеры с привидениями, призраками и летающими тарелками, и таких было больше всего. На другой — фотографии красивого подростка с русыми волосами до плеч: на палубе яхты, и на пикнике с друзьями; на лошадях в кепи жакея, на сноуборде и скейте. Но центром всей композиции был его портрет во весь рост, выполненный известным художником, где юноша представал в образе рыцаря с копьём и откинутым забралом. Под картиной висела золотая табличка с вензельной подписью:
«Матвей  Золотов».
На рамке картины сидел, болтая ногами, прозрачный ушастый человечек в надетой задом наперёд бейсболке.
— Пойдёшь с нами играть в поло? — донеслось с первого этажа.
— Как-нибудь в другой раз, па, — лениво откликнулся Мэд. Приподняв голову с кожаного дивана, он пульнул в картину скомканным листом бумаги, отчего его прозрику пришлось увернуться.
— Ну-ну, — укоризненно покачал головой Руди. — Значит, снова будем лениться?
В это время зазвонил телефон.
— Я не был сегодня в колледже…, и вчера, и позавчера…. Куда? В клубешник? — переспросил юный Уилсон кого-то на другом конце провода. — Баблосики не вопрос! Но как-то не катит!
— Выдвигайся, чувак! Вопросики? Скажи, типа, «оф косс…», — рифмовал смекалистый Руди.
— Не, не выдвинусь, типа хандроз, — с трудом проговорил Мэд, словно сопротивляясь невидимому воздействию своего мечтарика.
— Он меня не слушается! — терял терпение Руди. — Ладно, забей! По ходу у нас ни тудэй, ни сюдэй!
— Да, забей! — равнодушно повторил Мэд.
Не вставая с дивана, он поднял несколько листков с пола, скомкал и превратил в «снежки».
— Моего чувачка жизни-жвачка так задолбала… Возможностей с полтычка — много, желаний-то с кандачка -мало! — присвистнул Руди.
— Не хо -чу, баста! — продолжал разговаривать Мэд. — Билеты на мундиале? Что-то не торкает…
— Па-ца-ну по-хорошему не мечтается, пальцы гну, что с ним в жизни-то этой станется? — всё больше и больше расстраивался Руди.
Но тут с первого этажа донёсся другой, теперь уже женский голос:
— Сынок, ты спустишься к чаю?
— Не, ма…, — теряя последние силы, выкрикнул Мэд, и второй бумажный комок полетел в сторону лестницы.
— Сказать горничной, чтоб принесла тебе трюфели?
— Сказать! — подсказал Руди, запрыгивая на плечо Мэда.
— Ска…. Не сказать! — заупрямился парень, активно рассылая «снежки» во все углы комнаты. Замахиваясь, Мэд задел тонкую узорную вазочку, которая упала и разлетелась вдребезги, отчего впечатлительный Руди схватился за голову.
— Что там упало? — с волнением спросил мамин голос.
— Да так, мелочь пузатая… — крикнул Мэд, добавив шёпотом, (словно уговаривая самого себ) я. — Китайская вазочка династии «Мин», у нас таких несколько.
— А панакоту будешь? — не успокаивалась мама. — Твою любимую!
— Ладно, проехали! Нехилый хавчик! Несите же паканоту! Наш голоден мальчик! — Руди потёр ручки в надежде на хоть какой-нибудь да улов.
— Неси пака…. Пока не неси! — рассеяно проговорил Мэд. — Я её разлюбил, как и всё в этой жизни…
Ну, же, чего ты?! Желай!
Случай клинический, кхе,
из-под контроля, момент исторический,
наш чувачок Непрозрачный, Мэд,
вышел, и пошёл налегке!
— Не закисай, чувачок! — крикнул Руди. — А ведь еще недавно был нормальным парнем, а я, нормальным пухлоплазменным прозриком, а не высушенным бажакланом, то есть, баклажаном! Надо в их мечтонет лезть, про пешеходный, брр, переходный возраст поискать, но сначала растормошить Мэда!
— Всё достало! Всё, кроме скейта и компа! — слегка оживился парень, усаживаясь за компьютер. — Привидения, домовые, гномы, духи и прочие энфернальности! Я всё о вас знаю! — уверенно сказал он.
— На твоём месте я не был бы так уверен! — расхохотался мечтарик, с интересом рассматривающий висевший на стене скейт, весь в подписях известных спортсменов.
Не без усилий Руди скейт сорвался со стены и врезался в компьютерный стул. От неожиданности Мэд подпрыгнул, правда, так и не оторвался от монитора, где в это время мелькали разные существа.
— Почему же я вас никогда не видел? — воскликнул он.
— Не там ищешь! — процедил Руди. — Не по заброшенным Луна-Паркам и кладбищам нужно шастать!
— Сколько я торчал в старом парке аттракционов и на кладбище! Но где, где же мне вас найти?
— Сдались мы тебе! Кхм, — кашлянул Руди.
— А уж, сколько в старом замке следил? Бес-по-ле-зол! Я что, конченый лузер?!
— Непрозрачный наив! Кхе, это я — синеющий лузер!
— Но я знаю, что они существуют, и я обязательно с ними встречусь! — мечтательно произнёс Мэд.
— И зачем?! Кхе, кхе…. О, боги прозрачных! И такое нытьё каждый день! С ним может жить только смертник! Нужно сказать: «Я ХОЧУ с ними встретиться»…
— Я ХОЧУ…
— Стопчик, это будет ЗАПРЕТКА! Нельзя мечтать о встрече с нами! Надо будет ему навеять что-нибудь получше, хотя это тоже запрещено! Но все мечтарики нарушают, и ничего, — пожал плечами Руди, перебираясь на плечо своего хозяина.
Захватив с собой скейты — Мэд большой, а Руди маленький плазменный, оба направились к выходу.
 

Васёна гуляла по празднично украшенной набережной острова. Она была впервые одна в незнакомом месте, конечно, если не считать сидящей в её вязаной сумочке Гудёны.
В воздухе носились чудесные мелодии, пахло морем и какими-то особенными тропическими фруктами. Девушке попадались клоуны на ходулях, праздно глазеющие туристы и молодёжь на велосипедах и роликах. На небольшом расстоянии от неё, хоронясь за урнами и горшками с цветами, крался Трак. С противоположной стороны набережной на белоснежном скейте виртуозно скользил симпатичный парень. Васёна не могла увидеть, что по его плечу как по рампе не менее виртуозно скользил маленький прозрачный ушастик в заломленной назад бейсболке.
Когда молодые люди поравнялись, Трак пробормотал что-то вроде: «упсель-меренупсель-сальто-морталюпсель», и порыв чёрного ветра закрутил и столкнул ребят. А что Руди? А Руди осенним листком сорвало с плеча Мэда и бросило в раскрытую сумочку Васёна, прямо к …Гудёне. От неожиданности девушка качнулась в сторону, подсекая теряющего равновесие юношу, который, разметав руки-крылья, воспарил со скейта в кусты акации.
Сделав своё «чёрное дело», Трак мерзко хихикнул, и исчез за фонтанчиком с питьевой водой.
В кустах акации Мэду было бы не так уж и плохо, если бы не смеющаяся рыжеволосая девушка, склонившаяся над ним. «Какое же у неё милое, веснушчатое лицо, как у Пэппи», — подумал он.
— Меня зовут Мэд, — паренёк вскочил на ноги, отряхнулся, вытащил соцветие акации из волос. — Мэд Уилсон. — Это…,а это Вам. Надеюсь, Вы целы?
— Со мной всё ок! — отмахнулась она. — А меня зовут Васёна, Васёна Глэд, но друзья меня называют Никой. И я даже не знаю, как это произошло!
— Да всё ништяк, то есть, в норме! — успокоил её Мэд, приветливо улыбнувшись.
Васёна с головы до ног оглядела своего нового знакомого: симпатичный белокурый тинейджер в яркой маечке с привидением, ему не больше пятнадцати. Даже дух захватило, когда она вспомнила о своём разговоре с Аннет, и о том, как мечтала познакомиться именно с таким парнем!
— А это — Вам, — покраснел Руди, помогая Гудёне подняться. Он протянул ей сачок и маленький пестик той же акации.
— Что это было? — нахмурилась та, поправляя выбившуюся чёлку.
— По ходу, мои ноги проявились в их мир, и… заколбасили всех, — виновато промямлил Руди.
Потом он сгонял за своим скейтом, а вернувшись, застал новую знакомую любующейся игрой света чудных ярко-голубых шариков.
— Гудёна, — наконец, представилась девочка. — Благодаря столкновению наших неприков я поймала необычную радужку!
— А я Руди, и я …ничего не поймал! — смущённо улыбнулся мечтарик, добавив шёпотом. — Ей нужен классный Ловец!
Тем временем их хозяева тоже успели разговориться:
— Клёвое имя! — улыбнулся Мэд.
— Клёвый остров! — кокетливо кивнула Васёна.
— Остров, в натуре, красивый, за пониманье — мерсибо! — расшаркался Руди.
— Так вы, так ты местный? — спросила Васёна, которой показалось, что она знакома с эти парнем сто лет.
— Типа, да! — подсказал хозяину Руди, а Мэд кивнул.
— Тогда ты должен знать, почему он назван Акульим? Тут есть акулы?
— Мы их всех, типа, пере-ло-вили! — подсказал хозяину Руди.
— Мы их…. Лично я… их не видел! — развел руками парень.
— Ты не ответил…
— По-го-ва-ри-ва-ют, болтают дву-но-гие, будто когда-то водился-не пригодился, видели многие…, — шептал Руди.
— Акул-то тут нет, но… болтают, что когда-то у берегов острова водился…, — начал Мэд.
— Если не обманули, Призрак Акулий! — начитывал свой рэп Руди.
— Жуткий Акулий Призрак, — повторил Мэд.
— Только без врак! — предупредил Руди, так, как будто хозяин мог его слышать.
— Призрак?! Чушь какая-то, — фыркнула Васёна.
— Может, и чушь, — кивнул Мэд. — Но то, что в замке до сих пор…, — и осёкся, а Руди продолжил:
— До сих пор тусуется дух графини, вот это, блин, да!
Руди потянулся к графину и скатился на стол с плеча Мэда.
— Но что? — переспросила девушка.
— Дайте попить из графина! — привстав на цыпочки, заорал в ухо Васёна Руди. И тихо добавил, глядя на Мэда. — Всем аномальным интересуется!
— В музее бывшего замка Бернандеты тринадцатой до сих пор бродит призрак графини, — сказал Мэд. — …Бродит, врезаясь в стены, отчего они содрогаются! — последнее слово он произнёс таинственным шёпотом.
— Хм… я что, про стены уже сболтнул? — отряхнулся Руди, вынимая голову из графина.
— Примерно так? — Васёна сделала губки трубочкой, изобразив звук: «Ааааа… Ууууу…», а Мэд презрительно сплюнул в сторону.
— Я пошутила. А, правда, Брн… эта…, это та, что на твоей майке? — лицо Васёна посерьёзнело.
— Эй, Уилсон, у тебя со вкусом проблемы, — заметил Руди, скользнув взглядом по Мэда. — Не она, милая, а «ОНО»…
— Не она, но кто-то типа того… — уверенно сказал Мэд. — Я о них знаю все!
— Ну, не всё, — неожиданно откликнулась Гудёна.
— А почему врезаясь и содрогая? — с ужасом в глазах спросила девушка.
— Бернандетта ослепла от блеска богатства, ну, не хамство?
Типа, жаба её задавила, очень мило! — кривил моську Руди.
— Он, то есть она, Бернандетта, ослепла из-за своих сокровищ, ну, типа, от собственной жадности, — немного смущённо объяснил Мэд.
— Только не надо чушь нести! Сорвалось в рифму. Прости! — развёл ручками прозрачный.
— Не верю я в эту чушь! — закатила глазки Васёна.
— Это не чушь. И что старуха заныкала клад где-то недалеко от замка — тоже не чушь! Правда, тут всё туристы перекопали.
— Перекопали, типа, усадьбу, в натуре пере-ко-пали, — затараторил Руди.
— А вот в клад я очень даже и верю, — Василиса впилась взглядом в синие глаза Мэда. — И что? Что-нибудь нашли?
— Ни-че-го, — просто ответил он. — Вот лавочку и закрыли.
— Туристы и копы искали, ничего не нарыли. Ну, давай же, пацан, мечтай! — скомандовал мечтарик.
— Лавочку? — удивилась Вася.
— В смысле, музей. Сейчас он закрыт. Желающих выше крыши… — Он пристально посмотрел на неё и спросил.-  Хочешь, слазаем вместе?
— Нет уж, дудки! — отчего-то оскорбилась Васёна.
— Желающих выше крыши, — снова активизировался Руди, передразнивая хозяина. — Ишь, ты! По горизонту сте-лят-ся, ну, давай же, пацан, мечтай! Мы же несколько ниже, и ты, типа, обижен, в игольное ушко, не лыком ши-ты, пролезем, и всё пере-ме-лет-ся, ну, давай же, пацан, мечтай!
— Тебе что, клад вообще по барабану?
— Мне это как-то по-барабану! — автоматически повторил Мэд.
— Что по барабану? — не поняла Васёна. — Такое ощущение, что твой отец самый богатый человек на острове, — пошутила она.
— Ну, типа, да! — ответил за парня Руди.
— Ну, типа, да, — покраснел Мэд. — Но я МЕЧТАЮ…, — И цветастые пузыри заструились в сторону пританцовывающего Руди. Он вытащил лассо и раскрутил его над своей головой. Забавно, если бы кто-нибудь это видел: парень с девушкой сидят себе спокойно в кафе, а по столу бегает прозрачный человечек, и ловит верёвкой сияющие шарики.
— Йес! Хочу увидеть слепую старуху, заорать в её старое ухо:
«Есть предание, что ты… — Руди закрыл уши Васёне, — не при даме я, отдашь клад, типа спецзадания первому встречному лабуху! Ну, давай же, пацан, мечтай! Ну, давай же, пацан, мечтай!
А поток мечты всё рос и ширился.
— Не то, чтобы мечтаю, просто я ХОЧУ увидеть слепую старуху, — тихо, но твёрдо произнёс Мэд. – ХОЧУ, и увижу!
Руди снова оживился и даже распахнул кошелёк.
— Чувачок! ты, короче, под полным моим контролем, хочешь-не хочешь — походишь строем, а я увеличу доходы втрое и стану героем! — Но новые шарики окрасились в грустный чернильно-чёрный цвет, и это была явная Запретка! — Вот я дурачина! Опять заманил то, что запрещено!
— Ну и…? — заинтересовалась Васёна.
— Есть предание, что она однажды прозреет и отдаст клад первому встречному, — объяснил Мэд.
— Первому встречному? Значит, туристы сутками лазают и копают, а ей пока никто так и не встретился. Вот бедняжка! — Васёна засмеялась, а Мэд нахмурился.
— Первому встречному? Да это ж, типа, я, Бернандетта тринадцатая, Бер-нан-дет-ка моя! — снова затараторил Руди.
— А хочешь, я проведу тебя в замок? — предложил парень. - Я знаю, что нам повезёт, и мы увидим её.
— Нас за это по головке не погладят, — настроение Руди сразу испортилось, зато Гудёна, наоборот, развеселилась.
— Скажи, что хочешь побывать в замке, скажи…, — прокричала она в маленькое ушко Васёны.- Ведь слова девушки могли стать настоящей необычной мечтой.
— Если мне будет надо, я и сама дорогу найду, — гордо произнесла Вася, добавив. — Это значит, в замке стопудово есть клад!
— Ты сдрейфила! — Мэд презрительно сплюнул в сторону.
— Просто не хочу, — уклончиво ответила Вася.
— Трусишь!
— А вот и нет! — девушка отвела взгляд. — Ну, не знаю…, если честно, я с детства ХОТЕЛА… — и шарики заструились к Гудёне.- Я и сейчас очень ХОЧУ найти…, — начала Васёна, и хотелки потянулись к кошельку Гудёны. — Клад в каком-нибудь замке… — И чуть громче — Как же я ХОЧУ найти клад!
— Пошла ловля! — крикнула Гудёна, запихивая в кошелёк яркие крупные шарики цвета металлика.
— Найти клад? Тогда тебе точно сюда, — рассмеялся Мэд, указывая Васёна на графский замок.
— Я пойду в этот чёртов замок, но только для того, чтобы доказать тебе, что всё это сказки и никаких призраков не существует! — Васёна стиснула кулачки от ярости.
— Один из наших и непрозрачная географичка, невзрачная, вроде бы, не психичка, — включился Руди, направляя пассы в сторону своего хозяина. — Проиграла мечтарочке выигрышный тур, на земле море дур.
— Это была я, не дура, а тот фантом! — горячо воскликнула Гудёна.
— Вау! Тур на остров Акулий… Дело было на днях, в июле… — как ни в чём не бывало, продолжал человечек, раскачиваясь телом, как маятник, и подбираясь поближе к Гудёне.
— Только дело не в том… Туристический бум, оооо, ееее…, Прозрачный фантом, маленькое торнадо…
— Ах, не надо! — всплеснула руками Гудёна, покрываясь цветными пятнами.
— Или цунами видели над домами…. О-ооо…, е-ее., — всё больше и больше раскачивался Руди.
— Ты меня шантажируешь? — совсем чуть-чуть испугалась Гудёна.
— Я вас ангажирую на… рэп! — тонкая фигурка Руди качнулась в сторону шнырлочки.
— Я читал тут недавно, что одна бабка географичка, — начал Мэд. — Была на том розыгрыше туров и видела прозрачный фантом, но это было не на острове, а далеко отсюда, кажется, в Ветрограде.
— Послушный мальчик, — обрадовался Руди.
— Фантом? — пожала плечами Васёна. — Там было что-то со светом… Мы как раз оттуда, из Ветрограда, — медленно проговорила она. — Участвовала Дора, её так зовут, а мы, не участвуя, выиграли, точней, билет странным образом оказался на нашем столе, и все сначала подумали на папыча, ну, то есть на моего отца. — А вообще — всё как-то странно. — Девушка на минуту задумалась. — Именно она тормознула наше авто, потом появилась в нашем автобусе, и даже поселилась в том же бунгало.
— Ничего себе! — воскликнул юноша. — Надо бы её расспросить об этом!
— Даже не думай! Привидений не су-ще-ству-ет, и баста! — твёрдо заявила Васёна. — Больше всего меня волнует то, что бабулька явно интересовалась кладом, моим кладом, и, похоже, я ей даже указала к нему дорогу — вздохнула девушка, глядя куда-то в морскую даль.
— Значит, мы должны её опередить! — воскликнула Гудёна.
               
Спустя некоторое время Трак подкрался к Гудёне. Она сидела с другой стороны бунгало, выходящего к глухому забору, под кустом с красными ягодами.
— И когда только непрозрачные научатся ценить чужой труд? — сама себя спросила Гудёна, думая о Кругловых и своём тайном проявлении в их мир.
— Когда узнают о нём, хотя…, они никогда этого не узнают, но кое-кто другой — обязательно! — злобно проскрежетал Трак.
— И ты здесь?! — обомлела Гудёна в полной уверенности, что её никто не слышит.
— И я, и моя старушка — одуванчик, от которой я оторвался лишь ради тебя, прелестное, но, увы, преступное дитя! — захохотал Трак.
— Чего же ты хочешь? Мечты или Власти?
— Близко, ну, очень близко… Всего и помногу. Но сначала я хочу рассказать прозрачной полиции о тебе, первой проявившейся в мир непрозрачных! Я даже немножко завидую твоей смелости и иду по твоим стопам. Да-да, ты открыла путь, дала надежу мне, Великому Траку! Нет, чем лучше, тем проще — Траку — Акульему Призраку!
— Никакого Акульего Призрака не существует! — горячо воскликнула Гудёна.
— Не существовало, детка, в прошедшем времени, а теперь, с твоей помощью, будет. — Трак надел маску. За годы ношения она буквально срослась с прозрачным, став его «второй кожей». — Блошиный рынок рулит! Просто не забывай, мы с тобой повязаны, Гудёнок! Ну, пока-пока, пойду работать.
— Не знаю, что ты задумал, гнусный акулий прозрик, но мне это совсем не нравится. А что, если я заложу тебя?
— Тебе никто не поверит! Трак — честный мечтаплательщик.
— Ты, чё, чувачок, перепутал кошельчок? — бешено затараторил невесть откуда взявшийся Руди. — О, я знаю его! Это…, это…
— Да, спасибо что узнал, — осклабился призрак. — А девочка
будет молчать. Это в её интересах. Прозрик у прозрика мечталки потырил…. А ты… — он обратился к Руди.- Убирайся к своему неприку, заткни свой рэп, и будешь в ажуре!
— А тебя, наглый вор, по понятиям, за твои преступные занятия… — затараторил Руди.
— Меня что? — Лицо Трака перекосилось от мнимого ужаса. — Накажут? Ещё хуже? Посадят?! А её вот не наказали… пока…
— Таким как ты место в тюрьме — отрывисто сказал Руди. Она тут недалеко. Лучше отдай мечту! — Кхе-кхе. Вот я уже и синею…, — еле-еле проговорил он.
— Клоун! А ты накатай в думу петицию! — издевался Трак. — Или попроси своих дружков тебе помочь…, а ещё лучше — бери пример с меня. Раньше я ведь тоже синел. А теперь вот граблю и процветаю.
— Нет, уж лучше синеть, — сипло пробормотал Руди.
— Не волнуйся, Рудик, не нужно никого просить! — успокоила друга Гудёна. - Вот мои мечталки, возьми, и скорее пошли отсюда…
— Какая щедрость! — воскликнул Трак.
Оскорблённый до глубины души, впервые в жизни он даже не шелохнулся, чтобы перехватить халявные шарики. — Нет бы мне, что по-хорошему предложить! — возмущался призрак, хотя мечтарики уже исчезли за поворотом. — Сиротское детство, отсутствие воспитания, плохая компания в юности, а теперь и эта старая кладоманка с парой котов впридачу, вот и весь мой удел! — завибрировал Трак.
Его сутулые плечи мелко подрагивали, и со стороны могло показаться, что немолодой человечек в плаще до пят горько плачет, прислонившись к урне, хотя, возможно, именно так и было.
            
На Прозрачное Отделение спускалась ночь, но в быстрых водах реки отражались зарешечённые оконца Башни, мерцающие тихим плазменным светом.
— Ну, что там с котами? — спросил Клешнярус, незаметно возникая в дверном проёме.
— Ме… ммместные котов почти не заводят, — вздрогнул сержант. — Бродячих поотлавливали, у прозрачных — ни одного, но на днях…, — сказал Туговски, открывая журнал происшествий.
— Что на днях?!
— На днях к нам прилетела туристка — та самая непрозрачная. Помечена в деле как «географичка». Так вот у неё есть коты.
— Что значит «коты»? Стая, что ли? — криво усмехнулся шериф, отгоняя от лица летучую мышь.
— В количестве трёх. Странный зоопарк. Дислокация…
— Будьте проще, Туговски!
— Дисло… поселились в бунгало отеля «Акулий Остров». В списке пассажиров и постояльцев отеля не значатся.
— Значит, шифруются! Начинаем слежку за котами, в смысле, за бабкой-географичкой.
— Свидетели утверждают, что в аэропорту у бабки было два кота. На острове с ней видели трёх. А на пляже остались только одни отпечатки, то есть, только отпечатки одного кота.
— Снова тупизм?!
Сержант взглянул на реку. Каждая её капля, превращаясь в волну, ныряла в башенный грот, проносилась через него как поезд через тоннель, но всегда достигала моря.
— Может, их смыло волной? — предположилТуговски.
— Это ваш мозг смыло волной! Обшарьте каждый санСтёпаетр вокруг того места: стену, лавку, стол, я не знаю, песок.
— По крупинке?
— Я щас взорвусь! Шезлонг или…
— Зонт! Там был пляжный зонтик, — радостно хлопнул себя по лбу Туговски. — Они же как раз под ним сидели!
— Под чем ещё можно сидеть на пляже? — всё больше и больше раздражался Клешня. — Надеюсь, вы его ни с чем не перепутаете и досконально обследуете местность вокруг.
— И зонт? — простодушно спросил Туговски.
— При чём же тут зонт? — почти закипел шериф.
— Ну, так, на всякий случай… Мне почему-то кажется, что именно на нём мы и найдём отпечатки.
— Когда кажется… Ладно, если Вам нужна лишняя работа, проверьте и этот чёртов зонт!

Глава 11
ПРИЗРАК ГРАФИНИ

Ещё утром, после знакомства с Мэдом, у Васёны созрел план, требующий немедленного осуществления.
Пока папа с мамой смотрели вечерние сериалы, их дочь гуляла с братом в саду. Но оставить Стёпку — значило навлечь на себя подозрения, да и кто бы их отпустил в такое позднее время.
К тому же погода внезапно испортилась: подул холодный ветер, и небо заволокло клочковатыми тучами. Но Васёна не собиралась сдаваться. Сославшись на усталость, она сказала, что ляжет спать пораньше, «но сначала уложит мелкого». Буркнув родителям «спок но», девушка подсадила брата на подоконник и вместе с ним выбралась через окно детской на улицу. С неба закапало, потом полилось.
Выбравшись за пределы отеля, они обошли ратушу с качающимися от ветра пальмами, поспешив на старую площадь к чёрным литым воротам, за которыми иссекаемые дождевыми струями, проступали причудливые очертания замка: мрачные готические башни с острыми зубцами; ров, заросший чертополохом; крепостные стены с пороховыми бочками; подвалы, где когда-то мучили чернокнижников. И вы верите в эту чушь?!
Замок выглядел как обычный старинный замок в необычном ореоле лунного света. Брр…. Всё равно жуть пробирает. Тем временем дождь перешёл в сильный ливень.
Невзирая на непогоду, за Кругловыми младшими  неотступно следовали их шнырлики, прыгая, как говорится, «ухо в ухо». Прозрачные сыщики без труда открыли ворота. К счастью массивная парадная дверь оказалась незапертой. На позеленевшем от времени гербе был выбит небольшой череп с похожими на собачьи, ушами и скрещенными, как и положено костями. «В таком месте просто обязаны храниться сокровища», — пронеслось в голове Васёны. Старенький сторож дремал, сидя на стуле, с ружьём в обнимку, и незваные гости легко проскользнули внутрь. На стенах были развешены яркие гобелены; по обеим сторонам стояли стойки с рыцарскими доспехами и средневековым оружием, а зеркала в кованых рамах отражали камины с тяжёлыми каменными порталами. Раздался громкий бой старинных часов — на замок спустилась полночь. Скрипыш что-то почувствовал и ухватил Гудёну за руку.
— Не мы одни обходим правила «Большой Книги шнырликов», — прошептала шнырлочка, — поскачем-поглядим, кто там бродит?
В конце первого коридора мелькнул еле заметный свет.
— Наве’рное, Бе’рнандетта п’роказничает, — кивнул Скрипыш, не отпуская руки сестры. — Имеет п’раво в собственном замке.
— А мы попросим старушку, чтоб на Непрозрачных не сердилась, — улыбнулась Гудёна, погладив его по головке.
Обогнав детей, шнырлики двинулись на загадочный свет и, пройдя через приёмную залу, попали в обитую шелками и бархатом опочивальню графини. По полу были разбросаны звериные шкуры. Бернандетта возлежала на массивной узорной кровати под вышитым золотыми лилиями балдахином, как живая, но настолько прозрачная, что сквозь неё можно было смотреть, как сквозь лупу.
Не смея войти, «гости» замерли на пороге.
— Входите, кто бы вы ни были, и как бы вас не прогоняли, — по традиции приветствовала хозяйка. Они представились, а Скрипыш пригляделся к графине:
— А Вы, похоже, слепа… ая, а Вы нас не видите?
— Не шарман, но, по сути, верно, малыш, — ответствовала Бернандетта. — При жизни у меня было две сумасшедших страсти: мой мопс Жу-Жу, о, трэ бьен, и мои неисчислимые, доставшиеся неимоверным чужим трудом сокровища. — Насчёт собачки — простая блажь, а за жадность ваша покорная слуга была наказана слепотой. — Графиня шумно высморкалась в расшитый жемчугом рукав. — Блеск золота и алмазов ослепил Бернандетту тринадцатую. — Она перевела свой незрячий взор туда, где стояли шнырлики.
— Очень п’риятно…
— Что???
— Мой брат хотел сказать: «приятно познакомиться»! — выкрутилась Гудёна.
— Как там — тройка, семёрка, туз. Вы верите в несчастливые числа??? — на что Скрипыш и Гудёна утвердительно закивали головами. — А в пасьянс? Миль пардон. Так вот, с тех непрозрачных пор я, как моя Жу-Жу, охраняю собственные богатства, цацки, так и не доставшиеся никому, — всхлипнула рассказчица. — Я, названная царственными особами Бернандеттой тринадцатой, по прозвищу Головастой, догадываетесь, почему?
— Наве’рное, вы очень башковитая, — предположил Скрипыш.
— Респект вам, детки, — польщено улыбнулась рассказчица. — А знаете, какое имя было у моей предшественницы? — Но «детки», увы, не знали. — Бернандетта двенадцатая, Усекновенная, (завистники укоротили её ровно на голову, ха-ха), о чём подробно рассказывают экскурсоводы и особая гордость замка, — пыточная, — игриво объяснила старуха, указывая на запылённый портрет, в то время как шнырликов охватил поистине средневековый ужас.
— Я чувствую, вввы не нннастоящая ввведьма! — не слишком уверенно произнёс Скрипыш, на что графиня кокетливо замахала веером.
— А как же все эти экскурсии и, как Вы сказали, пыточная, подвал с колдовскими штучками? — теряла самообладание, Гудёна.
— Бизнес, мои невидимые, модное направление, — разоткровенничалась слепая. — Вот сестрица моя, двенадцатая по счёту, настоящей ведьмачкой была! Могла и сжечь кого заживо, больше, правда, дичь на гриле любила. А могла запытать до полусмерти глупыми расспросами бабьими, о, мон дьё! Иногда мне её так не хватает, — с грустью добавила Бернандетта.
— Но замок-то назван в Вашу, а не в её честь? — продолжала выспрашивать Гудёна.
— Подумайте сами, — охотно отвечала графиня, накручивая на ноготь усыпанный самоцветами поводок своего мопса. — Я-то сама не вижу всего этого безобразия, но запомнилась поколениям такой, какой вы меня видите. Представьте себе такую картину: мою сестрицу, Бернандетту двенадцатую, без причёски, без макияжа просто потому, что без башки, миль пардон, без головы! Нонсенс! У нас же модный курорт, а туристы — капризные. А я так и буду здесь обитать, валяться на этом бархате. — Она с силой пнула подушку. — Пока сюда не придут избранные, ну, да что я вам рассказываю? Вы же не те, вы — прозрачные, хотя кто-то за вами, определённо идёт, — шустро повела носом хозяйка.
— Это наши д’рузья, — не мо’ргнув соврал Скрипыш. — Помогите им, отк’ройте, где сп’рятаны сок’ровища. Сами сказали, что они Вас тяготят.
— Не они, а оно…, сокровище… Там, в коридорах, я слышу их, мокрых и грязных! Фи, я чую их, но, увы, не вижу. Кто это с вами, дети? — брезгливо выговорила графиня.
— Па’ра неп’роз’рачных, — девочка и маленький мальчик, — обронил Скрипыш. — Только не они с нами, а мы с ними.
— В этом ты прав, юный шнырл. Полагаете, что за шесть столетий их некому было отдать??? Не говоря о рыцарях и менестрелях, колдунах, царях и флибустьерах, и прочих эрдель-терьерах?! Так для чего вам или им сокровище?
Шнырлочка поймала себя на мысли, что за всей этой суетой она и думать забыла о цели их ночной слежки, то есть о ловле желанок и мечталок детей.
— Не только, — уклончиво ответила Гудёна, прервав неловкую паузу.
— Наве’рное, Вам и самой это сок’ровище до сме’рти надоело, — простодушно заметил Скрипыш.
— До смерти-нет, а вот после…
— Вы, похоже, спите на золоте? — осторожно спросила Гудёна.
— На чём хочу, на том и сплю, — разнервничалась хозяйка. — Всё, я устала, подите прочь!
— Как бы нас не п’рогоняли, мы останемся здесь с Вами! — Не растерялся Скрипыш, соблюдая положенный в их мире этикет.
— Вежливые детки. Ну, ничем не пронять. А может вас попугать? — предложила графиня, и в ту же секунду от потолка отделились мерзкие лиловато-грязные тени. Подвывая, они махали рваными крыльями прямо перед лицами шнырликов.
— Бесполезно, — закачали головами шнырлики. — Мы уже пуганые, а скажите, Вы тоже верите в Копилку Ужасов? — мистическим шёпотом спросила Гудёна.
— Копилка…, какая ккопилка…, какая-такая копилка? — неподдельно удивилась графиня. — Копилка Ужасов?! — Никогда о ней не слыхала.
— «Копилка, дикая особой дикостью…», — процитировал Скрипыш замогильным голосом. — Ст’ранно! В нашем ми’ре о ней знает каждый «ребёнок! «Разве вы не читали «Большую Книгу шнырликов»? У нас она есть в каждом доме!
— Все эти книги — копии, дурачок, — улыбнулась Гудёна. — Оригинал древней Книги давно утерян, поэтому толком никто ничего и не знает…
— Но все сидят и боятся, — сказал Скрипыш.
— Зато у нас есть «Большая Книга Призраков»! — слегка обиженно откликнулась графиня. И уж можете поверить вашей старой Бернандетте, в ней нет ни слова об этой вашей «Ужалке Кописов», то бишь, «Копилке Ужасов», это ж надо так обозвать?!
Однако я слыхала о некоем Акульем Призраке… да-да, о его приходе говорилось в пророчестве.
Мрачные тени, застонав, отшатнулись в разные стороны, и растворились в замковой темени.
— Акулий Призрак? — растерянно повторила Гудёна.- Я знакома с одним таким горе-призраком.
— Акулий П’риз’рак? — похолодел Скрипыш. — мне снился этот подлый шны’рл, этот во’р, я узнал его…
— Никогда, вы слышите, никогда больше не спрашивайте меня про него! Это травма моего глухого средневекового детства, вот уж где настоящий ужас! — заломила руки графиня, забыв, что её спрашивали совсем о другом. — Ладно, забудем о грустном! И всё-таки с вами… — она постепенно приходила в себя. — Или с теми, кто сейчас войдёт, мне повезло и я, наконец, нашла тех избранных, кому передам своё СОКРОВИЩЕ. Сокровища — такая штука, когда их нет, их все ищут, а когда их есть, то есть, когда они есть, может уже и вас не стать, как в моём случае.
               
Тем же ненастным вечером прозрачный вор в чёрном плаще забрался на пустую половину Кругловых. Порывшись в вещах и не найдя Магической Супницы, Трак наткнулся на плазменную коробку, перевязанную розовой шёлковой ленточкой.
— Есть будешь? — буркнула Дора, когда он вернулся домой. — Тут нет приличных кормов, и я сварила котам еду, а заодно и тебе твоё зелёное варево, но без невидимуса, а то, как бы я поняла, что в кастрюле.
— Прости, обрывок старого атласа, но со вчерашнего дня я ем в ресторанах, — ответил призрак, развалившись в половинке раскрытого бара глобуса. — В лучших ресторанах этого убогого островка — я кушаю шнырлоустриц, и пью лучшее Шнырлянское! Жаль, что ты меня только слышишь! Теперь я крут, богат, и хорош собой, и жалкая акулья маска мне больше ни к чему! Трак приподнял одну из бутылок и взглянул сквозь неё на Дору. Сквозь стекло она была похожа на огромного зелёного шнырлика.
— Этот кусок желе пять минут варится, и уже крут! — презрительно хмыкнула мисс Зельц. — И что с того? — Вот если б ты сделал меня богатой и знаменитой, тогда б я, может, изаценила.
— Всё впереди, Дорик! Ты меня ещё увидишь, и обалдеешь, это я тебе заявляю, Акулий Призрак! Кстати, тут компра, — злорадно произнёс Призрак, — тем более что я вырубил полицейский фискальник, и, теперь чист как дитя! Пускай копы думают на Гудёну!
— На ту нахалку, которая увела мой билет? — переспросила географичка, разливая котам еду.
— Твой счастливый билет. Хотя, мы всё чудненько провернули и без него. — Трак засмеялся, вываливая что-то на стол. — Ах, да, ты же не видишь…, Это наклейки с буквой «Г», наклейки Гудёнши. Она оставляет их на каждом месте своей удачной охоты. А везёт ей довольно часто.
— Лучше и не придумать! — кивнула Дора. — У девчонки напрочь отшибло нюх, иначе бы она давно засекла твою слежку.
— Плазменно-классно, что все мои преступления теперь можно списывать на неё! — потёр ручки Трак и тихо добавил. — Вот если бы сразу ограбить главное хранилище, самый крупный банк мечты в стране, быстро разбогатеть и захватить оба мира!
— Что-сь? Ты говорил, что два копа-чудика идут по ложному следу? — с пристрастием допрашивала Дора. — И ты вне подозрений, и уж теперь-то поможешь мне найти клад?! Сам обещался вечером!
— Выворачиваю душу ей, а она…, — в конец разозлился Трак. — Тьфу…
— Ась?
— Сказал, помогу. Доешь свою бурду, и попилим в замок клад отрывать. Только там мокро и холодно! — сморщился Трак.
— Сказал попилим, значит, попилим, и точка! А не то будешь жить в переноске, — хихикнула мисс Зельц. - Пос-то-ян-но!
— Давай договоримся, — злобно и вкрадчиво начал Трак. — Ты навсегда забываешь об этой …носке, то есть я никогда больше не сажусь в твою кошачью тюрьму, а за это веду тебя к кладу!
— Ну, если там, будет и правда, клад, нормальный такой солидный клад, то я могу пересмотреть меру твоего наказания. -Хр…, хор…, — Трак позеленел как своё варево, сжав прозрачные кулачки от немой и бессильной ярости.
— Ты же знаешь, я скверно слышу! — всё издевалась Дора.
— Хо-рро-шо! — выдавил, наконец, он.
— А сейчас тащи сюда мою карту.
— Ну, ничего. Осталось немножечко потерпеть, — еле слышно проскрежетал Трак. — А пока копы плутают, я успею сделать последние приготовления перед тем, как погрузить мир во тьму!
— Одного я в толк не возьму, почему на карте написано: «К. У.», а не «Г.У.» — «Графская Усадьба»? — озадачилась географичка, приближая лупу к глазам. - Или буквы от времени стёрлись?
— Это ты от времени стёрлась! «К.У.» может означать «Коллекцию Уток», или «Коты Убийцы», или даже «Классный Ужин», да что угодно. — Он снова задумался, добавив сбивчивым шепотком. — Не может же это быть ТА САМАЯ «КОПИЛКА УЖАСОВ», которой нас, шнырликов, с детства пугали и которой и в природе-то не существует?!
— Что?! Спасибо, что навёл меня на мысль, — обрадовалась мисс Зельц. — Как же я, учительница географии, сразу-то не догадалась? Наверное, это какое-то географическое название, что-то типа «Крайнего», а может, «Кривого Утёса», или «Каменного Угля».
— Лучше «Круглого Угла», — прыснул Трак.
— Не ёрничай, аббревиатура точно на ящике, на моём кладике, так?
— Ну, допустим, что так, — неохотно отозвался шнырлик.
— На карте ящик помечен крестиком где-то в районе между графской усадьбой и старой тюрьмой, то есть его координаты…
— То есть его координаты слишком расплывчаты, — охотно подсказал Трак. — Это как иголку искать в стоге сена.
— А ты у меня на что? — сдвинула брови мисс Зельц.
— А, дошло. Раньше на месте бернандеткинского замка была «Королевская Усадьба», только этого никто не знает, — загадочно произнёс призрак. — Вот всё и встало на свои места!
— И как же я сразу…, — лицо Доры просияло улыбкой. Королевская, какая же ещё. Ну, конечно, «Королевская Усадьба»! Такие вещи всегда под покровом тайны. А ты у меня умничкин, Тракушка! И в честь этой победы разума я прощаю тебе все твои обзывательства, и навсегда отменяю эту позорную суму, то есть, сумку! — воскликнула пенсионерка. — Вперёд, к приключениям и к кладу! — Она радостно закружилась по комнате.
— Чем бы ни тешилась…, — почесал темечко призрак и стал собираться. — А, вдруг и, правда, там какой клад найдём….
               
Несмотря на ночное время в Отделении Прозрачной Полиции кипела работа.
— Какой ливень! У вас есть зонт, Туговски? — спросил сержанта Клешнярус, сидящий за «столом–гробиком» и неотрывно глядящий на реку.
— Никак нет, — ответил сержант. — Я ж его Вам отдал.
— Ах, да, а я его, забудьте, Туговски. Кстати, Вы что-нибудь узнали о том зонте?
— Так точно, шеф. На зонте желейно-плазменные отпечатки шнырлика и налипшая шерсть. Да, и кусочек латекса.
— А Вы, Туговски, реальный шнырк! Это уже улики! — наконец, шериф повернул голову.
— Но есть одно «но»! Странная консистенция желейной плазмы, — выпалил сержант.
— Хм…
Туговски протянул пластинку своему боссу.
— Вот, посмотрите в шнырлоскоп.
— Не стройте из себя Холмса! — рявкнул шериф, в глубине души считающий «Холмсом» себя. Если кто-то попусту и тратил время, то только не полковник Клешнярус. Вот кто постоянно анализировал, сопоставлял факты и находил подтверждения своим интуитивным догадкам.
— Холмс бы расшифровал отпечатки, как послание, как в «пляшущих человечках», шеф, — вытащил Клешню из размышлений сержант.
— Вы насмотрелись их Еле-Видения, Туговски!
— Прозрачно так, шеф! Я сделал спектральный анализ плазмы, его консистенция гораздо выше нормы.
— Считаешь, у нас еще одна проявлёнка? Ещё один наглый шнырл мог проявиться… в их мир? — на что Туговски кивнул.
— Исключено. Его бы запеленговали шнырлорадары. Я бы сам его тут же запеленговал! Вот, смотри, — шериф продавил кнопку на левой клешне, но она не зажглась. — Что у нас с техникой?
Но тут раздался пронзительный звук сирены, и полицейские псы сорвались со своих мест. Туговски вырубил рубильник, дал отмашку полицейским, и псов успокоили.
— Фискальная кнопка…, — начал сержант.
— Туговски!!!
— Шнырловат, тревожная кнопка была кем-то выведена из строя, и распараллелена с Вашей, шериф. Похоже, умышленно…
— Тогда как же она сработала только что? — побагровел Клешня.
— Сегодня утром я её починил, — просто сказал сержант.
— А Вы не такой уж тугой, Туговски! Кнопка! Мечты! Покуситься на такое, на такое на… самое… — Клешнярус забарабанил пальцами по «столу-гробику».
— На святое?
— Как же низко пала преступность!
— Ловим, давим, стараемся! — выпалил польщённый сержант!
— Да не преступность пала, а преступная мораль, дубина Вы эдакая! Но что же из всего этого следует?
— Думаю, тот, кто совершил эту, с позволения сказать, «мелочёвку», замыслил куда более серьезное преступление.
— О, нет! Не может быть! Куда уж серьёзней! С чего Вы это взяли, сержант? — Клешнярус толкнул ногой болтающийся на крюке пиратский скелет с мушкетом в костистой руке, и тот закрутился вокруг себя. - И почему мы должны работать в такой обстановке? Цирк, а не Полицейское Отделение!
— Шнырлементарно, шеф, то есть, я хотел сказать, этот тип хочет посеять хаос.
— Скелет, что ли??? — вытаращился шериф.
— Не скелет, а Акулий Призрак.
Клешня посмотрел в окно, за которым, не переставая, хлестал дождь. Больше всего на свете он не любил, когда что-то или кто-то угрожает здоровью мирно отдыхающих граждан его города, ускользает от его возмездия.
— Не дождь — водопад! На этот раз Ваша шныртуиция, Туговски, бах! — Клешня сжал губы и быстро разжал, иллюстрируя свои слова. — Бухнулась на дно Шнырленбахского водопада.
— Но успела зацепиться за скалу, шериф, — смущённо улыбнулся Туговски.
— Ладно, вольно, Туговски, да и поздно уже, ну, Вы идёте?
— Я ещё поработаю, — ответил сержант.
— Ну, как знаете…
Конечно, можно было сойти вниз по скользким ступенькам, но у босса был собственный фирменный стиль покидания участка. Перескочив с бочки на спускающуюся в грот искусственную лиану, Клешнярус как пожарник съехал на первый ярус Башни. Внизу было сыро, темно и холодно. Узкая полоска каменного бордюра отделяла его от мрачных глубин. Шагнув к кромке воды, шериф хлопнул в ладоши и пробормотал: «акулерро-перевозьерро-хоп!», — маслянистую поверхность прорезал острый чёрный плавник. Полицейский вскочил на мокрую спину рыбины, и они растворились в ночном тумане.
— Маленькая акула, брошенный на Акульем… аттракцион…, пробормотал сержант, зачарованный движением реки. — А где-то неподалёку бродит настоящий Акулий Призрак.
               
Ливень всё не кончался. Тем временем Дора с Траком оказались в двух шагах от юных «грабителей», на территории той же усадьбы.
— Ничего себе тропики, у меня аж, плазму сводит от холода! — возмутился сидящий на ограде Трак.
— Это меня всю трясёт! Сдохну я тут с тобой! Чёртов остров и ты, чёртов призрак! Связалась! — огрызнулась географичка. Она измазалась в липкой грязи и сломала лопатку и совок для раскопок. — Щас лежала бы дома на диване — пенсию получала. Ты про клад байки-то плёл! Где он, тебя я спрашиваю — тебя, непонятное нечто?!
— Поглубже копай! — невозмутимо  «подбодрил» её Трак.
Дождь кончился, но земля всё ещё была тяжёлой и мокрой от воды. — Я чую, сокровища где-то рядом. Тут что-то твёрдое и блестящее. — Не под цветами! Не у беседки! Да не здесь! — заверещал он.
— А почему мы там не искали? — Дора ткнула пальцем на небольшой холмик метрах в двадцати от них.
— Потому что там тихое домашнее кладбище.
— Нам надо туда!
— Ещё успеешь! — усмехнулся Трак.
— Сам прилепился к ограде задницей, и сачкует, а мне, старой измученной женщине, в такую погоду копать? — возмутилась Дора.
— Не хошь копать, вызывай экскаватор! — огрызнулся Трак
— Стой! Ладно, буду копать! Хоть до Китая докопаюсь, а найду!
Дора и её шнырлик подошли к небольшой ухоженной могилке
с венками из живых цветов и золотым крестом.
— Наверное, это могила графини, — сказала пенсионерка.
— Маленькая она для графини, — засомневался Трак.
— Урне много места не требуется. Там должны быть мои драгоценности!
— Твои! Там могут и должны быть кости! Какой вандализм! Ты будешь эксгу… эксгу… ми…, мы что, расхищаем могилу?
— Ты как хошь, а я чуток подрасхищу! — Дора стала копать твёрдую землю, пока Трак скучал то на её плече, то на оградке.
— Тогда вытри камень, отодвинь плиту: раз, два, взяли, — скомандовал шнырлик.
Вдруг лопата наткнулась на что-то твёрдое.
— Ну, здравствуй, кладик! — Дора бросилась на мокрую землю. Достав обрывок карты, она вгляделась, опустилась на четвереньки и стала руками скидывать с гробика землю. — А где же цепи? Ящик, гр…, гробик должен быть на цепях!
— Это ты должна быть на цепях! — осклабился призрак.
С помощью магических пассов Траку удалось отодвинуть увесистую надгробную плиту. Внутри оказались лишь чьи-то полуистлевшие останки.
— Может графия была карлицей, такие мелкие косточки, — умилилась Дора.
— Что и требовалось доказать! — Трак наклонился к находке. — Смотри, что это? Похоже на ошейник со стразами.
— Брюлички! — захлопала в ладоши Дора.
— Подделка, — осклабился призрак.
— Диадема, ожерелье, фигов налётчик!
— По ходу, это мопс графини — Жу-Жу.
— Это тебе надо было меньше «жу-жу».
— А ты — расхитительница собачьих гробниц! — взвыл раздосадованный призрак.

Глава 12
«К.У.»
 
Васёна со Стёпой блуждали по нескончаемым замковым коридорам, когда в их сторону метнулись те же чёрно-лиловые тени.
— Я щас умру от страха! — трясущимися губами прошептала Васёна.
— Не умияй, кьоме нас и пьизйака тут никого нет! — Стёпа взял сестру за руку. — И теней пьедков!
— Никаких пьизйаков и теней пре… предков не бы-ва-ет, — неуверенно сказала Васёна, прислушиваясь к странным леденящим душу звукам.
— Это ветер, всего лишь ветер! — уговаривала сама себя Васёна. — Тут звук повторился, но уже с новой силой. — А это… ливень, нет, ставни, нет, ветер! Нет, всего лишь всё вместе взятое, или….
— Или сныйли и пьизьяк гьяфини! — спокойно заявил Стёпа.
— Снова «сныйли»? Какие «снырйи»? — возмутилась Васёна.
— Пьозьячные!
— Сам ты «сныйль»!
— Я не сныйль! Сныйли-там. - Стёпа махнул ручкой в сторону графских покоев.
— Нет в природе никаких сныйлей!
— В пьийоде нет, а у нас — есть, — торжественно заключил мальчик.
— Мелкий упрямец! Взять себя в руки! Я не боюсь, я ищу клад!
— Кьяд?
— Если ты такой умный, может, подскажешь, где спрятан клад?
— Кьяд там, в спальне слепой бабуи. Кьяд там, — он на секунду задумался. — Кьяд-не кьяд, игьюшка!
— Нет! Сейчас ты меня конкретно выбесил! — Васёна потащилабрата по коридору. — Вернёмся — я тебе задницу надеру! «Игьюшки!» хотя, сапфиры, рубины, алмазы, чем для девушки не «игрушки»? Ты гений, масик! Вернёмся — я тебе куплю магазин игрушек.
— Пи-пи…,-  жалобно пискнул Стёпа.
— Что такое пи-пи? Пилястры, пиастры?
— Хотю пи-пи!
— Ах, в этом смысле? Пи-пи потом, здесь нет пи-пи.
— Пи-пи!
— Да потерпи, — отрезала Васёна. — Вот найдём клад…
Чёрные тени с завываньем и грохотом пронеслись над головами детей, поэтому никто не услышал, как часы пробили три раза. Ребята попятились, но вдруг Васёна почувствовала, как кто-то прислонился к её спине. Не смея оглянуться, девушка сжала Стёпакину руку, но он и не пискнул. Наконец, она повернулась, боковым зрением скользнув по незнакомцу. Но его лицо скрывали складки глубокого капюшона.
— Пр… призрак?! — еле выдохнула она.
Сквозь длинные рукава тёк ядовито-лимонный свет.
— Можно и так сказать, — пожал плечами выглядывающий из-под капюшона Руди. — С моим неприком я стал синьки синее, уже типа призрака. — Всхлипнул он.
— Что? Кто? Ах, это ты? — Мэд скинул капюшон, направляя фонарик в лицо Васёна. — А ты крутая девчонка!
— А чё такого? Музей как музей! — пожал плечами Руди.
— А чё, музей как музей, и никаких призраков, — неуверенно выговорила Васёна, а Стёпка заулыбался, заметив Руди.
— Сныйлик… синенький… Сьябенький…. Не мой сныйлик. Пи-пи не хотю, хотю а-а!
— Он кого-то увидел, — прошептал Мэд.
— И не кого-то, а вашего покорного слугу, — потупился Руди.
— Не пугай ребёнка — строго сказала Васёна.
— Забей!
— Он всё время играет в каких-то снырликов. А-а, у-у…
— А-а, — вякнул Стёпа.
— Призраки и клады потом. Сначала отведём его в туалет, — невозмутимо произнёс Мэд. Они пошли по тёмному коридору и остановились перед надписью: «Туалет на ремонте».
— До улицы мелкий может не дотерпеть! — заволновался Руди. — Идите за мной! — Неожиданно погас свет. — Мамочки мои, что случилось?
— Не бойтесь, я с вами, — прогундосил Руди.
— Похоже, вышибло пробки. Не бойся, я с тобой, а Стёпа со мной, — не своим голосом пробормотал Мэд.
— Мне не стьясно, — пискнул малыш.
— Отдай фонарик Васёна! — подсказал парню шнырлик.
Мэд отдал фонарик Васёна, хотя спустя минуту свет включился.
Мокрые и уставшие, они прошли через анфиладу комнат, остановившись перед графской опочивальней.
Скрипыш с Гудёной уже собирались уйти, когда графиня вдруг поднялась во весь рост в воздухе и торжественно произнесла:

Раз вы раскрыли то, что тяготило
Меня веками, значит, света силы
Нам помогли, я освобождена…
Ведь злата драгоценного сияньем
И серебра подлунного мерцаньем
Была веками я ослеплена!

Старинные часы пробили пять раз, и через залу снова пронёсся ветер. И тогда затряслась вся посуда во всех замковых шкафах и буфетах, затренькали, задрожали хрустальные люстры, с ледяным звоном стали лопаться витражи в высоких стрельчатых окнах.
Так же неожиданно всё затихло, и шнырлики, наконец, заметили, что за окнами светает. Первый луч солнца, заиграв на разбитых стёклах, устремился к графине: осветил её лоб, задержался на смеженных веках, озарив покои неземным светом. Бернандетта раскрыла глаза, которые оказались совсем не ведьминскими, а синими и необыкновенно добрыми, и произнесла:

Теперь прозрев, я отдаю вам, дети,
И тем, кто в эту дверь войдёт сейчас,
Всё то, что накопила Бернандетта,
Да будет так: владейте, в добрый час!
*********************
И как же никто не заметил, что пролетела ночь.
Подростки толкнули обитую ковкой дверь. Пройдя через графскую опочивальню, они оказались в небольшом будуаре с узорчатой мебелью, стены которого украшали акварели с любимым мопсом, затейливые витражи и вышитые подушечки, а сквозь стекла витрин сверкали сосуды всех размеров и видов.
— Я знаю, — произнёс Мэд. — Тут есть то, что мы ищем!
— Неужто графиня держала свои цацки в ночной посудине? — засмеялась Вася.
— Да тут столетьями никто не пылесосил! — пробурчал Руди.
— При чём тут цацки? Это просто горшки, ну, не совсем простые горшки их высочества! — объяснил Мэд.
— Не хотую на гойшок, я бойьсой! — пискнул Стёпа. — Буду тейпеть.
— Вот и молодечик! — Васёна чмокнула брата в щёчку, и ребята продолжили обход комнаты. — Я поверху посмотрю в нишах, на полках, — зевнув, шепнула она своему другу, — а под кровать и в витрины полезешь ты.
— Не вопрос, — у парня у самого слипались глаза, но на споры не было сил.
— Пусто и пыльно, тьфу! А чего ты надеялась…, — начал было Руди.
— А чего ты надеялась тут найти? — раздражённо спросил Мэд.
— А теперь посмотри в витрине, — попросила Васёна.
— Мало того, что мы нефунцикли… несанкцикли…, — обойдя витрину, Мэд остановился в нерешительности.
— Несанкционированно, — подсказал Руди.
— Несанкционированно проникли в музей, так теперь собираемся его грабить. Вот отстой!
— Ну, пожалста…, — умоляюще протянула Васёна.
— Хочу а-а-а, — заныл Стёпа.
— Эй, братва, Стёпаон хочет «а-а-а», — Руди постучал по горшку. — Вот глухня!
— Мэдчик, плизз, дай же ребёнку горшок! И усади его, ок? А я тут в нише пока пороюсь, если, конечно же, не засну. В кино захоронения царей и фараонов всегда находили в нишах. Ну, что, нашёл? — Наконец, Мэд вытащил из витрины большой старинный горшок. — Стёпа в нём утонет, — фыркнула Васёна. — Возьми поменьше, и Мэд послушно взял самый маленький. — Этот для гнома, найди нормальный, — буркнула она, усаживаясь на стул с высоченной узорной спинкой.– Дайте же на кладе сосредоточиться!
— Извини, но я не знаю размера, — сконфузился Мэд.
— Твой брат, ты и смотри, — огрызнулся Руди.
— Бери любой, не то спалимся! — приказала Васёна.
— Не дрейфь! Тут отродясь не было сигнализации!
— Обидно сесть в тюрягу из-за какого-то горшка! Вот если бы из-за клада! — непослушными губами прошептала Васёна.
— Да уж, прикиньте: «Расхитительница горшков!» — всплеснул руками Руди.- Эй, она щас заснёт!
— Дай мне этот гойшок! Дай мне игьюску! — канючил Круглов младший. Наконец, Мэд нашёл подходящий горшок и усадил на него Стёпаа.
— Я не хотю а-а, — упрямился мальчик.
— Сделала из парня няньку, — буркнул Руди.
— Хотю игьюску, кьяд!
— Дай же ему игрушку, — крикнул в ухо хозяина рэпер. — «Х-ххочу?!» — дошло наконец до шнырлика, и его глаза полезли на лоб. — Так это же заявленная мечта! Вот Скрипышок обрадуется, кстати, где он? — Лассо Руди сложилось в петлю, пленив небольшую радужку.- Воплощёнка была б покруче, конечно.
— Дай же ему…, — автоматически повторил за Стёпаом Мэд. — Какую ещё игрушку?
— Хочу-не хочу, ты всех задрынил! Вернёмся, сдам тебя маме, — сонно пробормотала Васёна.
— Там что-то есть, какая-то коробка! — возбуждённо проговорил юноша.
— Клад?! — сонное состояние Васёна как рукой сняло. - Ура, ура, мы, я нашла клад!
— Вот дурилка картонная! — Руди воздел к небу глаза. — У этой девицы что ни горшок, то клад!
— У неё же был мопс, тот, что на всех картинах, — прикинул Мэд.
— Причём, любимый! — со знанием дела подтвердил шнырлик.
— По ходу, это урна с прахом собачки, — задумчиво произнёс Мэд.
— Боюсь-боюсь-боюсь, — затряслась Васёна.
— Там игьюшка!
— Ты, если хочешь дрейфь, а я загляну, — Мэд засунул руку внутрь урны и зажмурился. Что-то мягкое. Но это был всего лишь слой пыли, под которым прощупывался холодный и твёрдый предмет.
— Если ты вытащишь кости, я… я… я так заору! — лицо девушки покрылась испариной.
— А ты думаешь — там ценные побрякушки, и старая карга шесть столетий держала их в ночной посудине? — издевательски спросил Руди.
— Игьюшка, войшебная игьюшка! — залепетал Стёпа.
— Там коробка или ларец — прикинь, тяжёлый! — воскликнул Мэд, вытаскивая находку.
— Скорее давай его сюда, — потребовала Васёна.
— Да, ну тебя…. Я, может, на призрак глянуть пришел, а не графские цацки тырить!
— Так там всё-таки цацки?! Тащи их сюда! — глаза девушки возбуждённо заблестели. — А горшок на место поставь, и никто не заметит.
— Ну, уж нет — грабить музей не стану. Тебе надо — ты и тащи!
— Мне и самой здесь не по себе, но не отдавать же богатство туристам? — сказала она кокетливо. — Этой Брн… детте уже ничего не надо, а мне, а нам — это ж моя мечта!
— Жаль, не моя, — скривился Руди.
— Может, она и сама разрешила бы нам это взять, хотя я в неё ни капли не верю, — быстро-быстро заморгала Васёна. — В это время замковые часы гулко пробили: бом-бом-бом-бом. Неужели четыре утра? И как она не заметила, что пролетела целая ночь?
Мэд вытер руки, отошёл от горшка, со смехом сказав:
— Представь себе такой текст: «сим милостиво соизволяю разрешить… вынос графского бабла или клада… бла-бла… наследникам династии…», — Мэд покосился на Васёну. — Как вас там?
— Кругловы.
— «Наследникам династии Круглоффых», — пафосно заключил Мэд.
— Ну, очень смешно! — скривила губки Васёна.
Слова юноши гулким эхом отозвались в коридорах замка:
— «С последующим вечным владением оными вне государственных и прочих границ», — речитативно заключил Мэд. — И подпись, — «Бернандетта тринадцатая, Башковитая».
— Головастая, — поправила его девушка.
— Мне всё надоело, ни мечталки, ни хотелки, кхе-кх, ни-че-го! — раскуксился Руди. — Скажи «Чаво-какаво», нам ещё духов ловить! — приказал шнырлик хозяину.
— Ну, лады. Помог чем смог, теперь разбирайтесь тут сами, а мне ещё духов ловить. Ну, чао…, — Мэд взъерошил стёпины волосы и стремительно вышел из комнаты, а Васёна словно остолбенела:
— Стой! К-ккуда? Ты нас бросаешь в замке, полном твоих д-ддухов и сторожа?! — но она услышала лишь удаляющиеся шаги Мэда. — Иди-иди… мне же больше достанется! Мэдчик, Мэдушка, Мэдик! — кричала она. — Интересно, чего во мне больше — жадности или страха? Страха? Нет, всё-таки жадности! — Васёна изо всех сил зажмурилась, опуская руку в горшок…
Преодолевая страх и брезгливость, она вытащила тяжёлый продолговатый ларец, запечатанный сургучом. К ларцу был прикреплён свиток с тиснёной гербовой печатью, на котором каллиграфическим почерком было выведено:
«Сим милостиво соизволяю разрешить… вынос графского СОКРОВИЩА (сокровища бывают разными) наследникам династии Круглоффых с последующим вечным владением оными вне государственных и прочих границ» И подпись: Бернандетта тринадцатая, Головастая.
П. С. В следующий раз, негодники, сначала спросите разрешения!»
Девушка уже совсем ничего не понимала. События этой ночи не вписывалась в привычную ей картинку мира, в которой не происходило ничего волшебнее шопинга.
В дверном проёме показалась фигура Матвея. И именно в этот момент ребята услышали голос графини:
— Только потому, что за вас просили ваши чердачные шнырлики — прощаю и соизволяю — ведь впервые за шестьсот лет я прозрела! Кстати, у вас, юная леди, няшные веснушки! А у вашего друга, пардон, дырка на рукаве. И помните, спасти ваши миры можно только, объединившись! Да…, а… что такое «бла-бла»???
Васёна медленно сползла по стене.
— Всё ок! Это всего лишь голос, — взяв себя в руки, проговорил юноша, помогая подруге подняться.
— Всего лишь голос! — подтвердил Руди.
— Голос? — переспросила Вася. — Так ты не ушёл?
— От тебя разве уйдёшь, — проворчал Руди.
— Конечно, нет! Но это был голос графини.
— Графиня разрешила! — воскликнула откуда-то взявшаяся Гудёна.
— «Разрешила! — весело подхватил как с неба упавший Скрипыш.
— Ты так спокойно говоришь об этом? — спросила Васёна.
— Ой, шнырлята. У меня для тебя мечталки, — Руди отдал кошелёк Скрипышу, и тот радостно захлопал пяткой по пятке. — А насчёт клада… я как-то ослаб в последнее время и чё-то не чую сокровищ, — заметил рэпер, шмыгая длинным носом. — А… а вы?
— Если честно, и мы не чуем, — шепнула Гудёна, также поведя носом-пуговкой.
— Но что-то инте’ресненькое там оп’ределённо есть! — добавил заметно повеселевший Скрипыш.
— А, а-аа кто же такие эти шнырлики? — спросила Мэда Васёна.
— Сныйлики! Скьипыс, Гудёна и Луди! Да вот же они! — захлопал в ладоши Стёпа.
— Слышала? Гудиш и Скрипёна, — пробормотал Мэд.
— И…, и люди?! — Не поняла сестра.
— Привет, это мы! — улыбнулась Стёпке Гудёна.
— П’ривет, малыш! — подмигнул Скрипыш.
— Ну, д-д-допусСтёпа, а что это значит: «спасти ваши миры, объединившись?» С кем объединяться, с привидениями? — Васёна взглянула в глубокие глаза Мэда.
— Со сныйликами! — воскликнул Стёпа.
— Этого я не знаю. Знаю одно — старуха…, — Мэд уставился куда-то в потолок. — Ой, пардонте, графиня разрешила взять ту коробку.
— Мы поделим всё поровну. Мне — семьдесят, тебе — тридцать процентов, — предложила Васёна, а Мэд усмехнулся.- Ладно, сорок… уговорил, пятьдесят!
— Я уже говорил, мне ничего не нужно! — не глядя ей в лицо, произнёс Мэд.
— Кхе-кхе…, ну, что мне с ним делать? Вот посинею и сдохну от нехватки мечталок! — всплеснул ручками Руди.
— Пойдём скорее! — крикнул Мэд.
Стёпа поднял голову и увидал Скрипыша.
— Пьивет, Скьипыш! Гьяфиня всё слысала! — сказал Стёпа, на что шнырлик кивнул головой в знак согласия.
— И всё видела, — повернулась к брату Васёна.
— Про миры и объединение — маразм, конечно, или склероз, или всё вместе взятое, — сконфузился Мэд. — Ей же больше шести сотен лет. Но всё равно спасибо. Ну, типа, и вечную память. А уж мы вас век не забудем, — серьёзно закончил он.
— Мечты сбываются! Если только нам всё это не померещилось. — Доброго вам здравия в загробном мире, или что там у вас есть. — Сделала книксен Васёна, а вместе с ней и все шнырлики. — А от кого нам нужно спасать оба мира?
— Сейчас нам нужно спасать себя! Валим отсюда, — заорал Мэд. — Дай мне ларец!
— Отдай ему ларец! — потребовали Руди, Скрипыш и Гудёна.
— Не отдам! — сопротивлялась Васёна, словно прилепленная к нему.
Мэд схватил её за руку, и они понеслись к выходу. Васёна зацепилась за спинку стула, и бумага с печатью выскользнула из её рук, растворившись в воздухе. Раздался пронзительный свист. Это проснулся сторож.

Мимо Доры и Трака пронёсся и исчез за поворотом самокат с Мэдом и компанией, а следом за ними — Руди со Скрипышом и Гудёной.
— У парня в руках какая-то коробка, — обомлела Дора. — Или ларец.
— Сам вижу! Похоже, я прошляпил не только Гудёншу, — процедил Трак, сузив глаза. — Они нас снова опередили!
— Ты гнусный никчемный призрак и никакой не Акулий! — разозлилась Дора.
— Акулий! — топнул прозрачной ногой Трак.
— Согласился на гнусного и никчёмного! — злорадствовала Дора.
— Скоро я покажу, кто настоящий Акулий Призрак, и мир содрогнётся!
— От хохота!
— Тебе только двоечников учить! Ты старая бездарная географичка, ещё ответишь за это!
— А тебе…, тебе…. Так это был мой клад?! Вон отсюда! И без клада не возвращайся! Это была моя заветная необычка! Моя мечталка! — взвыла белугой бабка. — Мася, Бася, гоните его! — Откуда-то появились коты и зашипели на призрака.
— Поостынь! Забыла, что в шнырло образе мне плевать на твоих мутантов?! — воскликнул Трак, незаметно завязывая котам хвосты. Мася с Басей дёрнулись в разные стороны, но тут же взвыли от боли. — Мы же столько с тобой всего пережили и почти что нашли сокровища; ну, то есть я их почти нашёл, и если бы не эти мерзкие Кругловы с их шнырликами — весь мир был бы у наших ног.
— У моих, — глаза пенсионерки пробуравили Трака.
— У моих ног! — заорали оба.
— Ты меня не задобришь, вон! — всё больше багровела мисс Зельц.
— Я уйду, но я ещё вернусь и перемешаю миры, вот тогда вы у меня так замяукаете!
— Вали, но сначала развяжи им хвосты, а то, не то…, — то умоляла, то угрожала шнырлику Дора.

Глава 13
Бегство из Замка

Самокат Мэда белой точкой мелькал между деревьями. Руди Скрипыш и Руди оседлали правое плечо «гонщика».
— А твой мою Непрочку обни… мает! — крикнула Гудёна брату, высовываясь из сумки своей хозяйки.
— Не об-ни-мает, а де’р-жит, — с трудом выговорил Скрипыш, которому мешал поток встречного ветра.
— От одного до другого один шаг! — улыбнулась Гудёна. — Тогда действуем по плану «Б».
Тем временем Мэд сбавил скорость, и шнырлики смогли спокойно общаться.
— А что у нас по плану «Б»? — озадачился Скрипыш.
Конечно, у шнырлочки не было никакого плана, но секунду назад она вспомнила слова графини: «а может вас попугать?», и, о-ля-ля, план возник сам собою.
— По плану «Б» у нас их попугать…, -задиристо выкрикнула Гудёна.
— Чё?! — расширил глаза Руди. — А… чтобы Мэд за Васёну вступился и всё такое? — догадался он.
— Примерно.
— Джз-зз, джз-зз, джз-зз, — Скрипыш изобразил рёв машин и скрип тормозов, а Руди материализовал громкоговоритель, заорав в него дурным голосом: «Водитель белого самоката без номерных знаков — немедленно прижмитесь к обочине!»
— Уа-ууу-уау…, — взвыла, как полицейская сирена, Гудёна.
Наконец-то они оторвутся! Это ещё круче, чем гуделки и скрипелки вместе взятые!
— Спалились! Нас догоняют! — взвизгнула Васёна.
— Доигрались! Нас арестуют?
— Сныйлики игьяют, — спокойно объяснил Стёпа. — Сныйли хоёшие, не могут алестовать!
— Масику совсем крышу снесло, а ты… немедленно тормози! Или… или я, или мы спрыгнем!
— Не заторможу, даже если протрутся колёса, даже если их копы прострелят! — заорал Мэд, прибавляя скорость. — В рюкзаке — улика! Лучше держитесь! Будем отрываться от легавых!
— А я не спьигну! Дай мне полулить! — пропищал Стёпа.- А гул позади все нарастал!
Петляя между холмами, они выскочили на ровную асфальтовую дорожку. Начало светать, и солнце расцвечивало пробегающие деревья и поляны яркими красками.
— Кажется, оторвались! — выдохнула Васёна.
— Хвост оторвался, — серьёзно подтвердил Мэд.
— У сыйлей не бывает хвостов! — пискнул Стёпа.
— Знаешь, так страшно мне ещё никогда не было, — шепнула Мэду Васёна. — Так страшно и так…
— Кьюто! — подпрыгнул  Круглов младший.
— И так круто! А тебе? — спросила Васёна, как бы случайно касаясь руки Мэда.
— Штатная ситуация, — отрезал Мэд, но руку не отодвинул.
Гудёна перескочила на плечо девушки, в момент взбив и уложив её волосы в небрежно — изысканную причёску.
— А с тобой когда-нибудь такое бывало? — спросила Васёна, не замечающая своей трансформации.
— Какое такое? А, погоня? С парнями бывало, только я ничего не крал…
— Не «не крал», а «не брал», — надула губки Васёна. — Ведь сама Брн… детта нам разрешила.
— Бернандетта — да, но не копы! — отрезал Мэд, уходя влево.
Теперь настала очередь парфюма! Гудёна пшикнула на волосы девушки волшебным спреем, и кудри Васёна рыжим пламенем взвились по ветру.
— А чем это так пасёт? — сморщился Мэд. — Убери баш…, голову, не то грохнемся!
— Девичьи штучки не прокатили? О, хе, кхе, — закашлялся Руди.
— Не спеши с выводами и давай врубай романтИк! — приказала Гудёна.
— Слушаюсь и повинуюсь! — склонился Руди в поклоне. Он взмахнул тонкими ручками, выхватывая из эфира нити прекрасных мелодий, и, подтянув их к себе, как подтягивают леску, направил в уши ребят.
— Ты это слышишь? — спросил Мэд, а самокат высек искру и замер.
— Класивую песенку плиманил! — обрадовался Стёпа.
— Красивая песня. Это твой плеер? — поинтересовалась девушка, на что Мэд удивлённо замотал головой. — Мелодия берётся из ниоткуда и летит… и летит за нами. Когда-нибудь ты слышал такое? — она взмахнула ресницами, а он только крепче вцепился в руль. — Разве это не чудо??? Офигительный день! Мы видели, скорей, слышали привидение, которое…, которая прозре… ло или ла, и отда… ло или ла нам свой клад! Ауди прямо из воздуха, чудеса!
— Я не верю в сопливые чудеса, я верю  только в привидения! — презрительно произнёс Уилсон.
— Это провал провалов, и я даже не знаю, что теперь делать, — расстроился Руди.
— Не паникуй! Я кое-что п’ридумал! — жестом остановил его Скрипыш.
— Ещё утром я тоже не верила в привидения, а сейчас, с тобой, — ласково продолжила Васёна. — Чудеса продолжаются!
Скрипыш наловил жуков-пожарников, произнеся таинственным шёпотом: «ну-ка-жуко-светлякикус рассветлямба романтикус…», и насекомые засветились фосфорной краской.
— Ты это видел?! Няшка из светлячков! — Васёна указала Мэду на светящееся облачко.
— Здесь отродясь не было светляков, к чему бы это?
— Клёвый знак няшности.
— Это зуки-позалники, им покласили попки! — радостно заявил Стёпа.
— Я щас твою попку так раскрашу! — пообещала Васёна.
— Говорю же, мелкому от наших духов сорвало крышу! — Мэд остановился и повернул Васёна к себе.
— Оставь его! Посмотри на рассвет! Это три, нет, это семь Дэ?!
— Няшный рассветик! — у меня клатчик точно такого цвета! — улыбнулась Васёна, а Мэд приобнял её за талию.
— Ну, мы сегодня и отожгли! — рассмеялся юноша.
— Наш план начал действовать! — воскликнул Руди.
— Но это не мы! — не верил своим глазам Скрипыш.
— О-бал-деть! — присела от удивления Гудёна.
— Да, «рассвет — не наша «работа! — процедил сквозь зубы Скрипыш.
— Но он такой няшный! — расстаяла Гудёна.
Стёпа побежал в поле, стал носиться там и собирать цветы. Шнырлики замагировали их, сделав каждый цветок диковинным и необыкновенным.
Мэд отпустил руль, и белый самокат замер на двух колёсах. Солнце всходило всё выше, а он всё не падал, и это было настоящее волшебство! Юноша и девушка приблизили лица друг к другу.
— От меня и от сныйликов! — воскликнул Стёпа, протискиваясь между ними с букетом сиренево-алых то ли васильков, то ли роз.
— Ты забыла, что в моём рюкзе улика! Нужно идти, ну, то есть ехать, а то твои нагонят волну, да и мой фазер рано утром пьёт кофе, — ласково напомнил Мэд.
— Да ладно! — отмахнулась девушка. — Ты думаешь, нас не хватятся?
— Не дрейфь! О ларце никто не запарится, послание, типа, рассыпалось, — успокоил подругу Мэд.
— Поотираются, да и свалят! — рассмеялся Руди.
— Всё равно боюсь! — вскрикнула Васёна.
— Я провожу вас до флэта, то есть, до дома, — сбивчиво проговорил Мэд.
И снова самокат с Мэдом, Васёна и Стёпаом замелькал между и пальмами.
— Сибки тебе, ну, то есть, пасибо — ты, ты настоящий друг! — запинаясь, выпалила Васёна.
— Она сказала «спасибо»? — удивилась Гудёна.
— И «настоящий д’руг»! — обрадовался Скрипыш.
— Она сказала «настоящее чудо!» — добавил Руди.
Наконец беглецы подъехали к бунгало Кругловых.
— Чё за дела? — удивился Трак, наблюдая за тем, как парень передаёт ларчик Васёна. Прозрачный вперился в окуляр суперочков, позволяющих видеть сквозь толщу металла. — Неужели и впрямь «игьюшка», детская шалость? — Изумился он, пытаясь оторвать её от полки за спинами ребят. — Весомая штучка. Кинула Бернандеттка меня с бабкой да деток… Умно, на этом не поживиться! — заскрежетал зубами Трак.
— Пойдём в дом, мои предки как там: «ваще ништяк»! — рассмеялась Васёна.
— Сибки, ништяк, я хотел сказать «Няшик», но мне и правда, пора.
— Няшик…, — повторила Васёна мечтательно, а Мэд отступил на шаг, не отпуская её руки.
— Что? И всё? — крикнула Васёна возбуждённо. — Да ладно, пойдём! Без тебя ничего б не вышло, не прохиляло бы, и всё такое, а моя мечта не исполнилась! — Девушка схватила друга за руку и потащила в сторону дома.
— Но мне честно, пора, — смущённо пробормотал Мэд.
— И тебе ни капли не интересно, что там внутри? — заморгала Васёна.
— Интересно до жути! — оскалился Трак, подбираясь поближе к ребятам.
— На капелюшечку интересно, — улыбнулся Мэд. — Потом скинешь мне фотку?!
Васёна беззвучно кивнула:
— Я открою ларец, и все офигеют от моего…, — она поняла, что сказала совсем не то, и поправилась, — От нашего клада!
«Так там всё-таки клад…» — присвистнул Призрак. — А если она мечтала о кладе, значится будет скорая сбыча мечт!
— А зачем тебе клад? — просто спросил Мэд.
— Ну, не знаю, чтоб был! У меня ж предки не олигархи!
«Люблю олигархов! Непаханое поле желаний! — подумал Трак.- Хотя, бывают и исключения, — и он покосился на Мэда.
— А с тобой я поровну поделюсь чес-честно! — пообещала Васёна.
— Кто б со мной поделился? — вздохнул Руди.
— Не с тобой, а со мной! — стиснул зубы Трак.
— Сказал же — ничего мне не нужно, — отмахнулся парень.
Руди посмотрелся в зеркало и запричитал:
— Кхе, опять я синею! Вызовите мне шнырловозку!
— Просто… я никогда не дружил с чиксой, с девчонкой, с девочкой, — осторожно произнёс Мэд.
— Так тебе ничего не нужно? — нахмурила бровь Васёна.
— Сорри, ничего, кроме… дружбы…
— Что-что? — распластал ухо Руди.
— Кроме дружбы с тобой, Няшик! — засмеялся Мэд.
Николетте сразу стало легко-легко на душе. Как же мы любим, когда говорят красиво:
— Мне нравится, продолжай, — она кокетливо замахала ресницами.
— И… а можно я тебя поцелую?
— Й-й-йесс! Наш план действует! — обрадовалась Гудёна и её друзья.
— Я уже не умру? — продолжал вибрировать Руди.
— Ты… хочешь… меня… поцеловать? — Васёна произнесла каждое слово по отдельности.
— Ну??? — оживились шнырлики.
— Я очень ХОЧУ тебя поцеловать, — отважно повторил Мэд, правда, сразу после этих слов он отвёл взгляд в сторону, но сверкающие шарики уже полетели к Руди.
— А это уже мои радужненькие, давненько я вас не собирал! — обрадовался шнырлик.
Всё повторилось — Мэд приблизил лицо к Васёна, она зажмурилась. Но тут синие фалды зловеще взметнулись над шнырликами. Совершая длинный прыжок с крыши веранды на шифоньер, Трак подсёк супер насосом добычу Руди.
— Берегись! — крикнула Гудёна.
— Палунд’ра! — завопил Скрипыш. —
Мэд собирался что-то сказать Васёна:
— Я очень ХОЧУ…, — начал юноша, но его голос прозвучал слабым эхом, и Руди нутром почувствовал — это уже ПУСТЫШКА, и что магируй — не магируй, а от парня больше нечего ждать. Поохотились и спасибо на этом! Жаль, что дальше не пошло. И всё из-за этого Тракохама! — Держите меня, нет, лучше держите вора! — заорал он.
— Мне пора ехать, чао, пока, увидимся! — бросив взгляд на часы, вскочил на самокат и сорвался с места.
Шнырлики погнались за Траком, но тот запрыгнул на капот проезжающего авто и исчез в клубах дорожной пыли.
— Он опять меня бросил, Мэд, Мэдчик! «Увидимся»! «Няшик» — обронила с горечью Васёна.
— Мэд, Мэдчик! Он и меня бросил! Трус! А я инвалид и аутсайдер! — плакался Руди.
— Ты догонишь его чуть позже! — успокоил друга Скрипыш.
— Меня ограбили! Из-за этого вора они навсегда разругались! — продолжал истерировать Руди. — Всё! Мне каюк!
— С Неп’розрачными такое бывает! — заметил Скрипыш.
— Да, это Трак — самый наглый и опасный тип в нашем мире, — сказала Гудёна.
— О вст’рече с кото’рым п’редуп’реждала г’рафиня! — сбивчиво зашептал Скрипыш.
— И что же мне, что же нам теперь делать? — заволновался Руди.
Он и, правда, еле стоял на ногах. Бейсболка слетела, волосы торчали спутанными клочками, а рубашка выбилась наружу, но самое главное, это синева, всё больше и больше расползающаяся по его коже.
— Не отчаивайся, ты не один, вместе мы что-нибудь обязательно придумаем! — уверенно проговорила Гудёна.
— И ты поп’равишься!
— А они помирятся! — улыбнулась Гудёна.
— Возьми наши мечталки! — предложили шнырлики Руди.
Брат с сестрой пересыпали свои трофеи в его кошелёк, и кожа Прозрачного сразу порозовела.
— Ой, зачем вы? Спасибо, ребята! — Руди утёр слезы счастья с лица.
— Просто надо влюбить твоего парня в нашу девчонку, — предложила Гудёна.- И жизнь наладится!
— Ведь мечта о Любви — самая сильная в обоих ми’рах! — захлопал в ладоши Скрипыш.
— Мы, кхе-кхм, посовещались, и я, типа, решил, давайте-ка повторим: покуда течёт Гольфстрим Энержди Лав круче Энерджи Дрим, — проскандировал Руди.
— Покуда течёт Гольфстрим Энержди Лав круче Энерджи Дрим, — повторили за Руди друзья.

Глава 14
«…ОДИН КУСОК МЕЧТЫ»
 

Вечером оба семейства собрались на веранде: люди-внизу за столом, а шнырлики — наверху на люстре-вентиляторе. Кругловы напряжённо ждали выпечку. Но вот из кухни потянуло ароматами корицы и сдобы, и они сразу повеселели. Васёна тоже ждала, когда же наступит подходящий момент, чтобы показать старшим свою находку, и такой момент наступил.
Мама принесла почти не подгоревший яблочный штрудель, и Васёна поставила ларец рядом с ним, а сама, как ни в чём не бывало, уселась пить чай. Родители набросились на дочь с расспросами: что, да как, и откуда он появился, но дочь не торопилась и рассказывала, смакуя каждое слово.
На самом деле Васёна больше других распирало первой броситься к кладу, заорать и вскочить на стол или влезть в ларец с головой. Но она мужественно держалась из последних сил, скрывая это от близких, чтобы уже через каких-нибудь пять-десять минут в полной мере насладиться плодами их с Мэдом заслуженной победы!
Шнырлики тем временем повытаскивали разные хитроумные штуки, ведь им тоже не терпелось узнать, что же внутри серебристого ящичка.
— Ну и темень, — обронила Гудёна, вглядываясь в винтажного вида трубу с выдвигающимися на медных лапках стёклышками.
— Стенкоскоп ещё не прошёл тестирование, — буркнул Тянуч, протирая прибор невидимусом. — Просканирует любую преграду, хоть Китайскую Стену, а о простую железку споткнётся, пока, — добавил он тихо.
— Всё «равно Неп’рики ла’рчик отк’роют, — по-взрослому забасил Скрипыш. — Куда то’ропиться?
— Твейжу вам, твейжу, там пгостая войшебная игьюшка! — воскликнул Стёпа, с пелёнок привыкший видеть насквозь.
— Если там сокровища, то я дд-даже н-н-не знаю, с чего начать: с кк-катера, яхты, или уж с-с-сразу с ос-строва? — растерялся Жорж. Он дважды обошёл ларец, припал к нему ухом; измерил линейкой, постучал кулаком по крышке и развёл руками.
— Начни с пирога! — засмеялась Альбина. — Почему бы тебе не остановить свой выбор на континенте?
— Мелочиться не стоит, — деловито произнесла Васёна. — А нас бы устроил небольшой уютный дворец типа… брн… нандеткинского замка!
— Кого это «нас», Николюшка? — подняла бровь Альбина.
— Нас с Мэдом, — бессмысленно глядя в чайную глубину, уточнила дочь.
— С каким это Мэдом?
— С Мэдом Уилсоном, с тем, который нас только что спас, и о котором я вам уже битый час твержу! — продавливая каждое слово, заявила Васёна. — А замок, замок можно и поскромнее.
— И где же этот г-г-героический юноша? — поинтересовался папа.
— Я познакомлю вас с ним …как-нибудь, — покраснела Васёна, наваливаясь на штрудель.
— Доча хочет домик с фонтаном, вассалом и опахалом… — рассмеялась Альбина.
— Которое над ней бы само бы махало, — рассмеялась Крутёна.
— Я могу себе это позволить! — с достоинством произнесла Васёна.
— А чего хочет пусик? А? Чего ты хочешь? — спросила Альбина, обнимая сына. Малыш молча ткнул пальцем в окно, куда-то в морскую даль.
— Стёпаа устроит вертолёт или танк, — ответила за брата Васёна, — Или лайнер какой.
— ХОТЮ сестьёнку! — неожиданно произнёс Стёпа, а Альбина чуть не разбила блюдечко.
— Есть т’рофей! — захлопал Скрипыш, ловя в раструб радужно-золотистые шарики. — Необычная к’расивая мечта!
— У тебя уже есть сестра! — надулась Васёна.
— А я бы ХО-ОТЕЛ…, — стыдливо признался Жорж, но тут же отвлёкся от своей мысли, подумав о том, что «…слишком много сидит за чертежами насыпных островов и почти не уделяет внимания детям».
Радужные шарики снова потянулись наверх, теперь уже к папаше Нучу, но, замерев, обесцветились и исчезли.
— В последнее время я ловлю одни ПУСТЫШКИ-НЕДОГОВОРЁНКИ, — признался Тянуч. — Вот раньше мы с мамой, бывало, такую мечту ловили!
— Не д-д-думал я, ч-ч-что жел-л-лания заведут нас т-т-так далеко, — покачал головой Жорж, пересаживая сына к себе на колени.
— Какие лайнеры, замки, какие острова? Разве вам не мил этот чудный домик у моря, заветная МЕЧТА вашей матери? — вскрикнула Альбина, заламывая на груди руки.
— Кто сказал: «ЗАВЕТНАЯ МЕЧТА?» — воскликнула Крутёна, запрыгивая на веранду с ЭнергоСупницей в руках.
— Мил! — закивали люди, а шнырлики навострили уши, чтобы ничего не пропустить!
— Вы что, забыли, что эта хижина из соломы, это бунгало принадлежит отелю? — ехидно сощурилась Васёна.- Ладно, так уж и быть, — сменив гнев на милость, сказала она, пододвигая ларец к себе. — Если я так несметно богата, то разрешаю начать с недвижухи, а там будет видно.
— С недвизухи! С недвизухи! — запрыгал Стёпа на коленях отца.
— Скажи «ХОЧУ дом», — подсказала юной хозяйке Гудёна.
— Но о-о-от острова я не откажусь н-н-никогда, тем более, что я его уже п-п-почти выбрал, — проворчал папа, усаживая Стёпаа. Жорж незаметно перетянул салфетку, на которой стоял ларец, в свою сторону. Отец семейства открыл карту острова, ткнув в какую-то точку в море. Тогда мисс Глэд поставила штрудель перед лицом супруга, снова передвинув ларец поближе к себе.
— Тогда снова скажи «ХОЧУ остров», — попросил Жоржа Тянуч.
Жорж со страхом взглянул на супругу, которая в свою очередь осуждающе уставилась на него.
— Попасть на необитаемый остров, не об этом ли мы все мечтали? — выдохнул Жорж, на что его дочь недоумённо пожала плечами.
— Мы мечтали попасть на остров, на райский тропический остров, — задумалась Альбина. — Необитаемость, как невесомость — всё вроде бы где-то есть, но ничем не воспользоваться! — Её строгий взгляд прошил домочадцев. — Только не говорите, что он пуст и непригоден для жизни и что там нет салонов и спа.
— Бутиков и лакшри…, — скривила моську Васёна.
— Б-ббудь здорова, — торопливо проговорил Жорж, а про себя подумал: «Необитаемый остров, на который заселяется вся родня, автоматически теряет всю свою необитаемость, а значит и притягательность!» А вслух сказал. — Да, такой вам, то есть нам точно не подойдёт. Но…, н-н-но мы сможем построить д-д-другой, собственный, — н-н-ннасыппной!
— Ре-ше-но! — воскликнула Альбина. — Строим свой плавучий клочок земли, но при условии, что там будет мой, то есть наш дом. — Она улыбнулась детям.- Будете хорошо себя вести, и я, то есть мы подарим вам Луна-парк, или даже замок.
— Если в-ввас ещё не хв-вватилась местная п-пполиция, — добавил Жорж.
— Это исключено, — отрезала Васёна, скрещивая под столом пальцы.
— Исклютено! — подтвердил Стёпа.
— Ну, если мои дети получили личное разрешение графини, — протянула Альбина.
— Плизлака глафини, — поправил маму Стёпа.
— Тогда и б-бояться нечего, — выдохнул папа, и все согласились с ним.
Жорж сломал обруч, оплетающий ларец, откуда полетела вековая пыль. Внутри оказался небольшой похожий на пирамиду предмет, переливающийся загадочным сиреневым светом, такой красивый, что даже шнырлики залюбовались игрой света. Стёпа радостно захлопал в ладошки. В ларчике было то, о чём он мечтал и о чём всё время пытался сказать сестре. Там была ВОЛШЕБНАЯ ИГРУШКА!
— Снырля мечту поймаль! — восторженно завопил Стёпа, а солнечные пумпончики полились в кошелёк Скрипыша.
— Чё за фигня?! — Остолбенела Васёна, крутя в руках предмет, похожий на кубик Рубика. — И где же мои алмазы, сапфиры, ну на крайняк, рубины? И ради этого я… мы так рисковали? — Она бросила пирамидку на стол и схватилась за голову, а радужные пузырики в два ряда опоясали Гудёну.
— Я думала, будет облом! — шепнула Скрипышу Гудёна.- Но им, мечтам, виднее, чем нам. Она хотела «клад» — и получила, и не важно, что там.
— У меня п’росто завал! Поделим их по’ровну, сест’рёнка! — ответил Скрипыш.
— С чего мы вообще решили, что там должны были быть сокровища? — ровным голосом спросила Альбина, которая, казалось, совсем не расстроилась.
— Да, с чего? — переспросила Крутёна.
— А как же мой домик у моря? Его у нас уже больше не будет? — наконец, очнулась Альбина, бросая рассеянный взгляд за окно. Над метёлками пальм и неспокойным морем ползли сизые, словно тряпичные облака, утаскивая вдаль её домик, её радужную мечту.
— Это была МЕЧТА о домике! Ах, как жаль! — всплеснула руками Крутёна. — Ах, Нучик, впервые мне жаль не себя, а их…
— Замок, и гид, и бабка! Все твердили про клад, все в один голос, — почти рыдала Васёна. — Полный отстой! Моя ме… ме… мечта… А Мэд, он как чувствовал: «мне ничего не надо, мне ничего…». Выходит, графиня нас развела?
— А к-как же мой о-о-осттров? — вскочил со стула папа, а порыв сильного ветра захлопнул ставни. — Я же его п-п-почти построил… в своей г-г-голове.
— Это была МЕЧТА об острове, — сидящий на раме Тянуч поник грушевидной головой, а его волосы болтались на фоне стекла, как синие аквариумные водоросли. — И мне, Крутёна, жаль этих Неприков…
За окном начался тёплый тропический ливень, барабанящий по метёлкам пальм и толстым листьям кустарников, совсем не похожий на нормвильский…
Васёна невесело затянула:
Дворец мой и клад, Папин остров, наш дом,
Бьюсь об заклад, мы забудем о том,

Что…

И я хочу как ты
В дали той голубой
Один кусок мечты
Ра-раз-разделить с тобой!

А лучше не большой,
Громаднейшей мечты
Поделим я и ты,
Раз-два и хо-ро-шо-ййй.

Отдам ему чердак
И танк из сундука,
И если не дурак,
Поймёт, наверняка,
Что:
И я хочу как ты
В дали той голубой
Один кусок мечты
Раз-разделить с тобой!

— Не нузен мне ни танк, ни лайнел. У меня есть свой Снырля с войшебной Игьюшкой, и сколо будет сестьичка! — внезапно заявил Стёпа.
— А я ему почему-то ве’рю, — ласково проговорил Скрипыш.
— И почему я обо всём узнаю последней? — смущённо поправляя причёску, улыбнулась мама.- Всё, туристы, пойдёмте-ка спать!
Васёна дала Стёпке «игрушку», и он прижал её к сердцу.
— А как же наши мечты? — заволновались все.
Тут откуда-то послышался простуженный за шесть веков пребывания в замке голос Бернандетты тринадцатой:
— Вы, верно, забыли, что только настоящие мечты сбываются по-настоящему…

А тем временем на вилле Уилсонов происходили не менее интересные события.
— А ведь ему понравилась эта девочка-неприк! — сам себе сказал Руди. — Если бы не этот Трак, он бы её стодубово поцеловал! Думаешь, я из-за выгоды, из-за каких-то, пусть даже необычных мечталок? Такую бы я точно поцеловал, причём бесплатно! — убеждал сам себя шнырлик, решив навеять Мэду образ Васёна. — Хотя мечты бы сейчас мне явно не помешали! —
Он включил радио, откуда донеслось: «Няша, Няша, нету тебя краше…». Мэд поднял голову.
— Няшик, — простонал младший Уилсон, падая на диван. Скрестив руки за головой, он мечтательно уставился в потолок, напевая:
Дворец, и дом, и клад
И пару островов
Отдам ей, чем богат,
Отдам без лишних слов.
— Реклама — двигатель прогресса и лучшее средство от стресса! — заметил Руди, включив телевизор на нужной программе:
«На сегодняшний день в мире людей с рыжими волосами осталось очень и очень мало», — ведущий пристально посмотрел Мэду в глаза.- «Особенно девушек, так будем же их любить и оберегать!»

И я хочу как ты
В дали той голубой
Один кусок мечты
Раз-разделить с тобой!

Руди подхватил песню:

И континентов семь
На карте обвести,
И океаны все
как файл один сгрести.

— Не стану я ей звонить! — отмахнулся парень. — У меня и номера её нет! И что я скажу?
Не зря Руди посылал волшебные пассы в сторону окна, потому что оно распахнулось, и в комнату с потоком морского воздуха ворвались рыжие занавески…, рыжие, как солнце или как волосы той девчонки…
Всё, что так нужно мне
Готов я ей отдать
Но словно в страшном сне
С меня ни дать ни взять.
Тут Руди продолжил, затянув:
Твой комп давно завис,
И ты закис давно,
И только стаи крыс,
И на дворе темно.

А если не делить,
А если не иметь,
А если не хранить,
А если не владеть.

Тогда спокойно жить,
Тогда ночами спать
И по земле ходить,
Два-три-четыре-пять…

«Соедините меня с отелем «Акулий Остров», — буркнул Мэд оператору. — «Да, подожду… телефон Васёна… Глэд».
«А он не такой и скромняга!» — подумал Руди.
Через минуту бунгало Кругловых прорезал телефонный звонок:
«Привет… ядумал, ты обиделась, — растерянно проговорил Мэд. — Не знаю, что на меня нашло. Простишь, Няшик?
«Проехали…» — ответили на другом конце трубки.
«Голос графини? Значит, не у нас у одних глюки! Что-что там в ларце? Да ладно… игрушка?! Ну, Стёпаон — прям Копперфильд! И пусть передаст от меня привет своим „Снырликам“…»
Пальцы Мэда забегали по клавиатуре, вбивая смешное словцо. Он прочёл: «Шнырлики — редчайшая разновидность прозрачных существ, имеющих плазменное тело и живущих за счёт мечты человека. Не опасны, перемещаются на правом плече своего хозяина (левое связано с инфернальными сущностями)».
— Тьфу-тьфу! И до нас докопались, — затрясся впечатлительный Руди.
«Или сами затяжными прыжками, прилепляясь к предметам человеческого мира», — снова донеслось из телевизора.
— Шнырлики?! Сныйлики?! Похоже, это одно и тоже. Как же я ХОЧУ их увидеть! — воскликнул парень.
— Одной Бернандетты ему мало? — запричитал Руди. Хотя… он же её только слышал. — Я не просил мечталок, эй, вы, ЗАПРЕТНЫЕ, лезьте обратно. — Руди попытался отпихнуть радужные шарики от себя, но они к нему словно прилипли. — Знаю-знаю, сейчас вы подло поменяете цвет. И, был искус да не искусил его, то бишь, меня! И перебесился он, то есть, я! И только чуть-чуть покусился, а не вкусил. Ну, нет моих больше сил! — Хм, странно, не поменяли! — почесал темечко Руди, загребая лёгкую добычу.- Нет свидетелей — нет преступления, или есть?! Совести у меня нет! Первый раз подфартило, и то с запретной МЕЧТОЙ, — вздохнул человечек, скорбно опустив плечи. — Хотя, зачем мне они? Я уже выздоровел, и на жизнь есть чуток, а что ещё шнырлику надо?! Не возьму и всё! — И он оттолкнул драгоценный трофей от себя.
— Как же я ХОЧУ увидеть этих шнырликов! — воскликнул Мэд, и сверкающая стайка обманчиво-золотых шариков захороводила вокруг Руди.
— А в газетах напишут: «шнырлик-герой отказался от халявных мечталок»! — торжественно заявил шнырлик.
— А ещё больше я хочу увидеть её! — мечтательно добавил Мэд и запел:
Но я хочу как ты
В дали той голубой
Один кусок мечты
Раз-разделить с тобой!
— Не знаю, где тут ЗАПРЕТКИ? — запутался Руди, не понимая, что ловить. — Чувства давят грудную клетку: какие мечталки за меня, какие за неё ееее-ёёё-ооо! — И только тут шнырлик заметил, что шарики потеряли блеск, помутнели, и как положено ЗАПРЕТКАМ, из золотых стали грязно-чернильными. Но Руди не растерялся. Раскрутив лассо, он сразу же заарканил большую порцию радужных ЗАЯВМ-необычек. — Если по честноку, мне повезло, прозрачному пареньку! Оооо-ееее….

Глава 15
СКВОЗЬ ШНЫРЛЕГАТОР

Мечта о встрече с Васёна сбылась уже через полчаса, когда паренёк с похожим на прозрачную обезьянку Руди стоял под окнами Кругловых. Девушка выбежала во двор, и её кудри взъерошил ветер, сорвавший и покативший по траве парусиновую шляпку. Мэд догнал шляпку и отдал её Васёна, и взгляды молодых людей встретились, а Руди заарканил в лассо голубые и чистые, как небо над островом, мечты. И это было настоящей удачей.
— Н-н-николюшка, ты п-ппойдешь купаться? — спросил Жорж, появляясь в дверях с супругой и сыном.
— Вечернее купанье очень полезно! — согласилась Альбина, вешая на мужа сумку, пляжный коврик и Стёпаа.
— Не-а, я обгорела! — крикнула родителям Васёна.
— Т-т-так это и есть т-т-твой героический с-сспасатель, — спросил папа, подходя к ним и протягивая руку Мэду.
— А я Руди, а рядом шнырлики и люди! — на автомате «представился» Руди.
— У нас много дел, бай-бай, — обронила Васёна, уводя друга из зоны «родительского контроля» — от ворот в сторону Луна-парка.
— Столько всего произошло! — всплеснула руками девушка, когда они остались одни. — А знаешь, Уилсон, что было в ларце? Так вот, то, что было в ларце, сейчас у меня здесь!
Мэд даже присвистнул от удивления, «взвешивая» пакет в руках:
— Что-то лёгкое, надо же?!
— Тот ларец до фига весил. А эта вещь, — девушка огляделась по сторонам, поправила шляпку. — Стопудово, не сокровища, но странно — прикольная штука!
— Мне тоже нужно тебе рассказать кое-что очень важное, — серьёзно проговорил Мэд. — Тут недалеко есть одно клёвое место.
Ребята то шли по речным отмелям, то прыгали по мокрой гальке и валунам, пока не оказались перед двумя башнями.
— Нам туда? — спросила Васёна, кивая в сторону высокой башни.
— Даже не думай, — осадил её Мэд. — Нам в первую. Обе башни — части одного аттракциона, ну, что-то типа пиратского форта внутри скалы.- Теперь это полудохлые заброшки, — с грустью добавил он.
— Так это ж крутяк! — неподдельно восхитилась Васёна.
— Не скажи, — покачал головой Мэд. — Эта — «Башня Страха», а «Башня Ужаса», ну, та, вторая… вся завалена, нам туда ни в жисть не пробраться, мной лично проверено, — с досадой добавил он.
— А почему одна «Страха», а другая — «Ужаса»? — спросила Васёна.
— Есть комнаты страха, а это башня, бывшая правда. Раньше по речке сквозь два бутафорских грота проплывало каноэ, потом его поднимал маленький, скрытый под днищем лифт…
— Туда? — Васёна указала пальчиком на далёкие зубцы Башни Ужаса, туда, где сидели микроскопически белые чайки.
— Да, туда, там огромная высота, — сощурился парень, а девушка присмотрелась.
— А под крышей что-то болтается, — сказала она.
— Клёвое зрение! — с уважением протянул Мэд. — Это сундук, из которого выскакивал мертвец.
— Реальный? — вздрогнула Васёна.
— Почти, и пассажиров каноэ с дикой силой бросало вниз. Свободное падение, въезжаешь? Мокрые штанишки и всё такое, — плечи юноши затряслись от смеха.
— Сундук мертвеца и бутылка рома, — покачала головой мисс Глэд. — А почему ты назвал эти заброшки «полудохлыми»?
— Йо-хо-хо! — Скоро увидишь.
 
Наконец, ребята попали в мрачную пасть грота Башни Страха. Спотыкаясь в липкой темноте, они заметили блестящий плавник, гарпуном распоровший воду.
— Ты говорил, что тут нет акул, — прошептала Васёна, цепляясь за рукав Мэда.
— Акула в реке — механика, — объяснил Мэд. — Остаётся загадкой, как она до сих пор работает, когда электропитание вырублено. Но ты сама сейчас всё увидишь.
Васёна не прельщала близость хоть механических, но всё же акул, как и перспектива «самой всё увидеть», но не оставаться же в темноте и мокроте одной?! Было страшно, но совсем не так, как в замке Бернандетты. Раньше страх был инстинктивным и безотчётным, ведь она не верила ни в привидения, ни в инфернальных существ. Но после всего случившегося чувства девушки обострились необычайно, и она сказала себе, что готова к любым опасностям и приключениям!
Взбираясь по скользким ступеням, подростки и не догадывались, что в паре шагов от них, только в параллельном измерении несут свою вахту шнырлики-копы, а прямо за полицейским участком в самой строгой тюрьме невидимого мира томятся шнырлики — заключённые.
— У нас тюрьма или что? Что они вообще тут делают? — возмутился шериф, провожая взглядом проходящую через его кабинет беспечную парочку.
— То же, что и все — играют, прячутся от взрослых, — смутился сержант, указывая на дверь обезьянника. — Это для нас, то есть, для них — тюрьма, а для неприков — старый заброшенный — т-т-ракцион. А, я подзабыл, как эта штука называется у непрозрачных, — замялся Туговски.
— Аттарка…, тьфу! Тюрьма — хорошенький атарка… ну, …цион этот… Немедленно прогоните их, — завибрировал Клешнярус.
— Никак нет, не увидят! То есть, есть! — вытянулся в струнку сержант, добавив наивно. — А кого прогонять: Неприков или наших?
— И тех и других! — подпрыгнул Клешня, на шее которого вздулась красная жила. — Хоть мы и невидимы, но это всегда нервирует! Вдруг они увидят «Копилку»?
— Но ведь она в Башне Ужасов, и там есть своя охрана! — осторожно вставил Туговски.
— Да, и в Башню им не забраться, — кивнул Клешня.
Но тут Васёна подняла дикий визг, потому что на неё свалилось что-то ледяное и угловатое, оказавшееся пиратским скелетом в треуголке и с кортесом в костяшке руки.
— Куда Вы, сэр висельник?! — крикнул скелету Мэд, с трудом сдерживая напор ожившей механики. Он стоял, опершись ногой о бочку, в центре которой (за рабочим столом не больше ладони) сидел Клешня. Одной рукой босс «управлял процессом», другой успевал штамповать печати на плазменных ксивах.
— Здесь всегда такое творится? «Тихое место», говоришь? — воскликнула Васёна, уворачиваясь от приставленной к горлу шпаги.
— Упс! Обычное дело, — выбивая шпагу у «флибустьера», крикнул Мэд. — Не воспринимай всё сссслишком серьёзно! — Он пнул пирата, и тот повалился в бочку, намертво застряв в ней задом, а Клешнярус перескочил с бочки не подоконник.
— Йо-хо-хо, и сундук мертвеца, — взревел шериф, страшно вращая руками в сторону людей. Он отодвинул стул, и нога подростка «прошила» невидимый стол, а вниз полетела паутина с пауками, пыль, щепки и пустые бутылки, скидываемые копами-шнырликами.
— Так я в первый раз и поверил в аномальн, — признался Мэд, поднимая бутафорскую бутыль рома.
Сержант не удержался и прыснул, но ему стало не до смеха, когда Башня сотряслась, и там, где только что стоял парень, зазияла чёрная осыпающаяся дыра.
— Как-то Вы с ними жёстко! — заметил Туговски, а сам подумал: «он и меня втянул в свою незаконную магию».
— Малёк перестарался, конечно, — почесал темя шериф. — Но это ж Неприки, что с ними будет? К тому же все разошлись по домам и нам не страшна кнопка фискальника, потому как она, — добавил шериф, взглянув на свою руку. — На моей клешне, которую я са-мо-лич-но вырубил!
Сержант хотел что-то сказать на это, но его слова заглушил чуть ли не ультразвуковой визг Васёна. Навстречу девушке по стене карабкался то ли бигфут, то ли горилла.
— Это не мои калды-балды, — нахмурился Клешня. — Да и ты вроде бы не чудил?
Туговски и, правда, «не чудил», но с пришельцем нужно было разбираться, и сержант перескочил на лиану, по-хамелеоньи застыв меж её клеёнчатых листьев.
— Побудешь немножко мумией? — спросил Мэд, обматывая «гориллу» (а с ней и шнырлика в униформе) растением. — Он раскачал лиану, и свёрнутые в кокон, чертыхаясь каждый на своём языке, полетели к окну.
— Эти неприки творят бес-пре-дел! — крикнул полицейский, повисая на решётке и высвобождаясь из синтетических объятий.
— Вижу, может, акулку натравим? — мрачно откликнулся комиссар.
К счастью, крайних мер не потребовалось. «Гости» сами поспешили уйти, но тут взвыла сирена. Это сработала тревожная кнопка Полицейского Управления, о чём хотел, но не успел предупредить босса сержант. И пока разъярённый Клешнярус орал на своего подчинённого, Мэд потащил Васёна в ещё одно «по-настоящему классное место».
Миновав карусели и заросший кустарником верёвочный парк, ребята оказались перед Майянской Пирамидой. Пройдя через приоткрытую дверь с барельефами на фронтоне, они попали в гигантское помещение, похожее на древнее капище, под сводами которого вниз головами висели спящие летучие мыши. Между поваленных плит стелился настоящий мох и какое-то бесцветное бутафорское растение.
Васёна вытащила из пакета свою пирамидку и положила её на гладкий «гранитный» параллелепипед.
— Вот что там было вместо драгоценностей! Скажешь, облом? Хотя, прикольная штука. Сразу видно, древность ужасная!
Сквозь просветы между камнями просочились лучи закатного солнца, и пирамидка заиграла всеми цветами радуги.
— Ух, ты! Так это ж та штука из передачи про ацтекскую цивилизацию! — Мэд огляделся по сторонам. Что-то неуловимое крутилось в его голове, какая-то важная мысль, которую он никак не мог её ухватить: Пирамида — копия этой. Ты специально поставила её на майанский алтарь?
Васёна взвизгнула и отскочила, а Мэд провёл рукой по острым граням шнырлегатора, потому что это был именно он.
— Я как раз хотел рассказать тебе о ней, то есть о них!
Он помнил, что сказали в той передаче о шнырликах, но что узнал о пирамидке, почему-то забыл.
— О ком? — испуганно спросила Васёна, сбитая с толку всеми странностями этого дня.
— О шныр….
— О Снырликах? — слабо улыбнулась Васёна.
Тем временем Гудёна со Скрипышом и Руди следили за ребятами с лианы.
— Он хотел рассказать ей о нас! — воскликнул Руди.
— Не смейся, они существуют. Только зовут их не снырлики, а шнырлики. Представь, что сейчас на твоём плече сидит такой маленький, зелёненький…, — на полном серьёзе начал Мэд.
— Не такая я маленькая, и вовсе не зелёненькая, — немножко обиделась Гудёна. — Ты не боишься, что они нас увидят или услышат? — спросила у Руди шнырлочка.
— Не боюсь, да и ты не трусь! Упс! Мы сидим не на правом плече, а на лиане, что прямо над вами! — откликнулся рэпер.
Конечно, Мэд пока никого не видел и не слышал. Но зато он твёрдо знал, что ОНИ существуют, и это было решающим!
— Приветик, шнырлик! Я всегда верил в вас, зелёные человечки! — воскликнул Мэд, протягивая руку к правому плечу Васёна.
— Приветик! — сказала Васёна, ответно протягивая руку к правому плечу Мэда, и именно в этот момент там оказалась большая зелёная игуана. Минут через пять, когда игуана убежала, а Васёна перестала вопить, Руди перебрался поближе к ребятам:
— Привет, чуваки! — оживился он. — Как же долго до них доходит, что мы существуем?
— Значит, и на твоём сны… шнырлик? — спросила Васёна.
— Вот именно! — подтвердил Мэд.
— Не может такого быть! Е-рун-да! — девушка резко убрала руку.

Мэд и Васёна вошли в конференц-зал Хранилища, когда управляющая читала лекцию по О. Б. Ш. — Основе Безопасности Шнырликов. Клерки продолжали сосредоточенно возиться с бумагами, а сотрудники за столами считать мечты.
— Вот почему за каждым из нас с рождения закреплён свой неприк, как и за каждым неприком — свой шнырлик, — закончила мисс Дримс, бросая взгляд на бутафорскую скалу с солнечными часами. — Закон плазмоверчения в природе.
— Но они же не всегда с нами! Что делать, если Неприки явятся неожиданно? — спросил юный шнырлик в очках. — К примеру, сюда, в ваш банк?
— Хороший вопрос. Об этом я говорила в самом начале — эти существа всегда приходят как незваные гости! — мисс Дримс тревожно повела носом. — Вот и сейчас, похоже, пришли.
К управляющей подошла взволнованная секретарша и что-то шепнула ей на ухо.
— Сама чую, накаркали. — Мисс Дримс заметила в другом конце зала двух неприков, лицо одного из которых было ей знакомо. Они пришли каждый со своими шнырликом, и с ещё одним, который был вроде бы сам по себе. — Входите, кем бы вы ни были! — казённо отозвалась прозрачная. Клерки позадирали головы на гостей, и по залу пополз недоверчивый шёпоток. — А вы сидите и считайте энергобаблосы! — приказала служащим мисс Дримс.
Мэд Уилсон бывал здесь и раньше, но ему показалось, будто что-то вокруг поменялось. Возможно, что-то неуловимое менялось прямо у него на глазах. Мэд был готов поклястья, что это было связано с их с Васёна появлением в Пирамиде и с найденной в замке штуковиной.
— Это прибор для контакта с их миром, ну, типа прибора ночного видения! — неожиданно вспомнил Мэд.
— Ничего себе! — обомлела Васёна. — И как ты забыл? Хотя всё это, конечно, чушь!
— Это же шны’рлегатор! — воскликнул Скрипыш.
— Назову его сныр… шнырлегатором! — обрадовано заявил Мэд.
— Он сказал: «шнырлегатор»? Он назвал наш утерянный артефакт?! — задохнулась от возмущения мисс Дримс. — Неприки ни за что не догадаются, как им пользоваться. Две тысячи лет не допирали и теперь не допрут!
— А если до… догадаются? — спросил кто-то.
— А если догадаются и увидят, то настанет конец нашей беззаботной жизни за счёт мечты — за счёт их мечты! — зловеще усмехнулась мисс Дримс.
— Но вы говорили, что ничего не будет! — загундосил очкарик.
— Забудьте всё, о чём я только что говорила! — рявкнула мисс Дримс. — Всем работать!
Тем временем подростки пытались активировать подарок графини:
— И что с ним делать? Куда нажимать? — нервничала Васёна, страстно желая, и в то же время боясь прикоснуться к прибору.
— Может, сюда? — Мэд вертел в руках пирамидку, тёр грани, продавливал выпуклости, стучал по её поверхностям.
Прозрачные тоже попытались надавить на окошко в центре шнырлегатора, но ничего не произошло.
— Смотри, Рудик, тут изображена маленькая зелёная пяточка — такая, как у нас! — умилилась Гудёна, и все шнырлики, задрав ноги, уставились на свои пятки.
— Это след, след ноги — какой-то символ или просто древнее изображение стопы, — предположил Руди.
— Это не символ, — задумалась Гудёна, и, повернувшись к Руди, сказала. — Ну-ка протяни ногу.
Руди вытянул ногу и немного подержал её над прибором, и его пятка засветилась ровным сиреневым светом.
— Вау! Ты видишь то же, что и я? — спросил Руди, на что Гудёна молча кивнула.
— Неужели никто их не остановит?! — верещала мисс Дримс.
— А Вы бы сами и подали пример, — съехидничал клерк в очках, а работники повскакивали со своих мест, рассыпаясь по кабинетам.
— Всем за-ли-пучиться на своих местах! — голос шнырлочки достиг ультразвуковой частоты. — Продолжайте считать мечты! Я же сказала: наши миры смыкаются, вот они и просочились…
В банке сработала сирена, и управляющая первой укрылась в канцелярском шкафу — одной из майанских масок. Металлический голос оповестил:
«Про-и-зош-ла вне-пла-но-ва-я стычка, простите, смычка миров! Проблема будет устранена, будет устранена, будет…»
— Ты уверен, что нас сейчас никто не слышит и не видит? — шепнула другу Васёна.
«Ник-то!» — ответил металлический голос, отчего девушка покрылась мурашками.
Повернув голову, юная мисс Глэд увидала, что прямо перед ней сидят, стоят и висят настоящие, ростом с локоть прозрачные «гномики».
— Зелё…, прозрачные человечки, я знал, я верил, что встречусь с ними, то есть, с вами! — завопил Мэд.
— Нас пеленгуют, — пробормотала мисс Дримс, с опаской выглядывая изо рта маски. — Шнырмание! Палоеконтакт! Высшая степень угрозы! — ламочка повернулась в сторону молодых людей, с любопытством её разглядывающих. — Здрасьте. Перед вами всего лишь зрительная галлюцинация. Вы ели сегодня в прибрежном кафе? В каком? Да в любом, — рассеянно ответила сама себе мисс Дримс.
— Они — ели, еда — бесподобная, для шнырлика несъедобная! — восторженно затараторил Руди.
— Это глюк, и я глюк, и они — глюки, маленькие прозрачные человечки, с кем не бывает? — неестественно засмеялась мисс Дримс. — Возможно, вам мерещатся сгустки нездешних энергий? Значит, вы наглотались морской воды! — Готовые к внештатным ситуациям клерки вынесли растяжку: «не дадим заводу замутить воду!»
— А там сток завода фосфоробла… блаблазмы! — заплетающимся языком объявила мисс Дримс. — А теперь советы доктора Глюка…
Откуда-то возник шнырлик в жёлтом халате с нереальным синим стетоскопом на шее. Раздвоенный голос из репродуктора посоветовал: «Выключите ваш шнырлегатор, положите его не землю и… топчите-топчите-топчите!» Доктор Глюк забился в истерике, пытаясь прослушать сначала голову мисс Дримс, потом большеротую маску на фризе стены и даже ацтекский жертвенник, но его бросили на носилки и бегом унесли.
«Это были все новости Глюкомира!» — оповестил голос.
— Нет тут у нас никакого бла-бла завода! Хорош лапшу вешать! — искренне возмутился Мэд.
— Бла-бла есть! Это никаких человечков не существует, — ласково парировала мисс Дримс. — Идите домой и хорошенечко отоспитесь! — в глазах управляющей полыхнул злой огонь. — Но сначала растопчите свой шнырлегатор! — Теперь уже сотрудники банка размахивали растяжкой: «Расторпчите, растопчите, растопчите шнырлегатор!»
— Никаких домовят, бабаек, шнырликов, — продолжала убеждать мисс Дримс.
— Тогда кто это такие?! — спросила Васёна, наведя прибор на Гудёну и Руди.
— Ну, всё, нас слили! — кисло прокомментировала мисс Дримс.
Она достала подготовленную на случай провала шпаргалку и прочла: «Дорогие непрозрачные, к вам обращаемся мы, прозрачные!» — шнырлочка по-армейски одёрнула оборки костюма. — Откуда этот дебильный текст? — Управляющая прожгла взглядом зал. По головам шнырликов к ней прыгал — протискивался Руди.
— Короче, плотным привет, столько долбаных лет откладывалась наша встреча, переносясь, типа, на этот вечер! Я — Руди, — наконец представился шнырлик, а шнырлочка раздражённо замахала на него руками.
— А мы — люди! — рассмеялся Мэд, легко включаясь в словесную перепалку.
— Вот и мой чувачок, зацени прикид, старичок! Штанцы, пиджачок! — воскликнул рэпер, подскакивая к хозяину.
— Ништяк! — «заценил» Мэд, а Гудёна подошла вплотную к Васёна.
— А я — Гудёна, я рядом с тобой очень часто, знаю все твои духи, ароматы…
— Лаванды и мяты, — снова влез Руди.
— Чьи это голоса? — отпрянула Васёна. — Он говорит о моих духах? За нами что, шпионят?
— Шпионят и питаются мечтой, — Мэд скривил страшную моську.
— Ой-ой-ой! Шпионим, следим, на плече зависаем, мечту выпасаем!
— Ты всегда так рифмуешь? — поинтересовался юноша.
— Рэп читают как газеты на всех планетах во всех измерениях, если есть время и намерение, и если нету! — не задумываясь, отрапортовал, точней, «отрэпертовал» Руди.
— Так вы и есть шныр-ли-ки? Значит, всё это правда? — растирая тушь по газам, пробормотала Васёна. А Руди продолжил:
— Не малы мы и не велики, на плече ездим правом, так, иногда, в остальном же ты, то бишь, вы….
— Правы! — подтвердила Гудёна.
— Мы — человечки, прозрачные шныр-ли-ки! — торжественно заключил Руди.
 
Наступил вечер, тёплый и влажный, обычный для этих широт. Мамаша Крутиция успела перестирать и развесить на жалюзи всё плазменное бельё, а папаша Нуч — заштопать прожжённые желаниями кошельки домочадцев. Потом прозрачные мама с папой пошли прогуляться, а Руди всё не было.
Гудёна сготовила чудесные пироженки — этакий микс из цветных шариков обычки: из того минимума, что прозрачным разрешали тратить на питание.
— Даже в такой то’ржественныЙ день — день палео контакта Рудик опаздывает, — пожаловалась брату Гудёна.
— Да, это и п’равда самый шны’рликовский из дней! — подхватил Скрипыш. — П’редставь cебе! Неп’рики и мы, и шны’рлегато’р, мы, шны’рлегато’р и неп’рики! Это пе’реве’рнет все п’редставления о ми’ре, восторженно сказал Скрипыш.
— Именно этого я и боюсь! — воскликнула Гудёна, наливая Скрипышу чай.
— И мы будем ходить д’руг к д’ружке в гости, и д’ружить, и безбоязненно п’роявляться, п’роявляться, п’роявляться!
— Только ничего бы этого не было бы, если б графиня нам его не отдала, — напомнила брату Гудёна.
— А неп’рики бы его не активи’ровали, — подхватил Скрипыш. — Похоже, она вообще не знала, что в том го’ршке…, б’рр, ла’рце…
— А если бы нас арестовали?
В это время по шнырлорадио объявили: «среди задержанных — Габриус, отец рэпера Руди».
— Отец нашего Руди! — воскликнула Гудёна.
«…не сдавший мечты в Налоговую Инспекцию…», — продолжил бездушный голос. — «…Через два часа Габриус вместе с другими злостными неплательщиками будет переправлен в тюрьму Акульего острова, если за него не будет внесена сумма в размере двух сотен мечталок».
— Двух сотен!? — переспросил Скрипыш.
— Это были все новости Шнырлеграда, — отчитался голос. — Всегда помни, сдал мечты — спи довольным!
— Надо вы’ручать отца «Руди, — твёрдо сказал Скрипыш.
— И других честных шнырликов, не то у нас наступит Великое Посинение! — грустно улыбнулась Гудёна.
— Неп’розрлачные ни за что томятся в тю’рьме!
— Нельзя говорить ему об этом! Хотя, две сотни, это немыслимо много!
В проёме окна возник Руди с цветами и бутылкой шнырлянского.
— Мой отец в тюрьме? — спросил он, подметая пол цветами и роняя бутылку.
— Ты… ты только не паникуй! — попросил Скрипыш, поднимая цветы и бутылку. Гудёна тем временем наложила Руди целый поднос пирожных.
— Время — деньги. Всего — два часа, и время — на их стороне, отец — пропадёт! О, небеса! Может, сыграть на одной струне? Вдруг повезёт? — исступлённо защебетал Руди.
— Мы что-нибудь п’ридумаем, — обронил Скрипыш.
— Вот, возьми, тут около тридцати… — Гудёна протянула Руди перламутровый кошелёк.
— А у меня и того меньше! — сказал Скрипыш, отдавая свой синенький.
— Сибо, ребята, а то у меня мечты маловато! Сегодня — такая дата: палео контакта дата. Жаль, некогда отмечать, нужно качать мечту — ту или эту, не замечать печали печать.
Скрипыш заглянул в кошелёк бедолаги:
— Но где же он набе’рёт остальные?
— Столько дают лишь ЗАПРЕТКИ! — серьёзно произнесла Гудёна.
— Молчи! — шикнул на неё брат.
— Круто сказала ты про «запретки», фискальные камеры, копы и клетки! В частностях-здорово, гадостно — в целом, поднадоела мне жизнь под прицелом! — с драматическим пафосом откликнулся Руди.
— И, правда, никогда не знаешь, где у них эти камеры, —
Согласилась Гудёна, как-то странно глядя на Скрипыша.
— О, я знаю этот охотничий взо’р. Только не это! Ты не пойдёшь, поняла? Хватит и п’рошлого «раза! Больше я не дам тебе п’роявиться! — твёрдо сказал Скрипыш.
— А сам твердил: «будем п’роявляться, п’роявляться, п’роявляться», — сощурилась Гудёна, что всегда было не к добру. — Так ты знал? — Что, шныртуичил??
— П’редставь себе, да! Когда билет появился на столе неп’риков, ты зане’рвичала. — Гудёна замерла на месте, ожидая, что скажет брат. — А если по-честноку, я там был, когда ты его подб’расывала. Сибки, сест’рёнка! — проговорил Скрипыш, отведя глаза.
— Значит, ты, бедненький болеющий шнырлик, шпионил за мной, но ничего никому не сказал? — спросила Гудёна медленно.
— Никому кроме ше’рифа! — серьёзно ответил брат.
— Я тебе дам «сибки», я тебе дам «ше’рифа»!
Скрипыш прыснул от смеха, а Гудёна понеслась за ним с тряпкой в руках. Неожиданно девочка замерла на месте. Весь её гнев улетучился, словно и не бывало.
— Я не о проявлёнке, я думаю о другом, — задумчиво сказала она. — У меня созрел шнырлеальный план!

Глава 16
…ДЖАКУЗИ, ВОДА и МЫЛЬНЫЕ ПУЗЫРИ

— Нужно, чтоб Мэд снова захотел нас увидеть, — задумчиво произнесла Гудёна. — Чтобы они оба этого захотели.
— Нас? — вытаращился Руди.
— Ну, хотя бы тебя.
— Почему не меня? — вмешался Скрипыш, падая на сестру откуда-то сверху.
— Всех нас, вот же дурачки! — рассмеялась Гудёна, отвешивая шалуну подзатыльник.
— Вчера он метался такой, весь в мечте! — задвигался по комнате Руди. — Базарил, мозги запарил: «Вы надолго меня запомните! Хочу шнырлика лицезреть!» Мне, в натуре, фартило! Запретка валом валила, нужно было её спереть! — Так что ты придумала с пузырями? — спросил он, подскакивая к Гудёне.
— Ты мыслишь в правильном направлении, — загадочно улыбнулась шнырлочка. — Айда к твоему Неприку! Все подробности на месте! — крикнула Гудёна, вырываясь вперёд.
Прозрачным посчастливилось. Пробравшись в гостиную виллы Уилсонов, они застали Мэда, оживлённо беседующим с Васёна. Руди стал скакать по плечам хозяина и хватать его, то за одно, то за другое ухо, вопя в них как в громкоговоритель:
— Открой рот и скажи: «Я хочу вас снова увидеть!»
— Я ХОЧУ…, — начал Мэд, но запнулся, сбившись с мысли и, что называется, с МЕЧТЫ. — Как думаешь, мы не сильно им навредили? — спросил он у Васёна.
— Кому это «им»? Сны…, шнырликам?
— Ну, да. Вошли в их банк, напугали…
— Кто ещё кого напугал. Хотя, когда-то это должно было произойти. Но я рада, что встретила их вместе с тобой! — улыбнулась девушка, поправляя выбившуюся чёлку.
От этих ребят Руди заметно повеселел и начал кривляться, передразнивая «сладкую парочку»:
— «Мэдчик!», «Что, Васёначик?», «Я так хочу их снова увидеть!», «Эти плазменные щёчки! Эти крохотные прозрачные личики! Ах!» — восклицал Руди то одним, то другим голосом.
— Я так ХОЧУ…, — начала мисс Глэд, но тоже запнулась.
— Вот те раз! — взвился на месте Руди. — Опять ХОТЕЛКА сорвалась.
Он и, правда, не понимал, зачем Гудёне понадобилось, чтобы Мэд снова пожелал их увидеть? Зачем, если не для ловли?
Васёна сказала, не поднимая глаз:
— Никого не хочу видеть, кроме тебя.
— И я тоже никого, кроме…. А можно я тебя поцелую?
Васёна подставила щёку и зажмурилась.
— Т’ретья попытка, — заложил пальцы Скрипыш.
Но юноша неожиданно чмокнул подругу в губы, и она залилась румянцем.
— Давайте, мечтайте же! — настаивал Руди, нарезая круги по комнате. — Эта мечта из категории невозможного, оттого и цена высока! Ну? Ну!
— И всё-таки я так ХОЧУ хоть одним глазком посмотреть на них, — призналась Васёна, беря из вазы аппетитную сливу, а обманные золотые ЗАПРЕТКИ заплясали вокруг Гудёны.
— Йес! — высоко подпрыгнул Руди. — Но я так и не понял, зачем подбивать на ЗАПРЕТКУ, если эСтёпа не пользоваться?!
— Поймите же, нам нужно спровоцировать фискалов, разве не ясно? — ответила Гудёна.- Там такое дело. У них с собой может быть контейнер с…, — начал она.
— Я больше не дам тебе на’рушать п’равила шны’рликов! — перебил её Скрипыш.
— Ладно, не буду! — неожиданно согласилась сестра, разгоняя сачком начинающие чернеть шарики, а вместе с ними смахнув на пол несколько слив. Мэд бросился их поднимать, а Васёна заметила, что больше не удивляется полтергейсту.
— С моей проявлёнкой лучше пока не светиться, — продолжала Гудёна. Она перескочила поближе к Руди, серьёзно посмотрев в его глаза. — Надо выставить им живца.
— Рудичек «за»! Что ещё тут сказать? — бодро откликнулся рэпер.
— Почему не меня? — надулся Скрипыш.
— Ты ещё маленький! — отрезала Гудёна.
Ребята продолжили свой разговор:
— И я тоже ХОЧУ его увидеть! — согласился с подругой Мэд. — Доставай артефакт! — И Васёна вытащила шнырлегатор.
— Ну, наконец-то! — обрадовалась Гудёна.
— Йес! — Руди сделал сальто и хлопнул в ладоши. — На живца так на живца! Сюда, моя запреточка, ко мне! — крикнул он, и соблазнительные солнышки побежали в сторону шнырлика.
— Э-ээ! — осадила его Гудёна. — Примани, но ни в коем случае не бери, ты понял, иначе спалишься! А мечту мы заберём у…, -но конец фразы заглушил голос Васёна:
— Руди, Руди, — позвала девушка.
— Я с них фигею! Руди вам что, собака? — для вида надулся рэпер.
— Особенно мне понравился тот рыженький шнырлик! — задумалась Васёна, — твой шнырлик!
— Кстати, он такой же рыжик, как ты! — засмеялся Мэд. — И хоть я на самый чуток ревную, клёво будет его снова увидеть!
— Без моей ноги они б в него не вошли! — пафосно сказал Руди, на что Гудёна заметила, что «и у других имеются ножки, покраше, чем у некоторых рэперов».
— П’росто он не знает, что ты хотел слеганца его г’рабануть! — шепнул другу Скрипыш.
— Пусть и дальше не знает! Вот вам моя нога! — Руди поднёс стопу к индикатору, и сиреневый свет осветил радостные лица шнырликов.
— Я слышу их! — встрепенулся Мэд, наблюдая, как проявляются знакомые контуры человечков.
— Ой, а я вижу их! Пппривет, Гудёна! — защебетала Васёна.
— Привет, Васёна, привет, Мэд! — присела в глубоком книксене Гудёна.
— Я поймаю вас! — возбуждённо заорал Руди золотым шарикам. Он потянулся за лассо.
— Что они делают? — поинтересовался Мэд.
— В мячик играют, то есть, в мячики, — отозвалась Васёна.
— Стоять! Рядом! — скомандовал «ковбой» и взмахнул лассо, чем заставил Васёна пригнуться от неожиданности. Мечты сложились в золотого тельца, сунувшего в его кошелёк блестящую «морду». Ухватив «тельца» за «рога», Руди стал заталкивать его в свой кошелёк.
— Я же предупреждала! Приманить, но не прикасаться и не воровать, потому что мечталки мы соберём по-другому, — крикнула ему Гудёна, но было уже поздно.
Ребята вздрогнули, услыхав странный, нездешний, вынимающий душу звук. Рёв фискальной сирены разорвал морской воздух, спугнул чаек, проник в каждую комнату, забрался в каждую щель.
— Всё, я спалился! Тут была камера! — истошно завопил Руди, метаясь по рукаву хозяина. — Хоть жизнь нелегка, нет-нет, бычок мой, пока-пока! Я побежал. Для Руди мечтарики — не вопрос! Дос-ви-дос! — Он сел, связав ноги морским узлом, и заплакал. — И кого я обманываю?
— Ладно, хорош воду лить, всё идёт по моему плану, ну, почти по плану! — скрестив пальцы на ногах, проговорила Гудёна. — Так, — она наморщила лобик. — Вот теперь нам точно понадобятся: джакузи, вода и мыльные пузыри!
— Но для чего?! — хором спросили подростки.
— Сделайте одно доброе дело? — вопросом на вопрос ответила шнырлочка.
— Для Габриуса, его отца, — уточнил Скрипыш.
— Всё, что угодно! — пообещал Мэд.
— Тогда за мной! — заговорщически прошептала Гудёна.
Когда они пришли к Мэду домой, она отвела Руди в сторону и довольно долго гримировала его.
 
Прозрачный оператор приник к шнырлефону: «Адрес, выезжаем…, — попытка присвоения ЗАПРЕТОК… и контакт с мечтой…»
Два агента фискальной службы слились с кафелем ванной комнаты. Казалось, непрозрачные нежатся в огромной джакузи, потому что их головы были по уши в мыльной пене.
— Тут типа никого нет, — агент в чёрной шляпе обшарил глазами ванную.
— По ходу мы опоздали, — буркнул агент с портфелем-коробом. — Может, пролопатить пену на всякий случай?
— У меня на неё аллергия, — сплюнул первый, на всякий случай отскакивая назад. — К тому же, нарушитель, небось, уже бегает по полям и весям, да и вызовок был пустяковым, детям на памперсы не собрать. — Шнырлик огляделся по сторонам. — А ну-ка открывай мой мечтоприёмник, будем шарики отмывать!
— Чё?
— Самое время, — он вспрыгнул на окно. — И место тихое. Специально выбрал, а то на нашу зарплатку не прилепиться — не подкрепиться. — Шнырлик сдержанно рассмеялся. — Валяй, открывай.
Напарник распахнул портфель со встроенным контейнером.
Пена потихоньку спадала. Ребята сидели на корточках, и у них затекли ноги. К тому же, у Васёна защекотало в носу, и она еле сдерживала себя, чтоб не чихнуть. На их счастье, агенты, поглощённые своим занятием, ничего не заметили.
— Так вот на что ты себе дом отгрохал, — закусил губу агент в шляпе, залюбовавшийся тёмными «жемчужинами», доверху наполнившими контейнер.
— Конечно, три сдаю, два в уме; два сдаю, три в уме! — напарник с силой захлопнул портфель.
— И как их отмывают?
— Ща увидишь…
Достав флакон с лиловой суспензией, продажный агент бросил в него горсть порошка и потряс.
— Если эту химозу смешать с невидимусом, произойдёт прикольнейшая реакция, — хихикнул он, выливая содержимое в маленький кармашек контейнера. — Типа стиралки для отмыва ЗАПРЕТОК!
С крыши донеслись приглушённые голоса, и агенты, спрятав портфель за джакузи, нырнули в пену, туда, где сидели ребята и трое шнырликов. В окно запрыгнули два человечка в униформе.
— Внеплановая проверка фискальной службы, — заорал большемордый шнырл, повисая на шторках.
Сидящие под пеной агенты, увидев «хвостатого», зажали друг другу рты, чтоб случайно себя не выдать.
— Теперь твой выход, — шепнула Гудёна, и на голове Мэда появился чёрный как сажа чёртик.
Большемордый протёр глаза, а его напарник со стянутыми в пучок патлами деловито сплюнул через плечо, только видение от этого не развеялось.
— А в-в-вы тут ш-шшнырлика, …рликов н-н-не в-ввидали? — забыв, для чего пришёл, спросил он, обращаясь то ли к «чёртику», то ли к людям.
— Ты чё, уже с Неприками разговариваешь? — фыркнул большемордый. — Они ж нас не слышат!
Но за звуками капающей воды никто ему не ответил.
— Да, нарвались мы, не к добру это! — вздрогнул офицер с пучком.
— Как-то папику моему мохнатый встретился, так у того прыгучесть напрочь поотрубало! Потом до-о-олго ползал, — невесело хохотнул большемордый.
— И чё, Бугги?
— Как эти, — Бугги указал на ребят. — А кому мы нужны без прыгучести? — В ответ шнырлик с пучком молча приник носом к холодному полу. — Думаешь, он шнырла с ЗАПРЕТКОЙ и двух агентов того, сам завалил?! — дрожащим голосом спросил Бугги.
— Похоже. Тогда это дело не нашего ведомства.
— А что с мечтотрафиком?
— По ходу, подстава из Шнырбопа. Ты же видишь, всё чисто, лучше слиться отсюда. — Там, за пузырями! — завопил коллектор с пучком, услыхав какое-то движение в джакузи.
— Всем выскочить на пол! — заорал Бугги.
Его напарник залег на дне мойки, нацелив пушку на пену. На пучок шнырлика методично капала вода.
— Мамочки мои! — взмолилась Васёна.
— Не бойся, Няшик! Нам они не опасны! — успокоил подругу Мэд.
— Всё ещё идёт по твоему плану? — прошипел Руди в ухо Гудёны, но что та покрутила ему у виска.
У вылезших из джакузи был жалкий вид.
— Ноги в узел и прилепиться к кафелю! — потребовал Бугги.
Агенты хотели рассказать о сидящей под пеной троице, но коллекторы не дали им и слова сказать.
— Пополнение баблоидов! — обрадовался Бугги, заметив спрятанный за джакузи трофей. Бросив портфель в ту же пену, коллекторы вместе с задержанными выскочили в окно.

А в это время Мире Прозрачных, в промозглой камере тюрьмы Башни Страха томился отец Руди и ещё два шнырлика-лузера, не сдавших мечты.
Габриус налил себе в кружку немного светящегося кипятка.
Ты чё, себе наливаешь? — рявкнул авторитет по кличке Валун с накачанными плазмой бицепсами.
— А что, разве нельзя? — переспросил тщедушный Габриус. Руки его затряслись, и чай вылился на пол.
— Почему нельзя? Таким синякам как ты, можно, — загоготал Валун. — Недолго, но можно, — с оттяжкой добавил авторитет. — Ежли с воли необычу не подволокут, тады табя сольют, — сплюнул он.
— По-любому сольют, — послышался чей-то тонюсенький голосок. — Сольют как помои, всех нас сольют. — Пропищал шнырлик по прозвищу Доходяга.
— Как помои?! Но за что? — непонимающе заморгал Габриус.
— Кто из угла чёй-то мявкнул? Паав-тори! — потребовал Валун, простреливая взглядом дальнюю шконку.
— Всех, к-к-кроме Вас, Ваша желеобразистость! — доходяга вынырнул из тени и теперь стелился у ног Валуна.
— Ваша желео что?! — нахмурился авторитет.
— Желеобразинистая, — исправился Доходяга.
— Желеобразная объёмность, дебилоид! — заржал Валун. — Не люблю подхалимов! — отрезал он, отвешивая сокамернику подзатыльник, унёсший бедолагу под низкие своды камеры, где тот и остался висеть униженным прилипшим желе.
Когда гул мотора затих вдали, люди и шнырлики выбрались из джакузи, и, стряхивая пену с одежды, радовались удачному завершёнию операции. Конечно, они нарушили сразу несколько правил из «Большой Книги», но, похоже, игра стоила свеч.
Когда друзья открыли контейнер, они увидали розовые, голубые и сиреневые мечты, все, кроме чернильно-чёрных, которые к счастью теперь никому не были нужны.
Через пятнадцать минут Руди уже был в банке.
— Имя, кличка! — выкрикнул первый пристав.
— Руди…, руди-рэпер, — запинаясь, ответил Руди.
— По какому вопросу?
— Мой отец, Габриус, его забрали… за неуплату…
— А, ты по поводу залога? Залога за того гнусного неплательщика, который позорит честное имя шнырлика?
— Просто у отца никогда не было ни нормальной охоты, ни работы, ни таких денег, а я, а я часто болел. Так вы его отпустите, да? — пролепетал Руди.
— Слышь, он болел, — усмехнулся коллектор.
— Но я принёс всё до мечталки! Тут две сотни, можете не пересчитывать! — Руди попытался просунуть портфель в окошко. Но он был очень объёмным и в окошко не пролезал.
— Слыхали? Можно взять и не пересчитывать! — загоготал коллектор. Он огляделся по сторонам, открыл дверь и выхватил у Руди портфель. — Молодец, что ты это принёс. — Прошептал он. — Это тебе зачтётся, да.
— Так мне можно идти за отцом? — обрадовался Руди.
— Иди-иди. За отцом? За каким отцом?! Не, за отцом не получится! Разве я не говорил — он в тюрьме, — оскалил улыбку офицер. — Ты малёк опоздал! Полчаса назад твоего папашу переправили в островную тюрьму, — зевнул он, моментально потеряв интерес к клиенту. — Кстати, в реально путёвую тюрьму, самую строгую в стране!
Когда Руди уходил из банка, его плечи сотрясались от плача. В это же время Тракокот с незаметным рюкзачком за спиной проскользнул в тот же банк.
— Кот! Выгоните кота! — заорал кто-то.
— Брысь, брысь отсюда! — закричали клерки наперебой. Сотрудники-шнырлики и приставы погнались за «котом», а он запрыгнул на верхнюю балку, наблюдая оттуда за их передвижениями. Тракокот сел на шпагат, приставил кранчик к трубе, пробил её и разноцветные шарики полились в его мешок.
— Сюда, родимые, я найду вам лучшее применение!
Вдруг он заметил припрятанный коллекторами портфель Руди:
— Э, да тут есть для меня подарочек!
Кот вышел из банка уже в обычном образе шнырлика, но с туго набитым заплечным мешком и портфелем. Тут только он вспомнил о своей давно запланированной встрече с мэром и избирателями. Отнеся награбленное домой, он спокойно пошёл в сторону набережной.
Тем времени на площади собирался народ. В основном это были обычные шнырлики: мамы и папы с детьми на руках и в колясках, скучающие от ничего-не-делания студенты и наслаждающиеся природой острова старики.
— У нас в гостях величайший Прозрачный современности, подаривший детям надежду на лучшее, почётный мечтоплательщик города, почётный шнырл Острова — господин Трак! — пафосно произнёс низенький шнырлик, похожий на мячик с подтяжками.
Собравшиеся захлопали, а несколько дам даже попадали в обморок.
— А ведь я его лично знаю! Он меня пригласил на ужин, — шепнула соседке мисс Дримс.
— Дааа??? — поразилась соседка, растягивая гласные. — Саам взяаал и пригласиииил?
— Ну, почти пригласил, — бросила через плечо мисс Дримс, уже расталкивающая локтями шнырликов.
— Расскажите всем жителям острова, как вы стали меценатом и благотворителем, — попросил мэр сладко-медовым голосом.
— Да, расскажите! — выкрикнула управляющая, почти подобравшись к трибуне.
— Я всегда любил банки, — начал Трак, приглаживая залаченную чёлку. — В смысле, бабки, то есть — детей! Сколько в мире нищих и обездоленных, (хотя, по мне, это одно и то же)! А бла… бла бла… готворителем, кхе, — Он закашлялся, заметив мисс Дримс, и перевёл взгляд на толстого человечка. — Так я стану мэром? — спросил Призрак тихо, подмигнув креветочным глазом-бусинкой. — Ну что, чувачок, может, договоримся?
— Г-г-господин Трак. Но этого ж никто не знает заранее, — мэр стал белее бумаги. — Ну, хотя бы сделайте вид, что никто не знает.
— Есть выражение: воровать, так королевские мечты и желания, а любить, так, — продолжал Трак, но окончание фразы утонуло в восторженном гуле. Куда исчезла его студенческая сутулость, куда подевалась его невзрачность?
— Он всё делает на высшем уровне! — шепнул мэр своему помощнику.
Накал речи Акульего Призрака набирал обороты. Он уже не опирался на кафедру, а горделиво вещал, стоя на ней, время от времени простирая руки к электорату.
— «Собрав — отдай, тебе зачтётся» — вот мой скромный лозунг! Воровать и отдавать! Только так, и никак иначе! — убеждал будущий мэр.
Потом призрак посетил самый дорогой ресторан острова.
— Шнырлгары, Шнурлстрицы, Шнырлпанское «Вдова Легко»! Как вы любите — с пузырьками мечты! — спросил официант.
— Мой лёд? — напомнил Трак.
Официант заглянул в блокнот и прочёл:
— Только из Антарктиды в серебряном ведёрке.
Трак схватил официанта за грудки и начал трясти.
— А я просил в золотом!
 

Зайдя за угол дома, Гудёна увидела свободно расхаживающих по саду котов. Когда она подошла поближе, толстый рыжий котяра сверкнул глазами и выгнул спину, а серый кот с поджарым животом испуганно зашипел и попятился.
«Все нас боятся. Как же погладить этих мурлыкалок?» — пронеслось в голове Гудёны.
Тут лежащий в гамаке Тракокот заметил Гудёну и в его голове пронеслось:
«На зверя и ловец, в смысле, наоборот! Мур-мяву! Она же меня узнает!» — быстро пробормотав что-то типа «взрослокотос-перво-ротос-котёнакис-застревакис!», Трак бросился к заветной дыре. Подбежав к забору, Гудёна увидала застрявшего между штакетинами беспомощного чёрного котёнка, сквозь шерсть которого проглядывало что-то зелёное.
— А вот и ещё один котик. В плотном мире всё какое-то странное! Котя, котя, котя. — Тебе больно, малыш? — Гудёна наклонилась к обманщику.
— Больно, мне больно, мрр… призраком довольны?
Гудёна пыталась его протолкнуть, постепенно проявляясь в мире людей. Призрак освободился, успев хвостом сбить штакетину, висящую на одном гвозде. Штакетина упала, и Гудёна застряла в заборе как латексная игрушка.
— Больно смотреть на тебя от смеха, — расхохотался Трак.
— Так это снова ты, мерзкий кошачий шнырлик?
— Вопрос риторический! Гуд бай, дитя, мне нельзя присутствовать при встрече родных людей! — Трак высморкался в откуда-то взявшийся платок.
— Что ты задумал на этот раз?
— К тебе спешит твой любимый дядюшка! Вам будет о чём потолковать в сырой и холодной тюрьме… брр…. Как же просто она купилась! Даже не интересно! Ну, никакой шныртуиции!
— Да, возвращаю твою визитку. Трак положил на траву наклейку с буквой «Г», но так, чтобы Гудёна не дотянулась. — В твоём комоде таких целый ворох. Если не секрет, зачем столько?
— Для участия в олимпиадах по сбору мечты, — ответила девочка, еле сдерживая слёзы.
— А как пригодились!

Клешнярус просунул голову в зияющую дыру забора.
«Ни-ко-го, чего и следовало ожидать. Ушёл, вернее, ушла… Неужели преступница — юная щнырлочка с фиолетово-розовыми волосами?» — с видимым облегченно подумал комиссар, приобщая к вещдокам кусочек латекса и плазменную наклейку. — Обследовав участок, он на всякий случай постучался в дом.
— Влетай, кем бы ты ни был. Влетай, братишка! — воскликнула Крутёна, сразу его узнав.
— Крутёнка, сеструха!
Они обнялись.
— И откуда о нас узнал? — спросила Крутёна, пододвигая к нему печенье.
«Уж не дочь ли это моей сестрицы?! — похолодел шериф, отодвигая печенье, сказав совсем другое:
— Работа такая, Крутя, сама понимаешь! А тебя ещё такой шнырлочкой помню!
— А я твою клешню такой крохотной помню, но тяжёлой. Все ещё к тебе орешки колоть бегали, — улыбнулась Крутиция.
— Да… чудное было время, — закатил глаза Клешнярус.
— Чудное…
— Дети-то как вымахали! А я, Крутёна, кхм, чего пришёл-то? — Он сгрёб клешнёй всё печенье, разом запихнув к себе в рот. — Я арестовывать твою Гудёну пришёл.
— Что???
— Да как он, да как ты смеешь? — побагровел спустившийся к чаю Тянуч.
— Сест’ричка! — ахнул Скрипыш.
— Смею, к сожалению, смею, Крутёна, — поперхнулся Клешня. — И, личное, должен оставить в сторонке, хоть тут в груди знаешь, как давит! Да, кхм…. Вот ордер. Всем стоять, а ты арестована! — отчеканил он, поворачиваясь к Гудёне.
— Уведите меня, дядя Клешня, брр, то есть шериф. Я нарушила наши правила — я проявилась в их мир! — спокойно сказала девочка, появляясь на пороге мансарды.
— Да знаю, проявлёночка, знаю, — искренне вздохнул коп.
— Знаете?!
— И не за это я тебя арестовываю, кхе-кхе, — он налил себе люминесцирующий чай.
— А за что? — в один голос спросили все.
— Разбой, грабеж и прочее. Это ж твои штучи-дрючи? — Клешня вытащил связку плазменных наклеек и ТУ САМУЮ розовую ленточку.
— Но откуда они у вас? — побледнела Гудёна.
— А это уж тайна следствия. Пошли, моя хорошая, оступилась ты крепко, да и тюрьма тут у нас суровая. Но мы что-нибудь да придумаем. Эх, как нас жизнь-то свела! — на секунду замер шериф.
— Этого не может быть??? — воскликнула Крутёна.
— Может, увы. Прощай, сестричка, и прости, уведите подозреваемую, — кивнул он охранникам, и девочку увели.

— Но это не она, шеф! — горячо воскликнул Туговски, когда его босс вернулся в отделение полиции.
— Я знаю, Вы хотите обелить Гудёну, потому что она моя племянница. Не стоит. Я честный коп и горжусь эСтёпа. Преступник должен сидеть в тюрьме.
— А вы тоже смотрите их Еле-Видение? — шутя погрозил пальцем Туговски.
— Молчать, я Вас спрашиваю! — гаркнул Клешня.
— Но она… невиновна! — выпалил сержант.
— Интересно, с чего Вы это взяли?
— Всё указывает на Гудёну, что уже подозрительно! — Я считаю — это подстава! К тому же у неё нет мотива.
— А разбросанные по острову наклейки с инициалами её имени? Её наклейки?
— Стал бы преступник всюду сеять улики? — вопросом на вопрос ответил Туговски.
— Хм, допусСтёпа, девочка один раз прокололась, — предположил Клешня.
— Проявившись ради спасения брата, — перебил сержант.
— Тогда кто, по-вашему, тот самый Акулий Призрак? Кто грабит граждан и банки? — нахмурился Клешня.
— Трак, — просто сказал Туговски.
— Меценат, благотворитель. Наконец, олигарх и почётный шнырл острова?! Ну, Туговски, это уж слишком!
— Я опросил свидетелей. Трака видели на плече непрозрачной в день того розыгрыша, — отчитался сержант.
— Ну и что?
— Потом он поселился рядом с семьёй Гудёны.
— Это ничего не доказывает, — по-прежнему упирался шериф.
— На второй половине дома — нелегально, — добавил Туговски.
— Нелегально? Хм, но зачем? — искренне удивился Клешня.
— Вот именно, зачем?!

Глава 17
Спасение Шнырликов

Когда в детской появился прозрачный человечек с неоново-цыплячьими волосами, Стёпа, наверное, уже досматривал третий сон.
— Привет, Стёпа-Стёпа! — начал шнырлик. — Вообще-то, мы давно знакомы. Ведь только ты видишь и слышишь нас.
Малыш вздрогнул и поднял голову. Человечек в жёлтых штанишках сидел в изголовье его кровати. При этом вид у него был весьма невесёлый.
— Да, я тебя знаю, — кивнул ему Стёпа, приподнимаясь на локте. — Ты сныйля — Скьипыш. Вы люди облатька?
— Что-то в’роде, — с улыбкой ответил Прозрачный, добавив загадочным шёпотом. — Мы те, кто всегда «рядом с вами.
«Гм, по ходу, они общаются», — заметил про себя притаившийся на шкафу Трак.
— Ты не пьосто пьисёл за мной, — серьёзно заключил Стёпа, садясь на постели и во все глаза глядя на Скрипыша.
«О! Не просто! — усмехнулся Трак. — Крыша едет не спеша тра-та-та… у Скрипыша!»
— Угадал, — улыбнулся человечек. — Я п’ришёл за тобой, потому что только ты можешь спасти моих д’рузей-шнырликов. — Это т’рудно объяснить, — Скрипыш задумался, взъерошил волосы, став похожим на домовёнка. — П’росто пове’рь! — воскликнул он, соскакивая на подушку.
«Эй, товарищ, тебя не слышат, — заёрзал от злости Трак. — Нас никто никогда не слышит, кроме моей непрозрачной бабки. Но я-то гений». — Он подтянулся к краю шкафа и замер.
— Здесь кто-то есть, — вздрогнул малыш, тыча пальчиком в сторону шкафа. — Там дьугой сныйлик, пьохой.
От неожиданности Трак употребил мощное заклинание, (необходимое для отвлечения внимание мальчика), но на магию ушла большая часть драгоценных шариков.
— Никого здесь нет, — успокоил ребёнка Скрипыш. — Только я, я один. — Но Стёпа и сам уже позабыл, о чём только что говорил. — Ну, что, малыш, ты пойдёшь со мной? — Слишком рано он заговорил об этом, но второго шанса могло не представиться.
«Вон оно что! Так это киднеппинг? — рассудил Трак, рисующий на крыше шкафа пыльную линию. — Умно, но опасно. Нет, всё-таки больше умно!»
— Пйости, Скьипыс, я не смогу, меня не отпустит мама, — всхлипнул Глэд младший.
«Слюнявая сладость! Тьфу! «Не отпюстит мямя»»! — передразнил подслушивающий.- Не верь ему, Стёпаон!»
— А чего я ждал от «ребёнка? — сразу взгрустнул Скрипыш. — Да-да, конечно.
«А и правда, чего?» — эхом повторил призрак.
— Жаль, — с горечью обронил Скрипыш, а про себя подумал: — «Теперь никто не спасёт мою сест’ру, да и всех п’розрачных из самой строгой тю’рьмы Ост’рова!»
Гость запрыгнул на подоконник.
— Прости, что разбудил, я, пожалуй, пойду.
— Из васей стьясной тюльмы? — не выдержал Стёпа, выскакивая из постели.
«Он что, телепат???» — удивился Трак.
(далее слишком взрослые для Скрипыша фразы?)
— Понимаешь, если не отк’рыть две’рль в вашем ми’ре, не вы’рубить основной «рубильник в нашем и не освободить заключённых там честных шны’рликов, то они…, то они окончательно посинеют, — выпалил Скрипыш, с трудом сдерживая волнение.
«Теперь он нас жалобит! — возмутился подслушивающий. — Ведь явный же пе-ре-бор, а малой купился! И чем этот шнырл лучше меня?! — осклабился призрак. — Остынь, коллега».
— Лубильник? — не понял малыш.
— Потом объясню! — махнул рукой человечек.
«Потом, после преступления! Незнание закона не освобождает от ответственности. Это подстава, малыш!»
— Сныйлики посинеют и истезнут? — с испугом переспросил Стёпа.
— Не исчезнут, а останутся, слабые и беспомощные, там навсегда, — ответил Скрипыш.
«Я ему уже почти верю! — прошептал Трак слезливо, беззвучно высморкавшись о штору».
— Останутся? Сто, и твоя сестья? — удивился Стёпа.
— И Гудёна, — серьёзно ответил Скрипыш.
«А ведь пацан не врёт! Скажи ещё, что он — избранный!»
— Ты — изб’ранный! — сказал Скрипыш, то ли под воздействием Трака, то ли благодаря случайному совпадению.
«Не верь ему, Стёпаон!» — не унимался ризрак.
— Меня не отпустит мама, — всхлипнул Глэд младший.
«Слюнявая сладость! Тьфу! „Не отпюстит мямя“»! — передразнил подслушивающий.
— А чего я ждал от «ребёнка? — сразу взгрустнул Скрипыш. — Да-да, конечно….
«Пошли сопли-слюни. Его не отпустят, поял?»
— Мама не узнает, даже не заметит, что ты топ-топ, что ушёл. Она о тебе забудет, — пообещал Скрипыш.
«Обманывать маму?!?» — театрально скривился Трак.
— Зябудет?! — Стёпа заморгал тяжёлыми от слёз ресницами.
— Не навсегда, на в’ремя, — успокоил его Скрипыш, протягивая мальчику плазменный носовой платок. — И если ты готов стать ге’роем, тогда пойдём и спасём п’розрачных!
«Я попал на съёмки блокбастера! Иди и спаси! Дозволяю! — Трак зажал себе рот рукой, чтоб не расхохотаться в голос. — Кому спасать, а кому захватывать! Хотел бы я знать, как они это будут делать?! Хотя, нет, не хотел бы, с меня на сегодня хватит! Бай-бай, примитивы!» — усмехнулся негодник, растворяясь в оконном проёме.
— Тогда пойдём и спасём твой мил, — серьёзно ответил Стёпа.
 
Глубокой ночью мальчик в пыльнике и надвинутой на глаза шляпе вылез из окна своего бунгало. К счастью, гости отеля, устав от дневных развлечений, давно разошлись по домам, и ему никто не встретился по пути. Выглядывающий из кармана человечек указывал путь, подбадривая хозяина и освещая дорогу неоновыми волосами лучше любого фонарика. Маленькому путнику пришлось нелегко, но он терпел, стараясь идти как взрослый. Свернув в старую часть Луна-парка, Глэд младший миновал Пирамиду и стал спускаться к реке.
Было холодно, над головой с уханьем проносились совы. Стёпа поскользнулся о мокрый камень и подвернул ногу, но Скрипыш помазал её светящейся мазью, и боль прошла. Теперь они освещали дорогу вместе: Скрипыш — волосами, а мальчик — ногой.
Месяц выстелил по воде лунную дорожку, в которой мерцали, подрагивая зубцы Башни Страха. У берега покачивалось берестяное каноэ с облупившейся краской. Грести одним веслом оказалось труднее всего, но Скрипыш приманил попутный ветер, и они без приключений доплыли до грота. Начало светать.
Шнырлик прилепился к берегу и подтянул каноэ.
Поднявшись наверх, он замер, почуяв чьё-то присутствие по ту сторону бутафорской, но очень толстой стены. В опустевшем Отделении Полиции пахло крысами и старыми декорациями.
Ещё ночью к постам тюремной охраны стала стекаться информация о странном свечении и прочих аномалиях. На берегу начали виться стайки глазеющих шнырликов — неформалов. Все вызовы поступали с набережной или с главной площади, то есть, из района, вверенного Клешнярусу и Туговски.
Около семи взвыла красная фискальная кнопка. Это означало запретку, проявлёнку и чёрти что ещё вместе взятое. Именно поэтому копы и снялись раньше обычного, поспешив в сторону моря, оставив на вахте пару вялых от недосыпа охранников.
— Там, за стеной тю’ремщики, — мгновенно догадался Скрипыш, свешиваясь из кармана и сканируя пространство похожее на пещеру. — В’ременами они в’редят не только нам, шны’рликам, но и неп’р, б’рр, п’рости, людям.
Маленький медиум залез на бочку и вперился взглядом в стену.
— Прикинь, лаз-два, — сосчитал Стёпа.
Но и охранники не теряли времени даром.
— Тебе ничего не показалось? — спросил рослый шнырлик, несущий вахту. Он остановился и приложил большое как……. ухо с другой стороны стены.
— А чего это было-то? — подивился мелкий, и его уши нервно задвигались.
— Да так, ничего.
— Не надо было следить, как Неприк в Плэй Стэйшн рубится.
— Ой, как не надо. У меня та же песня, мутняк от их игр прошибает, — рослый утер пот со лба.
Стёпа подбежал к краю террасы и бросил в воду камень. Пока тюремщики пытались найти источник звука, мальчик съехал вниз по лиане.
Друзьям повезло: в замшелой стене грота они нашли небольшой лаз. Это был переход, ведущий по узкой винтовой лестнице в другую часть башни. Там по их расчётам должна была находиться тюрьма.
Когда Стёпа вошёл в тёмный коридор с круглыми сводами, он уже валился с ног от усталости.
— Ну, ста’ричок, не «раскисай, мы почти у цели! — приободрил его Скрипыш.
Их догнал невесть откуда взявшийся Руди. Несмотря на свойственную ему боязливость, он пылал желанием спасти отца, Гудёну, а если повезёт, и всех остальных узников.
Стены коридора сужались, превращаясь в тоннель, посередине которого проблёскивали ржавые рельсы. Впереди было темно, как в глубоководной впадине. Поэтому ни волосы Скрипыша, ни Стёпкина нога не спасали, освещая слишком малое расстояние.
— Сюда! — окликнул Скрипыш. — Тут какая-то тележка! — Стёпа забрался внутрь вагонетки, а Руди прыгнул на плечо к Стёпке, ухватившись за его пуговицу. — От-толк-нись!
Друзья навалились, и вагонетка покатилась рывками — мелким пульсирующим пунктиром, с каждой секундой увеличивая свою скорость. Наклон, поворот, ещё один поворот…
Они летели зигзагами, то прижимаясь ко дну, то, чуть не выпрыгивая из дрезины. Никто не знал, куда приведут рельсы и в чьи руки они попадут. Ясно было только то, что где-то поблизости должна находиться тюрьма шнырликов.
Впереди замаячил полуразрушенный мост.
— Сейчас мы разобьёмся! — завопил Руди.
И куда улетучилась его смелость…
— Ма-ма! — взвыл Стёпа, плюхаясь на дно.
— Всё под конт’ролем! — голос Скрипыша был звонок и бодр. — Ну, или — почти всё…
Вагонетка затряслась, заходила ходуном, выбивая снопы искр и, вздыбившись на два задних колеса, выписала дугу над обваливающимся мостом. За спинами загрохотало. Они пронеслись сквозь каменно-пылевое облако. Проскочив сквозь тоннель, тележка резко затормозила, выбросив ездоков в огромную кучу угля. Испуганные, друзья вылезли из тележки, отряхиваясь и вглядываясь в темноту.
Сквозь угольную пыль проступили очертания покосившейся и как видно, пустой будки ремонтников, а прямо за ней у входа в тоннель — чёрно-зелёной фуры.
«Тачка фискальной службы, — быстро смекнул Скрипыш.- Значит, тю’рьма с той стороны тоннеля».
Не успели они нырнуть в тоннель, как впереди послышался сильный шум. Стёпа вжался в стену. Мимо прогрохотал внедорожник охраны, а сразу за ним — две полицейских машины с возбуждённо жестикулирующими копами-шнырликами с мечтолётами наперевес.
У входа в тюремное КПП беззаботно дрыхла пара охранников: рослый и мелкий. Возможно, именно их голоса Стёпа с друзьями и слышали за стеной Башни Страха.
Проскользнув мимо охраны, они вошли в похожее на ангар помещение второй Башни, о которой почти ничего не знали.
Её стены были сделаны из переплетённых и спаянных друг с другом металлических трубок. Два яруса до отказа набитых камер опоясывали длинную, похожую на форт площадку тюрьмы, закруглённую с двух сторон.
Время от времени тишину разрезал инфернальный, терзающий душу звук. Это покачивался, протяжно скрипя, чёрный ящик, висящий под чётко очерченным конусом башни.
Там он был открыт небу и всем ветрам. Но даже рассветный луч, лизнувший его массивные звенья, не смягчал мрачной тягостности картины.
Заметив Неприка, вышагивающего в сопровождении двух отважного вида шнырликов, узники прилипали носами к решёткам. Вскоре уже вся тюрьма ходила ходуном и гудела.
Валун бросился к прутьям, пытаясь разогнуть плазму. Только без магии необычки это было пустой тратой времени. Оправдывая своё «погоняло» необычку Валун заначил ещё на воле, под прибрежным речным камнем.
Плечи Руди задрожали, когда в толпе заключённых он увидал своего отца, но Прозрачный быстро взял себя в руки.
Габриус вышел из тени, остолбенело уставясь на сына:
— Что ты тут делаешь? — крикнул он.
— Тюремщиков выпасаю, тебя спасаю! — растянув рот до ушей, зарэповал Руди. — Сейчас, пап, терпенья чуток, нас разделяет какой-то рывок… — выпалил Руди, всем телом наваливаясь на рубильник.
Из тоннеля, напуганные грохотом разрушенного моста, чёрной рекой потекли крысы. Скрипыш выскочил из кармашка Стёпаа, но споткнулся об одну из них. Ловко балансируя, он перескочил на вторую, со второй — на третью, пока не добрался до основного электрощитка.
Тем временем Стёпа подманил крыс крошками оставшегося в кармане печенья. Задержав дыхание, он схватил хищника за голый розовый хвост, сунув его под нос висящего на рубильнике Руди.
— Мир и без крыс по-слоновьи сер, я, типа, повис. Ай лав ю, мисс! — рэпер крутанулся в воздухе, со страху ударив по рубильнику проявившимися ногами. Рычаг опустился на двадцать пять градусов, отбрасывая визжащего грызуна в сторону. — Эскьюз ми, сэр! — завопил Руди.
— Ну же, давай, жми, не т’русь! — крикнул ему Скрипыш.
— Сто мне деять, Скьипыс? — обливался слезами Стёпа. — Ты зе сказал, сто только я смогу, сто я избланный…
— Это п’равда! Сейчас, Стёпаон. Самим нам его не вы’рубить. — Ты должен захотеть чего-то хо’рошего. По-настоящему захотеть!
— Но тего?
— Ты должен захотеть их спасти.
— Я и так ХОТЮ их спасти! — не очень уверенно повторил Стёпа.
Если бы Скрипыш, ломая руки, тысячу раз воскликнул: «И куда катится этот П’розрачный ми’р?!», или просверлил взглядом дырку на мальчугане, или даже залип навеки вечные во времени и пространстве в ожидании восхитительных радужных сфер, то он их всё равно бы не получил, не дождался.
Не дождался хотя бы потому, что ХОТЕЛКИ так и не появились, тем самым нарушая закон плазмоверчения природы или что-нибудь и того хлеще.
Только сегодня в первый раз в его маленькой жизни Скрипышу было на это плевать. Вы не ослышались — ловцу было плевать на ловлю, потому что сейчас он ощущал себя прежде всего братом, а уже потом ловцом.
И этот брат с волосами цвета солнечных бликов всё искал и искал свою сестру, перебегая от решётки к решётке, и уже было совсем отчаялся найти, когда в самой последней одиночной камере вдруг увидел её.
Гудёна безучастно сидела на скамье, обхватив руками голову.
Радостный вопль Скрипыша разорвал затхлый тюремный воздух. Тут заорала фискальная сирена и Прозрачные стали беспорядочно бегать по камере, на какое-то время закрыв их друг от друга.
— Скрипелкин! — шнырлочка подняла голову, став похожей на знакомого мальчика с фиолетово-розовым ёжиком вместо тугой косы. Наконец, их глаза встретились.
А что же Стёпа?
Стёпа всё это время молча наблюдал за происходящим с высоты своего хоть и детского, но для прозрачных великанского роста. Неожиданно он топнул ногой, заявив:
— Я отень-отень ХОТЮ спасти Гудёну и всех остальных сныйликов! ХОТЮ — и спасу!
С сердца Скрипыша будто спал тяжёлый груз, а радужно алые шары ПОЖЕЛАНКИ просочились сквозь прутья, давая себя поймать чуть ли не голыми руками. Они были большие и восхитительно переливались в лучах утреннего солнца, через миг облепив весь рубильник.
И это была та волшебная сила, которой им так не хватало, и которая смогла отомкнуть засов самой строгой тюрьмы!
«Ура!!!» — задвигалось море шнырликов.
«У-ААА-УУУ-ААА», — заорала тревожная кнопка.
Одна за другой камеры открывались, но никто не торопился выйти на волю. Габриус и его сокамерники вышли первыми. Другие шнырлики никак не могли решиться и медлили, скованные безотчётным страхом.
— Папа, я так ждал, типа, я надеялся! — снова ощутив себя маленьким, заплакал Руди в объятиях отца. — Вас не били тут, не пытали? А может, кормить перестали? — затараторил он в своей манере, на что недавние узники лишь весело отмахнулись.
— Систа! — Скрипыш прыгнул на шею к Гудёне. — Я хочу познакомить вас с моим д’ругом, видящим Неп’розрачных, без кото’рого у нас ничего бы не вышло! — восторженно сообщил он своим товарищам.
Бросив взгляд туда, где только что стоял Стёпа, Скрипыш никого не увидел. Не было Стёпаа ни у решёток, ни в начале тёмного коридора. Неизвестно, как и когда это произошло, но Скрипыш потерял его из виду. Это кажется смешным и нелепым, как если бы лилипут потерял Гуливера, но именно так всё и было…
— П’рисмот’рите за ней, я ско’ро! — крикнул Скрипыш.
— Похоже, нам всем нужно валить отсюда, — отрезвила брата Гудёна, пристально всматриваясь в стенкоскоп. — Скоро здесь будет вся полиция острова! А твоя потеря, небось, уже около своего бунгало.
Но Глэд младший пошёл не домой…
Он полез наверх, и если бы друзья снова подняли головы, то, конечно же, увидели бы его. Однако толпа освобождённых шнырликов рванула в сторону тоннеля, закручивая Скрипыша и компанию в свой поток. Прозрачного люда было много, очень много, и они больше не боялись ни полиции, ни приставов, ни фискальных агентов. Возможно, некоторые всё ещё опасались «Копилки Ужасов», но в ажиотаже общей победы никто не вспомнил о ней и даже не посмотрел в её сторону, поэтому Стёпаа так никто и не заметил.
Словно лунатик на лунный свет, он пошёл, привлечённый похожим на сундук, загадочно мерцающим предметом, карабкаясь по каркасу несущих конструкций, как паучок по металлической паутине. Мальчику пришлось балансировать, ступая по неустойчивым трясущимся доскам, сходящимся крестовиной под куполом тюремного помещения. Теперь Стёпа был высоко, выше всех. Мимо, едва не задев головы крылом, пронеслась летучая мышь, растаяв в чёрном ажурном плетении Башни.
Повторный вой полицейской сирены заставил «канатоходца» вздрогнуть. Он оступился, но к счастью, упал не вниз, а на доску, за которую и ухватился с обеих сторон. Так он и лежал, боясь шелохнуться, пока вой не затих.
Поднявшись на ноги, Круглов-младший посмотрел вниз: двери камер были распахнуты, но нигде не было видно ни охранников, ни заключённых, ни мелькавшего солнечным зайчиком Скрипыша, ни его друзей. Едва держась на ногах, малыш шаг за шагом продвигался к заветной цели. Ему было и любопытно и страшно до жути! Стёпа добрался до раскачивающегося и скрипящего на цепях ящика, приподнял крышку и заглянул внутрь. Потеряв равновесие, он упал в него и заснул как убитый.
А прозрачный поток, подпрыгивая, улюлюкая и свистя, вынырнул из тоннеля и, обогнув Башню Страха, оставил позади Пирамиду.
Прозрачные копы и слыхом не слыхивали о дерзком побеге всех заключённых из самой строгой тюрьмы острова, а может, и всей страны. Всё очень просто: виной тому была вышедшая (в очередной раз) из строя красная фискальная кнопка на клешне шерифа, которую он (в очередной же раз) не дал починить сержанту.
Освобождённые шнырлики, сменив свои полосатые робы на заимствованные в первом попавшемся магазине сюртуки и шляпы с перьями, понеслись в Новую Часть острова, а именно, в Луна-парк, прямо к открытию «Взбесившихся Горок».

Глава 18
«ВЗБЕСИВШИЕСЯ ГОРКИ!»
 
Чёртово Колесо с кабинками-рыбинами зазывало разухабистой музыкой и огнями, а рекламные растяжки пестрели обещаниями «сногсшибательнейших ощущений на долгожданном открытии „Взбесившихся Горок“»! Что касается семейства непрозрачных, то всё произошло именно так, как предсказал Скрипыш. Стёпы не было всю ночь, но благодаря нехитрой шнырликовской магии ни сестра, ни родители мальчика этого не заметили.
Следующим утром Кругловы проснулись, почистили зубы и как ни в чём не бывало уселись завтракать, благополучно забыв о его существовании.
А примерно через час у ворот Луна-парка Розалию, Жоржа и пришедшую с Мэдом Васёна окружили люди в акульих масках с забавно двигающимися челюстями. Морские убийцы провожали взглядами отовсюду: с козырьков небольших кафешек и пакетов поп-корна, с детских футболок, да чуть ли не с каждой урны. Даже на кабинках экспресса «Взбесившихся Горок», состоящего из десяти аккуратненьких самолётиков, ещё пахнущих свежей краской, красовались те же обезоруживающие акульи улыбки.
— Акулы здесь где угодно, только не в море! — всплеснула руками Альбина.
— Лл-лучше сплюнь, — буркнул Жорж, боящийся даже бутафорских акул.– Ты з-забыла, ч-ччто я всё ещё нне умею п-п-пплавать!
Кругловы поспешили за билетами. Перед ними в хвосте длинной вьющейся очереди оказались и копы-шнырлики, заскочившие прокатиться на горках в обеденный перерыв.
Заняв очередь на новый аттракцион, Васёна с Мэдом бросились к ларьку с кукурузой, затем к тиру, где Мэд выбил призовую мишень — розовую акулу, которую тут же вручил Васёна. Гудёна, Руди и Габриус, оседлавший меховую акулу, устроились между тинейджерами в первом самолётике. Во втором — Тянуч с Крутёной в карманах двух близнецов с леденцами-касперами в руках.
В третьей — Клешня на плече своего неприка-полицейского, и Туговский — на кокарде его стажёра. В остальных пяти сидели самые разные пассажиры и их шнырлики, а Валун с Доходягой заняли последнюю пустую кабинку экспресса.
Жорж наотрез отказался лезть в самолётик, и для отвода глаз щёлкал затвором фотоаппарата. Что касается Альбина, то она осталась с мужем из солидарности и теперь блаженно потягивала на лавочке льдисто-синий «акулий швепс».
Экспресс нехотя покатился. Первые спуски преодолевались с ветерком, да и подъёмы были не слишком круты.
— Мечты сбываются, — улыбнулась Мэду Васёна.
— Единство места и действия, — охнул спрятавшийся за кассами Трак. Он впился в аттракцион своим пустым креветочным взглядом. — Пусть коп и поймал пару жалких шариков, но настоящая удача — у меня! Оба семейства пусть и в неполном составе, зато на одном экспрессе готовых взбеситься по моему велению горок! — злорадно скривился он.- Нужно сначала думать, как называть аттракцион своей мечты! — расхохотался призрак, без особых усилий снова превращаясь в кота. В таком виде он легко проскользнул в электрощитовую будку. Через пару минут оттуда посыпался яркий сноп искр.
— Там кот, комиссар, там кот! — оживился начинавший скучать Туговски.
— И что, мой любопытный друг? — вяло откликнулся Клешня.
— Вы просили пробить всех котов на острове!
— Не будьте столь буквальны, вы не на службе, забудьте о котах и расслабьтесь!
— Но он как-то странно мерцает, — не успокаивался сержант. Однако Клешнярус его не слушал, бросив через плечо: «у вас, Туговски, развилась настоящая кошачья фобия».
На самом деле Клешня ничуточки не сердился, даже наоборот. Впервые за долгие годы службы ему было по-настоящему хорошо и уютно.
— О! Если бы эти гнусно-мерзкие знали, как тяжко эСтёпаи вот подушечками с когтями соединять провода! — проскрежетал Трак, зализывая раны. — Надо же, и хвост опалил! Ну, ничё-надеюсь, больше он Акульему Призраку не понадобится.
Тем временем поезд из самолётиков всё набирал и набирал ход.
— А, помнишь, Нучик, наш первый аттракцион?! — мечтательно спросила мама Прозрачных.
— Да, Крутя, это было «Шнырлово колесо»!
— Как мы прыгали с кабинки на кабинку, с кабинки… — последние слова шнырлочки утонули в шуме аттракциона.
К катающимся приближался пугающий узел «Мёртвой Петли»! Стук колёс всё усиливался. Толстые близнецы прижались друг к другу, а их леденцы прилипли к потным ладоням. Мэд крепко сжал руку Васёна, Тянуч обнял Крутёну, и только один безбашенный Руди начитывал рэп на плече Мэда.
— Сейчас, папик, мы круто с тобой оторвёмся, — воскликнул шнырлик, чья физиономия растянулась от восторга и скорости!
— Когда парашютом об-за… заведёмся! — парировал Габриус, дважды обвивший розовую акулу. — Сел к неприку и пристегнулся! — строго потребовал он, но не тут-то было.
— Скачки гравитации Руди легки?! Впадаю в прострацию я, чуваки! Йо-оо-оо! — радостно завопил Руди.
— Это же рэпер Руди! — вскрикнул какой-то шнырлик.
— Люблю своих фанов, хеллоу, люблю! Всё вон из карманов, мы входим в петлюююю! — крикнул «гуттаперчивый», прочерчивая ногой на крыле автограф.
Поезд из самолётиков мчался по последней, самой крутой дуге, взбалтывая пассажиров и переворачивая вверх тормашками.
— Как та ш-ш-шнырлочка с ёжиком на г-гголове похожа на на-шшшу арестантку, — еле выговорил сержант, выворачиваясь на сто восемьдесят градусов, чтобы разглядеть Гудёну.
— Вы опять о к-котах, — крикнул сквозь шум близорукий, вцепившийся в поручни Клешня.- Н-нна Г-ггудёну?! Н-нне мможжет этого быть! Я же с-самолично её упек! Кстати, надо о нней п-ппозабботиться, в-всё-таки родная к-ккровь…
Гудёна тем временем обернулась к матери, лицо которой стало похожим на зелёного, распластанного о стенку латекстного «лизуна».
— Жааааль, нет Скри-пыш-ка, а т-тто бы как всегда с кры-ла-ла-ла посъезжали бы-бы-бы!
В этот момент шнырлик в жёлтых щтанишках как раз подходил к горкам.
«Без меня катаются, — с грустью подумал он.- Могли бы и подождать».
— Гудёна, — изо всех своих сил заорал Скрипыш, заметив в кабинках самолётиков сестру и Руди с отцом.
— Скри-пел-кин! — отозвалась шнырлочка, влекомая то вверх, то вниз неведомой жуткой силой
Скрипыш подскочил ближе.
Пассажиры горок и не заметили, как Луна-Парк оказался в кольце «полицейских машин», точней, в кольце специально обученных безбашенных белок-летяг. Для непрозрачных это были просто милые, снующие по всему парку белочки.
Но, как обычно бывает, именно тогда, когда полиция уже собиралась приступить к поимке дерзких беглецов, случилось нечто невообразимое! Сначала послышался страшный скрежет, затем грохот, и самолётики с пассажирами, словно натолкнувшись на невидимую преграду, соскочили с рельсов по-настоящему взбесившихся горок и взорванными зёрнами попкорна разлетелись над площадью! Дети наверху, а родители внизу истошно вопили, создавая непередаваемый гвалт.
— Я птица и лечу, куда и как хочу! Эй, вы чё, я не похож на дурачьё! — захлёбывался стихами Руди, не сознавая всей серьёзности положения. — Классно мы оторвались!
— Крылья бы сейчас точно не помешали! — крикнул Гарбиус, чувствующий себя настоящим Мюнхаузеном, которому вместь ядра подсунули розовую акулу.
— Папик! — истошно заорал Руди, проносясь мимо отца.
— Сыно-о-ок! Ты меня спас, ненадооолго, но спас! А я так и не успел тебе сказать «спа-си-бо»! — верещал Габриус.
Ужасная паника охватила весь парк аттракционов, ближайший квартал, а вскоре и целый остров! Кажущиеся игрушечными самолётики проносились мимо вытянувшихся в столбик белок, мимо Скрипыша и мистера Уилсона, мимо зевак, полицейских, родителей, опрометчиво оставивших детей без присмотра и мимо окаменевших от страха Кругловых. К месту аварии с воем неслись Прозрачные и Непрозрачные бригады скорой помощи. Кто-то метнулся к диспетчеру, пытаясь унять обезумевший механизм, но не тут-то было.
— Первая часть моей призрачной мсти состоялась! Пора сливаться, как воде в унитазе, — потёр лапы довольный Трак, устремляясь в сторону выхода.
От падающих словно в замедленной съёмке осколков карточными домиками посыпались ларьки с сувенирами.
— Николюшка, — Альбина вскочила с лавки. Её лицо было белее мела.
— Доченька! — крикнул Жорж, роняя на асфальт фотоаппарат.
Кругловы рванули к горкам.
— Гууу…,Гааа…, Рууу…, Флааа…, Никооо…, — на ультразвуковой волне кричал Скрипыш. Но его крики поглощал царившей повсюду шум.
Малыш прыгнул, брякнувшись животом, на фюзеляж отрывающегоя самолётика. Это был рисковый прыжок! Зато теперь он был рядом с Гудёной и мог помочь Мэду с Васёна. «Без шнырлегатора никто не видит и не слышит нас», — пронеслось в голове Скрипыша, боковым зрением следящего за «катапультирующимися» шнырликами. В «группе спасения» оказались его родители и даже недавний «авторитет» Валун.
Непрозрачные заметили метнувшихся к горкам белок. Казалось, что распластанные в прыжке грызуны водят в воздухе странный мистический хоровод. Правда, были ещё какие-то вспышки жёлтого и зелёного цвета. Немного запрещённой магии, и только, но этого почти никто не заметил. Да и что тут особенного?! Просто не сговариваясь друг с другом, белки, шнырлики Ви, мелькнувший жёлтым пятном Скрипыш сложились в «живой батут», подхвативший хаотично разлетающиеся самолётики.
«Батут» снова и снова подбрасывал их кверху, пока амплитуда раскачиваний совсем не сошла на ноль. Лишь у самой земли Вспасатели расцепились, опуская детей и взрослых на руки близких. Людей-полицейских ловили их прозрачные копы — Клешня с Туговским: поймали и опустили на крышу полицейского фургона; увесистых близнецов ухватил просвистевший по крышам кабинок Валун.
По странной закономерности этого дня подхваченный Рудиком Мэд попал (точнее, упал) на руки к мистеру Глэду, а спасённая Гудёной Васёна — к мистеру Уилсону. Через несколько секунд все пассажиры злополучного рейса почувствовали твёрдую почву под ногами. Все, кроме одного прозрачного пассажира. В десятом, хвостовом самолётике с опалённым рулём и сорванной крышей врос в сиденье окаменевший от ужаса Доходяга. Самолётик всё ещё болтался, застряв крыльями между развороченных рельсов на пике мёртвой петли. Качнувшись, десятый пополз вниз, туда, где торчали обрывки рельсов, и если бы не подоспевший на помощь Габриус. О! Если бы не Габриус и Валун с припрятанной за подкладкой необычкой, то у этой истории был бы абсолютно другой конец. Сделав своё дело, рыжие летуны расселись на деревьях, как будто ничего не случилось. Да и копы-шнырлики не спешили никого арестовывать, а некоторые даже братались, не разбирая, где охранники, а где недавние зэки.
«Что это было?! Белки?! Парень с неба?!» — мелькнуло в мозгу Жоржа, спускающего на землю бледного русоволосого юношу. — Никогда мячей не ловил! Т-ттак это ты, г-ггерой?
И уже вдвоём они бросились искать Васёна.
Прозрачные огляделись. Покорёженные и ещё дымящиеся куски шпал разметало по всему парку. Лишь по счастливой случайности ни люди, ни шнырлики не пострадали. Гудёна снова плакала на плече любимого брата. Наконец, её заметил Клешнярус: и её, и Скрипыша, и других арестантов, и сестрицу Крутицию.
— Я же говорил, что это она! — раздулся от счастья сержант.
— Она — не она, да, чем-то похожа на мою племянницу, — отвёл глаза Клешня. — Почему не сработала фис… тревожная кнопка?! А впрочем, я сам никогда не давал вам её починить, — смягчился шериф, добавив — Хотя, если бы нас тут не было, кто бы помог нашим хозяевам?
— С доставкой и прилунопаркением! — раскланивался Руди. — Эх, конец нашей связи, сдвиг связи по фазе… кирдык артефакту, — мрачно заключил Руди, с трудом вспомнивший, что без шнырлегатора его никто не увидит.
— Он разбился?! — ахнула Гудёна.
Спасённые пассажиры возбуждённо кричали. Одни смеялись, другие рыдали. Васёна благодарно трясла руку высокого белокурого мужчины в стильном клетчатом пиджаке, не переставая искать глазами своего друга.
— Мэд, Мэд, — сорвалось с губ девушки.
— Ты знаешь Мэда? Он был с тобой? — поразился мистер Уилсон.
— Мэд — ваш сын? — спросила Васёна, не слыша своего голоса.
— Мэд! — крикнули они вместе.
— Николюшка! Ты жива! Да здесь твой Мэд! — кричал Жорж, заметив в толпе свою дочь.
— Няшик, Няшик, ты в порядке? — Уилсон младший бросился к Васёна. — Всё прошло, Няшик, не плачь, мы спасены!
— Со мной всё о кей! Мэд, Мэдчик! — одними губами пробормотала она.
— Снова встретились. Обнялись! — заметил Руди Гудёне. — Во всей этой ситуации в экшн стиле наметились любовные вариации, как вы просили!
— Не вы, а мы! — уточнила Гудёна.
— Дайте ж понежиться в сюси-мусю! За руки держатся! — начитывал рэп Руди.
— Снова тебя прорвало?! — рассмеялась Гудёна.
— Всех я бесю, — пробубнил Руди обиженно.
Семейство шнырликов тоже воссоединилось.
Клешнярус и Туговски ударили друг друга по рукам, а молодые люди, почувствовав твёрдую землю под ногами, лили слёзы и смеялись на плечах друг у друга!
— Это от счастья, но где шнырлегатор? — округлила глаза Васёна. Её сумочка была распахнута и …пуста!
— Только дошло, — беззлобно прокомментировала Гудёна.
— Его отбросило волной. Теперь разве найдёшь? — задумался Мэд. Все побежали искать артефакт и, прочесав местность вокруг, нашли.
— Похоже, он! Какое счастье! — захлопала в ладоши Васёна.
Руди тоже захлопал, только ступнями ног. Гудёна загудела в свою гуделку, а Скрипыш полез в карман за скрипелками. Внезапно радость Васёна сменилась отчаянием.
— Хватит гудеть! Тут же одни черепки! — Она машинально отмахнулась от шнырликов и подняла пирамидку.
— Копец! По ходу, это не починить! — воскликнул Мэд, разглядывая вдребезги разбитый прибор.
— И мы больше никогда-никогда не увидим наших прозрачненьких человечков? — спросила Васёна с безнадёжным видом. — Как пришёл шнырлегатор, так и…
— Прозрачненьких человечков, — повторил за ней Руди, всё это время вместе с Гудёной и Скрипышом наблюдавший за ребятами с ветки акации. — Как так? Почему это нас не увидят?! Сегодня что, повышенная невидимость?
— Погоди-погоди… Это было как песок в глазах, как во сне. А сейчас будто дымка в мозгах рассеялась. Мы же могли погибнуть?! — рассеянно протянула Васёна.
После этих слов из кустов акации громко захлюпали носом. Скрипыш давно чувствовал себя виноватым. Ведь кто как не он загипнотизировал Кругловых, в который раз в нарушая правила из Большой Книги шнырликов. Да что там правила?! Он и только он один был виноват в том, что Стёпа потерялся.
— Ты это слышала? — встрепенулся Мэд.
— Ага, — зашептала Васёна.
— Да, непонятки, они нас будто взяли и перенесли, как на облаке, прям на ручки предков, — засмеялся парень. — Уф.
— Без их помощи мы бы не выжили, — проговорила Васёна.
— Стопудово, не выжили бы! И я бы сейчас не держал тебя за руку.
— А я бы не познакомились с твоим папой…
— С моим папой? — Мэд смешно сморщил нос и Васёна рассмеялась. — А может, фиг с ним, с их артефактом?
— Всего-то кусок какой-то застывшей неземной плазмы! — развела руками Васёна.
— Постой, мы же слышали их гудение и скрип, — наконец, осенило Мэда.
— Скрип и сморканье, — согласилась Васёна.
— Мы всё время видели их? Иногда размыто, но видели, — продолжал юноша.
— Точно, видели!
— Видели без активации шнырлегатора? — Мэд серьёзно посмотрел на Васёну.
— И правда, он же был в сумочке, а потом улетел, и…, и…
— Значит, они и сейчас здесь, с нами, — заговорщически прошептал Уилсон младший. Он поднял голову и раздвинул ветви акации, шнырлики приветливо замахали ему руками. — А теперь приглядись, ты ничего не замечаешь?
Васёна просунула голову в куст, но зацепилась за ветку. Акация затряслась, и сидящие на ней человечки оказались перевёрнутыми вниз головами.
— Милая, ты цела?! — сверху раздался голос Мамы, бросившейся ощупывать дочь.
Перескакивая через обломки аттракциона, к ним подбежал Жорж и мистер Уилсон.
— И невредима! Меня спас мистер Уилсон, ну, то есть папа Мэда!
— А меня — папа Васёна! — признался Мэд.
— Ну да. Да, ну ладно вам, — отмахнулся Жорж, вытирая со лба катящийся в три ручья пот.- Скажите, никому не нужен врач?

Очень скоро оба семейства уже сидели в дальнем кафе Луна-парка, откуда развалины «Взбесившихся Горок» казались не более чем декорацией к какого-нибудь ужастику.
— Нас спасли не одни папы, — загадочно улыбнулась Васёна. — Нас спасли шнырлики, — на одном дыхании выпалила она.
— Опять это дурацкое слово, — возмутилась Альбина.
— Шнырлики, это такие добрые прозрачные человечки, — как само собой разумеющееся объяснил Мэд.
— Я вижу и слышу и Гудёну, — воскликнула Васёна, протягивая шнырлочке свой мизинец. — И Скрипыша, и всех, и безо всякого шнырлегатора!
— Об этом я и хотел тебе сказать, — радостно откликнулся Мэд.
— Всех, кроме Габри… уса…
— Папа ушёл домой, — сказал Руди.- он очень устал.
— Тут есть скорая помощь? — в очередной пролепетал Жорж. — Вам нужен врач! Шнырлолог!
— Нам всем нужен врач, — горестно согласилась Альбина. — А тебе, масичек, психиатр!
— Папч, ты больше не заикаешься? — удивилась и обрадовалась Васёна.
— Да вроде бы нет! — ошарашенно развёл руками Жорж.
— И правда, — улыбнулась супругу Альбина. — Что-то пришло, а что-то ушло. Слава Богу, вы спасены, — выдохнула она. Погодите-ка, не о сны, не о шнырликах ли говорил Стёпа? — Она схватилась за голову. — Боже мой, но где же наш сын?
— На Горках его точно не было, я думала, что он с вами, — ошарашенно выговорила Васёна.
— Мы забыли ребёнка дома? — вздрогнул Жорж, хватаясь за сердце. — Ничего не понимаю и не помню. Я даже не помню, когда его видел в последний раз. Это был какой-то гипноз, — безучастно промямлил он. — Врачаааа!!!
— И не какой-то, а наш, шнырликовский, -… засопел Скрипыш.
— Мы его не видели со вчерашнего вечера?! Наш масик… Я знаю, его украли! — пошатнулась Альбина, а Тянуч с Крутицией поднесли ей стакан воды. Альбина увидела левитирующий над столом стакан, в который она, тем не менее, вцепилась, осушив его залпом. — Спасибо, сны…
— Шнырлики, — подсказал Мэд, поддерживая Альбина под локоть. — А это — с водой — Тянуч и Крутёна.
— Крутич, Трутёна, — простонала Альбина, закатив глаза, а шнырлики потупились. — Где мой ребёнок? Умоляю, скажите, где Стёпа?
— Скажите маме, чтоб не волновались, — крикнула ей Гудёна. — Всё будет шнырлошо, то есть хорошо! Упс! — испуганно присвистнула Гудёна, заметив в дверях Клешню в сопровождении прозрачной полиции. — На ловца и шнырл!
— Ваш родственничек тут как тут! Пора линять, дела зовут! — срифмовал Руди.
Увидев племянницу, шериф, неожиданно спрятав в усы улыбку, вместе со свитой копов мгновенно скрылся за дверью.
— Всё будет хорошо, — не замечая перемещений шнырликов, вяло отозвалась Васёна.- Так они говорят. — Вы что, его потеряли? — не своим голосом заорала девушка.
— Это я увёл твоего б’рата, — признался Скрипыш, виновато глядя на девушку. — Нужно прочесать местность там, где мы, где я его потерял! — Шнырлик развернул лежащую на столе конфетку, которую отдал Васёна, начертив зубочисткой на обёртке план перехвата Стёпаа. — А теперь погнали! — крикнул Скрипыш, перебираясь вместе с Руди на плечо Васёна, тогда как Гудёна оседлала её сумочку.
— Куда же вы? — окликнула детей Крутиция, но шнырлики с тинейджерами уже неслись в сторону Башни Страха.
— Наши дети должны помочь Неприкам найти малыша, — твёрдо сказал Тянуч.
Тем временем Клешнярус взял проведение операции по задержанию сбежавших узников под свой контроль. Прозрачные полицейские терпеливо ждали условного сигнала. Но его в тот день так и не поступило.
А Непрозрачные близнецы поклялись друг другу больше никогда не брать на аттракционы «эти дурацкие» леденцы.

Глава 19
Зло. Зав. Ма.
 
Довольный своей гадкой проделкой, призрак с рябым лицом подкрался к деревянному ящику на цепях.
— Копилка Ужаса словно специально придумана продажными копами для меня, — пробормотал Трак, непослушными руками приподнимая крышку. — Ларчик-то просто открывался, потому, как и не закрывался! О! Как влияет антиреклама! Надо же! Я весь трясусь, как в свой первый разбой! — Не глядя, он запустил руку внутрь. — Там что-то есть, и это что-то мягкое и тёплое, — вздрогнул призрак. — Брр, меня сейчас вырвет! — Дрожащий лучик руки-фонарика наткнулся на спящего Стёпу. — Да это же мелкий корешок Скрипыша!
Стёпка что-то пробурчал во сне, а Трак щёлкнул пальцами и, бросив взгляд в плазменное зеркальце, превратился в Скрипыша.
— Детсад снова в тренде! — проскрипел он сквозь зубы. — Главное, не забывать картавить. — Трак нагнулся к ребёнку. — П’ривет, Стёпа (он)! П’росыпайся!
— Пьивет, Скьипыс! — отозвался тот сонно:
— Мне нужна твоя помощь. Только ты, х’рабрый малыш, сможешь спасти меня и всех шны’рликов, ну и такое прочее ла-ла-ла бла-бла-бла, да ты и сам всё знаешь, — скроил морду Трак.- Так ты пойдёшь со мной?
— Меня не отпустит… Подозди, а лазве я не ходиль, Скьипыс? И где мама, папа и Ника???
— Твои «родители с сест’рой «развлекаются в Луна-палке! — усмехнулся шнырл. — Им пофиг, малыш!
— В Луна-палке? Я ходиль, и отень усталь. Мозно я немножко поспью, а потом пойду с тобой, Скьипыс! — пробормотал Стёпа, переворачиваясь на другой бок.
— Не в’ремя спать! Посмотри вниз!
Стёпа привстал на коленки, выглянул из «копилки» и тут же с криком бросился на её дно:
— Где я? — испуганно пролепетал он. — Там тюльма, но где зе твои длузья?
— О, это долгая исто’рия, — скривился Трак, откидывая крышку ящика. — Под нами и вокруг нас тюрьма и ненадёжные опо’ры башни, а над нами — лишь «ржавые ск’рипучие цепи и ст’рашные гадящие на бошки птицы. Но ты можешь ничего не боятся …кроме меня, — добавил он мерзким шепотом.- Вообщем, ты со мной да я с тобой, и более никого. Поэтому пойдём и спасём этот ми’р! Или ты забыл, что ты изб’ранный?!
— Избланный…, — рассеянно повторил Стёпа. Набравшись храбрости и снова заглянув вниз, он глубоко вздохнул. — Ну, хойосё, пойдём и спясём. А ты сто, опять забоел?
— Смот’рли, я стал совсем фиолетовым! А это последняя фаза! — пожаловался Трак, театрально сглотнув слезу, еле слышно добавив: «мне и, правда, всё фиолетово!»
— Но ведь ты не умлёс? — дрожащим голосом спросил мальчик.
— Надеюсь, что нет, — вздохнул обманщик. — Если успею пе’рехватить необычку в банке.
— Сейтяс ты какой-то длугой, — Стёпа присмотрелся, но в его глаза било солнце, а фигура «Скрипыша» оставалась в глубокой тени ящика.
— Я всегда «разный! А вообще-то я чумовой! — экзальтированно воскликнул Трак, и в его руках заплясали две радужки.
Лже Скрипыш щёлкнул пальцами, став ростом со взрослого человека. Вытащив Стёпаа из ящика, он бешено закрутил его вокруг себя. — За мной, малыш! Метнёмся в банк и оттуда — к маме! Туда и об’ратно!
— На такси? — спросил Стёпа.
— Можно и так сказать, — усмехнулся призрак. Не выпуская ребёнка из рук, он щёлкнул пальцами во второй раз. — Шнырля-шнарля-шнурлс!
Из ниоткуда явившееся торнадо завертело их в плотный кокон и усвистало прочь. Не успев приземлиться у Пирамиды, Трак резко уменьшился, вернув себе первоначальный невзрачный вид. Странное дело! В блестящих на солнце туфлях и белом смокинге и он стал выглядеть совсем по-другому. Введённый в транс Стёпа покачивался на пороге банка ЭНЕРДЖИ МЕЧТ, а за манжетом его рубашки покачивался сидящий в обнимку с серебряным чемоданчиком респектабельный шнырл.
— О, это снова Вы? Какая приятная неожиданность, — кокетливо воскликнула мисс Дримс, встречая дорогого клиента.
— Я же сказал, что скоро вернусь, — буркнул в сторону призрак.
— Вас прикрепили к другому непру? — поинтересовалась шнырлочка, разглядывая бледного темноволосого мальчика.
— Кого ещё к кому прикрепили, — бросил Трак в сторону. — Ах, миссис Дримсис!
— Мисс Дримс.
— Мисс Дримс или миссис Дримсис, — скорчил гримасу Трак.- Не вижу разницы….
— Собираетесь сделать вклад? — поинтересовалась шнырлочка, впиваясь взглядом в серебряный чемоданчик.
— Я собираюсь сделать обратное, а именно, забрать кое-что из своего ящичка. «В каком-то смысле весь мир-ящичек», — скаламбурил он про себя.
— Так вам в мечтозитарий, — медово пропела управляющая.
— Да-с! Мне туда-с! — бросил Трак, решив, что: «она умная для блондинки!»
Троица шнырликов подошла к круглой сейфовой двери.
— Такой господин как Вы должен просто купаться в мечте, — пролепетала управляющая, набирая секретный код. В стене открылся массивный люк, и они вошли в обитую металлом комнату с сейфовыми ёмкостями. — А также есть и пить из мечты, спать на мечте, — захлёбывалась мисс Дримс.
— Конечно, есть, конечно, спать-спать-спать, дорогая Вы наша миссис Дримсис, — деланно зевнул Трак.
Рот управляющей растягивался от зевоты. Осоловело уставившись на ценного вкладчика, она попыталась его поцеловать, но завалилась к нему на плечо, и Трак уложил экзальтированную дамочку на банкетку.
— Дрисс Мидс, меня зовут дисс Мридс, — шнырлочка подняла голову. — И я не замужем, за-а-алотой Вы мой тристер Мррр-ррак, — еле выговорила мисс Дримс, но снова бухнулась и захрапела.
А Трак пробурчал: «превращеус мур-мяу-мне-в-ус», — и обернулся в знакомого нам кота с подсвечивающейся шкурой. С досадой он оглядел себя. — Прошлое не отпускает! Дрянь, а не шкура! У меня ж преступление века- или тысячелетия?! — и как бы опомнясь, добавил. — Эх, снова меняться! — и он снова превратился в фиолетового Скрипыша: — Вот мы и п’ришли, малыш! Теперь твоя оче’редь!
— Как я могу тебе помоть, Скьипыс? — спросил Стёпа.
— Поможешь, Стёпаон, если ты умеешь мечтать. Без вашей мечты нам крышка, в смысле «к’р‘р’рышка», — поправился Трак. — Для любого неп’рика-сосунка это не фиг делать, — сказал Трак самому себе.
— Мечтать? Умею, — радостно закивал мальчик.
— Может, ты хочешь новую машинку? — заискивающе спросил Трак.
— У меня есть масинка!
— А нового зайца с двумя ушами? Нового, не облезлого? Как пе’лспективка?!
— Я люблю сталого и с одним уском!
— Ну не знаю, тогда «робота-полицейского… Что я мелю?!
— ХОТЮ, ХОТЮ лобота! — неожиданно крикнул Стёпа, и серая струйка мечты лениво поползла к Траку. «Буду я кошель открывать ради такой ерунды. Пока я болтаю, и правда, копы приедут. Тьфу-тьфу», — сплюнул он, опять обращаясь к Стёпке:
— А теперь оглянись вок’руг, п’рлисмотрлись… Сколько же тут «эр-р-рр». Ты же видишь наш ми’р?
Стёпа послушно кивнул и обвёл Хранилище бессмысленным взглядом. При таком освещении он стал похожим на восковую куклу из музея мадам Тюссо. Тьма расступилась, и своды помещения словно раздвинулись. По обеим сторонам от центра залы над серебряными консолями висели два большущих вращающихся в воздухе пузыря. Внутри левого пузыря в хаотичном движении то слеплялись, то разлеплялись маслянисто-серые желания, в то время как внутри правого планетами в безвоздушном пространстве плавали радужные мечты.
— Визу! Тут самые главные салики стланы, — металлическим голосом произнёс Стёпа.
— Ты один такой, неп’рик, — по-отечески умилился Трак, которого уже потряхивало от предвкушения удачи. Проведя ладонью перед лицом мальчика, он произнёс. — Ты-изб’ранный! Поэтому п’рос-то по-же-лай это всё.
— Плосто позелать? — бесчувственно переспросил Стёпа.
— Все шарики этого зала и более — ничего. И я куплю тебе «робота,«робота-полицейского, да хоть всю полицию Ост’рова, да хоть всей ст’раны! — искренне пообещал Трак.
— ХОТЮ все мечты этого зала! — механически проговорил Стёпа, и гирлянды из обычек и радужек просочились сквозь стенки своих шаров, сгруппировавшись вокруг Стёпаа с Траком на рукаве.
— Х’ранилища, — подсказал негодяй.
— ХОТЮ все месьты Хланилища, — повторил Стёпа, и в зале поднялась разноцветная вьюга из пузырей.
Трак выхватил три попавшихся под руку сферки. В первой из них цветные всполохи прочерчивали зигзаги над ледяной равниной. — О, кому-то вынь да положь Северное Сияние. Кому — мечта, а кому — навар, — расхохотался шнырлик, закидывая сферку в чемоданчик. — А что у нас тут?! — Во второй сфере он разглядел белую комнату с белым потолком и кроватью, с которой, отбросив костыли, поднимался маленький мальчик. — Вау! Вы мечтаете о здоровье, а мы болеем без вашей мечты. — Он всмотрелся в третью сферу. — А что это за зелёная кочка или кучка в воде?!
— Ост-лов, — как китайский болванчик, качнул головой Стёпа.
— Мечта твоего отца?! Его не его, фиг разберёшь! Неважно, чья и какая мечта, но ост’ров — счастливый знак, — нежно прижав шарик к щеке, воскликнул Призрак. Он зажмурился, однако тут же забросил его в дальний угол. — Ты мне напомнил, что мы забыли захва… охватить весь этот вонючий Акулий остров, — забыв грассировать, выдавил вор. — Как, впрочем, и всю страну.
— Стла-ну, — глядя в одну точку, повторил Стёпа.
— Плавно перейдя к захвату всего Прозрачного ми’ра.
— Мила?!
— И чё ты всё за мной повторяешь и повторяешь? — огрызнулся шнырлик. — Но это будет уже совсем другая история. — В образе Скрипыша он стал расти и пухнуть, наливаясь чужой халявной мечтой.
— Так ты не Скьипыс?! — догадался мальчик, с которого, наконец, слетело оцепенение гипноза. — Ты пьохой, зьой, ты Тьяк — Акуий Пьизйак!
— П’риятно познакомиться! — усмехнулся Призрак, в который раз за этот день введя мальчика в транс. — Он лучший медиум из всех, кого я знал. Если честно, до него я не знал ни одного. — Трак надел на голову треуголку, и, закинув неприка через плечо, в два прыжка достиг здания тюрьмы. — Всяк сверчок — знай свой шесток! — заметил он, длинными прыжками подбираясь к «Копилке». — Мамочка учила меня класть всё на своё место, к тому же Неприк хотел поспать. Спи, деточка, шоу продолжается! — расхохотался Трак, кладя в ящик Глэда младшего, и бешено вращая глазами. — Обеднею всего на горстку мечталок, но скоро всё окупится сторицей! Шнырля-шнарля-шнурлс…

Глава 20
«БОЛЬШАЯ КНИГА МЕЧТАРИКОВ»
 
— Ну, где же вы? Мась? Бась? — протяжно звала мисс Зельц, обшаривая каждый угол своего дворика, а потом и отеля с прилегающей к нему территорией, но их нигде не было. Кто-то из персонала обмолвился, что видел рыжего с серым в старой части Луна-парка, и она поспешила туда.
Дорины коты копошиись в песке у подножия Башни Страха, а когда она подошла поближе — молниеносно скрылись в гроте.
За считанные минуты погода испортилась: западный ветер пробудил песчаную бурю, застелившую горизонт и почти укрывшую солнце.
В поисках своих питомцев мисс Зельц поднялась по каменной лестнице на второй ярус Башни. Всё прозрачное население острова согнали на площадь, поэтому она беспрепятственно прошла (в мире шнырликов) через Отделение Полиции и пустой кабинет Клешняруса. Стены бутафорской постройки скрипели как старое утлое судно. Выбравшись на бордюр выступающего над морем балкончика, она оказалась прямо под смотровой площадкой с заваленным досками выходом. «Толстяк здесь, — нахмурилась пенсионерка, обнаружив Баську. — Значит, с ним и худыш».
Рыжий лежал откормленной задней частью на каменном выступе стены, а передней — внутри небольшой ниши, которую оккупировал серый, о чём говорили вылетающие оттуда звуки царапанья и шипенья. Завидев хозяйку, он не подбежал, как обычно, чтобы потереться о её ноги, а пронырнул в нишу, откуда донеслось душераздирающее мяуканье. Через пару секунд расстрёпанные и покусанные драчуны вылезли на балкон, гордо неся в пастях толстую книгу, которую тут же вручили Доре.
— Старинная, — охнула географичка, решив, что у неё Дежавю.
История повторилась. Фолиантом в причудливом переплёте оказалась «Большая Книга М», карту из которой тоже когда-то отрыли коты.
Открыв книгу на последней странице, Дора вперилась в витиеватые, похожие на закорючки, буквы. Странное дело, но ей был понятен текст: «И наступит в прозрачном мире гармония, и победит мечта!» — нет, это уже опосля хеппи-энда. — Она пролистнула книгу назад. — «Но сначала придёт жуткий Акулий Призрак» — Знакомый текст, это что, о моём Траке?! — «Когда сила чужой мечты сделает его гигантским непобедимым монстром, одна мечта или одно желание чистого сердцем ребёнка разорвёт его на мелкие части». — Географичка огляделась: на другом берегу реки возвышалась вторая башня, под узорчатым куполом которой, подсвечиваемый софитом, висел, раскачиваясь на цепях, какой-то предмет. — Башня, цепи. Не в замке, а в башне — заброшенном аттракционе должен быть клад! — она вцепилась в шаткие перила, стараясь не смотреть вниз. Неописуемый восторг охватил всё её существо, заставив карабкаться вверх с утроенной силой.
— Ну что, нечисть, не ожидала? — гомерически расхохотался Трак, обращаясь к столпившимся на площади сородичам, а взгляды людей и неприков устремились наверх. Пенсионерка едва удержалась от падения, заслышав знакомый голос. Впервые она видела своего непутёвого шнырлика, точнее, теперь уже размытые очертания раздувшейся фигуры призрака.
И, правда, Трак обрёл вид чернильно-фиолетового монстра — с загнутыми и острыми, как пики, когтями, горящими драконьими глазами, полукошачьим-полуоборотническим хвостом и акульей пастью. Он был в пиратской треуголке, сюртуке и заткнутых в шаровары ботильонах. И во всём своём устрашающем великолепии Трак появился на куполе Башни Ужаса, полностью проявившись в мире людей.
— Я терпела его инфернальные пакости, но ни на какие ужасы не подписывалась! — вздрогнула Дора.
— Кто это там или что это?! — передёрнуло стоящего рядом с женой и дочерью Жоржа.
В малиновых лучах заката силуэт возвышающегося над заброшенным аттракционом призрака выглядел непередаваемо зловеще.
— Там тот, кто украл нашего сына! — исступлённо крикнула Альбина.
Тут очередной порыв склонил пальмы к земле, и потерявшая самообладание мисс Зельц крикнула против ветра:
— Тракушка, миленький, ты там держись и ничего, ты слышишь, ничего не предпринимай! Я иду к тебе! — но Дора была далеко, и ни Трак, ни люди на площади не услыхали её. Одной рукой она ухватилась за решётку окна, другой — за башенный зубец и, подтянув своё лёгкое тело, оказалась на смотровой площадке. — Дети опасны его здоровью! Не пускайте к нему детей!
— Веками нас гнобили и изводили, — как ни в чём не бывало, продолжал призрак, ставший ростом с небольшой дом.
— По мне так это одно и то же! — фыркнула Дора.
— Веками…, — повторили, заворожено следящие за трансформацией монстра, шнырлики.
— Веками мы ютились по чердакам и подвалам, — продавливая каждое слово, подвывал Трак.
— По чердакам и подвалам…, — как маленькие прозрачные зомби, бубнили шнырлики.
— Подъедаясь у ленивых и наглых неприков.
Жорж повернулся к дочери. Слава богу, хоть она рядом, она и её новый друг.
— Кто такие «неприки»? — спросил Жорж.
— Неприки, это мы, — вздохнула Васёна.
— А, понятно… Что?!
— Подъедаясь у ленивых и наглых…, — механически повторяли шнырлики.
— Нет! Они ни ленивые и не наглые! Это ты ленивый и наглый во’р, позорящий честное имя шны’рлика! — заявил Скрипыш.
— Держите меня, призраки! Этот картавый обормотень посмел назвать меня вором? Меня, честного налогоплательщика, мецената и почётного шнырла Острова, вором? — Акулий Призрак продолжал расти над Башней. — Электорату нужно явление меня? Па-а-алучите! Адреналинчик закачать изволите? Пажалста, скоко угодно!
— Во’р-рром! — что есть силы крикнул Скрипыш, раскатывая «р-р-р» над площадью.
— А ведь я неусыпно забочусь, всенародно бдю, собираю, — разглагольствовал Трак.
— Забираешь! — вклинился чей-то голос.
— Мечту чистую, разноцветную, ручной сборки, высшей, стало быть, пробы!
— Я те дам мечту! — пригрозила шнырлику Дора.
— Мечту, кем-то выращенную, из супницы в супницу заботливо перелитую…, -продолжал изгалятся Трак.
— Украденную, — снова вклинился тот же голос.
— Излишки которой мой народ употребил на своё народное благо, то бишь на меня. И на тебе — «вором»?!
— Во’ром! — твёрдым голосом повторил Скрипыш.
— Тогда, может, Ск’рипышок объяснит эСтёпа неприкаянным неприкам, кто из нас, кто из присутстующих тут прозриков, не вор?! Ну, скажи им всё, правдолюбец? — скрежетал Трак!
— Скажи нам, скажи! — кричали собравшиеся люди.
— Скажи им, сынок, — поддержала сына родители. Наконец, он набрался храбрости и выступил вперёд:
— А я и скажу! Мы, и п’равда, ловили себе понемножку.
Толпа недовольно зашевелилась.
«Они его щас порвут!» — про себя усмехнулся Трак, а вслух проорал:
— Ты скажи им, скажи, что вы ловили!
— Ну, ме…, — Скрипыш переводил взгляд с одного шнырлика на другого, ища глазами отца.
— Не бойся, скажи им, сынок! — сложив руки рупором, крикнул Тянуч.
— У вас, неп’розрачных, всегда есть обычные се’ренькие желания…, — начал Скрипыш, — а есть необычные «радужные мечты.
— Й-ййес! — и папапша Нуч захлопал пяткой по пятке.
— Скажи им, Скрипелкин, что мечты бывают Заявленными и Повторёнными, — поддержала сына Крутиция.
— И даже Воплощёнными! — продолжил Скрипыш, радуясь внезапной поддержке близких.
— А ещё Пожеланкой, что очень редко, и это тоже ме…, ме…, мечта…, из заветных…, — заговорщически шепнул Тянуч, и странное дело — его услыхали.
— А ещё есть Запретка, которую вам, мелким законопослушным шнырликам, ай-ай-ай как нельзя ловить! — передразнил говоривших Трак. — И это обожаемая мной Злокозма и Злозавма, — надменно добавил он.
— И ты большой специалист по ней, — бросила Траку Гудёна.
— Значит, вы не духи и не вампиры? — снова выкрикнули из толпы.
— Мы — не вампи’ры! Мы все — п’розрачные Ловцы мечты! — просто сказал Скрипыш, а папашу Нуча переполнила гордость за сына. И он расправил плечи, откинув со лба синие волосы.
— А ты им покажи свой баул для сбора мечталок! — ехидно предложил Трак, решивший понаблюдать, как будут выкручиваться «эти мелкие куски плазмы».
— А и покажу. Вот, смот’рите…. Есть кошельки, «рюкзачки и сачки! Вон их тут сколько! Но это не главное!
— А что же главное?! — спросил совсем ещё детский голос.
— Мы всегда соби’рали и х’ранили ваши мечты и желания, Неп’р, то есть люди! — объяснил Скрипыш, но замялся. — Однако были с’реди нас и такие, и, хотя мне больно гово’рить об этом, — он сделал паузу. — Но я скажу…
— Только попробуй! — пригрозил кто-то.
Но Скрипыш уже почувствовал в себе что-то — что-то новое, что-то такое, ради чего не страшно было навсегда потерять липучесть, окончательно посинеть, а может, и навсегда исчезнуть.
— Были и такие, кото’рые заби’рали, навсегда отнимая мечты у вас! — И это коллекторы и агенты банков, — отважно крикнул в гущу толпы золотоволосый шнырлик.
— Наглая клевета, мы не воровали, мы изымали! — откликнулся из толпы Бугги.
— Это наша работа, в конце концов! — возмутился агент с рябоватым лицом, но ему дали по шее и он замолк.
— Мы всё видели и всё знаем, — крикнула возникшая в бойнице Башни Гудёна. — И как вы воровали, и как отмывали Запретки!
— Спасибо, сест’ричка, — помахал ей Скрипыш, спокойно продолжив. — Мечты, запе’ртые в Х’ранилище, были далеко от своих хозяев и навсегда угасали, и поэтому вы, люди, забывали о них… навсегда…
Каждый вспомнил о своей самой заветной мечте или о её потере, отчего многим стало не по себе. Некоторые — смеялись, махали руками шнырликам, другие пытались с ними сфотографироваться, бесполезно, конечно. А третьи — плакали. Теперь люди видели Мир Прозрачных, видели безо всякого шнырлегатора. Уж такой это был день.
Сквозь гущу островитян и туристов по головам шнырликов, и по проводам над головами людей проталкивались группы коллекторов и агентов, а добравшись до первого поворота, растворялись в вечерней темени.
— А ещё потому, что у вас, у людей, этой мечты было раньше хоть отбавляй, и вы нас даже не замечали, — призналась Гудёна. — Но в последнее время….
— Вы словно «разучились мечтать, — горячо воскликнул Скрипыш.
— А мы стали болеть и синеть, — прерывающимся голосом добавил Руди.
— Мы просто не умели мечтать! — словно оправдываясь, крикнул кто-то.
— Да мы и не сердимся!
— Сами виноваты, разве мы ценили мечту?
«Они что, сговорились? Или совсем страх потеряли?! — поразился Трак, обводя площадь ледяным и пристальным взглядом. — А с Гудёншей и её братцем я разберусь без свидетелей, — кусая губы, подумал он».

Глава 21
ЗЛОДЕЙСКОЕ ШОУ
 
— Но вернёмся к прерванной презентации меня! Сбылось пророчество прозрачного мира! — зловещим эхом прокатилось над набережной, графским замком и окрестностями. — Открылась Копилка Вселенского ужаса! — проскрежетал Трак, обернувшийся гигантским монстрокотом, монстрокальмаром, монстропризраком.
И когда он навёл башенный софит на Копилку, её тысячекратно увеличенная чёрная тень нависла над островом, а отдыхающие на пляже туристы, побросав свои вещи, в панике разбежались.
На берег высыпали спасатели, и площадь сразу же оцепили.
— Васёна, звони в отель, Жорж, обшарь окрестности! Я ему покажу «Копилку Ужаса»! — потрясла кулаком Альбина.
— Тут везде спасатели и полиция, — остановил её Жорж, вытирая влажную от пота лысину. — Сначала нужно понять, с чем или с кем мы имеем дело.
Страшилище прокрутилось вокруг своей оси, в несколько раз увеличившись в размерах, а до Кругловых донёсся совсем другой тоненький и родной голосок:
— Лазвелзлась неплеодолимо — мелзкая, безотчётно-кошмарная, дикая особенной дикостью копилка…, — конечно, это был тот же Трак, сюсюкающий совсем как их мальчик.
Слова были такими привычными, такими знакомыми, однако сбитый с толку Скрипыш никак не мог вспомнить, от кого же он их слышал совсем недавно.
— Это же наш мальчик! Он там, наверху, — голосили Кругловы, пытаясь прорваться к башне.
Скрипыш перескакивал с плеча Альбины не плечо Жоржа, крича то одному, то другому: «Это не Стёпка, не Стёпка»! Но убитым горем родителям было не до него.
— Она и правда открылась?! — повернулась к отцу Гудёна.
— Она разверзлась! — что есть мочи завопил Тянуч, срываясь с плеча своего хозяина. — Я же предупреждал: не магировать, не проявляться и ни за что не ме…, не ме…. — После этих слов он бухнулся ниц, подметая землю синими волосами.
— Папаша Нуч, не позорься, — осадила мужа Крутёна, несильно пнув его ногой в бок. — Мы, шнырлики, никогда не сдавались и не сдадимся этому монстру!
— Стёпака, Стёпкешка, ну, где же ты? — ломала руки Альбина, в то время как Васёна с Мэдом раздавали полицейским фотографии Стёпаа, а Крутёна нервно прохаживаясь взад-вперёд по плечу Альбина.
— …Копилка Вселенского Ужаса, и из неё хлынули…, — зловещим тоном продолжил Трак.
«Монст’ры и п’ризраки», — мелькнуло в голове Скрипыша. — Копилка?! Стёпа должен быть в этой «Копилке», — догадался Скрипыш. — Отдай Степона! — что есть мочи заорал он.
— Монстры и призраки, — с расстановкой проговорил, будто протелепав Скрипыша, Трак, тело которого прокручивалось вокруг своей оси. Шнырлики начали хаотично проявляться в мир людей, возникая люминесцентными разноцветными сгустками. Люди стали визжать и терять сознание. Целые стаи чаек-фрегатов вмиг сдуло с прибрежных отмелей. Началась общая паника. -…Вурдалаки и другие буки и….
— …Буки и бяки всяки, — одновременно с монстром продолжил Тянуч, потому что это были слова из «Большой Книги Шнырликов», не так давно прочитанные младшему сыну! — Миры перемешаются…
— Мирлы пе’ремешаются, — твердил Скрипыш. — Пе’ремешаются?!
В это же время со стороны суши к Луна-парку подтягивались свежие отряды полиции, а прибрежные воды бороздили непрестанно гудящие патрульные катера.
— О чём это я? Ах, да…. Миры перемешаются, и только я, Акулий Призрак — повелитель обоих миров, смогу остановить весь этот хаос! — Трак метнул в толпу треуголку, сбив ею несколько шнырликов, и театрально склонил голову, заключил после раздутой паузы. — Бла-бла-бла…. А могу и не остановить. Так остановить или нет?
— Слышь, Трак, а, Трак? — О, он бы узнал из тысячи этот дребезжащий голос и тон, в котором не было и намёка на страх. — Хорош народ-то пугать! Уменьшись, сложись, ну, не знаю, отмотай, что ль, обратно! Ты мне таким не нравишься!
— А, это ты, обрывок старого атласа? — заметно оживился призрак. — Я буду мстить, и месть моя страшна! — Он лениво махнул рукой в сторону Доры, и она оказалась запертой вместе с котами в своей кошачьей переноске, выросшей до размеров трансформаторной будки. Мася с Басей повисли на прутьях решётки, а мисс Зельц ухватилась за хвост болтавшейся под её «потолком» резиновой мыши.
Трак подцепил переноску когтём, и поднял её над высоко над свинцовым морем. Перед лицом географички проплыла похожая на мочалку туча. Она скосила глаза вниз и остолбенела: в чёрном трафарете башни скрипел на цепях огроменный ящик — тот самый клад, к которому она стремилась всю свою жизнь!
Какие-то люди через громкоговоритель предлагали призраку сдаться, но их перекрывал стрёкот нарезающих круги вертолётов, два из которых двигались прямо к нему. Отогнав вертолёты, как надоедливых насекомых, Трак затянул: «Жизнь я влачил, на себя примеряя любые роли…»
— Ладно те, роли…. А может, договоримся, Тракушка, — вклинилась в песню Дора, держась за решётку своей «тюрьмы». — И я отдам тебе часть своего клада, да хоть весь клад!
— Что получил кроме шнырлика жалкой доли? — в усы промурлыкал он, так, будто её не существовало.
— Получил-не получил. Глянь сюда, вот же ж он — висит на цепях, ентот сундук кащеев! — Дора отвесила ящику поясной поклон. — Кладик мой, миленький, вот мы и встретились! — ласково проговорила пенсионерка, а собравшиеся на площади решили, что бабка спятила.
— В этой суетне, в этой мелкотне так тесно мне, Акульему Призраку, — противным скрипучим голосом выводил монстр. — Мася, Бася, мяу, ку-ку! — Наконец он удосужился посмотреть на свою бывшую хозяйку. — Первое деловое предложение и сразу облом! — скривился Трак. — Ау, к чему?
— Перекрути назад, уменьшись, Акулий… Я же смогла отказаться от клада, значит и ты сможешь…, — крикнула Дора, до которой пока не доходило, на что намекает её бывший друг.
— Это не клад, — себе под нос буркнул Трак.
— Не слышу, что ты сказал?
— Между нами, ни клада, ни Копилки Ужасов не существует! — шепнул он, неожиданно возникая над дориной головой.
— Т-ттогда что это, что?!
— Это обычный ящик с ребёнком внутри, — скрежетнул призрак, громогласно добавав на публику. — Ящик Пандоррры!
— Так, значит? А я типа просто люблю рыться в могилах, пар…, как его бишь… курой… этой вашей страдать и по заброшкам шастать?! — взревела географичка. — Ну и шут с ним, с кладом-то! Нам и котов достаточно! Как ты сказал? Копилка Ужа…? — мисс Зельц запнулась, осенённая внезапной догадкой.
— Ужасного смеха! Щас я просто лопну от смеха! — расхохотался Трак, достигший размеров башни, отчего у людей и у шнырликов заложило уши.
В монстра летели пули и снаряды, но для него они были не опасней комариных укусов.
— Лопнешь, если присвоишь ещё хоть каплю мечты! — без тени улыбки изрекла Дора, раскрывая перед ним «Большую Книгу Шнырликов».
— Бред и козни завистников! — обернувшись огромным биноклем с треугольниками кошачьих ушей, он скользнул взглядом по тексту, но вычитав что-то, поднёс книгу к перекошенному лицу. — «…Одно желание чистого сердцем ребёнка разорвёт его на мелкие ча… сти…»?
— Отказался бы ты от Злозавмы, — по-доброму посоветовала Дора.
— От Злодейской Заветной Мечты? Ни-ког-да! — с тупым упрямством воскликнул Трак.
Не выпуская из рук переноски, (в углу которой в обнимку с котами тряслась Дора), самозванец спрыгнул с башни как с табуретки и оказался по колено в воде. Взгляд монстра скользнул по Луна-парку, застыв на пустой в этот час «Пирамиде». Трак прыгнул на пустошь перед аттракционом, легко оторвав её от земли. Подобно Кинг-Конгу он сиганул в море, и, зачерпнув полым конусом пирамиды песок со дна залива, внезапно остановился, обводя стеклянным взглядом гудящую ульем площадь.
Воспользовавшись этой заминкой, к Призраку ринулись отряды человечков под предводительством Скрипыша. Одни плыли, другие карабкались по его ногам, третьи как могли, отвлекали. Гудёна и Руди превратились в двух прозрачных здоровенных мышей, которые ползали по нему, и щекотали его подмышками, пока Скрипыш навевал котомонстру милые детские воспоминания.
Несмотря на всю чудовищность облика, Трак стал похож на великанского ребёнка, и казалось, совсем позабыл о мести.
Но так продолжалось недолго…
Внезапно он поднялся во весь рост и, хлопая себя по бокам, стряхнул шнырликов в море. Опустошая «пирамидку», Трак вывалил тонны морского песка на Башню Страха, водрузив переноску на её вершине.
Над островом разнеслось:
Шныряют шнырлики в шуршащей темноте,
Скитаясь вечно, словно пр-ви-де.
Ни Я, ни ТЫ, ни ОН, ни даже ТЕ
Не спросят у прозрачных: «где вы, где?»
Кишмя кишащих не найдут нигде.
— Отпустил бы бабулю — она не при чём, спасти хотела! — всхлипнул какой-то ребёнок.
— И котов — б’ратьев твоих меньших! — крикнул Скрипыш.
— А как же мстя? Она ж в клетке меня с ними держала! — Трак постепенно выходил из оцепенения. — Ка… кастрировать грозилась, а эти на меня метили! — Бабку и котов был терпеть готов.
— Прости нас, — взмолилась Дора. — Мы этого не хотели
— Прости нас! — взмолились коты, (конечно, если б кто-то перевёл их отчаянное мяуканье).
— Эээх! Заткнитесь все! У меня сейчас башка лопнет от всей этой трескотни! — заголосил Тракомонстр.
— Вот именно — лоп-нет! Одумайся, пока не поздно, — умоляла шнырлика Дора, с недоумением вглядываясь в обезображенные контуры своего недавнего друга. — Хотя…. — Из его ушей стали вырываться клубы огня и дыма и он, зажав их когтистыми лапами, бросился в воду, как в наполненную до половины ванну. Он катался в воде, волны били его, частично сбивая пламя.
Потом обессиленный Призрак поднялся во весь рост и, не чуя под собой ног, дошёл к заваленной песком Башне Страха.
— А ты ничего, обрывок старого атласа, — жалко осклабился Призрак. — Жаль, что я так и не исполнил твою единственную мечту! — И за что ты их так любишь?! — Он опустил переноску с Дорой, аккуратно поставив её на землю, и снова зачем-то поплёлся к своей башне. Наводнившие площадь смельчаки в касках карабкались по выдвижным лестницам.
Юные шнырлики добрались до «Копилки», нашли в ней Стёпаа, а Скрипыш шепнул ему что-то на ухо:
— Хотю, стоб весь этот космал кончился! — повторил за шнырликом мальчик. — Нет, я хотю к маме! Я к маме хотю! — растирая слёзки, бормотал Стёпа, а золотые радужки побежали в сторону надутого, как дирижабль, призрака, который продолжал как на дрожжах разбухать, ведь мечты и желания в буквальном смысле прожигали его изнутри. Словно очнувшись от тяжкого морока, малыш пытался дотянуться до шнырликов наверху, в то время как внизу его родители исступлённо требовали вернуть им сына.
— Только не это! — орал Трак сияющим сферкам. — Кыш от меня, валите обратно! Не-е-е-ет! — Пытаясь преградить им дорогу, монстр стянул с ног трещавшие по швам ботильоны, в голенищах которых сияли те же смертоносные радужки, скинул с плеч сюртук, перетряхнул все карманы, захлопнул короб и чемодан, вышвырнув и их далеко в море. Но было уже слишком поздно.
Монстр обрушился сверху, сметая всё на своём пути:
— Этот кошмар никогда не кончится, мой глупый маленький медиум! Потому как вся мечта у меня! — он оборвал цепи Копилки, как нитяные бусы, и теряя силы, взмыл с ней над морем, отчего Скрипыша, Гудёну и Руди отбросило вниз ударной волной. Но плазменные человечки не разбились и даже не покалечились.
— Отдал бы ты им мальчишку! — покрываясь испариной, крикнула Дора.- Где-то в душе…, начала она, проталкивая в горло горячий комок. — Ты добрый и милый шнырлик.
— Первый раз в моей призрачной жизни не хватило времени на шантаж, — без интереса заметил Трак, посматривая на карабкающихся по стенам прозрачных и непрозрачных полицейских. — На-те! Он мне больше не нужен: ни он, ни Копилка Ужасов! — хорошенько размахнувшись, призрак бросил ящик в штормящее море.
Жорж подбежал к краю скалы и, уронив на песок очки, прыгнул в воду за сыном. Альбина застыла на месте. Ей одной было его не спасти! Ситуация вышла из-под контроля. Одни кричали, другие рыдали, третьи молились, а Жорж …тонул.
Не дожидаясь носящихся по берегу спасателей, Мэд бросился за мистером Глэдом. Тогда Васёна завизжала и, закрыв глаза руками, тоже прыгнула в воду. Вдалеке мелькнул чёрный плавник совсе не механической акулы.
— Тракушка! — хрипло крикнула Дора.
— Прекратите кошмарррить котааааа! Надо же, весь прозрачный мир у моих ног, — разнеслось над площадью. — Прощай, Дорик, а ведь мы, а ведь я был почти у цели!
Но, как всем отпетым злодеям, Траку не хватило совсем чуть-чуть для захвата мира. Всего-то и надо было, чтобы Неприки пожелали ВСЕ МЕЧТЫ этого Острова, этой Страны, этой галактики и этой вселенной!
Раздался оглушающий хлопок, как при землетрясении невероятной силы или при столкновении континентов. Это Акульего Призрака разнесло на сотни переливчатых шутих, на грозди салютов, на снопы золотых, зелёных, сиреневых, переливчато-розовых облаков, а те в свою очередь, просеялись россыпями радужных сфер и микроскопическими обрывками латекса его акульей маски, купленной по случаю на блошином рынке.
— И на что только рассчитывал?! Ведь всё это было лишь страшным фокусом, умелой фальсификацией, игрой света и тени, — саму себя убеждала мисс Зельц. — А я ведь только начала к нему привыкать, — обескураженно прошептала пенсионерка, оседая на мокрый песок.

ГЛАВА 22
ВОЛШЕБНАЯ ТРАНСФОРМАЦИЯ

Скрипыш тоже бросился со скалы вслед за людьми, но не упал в море, а взлетел. На помощь тонущим бросились остальные шнырлики, каждый из которых также отталкивался и взмывал в распахнутую высь.
— Мы все летаем! — его слова разнесло эхо по всему побережью от башен форта до замка Бернандетты тринадцатой.
Скрипыш с Гудёной и Руди подлетели к ящику, и, вытащив из него Стёпаа, вернули на берег к маме, потом скрипелками и гуделками отогнали акулу. Они же помогли вытащить и откачать Жоржа, а Васёна с Мэдом отогрели чаем и пледом. Альбина поцеловала сынынишку.
— Сны… шнырлики! — с блаженной улыбкой повторил Стёпа, видя счастливые лица родных людей и ставших родными прозрачных.
— Он сказал «шнырлики»! — умилилась Альбина.
— Он п’рлоизнёс букву «ш»! — обрадовался пританцовывающий в воздухе Скрипыш.
— А ты всё ка’ртавишь, мозги, типа, паришь! — беззлобно замиксовал Руди.
— А ты всё «рифмуешь, «ритмуешь, миксуешь!
Над морем протянулась радуга из разноцветных шаров.
Мечты накрыли набережную, Луна-парк, весь остров, устремляясь к каждому шнырлику, находя любого.
Клешнярус подскочил к Гудёне.
— Будете забирать? — спокойно спросила шнырлочка, протягивая руки для наручников.
— Кхм, знаешь, девочка, я сильно обидел тебя, навёл напраслину, — признался шериф, загребающий рукой-клешнёй влево.
— В тю’рягу упёк, — напомнил Скрипыш.
— Ничего, дядюшка, я сама виновата, что проявилась тогда.
— У неё не было выбо’ра! — добавил Скрипыш.
— Я дико извиняюсь, — покраснел Клешня, приземляясь в развилку пальмы. — Прости, сынок, и ты прости, сестрица! Стар я стал, видно…. На покой мне пора, а вот и новая смена… — Клешнярус с благодарностью взглянул на сержанта.
— Моя шныртуиция подсказывает: у нас хэппи-энд! — засмеялся Туговски, припарковываясь к соседней ветке.
— Ах, сержант! Вы оказались правы, и я горжусь Вами! Это преступление стало супер «преступлением века», а может, даже тысячелетия! — торжественно произнёс Клешня. — И всё-таки лучше помешьше смотреть их Еле-Видение…
— Кстати, Вы видели нашего «Шнрэка» в 3-D? — поинтересовался сержант, усаживаясь на кокос.
— Ещё нет, то есть и не собираюсь…. Ах, Туговски, Вы меня опять заболтали.
Каждый шнырлик окрасился в свой цвет: Нуч — в жёлтый; Крутёна — в сиреневый; Руди — в синий; Гудёна-в розовый; Скрипыш — в золотистый. Всё население Акульего острова: молодые и старые, местные жители и туристы, а также собаки и кошки, включая дориных котов, — все как один в недоумении задрали головы кверху и увидели мечты. Да, сначала они увидели именно их!
— Смотрите, радужные шары! — воскликнул кто-то.
— Это шары мечтаний, но только настоящая мечта сбывается по-настоящему, а моя была так себе, — вздохнув, заметила Дора.
— Шары и летающие существа — радужные человечки! — разинул рты сторож графской усадьбы.
— И чего мы раньше-то не летали, — протянул Тянуч, неуклюже переминающийся с места на место в воздухе.
Радужные человечки и, правда порхали: порхали как эльфы, или как Питер Пэн, только без волшебной пыльцы.
— Как-то некогда было подумать об этом, — ответила Крутиция. — И… уже можешь выкинуть свои липучки! — пряча улыбку, добавила она.
— Так ты знала, — ахнул супруг.
Шнырлики баловались в воздухе, оживлённо общаясь и перекидываясь шариками мечты. Теперь они осваивали новые, поистине волшебные возможности.
— Странно, целый день не ел, и не хочется, — переворачиваясь на спину, заметил летящий рядом с сыном Габриус. — А тебе?
— И мне, — удивлённо ответил Руди. По привычке выхватив из кармана горсть любимых чипсов, он засунул их в рот, но вкуса так и не ощутил.
— И мне! — вклинилась Гудёна, осваивающая стиль полёта ласточки.
— Мы парим! И нам больше не нужна еда, — в вихре вальса кружился Скрипыш, и его волосы тоже кружились, создавали вокруг головызолотое свечение. Человечек завис над Башней Ужаса, и вся летающая братия поддержала его радостным гулом. — Не бе’рите ша’ры мечтаний!
— Они что, запретные? — испуганно спросил кто-то.
— Нет, конечно. П’рсто сегодня вы спасли Непрозрачных и стали чуть-чуть д’ругими! Так давайте, наконец, дадим им возможность самим собирать и хранить свои мечты! Посмот’рите вок’руг — ведь эне’ргия д’ружбы и любви — самая чистая в обоих ми’рах! Мы не будем собирать, а некоторые из нас перестанут забирать!
— Крутяк, чувачок, это я сказал! Давайте-ка повторим: покуда течёт Гольфстрим-энерджи лав круче энерджи дрим, — бешено затараторил Руди.
— Энерджи лав круче энерджи дрим!!! — выкрикивали шнырлики, и вся площадь заходила ходуном.
— И её сколько хочешь! — воскликнул Скрипыш.
Прошло лето, пролетела и осень. И снова настал долгожданный вечер Сочельника. На этот раз его отмечали двумя семействами.
За окном, как и год назад, падалтакой же неслышный снег. На уютной кухне Кругловых стояла огромная ёлка, до макушки увешанная сверкающими шарами и всякой рождественской всячиной.
Однако Кругловы, похоже, совсем забыли, по какому случаю собрались.
— Лучше сделаю по-другому, — сказал Жорж, дочерчивая макет острова на искусственной платформе.
— Разумно, но я бы посоветовал немножно поднять грунт тут и тут, — ткнул в чертёж плазменным пальцем Нуч. — И вообще лучше сконструировать его из пустых бутылок!
— Хм, принимается! — согласился Жорж, вынимая из-за уха карандаш.
А на кухонном столе, положив лист между индейкой и праздничным пирогом, Альбина с Крутицией работали над макетом дома.
— Мне кажется, пальмы должны быть справа, — заметила Крутёна, спрыгивая на стол с плеча хозяйки.
— Почему справа? — поинтересовалась Альбина.
— Потому что слева у нас будет бассейн, — уверенно сказала Крутёна, прочерчивая ножкой невидимую линию.
— Ах, да, как же я забыла? — хлопнула себя по лбу Альбина.- И вообще в последнее время я почему-то обо всём на свете забыла, даже о шопинге, — она отвела глаза.
— А окна получились в форме моей супницы, — засмеялась Крутёна.
— Совсем я замечталась, — покачала головой Альбина. — Ой, малыш толкается…
Стёпа подбежал к маме и положил руку ей на живот. Но Руди и Крутёна с детьми были уже на месте.
— Пливет, сестличка! — сказал Стёпа.
— Там мальчик, — немного смутилась Альбина, обнимая сына. — У тебя будет братик, — ультразвук не ошибается, — добавила она, поворачиваясь к мистеру Глэду.
— Всё лавно там сестричка, — покачал головой Стёпа. — Пусть будет Гудёна, ладно?
— Спасибо, Стёпа! — поблагодарила его шнырлочка.
— А вы что скажете, кто у меня там? — Альбина обвела взглядом сидящих на её животе шнырликов, в особенности Руди, сканирующего с помощью стенкоскопа.
— Девочка! — в один голос воскликнули все.
— Ну, надо же, — выдохнула Альбина. — Тогда покрасим детскую в розовый цвет!
— Как они предсказуемы, — с добродушной улыбкой заметил Тянуч.
— Да, у них всё как у нас, — Крутёна погладила свой начавший округляться животик.
— Ты хочешь сказать, что у нас тоже, — растерянно протянул Нуч.
— Тоже мне, рентген…
— У’ра!!! нуч-У’ра! — завопили Скрипыш с Гудёной.
— И кто у нас будет? — из-под синей чёлки Тянуча закапал пот.
— Ты же хотел сына? — вопросом на вопрос ответила Крутёна.
Прозрачные схватились за руки и захороводили вокруг маленькой ёлочки, точней похожейна ёлочку пихты, заботливо прилаженной Жоржом к кухонной «крыше».
— Пора к столу, господа Прозрачные и Непрозрачные! А давайте будем загадывать желания? — как и год назад, предложила Альбина.
— А давайте лучше не будем! — грустно усмехнулась Васёна, поглядывая на Мэда. — Загад не бывает богат!
— Нам не о чем мечтать! У меня есть музыка, да и наша с Стёпакой мечта уже осуществилась. — Радостно сказал Жорж, прикладывая ухо к животику супруги. — Единственно чего я ХОЧУ, так это чтоб вы все были счастливы и здоровы! — сказал он тихо.
— Это же Конкретная Пожеланка, по-простому, Открытка, — запричитал Тянуч. — Редчайшая удача, и нам, то есть мне, теперь нельзя её это, что называется того, ловить? — обескураженно спросил он, то ли Скрипыша, то ли самого себя.
— Тепе’рь нельзя, — просто ответил Скрипыш.
— Чем ты хочешь заниматься, когда вырастешь? — спросил Мэд у Васёна, когда они остались одни, ну, почти что одни, не считая папаши Нуча, мамаши Крутиции, Скрипыша, Гудёны и Руди… и подошедшего чуть позже Жоржа.
— Я? Пока не знаю…. Например, я ХОЧУ ездить в экспедиции, — начала Васёна.
— «ХО-ЧУ»? — настала очередь заволноваться Гудёне.
— Раскапывать клады? — улыбнулся Мэд.
— А почему бы и нет? А ты?
— А я ХОЧУ стать журналистом, писать репортажи обо всём аномальном, и всё такое. ХОЧУ написать книгу обо всём, что с нами произошло, — серьёзно ответил юноша. — Добавив с улыбкой. — Хотя, свой клад я, похоже, уже нашёл!
— Хочу? Он сказал «ХОЧУ»? — завибрировал Руди.
— Кто там сказал «ХОЧУ»? — крикнула из кухни Крутёна.
— Кто??? — выкатил глаза-телескопы Тянуч.
Да, раньше это слово для Прозрачных значило очень и очень много. Но их голоса потонули в музыке контрабаса Жоржа, которому подыгрывали скрипелки и гуделки юных шнырликов.
— Нее-т! — завопил Скрипыш, швыряя скрипелки в сторону.
— Только не это! — подхватила сестра, кидая в потолок гуделки.
— Теперь вы, шнырлики, будете помогать нам, людям исполнять наши самые заветные мечты, — откладывая смычок и смахивая невольную слёзинку, произнёс Жорж.
— И нам ничего не нужно взамен, — крикнул Скрипыш. — Ну, кроме самой МЕЧТЫ, небольшой такой настоящей МЕЧТЫ!
— И у каждого она должна быть своя, — добавила Гудёна.
— Потому что только настоящая МЕЧТА воплощает сама себя! — сказал чей-то простуженный голос. Но это была не Бернандетта тринадцатая, а позабытая всеми мисс Зельц. Она стояла на пороге в смешном тулупчике и охотничьей шляпке с пером. — Теперь я совсем одна, — вздохнула Дора, — не считая котов, а вас тут вон сколько! Кстати, у меня для вас кое-что есть, — женщина хитро сощурилась, доставая из-за пазухи серого с рыжими пятнами котёночка. — Лучший приз на Новый год-кот, вот. Тут у нас Бася девочкой оказался. Если что, я могу географией с Стёпакой позаниматься, — добавила она неожиданно, слегка зарумянившись. — Бесплатно.
— Когда чуточку подрастёт, обязательно, — поддержал её Жорж, а Альбина спросила:
— А Вы можете у нас бабушкой поработать? — на что пенсионерка радостно закивала.
Потом оба семейства выбежали на улицу и стали лепить из снега дома, острова, снеговиков и друг друга, а Скрипыш подумал: «Как же хорошо, что на свете есть шнырлики и люди, и какие-то другие пока никому не ведомые чудесные существа». И ещё: «Как же замечательно, что этот волшебный мир, полный неистощимой МЕЧТЫ, всегда БЫЛ, ЕСТЬ, и БУДЕТ»!
Тут до ушей человечка донеслись звуки скрипучих гамм, старательно выводимых смычком Жоржа, ведь теперь он играл в лучшем оркестре Ветрограда.