Честь

В далёком том тридцать седьмом

У речки Чёрной на опушке

Холодным зимним серым днём

Сражён был на дуэле Пушкин.

Он был убит рукой холодной,

Проливши кровь на белый снег.

Поэт. Гулёна. Честь народа.

Красиво-страшный человек.

Со дня того прошли столетья.

Поэтов толпы родились

С мечтой – до Пушкина взлететь бы,

Но лишь слегка приподнялИсь.

А он, уже на смертном ложе,

Когда на лик сошёл покой

Знал, ни один из них не сможет

Достичь словесности такой,

Какой владел единолично,

При жизни встав на пьедестал.

Поэт, не царь, он символично

Пером Россией управлял.

Но мысль нелёгкая засела

В упрямой голове моей,

Что был сражён поэт за дело,

Что в смерти виноват своей.

Мы все, когда-то нарушаем

Никем неписанный закон.

Себя мученьям подвергаем,

И каимся, и бьём челом,

И просим позабыть обиду,

Проливши совести слезу.

Подобные царю Давиду,

Нагими падая в стезю...

А он не смог. Он не домыслил,

Что страшный преступил порог.

И прозвучал последний выстрел,

Предначертал который рок.

Дантес! Убийца! Что ты сделал,

Когда поэта кровь пролил...

Но, если б честь мою задели,

И я бы Пушкина убил.