Тирлин Бор

1ЧАСТЬ
ТИРЛИН БОР
Повесть-фэнтези для детей от 6-12 лет


ПРЕДИСЛОВИЕ

Письмо в ГЕОГРАФИЧЕСКОЕ ОБЩЕСТВО
«Приветствую Тебя, дорогой путешественник и исследователь Тирлинского Плато! Не хотелось бы никого шокировать, но …я не совсем человек, вернее…, я совсем не человек. Я …эльф Эдвин Торнслипт, последний представитель древнего рода Торнслиптов.
Когда-то здесь был полуостров, соединённый с материковой частью небольшим перешейком. В его центре рос Тирлин Бор, а в центре Бора спустя века появился Причёсанный Лес со странными, повёрнутыми на восток деревьями!
И, если ты уже потратил столько времени, чтобы по воздуху или по океану добраться до этих суровых мест, то, сверившись с присланной мной картой, потрудись пройти на восток ещё полторы тирломили по Бору вдоль длинной и рваной трещины: от Мытой Поляны до старых развалин урочища гномов. Там ты обязательно уперёшься в края нашей огромной (и для ловека2) Зияющей Впадины — от небесного тела, что когда-то упало сюда. Я рассказываю об этом лишь потому, что именно с его загадочного падения и началась эта история…
В силу своей склонности к эпистолярному ремеслу я попытался изложить случившееся со мной и моими друзьями (тирлином3 Блумом — Круглое Ухо, сороконожкой Босей и доисторической птицей Птеропопией) в форме лёгкой повести — сказки. И эту необыкновенно правдивую и только отчасти волшебную повесть я с трепетом в сердце и хочу рассказать тебе.
Ниже я привожу описание приключений, произошедших во время нашего увлекательного и полного опасностей похода через Тирлинское Плато в Феистый Дол. События эти (впрочем, как нравы и обычаи местных жителей), могут показаться надуманными или вовсе лишёнными смысла, однако я попросил бы тебя, дорогой путешественник и исследователь, не спешить с выводами….
А ещё …прошу не судить строго старого эльфа, рискнувшего поведать миру о Самом Главном Превращении в его, (и не только в его жизни…)
П. С. В этой книге, написанной от третьего лица, я привожу выдержки из своего дневника (пятисотлетней давности).
В нём ты найдёшь зарисовки, а также некоторые мои заметки и наблюдения.
С надеждой на скорую встречу эльф Эдвин Торнслипт

Итак, рыжеволосая фея, синекрылый эльф и маленький круглоухий тирлин расселись на листе лопуха под боровиком, таким огромным, что под ним, как под зонтом спокойно бы уместился пятилетний ребёнок.…
— Расскажи нам историю о камнях? — попросил свою крёстную эльф Эдвин.
— О небесных, или о земных? — с улыбкой переспросила та.
— Обо всех, фея Джева, но лучше о драгоценных, — бодро откликнулся Блум. — Вы же знаете правду о сокровищах? — быстро заморгал он. — Ну, о тех, о похищенных…
— Всей правды о пропавших камнях не знает никто, — ответила фея. — К тому же, это не слишком весёлая история. — Джаверия взглянула в сторону Тирлин Дома — урочища гномов, так, словно правитель или его прислужники могли слышать её слова. — Но вы должны знать правду. — Её голос снова обрёл уверенное спокойствие. — …Правду о плато, вашей Родине. — Она задумалась. — Когда-то здесь был полуостров с узким мостом на Большую землю. В полуторе тирломилях от этого места и сейчас можно увидеть странную впадину…
— От камешка, что рухнул на нас когда-то давно! — возбуждённо воскликнул Блум. — Я знал, я знал, это был метеорит
— Упал…, и будто бы растворился, — констатировал Эдвин. — Хотя, не факт, что метеорит…
— Да, такое уж это Плато, загадочное и неподдающееся объяснениям, — продолжала Джаверия. — Так вот, однажды приглашённые со всех концов света гномы и тролли, эльфы и феи прибыли в наши края! За гостями следовали возы, гружённые жемчугами и изумрудами; фургоны с алмазами; слепящие глаз колесницы, набитые редкостными рудами и слитками наичистейшего золота. Всех радушно встречали хозяева, ушастые гномы.
 
— Тирлины, — обиженно подсказал Блум, а Джаверия кивнула ему, как бы извиняясь, и продолжала:
— Под строжайшей охраной караван с сокровищами проследовал в самое сердце полуострова — в хранилище «Великого Тирлина».
Косматый гном обещал, что теперь: «ни человек, ни зверь не потревожит накоплений, нажитых непосильным трудом маленького народца»!
Вот тут-то и произошло непредвиденное!
 
После этих слов Блум прижал к голове уши и пересел к Джаверии, а Эдд сдержанно улыбнулся.
— Не успели гости распаковать чемоданы, как по небу с чудовищной скоростью пронеслось нечто, располосовав его надвое! — глаза Джаверии заблестели. — А трещина…
 
— Я знал, я знал! Это было нечто, а не метеорит! — истошно завопил Блум, перебивая фею. Однако, после небольшой паузы она снова продолжила свой рассказ:
— Окрасив закат в кислотно-лимонный цвет, трещина протянулась до самого океана, стремясь проникнуть в её сырые потаённые недра. Земля содрогнулась, с грохотом откалываясь от материка, а перешеек, соединявший его с миром, скрылся в ледяных водах, и все решили, что наступил конец света. Да-да…, тролли и гоблины, эльфы и феи попали в хитрую ловушку Плато, обрывистой кручей возвышающегося над бездной.
— А как же сокровища? Они что, остались там, в глубине, в тайном хранилище Шудры? — с ужасом пробормотал Блум.
— Да, там остались их вклады — богатства, соизмеримые со всем золотым запасом планеты! — печально произнесла фея.
— Как я понял, тогда никто не пострадал? — вдумчиво спросил Эдвин.
— По счастливой случайности, никто, — ответила Джаверия. — …Никто, кроме потерпевшего крушение светящегося Небесного Слизняка, Мастера Перехода, наглухо замурованного в разломе хранилища. Но о нём знал лишь Шудра да его пара слуг.
— Блум с Эдвином затаили дыхание. Джаверия с минуту помолчала.
— В древнем пророчестве говорилось, что однажды трещина раскроется, чтобы выпустить затворника на свободу, и закрыться навеки вечные. И что Мастер Перехода перейдёт по мосту из камней с плато земного на плато небесное.
 
— Слизняк попадёт в слизняковский рай! — покатился со смеху Блум, но поглядев на своих друзей, придал лицу серьёзное выражение.
— Красивая легенда, — заметил Эдвин. — А может… и не легенда вовсе…
Затем Джаверия рассказала, что пришёл новый день, и горе вкладчиков впустили в «святая-святых» хранилища — в «рукава» разбегающихся от центрального приёмника коридоров. Однако там было пусто: ни слитков, ни драгоценностей, ни обронённого в спешке камушка, ни одной изумрудной крошки.
— Это было в самом дальнем тоннеле, в котором не уместилась бы и малая доля похищенного. Так вот там отчего-то было не холодно, а наоборот, нестерпимо жарко, — говорила крёстная эльфа. — «Так пышет из трещины магма, — невозмутимо объяснил Шудра, — А драгоценности исчезли в трещине между мирами! Пусть покоятся с миром»!
— Джаверия повела своими дивными крыльями, заигравшими в лучах заходящего солнца подобно сапфирам и танзанитам!
— Лучшая драгоценность! — зачарованно повторил Блум. — Но …не мог же Шудра даже с сотней охранников вытащить такую вселенскую тяжесть? — неожиданно воскликнул он.
— Не мог, конечно, — согласился Эдд.
— И где же тогда сокровища?!? — Блум вскочил как ужаленный, но потоптавшись на листе, снова сел.
— Этого я не знаю, — призналась фея.
— Выходит, пленники плато потеряли не только вклады, но и саму надежду вернуться к себе на Родину, — мрачно заметил Эдвин, в голове которого кипела невидимая работа, а крёстная кивнула ему в ответ.
— И что, все они так просто сдались и… приняли свою участь? — раздражённо спросил Блум.
— Сдались…, но не все, — Джаверия поглядела вверх, куда-то за шляпку гриба, кромку деревьев и за облака. — Некоторые, спустя время, …бежали. Вы были совсем маленькими тогда.
Странно, но история с пропажей сокровищ не вызвала ни революций, ни войн, ни даже небольшого бунта. Да и что могла сделать кучка подневольных созданий, затерянных на чужом и холодном острове посреди океана?
— После падения того космического объекта прошло триста лет, — вздохнула Джаверия. — Три века — огромный срок для людей, но не слишком большой для эльфов, фей или тирлинов. — Она прикрыла глаза… — За это время в самом центре Тирлинского Бора, неподалёку от этого места разросся лес, да так причудливо….
— Наш Причёсанный Лес! — с гордостью подтвердил Эдвин. — С деревьями, как шипы дикобраза повёрнутыми в одну сторону!
— Вот именно! — рассмеялась Джаверия, незаметно зевая. — Строго на восток!
— С деревьями, странной впадиной, и непонятными мутантами-переростками, — буркнул Блум. Он хотел было пнуть ножку боровика, но вместо этого спросил. — Хм…, но откуда вы всё это знаете?
Но древесная фея его не слышала. После долгой дороги она так устала, что заснула, прислонясь к тому же боровику.
 

Глава 1
ЛОПУХОВЫЕ БРАТЬЯ
 

В один из редких погожих деньков лес огласился криками двух новорожденных — эльфа и гномика-тирлина. На большом листе лопуха лежал ушастый пухлячок, вопящий на весь Тирлин Бор.
 
О лежащем на соседнем листе младенце-эльфе не было известно и этого — ничего, кроме его принадлежности к древнему роду Торнслиптов, о чём свидетельствовали удивительные карманные часы, оставленные рядом с ребёнком. Нашедшая его фея назвала малыша Эдвином, и, одарив парой чудесных крыльев, пообещала следить за его дальнейшей судьбой.
Когда же мальчик чуть-чуть подрос, она улетела с другими крылатыми созданиями на Перекрёсток Озёр, в поселение Феистый Дол.
Так Эдвин с Блумом остались на плато, в Тирлин Боре, в домике на Мытой Поляне с великанскими лопухами и боровиком.
Так вот. Однажды, в очередной день рождения эльфа Эдвина облаколёт феи с ворохом подарков и сладостей преодолевала путь от Феистого Дола до Тирлин Бора.
«Страшно представить, что будет, если кто-то меня заметит!» — От этих мыслей Джаверия похолодела, но тут же взяла себя в руки, как это умеют делать лишь древесные феи.
 
Внезапно небо заволокло тучами, и планирующая в воздушных потоках ископаемая птица не заметила, как и откуда возникло это легкомысленно-кучерявое облако с феей. Самолётооблако «прошило» летунью, или летунья «прошила» Облаколёт, что к счастью, оказалось не опасней, чем столкновение со сладкой ватой, поэтому никто ничего не почувствовал. И только когда до ушей феи донеслось противное чавканье, она оглянулась и… побелела. В грузовом отсеке сидела невесть откуда взявшаяся то ли птица то ли рептилия с крокодильским зубастым клювом и голой морщинистой шеей, вгрызающаяся в торт её мальчика!
 
— Пте-ррро-попия! — представилась птица, громко выкашляв крошки.
— Прости, Птеро…
— …Попия. Можешь называть просто Птерой!
к ты сме….– Птера громко высморкалась в крыло.
— Но это же был лучший торт, испечённый королевскими поварами из раннего «Утреннего Тумана» с примесью земляничной Свежести, «Взбитых морских Барашков» и целого Цветка Папоротника, цветущего раз в сто лет! -в ужасе воскликнула фея. -Не говоря о Сливочных Облачках! — В изнеможении она откинулась на спинку сиденья.
 
В этот момент их так тряхануло, что птицу по самый клюв втянуло в липкое сладкое.

Скоро перед путешественниками замаячили контуры Тирлинника — жилища гномов, которые облаколет аккуратненько облетел. За ними возникли торчащие вбок деревья и разбегающиеся ручьи Мытой Поляны, где вовсю готовились к предстоящему пиршеству. Поглядев вверх, Эдвин радостно запрыгал на лопухе. Джаверия расправила свои крылышки, а Птера свои, и корабль пошёл на посадку.
 
Последний на плато эльф пригласил на свои именины одного Блума, (не считая конечно, всегда ожидаемой феи). Кого же ещё приглашать, если все остальные (не слишком дружелюбные) тирлины живут далеко, где-то в районе шахт?
Эльф уже битый час болтал со своей крёстной.
Его крылья подрагивали, а челюсти так и ходили, еле справляясь с попадающими в рот вкусностями, и это при том, что раньше эльф не отличался таким прожорством.
 
А славящийся своим аппетитом Блум насупился. Он сидел в сторонке на неудобной занозистой коряге.
— Подумаешь, волшебница?!? — фыркнул тирлин. — Что, я, Фей не видал, что ли?!? Да о них в учебниках столько всего понаписано, что скучно читать! И добрые-то они, и щедрые-то они. А этот? Ещё друг называется! — гном косо взглянул на «сладкую парочку».
Джаверия с Эдвином оживлённо болтали, разместившись под знакомым боровиком. Разложив перед именинником целый ворох крыльев и крылышек, фея активно жестикулировала, видимо советуясь по поводу их форм и расцветок.
В этот момент Эдвин оглянулся, а Джева приветливо замахала Блуму.
— Лучше я тут, в теньке посижу! — буркнул он, выдавливая из себя улыбку. Так случалось всякий раз, когда его компания казалась кому-то недостаточно интересной! — У меня аллергия на птиц, насекомых и эльфов, особенно на их крылья!
В этот момент тирлина кто-то пребольно клюнул. Птеропопия смотрела на него своим чёрным куриным глазом.
 
— Ты-то чего уставилась? Всякие безмозглые создания летают, хотя могли бы и пешком походить! — бросил он в её сторону.
— Похож-ж-же, ты завидуеш-ш-шь кр-ррыльям! — шепеляво заметила птаха. — А это оч-ччень не хорррошо и дажжже вррредно здоррровью! — она исподлобья взглянула на гнома, как бы фотографируя его.
— Ещё вредней воровать торты и подзуживать! — оборвал её мысли Блум, неожиданно затянув: — Лететь, как пух или перо, лететь, — как хвост или крыло.
— Торр-рты, торр-ты…, камни-то повкусней будут, — произнесла Птера, с грустью посмотрев вверх. — Но где же их в небе-то взять?!? — Лететь…, — не более того, лететь, — и больше ничего.
— Кстати, сегодня какая пятница? — окликнула его Птера.
— Пятница такая…. Какая? Обычная пятница, — не понял Блум.
— Понимаешь ли, иногда…, по пятницам…, после сладкого, ик, и большого умственного труда у меня напрррочь съезжает крррыша!
— Я уже понял, — хихикнул Круглае Ухо.
Нахохлившись, Птера она стала чистить своё чёрно-белое оперенье.
 
Блум то и дело исчезал в тени пребольшущих сосен. Именно большие деревья отличают Тирлинское Плато от любого другого места на земном шаре. Тут нет ни пальм, ни кокосов, ни щебета райских птиц, присущего южным краям, ни сонно слоняющихся отдыхающих, потому что здесь север, короткое лето, и всё, сопутствующее климату шестьдесят восьмой широты.
Так вот, оказавшись в солнечно-тёплой проплешине, тирлину Блуму захотелось прогреть застуженную за зиму спину в тесном кафтанчике, но вместо тепла его лопатки ощутили лёгкое дуновение, хоть ветра и не было. Широким шагом для гнома Блум пересёк заросли можжевельника, в то время как эльф незаметно летел за ним. Наконец, Блум оглянулся:
— Спасибо, Эдд, но скоро и я смогу так же, как ты, летать! — буркнул Блум, и они обнялись, насколько это возможно идущему с летящим. — Только представь: твой друг станет первым в мире крылатым тирлином!
— Ты, Круглое Ухо, думаешь, что Джаверия отдаст тебе крылья? — с недоверием спросил его эльф.
— А ты думаешь, мои сокровища оставят твою деревянную фею равнодушной?! — Блум отчего-то понизил голос. — Особенно те, что я возьму из своего тайника?
— И не деревянную, а древесную. Да она ни за какие не продаст тебе крылья: ни тебе, никому другому на свете! — заявил Эдд.
— Даже ему??? — вытаращил глаза гном. — Даже Шш-шш-шудре?
 
— Она никому никогда ничего не продаст, — выдохнул эльф, покосившись на свои радужно переливающиеся крылья. А, посмотрев в небо, добавил. — Крылья, это «бесценный дар…», так сказала Джаверия.
— Чего прицепился, Эдд — двевоед? Не твои ж прошу! — буркнул гном. — Если кто-то что-то дарит, то он же, она же запросто может это же что-то продать, так же выгодней! — его тембр окрасился ворчливыми нотками.
На что эльф сокрушённо покачал головой. Летающий человечек лучше других понимал, что к Феям с вопросами выгоды лучше не обращаться!
— Если тебя не остановить, ты столько дров наломаешь! —
Эдд преградил другу дорогу. — И чего ж ты раньше Джеву о крыльях не попросил? Прилетала ж только вот на мои именины.
— Вот именно, что «на твои»! — огрызнулся тирлин. — Не мог я так просто…, я, может, стеснялся…, а может — завидовал…
— Стеснялся он…. Завидовал? — рассмеялся эльф. — Было бы чему?!? Летать — не отдых. Летать, это работа. Крылья протирать надо, ими нужно, в конце концов махать! И, потом…. Встречные потоки, гусиные стаи, снег вперемежку с дождём, и ты летишь в ледяной мокрой каше…, да о чём я тебе рассказываю? А тебе прям, подай-принеси крылья?!?
Что я, гоблин какой, и не могу летать? Я, может во сне ими бредю?
— Брежу, — аккуратно поправил Эдд.
— Я, может, всю жизнь к полётам готовился, —
не унимался тирлин. — Эльфоведение изучал, отказывая себе во всём, копил….
— Копил …жирок? — улыбнулся Торнслипт. — Да ладно, ладно, шучу, а если серьёзно, то может, крёстная ещё прилетит. Через годик-другой. — С сомнением выдавил он.
— Не прилетит! И ты об этом лучше моего знаешь, — твёрдо произнёс Блум. — А это — успокоительное враньё! Её ж засекли у Скошенного… у мыса! Появится снова, Шудра на уши всех поставит, и тогда ей пиши, пропало.
— Ты прав, ты прав, — с волнением отозвался Эдвин. — Крёстной нельзя рисковать. Выходит, надежды мало, — с горечью согласился он. — Да я и сам бы отдал тебе крылья, с радостью бы отдал, лишь бы от них избавиться.
— Слово эльфа? — вытаращился на друга Блум.
— Слово эльфа, — ответил Эдд, проведя по крылу рукой. — Веришь ли, они меня давно тяготят. Представь, Ухо, что-то растёт из твоей спины! Растёт и ходит туда-сюда! Хло-хлоп…
— Хлоп-хлоп! Ах, как же я об этом мечтаю! Чудак ты, Эдвин — последний эльф! Ну ладно. Главное, дойти до древесной, а там уж как-нибудь договоримся.
— Думай что хочешь, но я тебя одного не пущу! — мрачно заметил эльф.
— Ты мне угрожаешь?!? — с иронией спросил гном, запуская в Торнслипта земляникой.
— Не я, — откликнулся Эдд, перехватив её в воздухе — кстати, ягодка была величиной с небольшой мяч. — Тебе угрожают деревья, обрывы, бушующий океан, а главное, злые гнусы, прислужники Шудры, которых тут же пошлют за тобой вдогонку, — серьёзно продолжил он.
— За мной? Очень им надо, — недовольно пробурчал Блум.
— Не за тобой, а за нами, — ответил Эдд.
Блум внезапно остановился, отчего друг мягко врезался в его спину.
— Я полечу с тобой, но …с одним условием! –сказал эльф.
— Ишь, ты какой! Условия ещё ставит! Летают тут всякие Торнслипты, от которых радикулит пробивает! Да кто тебя возь…? — Но под взглядом устремлённых на него синих и честных глаз сразу потупился. — А ты, и правда, пой, полетишь, то есть?!? — А когда тот с готовностью закивал, прибавил. — Уговорил, но сначала метнёмся в одно тайное место, лады?!
— Лады! — улыбнулся Торнслипт. — Только, чур, не жадничать….
— Думаю, мешка будет достаточно… — Похоже, толстяк прикидывал, сколько запросит фея, и что у неё за крылья….
— Да, вот ещё что, — задумчиво произнёс Эдд, хлопая себя по карманам. — Старинные часы, как всегда, на месте. — Тёплые вещи и сумка были на всякий случай припасены. Охотничий лук, нож, верёвка, фляжка, лупа и спички есть….
 
— Но главное, мой мешок! — не слушая его, твердил Блум.
— Кто о чём…, — вздохнул Эдвин. — Лучше поискал бы карту плато….
— Понимаю, — с иронией кивнул Блум. — Карта плато…. Ты, небось, и два шага не ступишь без своей карты мира?!?
 
Глава 2
ГУСЕНИЧНАЯ СОБАКА
 
В блумовском тайнике хранились слитки золота, алмазы и изумруды чистой воды! А в глубине пещеры был припрятана прекрасная и огромная жёлтая костяная пуговица с четырьмя почти сырными дырками. Пещера укрылась под валуном, незаметная с дороги и омываемая бурливым ручьём. Мы прыгали по камням, рискуя быть смытыми в воду.
В какой-то момент толстяк Блум действительно поскользнулся, и летящему над кромкой воды эльфу с трудом удалось доволочь его до входа в пещеру. Когда же Эдд отдышался, Блум с недоверием взглянул на своего спасителя.
— Ты так смотришь, Блум, будто… не доверяешь мне? — удивился Эдд.
— Кому нынче можно довериться? — проворчал тирлин, одной части которого было стыдно, тогда как вторая, вредная часть заставляла его ворчать. — Пашешь и пашешь как каторжный, а потом приходит твой лучший друг, и….
— Мы ведь и, правда, друзья…, с детства, можно сказать, с рождения??? И всё у нас было поровну! — потрясённо воскликнул Эдвин.
— Всё, да не всё, Торнслипт, — буркнул Блум, косясь на синие крылья Эдвина. — Не видал я таких, на которых бы это не действовало?!?

Наконец, они разобрались с драгоценностями, отложив в мешок самые лучшие: должные, по мнению Блума, непременно покорить фею. И богач Круглое Ухо и предложил Эдвину оставить себе что-то на память. И эльф выбрал, что бы вы думали? Ту самую жёлтую пуговицу!
— Хочешь показаться скромнягой, Эдди… Бери слиток, или вон тот рубин, или этот алмаз….
— Прости, но меня уже тошнит от твоих алмазов! — замотал головой Эдд, возвращаясь обратно. — Я хочу именно её, Супер Пуговицу! Я сделаю из неё костяной щит! У каждого эльфа должен быть свой, пусть дырявый, но щит!

Так они и пререкались до той поры, пока Блума не осенило, что пуговица непременно должна стать его гномичьим талисманом! (Уж не оттого ли, что именно её захотел Эдвин)?!?
 
Настырный гном попытался вытянуть трофей за торчащий конец нитки-каната; тогда как эльф ухватился за противоположный. Вдруг «нитка» зашевелилась, высвобождая пространство, шипя и змеясь в сторону выхода.
— Здесь что-то не так, Круглое Ухо! — вздрогнул эльф, таращась на это «чудо».
Как же удивились наши герои, пытаясь разглядеть выползшее к ним лохматое существо.
— Гусеничная собака, Босильда! — представилось насекомое, моргая глазами, опушенными густыми ресницами. — Охраняю сокровища лучше всякой сигнализации.
 
— Блум немного опешил, ибо он, — Хотя, сколько же у него ножек?!?
— Сказала, собака, и точка! — оборвала его мысли Босильда. — В пути могу пригодиться… за маковую росинку с утра, да крошку хлебца. И не бойтесь, на ваши слитки не зарюсь, равно как и на пуговицу!
Похоже, девица затронула нужные струнки в душе гнома.
— Не на наши слитки, а на мои! Раз он ничего не взял! — Блум высокомерно взглянул на Эдда. — Да не жадный, не жадный я…, — смущённо «расшаркался» человечек. — Слитком больше, слитком меньше. А ты, раз охранная…, тявкать-то хоть умеешь?!? — полюбопытствовал он.
— Тявкают шавки, а я сторожевая детективно-интуитивная гусеничная, повторяю в последний раз. Вот вы сами куда идёте?
И Эдд с Блумом объяснили, куда….
— Задача ясна. Я с вами иду к Озёрной, или, как там её, к Древесной Фее, — уверенно заявила гусеничная, добавив. — Надеюсь, вы бережёте природу?
— Мы — бережём! — радостно закивал Блум, на что Бося воскликнула:
— А бабочки — это така…, какая ни есть природа в красках каждого дня, вот! Так что давайте, мальчишки, будем дружно беречь меня!
— И от кого? — вытаращился Блум.
— Пока не знаю, будущее покажет, — туманно ответило насекомое. — Обычно оно всегда что-то показывает — всё и всем — …на-про-па-лую, — зевнула Бося. -Короче, берегите-и точка, вот и весь мой наказ.
— Ну, ничегосеньки себе! — подивился эльф. — Не видал я таких в клубах собаководства гусиного…
— Гусеничного, — обиженно поправила его Бося. — Ни во всём Тирлин Боре, и вообще — нигде на плато!
— Откуда ж она всё узнала?!? Выследила? По следам, что ли?!? Но мы больше летели, ты, то есть, летел, а я… — почесал уши гном. — Скажите, Гусеничная Босяка, то есть, Бося, мы-то вам -тебе чем сможем помочь?!?
— Это сейчас я простая гусе… ничья соба-чья…, словом, ничья! — Бося запнулась, но быстро взяла себя в руки, точнее, в лапки. — И эта беспородная собака готовится к главному превращению в своей жизни. — Выпалила девушка, краснея сквозь бесчисленные ворсинки. — И тогда мне ваша помощь очень даже сможет понадобиться… о! Вот бы это произошло в Феистом Доле! — она закатила глазки.-Ну что, берёте?
И они взяли — и «гусеничью собаку», и Великанскую Пуговицу, не спрашивая, что это за превращение за такое.
 
Путников стало трое: Блум, Эдвин, и гусеничная собака с кошачьим именем Бося. Конечно, она не была в полной мере собакой: точней, она не была собакой вообще; и кто знает, было ли это странное существо гусеницей? Надо сказать, что все гусеницы живут в предвкушении ГЛАВНОГО ВОЛШЕБСТВА своей жизни, — превращения в бабочку!
— Вот, кажется, началось! — таинственно заявила она, прилепляясь в высокой ветке. — Будто бы запахло цветочной пыльцой с привкусом мёда. Мы, будущие бабочки, всегда чувствуем именно это.
— Лично я ничего такого не чувствую, — пожал плечами тирлин. — Но если ты точно начала превращаться, тогда, я, пожалуй, пойду, — спешно засобирался он.
— Не покидай меня, ты ж обещал, — взмолилась несчастная. — гусеницам моего вида так необходима поддержка…, чтобы кто-то был рядом. — Она закатила глазки. — Высвободить крылышко…, подать лапку….
— Убрать старую шкурку, похвалить новую шубку! — беззлобно передразнил Блум.
— Слыхал, девушка просит не оставлять её! — осёк друга Эдвин. — Ведь ты же наш будущий крылатый собрат.
— У-го-во-рили! Раз уж все вы свалились на мою бедную голову, то и деваться некуда! — сдался Блум. — Придётся торчать с вами в этой дыре, пока пока её лапки в крылья не превратятся. — Толстяк грузно осел на траву. — Ты лаять-то хоть умеешь?
— Говорила я вам уже, что даже ВЫТЬ не умею, — покраснела гусеничная. — Разве что только… НЫТЬ… — Девушка отряхнулась, распушила волосинки на тельце, сделала небольшую зарядку и… замерла.
 
С тех пор, как Босильда оставила тщетные попытки своего превращения, прошло два дня.
Гусеница приуныла, и теперь медленно ползла за своими новыми друзьями. Что же касается эльфа, то он: то невысоко летел впереди, то энергично шёл наравне с Блумом. Зато бедолага, гном, которого отягощал даже собственный лишний вес, пыхтел и охал, толкая впереди «Великанскую Пуговицу».
— И зачем ты её взял с собой?!? — сокрушался эльф. — Ладно, давай-ка её сюда, моя очередь катить.
 
— Покачу -докачу, лучше лопну, лишь бы тебе не досталась! — зло проворчал гном. — Интересно, как бы ты с таким «колёсиком» справился бы?!?
— Я пошутил, глупенький! — хмыкнул Эдд. — Ты думаешь, я стал бы так мучиться?!
Эльф подлетел к гному, однако напряжение не ослабевало. Блум тут же оставил пуговицу, едва не придавившую Боську, и засучил рукава, готовый драться с единственным другом. Однако одна простая мысль перебила его намерение.
— Давайте сделаем из неё возок?! — предложил Торнслипт, поднимая костяную с земли.
— Насколько я приблизительно помню точные науки, одного колеса будет точно приблизительно, то есть, точно недостаточно, — неуверенно возразила Бося.
Но Эдвин думал иначе. В его голове созрел отличнейший план: нужно было только насобирать ивовых прутьев; найти хороший пенёк и прочную палку. Пока он так размышлял, на середину дороги вылетела их знакомая птица. Она была всё такой же ископаемой, только чуть менее взлохмаченной….
— Прр-ривет насекомым и пр-ррочим! — отрапортовала Птера. — Вы сегодня без фей и летательной техники?
— А, это ты, тортоежка? — кивнул эльф.
— Это самая наглая птица из всех, кого я только знал! — возмутился Блум. — Был, правда, один индюк, но его съели под Рождество….
— Здрассьте…, — покосилась Бося, выглядывач из-за спины Блума. — Так вы насекомых совсем не любите?
— Люблю …чисто по-человечески, то есть, по-птичьи. — Птеропопия шаркнула ножкой, а гусеница осторожно выползла из своего укрытия.
— Скажите, древняя птица, как нам выйти к Фее?!? — осмелела Босильда.
— Вам какую из фей надобно: есть Озёрно-Болотные, Заливные-Луговые, Речные, Полевые, Цветисто-Пыльцевые, Холмистые, Прибрежные…. — — Она нагнулась, снова щёлкнула клювом, в котором исчезли сразу несколько камешков. — Прр-росто Попии положено время от времени глотать камни для пищеварр-рения моих трррёх желудков. — Она протолкнула крылом камни в глотку.
— Тут и один не прокормишь, — заметил Блум, поглаживая свой животик. — Вообще-то мы идём к древесной Фее в Феистый Дол, — сказал Блум.
— К моей крёстной Джаверии, ты ж её видела…, ты даже столкнулась с ней! — подробно объяснил Эдвин.
— И слопала её, то есть его торт! — не выдержал Блум.
— Вот как? Так вам к этой фее?! Гм…, хм…, вот дела…. Я ж её недавно пррротарранила…. Или она меня?!? Мдаа…, волшебница! — Птера… глотнула предложенной эльфом водички из глиняного кувшина.
— Ты знаешь, как её найти? — наседал Блум. — Не томи, Птерочка! Выкладывай, Попочка. — Я тебе таких камней насобираю…, может, полудрагоценных, — добавил он шёпотом.
— Если меня с собой возьмёте, то: не исключено, возможно, местами… я вас напрямую и выведу! — расщедрилась та. — Ведь только я из всех живущих в мир-ррре созданий знаю небесный маршрут в Страну Фей… Не считая, конечно же, самих Фей, и готова поведать его вам, абсолютно не наживаясь на этом. — Птера протяжно всхлипнула, раскисая от собственной доброты.
 
Темнело. Эдд с Блумом соорудили ночлег из валежника, и уже почти задремали, когда вдруг издали, из-за верхушек деревьев послышалось глухое клокотание.
— Это гигантская птица полощет горлышко перед сном, — «успокоила» всех Птера, резво высовываясь из повозки. Тут раздался очередной раскат, похожий на шум опрокидывающегося с небес океана. — А это она сплёвывает воду. — Добавила ископаемая. — Правда, забавно?
— Ничего забавного я в этом не вижу! — пробормотал Эдд, оказавшийся не таким храбрецом, как казался. — Вы и рептилии, к такому с Юрского периода приучены. Ты слыхал, Блум?!? — пробормотал Торнслипт, толкая друга в бок.
— Глухой бы, и то услышал! — ответил гном, которого тоже слегка потряхивало. — Да-аамс, на грозу не очень похоже.
 
— Гроза никогда не бывает похожа на себя саму, но всегда на что-то другое — что-то ужасно-страшное! — пробормотал эльф, делающий усилие, чтоб не затрястись мелким трясом.
— Когда небо темнело, — мистическим шёпотом начал Блум. — Моя тирлинская бабушка залезала на самую высокую тирлинскую ель и смотрела за тирлинский горизонт…, откуда приходили подданные …матушки-грозушки…
— По первому зову к ней прилетали её верные подданные: доздитьки и тутьки, — смешно просюсюкала Птера.
— Что за чушь, — неуверенно возразил Эдвин. — Это сказки для мелких!
— Правда-правда! — с готовностью подтвердил Блум. — Хоть и кривляется, а угадала: несколько туч и дождиков сразу же вылетают туда, куда укажет матушка-грозушка!
— Одни везут стрелы молний, другие… тащат удары грома, — эльф попытался рассмеяться, но в это время раскат, превосходящий все предыдущие, сотряс верхушки деревьев. Ветер усилился. — Надо бежать! — констатировал он.
— Не дрейф! Лезь-ка на ель, сам увидишь! — то ли приказал, то ли пошутил гном.
— Я?! — Эдд собирался признаться другу, что все в мире эльфы боятся грозы, и что кроме неё он больше ничего не боится, когда яркая молния расколола соседнее дерево. — Хватаем Боську, и делаем ноги! — не своим голосом закричал Торнслипт.
— Ты ж не верил! — подначивал Блум.
Тут гусеница, наконец-то, проснулась и подняла мохнатую голову:
— Что за шум! Не дают на главном сосредоточиться! — она потрясла собачьими ушками и невозмутимо изрекла. — Видно, не время для Волшебного Превращения!
И, правда, худшее время для превращения было трудно себе представить!
 
Наконец, путешественники оказалась в сухом, и, главное, безопасном месте, напоминающем небольшое деревце на холме.
Мы и не догадывались, что «безопасным местом» оказались чьи-то ветвистые рога, обладатель которых мирно себе посапывал.
Гусеница смотрела в глубокий и тёмный, как ночь, «океан», пока её не смыло тёплой, и отчего-то сухой волной.
— Так вот он какой, океан Невозможности! Может быть, именно здесь я и стану бабоч…, мамоч…, мамочки мои-иии….
Ух, ты! Она летела, сворачиваясь в кольцо, готовая ко всему. Старый лось, на реснице которого лежала Бося, поднял голову, моргнул чёрным глазом. Потом её подхватил кто-то во что-то холодное, похожее на мешок.
— И долго мне её так держать? — спросила Птера, давясь от приступа подступающей дурноты. Из её зоба торчали Боськины дрыгающие ножки, — Ископаемая громко икнула. — Пахнет, как тля, чес слово….
Но насекомое с такой нескрываемой нежностью поглядело на птицу, что та улыбнулась и замолчала. И только тут все заметили, что она сильно выросла, ну очень и очень сильно, став ростом почти с ребят.
— Спасибо тебе, Птерочка. Я что, стала бабочкой? — захлопала в исступлении Бося.
— Ты стала девочкой! — улыбнулся Эдд. — Бо-о-ольшой такой и настоящей девочкой.
— Просто слюна у меня волшебная, — покраснела сквозь перья Птера. — Подрастительная.
— Потом все ухватились за рога, и лось деликатно поставил мелких существ на травку.
— Когда ещё доведётся поваляться на шкурах? — взгрустнул Блум.
— А мне казалось, что это был я и мои рога! — обиженно вымолвил Лось.
— Что ж не сказал?!? — разозлился гном. — Спал себе и спал… Ладно, прости, ты нас выручил, сам… не зная того. — Но лось уже степенно удалялся в чащобу.
 
— В жизни всегда должна быть какая-то тайна, — загадочно улыбнулся эльф.
— Хоть с ветками тайна, а хоть с рогами! — добавила сороконожка.

Глава 3
ПТЕРОПОПИЯ ОБЫКНОВЕННАЯ
 
После того, как к путешественникам присоединилась нахальная птица, идти стало значительно веселей. Пока Эдд с Блумом сооружали повозку, Птеропопия облетала окрестности, собирая гибкие ветки, из которых ей с Босей предстояло сплести кабинку с сиденьями. Пуговица, ставшая передним колесом, взяла на себя основной груз конструкции.
Два других колеса эльф выпилил из крепкого поваленного бурей, дерева. В повозку договорились запрягаться попарно: днём Эдд с Блумом, а ночью Птера с Босей.
— Я вас всех могу вообще на одном крыле отнести…, на левом, Чесательном, — заявила птица, развалившись в телеге и грызя, как орешки, камушки. — Не говоря о правом, Летательном.
— Ну, так неси, — завёлся Эдд. — Что ж не несёшь? Летели бы рядом…, хоть я и один не люблю летать…
— Я о насекомых и малипупсах не говорю, — надорвёте пупочки, — нагло сказала Птера. — Без меня вы всё равно с нашего острова никуда не денетесь! — Она показала свой большой пунцовый язык. — Лишь я и никто другой могу вас оттуда снести! — И в нос добавила. — А могу не снести.
— Щас мы тебя отправим до гнезда, до хаты, до тирлинской, как говорится, шахты, тогда узнаешь! — огрызнулся Круглое Ухо, подходя к ней и примериваясь выщипать пару перьев.
— Ой-ой-ой, уморили, -Птера повалилась на землю, сотрясаясь от смеха. — Да мне за вас Шудрик такое заплатит, на всю жизнь на мою хватит.
— Ещё одно слово, и мы тебя… свяжем! — пригрозил Птере эльф.
— Изжарим! — пообещал гном, отряхивая перепачканного в пыли Эдда.
— Проглотим! — домыслила Бося, осторожно приглаживая взлохмаченные пёрышки Птеропопии.
 
А наши путешественники всё брели сквозь Тирлин Бор в сторону Океана Невозможности, огибая дороги и густонаселённые места. Когда, наконец, впереди забрезжила уютная полянка.
— Хочу рассказать вам нечто пикантное! — сказала Птера, потягиваясь в возке. — Вот ты, Эддик, можешь летать, но не хочешь, то есть, любишь? Блумик, и ты, Босик, наоборот — хотите летать, но не можете?!? — Она решила поразмять ноги и теперь расхаживала по поляне, выпучив белый живот, опушенный тёмными перьями.
— Пока не можем, — уточнил Блум. — Но всё это поправимо!
— Не понимаю, к чему ты клонишь, — нахмурился Эдвин.
— Снова-здорово…, — поморщилась Бося.
— К тому самому и клоню, — Птера громко высморкалась в платок. — Я… просто обожаю летать, но…, но….
— Не вижу логики…, — пожала плечами так называемая гусеница.
— Но я обожаю махать крыльями, круто рулить хвостом, а если придётся, и от погони уйти!
Ископаемая попыталась взлететь, что у неё не очень-то получилось, так как размах крыльев, сбивших с Блума колпак, был слишком велик для этой затеи.
— И это всё? — возмутился тирлин, поднимая с земли головным убор.
— Нет, не всё! — заорала Попия, стряхивая с крыльев репейник. — Люблю входить в штопор у самой земли; закрыв глаза бросаться со скалы в океан и делать другие глупости! — Стрекотала она.
Птицу буквально распирало от собственной отваги и наглости!
— Бросаться…, даже если там нет океана?!? — удивлённо присвистнул эльф.
— Про глупости я тебе особенно верю! — хмыкнула Бося, чьи пёсьи ушки сотрясались от смеха.
— …Но иногда, по пятницам, после сладкого и большого умственного труда у меня просто напрочь съезжает крыша! Это наследственное! — всхлипнула Птера. — Потому-то я и врезалась в Облаколёт твоей крёстной! — Закончила она, виновато глядя на Торнслипта и компанию. — Теперь решайте, что делать с пернатой, я вас предупредила! — Ископаемая нервно закрутилась на месте, кое-как укладываясь в возке.
 
Наступил вечер, звёзды проели тьму, и причудливые тени легли на поляну, а друзья сидели вокруг костра, делясь впечатлениями от прошедшего дня.
— Чую своим интуитивно-дедуктивным чутьём, что Птерка не просто так в штопор входит, — сонно пробормотала Бося, оплетая колесо-пуговицу. — Что-то монстриху тянет вниз! Только вот что?!? — но кажется, её никто не расслышал.
— Спустя полчаса ребята залезли на высокое дерево с пышной кроной. Ведь нужно же было где-то заночевать!
— Пожалуй, птице здесь было бы как-то привычней, — проговорил Блум, пытаясь примоститься на ветке.
— А всем нам было бы намного привычней без этой птицы, — согласился Эдвин. — Но я думаю, мы идём в Долину Фей не ради привычных вещей. — Тень от возка со спяшей в нём Птеропопией колыхнулась, будто бы соглашаясь с ним.

Глава 4
КУРУН-ЧУПР
 
Всем известно, что гномы, тролли и прочие подземные обитатели, о чьей жадности издревле слагались легенды, добывали в шахтах золото и алмазы. В задачу работающего на Шудру мелкого люда так же входила добыча ценных руд и металлов, поиск драгоценных камней, а с недавних пор, ещё и метеоритов, которых на плато всегда было предостаточно! Однако, камней требовалось всё больше и больше, несоизмеримо больше! И справиться с таким объёмом небесного вещества было под силу разве что межпланетному гномичьему легиону, или хозяевам острова, повсюду сующим свои носы ловким и выносливым тирлинам.
После того Великого, загадочного и ужасного исчезновения каждый найденный камень проходил строжайший контроль, заносясь в специальную книгу учёта. Да и само Хранилище, спрятанное глубже Тирлинских Шахт, сделалось ещё неприступнее. Подданные терялись в догадках, зачем правителю целые горы неотёсанных глыбин, упавших с неба обломков. Но Шудра давал им работу, а иногда и кров, обещая щедро вознаградить того, кто найдёт самый удивительный поющее-сияющий камень Курун-Чупр — отец небесных камней… Но правды об этом не знал никто.
Сам Шудра не покидал пределов своего дворца — Тирлин-Дома, или Тирлинника, похожего на комфортабельную пещеру со множеством переплетающихся входов-выходов и с крошечными отверстиями неизвестного назначения по всему периметру потолка. Сдвоенные стены приёмной залы скрывали глубокие ниши, напичканные хитрой гномичьей техникой.
Укутанный в накидку из горностая косматый человечек сидел на ступенях причудливой лестницы. Встроенная в потолок и инкрустированная самоцветами, она позволяла ему чувствовать себя «на высоте»! Правитель снова и снова перечитал пожелтевшие от времени страницы:
«Спустя годы после катаклизма…», кхм…, «удалось бежать с Тирлинского….» Бежать, говорите?!? А вот же вы, это само, где: «Это были эльфы и феи, основавшие… бла-бла-бла, на Перекрёстке Озёр поселение Феистый Дол». — Шудра нервно скомкал газету, желая порвать «Путь Тирлина», но передумал. Разложил листы-ветошки, расправил-разгладил, поднёс к лицу трясущимися руками, словно пытался разглядеть между строк что-то такое, чего там и близко не было. — Никому-му, никогда-да-гда больше этого не удастся! Никому и никогда! Старые телепорты завалены? Завалены. О новых не знает никто? Никто! — похоже, гном убеждал самого себя. Сойдя на пол и скинув накидку, он превратился в обычного тирлина в посконной, подвязанной бечёвкой рубахе, больше похожей на рубище, но обшитой редчайшими самоцветами. — Палку-чесалку мне, быстро! Словно изниоткуда возник путающийся в шароварах лилипут, передавший боссу палку-чесалку — этакую «когтистую руку бабы — яги». — Сколько камней уже собрано? — нервно спросил Шудра, освобождая спину от закрученных в кипу косичек и с наслаждением почёсывая спину. Грум всё ещё стоял на цыпочках позади, но вопрос был адресован явно не ему.
— Дивинадцать возов, и пиримерно полявина от этого объёма ещё завешиваетси, — прошепелявил вертлявый гоблин противной наружности. Его остроносое лицо с широко расставленными ушами смахивало на морскую звезду. Над головой человечка, мерцая, прыгал расплывчатый золотистый шарик.
Шудра посмотрел…, не на гоблина, а на круглый аквариум без воды, и зажмурился, любуясь чудесным зрелищем. Внутри полупрозрачной сферы двигались и сияли точно такие же шарики, что и над головой слуги. Все они вместе, как одно (живое и разумное) целое, создавали необыкновенное волнообразное колыхание, проблёскивая радужными бликами ленивого в этих краях солнца.
«Забавные существа эти светляки, — размышлял правитель. — Незатейливые, но как настроение чуют! Получше бы дульгиков использовать: изучить их неземную, это самое, природу, с тем, чтоб полезного больше извлечь».
В этот момент грум застучал по его спине кулачками, растирая затёкшие мышцы. Ловко сгрёб и раскатал, как на скалке, дрябловатую кожу тирлина, словно собирался печь из неё пирог. — «Тьфу ты, что за дрянь лезет в голову, — про себя возмущался Шудра, поворачиваясь к аквариуму, в сиянии которого обозначились чуть заметные коричневые прогалины.
На душе сразу же полегчало, и он отпустил грума, зарёкшись впредь думать о негативном. В нескольких шагах от него, на ажурной подставке в виде кованой паутинки оцепенело сидел паук с алым крестом на спине. Шудра прицепил к носу что-то типа монокля, и, низко склонившись, нацелил суперглаз на насекомое, почти касаясь его шершавых щетинок. — Карауль, Энтушка, карауль! — благостно произнёс гном. — Да не забудь про тренировки. Паук судорожно моргнул малахитовым глазом. Но настроение «естествоиспытателя» снова резко переменилось. В голову лезли мысли про обманутых им гостей-вкладчиков, про неверных, пусть и услужливых слуг, и, наконец, про ТОТ САМЫЙ камень. Правитель вскочил, забарабанил пальцами по резной спинке трона; сел, снова встал, оттолкнув стоящего в недоумении грума. — А насчёт Курун-Чупра…, — начал Шудра, в который раз подходя к сфере, и снова косясь на гоблина. Это не предвещало ничего хорошего, и, пока Шудра вглядывался в игру цвета дульгиков, длинноухий слуга еле сдерживал дрожание своих конечностей, верхние из которых были сплошь унизаны диковинными перстнями. — Что… так и не было ни одного камня, сколько-нибудь похожего на наш? — переспросил тирлин.
— Все метеорита похёжь! А он, КЮРЮН-ЧУПРА, — одинь! — раболепно воскликнул Гамур, бросаясь на колени перед аквариумом, а шарик на его голове засиял чистым розовым светом. — Многояцветный столикий камень, да, и его не спутати ни с чем, даже с алмазом!!!
— А ты старику не лжёшь, не лжёшь, хоть его и в глаза не видел! — процедил тирлин, наблюдая за «светляком». — Это плохо! Просто отвратно! — неожиданно заключил он, переступая через ползающего в ногах слугу, причём, было не понятно, что именно он считает отвратным. — Копайте дальше…, интенсивней копайте! Да не забудьте, что он поющее…, это само, …светящийся, тьфу, ну, прям, иллюминация какая-то, чес слово!
Монарх слабо представлял себе, как и где можно найти ТОТ САМЫЙ КАМЕНЬ…. Просто его непременно было нужно найти, и точка! Но никто, никто не должен догадаться о том, что правителя гложат сомнения. В голове крутились слова из текста пророчества, из петроглифов, найденных на стенах островных пещер: «Когда упавшие КАМНИ сложатся в МОСТ, вы отыщете поющее-сияющий КУРУН-ЧУПР, отец НЕБЕСНЫХ КАМНЕЙ. Ибо, лишь он один позволит на время открыть расщелину между мирами… СЕРДЦЕМ, освободив МАСТЕРА ПЕРЕХОДА»…
В покои ввалился здоровый тролль с красными ручищами мясника. На нём был шипастый готический жилет.
— В Ко”рдельерах осталось т”ри семьи гномов, обычных гномов, чьи богатства не были учтены, — доложил тролль по имени Флай, и «шарик-индикатор» над его головой прояснился, став ярко-лимонным. — С ними работают наши лучшие кадры.
Шудра неохотно кивнул.
— В Альпах, парачика эльфов, очени богатых эльфов, три гремлина и целый десяток кобольдов! Их доставяти. Они согилясьны! — добавил Гамур, и его «светляк» стал молочно-розовым. — Вися пиланета пилятить нам, то исть вям дань!
Верзила незаметно пнул гоблина в бок.
— Конечно согилясны… за такой-то процент! — расхохотался Шудра. — А у жадных нет выбора! — добавил он, но осёкся, понимая, на кого слуги подумают в первую очередь.
Но нет, он больше никого не хочет обманывать, да и в прошлый раз так вышло не по его вине. Когда-нибудь он выплатит им всё, всё, больше, чем всё. Правитель подозвал топчущегося в дверях грума и тот уложил его на кушетку, аккуратно расставив склянки с растирками.
— Всё золото мира у ваших ног, — льстиво заметил карлик, проминая чувствительную точку чуть ниже лопатки.
Шудра сморщился от боли, но виду не показал.
— Да, я забыл доложить, — спохватился Флай. — На том вулканическом острове в океане…
— Так что на том острове? — без особого интереса спросил правитель.
— Там…. — Флай сделал эффектную паузу. — Там ти”рлотонны небесных камней.
А Шудра вздрогнул, неуверенно возразив:
— Но он был абсолютно пуст.
— То было «раньше. Метео”риты падают всюду, но там, отчего-то чаще, как дождь или град… — Флай загадочно усмехнулся. — И я думаю, нет, я твё”рдо знаю, что ТОТ САМЫЙ камень отыщется именно там!
— Надо же…. Как же это? С чего бы там? — глупо улыбаясь, переспросил Шудра.
— Я слышал, что вулканы…
— От Борвита?
— От кого же ещё, от Борвита, от Борвита. — на голубом глазу соврал хитрый тролль. — Что вулканы притягивают всё аномальное. А наш Курун-Чупр такой!
— Наш Курун-Чупр, мой Курун… я знаю, вне всяких. Само…,это очень научно… Я доволен тобой, — медово пропел Шудра. — Ройте, да отроется; ищите… и да отыщется! А мы с Борвитом подготовим для вас телепорт, тирлопорт, как я его назвал — для беспрепятственной, так скаать, работы.
— А то Океан Невозможности, Океан Невозможности…, — сквозь зубы процедил Флай.
— Что-что? — не расслышал правитель.
— Сделаем всё, что в наших возможностях, — выкрутился Флай.
— Ах, ну да! А ты скок-поскок в норку — и сразу там. Это будет третий тирлопорт во всём мире! — Шудра буквально захлебнулся от перспектив.
— Есть, Светлый — Т”ресветлый, есть — найти тот самый камень! — возбуждённо пробормотал Флай.
— И не ходи ты в этом жутком жилете, на тебе…, — правитель кинул Флаю отороченную горностаем накидку.
— Вы это мне??? — лысый тролль застыл соляным столбом.
— Нет, конечно, я ты поверил? — расхохотался Шудра. — Ведь поверил же?!? — и уже более холодно. — Отдай слугам, пусть мех расчешут. — А ты зайдёшь к казначею, и возьмёшь у него пригоршню, тирломеру золота: не троллемеру, а тирломеру, — косясь на огромные руки слуги, добавил он.
 

А тем же вечером этот разговор был продолжен, но настороение правителя уже было совсем другим.
— Есть па”ра тем, — уверенней, чем обычно, начал Флай. — Хо’рошая схема при небольших вложених. Че”рез лет сто — сто пятьдесят лет мы сможем восстановить весь поте”рянный золотой запас, — деловито заключил он.
— Через сто пятьдесят лет ни меня, ни вас может не стать! — Шудра стал белее мела. — Не напоминать о Хранилище! — Я ж запретил, гнусы, в шахтах сгною! — Он закрыл руками лицо, сдерживая подступающую истерику. — Ушло, провалилось в расщелину между…, между… Мирами…. Всё, и нет и не было…. — Он что-то шептал, как в бреду, потом поднял голову, пристально вглядываясь в глаза подданных. — Вы мне что, тоже… не верите?
— Каки мёжина не верити?!? — испугался Гамур, чьи уши ещё гудели от прошлой взбучки. — Каки себе верими.
— Ве”рим и повинуемся, — медленно проговорил Флай, скрестив на ногах пальцы. — Наш Светлый-Тресветлый Шуд”ра! — и слегка склонил голову. Так никому не была заметна улыбка. — «Разрешите п”родолжить…. — Хозяин с трудом кивнул. — …В Скандинавских Го”рах осталась последняя па”ра г”ремлинов, умеющих искать клады…, и волшебные камни…. Но они настолько д”ревние…. Ко”роче, мы можем их п”росто не довести, даже по Лисьему Лазу! У меня всё, — отчитался лысый, а над его головой разлилось чернильное облако. — Только вот ти”рлин…. — Добавил Флай, отгоняя пятно от себя.
— Всё пустое, не то! Что ещё, что за тирлин?!? — вскинул брови правитель. — Он привстал, силясь разглядеть растворяющуюся в воздухе тучку. — Светлячки-то врать не дадут! — Подслеповатый гном стал нащупывать свой супер-глаз, минуту назад собственноручно положенный на парчу трона. Но подушка была пуста. Слуги от мала до велика были подняты на ноги. Энтомо готовился по щелчку озяина бросить в воздух отряды дульгиков.
Но и здесь не обошлось без просчётов. Внезапно в спокойно парящей сфере возникли электрические всполохи с суетным мельтешением. Нескольким Светлякам удалось выскочить на пол; один же со страху запутался в космах Шудры. Паучок, сверкая крестом, рванул с места, мгновенно нагнал двух беглецов и вернув их обратно. Третий же был аккуратно выловлен прямо на голове правителя. Спустя пять минут, так же неожиданно нашёлся и сам супер-глаз, причём, на той же подушке.
— Спасибо, Энтушко, — произнёс подобревший Шудра, чьё настроение менялось, как вольный ветер. — Будь с ними построже, — Добавил монарх, пересаживая крестовика с локтя на подлокотник трона. Паучок заморгал, что, по всей видимости, означало согласие.

— Эльф Эдвин, ти”рлин Блум, кажется, и с ними какое-то, неопознанное нами насекомое, да, и выме”ршая, — закашлялся Флай. — …Казалось бы, выме”ршая ископаемая птица… бежали …, — поправился он. — Хоть по законам плато это и… невозможно…. Сюда можно войти, но… отсюда не выйти…
— Что?!? — глаза Шудры налились кровью, и, казалось, он замертво рухнет оземь, столь ужасен был его гнев. Гамур выплеснул на босса кувшин росы, и, пока тот костеря всё живое, отряхивался, грум давил на точки реанимации. Один лишь Флай молча и холодно наблюдал за происходящим. — Если план осуществится, кто угодно последует их примеру! — бесновался косматый. — Зачем, куда двинулись?!? Остановить немедленно! Запечатать шахты! Все входы и выходы…, кроме Лисьего, это самое, Лаза.
Последние слова он буквально проскрежетал. Шудра сверкал очами и топал ногами, грозясь всех сгноить в шахтах. Потом столько же сидел, уставясь, как крестовик, в одну точку, в который раз поклявшись себе думать и говорить только о позитивном. «Выпустив пар», Шудра велел привести Торная.
Торнаем звался летающий робот-дракон, изобретённый искуснейшим умом Борвита. К слову сказать, Борвит был не только единственным на Плато учёным, но и единственным человеком, попавшем в эти края по воле судьбы.
— Торнай-Джян в доработка, — заелозил Гамур. — Маленикай такой доработка, виродя хивоста или галявы. Борвит-сан килянётся падагатовить его к васему кюшанью! —
— Мы остановим их! Обещаю, ситуация с феями больше не повто”рится!!!
— С феями?!? — сквозь зубы проскрипел Шудра. — Ну что за день за такой?
И ведь именно он, Шудра не вернул сокровища тем самым гномам, эльфам и гоблинам. О, если бы они могли понять, почему.
— Не напоминать об этих ведьмах! Никогда, ни в какой жизни! — Великий Тирлин бухнулся на трон, чуть не придавив СОБОЙ паука. — Чесалку ко мне, и…,Энтомо, тащи сюда Дульгиков! Сколько сможешь, тащи!
 

ГЛАВА 5
ОТВЛЕКАЮЩИЕ МАНЁВРЫ

«Темнело. Небо то и дело озарялось падающими звёздами, превращающими каждый вечер на острове в красочное многоцветное шоу. И хоть я и терпеть не могу летать, мне пришлось снова лететь впереди, волоча за собой повозку с дрыхнущей Птерой. Друзья мои плелись следом, перепрыгивая через рытвины и водомоины, которых становилось всё больше; шли до тех пор, пока заднее колесо намертво не застряло в одной из них».
Пока мои друзья вытаскивали повозку, в тирломиле от нас упал крупный метеорит. Со стороны Причёсанного леса и ближних холмов к нему стали сбегаться тирлины, и нам пришлось свернуть на обочину, прячась от любопытных глаз. Но и в стороне от дороги мы едва не столкнулись с группой подвыпивших троллей, копошащихся в земле в поиске небесных камней».
Гружённые до края телеги с гномами проскрежетали по мосту, под котором спряталась наша четвёрка. Не успели гномы скрыться за ближним леском, как мимо Эдвина и компании на бреющем полёте пронёсся исполинский дракон, из пасти которого, как и положен, изрыгалось адское пламя.
— Торная-то как сюда занесло?!? — простучала зубами Птерка, после того, как тот с грохотом скрылся, чиркнув крылом по мосту. — Что ему в тирлинских Садах не живётся? — Она прощупала крылья, на всякий случай, пересчитав остатки перьев в хвосте. — Целы, а то была бы я как палёная курица!
— Слыхал я про эти сады! — зевая, продолжил Блум, словно речь шла не о драконе, а о какой-нибудь привычной ерунде. — Так…, замануха для слабовольных существ….
Бося осторожно заглянула в щель между досками:
— Говорят, в этих садах Шудра что-то внесусветное выращивает, — сказала она. — Может, это и был дракон?
— Если это не сказки! — заметил Эдвин.
— …И не внесусветное, а только лишь внеземное, — подхватил Блум, черпающий информацию из слухов. — Так…, Дульгиков, светляков-настроениеглотателей. Например, у вас плохое настроение, подошли к ним, а его и нет…. Весь негатив сожрали….
— А если хорошее?!? — спросила Птера. — Они и его сожрут?!?
— Тогда и подходить не надо, — оборвал её Блум. — Лежи себе да нектар с цветочков посасывай. Не об этом нужно думать сейчас, а о том, чтоб до океана добраться, пока нас этот истребитель не запеленговал.
— Судя по полёту, Торнай здесь что-то искал: что-то или кого-то! Дедуктивное чутьё подсказывает мне, что он не нашёл это ЧТО-ТО, значит, этого ЧТО-ТО здесь не было, или…
— Или он его не заметил, — договорил эльф. — Потому что оно, это что-то, то есть мы были не здесь, а под мостом.
— Но ведь он сюда уже никогда-никогда не вернётся?!? — на глазах «будущей бабочки» выступили росинки слёз.
— Уже скучаешь?!? Но ведь он никогда больсе не будет куфать маленьких гусениц, и челофечков с птичками?!? — передразнил Босю гном, после чего гусеница быстро замахала ресницами, словно отгоняя страшные мысли.
— Обязательно вернётся, — сказал Эдвин. — Если нас ищет Торнай, всё очень и очень плохо. Это значит, Шудра бросит в погоню гнусов!
— А кто такие эти гнусы? — наивно поинтересовалась Бося.
— Ты разве не знаешь, что мир делится на тирлинов, эльфов, фей, гнусов и…, — с удивлением спросил её Блум.
— И гусениц, — покраснев, добавила та.
— Ну да, ну да…. Но гнусы ужасней всех, — смущённо пояснил Блум.
— Гнусы, это гномоустрашающие человечки, внешне, такие же гномы, как мы, вернее, как Блум, — развёрнуто объяснил Эдд. — Поверь, ничего личного.
— Как я?!? Надо ж такое сморозить? — надулся тирлин, и, покраснев, добавил. — Вида-то моего, но только я — мил, а эти — до жути гнусные! Ещё есть великаны — ловеки, по крайней мере — один. Так вот он продался тресветлому, ну, и конструирует для него всяких роботов.
— И эта махина, этот Марнай-Торнай, что, его робот? — выкатила глазки Бося.
— Да, о нём рассказывала ещё моя бабушка, а она жила по-соседству с Тирлинником! — сбивчиво проговорил Блум.
— Никто из нас не видел великанов-ловеков, — изрёк Эдд? отведя взгляд. — Но у нас есть великанская пуговица-талисман и с ней мы обязательно дойдем до океана!!
— Ну, дойдём мы до океана, а дальше-то что!? — спросила Бося. — Потолпимся, потявкаем над ним, да и развернёмся назад. — А я своё главное превращение проморгаю…. — Пессимистично закончила она.
— Если кто будет тявкать, то только ты! — прервала её Птера. — А я, может, наберу свою главную высоту, достигну, так скаать, своей настоящей планки. — Она распушила остатки хвоста.
— Да уж…, а потом с этой «планки» сразу в штопор ввинтишься?!? Кому тебя потом со скал соскребать?!? — Блума буквально передёрнуло от такой перспективы, однако Птеропопия обиженно промолчала.
— Надо выработать приемлемую стратегию, — сказал Эдвин, ковырявший палкой песок, где обозначились какие-то контуры. — Итак, пойдём топями к Затхлому Болотцу; оттуда к Глиняным Копям, а там уж и до Тирлинских шахт рукой подать!
— Топями к Копям, Копями к Топям, — воодушевилась Босильда.
— Там нас точно никто не ждёт, — озаботился Блум, чьи медвежьи уши заняли боевую позицию.
— Надеюсь, что никого, кроме пары охранников, занятых присмотром за работающими там гномами, мы не встретим, — эльф необычайно серьёзно взглянул на гнома. — Вначале мы проведём ряд отвлекающих манёвров, и по Лисьему Лазу проберёмся до края плато, где, по моим расчётам, и должен быть океан-Океан Невозможности.
— На твоей карте больше ничего нет, значит, и на всей земле тоже, — выдвинула гипотезу Птера, вертя перед носом картой. — Можжет, там вообще КРАЙ МИРА?!? И что это за отвлекающие манёвры?
У Боськи резко кончился воздух. Не эта ли наглая птица клятвенно обещала перенести их через океан в Феистый Дол??? Выходит, она лгала??? Блум изо всех сил сдерживал волнение, вытворяющее с его меховыми ушами странные штуки: заставляющее их, то липнуть друг к дружке, то разбегаться в разные стороны. Птеропопия истерически хохотала, и только Торнслипт сохранял невозмутимое и какое-то ненормальное спокойствие.

*********************

Пока хозяин ходил взад-вперёд по центральной аллее, грум с палкой-чесалкой пытался следовать за ним, то и дело цепляя монаршую спину загнутыми крючковатыми пальцами.
— Мы не были готовы к тому, что кто-то может сбежать с плато, — крикнул Шудра, вырывая у грума чесалку. Выведенный из равновесия тирлин зашвырнул её в кусты, чуть не попав в советника. А обиженный лилипут засеменил по аллее, засаженной колючими лиловыми цветами.
— Да, хозяин, но до океана им не дойти и в Лисий Лаз они не войдут. — Шудра взглянул на небо, как-то отрешённо поинтересовавшись. — А где наша механическая игрушка?!
Флай с Гамуром сделали два шага вперёд.
— То”рнай час назад вернулся, — произнёс лысый.
— Золотохвостенький мой! — разулыбался тирлин, однако он придал лицу былую серьёзность. — Каковы результаты поиска?
— Пока никаковы, всё чисто…, — сухо ответил Флай.
— Пошлите дракона снова, и Борвита ко мне, немедленно!
Ветер поднял стаю уток, живущих на озере в ста метрах от Тирлин-Дома, сорвал шапки со слуг и даже взъерошил уши и косички Верховного Тирлина.
— Неужели нельзя убрать этот дурацкий ветер?! — заорал Шудра, еле держась на ногах. — Я сказал …позвать Борвита, а не тащить эту змеюку сюда!
— Изде”ржки техники! — оскалился Флай, отходя от стены. — Это он в Тирлин-Дом влетает.
— Больсой шалявэк сейчас тирудитси какы раз над этимь, — «промяукал» Гамур. — Он кажети, если убрать ветродуй, Торнай-Джан начинёт сильно парити, а без жара так и летать не сможети…. И есть есё одно маленикое-пиремалинькое «НО»!
Но этого «НО» Шудра уже не слышал. Из коридора повеяло с новой силой, а в ушах зашумело, как у Ниагарского водопада. И в покои ворвался длинный, как двадцать удавов, золотохвостый
Эдвин всегда что-то придумывал! На этот раз в его рюкзачке нашлась пара пустых бутылок,а. Когда же эльф стал заталкивать всё это внутрь прозрачно-зелёной ёмкости, Бося подняла панику, требуя перенести её на другой край поляны. Эдвин объяснил, что ЭТО никакое не взрывное устройство, а простейшая имитация падающих метеоритов!
— Лично я вызвалась перекинуть вас через океан, и только-то, — спохватилась Птера, (говоря об океане Невозможности, как о небольшой луже). — …И не собираюсь болтаться на вертеле, как редкий экземпляр юрской дичи.
— А я уже почти превратилась! — крикнула Бося с ветки. — С меня даже старая кожа слезает!
— Не ври! Кожа у тебя от солнца облазит! — остудил её Эдд. — Ну, а ты что скажешь, старина? — Обратился он к Блуму.
— Я??? А что, я готов! — неожиданно для всех выпалил гном. — Не в пример вам всем!
— Он давно о полётах мечтал, вот и взлетит! — съязвила Птера, забавно имитируя «идущего на посадку» Блума. — Как мешок с… желудями. — Птица рассмеялась, тогда как все осуждающе промолчали.
— А и взлечу! — слёзно воскликнул тирлин. — Ещё как взлечу! Неожиданно он фальшиво запел.

Лететь, как ПУХ или ПЕРО,
Лететь, как ХВОСТ или КРЫЛО,
Лететь, не более того,
Лететь, и больше ничего….

— Мы с Блумом можем тянуть жребий вдвоём, но это не совсем честно, — вразумил друзей Торнслипт. — Да вы не бойтесь, тот, кто запустит комету, успеет далеко убежать! Хотите, я её сам запущу?!
— Нет, мы без тебя пропадём. Ты, незаменим…, а я…, я вообще, непонятное нечто с ресницами…, вот я и останусь! — дрожа, пролепетала гусеница.
Эдвин подошёл к Боське и нежно обнял её, а Блум накинул на её плечи свой кафтанчик.
— Нет, только не насекомое! — прострекотала птица. — Она и доползти не успеет, как её раздавят, склюют, добавят в салат…. — Она с аппетитом сглотнула. — …С жучками на оливковом масле…. — Остаюсь я, и точка, как самая старшая в группе. —
— Самая древняя, не значит, самая умная, — снова включился Блум. — Кому, как не мне, тирлину, лучше тирлинов отвлекать….
— Тогда все и будем тянуть жребий, — удовлетворённо заключил Торнслипт, подготавливая прутики разной длины.
Самый короткий из них достался Птере.



На востоке полыхнуло радужным. Такого метеоритного дождя жители Тирлин-Дома ещё не видели! Разноцветные вспышки ежесекундно озаряли небо: то воспаряя ввысь, то низвергаясь вниз стягами северного сияния, распростёртыми до самого океана. Никто и не знал, что это отвязная археоптерикша, считающая себя птеродактихой, мечется между землёй и небом, швыряясь огнём и входя в штопор у самой кромки залива.
«Может…, Курун-Чупр ещё не упал?!? — прикинул хозяин плато. …И с минуты на минуту окажется ТАМ…, где его уже ждут, а очень скоро… и у него, Великого Тирлина!»
И Шудра послал своих людей изучить это загадочное явление, собираясь как можно быстрее отправить туда фургоны для сбора драгоценного вещества. От этих мыслей на душе стало легко и радостно, как после дождя, или… после работы Дульгиков. Однако, так продолжалось не долго.
— Это нам зинак сивыше! — бился об пол Гамур, и перстни на его узловатых пальцах мелодично постукивали. — О, великая рядости, великий камени, Кюрюн-Чупира!
— О светлый-т”ресветлый Шуд”ра! — склонился Флай.
«Наши молитвы услышаны! Трещина раскрылась, и небеса нам подарят ТОТ-САМЫЙ-КАМЕНЬ!» — неистовствовали подданные, простирая к небу свои гномичьи ручки, и швыряя в воздух зелёные колпаки: представляя, что скоро их труды вознаградятся с лихвой. Маленькие существа и не догадывались, куда может привести их хозяина выложенная тысячами метеоритов, дорога? А самое главное, зачем ему ТОТ САМЫЙ, поющее-светящийся камень?
— Тихо всем!!! — осадил слуг правитель, прикинув, что трещина не должна раскрыться сама собой. — «В пророчестве чётко прописано: сначала нужно собрать камни, сложить из них МОСТ, и лишь затем, отыскав поющее, это само, светящийся… Но мы ведь и собираем?! Нет, слишком всё просто…. ОТКРЫТЬ СЕРДЦЕМ…. Как это, СЕРДЦЕМ? Сердце ж не ключ, не открывалка».
Искрящиеся огни продолжали падать и падать. Салют сотен фейерверков, чьи павлиньи хвосты заполонили всё небо.
— Собирайте! Всё собирайте. Каждую песчинку просейте, обо всём докладывая мне, — приказал Шудра, а сам поспешил к Борвиту.
— Всего пара бутылочек со взрывчаткой, а красота-то какая! — на противоположном конце Плато восхищалась Бося.

*****************************
Светящиеся существа покорно расселись вокруг паука Энтомо. Он, как обычно, застыл, и только чёрные и красные шерстинки на его спине слегка шевелились от ветра. Крестовик поднял лапку, и в тот же миг добрая сотня Дульгиков сгруппировались в пять симметричных рядов. Он поднял вторую, и крохотные создания незаметно для глаза сформировали из своих искрящихся тел огромную кристаллическую решётку.
 

— Ладно работают! — похвалил Шудра, поправляя монокль и чуть ли не причмокивая от восторга. Необыкновенная конструкция подрагивала в воздухе в метре от земли, словно мираж в пустыне, создавая ни с чем несравнимое радужное свечение. — А слабо сделать…, это само…, перекинуть мостик?! — давясь словами, крикнул хозяин, на что Энтомо часто так заморгал. — Эти тво… рения знают…, мост в бесконечность! Можно сказать…, в бессмертие! — разулыбался Шудра.
Энтомо снова подал лапкой знак, понятный только волшебным созданиям, и те перестроились во что-то, похожее на Млечный Путь, или Пчелиный Рой…, или на разбросанные по небосводу Созвездия….
— Аж, дух захватывает! — воскликнул тирлин, подойдя к «композиции» почти вплотную. — Я верю в вас, мои пчёлки…. — Он просюсюкал. — Мои безобидные огнекрылки! — Неожиданно он хлопнул в ладоши! От этого звука сотни светящихся шариков звездопадом посыпались вниз. Паучок встревожено забегал по полу, словно пытаясь подбодрить свою крылатую братию. — А слабо им сплести верёвку? Ну, лассо такое энергетическое?! — вкрадчиво поинтересовался Шудра, поворачиваясь к насекомому.
Энтомо затеребил ножками, однако всё ещё медлил. — Я приказываю, ты слышишь? Лассо, лассо, или ты оглох, старое паучище??? Лассо… на большого…, на такого безразмерного зверя. — Паук напряжённо замер. — Да расслабься. Это учение, экзамен, Томушка. Метеориты ж бывают разными! — милостиво проговорил Шудра, вытаскивая из нагрудного кармана какую-то скляночку. — Твой любимый отвар из мушек, самых свеженьких, ароматных… —
Он противно причмокнул, а паучок аккуратно забрал подарок, сразу же его куда-то припрятав. После новых пассов крестовика, дульгики так же ловко перестроились в сияющее лассо. Однако совсем скоро их свечение затуманилось, потеряв былую яркость, и Шудра приказал Флаю с Гамуром отправить малышей в Хранилище «на подзарядку», (проще говоря, закинуть их в настенные «лузы») и принести новых. И только Энтомо, не мигая, в упор смотрел на хозяина малахитовыми глазами.
— Иди ко мне, милый, я тебе спинку пощекочу, — выдохнул тирлин. — Такой же косматый и одинокий. — Грума ко мне… …И палку-чесалку…. — Встрепенулся Шудра, с ужасом узнавая всё новые чёрточки своего глубинного родства с пауком.

Ступени, ведущие в самое сердце острова, были настолько ледяными и мокрыми, что казалось, что они шли босыми ногами. Дорогу прокладывал мощный Флай; за ним, спотыкаясь и охая, тащился хлипкий Гамур.
— Сиказал же хозяин — биросить дулигиков в отыверстия… Тамы быросити, зачем тагада сипускаемыси?!? Разве ты не боиссьи Небесного Силизиняка? — обеспокоенно спросил гоблин, которому прежде не доводилось бывать в хранилище, а тролль зычно расхохотался:
— Бояться? Кого?! Студня желейного? Ты чё, спятил?
Гамур сразу нахохлился.
— Не сипятилы не сипятилы…, — забормотал он.
— Да он сам нас боится, — разъяснил Флай. — Он…, или Оно…, в наших «руках: это наглухо заму”рованное, заст”рявшее в этой т”рещине существо….
— Кюшять надо меньсе было, — осторожно вставил Гамур. — Я висегьда мал-мала кюшаю….
— Да кто ж тебе больше даст, — затрясся от смеха Флай, пихая гоблина в бок. Он наклонился к острому уху Гамура. — А спускаемся, чтоб в ку”рсах всего быть! Просёк?
На что Гамур испуганно закивал.
— Так-то лучше. Эта улитка пе”ре”росшая, и не улитка вовсе! Словом, когда та штуковина г”рохнулась, ну, объект, п”ревративший полуост”ров в плато. — Он запнулся, не зная как лучше выразиться. — …Из объекта и выползла эта вот тва”рь, а с ней Дульгики, эне”рго соп”ровождение, как толковал Бо”рвит, а по-нашему, свита!
— А ты не вирёшь?!? — скривился Гамур, на что лысый лишь презрительно фыркнул.
— Я не должен был гово”рить, но… не всё же в себе де”ржать! — Флай непривычно глубоко вздохнул.
— Тирещина-то откудати?!? — вытаращился чернявый.
— Между ми”рами т”рещина! — Флай ткнул пальцем в своды тоннеля, за которыми, по его мнению, должно было находиться небо. — Когда падал, отк”рылась, — Он грозно взглянул на гоблина. — Попробуй кому…, — но Гамур испуганно прижал к голове острые уши. -… Потом захлопнулась, и зажала ЭТОГО… слизняка …. И богатства, сок”ровища все захавала…, с его, шуд”ринского согласия, думаю…. — Он сплюнул брезгливо. — Тьфу ты…, и снова отк”роется, чтоб его обратно заб”рать, или втянуть, или… я уж не знаю что….- Да не дрожи ты, как цуцык! Нас с тобою хозяин заб”рать грозился на Анти-Плато! Ну я-то ему не сильно «верю… Потому всё всегда сам п”роверяю….
Гамур тихо сползал по холодной стене.
— Там ели, что ль гуще, иль щи жи”рнее, не знаю. И болтают, что… сме”рти нет, «Рай, одним словом, п”ричём, при жизни! — Он судорожно засмеялся. — А мне что, мне всё равно.., — философски закончил он. — Повто”ряю, Слизняк, в п”ринципе, безобидный, но ежли ожжёт, мама не го”рюй! Так что наденем вот это! — Флай натянул защитный шлем, предлагая такой же гоблину. — Жаль, ды”ры для ушей не п”редусмотрены! — Он дёрнул подельника за ухо и снова загоготал. —
Они миновали узкий стрельчатый коридор, прошли под массивной каменной аркой, когда в глаза хлынул нестерпимый горячий свет. До незваных гостей донёсся тяжёлый и ровный гул, будто бы издаваемый роем гигантских пчёл. И этот «рой» был уже совсем близко.

6 Глава
ЗАТХЛОЕ БОЛОТЦЕ

«Под ногами захлюпало. Впереди простёрлось огромное и зловонное болото, дымящееся в утреннем мареве. У линии горизонта рогами единорога обозначились контуры скал.
Всё время пути летящему Эдду с друзьями удавалось тащить за собой тележку. Но теперь дорога пропала, и они, то перепрыгивали с кочки на кочку, то, как бурлаки, волокли отчего-то потяжелевший возок. С каждым новым прыжком это становилось всё трудней и трудней.
— Не понимаю! — удивилась Птеропопия, абсолютно не желающая лететь. — Почему вы, тирлины, храните свои камни в болоте?!? Что до меня, то я нахожу их в земле…, на дороге….
— Мы ищем не там, где удобней, а там, где их можно найти ва-аще, глупая ты Птеродактиха! — откликнулся Блум, вытирающий штанину, выпачканную в иле. — Так уж вышло. Теперь здесь Затхлое Блотце, а когда-то был океан, а вон там, скалы, а в них шахты, а в шахтах….
— Камни…, — вздохнула ископаемая, сладко потягиваясь. Моему журавушке здесь бы понравилось!
Только сейчас стало понятно, что она прилично растолстела.
— Эй-эй-эй, это не деликатно, но, скажи, ты, часом, не ждёшь таких маааленьких Птеропопчиков?!? — поинтересовался Эдд.
— Да как вам не стыдно! Никого я не жду! — возмутилась дама, обиженно засопев. — Просто к зиме жир коплю!
— Хорошо хоть, жир лёгкий, не мешает лететь! — сказала Бося, на что Птера как-то странно отреагировала, свернувшись клубком в повозке.
— Скоро нам придётся оставить свою телегу! Дальше она ни за что не проедет! — заявил эльф. — Но я что-нибудь да придумаю!
Через минут пятнадцать птица неохотно выглянула из повозки, при этом вид у неё был неважнецкий.
— Мне нуж-ны мои ка-меш-ки! — заявила она. — Пары-тройки будет достаточно- кило-грам-чи-ков. Ап — чхи!
— Скоро у тебя будут такие камушки, скусывай сколько захочешь! — засмеялся гном.
— Потом будет поздно! Мне они сейчас, сию минуту нужны! — стонала птица.


Был ясный полдень, когда Блум неожиданно заорал, что у него похищен мешок с сокровищами. Боська и Птера были на месте. Правда, нижняя часть птицы, то есть её лапы неестественно выглядывали из возка…
— Вот воровка! — вскричал Блум, прыгая в повозку. — Она тырит, она жрёт мои камни, мои алмазы! — Он попытался вытащить птицу за ноги, но та оказалась очень тяжёлой.
— Они же разрежут её, как рождественскую индюшку! — взволновалась Бося.
— Мне плевать, что станется с этой дрянью! — истерировал тирлин. — Плюнь немедленно! Открой пасть, гнусная монстриха! Услышав это, Птера выплюнула драгоценности и истошно заверещала.
После нескольких неудачных попыток, человечку всё-таки удалось вытащить захватчицу из мешка. В конце концов оставив её в покое, Блум стал лихорадочно пересчитывать камешки.
— Слава богу, все целы! Не успела, коварная.
— Я не хотела воровать, я хотела хоть чего-нибудь пожевать. Апчх…, — проныла птица, вытирая слёзы и пытаясь высморкаться о гусеницу.
— А-ввв! Я хотела сказать: А вввы… не чувствовали подвоха??? — начала было Бося, отползая на самый край кочки. — А я чувствовала всей своей дедуктивно-собачьей сутью, что это добром не кончится!
— Надо её отправлять назад, причём срочно! — решился Блум. — Есть здесь какое-нибудь почтовое Отделение Доставки Сумасшедших Ископаемых Камнеглотателе?
— Ничего не получится! Без неё мы не перелетим через океан! — вздохнула Бося. — Пока я, разумеется, не превращусь в бабочку!
— Это инстинкт, — пояснил эльф. — Для её трёх желудков просто необходимы камни, много камней. Или мы их достанем, или она достанет всех нас!
— Где же их взять? Мы ещё до скал не дошли, а она уже никакая, — ужаснулся Блум.
— Да и на болоте мы камней не найдём. Не станет же она жрать валуны! Хотя…, на дне болота полно маленьких камушков. Не драгоценных, но вполне подходящих! — вдруг осенило Эдвина.
И друзья решили обезопасить себя, завязав птичий клюв верёвкой….
— Прости, милая, мы будем кормить тебя через трубочку, пока не доберёмся до скал. Они уже близко, видишь, вон там?!? Потом мы тебя развяжем. Хотя…, камешками через трубочку??? –почесал темечко Эдд.
Но Птера только мычала, тряся большой головой. Впереди замаячили неровные очертания гор, до которых ещё нужно было добраться. Они оказались на узкой полосочке земли, в самом сердце Затхлого Болотца.
— Взяли, подняли, и несём-несём-несём, — командовал гном, подкладывая рычаг под хвост ископаемой, оказавшейся непосильно тяжёлой ношей.
— И как такая летала? — удивилась Бося, потрясённая внезапной догадкой. — Помните, она говорила, что в полёте у неё напрочь съезжает «крыша»? Не врала ли негодница? Чую своим детективно-интуитивным чутьём, здесь есть какая-то тайна!
— Не хотел вас расстраивать, — нахмурился Эдвин. — …Но я почти сразу же догадался, что камни не дадут ей взлететь, а не то, что перелететь через океан.
— Что ж нам не сказал? — укорил его Блум. — А ещё лопуховый брат.
— Повторяю: не хотел вас расстраивать…, да и привыкли все к камнеедке, — буркнул эльф, виновато отводя взгляд.
— К камне… кому? К камнеедке??? — охнула Бося. — Они, эти камни в её желудке, они ж могли меня варе-пере-варе… переварить! — и бухнулась в обморок.
Переход через болото занял весь оставшийся день. К вечеру повозка застряла в трясине, и, похоже, что намертво…. А куда они без неё могли двинуться?!? Беглецы приуныли, решив заночевать прямо здесь, в самом центре этого гиблого места.


На следующее утро, несмотря на сломанный транспорт и иссякающие запасы провизии, настроение четвёрки путешественников улучшилось. Глиняные Копи мало чем отличались от Затхлого Болотца. Здесь так же царил запах сероводорода, но было значительно больше сухих не тронутых топью мест.
Прокопавшись с телегой до вечера, Эдвин заговорщически подмигнул Босе! На этот раз ему удалось установить Священную Пуговицу в самом центре своей композиции.
— Вот вам и катапульта! — воскликнул Торнслипт, представляя изобретение товарищам. — Блум надавит мешком с одной стороны, плюс сработает, замешанный по старому рецепту, болотный ил, и мы заставим это чудо взлететь! Только ил этот сильно жидкий. —
Он немного поковырялся палкой в чернильно-зелёной жиже; затем пристально поглядел на Птеру, всё ещё сидевшую на кочке с завязанным клювом. Та обиженно замычала.
— Фу, бяка какая! — сороконожка подозрительно покосилась на пузырящуюся поверхность.
— Набирать будем все, а мешать, ты, Босильда! — с гордостью первооткрывателя произнёс Эдвин.
— Кому именно нужно мешать?!? — переспросила та.
— У тебя вон сколько лапок; не многовато ли для гусеницы?!? — поддел её Блум.
— А я и есть лапково-гусеничная собака! — обиженно возразила Бося. — Для труднопроходимых территорий. Могу, стать танково-лапковой. — Она показала, как это будет выглядеть, свернувшись калачиком и быстро-быстро перебирая всеми своими ножками.
— Спасибо, не надо, — деликатно возразил эльф. — Лучше замеси-ка нам глину до густоты сметаны. Лягушки тебе помогут. — Он подмигнул двум земноводным, с готовностью кивнувшим ему в ответ.
— Ну и ну, — фыркнул Блум. — Как можно сравнивать белую, чистую сметанку с этой зловонно-помоечной зелёною гадостью.
— Друзья мои, это действительно, что ни на есть самый обычный, зелёный ил, — успокоил всех Эдвин. — Именно здесь проходит граница болота и копей. Мы слепим большие глиняные шары для важного эксперимента: катапультирования Птеры…. Сама она не взлетит, а нам её до шахт вовек не дотащить!
— А нельзя не месить? Просто положить иловые шары в мешок, да и…, — спросила сороконожка.
— Можно было бы! — почти согласился Эдвин. — Если бы у нас был мешок и шары! Но их, увы, нет! Зато есть твои гусиные, то бишь, гусеничные лапки!
— Вот и меси! — подлил «масла в огонь» Блум.
Птера только тихо постанывала в траве.
— Жалко её, эту птицу! — сказал Эдд. — Но ничего не попишешь! Крылья-то ей никто не связывал! — Он для приличия помолчал. — Итак, приготовились к запуску.
Эдд произвёл серию манипуляций, и высушил круглые шары на кочке, на что ушло ещё целых два дня….
— Надо бы её покормить! — предложил Блум, с аппетитом уплетающий последний сэндвич. — Хоть чисто символически.
— Надо бы, да нечем! — согласился Эдд, догрызающий сухофрукт. — Такое она не скушает, даже через трубочку!
— А давайте я за камешками на дно нырну! — предложила смелая Боська, которой и кусок в горло не лез. — Она ж меня тоже спасла однажды. Сил моих нет терпеть её муки!
— Только с каменюками она сразу же не взлетит! — заметил Блум.
— Лучше бы после покормить. Ну да ладно! Видно, настало время собирать камни! — сказал эльф, посмотрев на Босю. — Нырнуть ныряй, но я к тебе верёвку с грузом привяжу, чтоб не всплыла, ну, то есть, чтоб быстрее под воду ушла! — Поправился Торнслипт.
— Бедная моя собачка водоплавающая! Чаще греби ушами. Ах, да, у тебя ж ножек сколько! — всплеснул ручками Блум.
Они привязали верёвку к счастливой пуговице; от неё, к катапульте, и девушка пошла на погружение.
 
Бося прикрыла глазки. Не было ни верха, ни низа. Вот мимо проплыла жирная пиявка. Какая же тут грязища! Ныряльщица коснулись липкого дна, когда воздух почти закончился. Половина ножек цепляла камни со дна, тогда как другая судорожно пыталась от него оттолкнуться. Не представляю, умеют ли другие гусеницы нырять, но наша, по всей видимости, не умела! Зато, вскоре выяснилось, что она прекрасно умела тонуть. Что-то неумолимо тянуло Босеньку вниз. Сороконожка позабыла про глиняный шарик-грузило, привязанный к её шейке: самый мелкий из тех, что сумел отлить эльф. На этом все мысли кончились, в глазах потемнело, и силы оставили несчастное насекомое. Вдруг камень сам собой отцепился; чьи-то руки подхватили длинное тело сороконожки, и рванули наверх. Когда она открыла глаза, то увидела склонившуюся к ней жуткую зелёную морду. Бося вскрикнула, но вместо крика изо рта вырвался мутный поток воды. Морда отряхнулась, сказав:
— Ведь мы с тобой монстрики, Босильда?!? -это был похожий на водяного отважно бросившейся за ней, и от того чёрно-зелёный гном.
— Блумчик, мальчик, спа-си-бо тебе! — рыдала Бося, сплёвывая противный ил.
— И вам спасибо! — радовалась освобождённая Птера, издавая зобом гортанные звуки. Камушки, вытертые о травку, оказались ужасно сытными. — Кстати, здесь, под кочкой я нашла вам источник. — Птера глотнула из кувшина, и громко икнула. — Ну что, мучители, рвём когти до шахты?!
 
***************
Ещё один день ушёл на раскатывание и сушку ГЛИНяных, (точнее, ИЛовых) шаров. Мы с Блумом отлили форму, для которой черпали котелком в особо топком месте болота. Затем получившиеся половинки сушили на солнце, а уж потом складывали в кучки на небольших островках земли. К утру следующего дня решено было начать испытания….
Конечно, глупо было кормить Птицу непосредственно перед запуском, но иначе заставить предка рептилий участвовать в эксперименте было нельзя! Наконец, Птера кое-как взгромоздилась на ТО, что ещё недавно считалось удобной, и, главное, надёжной тележкой».
Положив на противоположный конец катапульты глиняные шары и то немногое, что было у них с собой, друзья добились того, что противовес слегка перевесил. Вместо того, чтобы выстрелить птицей высоко в воздух, агрегат поддал под зад ископаемой, и та подпрыгнула, приземляясь туда же, откуда взлетала, и возмущённо мыча при этом.
— И то хлеб, — вздохнул Эдвин. — Надо бы что-то на катапульту уронить сверху! Что-то или кого-то, и, видимо этим придётся заняться сэру Эдвину Торнслипту! — пообещал он, взмывая в дрожащий воздух.

7 Глава
ЗОЛОТОХВОСТЫЙ ТОРНАЙ
 

Эдвин складывал за спиной крылья и прыгал на катапульту с берёзы; срывался в обнимку с гномом; ронял вниз мешки и глиняные шары. Но груза, достаточного для перевешивания отъевшейся камнеедки, катастрофически не хватало. Скоро Эдд ослабел, сказав всем, что рискну в самый последний раз. И, о чудо, после неожиданно удачного запуска, Птеропопия, наконец, взлетела.
Три пары глаз зачарованно следили за её недолгим полётом. Но, ко всеобщему ужасу, птица, как неживая, рухнула вниз, упав, правда, не в болото, а… на соседнюю кочку. Через мгновенье к ней уже бежали друзья.
— Я один виноват в её гибели, — вскричал Эдвин, склоняясь над недвижимым телом. — Я этими вот руками сделал для неё катапульту, ставшую… гильотиной! — Эльф нежно погладил хохолок на голове боевой подруги.
— Нас, виноватых, двое! — затрясся впечатлительный Блум. — Я подзуживал Птерочку, издеваясь над простыми ископаемыми чувствами; жлобился на алмазы, завязывал ей рот! — Если б знал, что помрёт от другого, то скормил бы ей всё, — признался тирлин. — А однажды так излупил её…. — Плечи Блума скорбно вздрагивали.
— Мы лупили её сообща! — не выдержал эльф, обнимая друга.
— Нас, виноватых, трое! — призналась Бося, вытаскивая из рюкзачка жёлудь-флягу, наполненный маковой росой. Насекомое пару раз хлебнуло, поморщилось…. — Что до меня, ик, то я ни на грош не ценила безвременно-вымершую! Ни её тонкую душу, ик, ни её то-ооолстую спину, за которой всегда можно было спря-яяататься! Ни её птер…, ик…, одактильский клюв, как-то спасший меня, ик…, из которого несло этим, как его…, вообщем, несло…. О.., если б можно было по-ооовернуть время вспять, ик! — продолжая сильно икать, Босильда вскарабкалась на валун, где опять присосалась к своему жёлудю. Только многочисленные ножки с липучками не давали полностью потерять равновесие её перевешивающейся вниз голове. — Прощай, подруга! Теперь ты вымерла НАВ-СЕГ-ДА! Привет стегозаврам и древопусам, бронтозаврам и прочим …пупсам, и всему ледниковому периоду ПЕРИОДУ твоей не по детски птичьей жизни! В сердцах друзей она не остынет вовеки, а любовь к Попии не РЕПЕ-ПЕРЕ-РЕПЕ-НЕПЕ-РЕГОРИТ! Аминь! — Девушка остановилась. — Кажется, всё сказала!
— Какая-то антиморозильная программа, чесслово — неслышно произнёс Блум, с подозрением изучающий «полностью вымершую». — …С антипригарным покрытием.
— А могла бы ещё летать и летать, — дрогнувшим голосом добавил Эдвин. — …Или падать и… падать…. — Он развёл крыльями.
Птера приоткрыла левый глаз и проныла.
— Ну, не смогла б я летать, как не хотела бы! — в тон ему выговорила «усопшая». — Всё винитесь, слезу прошибаете, тогда как гнусная монстриха обхитрила вас всех, микропупсы и насекомые! — Она приподняла голову, обводя процессию чёрным куриным глазом. — Целых два месяца я не смогу летать, переваривая ваши болотные каменюки! Плакал Океан Невозможности. — Она снова легла на кочку. — Это-то ещё что! У моей бабушки на всё про всё уходило месяцев пять; у прабабушки, — десять! А пра-прадед вооще не вставал с места годами.
 

Её волшебное воскресение было неожиданным, как… и её мнимая смерть. Ну…, как если бы Блум взлетел, Эдвин отстегнул свои крылья, а сороконожка бы стала бабочкой…, как и мечтала….
— Живая! — обмерла Бося. — И говорящая! Ничего, Попочка! Ничего, птичка! Всё это уже не важно. Погоди-ка, а что я только что наговорила-то?
— Прр-рростите меня, — зашлась ископаемая. — Я зашью себе рот, то есть клюв; сделаю операцию на желудках…, похудею…, очищусь телом и духом!
— Мы верим тебе, милая! — поддержал её Эдвин.
— Мы любим тебя, Птерочка! — улыбнулся Блум.
— …Но иногда: по пятницам, после сладкого…, или тяжёлого умственного труда разрешите мне….
Она говорила это таким умоляющим голосом, а весь её вид выражал покорное смирение судьбе…. Поэтому все лишь закивали головами в ответ.
— …Разрешите мне… — Глаза её озорно заблестели, а хвост распушился, открывая клавиши чёрно-белых перьев. — …Делать глупости: входить в штопор у самой земли, бросаться в самую бездну…, и… жрать мои круглые, острые, мелкие, средние, крупные, дорогие мои… булыжнички!


Седой учёный открыл хромовую дверцу под гребнем дракона, сдул пылинки, почистил какие-то платы, крутанул проводки, и невесело усмехнулся. Огромное механическое создание покорялось только ему, Борвиту, но это совсем не радовало. Старик обошёл дракона с хвоста. Что-то в Торнае всё ещё раздражало его, что-то не сходилось во всей этой великолепной махине, только вот что?!? Борвит отёр капли пота, выступившие на измождённом лице, прокашлялся, вытер бороду. Он не был ни гномом, ни гоблином, он был единственным в этих краях Ловеком, старым больным человеком, попавшим на плато по воле слепого случая! Но слепого ли?
В тот злополучный день маленький частный самолёт вошёл в воздушное пространство считающегося необитаемым острова, затерянного где-то на шестьдесят восьмой широте. Совершая вынужденную посадку, капитан решил идти на снижение, когда самолёт заволокло похожим на кашу маревом! Внезапно машину стало бросать из стороны в сторону, и верх поменялся с низом. Затем отказали сразу же все приборы, и потерявший управление борт стал сваливаться в штопор и капитан попрощался с жизнью. На долю секунды туман развеялся, и лётчик увидал немыслимое сияющее что-то или кого-то. Этот кто-то протянул к нему свою огненную лучистую руку, и Борвит сразу же отключился. Спасённый открыл глаза уже на мокрой траве Плато, как Гулливер, окружённый ушастыми лилипутами. Но что же произошло? Молодой человек поднялся, а гномы в ужасе разбежались. Удивительно, но на его теле не было ни царапины. Борвит подошёл к небольшой лужице. В воде отразилось чужое морщинистое лицо, окаймлённое седой бородой, и он отшатнулся и зарыдал. А спустя несколько дней местные жители обнаружили в паре миль от этого места осколки его разбившегося самолёта.
 

Шудра торопился. Здесь, на Плато, время летит гораздо быстрее, чем в любой другой точке пространства. И что с того, что эльфы, феи и тирлины живут по шестьсот лет?!? Ведь надо ещё столько успеть. Правитель вызвал изобретателя.
Войдя, Борвит захотел что-то сказать, но Шудра жестом остановил его.
— Я очень, это само, уважаю тебя — начал Шудра. — Больше, чем всех остальных, но никак не вникну в проблему…. Отчего твоё чудо ловекской мысли, твой драконий робот, совершил такие тупые, я хотел сказать, такие глупые промахи…, и…, вообще…. — Он хотел добавить: «провалил операцию», но язык как-то не повернулся.
В лице Борвита мало что изменилось. Оно всё ещё излучало тишь и спокойствие. Но в его голове стучала одна и та же мы: «Мелкий тупой тиран! И чего я его до сих пор не прибил?»
Ведь, несмотря на кажущуюся немощь, Борвит был в три раза выше, и во столько же раз сильнее Шудры!
— Торнай, всего лишь машина! — наконец, выдавил он. — …И эта машина не в состоянии видеть сквозь стены или сквозь толщу породы. Но, обещаю, что скоро…
— Скоро может стать поздно, — прервал его Шудра. — А нужно быстрее быстрого!
— Можно послать зонд, снять информацию с вашего спутника…, но, вы говорите, время…. — Борвит задумался, но боссу показалось, что он улыбается.
— Исключено! Сбежавшая троица где-то у наших шахт, — Шудра прикрыл глаза и задумался. Чую… Его уши задвигались, как радары. — Где-то у Скошенного Мыса…. — Произнёс он уверенно, поражаясь из ниоткуда взявшейся информации.
— Ваше чутьё покоряет! — без тени улыбки сказал Борвит.
— Я удесятерил охрану, но, если они пройдут к океану, — лицо Шудры побагровело. — Это станет началом…. — Последнюю фразу он словно проскрежетал. -…Началом конца.
— Я мог бы выпустить второго Торная…, — безучастно сказал профессор. — Но не сейчас…, пока это невозможно….
— Мне говорили, что он готов, — нахмурился гном.
— Да, готов…, — неопределённо ответил Борвит. — Он соответствует почти всем необходимым показателям. — Он усмехнулся в усы. — На этот раз даже видит сквозь стену, и сквозь толщу породы, но…
— Да не тяни…
— Недоработан пульт управления. Дракон будет вести себя в воздухе, как как… пьяный стервятник, понаделает переполоху! Нет! Я не согласен! — отказался Борвит, удивляясь собственной смелости.
— Всё нормально, дружище! Ну, это само…. Рискнём под мою ответственность! — давил Шудра, возбуждённо сверкая глазами. — Если что, смастеришь и третьего!
Между двумя одиноко торчащими ивами в разных концах болота я решил протянуть что-то вроде троса. К счастью, у меня был маленький складной лук. Лишь с третьего раза стрела с привязанной к ней верёвкой достигла цели. Однако на то, чтобы катапульта превратилась в передвижной, а главное, подвесной фуникулёр, ушло ещё целых полтора дня.
Всё это время друзья пересидели на кочке, где было не слишком весело, но главное, — суо. К получившейся кабинке совместными усилиями были прикручены две пары педалей: для Эдда и Блума, (ведь на Боськины ноги было не наготовиться). Только ребята устроились, как вдалеке прогремело.
— Я же говорил, что гроза никогда не бывает похожа на саму себя! — гордый от себя самого, произнёс гном.
— Это никакая не гроза, — разочаровал друга эльф.
Раскат повторился снова. На этот раз он сопровождался звуком, наподобии разряда сотен петард на фоне многоцветного зарева. Сразу же вслед за ним из-за горной гряды показался струящийся в облаках силуэт. Пока он был далеко, то казался маленьким ЧЕРВЯЧКОМ. Но уже через пару секунд червячок превратился в змейку; потом — в змею, а из змеи, — в огромного золотисто-чешуйчатого дракона….
Дракон стремительно приближался к болоту, плюясь огнём, рисуя в небе зигзаги, и делая странные выпады с разворотами: словом, выписывая фигуры высшего безбашеного пилотажа, и будто бы не зная, куда его занесёт через миг.
— Упс! Кажется, мы попали… в Армагеддон! — присела от страха Бося. —
— Вы не знаете, как поступают с взбесившейся грудой железа??? — не своим голосом спросил Круглое Ухо.
— …С взбесившейся огнедышащей грудой железа, — добавил Эдвин
— …С летаающей взбесившейся огнедышащей грудой железа! — выпалила Бося.
— Её ох- лаж- да- ют! — твёрдо ответил Торнслипт. — Это другой дракон, я уверен! Для чего-то за нами послали второго Торная…. Значит, он чем-то лучше первого!
— Если ты о пилотирования, то даже Птера это делала лучше! — категорично заявил гном.
— Надо понять, чего не умел предыдущий ящер??? — продолжал размышлять эльф.
— Вязать…, пускать мыльные пузыри? — спокойно предположила Птера. — Ну, тогда, высиживать яйца?!?
— Чего не умел из необходимых захватничье-монстричьих навыков?!? — раздражённо уточнил Эдд.
— Помните…, тогда, под мостом он отчего-то нас не заметил, — наморщила лобик Бося.
— Оба-на! Вот так дедуктивно-интуитивная Боська! Точно! Он не видел сквозь ЧТО??? Он не видел сквозь МОСТ! — захлопал в ладоши гном…. — Ура!!! Мы спасены и невидимы, нас не догонят! — Заорал Тирлин. — Ныряем в болото!!!
— Угомонись! — осадил его Эдд. — Повторяю: первый был подслеповат; этот же видит насквозь! Улавливаешь разницу? — Подсказывал крылатый брат. Гном, кажется, начал что-то улавливать, но в данный момент его больше занимала зрелищность ситуации.
— Что же его так колбасит? — прикидывал Блум. — И колбасит, и плющит, как подорванного! Противно будет, если нас сожрёт этот металлический недоумок!
— Бося взвизгнула, а Птера застрекотала. На большее просто не было сил.
— Этим мы и воспользуемся! — подмигнул друзьям изобретатель. — …Не тем, конечно, что он нас проглотит…, а его «колбашением», и прочими хэвви-мэталлическими недоработками!!!
 

Железная махина засекла еле заметное движение в стороне Затхлого Болотца, тут же переслав картинку на центральный пульт базы.
— Ессть! — обрадовался, сидящий за пультом, Флай. — Он засёк их!
Шудра подошёл к монитору, приглядываясь к размытым очертаниям беглецов, медленно передвигающихся в подъёмнике. Сегодня интуиция не подвела тирлина.
— КТО-ТО…, нет, ЧТО-ТО летит над трясиной! — выдохнул Флай. — И, если это не гнусы…. То есть, не ваши люди…, то…
— Заткнись, болван, и быстро позови Борвита, — приказал сгорбленный человечек, и по его лицу пробежала тревожная тень.
— Как они могут литети? — удивился Гамур, щёлкая семечки. — Как кирилатый питици?!? Жирановато для питици? —
Сигнал разошёлся в разные стороны, но потом снова собрался вместе. Шудра махнул рукавом.
— Чего же мы ждём? Торнай, на захват! — скомандовал Шудра. — И… Флая… в Лаз.
— В Лисий Лаз… одному? — не поверил своим ушам тролль.
— Один пойдёшь…, на разведку, — ответил Шудра. — И чтоб не спугнул. А мы… подоспеем.
— Он должен отлететь! Расстояние! Не хватает рассто-яния, — кричал только что подоспевший учёный. — Для такого манёвра ему не хватит разбега!
Но Торнай не умел думать. Рассчитав расстояние, он резко пошёл на снижение. Борвит надавил на красную кнопку. Послушный приказу, дракон накренился, под косым углом подсекая трос. Из его пасти выскочила надувная сетка, легко вмещающая и кабинку и беглецов. Эдвин пытался сохранять спокойствие и равновесие; Боська верещала, вцепившись Блуму в плечо, пока Птера не закрыла её крылом. Неуклюже развернувшись, горе-охотник запутался в передвижном механизме: подлая верёвка рванула вниз, увлекая фуникулёр за собой…. Борвит лупил по пульту, пытаясь выровнять робота. Но всё было тщетно! Торнай, связанный в одно с беглецами, неумолимо валился вниз!
Эдд метнул пуговицу-бумеранг, целясь дракону в глаз, а повредил сетку. Но… не было бы счастья, да… сетка оторвалась, упав под ноги выпрыгивающим из неё ребятам, и не давая им увязнуть в топи. А в самом низу их подхватила Птера. В это же время дракон со всей дури рухнул в трясину, выпустил столб пламени, кашлянул, и…, кажется, сдох! Вскоре наши герои пришли в себя и смогли делиться впечатлениями.
— Вот вам и мостик! — воскликнул Эдвин, давая руку Босильде и указывая на сваленную груду железа.
— В ближайшее время он вряд ли взлетит! Пусть охладится в болотце! — потёр ручки довольный Блум.
Когда Блум с Птерой кое-как доползли до хвоста, тот дёрнулся, как в конвульсиях, и опал, а чудище полностью вырубилось.
— Лучшего места для переваривания камушков не найти! — удовлетворённо заметила Птера, приподнимая дверцу на пупырчатой голове дракона.
— А ты не сдрейфишь?!? — поинтересовался Эдд. — Этого исполина ещё не скоро вытащат. Гнусы дождутся, пока болото пересохнет, и лишь тогда разберут его на запчасти. Ты спокойно перезимуешь здесь. — Не совсем спокойно продолжил изобретатель. — Здесь есть источник, и воду тебе мы оставим внутри.
— В Океане Невозможности есть остров, — крикнула птица. — Я долечу до него. Там жарко и безопасно! Ждите меня там!
— В Северном океане — жарко??? А как ты его отыщешь??? — заволновалась Бося.
— Мы, иско…, искамнепаемые, чуем камни за много миль. Если потеряюсь, перелётные стаи подскажут, — раздалось эхом в ответ.

Глава 8
ЛИСИЙ ЛАЗ


Сколько же нужно блуждать по этому бесприютному краю, чтобы дойти до океана, не попадаясь на глаза ни прислужникам Шудры, ни местным жителям? Долго, очень долго, отвечу я, особенно, если вы эльф и не знаете прямого пути.
Дикое и неприступное плато гигантским грибом возвышалось над водами. Лишь у подножия Скошенного Мыса скалы стачивались, как клыки старого чудища, становясь чуть ниже и безопасней. Наши герои знали, что сотни привыкших к непосильной работе гномов день и ночь трудятся в забоях Верховного тирлина. Но они и не догадывались, что шахты прошивают горы насквозь: от Болотца и Копей до океана. И ещё они не знали, что все пещеры, проёмы и даже трещины давно запечатаны: все, кроме входов в забои, и одного лаза, прозванного гнусами «Лисьим», оставленного на особый случай!
Потом-то друзья поняли, что никто, кроме ближнего круга Шудры никогда не входил туда ни со стороны Болота, ни, уж тем более, со стороны Океана, который был под самым носом у тирлинов, но о его существовании которого ходили лишь смутные слухи.
Но, даже ступив на твёрдую почву, Эдвин, Блум и Босильда не были уверены, что спаслись. Фигура распластанного дракона заставляла их то и дело, оглядываться, что замедляло и без того длительное передвижение. Упавший Торнай послужил неплохим мостом, позволившим беглецам добраться до гор.
Когда же путешественники были где-то в районе шахт, на безоблачно-синем небе появилась единственная чёрная-пречёрная туча. Под проливными струями они побежали в сторону Мыса, в то время как с противоположной стороны к ним приближался знакомый нам тролль. Друзья спрятались от грозы в небольшой каменной нише, где было бы одному тесно, и Бося выглянула наружу. Над ней болталась чья-то бритая голова. Внимание! Голова торчала прямо из скалы, точнее из Скошенного Мыса! Эдвин закрыл Боське рот, а Блум вжался в холодные камни. Хотя, кто расслышит в горах крик насекомого? За головой появились плечи, руки, и всё мускулистое туловище тролля. Приземлившись на корточки, Флай отряхнулся и огляделся. При этом скала осталась целёхонькой, такой как была.
— Как же он выскочил из… из скалы? — изумилась Босильда. — У нас что, коллективный скально-болотный глюк?
— Неважно как… Он ищет нас, именно нас! — воскликнул шёпотом Блум. — Мы ждали гнусов через два месяца, ну, через месяц!
— А они среагировали за полчаса…, — то ли спросил, то ли ответил Эдвин. А подумав, добавил. — Думаю, там у них телепорт, или временной тоннель между дворцом Шудры и шахтами, Хранилищем, и…, — начал Эдвин.
— Я не говорил, что твоя гениальность порой утомляет, — перебил его Блум, нарочито зевая. — Мы пришли бы к этому и сами, правда…, чуть позже, скажи, Босильда?
— Торопиться нам некуда, — согласилась сороконожка, видя, что тролль и сам не сильно спешит.
Но тут взгляд тролля скользнул вниз, в долину, где в клубах утреннего тумана распластался бездвижный Торнай. Тролль фыркнул и выругался. Приложив к уху рацию, он нагнулся, (очевидно, ища следы) и немного побродил у подножия.
— Скажите спасибо, что следы я затёрла хвостом, — сказала сороконожка.
— Так я же тебя тащил, — удивился её наглости Блум. — Правда, хвостик твой был слишком тяжёлый.
— Ну, хорошо, не хвостом, а пуговицей! — «раскололась» Бося.
Горе-преследователь остановился невдалеке от грота и того самого места, откуда недавно «телепортировался», и беглецы снова замерли. Он снял капюшон; щёлкнул похожим на пульт, устройством, отчего в скале прорисовалось небольшое отверстие. Флай подошёл к нему, и, насвистывая что-то себе под нос, спокойно шагнул вовнутрь. Это было сделано вовремя, потому что вдали прогремело, и небо полосонул неоновый росчерк молнии. Скала закрылась, и тролль растворился, будто и не бывало. Ошарашенные друзья уже собирались выйти из своего укрытия, когда Флай пробкой шампанского выскочил из дыры: быстрее быстрого, и уж точно раньше необходимого! Он выглядел до смерти перепуганным.
За лысым троллем неслось ЧТО-ТО прозрачно-липкое, неопределимо-мерзкое, а главное, безотчётно-страшное. Думаю, он решил, что это местное привидение, или Небесный Слизняк, пленённый расщелиной…. Но чем бы ни было это ЧТО-ТО, оно гнало тролля сквозь Лисий Лаз, через Глиняные Копи, по Затхлому Болотцу, в обход Торная, и, наконец, к Корявой Пойме.
Улепётывающий без оглядки и ослепший со страху тролль перемахнул через наши головы. А минут через десять из Лисьего Лаза вывалился отряд вооружённых до зубов гнусов».


Но давайте заглянем в Феистый Дол, в совсем недавнее прошлое. Чувство смутной тревоги терзало фею с того самого дня- дня исчезновения её горячо любимого крестника. Поэтому Джаверия решила перехватить беглеца сама, причём весьма необычным способом. Сокрушаясь по поводу упущенного драгоценного времени, она села за стол, и, взглянув на берестяную карту, провела ноготком линию от западной стороны Плато до южной границы Дола. Сняв с головы шляпу, составленную из живых побегов древесного плюща и соцветий магнолотоса, она трижды коснулась самого красивого и крупного рассветно-розового цветка. Цветок раскрылся и из его чашечки на лепесток выкатилась радужная росинка.
Под взглядом Джаверии она стала расти и застывать, не теряя прежней хрустальности. И вот уже в ней, как в «магическом шаре» проступили еле различимые очертания Тирлинских Шахт; рваные линии Скошенного Мыса; и, наконец, отлоги Корявой Поймы. Стоп-стоп-стоп! Но что это за крохотные фигурки бредут по дороге??? «Вот же он где, мой мальчик!» — обрадовалась Джева, узнав в одной из фигурок эльфа.
Её хрупкий Эдвин тащил повозку с гигантской птицей и толстым гномом (Босю было заметить куда сложнее). Картинка стала рябить, искрить, пока совсем не погасла. «Нет, это их прошлое. Попробую-ка поискать в настоящем», — покачала головой фея. В самом что ни на есть НАСТОЯЩЕМ моменте маленькие беглецы скользили в кабинке над Затхлым Болотцем, а прямо к ним на бреющем полёте нёсся огнедышащий робот-дракон. Ну, а дальше вы всё уже знаете… Остановить время полностью было не под силу даже Древесной Фее. Поэтому, уже через пару секунд произошло описанное выше НАПАДЕНИЕ Торная с последующим ПАДЕНИЕМ его же в трясину; ВЫЗВОЛЕНИЕ ребят и ОСТАВЛЕНИЕ Птеры. Слегка успокоившись, Джаверия заглянула в БУДУЩЕЕ, решив изучить ситуацию более детально…, и её глаза округлились: сотни гнусов рыскали в окрестностях Затхлого Болотца; сам Шудра руководил операцией из Тирлин-Дома, а воздух бороздили уже два механических стервятника: Торнай старый и Торнай новый? Нет, скорее, два варианта одно и того же события?!?
Вся Территория была огорожена колючей проволокой. Но ни эльфа, ни гнома, нигде не было видно. Наверное, они успели где-то спастись, или… «Никаких „или“, — уговаривала себя фея. — Нельзя нервничать, ведь ВСЁ ЭТО должно произойти в отдалённом…, ну хорошо, пускай даже в самом близком в будущем. Но ЭТО же обя-за-тель-но про-и-зой-дёт!» А сейчас…. — Сейчас ей предстояло всё хорошенько взвесить и рассчитать, причём, в кратчайшие сроки. «Но мне же нельзя лететь», — пронеслось в голове крёстной феи. — Плохо дело, но будет ещё хуже, если я не вмешаюсь….
Она поднялась по винтовой лестнице, вьющейся внутри дуба, на самую его верхушку, и кликнула белок, быстро переговорив с ними на их языке. Затем к ней подплыла чёрная компактная тучка. Потренировавшись в раскатах, тучка устремилась вдаль: туда, куда указал пальчик магии. План Джаверии был удивительно прост, а главное, — безупречен. Тучка-молния должна догнать Торнслипта и компанию, погрохотать для виду и полить их дождиком, или дождем, а если надо, дождищем!!! (Ресурса хватит). Беглецы промокнут, испугаются, станут искать прибежища от грозы, и куда же они побегут? Ну, конечно, в сторону гор, шахт, и Лисьего Лаза. «Но там же гнусы?» — скажете вы. О! Не следует волноваться, ведь, к счастью, тучка магини способна превратиться во что угодно. К тому же, для нас всё описанное уже произошло.
 

Гроза так же неожиданно кончилась. Слабые крики Флая увязли в топях, а подоспевшее подкрепление рассредоточилось по Болотцу. Одни гнусы термитами облепили Торная, другие двинулись обыскивать Пойму, по счастью, не выставив у входа-невидимки ни одного охранника! Схоронившиеся в гроте друзья решили действовать, рискуя в любой момент быть захваченными врагами, если не у входа, так в Лисьем Лазу.
— Сезам, Сезамчик, Сезамушка! Ну, же, откройся! И, как он открывал эту дверь?!? — озадачилась Боська, безуспешно пытающаяся унюхать предполагаемый вход.
— И не дверь, а дыру! — поправил её Блум. — Не благодарите меня за то, что я предусмотрительно пометил вход! — Круглое Ухо разбежался, рассчитывая красиво вписаться в предполагаемый лаз. Раздался глухой хлопок, и гном «обтёк» по скале, ободрав кафтанчик о камни.
— И где ты его пометил? — с жалостью произнесла Бося, подползая к другу с походной аптечкой.
— Где-где? В голове! — проныл тирлин, съезжая на траву и потирая ушибленные коленки, пока Эдвин обводил угольком контуры «невидимки».
Трудней всего было шагнуть в тёмное лоно пещеры. Первый шаг, конечно же сделал Эдвин, а Блуму с сидящей на его плече Босей оставалось лишь последовать его примеру.
Невидимым вход казался только снаружи! Внутри, несмотря на скудное освещение, неплохо просматривались стены, к удивлению ребят, оказавшиеся вовсе не скользкими, а даже чуть тёпленькими. Но самое главное, в пещере никого не было. Во всяком случае, пока.
— Здесь они нас точно искать не станут! — твёрдо заявил Эдвин. — Шудра усилил охрану самих шахт, думая, что мы оттуда пройдём в хранилище!
Блум выглянл из пещеры. Его сородичи разбирали дракона на составляющие, а с другой стороны горы, около шахт толпилось ещё человек двадцать охранников.
— Мы крупные птички, раз нас так ищут! И как там, интересно знать, наша Птерка?!? — шумно вздохнула сороконожка.
— С ней всё нормально! — успокоил её эльф. — Поспит пару месяцев! Если сама никуда не дёрнется, гнусы не станут её искать.
— Пересидит на кочке, — и камушки переварит! — разулыбался Блум.
— Эх, только б не вылезала! — вздохнула Бося.
Эльф, гном и сороконожка могли оказаться совсем не там, где надо, или столкнуться с врагами лицом к лицу, если бы не странная туча, вовремя подогнанная Джаверией.

Глава 9
ПРЫЖКИ в ЗАПРЕДЕЛЬЕ
 
Беглецы шли по Лисьему Лазу, отдыхали и снова шли. Однако вместо предполагаемого света «в конце тоннеля» с выходом к океану, впереди замаячил глухой тупик.
— Наши высохшие скелетики найдут археологи! — всплакнула Бося. — Если их самих, конечно, найдут.
Усталые и расстроенные друзья повернули обратно. Дойдя почти до середины Лаза и пошарив по земле фонариком, они наткнулись на странный плоский камень, под которым был спрятан металлический люк. С трудом его отодвинув, они увидали снующие всполохи света, при приближении чужаков рассыпавшиеся тлеющей головешкой. Это было жилище Дульгиков, крохотных светоносных существ, под которым просматривался проём, наполненный мутноватой вязкой субстанцией.
— Если думать, что это вода, то совсем… не страшно войти! — робко заметила Бося.
— А если совсем не думать, то можно и не входить! — парировал Блум. Он бросил в проём камешек, и портал заволокло лёгким дымком.
— Единственная возможность дойти до океана, это оставить всё бренное, то есть, тяжёлое, здесь, — заключил Эдвин.
— Согласен, — откликнулся Блум с готовностью и весельем, — согласен оставить свои носочки, Боськины туфли в количестве сорока пар, и его крылья!
— Шутки в сторону! Не одежду и обувь, а твои цацки, твои драгоценности! — твёрдо произнёс Эдд. — Их туда не пропустят!
— Кк-как так? — опешил Круглое Ухо. — Мои чудом собранные, в поте лица выловленные алмазики? Золотенькие мои слиточки? Мою, то есть твою волшебную пуговичку?!? — Блум строил гримасы и противно сюсюкал.
— Талисман мы оставим, — «расщедрился» Торнслипт
— Свой талисман он, видите ли, оставит! Но, чем я заплачу фее за крылья? — взвыл Блум. — Моя тирлинская бабуля! Твоего внука лишают приданого! Его, то есть, моего единственного капитала, пенсионного можно сказать фонда!
— Оставь и иди! — просто ответил Эдвин, — И если это по-настоящему твоё, то оно дождётся тебя, а если по-настоящему не твоё, то оно….
— …То оно дождётся их всех, то есть гнусов! — выкрикнул Блум. — А если так, то я никуда не двинусь! Буду сидеть, как пришитый, тут, пока, пока…. — И тут до него, наконец, дошло, что высиживать особенно нечего! — Мои тирлинские уши в проклятущей гнетущей лисющей западнюще!
Пока гном причитал и охал, невозмутимый Эдвин вытащил из кармана часы. Они были на перевитой плющом цепочке и в массивном золотом корпусе. Откинув витиеватую узорную крышку, эльф не заметил ничего необычного.
— Без лёта двенадцать хОдов, — заметил задумчиво Эдвин, и это была вовсе не тарабарщина, а определение местного времени, а именно: «без минуты двенадцать…»

Вы, наверное, не знаете… Единицы времени на плато — МАХ, ЛЁТ и ХОД сопоставимы с вашими СЕКУНДОЙ, МИНУТОЙ и ЧАСОМ. По меркам крылатых МАХ равен одному маху крыльями; ЛЁТ — одному перелёту от ЗИЯЮЩЕЙ ВПАДИНЫ до ПРИЧЁСАННОГ ЛЕСА; а ХОД — одному пешему переходу («ХОДУ») эльфа или гнома по тому же маршруту.
Итак, старинные часы Торнслипта показывали «без лёта», то есть без минуты двенадцать. Когда стрелка сравнялась с двенадцатью, Эдвин с Босей впихнули мешок в ближайшую нишу; потом, не сговариваясь, втолкнули его обладателя просвет люка.
 

Гном вздрогнул и потёр мягкое место. Он сидел на своём мешке и недоумённо оглядывался. А ведь мгновенье назад куда-то стремглав летел!
— И как я снова не ободрался? — удивился Блум, с трудом поднимаясь на ноги. — Эдька! Боська! Где вы???
В этот момент на его голову рухнули остальные члены команды.
— Ой! Такой же точно тоннель! Ну, всё сходится, даже мешок! — воскликнула гусеничная, обвиваясь вокруг него.
— Странно. Мы же мешок не взяли! — задумался Эдвин, — откуда же он здесь взялся, если только это не…
— Если это не другой тоннель?!? — присвистнул от удивления гном. — …Или другой мешок, что было б куда полезней!
Эльф, привыкший всё проверять на себе, поспешил к выходу. Внизу копошились тирлины, растаскивающие увязшего в трясине дракона: как тогда, когда они только входили в Лаз.
И тут Эдд заметил, что потерял свои малёхи (МахоЛётоХоды). Поспешив к месту их приземления с Босей, он сразу нашёл свои карманные часы, ярко блеснувшие около люка. Подняв, он их не сразу узнал… Верней, то, что он раньше считал хОдовым (часовым) механизмом, было их верхней видимой частью. При падении раскрылась их внутренняя тайная часть. Три прозрачных кольца-тоннеля с выпуклыми стёклами, помещённые один в другой, показывали каждый — своё ВРЕМЯ, — при помощи крошек жучков, вроде тех, что друзья видели. Механические дульгики нежно светились, переползая от цифры к цифре, каждый по своему кольцу.
 

Открыв часы со стороны тайника и понаблюдав за мини дульгиками, Эдд понял, что… время СРЕДНЕГО кольца совпадает с НАСТОЯЩИМ МОМЕНТОМ; время НИЖНЕГО опаздывает на три ЧАСА, тогда как ВРЕМЯ ВЕРХНЕГО убегает на те же ТРИ ЧАСА вперёд.
— Перед нами чудо-прибор, способный показывать не только НАСТОЯЩЕЕ время, но также время ПРОШЛОЕ и БУДУЩЕЕ! — с достоинством произнёс Торнслипт. — Смотрите! Верхние кольца заволокло дымком, а дульгик нижнего показывает на ТРИ ХОДА раньше…
— А по-простому можно? — пролепетала Бося.
— Конечно, — кивнул умник. — По-видимому мы упали, то есть попали в прошлое, на три хода до этого…
То есть, на три часа.
— Я знал…, я чувствовал! — по привычке выкрикнул Блум.
— Это я дедуктивно-интуитивная, а не ты! Это я что-то такое чувствовала! — прошелестела Бося, отрешённо спросив. — Мы, что, в чьём-то прошлом?
— Судя по всему, да, — ответил Эдвин. — Но ни в чьём-то, друзья, а в нашем. Значит, что у нас под ногами должен быть аналогичный люк!
Посветив на землю, они, и, правда, обнаружили точно такой же камень; а под ним такой же люк, точную копию первого! Сквозь небольшую щель просачивался знакомый бледно-зелёный свет.
— Те же и независимые светоносные существа! — воскликнула Бося. — А прикольно было бы здесь в бабочку превратиться, такой…, окружённой волшебным сиянием!
И Бося с Эдвином уговорили Блума рискнуть и прыгнуть во второй раз.
Круглому Уху сегодня явно везло, ведь он нашёл в тоннеле второй мешок! И, наверное, друзья бы так всё прыгали и прыгали до бесконечности, если бы Эдд снова не сверил время: на этот раз мои ходики опаздывали ровно на ШЕСТЬ ХОДОВ.
То есть на шесть часов.
— Перед нами не что иное, как ВРЕМЕННОЙ КОЛОДЕЦ! — наконец, осенило Торнслипта.
Эльф объяснил, что они попадают в недавнее прошлое: в прошлое трех хОдовой, то есть трёхчасовой давности. Значит, там были и другие тоннели.
— Мой план таков, — продолжил эльф. — Отмотаем девять часов назад, (в третий, в последний раз прыгнув вниз), во время, предшествующее прилёту дракона; эвакуируем Птеру, и сразу рванём назад. Но как именно мы рванём, я ещё не придумал.
Эдвин заглянул в люк: копошившиеся там светляки излучали нежный розовый свет.
— Я отловлю пару Дульгиков, — сказала Бося, беспорядочно ползая по стене. — Если они не кусачие.
— Вроде бы нет, хотя и питаются негативом. Подожди-ка, я сам проверю! — откликнулся Эдвин.
— Что ты хочешь проверить? — испугалась сороконожка.
Эльф просунул руку в щель люка, зажав в кулаке несколько светляков, напоминавших шарики с верёвочными ножками и еле заметными крылышками.
— Смотрите, они посветлели! — воскликнул он, еле удерживая Дульгиков. -Значит, у нас хорошие, правильные мысли!
— Или им, бедным, больше нечего кушать, — вздохнула Бося.
— Всё это чушь, но пеняйте на себя, если я не найду своего мешка! — начал «закипать» Блум. — …Своих трёх мешков, — и уточнил. -…Всех моих будущих мешков!
— Но, судя по всему, его негатив пришёлся Дульгикам не по вкусу.
 

С лёгкостью осуществив намеченный «прыжок в Запределье», они поспешили к выходу — все, кроме Блума, обременённого злополучными тремя мешками с сокровищами, ставшими в три, если не в тридцать раз тяжелее! Эдвин с Боськой, бегущие с пуговицей впереди, предательски игнорировали Блума и его «бренные» ценности.
Довольно необычно оказалось следить за собой из пещеры Лаза, как из театральной ложи: а именно, видеть фигуры самих себя, движущихся в фуникулёре по хлипкому тросу.
Вначале ребята чувствовали себя как бы раздвоенными, но скоро всё изменилось, ведь именно здесь и сейчас происходило их РЕАЛЬНОЕ НАСТОЯЩЕЕ! И вот уже они сами сидят в той кабинке: Эдд с пуговицей, Блум в обнимку с мешками, а Боська на плече Птеры! А вот и дракон, несущийся к ним, то есть, к нам на бреющем полёте! Не слишком приятно, но и не страшно до жути, как в первый раз! К тому же, все они, кроме ископаемой, уже знали, что будет дальше. Это называется — Дежавю».
И вот Борвит что-то прокричал про расстояние и про то, что для «такого манёвра дракону не хватит разбега».
Но Торнай не умел думать и, как и в тот раз пошёл на снижение. Борвит продавил кнопку, и он подсёк трос. И снова: та же сетка из его пасти — с кабинкой и беглецами… Невозмутимый Эдвин; мёртвой хваткой вцепившийся в мешки, Блум, и беззвучно верещащая Боська, и наконец, закрывшая всех крылом Птеропопия.
Неуклюже развернувшись, дракон запутался в механизме: подлая верёвка рванула вниз, таща фуникулёр за собой.
И снова Борвит пытался выровнять робота, но тот, связанный с беглецами, неумолимо валился вниз!
Эдвин хорошенько прицелился и метнул пуговицу в драконий глаз, но, как и тогда, попал в сетку. Оторвавшись, сетка упала, выстелив собой топь. Выпрыгивающих из неё ребят подхватила Птера. А Торнай повторно рухнул в трясину, выдохнул пламя, и, кажется, нет, теперь уже точно — издох!
— Вот вам и мостик! И когда я выучил текст?! — воскликнул эльф, подавая руку сороконожке и указывая на сваленную груду железа. — Похоже, мы рано телепортнулись.
— Надо было после того, как он грохнулся, а не до…. — Согласилась Босильда, еле справляясь с вязкими, как пластилин, словами.
— В ближайшее… время… вряд ли …будет летать! Пусть охладится в болотце! — потёр ручки Блум. — Не скажу, что во второй раз этот опыт радует больше! — Прокричал он.
— Когда Птера и Блум с мешками доползли до хвоста, тот, дёрнувшись как в конвульсиях, опал, и чудище полностью вырубилось.
— Лучшего места для переваривания камушков не найти! — сказала Птера, открывая хромовую дверцу на голове Торная, не помня, недавно проделывала это в прежнем варианте.
— А ты не сдрейфишь?!? — поинтересовался Эдд. — Что я мелю! Никак из прошлой программы не вылезу. Брр…, исполина не скоро вытащат. Дождутся, пока всё это пересохнет, потом разберут на запчасти. Что же мы собирались делать??? А ты перезимуешь здесь. Здесь есть источник, и воду… бла-бла, ну, ты помнишь.
— В Океане Невозможности… есть безопасный и жаркий лавовый остров!!! Ждите меня там! — крикнула ископаемая.
— В Северном — жарко? И как ты его отыщешь??? — по привычке спросила Бося.
— Мы, искамнепа… емые емые, — раздухарилась птица.
— …Чуем камни за много миль, — зевнув, закончила Бося.
— Ты прочла мои мысли? — выпучилась Попия. — А… если что…
— …Если что…, перелётные стаи подскажут, — раздалось эхом в ответ.- Но это был уже, кажется, Блум.
С большим трудом проведённая операция теперь не стоила и выеденного яйца! Честно говоря, друзья сделали всё для спасения пернатой, (если не считать, что случилось это в совсем недавнем прошлом, в ПРОШЛОМ их НАСТОЯЩЕГО момента…. Ну, в новом его ВАРИАНТЕ.
Вы, наверное, догадались, что в новом ВАРИАНТЕ СОБЫТИЙ эльф, гном и гусеница во второй раз оставили Птеру, с тяжёлым сердцем входя в Лисий Лаз. Всё было, как и в прошлый раз: всё, не считая нюансов. Светляки, к примеру, виделись героям в «совершенно другом свете», (знакомыми и безобидными существами); воздействие же самих тоннелей воспринималось ими, как нечто вполне понятное…, (ну, как сломанные, или идущие назад, часы) …. Что касается Круглого Уха, то он, наученный горьким опытом, не стал бросаться на скалу со всей дури….
— Ах, если б можно было нырнуть в ПРОШЛОЕ: ну, буквально за миг до драконьего манёвра, — завелась Бося, составившая из Дульгиков прелестный букетик, похожий на ёлочную гирлянду. Она потупилась, кладя их на землю. — Тогда бы всё было ясно: мы, трясина, фуникулёр. И Торная подкараулили бы….
— …Или он нас, — осадил её Блум. — Нет уж, спасибо, там мы уже гостили. — Он посмотрел на эльфа. Тот сдержанно кивнул головой. — Риск неоправдан. — Оживился Блум. — Неизвестно, как мы там себе ПРОШЛОЕ наизменяем…, а так …хоть дракон повержен.
— А Попия наша в нём, — всхлипнула Бося, надевая на голову светящийся венок.
— В этот раз я согласен с Ухом, — строго произнёс Торнслипт. — Если прыгать, так в БУДУЩЕЕ, когда Птеру уже можно будет спокойно забрать…. Или руководите операцией сами?!? Да, после всего случившегося, вы вправе меня отстранить, — смутился он.
— Отстранять ни к чему, а про будущее мы не договаривались, — отнекивался Блум, в душе испытывая чувство смутного уважения к другу. — Тоже мне, военачальник. — Он махнул на эльфа рукой. — Да ладно, не кривись, согласен, согласен! Что тут ещё делать, если не прыгать….
— И я согласная. А была б моя воля, я б светляков исследовала. Их светяще-летящую сущность, — загадочно произнесла Бося. — Дедуктивное чутьё подсказывает мне, что вход в Хранилище где-то рядом. — Она по-собачьи повела носом.
— И чем оно, интересно знать, пахнет??? — потешался гном.- Сейчас угадаю, пыльцой с привкусом мёда, да? — На что Бося фыркнула и отползла в сторону.
— Твоё чутьё в другой раз проверим, — строго заметил Эдвин. — Твой юмор тоже… — Добавил он для Блума. — Стройсь, к перебросу го-товьсь….
Ребята решили попасть в ближайшее будущее, надеясь на то, что ОНО у них ЧЕСТНО ЗАСЛУЖЕННОЕ и ЗАСЛУЖЕННО ХОРОШЕЕ.
Сначала они вернулись во второй, а затем в первый тоннель, а оттуда — в верхние своего альтернативного времени. Внизу было «ДО»; наверху — «ПОСЛЕ». Сверяясь с удивительным артефактом, друзья попадали: то в три часа дня, то в шесть или в девять часов вечера — иными словами, в каждые следующие три часа их совместного БУДУЩЕГО….
Но осталось за гранью непознанного, как можно бросаться вверх, на трёхметровую высоту?! О! Сколько же раз им измученным долгой дорогой беглецам, приходилось прыгать в тоннель, чтоб попасть на два месяца вперёд?! Много, очень много.
Блума из последних сил подтягивал Эдд. Сначала выручали тяжеленные мешки, служившие приманкой для гнома, без которых тот наотрез отказался прыгать. Но после первого же прыжка стало ясно, что подарков больше не будет МЕШКОВ не было: ни одного, и ничего похожего на МЕШКИ с СОКРОВИЩАМИ……
Это была вселенская трагедия, драма мирового масштаба, в ходе осознания которой гном десять раз возвращался в прошлое, где больше ничего не находил, даже своего первого мешка, припрятанного друзьями. Потом он столько же раз возвращался обратно, становясь всё мрачней и мрачнее. В конце концов, Эдд с Боей обложили Блума дульгиками, и он как-то сразу обмяк и заснул.
После сна силёнок прибавилось, поэтому Блум без труда раскручивал Босю, закидывая её под мрачные своды, как визжащее мохнатое веретено. Эх, была бы она в полной мере собакой. Тогда бы ей было куда проще бросаться на стены. Зацепляясь верхними ножками за край лаза, она какое-то время болталась там, полуприкрыв глаза…. А вскоре её догоняли и все нижние ножки.
— Сколько ещё прыгать осталась? — спросила «эквилибристка».
— …Двести сорок с чем-то-там раз, Босенька, — поддержал её Эдд, еле-еле держащийся на ногах сам. По казавшимся фиолетовыми, крыльям катился тяжёлый пот. — Итого, мы пропрыгали земной месяц.
— Я больше не могу скало-лала-зить, — выдохнуло насекомое, упав на землю. — Щас издохну, как издыхает простой червяк, так и не превратившись ни во что путное. — высморкавшись в листок она отдала его Блуму.
— Мы в самой середине эксперимента! — урезонил толстяк, передавая листок Эдду, который принял его, как эстафетную палочку. — Щас вылезем, невесть что огребём.
Они подошли к выходу. Всё было чисто, ни одного охранника. Фигура распластанного Торная уже не лежала, перегораживала безрадостные топи, просто потому что её АМ НЕ БЫЛО.
— Где же ты, Птерка? — в пустоту прокричала Бося. — Хоть глазком бы взглянуть, жива ли ты, вымершая, иль нет?!? — Взывала она.
— Мы должны были уйти вместе с птицей, — драматично заключил Блум. — Больше такого шанса не представится. Помолчим и помянем её.
— Мы её уже хоронили, — возразил Торнслипт.
— А как же двести сорок …какой-то раз?? — ревела сороконожка. — У нас что, нет теперь будущего-го-го-го?!? Никакого-го-го-го???
Похоже, наверху действительно прошёл целый месяц, что стало заметно по признакам приближающейся осени, нарядившей болото в красовато-жухлые мхи. Но для того, чтобы три желудка Птеропопии переварили камни, и месяца было мало.
— Нельзя нам туда идти, — выдавил Торнслипт. — Люди Шудры наверняка всюду мониторы свои понаставили.
— Что же делать, делать что же, — истерично рифмовала Бося. — И куда, куда податься, коль нельзя тут оставаться??
Что до Блума, то он молчал, но его уши тесно прижимались к зелёному колпачку.
— Но мы непременно пойдём! — осенило эльфа, как всегда неожиданно, (даже для него самого). — Но… не туда…, а, куда собирались!
— Гнусы, когда привозили с Большой Земли гномов, как-то ведь проходили, — взял себя в руки Блум. -Значит, и мы пройдём… когда-нибудь. — Добавил он тихим шёпотом.
— Чую гусенечным чутьём, что ответ не должен быть сложнее вопроса, — предположила Бося.
Измерив высоту свода, и воткнул пару дульгиков в трещину, Эдд осветил их светом кусок стены, потом нашёл под ногами гнилушку, и стал чертить на камнях схему…, план выхода к океану.
— Босенька, — туш! Круглое Ухо, — открыть оба лаза! приказал последний из Торнслиптов.
Поняв, что этот крестообразный рисунок и есть план их спасения, насекомое захлопало во все свои ручки-ножки, а толстый гном побежал «открывать» лазы.
— А кккак же нагловатая, вороватая птеродактиха? — только и успел спросить Блум. — То ли разозлился, а то ли разжалобился он.
— Здесь ей мы уже ничем не поможем, — строго произнёс эльф. — Помните, ископаемые чуют камни за много миль, в океане есть остров, тем более что …перелётные стаи подскажут. Если повезёт, Птера долетит до него; там мы и встретимся.
Когда им удалось открыть люки, свет ВЕРХНЕГО и НИЖНЕГО тоннелей объединился, залив собой весь Лаз! Через мгновенье его пересёк горизонтальный сноп, бьющий сотнями фар и сложившийся в огненно-золотой крест! Это открылся сквозной проход к Северному Океану Невозможности.

10 Глава
КРАЙ МИРА И законы ПРИРОДЫ
 

Трудно поверить, но после всех испытаний, друзья наконец, выбрались из Лисьего Лаза, дойдя до самого края Плато! Оно было мрачным и обрывистым, а главное, очень и очень высоким: таким высоким, что с его уступа чайки напоминали мельтешащие в пенных волнах хлебные крошки.
— Ничего себе: шли, шли, и на тебе, дошли! — пролепетала Бося, перевешиваясь вниз доброй половиной ножек. — Хоть бы перила какие поставили.
— Край МИРА, — загадочно произнёс Эдвин. — О чём предупреждал нас ещё Копер Ников.
— …Нашего мира! И бушующий …океан! — вдохновенно поддержал гном.
— Почему-то все добрые феи живут где-то за океаном, — немного растерянно произнёс эльф.
— Не все, а только твоя крёстная: самая нужная, и в самом недоступном месте! — взгрустнула гусеница. Нечего раскисать! Проясняю задачу: нужно переплыть-перелететь это мокрое пятно, притягивающее ультракрасные лучи, пусть даже без Птеропопии! Так как переползти его не удастся! — резюмировала Бося. — Это мне в медитации навеяло! И ещё! — Она зажмурила глазки. — Безграничные возможности океана!
— А у нас возможные безграничности Океана Невозможности! — перебил её Блум. — Даже Эдьке такое расстояние не осилить!
— Тем более, с вами, — согласился эльф. — Закон Лишневесова, как в случае с бабочкой на гантеле….
— Вот если бы Боська резко обаби… лась, то есть, обабочкилась, ну, то есть, закончила своё Великое Превращение, то, вы бы взяли меня с двух сторон, как утки лягушку-путешественницу, и полетели за реки и моря, за горы и поля…. — Предположил Блум.
— Размечтался! — прервала фантазёра Бося. — Во-первых, мне ещё рано оба…, в бабочку. Я и гусеничного счастья-то не вкусила! К тому же гном, толстый, тяжёлый. Нет, точно не долетим.
— Ничего не выйдет, — тяжело вздохнул эльф. — Если только он резко не похудеет….
— Не голодая, не похудеешь! — возразил Круглое Ухо. — А голодать: долго, вредно, и… не прикольно!
— А давайте его несколько сплющим! — задорно предложила сороконожка.
— По методу Скалкина-Каткова? — переспросил умный Эдвин. — Тогда он точно спадёт в объёме.
— Плющить меня не надо! — объявил Блум. — Под скалку не дамся…, а спадать… не хочу! Снасильничаете, так я назло вам вширь растекусь!
— По методу сохранения толстого в… плоском!!! — нашёлся эльф. — Закон Утюжкова-Пузырного.
В это время гусеница переключила своё внимание на Торнслипта:
— Ты сам попробуй, помаши крыльями! — предложила она, и Эдвин нехотя замахал крыльями. — Да ты интенсивней маши, не ленись! — Бося завистливо закусила губу. — Были б у меня такие, я б тебе ух как показала!
— Я ещё с утра не разлетался. Эффект СПРОСОНЬСОНА!!! Действует до двенадцати! — руководитель экспедиции сник, не зная, что делать дальше.
— Не убедил! Не впечатляет! Смотри, как это делаю я, — пользуясь временным преимуществом, воскликнуло насекомое. — Боськино тело змеилось, завязываясь в немыслимые узлы, потом развязываясь, и стелясь по траве. — Ты будешь хлопать крыльями до посинения, а я, — бешено извиваться в танце хвоста. А он… — Бося указала на Блума, — …В эту схему как-то не вписывается…. — Хотя…, если что, гнома мы сбросим как балласт с не очень большой высоты, когда полетим на шаре! — Бося пришла в дикий восторг и захлопала всеми своими ладошки.
— Ничего себе шуточки! — почесал ухо Блум. — А… что ты подразумевала под шаром?
— Ты говорил о лягушке-путешественнице??? — переспросила гусеница. — Вот-вот. Только нести будем: не МЫ ЕЁ, а наоборот, ОНА НАС!
— Пошарив в кустах, Бося, и правда, нашла здоровенную лягушку! Сороконожка попросила рептилию продемонстрировать себя во всей своей надувной мощи, то есть, надуться, что та с радостью и проделала.
Путешественники сплели корзину из ивовых прутьев, (после фуникулёра это было не сложно сделать), и привязали верёвки: одну к Эдвину, а другие, — к четырём лягушиным лапкам. Пока живой шар нёс нашу троицу, — отдыхал Эдвин, сидя в корзине. Как только тот сдувался, превращаясь в лягушку, — вылетал Торнслипт, используя силу ветра и таща за собой остальных.
— Интересно, куда мы летим? — спросила Бося.
— Куда угодно, лишь бы не в воду, — заметил Эдд.
— И не к гномоловам! — воскликнул Блум.
— Ты снова об этих гнусах? Они остались далеко позади, — возразила сороконожка.
— Не факт, — возразил Эдвин. — Думаю, на плато должны быть телепорты для связи с материком.
— Такие, как Лисий Лаз? — захлопала ресницами Бося.
— Наверное… — сокрушённово заметил Эдд. — Если б мы знали, Куда какой ведёт, давно были бы Феистом Доле. Но мы не знаем.
— Гномоловы, худшая участь, какую можно себе представить! — воскликнул тирлин, перехоля на шёпот. Поговаривают, они забирают нас, ну, себе подобных на какой-то лавовый остров, или на вулкан в океане. — Он повернулся к Босе. — Заткни свои пёсьи ушки. — На что девица смущённо фыркнула. — Забирают для …сбора лавы.
— Тебе подобных?!? Кому эта лава нужна? — Эдвин еле сдерживая улыбку.
— Шудре, — просто ответил Блум, а эльф чуть не рухнул на дно корзины со смеху.
— Мамочки мои ползуче-летучие-е-е-е! Хоть бы это были враки, хоть бы враки, — завибрировала Бося. — Вдруг и меня заберут?
— Кошмарики это, вот что! — резко выдохнул Блум.
— Не хотите, не идите и не летите! Вот. Сами же ко мне навязались, то есть… привязались, — выдавил он.
— Нет смысла ругаться, когда от нас ничего не зависит! — «закруглила» спор Бося. — Я же, ввиду экстремальности ситуации, немедленно трансмутируюсь, то есть, телепортируюсь в бабочку! — С гордостью заявила гусеничная, приглядывая себе ветку.
— Телеквартируйся, бросай сотоварищей! — укорил её гном.
— Такое превращение нобелевской премией попахивает! — Эдд заговорщически подмигнул Блуму.
— Что ты этим хочешь сказать? — спросила Бося, почуяв подвох в словах эльфа.
— Ни мутнуться, ни портнуться, увы, не выйдет, — грустно заметил Эдд и кивнул Блуму.
— …И квартирнуться, тебе, милая, не удастся! — цинично продолжил Блум. — Для начала, сосчитай-ка свои ножки…. —
Девушку залихорадило. Три раза начинала она считать свои лапки, сбивалась, деля их на пары и тройки, потом группируя по сторонам: сначала левые, потом правые….
— Ну и что, что сорок? Я в приметы не верю! — наконец, заявила она. Но осмыслив, и буквально взвилась на месте. — Скоко-скоко?!? Сорок? Я что…. Я кто?!?
— У сороконожки заболели ножки, — дразнился Блум.
— Ну, это ничего страшненього, Босенька, это даже хорошо! — сказал Эдд, подойдя к ней поближе. — Значит, ты не гусеничная собака?!?
— Гав-гав! Аппорт, место! Кто же нам тапочки принесёт?!? — противно кривлялся Блум.
— …Не собака вообще, и даже не… гусеница, — договорил Эдвин, виновато потупясь.
— Сороко-скожка…, сороко — но-жка?!? — еле выдохнула несчастная. — Погодите-погодите…, я что, никогда-никогда не превра, не обер…, не стану такой порхающее-бархатистой, такой пятнисто-волнительной бабочкой???
— В этой жизни… не станешь! — «добил» её Эдд. — В том-то и парадокс. Ты никогда не станешь бабочкой; он тоже вряд ли взлетит. — Тут Блум презрительно хмыкнул.
— А ты, маленький синекрылый эльф? — сквозь слёзы спросила Бося, а Торнслипт с грустью посмотрел в небо.
— А, он, то есть я, как не стремлюсь, никогда не перестану летать…. — И опустил глаза. — Возможно, только когда состарюсь.
Эдвин обнял подругу, которая, как и полагается, разревелась.
— А ты, что же, совсем не хочешь летать? — изумлённо выдавила сороконожка.
— Не думай, что летать, единственное предназначение таких, как мы, существ, — сказал эльф.
— Конечно, не единственное: ЛЕТАТЬ и КОПИТЬ, КОПИТЬ и ЛЕТАТЬ, — вклинился в разговор Блум, но Эдд продолжил:
— Считаешь, что без крыльев ты никакая, а жизнь несносна?!? — спросил Босю Эдд, но она лишь молча затрясла головой в ответ. — Знаешь, какая ты, Босильда?!? — Эльф глубоко задумался, тогда как гусеничная смотрела на него полными слёз глазами. Ведь никто никогда не называл её так…. — Ты необы…, необа… необабочкновенная! — Продолжил он, а сороконожка всё-таки разрыдалась.
— Ничего, я всё равно полечу, то есть пойду с вами! — она подняла заплаканные глаза, опушенные ресницами. — С крыльями или без! И может быть, кто знает, может, фея и мне поможет?!? — Она не очень уверенно посмотрела на Блума.
— Конечно, Босенька! Древесная ведь…, ну, то есть, его фея-волшебница не сможет нам отказать!!! — подобрел Блум, добавив. — А я вернусь за мешками…, за сокровищами…, и ты непременно оба…, ну, станешь бабочкой!
— А мне сегодня наснилось, что я стала бабочкой, — потупилась Бося. — Всё было всамделишно, то есть взаправдошно, как наяву….
— И что вас так тянет на подвиги? Летать любой ценой, летать во что бы то ни стало? Не понимаю, — заметил Эдвин, адресуя реплику Босе и Блуму одновременно. — Вот я, например, не жалуюсь, что …не умею ползать, а уж тем более складываться…, или находить драгоценности, даже там, где их нет?
— А я не жалуюсь, что не умею жр…, брр, есть камни??? А, ведь могло пригодиться в голодное время, — сказал гном.
— Понимаете, — начала Бося. — Я, конечно, могу сжевать тонну клевера, и сложиться, а потом растянуться в гармошку, но кому от этого легче-то станет? А вот если бы я летала???
— Если бы ты летала, тоже б лучше не стало. Так, одни иллюзии маломерки с комплексом переизбытка ножек, — оттянулся Блум.
Бося начала всхлипывать. Сначала тихо, потом громче и громче, пока всем не стало казаться, что вокруг них хрюкает, сопит и сморкается с десяток простуженных дам.
— Оставьте меня одну, — произнесла несчастная. — Буду сидеть, положа ногу на ногу, и ещё ногу на ногу, и ещё… примерно двадцать раз. Пока не отсижу весь свой переизбыток. И пусть!
— Что в двадцать раз дольше обычного двуногого существа, — «на автомате» подсчитал Торнслипт. — Вот видишь, какие у тебя преимущества. — Но мы не завидуем, ведь так, старина?
 
Так они летели бы и летели, если бы пророчества Боси не стали сбываться…. А именно: лягушку стало сносить к земле, и всем стало понятно, что ЧТО-ТО или КОГО-ТО всё-таки придётся выбрасывать.
— Только не пуговицу! — выкрикнул Блум. — Хотя…, выкидывать, ну, абсолютно нечего, кроме драгоценностей, или…, или… не драгоценностей. — Он обвёл всех недобрым взглядом, а в его голосе послышались пиратские нотки.
— Неужели мы станем… выбра… сывать… друг друга?!? — ужаснулась Босильда.
Все недоумённо переглянулись.
— Не я это предложил, — проскрипел Блум.
— Друзья, у нас минута, чтобы предложить что-то более разумное! — громко произнёс эльф. — Мы в пятидесяти, нет, в сорока, тридцати метрах от воды.
Но тут шар, то есть лягушка замерла в тёплом дрожащем воздухе.
— Мы утонули, или летим? — заморгала Бося.
— Мы висим над поверхностью океана! — забеспокоился Блум.
— Висим непонятно на чём, — потрясённо воскликнул Эдд. — Похоже, закон Треугола Забермудского сработал, причём…, впервые в истории!
Неожиданно туман немного рассеялся.
— Под нами какой-то остров! — Бося выглянула из корзины. — С пальмами и горой! Это же Феистый Дол…
— С пальмами? — тревожно переспросил Эдд. — Так гора там или вул… — Но тут гондола накренилась, и они стала падать.
— Земля твёрже воды…, — прокричал в туман Блум.
— Зато теплее-лее-лее…, — попытался ответить Эдд.
— Щвакс привулканимся! Бре-ке-кекснемся! Квакс! Бумс! — это был удаляющийся голос их лягушки-путешественницы. А может, воздухоплавателям просто послышалось. Шутка ли?!? Упасть на верхушку раскидистой пальмы, к тому же, растущей за тысячи миль от Феистого Дола.

Глава 11
ФЕИСТЫЙ ДОЛ
 

Феистый Дол располагался в живописнейшем месте на перекрёстке цивилизаций и сообщающихся между собой озёр. Жилища эльфов и фей служили живой изгородью между лесным массивом и ступенчатыми заводями, истекающими водопадами алмазно-чистой воды. По краям этого водного царства рос дождевой тропический лес, в центре которого возвышалось благоуханное Розовое Древо, Древо Желаний, далеко внизу оставившее своих зелёных собратьев. Казалось, что раскинувшаяся над долиной крона сказочным зонтом закрывает поселение от бед и несчастий мира. И лишь щедрое в этих краях солнце просачиваясь сквозь её листву и соцветия, наполняло их несказанным цветом и ароматом. «Но где же тогда жила Джаверия? — спросите меня вы». А я отвечу словами эльфа:
Диковинный дом крёстной Эдда находился не в Розовом Древе, а в могучем ископаемом Дубе, переплетающимся с его с корнями и ветвями, так, что было трудно понять, где кончается одно, и начинается другое. Волшебный её чердак был доверху завален крыльями и крылышками самых разных форм и расцветок.
Это обстоятельство волновало и саму Джаверию, но куда больше её беспокоила мысль об оставленном без присмотра крестнике. Сегодняшнее утро решено было посвятить разбору крыльев, хотя в последние годы одариванием младенцев-эльфов занимались другие феи. Джаверия призадумалась.
У Джевы было много всяких дел и обязанностей: следить за произрастанием дубов, контролировать магическое земледелие, поддерживать водный баланс четырёх сообщающихся озёр; в конце концов, быть примером для всех живущих в доле существ.
Безусловно, именно древесная фея, некогда основавшая поселение крылатых, была его полноправной хозяйкой и единственной управительницей дола. Только она не знала, по-настоящему ли счастливы её подданные?!?
Наконец, Джаверия не выдержала и вновь заглянула в свою увитою побегами и цветами шляпу, прекрасно зная, что так часто пользоваться её волшебством нельзя, и что однажды чудесный атрибут может просто обидеться — осыпаться или, например, улететь. И, тем не менее, она трижды коснулась самого красивого, дымчато-сиреневого цветка. Не сразу, но магнолотос раскрылся, и из его чашечки медленней, чем когда-либо выкатилась росинка, по обыкновению превратившаяся в магический шар.
Молодая женщина смогла рассмотреть кляксу болота и пойму, крохотные горные пики и торчащий над океаном мыс восточной части плато. Отыскав своего крестника, она несколько успокоилась.
Её мальчик был с Блумом с той птеродактихой, а значит, в относительной безопасности. Сильно подросшую сороконожку удалось разглядеть лишь путём многократного увеличения. Что же касается
Эдда и сотоварищей, то они невозмутимо плели корзину, сидя на Скошенном Мысе и беззаботно болтая ножками.
«Им непременно нужно помочь!» — решила Джаверия, заваривая себе самый крепкий кофе, какой только можно выжать из тысячелетней дубовой коры. А ведь совсем недавно она зареклась, что больше никогда не пересечёт ни земных, ни воздушных границ плато. Но было ещё кое-что: одна тайна, о которой не должен был знать никто кроме её подданных, в особенности, Великий Тирлин!
Джаверия пролетела над террасами и цветными озёрами. Добравшись до Розового Древа, она вспорхнула под самую его крону, проскользнув в увитую ветвями и незаметную с земли дверцу, открывающую большое дупло; спустилась по винтовой лестнице в холодное лоно ствола. Там в одной из келий сидела священная птица Квезаль — древняя и прекрасная с хвостом радугой и изумрудно-золотистою грудкой, чьи веки за сто лет ещё не смыкались.
Во времена Ацтекской империи птица Квезаль считалась священной и олицетворяла собой бога воздуха. Люди того времени использовали длинные надхвостовые перья квезаля для своих ритуалов. Но ацтеки никогда не убивали обожествлённых пернатых: выдернув перья, отпускали на волю. После разгрома империи квезалей стали нещадно истреблять, поставив вид под угрозу исчезновения. Да и сегодня нещадно уничтожаются единственные места их обитания — тропические леса. Этих птиц не удаётся разводить в неволе. Говорят, когда квезаль оказывается в клетке, у неё разрывается сердце.
Квезаль не сводила своего оцепенелого, но пристального взгляда с мшистой коры, в которой был спрятан свёрток, как бы вживлённый в древо. Войдя, волшебница предложила птице лакомство — семена окотеи. Но Квезаль ничего не ела, а лишь вдыхала розовый аромат. Тогда Джаверия что-то шепнула хранительнице. Та вскинулась к свёртку, вытащила его из дупла и передала фее. Крёстная эльфа освободила камень от пелен мха. Вернувшись на прежнее место, кристалл преломил лучи закатного солнца, и Джаверия погрузилась в сноп света, как в лучшее одеянье.
— Курун-Чупр! — Еле вымолвила она, и в сыроватом воздухе разлилась то ли мелодия, то ли какой-то нездешний поющее-мерцающий аромат. Она рассмеялась, купаясь в переливах энергий, и прикоснулась к кристаллу… но тут что-то произошло…
И фея увидела настоящее, прошлое и будущее, свитые вместе, не как в капле, фрагментами, а одновременно и целостно, словно и сама стала частью единой мировой души.
Она перенеслась на Плато, в хранилище, стены которого судорожно сотрясались. Мимо просверкивали россыпи алмазов и жемчугов, разнотравье изумрудов с сапфирами и обоймы золотых слитков! Драгоценности разлетались по коридорам, занимая отведённые под них сейфы и ящики.
— Я попала в давнее прошлое, — изумилась Джаверия, не веря своим глазам. — А оттуда в будущее, где гномам вернули, точней, вернут все их драгоценности!
Но, увы, это было не прошлое. Вокруг всё крушилось. Своды пещеры вздрогнули и разломились, а золотистый купол хранилища дважды перевернулся, срываясь в бездну.
— Землетрясение, Катастрофа! — побелевшими губами вымолвила Джаверия. — Я не в прошлом, я в будущем.
Она перенеслась в полыхающие отсеки банка. Это был не огонь, а жёлто-зелёная плазма, переползающая из тоннеля в тоннель. Находясь внутри Древа, фея не обгорела и даже не обожглась, а лишь с ужасом наблюдала за обрушением плато: за группами, семьями и одиночками; за троллями и тирлинами, за всеми несчастными, тщетно сражающимися с разбушевавшейся стихией… Наблюдала…, но ничем не могла помочь.
«И этот пожар из будущего, — до кончиков пальцев похолодела Джаверия. — В котором может очутиться мой мальчик и его друзья, — внезапно осознала она»
Где-то вдали сужался метеоритный мост. Джаверия была с одной стороны, а Шудра с другой стороны разлома. Это казалось невероятным, но Мастер небесного Перехода протаскивал своё скользко-обжигающее улиточное тело сквозь трещину между мирами. Великий же тирлин перескакивал с метеора на метеор, следуя за ним: всё выше и выше, выше и выше…, оставляя обрушивающееся плато далеко позади. «Мастер хочет уйти…. Пророчество о Мосте Небесном! Но ведь никто не погиб и …не погибнет?!?» Впереди мигал Курун-Чупр, удаляясь…. Удаляясь… от неё в бесконечность. Миражом в жаркий день, Землёй Обетованной, Мечтой Неизбывной воспарило то…, другое, небесное плато.
— Плато Небесное! — восхитилась волшебница, не сводящая глаз с этого зрелища. — Плато провалится в тар-тарары, а все кто на нём находился, погибнут, — вскричала Джаверия. — А я, то есть мы потеряем поющее-сияющий Курун-Чупр, а мерзкий обманщик Шудра перейдёт на плато небесное?!? О нет, только не это! — и она …потеряла сознание.
Она не знала, сколько времени прошло, и существовало ли время вообще…. Придя в себя, фея Розового Древа, (ведь именно так теперь называлась древесная фея) дрожащими руками, словно младенца, запеленала кристалл, помня том, что он открывается лишь единожды, показывая избранной фее лишь то, что ей положено знать. И лишь тогда Курун-Чупр взмыл из её рук, запечатав собой дупло и закрылся корой и мхом, так, будто всегда там был, точней, будто его там не было. Квезаль опять сидела, покачиваясь как в полуобмороке, как и прежде не сводя своего цепкого взгляда с ценнейшего в мире свёртка. Джаверия склонилась в немом поклоне и вышла. Дверь скрипнула, и всё стало, как прежде.
 

Следующий день обещал быть ветреным.
Джаверия прикоснулась к бамбуковым трубочкам, извлекая из них приглушённый, но мелодичный стрёкот, на который тут же откликнулись щиплющие травку неподалёку молодые косули. Через минуту обитатели ближнего озера уже передавали по цепочке сигнал, разошедшийся во все стороны. Наконец, фея розового древа собралась с духом:
— Друзья! Мы оказались в …непростой ситуации, — как можно будничней начала она. Фея хотела сказать: «в опасности», но взглянув в глаза своих маленьких друзей, не решилась. — Шудра собирает всех своих гнусов! — Джаверия перелетела на небольшую горку. — Когда-то покинуть Плато было запретом для всех существ….
— …Страшным табу! — взвизгнул впечатлительный муравьед, долизывающий термитов.
— Но не для нас, вольных обитателей Дола! — приняла эстафету юная синеволосая ундина, чей голос зазвенел в унисон с поющим бамбуком.
— Наш древний народ всегда славится миролюбием! Однако… — Джаверия замолкла, и маленькие слушатели затаили дыхание…
В голове феи пронеслись ужасающие картины, виденные только что в Курун-Чупре. «Нельзя говорить им всё…», — решила она.
— Больше нельзя бояться! — пробасил кенгуру.
— Мы не боимся Шудру! — крикнул сверху какой-то эльф.
— Выдру? — преспросил глуховатый ленивец, но на него тут же зашикали.
— Вы, крылатые, если что, улетите! А мы… не хотим воевать! — запищали со стороны озёр.
— Наш народ не допустит войны, но, возможно нам придётся на время покинуть дол, терпеть лишения…, — Джаверия осеклась. — Даже если это касается не дола, а нашей родины, особенно если это касается Тирлинского Плато, — уверенно произнесла фея.
— Но мы-то здесь, и какое нам дело до них и до плато? — выкрикнул муравьед.
— С плато нас многое связывает, — просто ответила Джева.- Это невидимые, но очень крепкие связи. Что бы ни случилось, мы можем, нет, мы просто обязаны защитить себя и жителей бесприютного острова! Настало время вспомнить, кто мы такие, — тихо, но твёрдо сказала Джаверия, как бы передавая эстафету наяде.
— …Ведь мы — магические существа, — подхватила её слова синеволосая девушка. — Древесные, Воздушные, Озёрные, и прочие, прочие… феи и эльфы и волшебные мини животные.
— Молодец, Рыбка! — впервые за утро фея назвала её по имени. — А вас, друзья, я попрошу выслушать мой рассказ, чтобы сообща принять единственно правильное решение!
— И она рассказала им всё, почти всё: историю бегства крестника и его трёх друзей, и про скорое исполнение пророчества — о Мосте до Звёзд и о будущих катаклизмах: то есть обо всём увиденном в Курун-Чупре, кроме потери его самого, священного и поющее-сияющего камня Дола.
Джаверия говорила тихо, но её голос был слышен каждому поселенцу. После её слов косули вскинулись на дыбы, бобры энергично забили хвостами, а маленькие летучие рыбки выпрыгнули из воды, высоко, как только смогли. Броненосец заелозил всеми своими девятью кольцами, и даже самка ленивца перевернулась на ветке, на что обычно у неё уходило пол дня.
— Нужно вмешаться в ход этих страшных событий, чтобы их изменить, а лучше предотвратить, — сказала Джаверия. — Наш народ уже пережил один катаклизм, переживёт и второй. Сейчас в это трудно поверить, но я твёрдо знаю, что однажды Правление великого… — На неё смотрели сотни и сотни маленьких глаз.- Что однажды правление Шудры падёт. — Все слушали фею, не смея проронить ни слова. — Оно падёт, но жители не должны погибнуть, а плато — провалиться в Тар-тарары, — с горечью заключила она. Рыжеволосая волшебница выдохнула, обведя площадь уже более спокойным взглядом, но отчего-то медлила.
«Что же у нас хорошего, что же? Ведь надо ж как-то их поддержать…» — И тут перед её внутренним взором снова возник Курун-Чупр, а в нём… проявились какие — то закорючки и символы. «Зашифрованная криптограмма?» — Фея зажмурилась, и мысленно её прочитала… «…Когда все упавшие камни сложатся в мост, отыщется поюще-сияющий…! — Зачем его искать, ведь Курун-Чупр и так в Доле. — Изумилась волшебница. — «Ибо…, лишь он один ненадолго откроет расщелину между мирами….
И так далее… Петроглифы, найденные на стенах пещер плато, были первой частью пророчества, которые Джева не вполне понимала, но о которых знала с раннего детства. Однако вторая, заключительная часть предсказания куда больше напоминала головоломку или чью-то глупую шутку: «…А принесёт кристалл последний Пт… по имени Пт… оставленный в голове последней железной Пт…, которую приведёт последний из рода …Пт…». «Зачем его к нам нести… если он пока и так в доле, в том-то и дело что «пока»…. Но что же такое «ПЭ-ТЭ»? — про себя твердила Джаверия. — И, это всё?!? Но там ведь не сказано, что мы его навсегда потеряем?!?»
О Курун-Чупре, конечно же, знали все, поэтому, когда его принесли Джаверии, тогда, ещё на плато, она надёжно укрыла камень в Розовом Древе, укрыла от Шудры и его прихвостней, понимая, это добром не кончится. Конечно, она верила предсказаниям: всему увиденному в росе магнолотоса, а особенно, тому, что открылось ей этим утром в таинственных отблесках Курун-чупра… Но в этом последнем шифре должно было быть что-то ещё…. Джаверия снова зажмурилась, и её сердце учащённо забилось… Что-то о камне, и не только о нём…, возможно, что-то самое главное. И фее Розового Древа показалось…, пусть на мгновенье, что она ясно видит, не в капле, не в кристалле, а в своём сердце завершающую часть предсказания: «С ними (то есть с теми, кто принесёт камень) будут два существа, по-настоящему стремящиеся к свободе». — Она почему-то снова вспомнила Эдвина, представив, как её маленький синекрылый эльф вместе с друзьями появится в Доле. О! Это будет особенный день…
«День Исполнения Желаний», — отозвалось в её сердце. «…И все самые заветные мечты и желания, загаданные четвёркой отважных, непременно сбудутся! А каждый из них обретёт своё Главное Превращение в жизни! И, если этим событиям суждено произойти, то… они произойдут не раньше и не позже Дня Исполнения Желаний».
— Что за чушь мне лезет сегодня в голову! — охнула фея. — С ума сойти можно! Джаверия только очнулась и теперь заставляла себя переключиться на более насущные вещи. В данный момент было не особенно важно, что это за День за такой — День исполнения желаний, и что имел в виду древний провидец под «двумя существами…», и что (от всех этих треволнений за эльфа и сотоварищей) ей навиделось о «четвёрке отважных».
Главное, что она взбодрит своих подданных, подарив им надежду. Вся эта «мысленная белиберда» подсказала ей отличный выход из сложившейся ситуации, и фея с ходу сымпровизировала:
— А теперь о хорошем, — улыбнулась она, поправляя лепестки дивного розового одеянья (тайного дара Древа) — Скоро в Доле наступит Великий Праздник — День Исполнения желаний. — Толпа радостно загудела. — Такое случается раз в пятьсот, нет, раз в тысячу лет! И тогда каждый из вас сможет попросить Розовое…, то есть Древо Желаний о самом заветном, и все, все мечты живущих в Доле существ непременно сбудутся! — На голубом глазу приврала феечка, упуская из своего рассказа одну маленькую, но важную деталь, а именно — указанную точно дату. Ведь, исходя из всего виденного-слышанного за сегодня, «четвёрка отважных» должна появится в доле «не раньше и не позже Дня Исполнения Желаний».
— И когда же, когда он наступит, этот волшебный день? — возбуждённо спросила Рыбка.
А Маслиния блаженно задумалась, ведь она тоже столько всего хотела!
— Медленнее, чем вы чувствуете, но гораздо скорей, чем вы думаете, — загадочно ответила фея, и с трудом скрывая зевоту, добавила. — Повторяю, исполнятся лишь самые заветные ваши желания. «Хотя, какая разница, — пронеслось в голове засыпающей на ходу женщины. — Ведь всё это всего лишь навеянные древом и Курун-Чупром, фантазии. — Что ж, теперь придётся устраивать настоящий Праздник…, Праздник Древа Желаний, — с улыбкой заключила волшебница.

ГЛАВА 12
ЧРЕЗВЫЧАЙНАЯ СИТУАЦИЯ
 

— А теперь о главном, — сказала Джаверия, нежно поглаживая Тинкли. — Тебя и твоих друзей я смогу довезти на Облаколёте лишь до границы Дола, — она отвела взгляд.
— Слуга с готовностью закивал, отчего его воротник заходил ходуном вокруг шеи. Эскадре Тинкли предстояло, соблюдая строжайшую конспирацию, доплыть до восточной границы Плато, и вернуться обратно вместе с нашими беглецами.
Ровно в полдень десятки животных, подобно торпедам, вошли в залив.
— Похоже, нас атакуют! — лениво заключил Флай, заметив на мониторе крупное расширяющееся пятно, приближающееся к ним со стороны гор.
— Силишкам пилиывути, харашо пиливути! Ки насим Тирлинским шахтами гирибути, — ужаснулся Гамур.
— Вышлем Торная и снимем со спутника, — заявил Флай. — Тьфу, забыл, лучший, последний гниёт в болоте! Тогда того, первого!
— Перевый, как кирот, силипой! — охнул Гамур, дёргаясь то одним, то другим глазом.
— На этот раз мы удержим руку на пульсе…, то есть, на пульте! — заявил подкравшийся босиком Шудра. — Борвит переделал дракона.
— Гамур вздрогнул от неожиданности, а тролль пристально вгляделся в экран.
— Да это же… кольчужные или как их там, …панцирные броненосцы! — сквозь смех проговорил он.
Тем временем Флай продолжил:
— Эти мелкие броненосцы ха-ха, совсем не опасные пловцы. Я же сказал, миграция!
— Пловцы, миграция. Нечего тут, это само! Всем возвращаться работе! — наорал на слуг Шудра.
— Он тоже наблюдал за заплывом, но твёрдой уверенности в том, что это миграция, отчего-то не возникало. Интуиция назойливой мышью скреблась где-то в подреберье. «Нельзя допустить повторения прошлых ошибок», — с остервенением подумал тирлин.
— Механический змей полетал-полетал над «пятном», поснимал, посканировал, понагнал ветра, да и и смылся. Его «всевидящий глаз» не засёк целой флотилии Пресноводных и Морских фей, укрытых под толщей воды и золотыми панцирями маленьких, но храбрых животных.
Исполнив первую часть приказа, феи и наяды с русалками вместе отрядом Тинкли приступили ко второй его части, но облазив весь мыс и его окрестности, никого не нашли. Тогда Тинкли встал на задние лапы, и направил нос по ветру — туда, откуда совсем недавно стартовали наши герои.
Там, на краю обрыва были обнаружены: боськин сбитый каблук и кусок ивовой пеньки от корзины. А тем временем путешественников, летящих в той самой корзине над Океаном, сносило к вулканическому острову.
Передохнув и обсохнув, пловцы немедленно отправились обратно, в Феистый Дол. По крайней мере, именно так об этом доложили Джаверии. Четвёрку воздухоплавателей еще можно было догнать, но на океан налетел шторм, и Джаверия велела приостановить поиски, вынужденная признать, что операция «флотилия» с треском провалилась.
Было новолуние. В такие дни чашечки магнолотосов на её волшебной шляпе закрывались, чтобы наполниться новыми живительными соками. Что касается того-самого-камня, единожды озаряющего видением, то, как вы помните, Курун-Чупр всё уже показал. Вот почему фея ничего не знала об Эдвине и его команде.
На следующий день расстроенная Джаверия сидела в ветвях своего дуба, а перед ней висел потерявший свежесть Облаколёт, подвергшийся жесточайшей мойке. В руках магини не было ни тряпок, ни пузырьков, ничего вообще! Иногда она, правда, щёлкала пальцами, подзывая к себе очередную не доенную тучку, опрокидывающуюся на воздушное судно потоками чистой воды.
Процедура смахивала на мойку машин, только не на земле, а в ветвях вековых деревьев. Несмотря на то, что тучки пролетали в метре от феи, её одежды были сухими!
Внезапно из ближнего, плещущегося у самых корней, озера появилась девичья головка с пучком чёрных волос.
— Прости нас, Джаверия, виноваты! — пролепетала наяда, скрываясь в воде и снова выныривая в окружении четырёх прелестных подружек. — Прости же нас от лица всех наяд, русалок…, и водных фей…. Не удержались, и….
— И напроказничали? — вскинула брови Джаверия. — Это связано с вашим заданием?!?
— О! Да…, — наяда залилась краской стыда. — Выбравшись на берег, мы никого не нашли там, и… выложили из гальки лестницу в небо, — Она всплеснула хвостом. — Понарошку. — А наверху мы изобразили тот-самый-камень, и …перечёркнутые тележку с киркой. И …, и это всё…. — Опустила глаза Маслиния.
— Но… для чего??? — теряя силы, пробормотала фея.
— Мы хотели разозлить Шудру! — вставила своё слово Рыбка.
— Чтобы вызвать на страшный бой! — радостно закивала Маслиния.
— Что?!? О, как не вовремя! Я же сказала — «туда и обратно»! — воскликнула фея, чуть не упав с дерева. Она погрозила пальцем и прыгнула в Облаколёт, который вспорхнул, зависая над кромкой воды. — Думаю, вам удалось разозлить Шудру! — невесело усмехнулась Джаверия.
«Но раз уж так вышло, значит, так тому и быть! Теперь я просто обязана предотвратить самое страшное», — решила Джаверия, беря курс на Океан Невозможности. Но для начала ей нужно было преодолеть свои собственные страхи.
 

Замкнутые внутри ограниченного пространства, тирлины каким-то образом выбирались за пределы острова, покрывая обширные расстояния, и привозя домой не пустячные сувениры, а других гномов, очевидно, для пополнения хранилища!
После громкой истории с исчезновением сокровищ лишь немногие отваживались по доброй воле посещать Плато, а уж тем более, хранить там свои активы! Это были: несколько семей наивных ирландских гномов; старые гоблины, обитающие высоко в Альпах и Кордельерах и слыхом не слыхавшие о Шудре; жаждущие адреналина альпийские богачи — гремлины; или путешествующие германские тролли, цЕнящие экзотический отдых.
Но как же «колонизаторам» удавалось за смехотворно короткое время перепрыгивать с материка на материк, минуя моря и океаны? Всё дело в том, что человечки перемещались с помощью трёх телепортов плато, где, как вы, наверное, догадались, и находились «смычки миров».
Первый, имеющий государственное значение тирлопорт (как называл его Шудра, находился прямо в покоях правителя и предназначался на случай чрезвычайной ситуации; второй — замаскированный под старую штольню, — около основного люка хранилища; а третий, закамуфлированный под колодец-бассейн, прятался внутри банка в центре его стрельчатой звезды.
Был ещё и четвёртый, известный нам с вами как Лисий Лаз, находящийся внутри Скошенного Мыса — но он был далеко от остальных — у восточных границ плато, зато невдалеке о Тирлинских Шахт.
Такие перемещения были привычны проворным ушастым тирлинам, с лёгкостью переносящим гравитацию, но только не человеку, для которого одно слабое временнОе сжатие могло стоить жизни….
«Как же я быстро состарился!» — вздохнул изобретатель, покосившись в битое зеркальце на стене. Потом он прокашлялся и нажал на незаметную кнопку. От пола отделилась огромная полукружная решётка. Она раскрылась, из неё, как из бутона появилась верхушка золотого и величественного, как Тадж-Махал, купола. — «Порядок! Если гора не идёт, то она может приехать!» — прикинул Борвит, проверяя безупречность системы. Он снова нажал на кнопку, и купол исчез, но в тихую задумчивость учёного вкрались неприятные мысли.
Даже второй Торнай получился совсем не таким, каким предполагал его сделать Борвит. При всей серьёзности испытаний и по странному стечению обстоятельств, каждому из драконов не хватало одного, но незаменимого качества, или одной, но, самой важной детали. Нельзя сказать, что человек не знал основ конструирования и лётного дела… или обладал склонностью к мародёрству. Но как ещё объяснить провалы всех операций, связанных с создаваемой им техникой? Возможно, бывшему пилоту опротивело жить на холодной чужбине в окружении карликов-лилипутов. А может, больной великан мстил боссу за годы рабского принуждения — за свою погубленную молодость и внезапную старость…
Но Борвит был единственным изобретателем на всём Плато и поэтому Шудра закрывал на это глаза, относя его промахи к простому человеческому фактору?
*************
Прошло минут сорок после сообщения о провале операции у восточных берегов Плато. Шудра уже лихорадочно нарезал круги на площадке одной из шахт, где стучали кирками сотни гномов и гоблинов. Рядом суетился Гамур, делающий вид, что надзирает за их работой. За ним высилась фигура Флая, в свою очередь надзирающего за Гамуром.
— Ситуация чрезвычайная! — орал правитель, мысли которого вертелись вокруг непонятно чьей, но… измены. — Мало того, что наглая троица улизнула с Плато, прихватив мои…, то есть наши сокровища….
— …Заработанные тирлином Блумом, — влез Флай, сильно рискуя.
— Крылатые ведьмы, позабыв все приличия, вторглись на мою, то есть, на нашу территорию, — продолжил Шудра, с трудом дотягиваясь до спины, дико чесавшейся с того самого момента, как он отпустил грума. — …Но самое мерзкое в том, что проделали они это не-за-мет-но!
— Так же незаметно, как и смылись! — съязвил Флай. — Только каменюки остались! Выложенные в виде моста или… — Он покосился на потолок, где прятался выдвижной механизм. –…Или лестницы… с ТЕМ-САМЫМ-КАМНЕМ…, простите, босс…
— Откуда знаешь??? Эх, да я сам… же…. Не время острить! Не то я тебя самого превращу в камень, — огрызнулся Шудра, вытирая цветком мальвы вспотевшие уши.
— Это всё Борвита-Джян! Его масина. Таранай-Мараная пирварониля, зиначить, его и наказати мал-мала надо, — подсуетился Гамур, подобострастно складываясь вдвое. — Леситиниця, всяво лись леситиниця….
— Сам знаю, кого и за что наказывать! Всем забыть про лестницу и про мост! Не-мед-лен-но! — взорвался Шудра, но тут же заглох, словно у него сели аккумуляторы. — «Теперь они знают всё. Все всё знают». — Пошли все вон! «Что-то я сильно перенапрягся!» — подумал он, ковыляя к витрине с Дульгиками.
Существа, беззаботно сновавшие внутри сферы, замерли и поникли, а их сияние на глазах становилось то серым, то грязно-коричневым, то чернильно-фиолетовым. Постояв рядом минут десять, Шудра пришёл в благостное расположение духа и даже посветлел лицом.
— Кушайте, дорогие, мне хорошо, да и вы перекусите! — разулыбался гном, хлопнув по кнопке экстренной связи.
Тем временем Борвит прикорнул за работой. Услышав сигнал, он сунул ноги в унты, и, накинув лётную кожанку опрометью бросился в Тирлин дом, едва не раздавил группу гномов, вносящих в его мастерскую вёдра с морошкой.
Правитель сидел, повернувшись ко входу спиной, с поджатыми по-турецки ногами и перетянутыми в хвост, дрэдами.
— Где она? — спросил Шудра, тихий, как облако в чистом небе, и, не поворачивая головы, дважды щёлкнул пальцами.
Возникшая из-под потолочного свода лестница подняла тирлина на высоту человеческого роста. От трона до головы Борвита было всего три золотых ступеньки. Учёный хотел что-то сказать, но монарх остановил его жестом.
— Не будем пилить опилки. Ты ни в чём не виноват, особенно, само, учитывая недоделки Торная. Да, ты предупреждал. Ну, не смог догнать, выявить, так и что? Я позвал тебя не за этим. «Интересно, откуда ведьмы узнали про мост и про ТОТ-САМЫЙ камень. И не у них ли он, кстати»??? — подумал Шудра, но быстро отогнал эту мысль от себя. — Брр, бред какой-то.
Конечно, ему не терпелось проучить наглых фей, укрывшихся в доле, единственном недоступном для него месте. Но гораздо важней сейчас было совсем другое!
— Если вы помните…, пару лет назад я придумал хитрую систему кодов, — начал Борвит. — Ту, о которой знают лишь трое: я, вы, и ваш человек, Флай. Кхе. — Он кашлянул, затем загадочно помолчал. — Для того, чтоб попасть в преддверие Хранилища, и если вы помните?
— Да помню я, — буркнул Шудра.
— Мы, знающие код, должны были одновременно оказаться на СУШЕ, на МОРЕ, и в ВОЗДУХЕ, как планировалось вначале.
— На суше и в воздухе…, — повторил Шудра.
— Да, и в море, — поправил Борвит. — Так вот, я счёл, что это излишне, и с вашего позволения заменил стихии тремя временнЫми измерениями. Вы помните это?
— Да помню я, помню! — вскипел тирлин. -Я всё это уже само…, слышал, но растолкуй, что значит «Время Тременными, то есть тремя измерными? — запутался Шудра.
— Проще говоря, теперь мы сможем соединить энергоцепь одной общей МЫСЛЬЮ, находясь в ПРОШЛОМ, НАСТОЯЩЕМ, и БУДУЩЕМ! — как ни в чём не бывало, продолжал Борвит. — Тогда эти коды не вскроет никто, даже Бонд, — с улыбкой добавил он.
— Кто-кто?!? — выкатил глаза Шудра.
— Джеймс Бонд, — деликатно уточнил Борвит. — Да не важно! — Прокашлявшись, он распрямил спину, заняв собой всё пространство.
— Сядь, — сквозь зубы проскрипел босс. — Сядь, говорю.
И тот снова сел на холодный мраморный пол.
— Чтобы попасть внутрь хранилища, потребуется одно элементарное действие, (о котором вы тоже знаете), а попавший по злому умыслу в жизни не догадается. — Неожиданно Борвит улыбнулся и взглянул Шудре прямо в глаза, отчего гному показалось, что ловек чего-то недоговаривает.
— Простое действие со светляками…, — повторил Шудра, и брови его задвигались. — Как же, как же, сложить их в цепь, и… прочее, прочее…. — Он нарочито зевнул.
«Вечно я сам всё усложняю?» — подумал он.
По иронии судьбы, после всего этого усиления секретности ему в одиночку никогда бы не удалось проникнуть дальше дверей собственного банка!
Борвит недосыпал ночей… ломая голову над усовершенствованием охранных систем Хранилища, а во-вторых, пытаясь расшифровать надписи на стенах самой глубокой пещеры Плато.
— Это само…, удалось ли расшифровать последнюю часть иерог.. пета этого как его, …роглифа?!? — запинаясь, спросил правитель.
— Да, кроме нескольких повторяющихся слов, то есть знаков, в смысле букв, — неловко обронил учёный, вытаскивая из кармана свиток. — Расшифрованное звучит так:
И седой великан прочёл первую часть пророчества о Мосте и поющее-сияющем камне-отце всех Камней: «Ибо…, лишь он один на время откроет расщелину между мирами… — СЕРДЦЕМ, выпустив МАСТЕРА ПЕРЕХОДА…. Взойдите ж по нему на ПЛАТО НЕБЕСНОЕ — лучшее место во всей вселенной», -наконец выдохнул Борвит.
— Во всей вселенной…. Стоп! — перебил его тирлин. — Плюнь на детали. Насчёт сердца слюнявая белиберда. –он немного подумал. — Говоришь, отыщется и …взойду, — удовлетворённо повторил он. — Так что там дальше?
— Там ещё что-то про «красоту» чего-то «земного», но я не знаю, как это истолковать, пока… И середина.
— И Борвит дочитал текст предсказания, точнее, то место в нём, где говорилось о «ПТ» по имени «ПТ» в голове «ПТ, итд итп…
— Четыре Пэ-Тэ…, говоришь?!? — зачарованно проговорил Шудра.
— Простите, этого я пока не расшифровал…, тоже не расшифровал. — поправился Борвит.
— Не расшифровал он! Морошку тирло тоннами, к нему, само, таскают, чтоб мозг фурычил, а он шифра понять не может?!? — затрясся то ли от смеха, то ли от злости тирлин. — Шучу. Так что с концовкой?
— Собственно, это и был финал пророчества. — Борвит задумался. — Открытый финал…
— Курун-Чупр…, — протянул тирлин.- Но о нём же мы и так знаем. — Значится, отыщется мой чудо-камешек, и я обессмерчусь! — потирая довольно руки, проговорил Шудра.

Глава 13
ВУЛКАНИЧЕСКИЙ ОСТРОВ
 

Если вы помните, лягушачий шар с путешественниками приземлился на верхушку раскидистой пальмы.
Спустившись на землю, друзья попали на настоящий тропический остров, (находящийся на широте Феистого Дола) и образованный деятельностью двух вулканов. А я всё ломал голову, как же такой возник в ледяном Океане Невозможности?
С севера его покрывала похожая на складки купающегося носорога, магма. А засыпанные чёрным песком пляжи южной стороны острова чередовались с зарослями сахарного тростника и дурманящих орхидей. Один из кратеров слегка раскуривался, возвышаясь над островом. Кратер второго вулкана, укрытый в низине был заметен лишь в часы прилива, когда он превращался в живописнейшую лагуну. Но о нём мы тогда ничего не знали.
— Мы здесь не одни! — остервенело крикнула Бося, ползя по свежему следу чьей-то не свежей ноги.
— Нас здесь не двое, и …даже не трое, — подтвердил Блум, тоже разглядывающий следы: одни крупные, птичьи, и несколько пар маленьких, гномичьих.
Тут из кустов донёсся оглушительный треск.
— Нас здесь явно более трёх! — заметил Эдвин.
И перед остолбеневшими друзьями предстала их потерявшаяся подруга с перевязанной головой. Торчащий конец бинта делал птицу похожей на огромного попугая Ару.
— Эх, Попка, сумела-таки-таки-ки найти-ти-ти нас, — с каким-то радостным отчаянием произнёс Блум.
— Я разве вас искала-кала-лала??? — в тон ему проворковала Птера. — Хотя-тя, может и вас, не помнюююю. Надожжжж, япрррекрасно-красно-по-оооомнююююю, что ничего- го- го- не-помнююю…. Уж эти мне охотничьи миграции, — невозмутимо продолжала она. — Никогда не поймёшь, когда собирр-ррать чемоданы? До того, что всегда пр-рРеждеврременно? Или после…, не помню, правда, чего, что всегда с пр-рипозданием?!? — Наконец, птица заметила, что она не одна. — Вы тоже с НИМИ? Хм, кто ж сознается?!? — Она выдавила горькую усмешку, но осмотревшись по сторонам, добавила. — С дррругой стороны, если за мной не бр-р-росаетесь…, значит, вы точно НЕ ТЕ и НЕ С НИМИ!
— Да…, мы не те, и мы не с ними, мы с нами…, верней, мы сами по себе! — растерялась Бося. — А ты-то теперь с кем?
— А я-то…, а мне — то уже как-то не по себе, то бишь, не по мне! — продолжила Птера. — Брр… Меня зовут Пэ-тэр…, опа…, — что-то-такое…, оп… и я какая-то…, ах, да, обыкновенная, исчезающий из красной, нет, вместо…, а то ли вместе с красной книгой, вид, вот! А вы — то сами из каких будете?
— Напомню, раз подзабыла: Бося собачья, то есть гусеничная, Эдд эльфовский, — представил всех Ухо, весело включаясь в игру. — А я Блум необыкновенный, исчезнувший с Тирлинского Плато вид, то есть, гном.
— Как камешки, переварились? — лукаво спросила Бося. — В животе-то, небось, ураган?
— Намёками намякивают всякими?!? — возмутилась пернатая. — И воооще, я всех вас впер-р-рвые вижу!
— Вот, обманщица! Скажи лучше, кто там? — поинтересовался Блум, косясь в сторону зарослей.
— Там…, там…, эти…, — Птеропопия ткнула крылом в сторону кустов, изображая что-то с чем-то на голове.
— Там тоже кто-то как ты в бинтах??? — ахнула Бося. — Там эти? Гнусы?
— Не знаю, гнусы там или варвары, но свиньи порядочные! Меня чуть опер-ррения не лишили, застрахованного, аж с юрского периода! — всхлипнула птица.
— Раз застраховано, то и волноваться нечего! — поддержал её Эдвин. — Так ведь Круглое Ухо?
— Так, — кивнул тот. — И всё тебе, птичка, вернут — всё до единого пёрышка, — воскликнул Блум, и снизил голос до шёпота. — Если был банк приличный.
— Кому вер-рррнут, если меня самой нет врроде как? — «Ископаемая» страдальчески закатила глаза. — Да и кто вернёт? — Я вспомнила, он назывался: Динь там какой-то Мавррр или Заврр…
— Точно-точно! — Эдвин наморщил лоб. — Был такой банк –Дина…, ммм….
— Ди. Но. За. В.Р. — подхватил предприимчивый тирлин. — Дочеловеческая История Неисчерпаемых Запасов Вселенских Ресурсов, — оттарабанив название без запинки, Блум смущённо добавил. — Только он резко вымер, прогорел, то есть.
— Значит, и птеррья сгорррели! — простонала ископаемая. — ТО были мои лучшие птерр-рья!
— Перья! — поправил её Эдд.
— Такое случается после падения, — заметила Бося.
— Грохнулась где-нибудь от пережора, вот вам, и авам… амнезия! — заключил гном. — Камнеедство до добра не доводит!
— Наша Птера сидела внутри Торная, переваривала камни! — анализировал эльф. — И не успела бы, как обещала, долететь до этого острова. Но что же могло случиться? Для нас прошло несколько дней, тогда как наверху пролетел целый месяц….
Боськино интуитивное чутьё неожиданно обострилось, как никогда.
— Погодите-ка! — воскликнула она. — Когда мы были в Лисьем Лазу и прыгнули вниз, время пошло назад, а когда Блум метнулся, то есть прыгнул наверх, это же время пошло вперёд! Так?
— Так, Босенька, а ты умница! — улыбнулся ей Эдвин.
— Мерсибо. — поблагодарила Босильда. — А может, у Птерки два месяца пролетели за несколько дней….
— Одного я не понимаю, — произнёс Блум. — Она же должна была попасть в то же место, откуда телепортнулась, только в другое время…
— Но факт остаётся фактом! — воскликнула Бося. — За нами следом она проникла в пещеру Лисьего Лаза, а уж оттуда каким-то чудом оказалась с нами и с ними на острове!
— В её случае, а он крайне запущенный, наложились какие-то неизвестные силы и поля, — заковыристо изложил Эдд.
— Кто за кем и …куда пр-рроник?! — затрясла головой Птеропопия, а эльф объяснил, что это не так уж сейчас и важно.
— Ты хоть чего-нибудь или кого-нибудь помнишь? — спросил он ласково Птеру.
— Хоть немножко, хоть капельку помнишь? Фею крылатую на пухлом на облаке? И как алмазы мои жрала? Что, тоже забыла? — нахмурился Блум.
— Ничего я не жрр-рала, ни фей ваших, ни др…, ни др-рагоценностей. Р-ррехнулись, что ли? Они ж разрезали б меня…, как…
— …Как рождественскую индюшку, — припомнил гном.
— Торт, торт с цветком папоротника, цветущего раз в сто лет? Ты должна его помнить…, — настаивал Торнслипт.
— Но я в первый-в последний, нет, всё-таки в первый раз эти морды, то есть физии…, вижу, — сконфузилась птица. — Хотя, ваши лица почему-то мне как-то смутно знакомы.
— А как ты живую природу, ну, будущую бабочку, то есть меня глотала, в смысле, спасала, тоже забыла? — с дрожью в голосе спросила гусеничная собака. — И как я выросла? Правда, потом уменьшилась, но это не важно…. Ну, птича, ну, как такое можно забыть?!?
Но, похоже, «птича» никого и ничего не помнила.
Бося предложила Птере аппетитные сточенные по краям, кремни, от которых та ещё неделю назад ни за что бы не отказалась! На что птица, презрительно изучив их, сказала: Гнёзд из них не построить, огонь не высечь, даже английской горки не выложить! Так зачем же мне камни?!
она нацелила на сороконожку свой куриный глаз.
— А пожевать??? — не веря своим ушам, пролепетала Бося. Ответом был удивлённый взгляд ископаемой.
Но скоро выяснилось — обновлённая версия Птеры кушает суши, бобы, и иногда, по пятницам, после большой мозговой нагрузки…, Нет, вы меня не поняли. Я говорю о мелких со-ро-ко-ножках и прочих, после чего Боська тут же хлопнулась в обморок.
Тут наши герои стали гадать, что же такого произошло за несколько дней, ставших для их монстрихи роковыми. Пока они размышляли, птица подошла к ним сама, заявив:
— Я не питаюсь камнями, хотя …вы почти угадали, — Птеропопия покраснела. — Я их и пр-рравда ищу, но для дррругого. Прросто я их со-би-раю, представьте себе, для коллекции! — Не хватает одного кр-рристаллика, светящегося и издающего волшебное стр-ррекотанье! — Она нежно пощёлкала клювом, а все замерли, открыв рты.
Не знаю, что это было…, но перед ребятами возникли разные Птеропопии: одна, сидящая на мраморном горшке, вторая, стоящая у доски с метеоритом в лапках; третья загадывающая желание у огромного валуна; четвёртая, загорающая со своим журавушкой на морском берегу; и наконец, пятая, карабкающаяся по скалам где-то в заснеженных Гималаях (в составе экспедиции вымерших ящеров).
— Монтаж! — взвился Блум. — Воспоминания и клоны полностью сфабрикованы! Особенно ящеры и горшок!
На что «фабрикантка» прореагировала вполне миролюбивой песней:
Как только вижу камень я,
К нему летит душа моя,
Не стану я его глотать,
И чаем крепким запивать!!!
— Не помню, что дальше… Да и то, что пела, уже забыла, — внезапно остановившись, произнесла певунья.
— Эта Птера, не наша Птера! — прохрипела Бося. — Раньше она обожала грызть камни, а от меня её просто тошнило. Теперь, похоже, наоборот! — В изнеможении насекомое упало на былинку, свесив вниз бахрому ножек.
— Если это наваждение, — то оно пройдёт! — понадеялся Эдвин.
— Если черепно-мозговая травма, то… может быть…, рассосётся! — прикинул Блум.
— Птеррочно-мозг-говая…, — переиначила археоптерикша. –Говая или ГАвая.. Обожжаю Гаваи…
— Говоришь, рассосётся? — прошептала сороконожка, поднимая голову над листом. — А если застава…, брр…, засада…, или подстава?!? —
— …То она нас засадит…, или под что-то подставит! — спокойно закончил Блум.
Все с минутку помолчали. Интересно, кому могли помешать безобидные птичьи шалости?!? Ну, съела бы она на тонну больше камней, и что? Во всей этой истории была какая-то тайна.
— Гаваи и вуду; вуду и зомби; зомби и Птера; Птера и… и камни…, — неслышно проговорил Эдвин.
 

Несмотря на все уговоры заночевать в пещере, Птерка улетела искать себе какое-то особенное «искамнепаемое», как она сказала, гнездо для ночлега. Но друзьям так и не удалось заснуть: тишину нарушили чьи-то голоса, и они выглянули наружу.
На пустынном пляже горел костёр, вокруг которого сидели тирлины, а с ними какие-то гномы. Ребята разглядели того лысого тролля, что драпал от тучи у тайного входа в Лисий Лаз. С ним был мелкий чернявый гоблин с подкрученными до плеч волосами. Над головами гнусов светились лимонные пумпоны дульгиков; рядом развевался флаг с киркой и тележкой, в ветреной тьме похожий на флаг Весёлого Роджера.
— Здо”рово ми с лавой придумали! — лениво сплюнул Флай. — И Шу”дре впа”рим заместо метео”ров, и на мелочёвку сувени”рную хватит! Гоблинам типа тебя втюхивать.
— Висё вироде верыана, Флай-джан, — без тени обиды откликнулся мелкий разбойник с подкрученными волосами. — Базальта-шмазальта, в телепорта пириг — и на пилато! — Не ни ехати, ни литети, а мал-мала пилыть надоти! — Толика ситирашна силигка! — гоблин вздрогнул всем телом. — Заметит — ужас будити!
— Не заметит, — ответил Флай, потому что это был именно он. — Что небесные камни, что земные, п”равда, земные легче, зато их больше. Будет доволен — ещё наг”радит! Жаль, Чу”рун-Куп”р нам не подделать, а то бы озолотились, — тяжело вздохнул он.
— Кюрун-Чупра — столикий сияющее-поющий камени, Отец висех камней! — воскликнул Гамур.
— Ну, ничё, отловим птаху, и камешек наш, — потёр руки Флай. — Судя по чё”рным и белым пе”рьям, она где-то «рядом. Потом к нашему плану п”риступим и до беглецов добе”рёмся! Посте”реляем мал-мала, мух поразгоним…
Блум с Эдвином и Босей в ужасе переглянулись.
— А есили бегелецы сипирячуться? — тоненько пропищал Гамур.
— Кюда ж они сипи”рячуться, если тут и некуда и сипи”рятатьса, да??? — передразнил подельника Флай.
— А есили они телепорыты найдути? — над головой Гамура забился темнеющий прямо на глазах дульгик.
— О телепо”рте в затопленном к”ратере не знает ваще никто.-Сплюнул Флай. — Ты давай жа”рь шашлык из банана.
— Не зинаети? Шашылык-машылык…, бананы-каймаы, скюшна…, да…, — пробормотал Гамур, нанизывая на шампур фрукты.
— И то ве”рно, — позёвывая, согласился подельник.
Когда звёзды обсыпали небо, а незваные гости уснули, наши герои собрались на совет в центре пещеры.
— Это снова они, тролле..гоблино… гнусы! Но что же нам делать? — прошелестела Бося.
— Надо Птерку найти, предупредить её об опасности. Это первое, — ответил Торнслипт.
— А что же второе? — с волнением спросила Бося. — О… она перенесёт нас в Долистый Фей, в Феистый Дол, то есть?
— Я бы на это особенно не рассчитывал, — серьёзно ответил Эдвин.
— Я знал, я чувствовал? — как всегда, запсиховал Блум.
— Ничего ты такого не чувствовал! Если бы не я и не моё гусе…, то есть сороконожье чутьё, то вы бы вообще никуда не дошли, — заявила Босильда. — Эх, была бы я гусеницей, я б превратилась, была бы я бабочкой, я б улетела.
— Нельзя уходить от проблем, их надо их решать…. Но если они не решаются в принципе, то… лучше уйти. — И отведя глаза добавил. — Быстро уйти.
— Давай сюда свою пуговицу! — буркнул Блум.
— Зачем? — округлил глаза Эдвин.
— Для волшебства…, — огрызнулся тирлин. — Зачем, не знаю, ты всегда так раньше делал, и… это всегда выручало!
По совету Круглого Уха Эдд водрузил на валун свой щит-талисман, отчего пещера стала похожей на древнее капище с круглым четвероглазым идолом посередине.
Договорившись сменяться по очереди, путешественники
решили заночевать в пещере и проследить за гнусами утром.

Глава 14
ПЕРНАТЫЙ ЗОМБИ
 

Утро началось с охотничьего рога разбойников, сразу выкурившего беглецов из укрытия. Прямо под ними пронеслась группа вооружённых сетками и лассо, гнусов, преследущих похожую на страуса Птеру. По другую сторону долины маячили силуэты Флая с Гамуром.
Эдд, Блум и Бося сняли с валуна пуговицу, и, пропустив через её отверстия четыре верёвки — лианы, связали их концы в тугой узел. После чего сами уселись в её центре.
— Хватай концы! — крикнул Эдд птице, сбрасывая лианы вниз.
Все они страшно рисковали, но похоже, других вариантов не было. Лианы упали в нескольких метрах от ископаемой, но, к несчастью, недалеко от подоспевших преследователей.
— Хватай и лети! — неистово вопил Блум. — Неси нас отсюда! Куда хочешь, неси!
— Пажалста…, снеси нас в Дол! — неслышно пищала Бося.
— К-кто эт-то ттам орёт? К-кого и к- ку -да нести??? — вскинулась Птера. — Мне нужен камень, тот-самый камень…
— Вот они где?!? — Запыхавшийся Флай указал на вершину — туда, где пряталась наша четвёрка, направив половину отряда на осаду скалы.
Затормозив на бегу, Попия подняла огромный столб пыли, заслонивший потерявших ориентацию гнусов.
«Что ж она не взлетает», — ломал голову Эдвин.
От страха Птера забыла, что такое «летать» и «нести», но как «хватать», ещё помнила. К тому же ей жутко хотелось есть, а узел с яркими плодами маячил прямо перед её клювом. Схватив его, она побежала снова, увлекая за собой пуговицу и сидящих на ней существ.
— Мы летим…, — охнула Бося, ведь их движение так напоминало полёт.
— Держитесь крепче! — скомандовал Торнслипт, и все они ухватились за отверстия.
Эдд сильно как мог, выруливал крыльями диск, пытаясь удержать его в состоянии летящего за катером парашюта.
Она бежала стремглав в сторону расположенного в низине кратера, своего ископаемого гнезда, интуитивно чувствуя, что этот путь ведёт к ТОМУ-САМОМУ-КАМНЮ.
 

Оставив преследователей позади, Птера вбежала в густой тропический лес, но споткнувшись обо что-то большое, растянулась на земле и …заснула. А сидящие на ней пассажиры в обнимку с пуговицей упали на гигантский красный цветок с белыми наростами на лепестках.
— Это Раффлезия! — воскликнул Торнслипт, со слезами умиления изучающий диск цветка с шипообразными выростами. — Самый большой и необычный цветок на планете!
Цветок источал омерзительный запах.
— Сос! Фу! Спасите! вопила Бося, висящая на его ядовито-пурпурной чаше. — Да это самый ужасный и вонючий в мире цвето-ооок!
— Который сию же секунду её сожрёт! — крикнул Блум. Пнув зачарованного цветком Эдда, он кинулся к Босе. — Сожрёт и не подавится!
 

— Лианы! — очнувшись от оцепенения, эльф, наконец, скинул вниз пуговицу с побегами. — Цветок-паразит живёт за счёт лиан, привлекая опылителей вроде тебя
— …Видом и запахом гниющего мяса, — поддакнул Блум, пытающийся стянуть Босю за туловище.
Эдд подлетел к зловонной чаше с намерением снять с неё Босю. Но она держалась всеми своими ножками за края, и ни одному, ни другому так и не удалось оторвать её от губительного цветка. И неизвестно, чем бы всё это кончилось, если бы тирлин не догадался Босю пощекотать, (чего так не советовал делать эльф!) Девушка захихикала, ослабила хватку и отцепилась…, падая в руки Эдда.
Потом друзья долго чистились, отряхивая себя и друг друга.
— Вот ведь бяка какая! — содрогнулась сороконожка, — И как я купилась? Скажу Птерке, пусть её вырвет, эту ралф. Рафф…, а лучше вытопчет! Кстати, где наша птица? — Сороконожка огляделась по сторонам, но успокоилась, найдя её спящей.
— Наша птица дрыхнет без задних ног! — заулыбался Блум.
— Устала после всех наших передряг, пусть спит, — откликнулся эльф, и добавил. — Таких цветков как раффлезия мало осталось. К тому же, если на её плод наступит кто-нибудь не маленький типа Птерки, то сразу же разнесёт её семена по всей округе. Прилипнув к когтям, они попадут на открытый корень лианы, вживятся в него и…
— И всё снова-здорово ралффезия на ралффезии, и ралффезией погоняет, — почесал темя Блум… — Так что не дожидаясь…, давайте будем беречь живую природу, то есть… — он покосился на Босю.
— То есть меня? То есть давайте будем, — покраснев, согласилась она.
Этот удивительный цветок цветёт всего двое-четверо суток, после чего разлагается, превращаясь в бесформенную чёрную массу. Поэтому вместо пчёл на Раффлезию слетались мухи, попадающие на диск, затем проваливающиеся в кольцевую борозду с пыльником и пыльцой.
Птера привела всю компанию к каменным берегам бирюзовой лагуны.
— Ура! — воскликнула счастливая Бося. — Чую своим дедуктивно-интуитивным чутьём…, мы спасены!
— Пока что нет, — перебил её Эдвин, тревожно поглядывая на возвышающийся позади них вулкан. — Как-то он по-другому дымит.
И, правда, кратер первого вулкана раскуривался гораздо сильнее прежнего.
— Лианы оказались невкусными, — пожаловалась она. — Ой! Вспомнила, что ночью, пока вы балбесничали, птичка р-рработала. Она, то естть я свила, вер-ррней, нашла искамнепаемый кррр-ратер. — как ни в чём не бывало, тараторила Птеопопия. — А в нём — океанское гнездо, — Или наобр-р-р-от — в гнезде, кем-то свитый искамнепаемый кр-рратер. Он тут рядом, пойдёмте, я вам покажу.
…Земля осыпалась, скала заходила ходуном, и половина сороконожьих ножек застряла между камнями. Освободив Босю, Эдд поспешил туда, откуда шёл оглушительный грохот. Друзья решили, что сейчас провалятся сквозь землю…, и упадут на Плато, (по мнению Блума, оно осталось с противоположной её стороны). Позади зияли трещины и провалы, а впереди кипела лавовая река.
— Бося охнула, хватаясь ручками за разлетающиеся ножки.
— Начинается извержение! — крикнул Эдвин. — Нужно найти телепорт! Бося…. Взять след!
— Прям, разбежалась! Я немедленно превращаюсь в бабочку! Вот только найду безопасное место, вот только найду, только вот…, — всё больше и больше всхлипывала она. — Опять я забыла…, кто я, и что превращаться мне абсолютно не в кого!
— И ты забыла, кто я? — вытаращилась на неё Птера.
— Превращаться всегда есть в кого! — уверенно произнёс Эдвин. — И мы спасёмся, я вам обещаю, мы что-то приду…, — но конец этой фразы заглушил сильный шум.
Дорогу преградила лавовая река.
— Камни бегут, и кипят! — возбуждённо вопила Птера, бегая по кругу. — Суп из камней… Мне это как-то не нрравится! Р-ррешено! Я бегу в своё иска… каменное гнездо…, хотя… его врроде бы затопило, — она на секунду задумалась.
— Затопленное гнездо? — переспросил её Эдвин.
— И где оно? — вкинился Блум.
— Так оно ж р-ррядом, п-рррям там, — птица махнула крылом куда-то в сторону.
— Перенести нас на ту сторону, — спокойно попросил Эдд.
— Черррез этот кипящий каменный суп? — ужаснулась она. — Да ни за что! Во-перррвых, я не умею это, как его, лллетать, что, р-ррады? И останусь тут заго-ррать с вами!
— Ты не загоришь, а сгоришь вместе с нами! — вспылил Блум. — Лучше неси по-хорошему!
— А то что, маломерки? — Птеропопия показала свой пунцовый язык.
— Вы с ней слишком грубо. — сказала сороконожка. -Понимаешь, Попочка, понимаешь птичка, если ты не посадишь нас на крыло, мы все тут заживо сваримся в этом супе. — И Бося снова захлюпала.
— Вы не съедобны, все… кр-рроме неё, — Птица подмигнула сороконожке. — От сырых мокр-риц у меня изжога, да и кто мне её тут сварит?
В сорок лапок пригрозила ей Бося, решившая больше не падать в обморок.
— У тебя отшибло не память, а твой ископаемый мозг! — разозлился Блум. — Нас сварит вулкан…, лава.., магма…, вспомни же, зомбо башка!
— Нас свар-р-ррит зомбо бошка? — ужаснулась Птера.
В это время из-за скал показались гнусы
— Ты что-нибудь помнишь про плато? — крикнул Эдвин.
— А про дол? — заорал Блум.
Но ни про плато, ни про Дол она ничего не помнила.
— Лети, неси нас отсюда, или они всех нас прикончат! — вопил Круглое Ухо.
— Ле-теть? А как это? — изумилась рептилия.
— Была б я бабочкой, я бы…, — начала Бося, но сразу же осеклась — Покажи ей, Эдд, что значит «летать».
Возможно, это было не самое подходящее для показов время, но эльф пару секунд полетал.
Последовав его примеру, Птера расправила оперенье хвоста, и ребята таща за сбой пуговицу, взошли по нему, как по трапу. Зажмурившись, ископаемая взмахнула крыльями и вертикально взмыла, едва не растеряв пассажиров.
 

— Ой, вот же гнездо, но в нём столько воды! — воскликнула она, приземлившись на другой стороне — Оказывается, я умею летать и могу вас куда-то перенести!
— Пока не надо. У нас есть более мобильный транспорт! –Воскликнул Эдд. — Это затопленный кратер второго вулкана, о котором говорили гнусы. Телепорт — На раз-два-три! — скомандовал Торнслипт, прыгая солдатиком в наполненный водой кратер.
— Ой, буль-брр, кр-р-ратерр… Р-ррраз вы не враги, тогда за мнооооой! — вопила Птера, уносимая закручивающейся воронкой океанской волны всё ниже и ниже.
И они снова рискнули и прыгнули, держась за края талисмана. Эльф, гном и насекомое оказались в жерле потухшего вулкана, внутри телепорта и их закружило-завертело с невероятной силой. Они летели по скользкому руслу древнего жерла, взвизгивая на поворотах и не видя ни зги, пока впереди не замаячил знакомый лимонно-зелёный свет.
— Дульгики! — пищала Бося, хватась ручками за свои разлетающиеся ножки.
— Это скво-озной временной вы-ход! — скандировал Эдвин, потому что говорить было ещё труднее.
— Мы что, снова на Платооооо? — почти теряя сознание, верещал Блум.
 

За лес садилось полуостывшее солнце. Тирлин с косичками стоял перед большим тонированным экраном.
— Скажите…, что у меня с башкой?!? — простонала несчастная, на что Шудра кривовато усмехнулся в ответ.
Судя по всему, Птера помнила только то, что нужно достать какой-то ОСОБЫЙ КАМЕНЬ! Не СГРЫЗТЬ, не СОЖРАТЬ, а именно ДОСТАТЬ. В её перебинтованной голове отпечатались смутные образы эльфа, тирлина и какой-то мокрицы. Ископаемая чувствовала, что что-то неуловимое и хорошее связывает её с ними. Пытаясь припомнить, что именно, она начала чистить пёрышки, и под густым пухом нащупала грубый шов, идущий вдоль шеи и, похоже, до самого темени.
— Видимо, сильно грохнулась! — прикинула Птера. — Но кто же меня так заштопал?!?
— «Живой кладоискатель! Надо ж до такого додуматься!» — с теплом подумал Шудра. — Как же мне с Борвитом повезло! Упал бы его самолёт тирломилей левее, в Океан Невозможности, и не видать мне Моста до Звёзд и Плато Небесного, как своих ушей. Только этот старик, единственный ловек в нашем мире, способен внедрить все свои чудовищно-великие творения в жизнь!
От этих мыслей правителю почему-то стало не по себе. Просто все они были в полной зависимости от Борвита. Но ведь и он не бессмертен…
Никто бы не нашёл Птеру внутри ржавеющих развалин Торная, если бы она, как обещала, тихонько сидела внутри. Но птица выползла из-под бликующего на солнце гребня, волоча свой толстый живот по обшивке чудища. И всё бы ничего, если бы её не засёк «всевидящий» глаз третьего Торная, (изучающий поломки брата-близнеца, застрявшего в топях). Но стоит ли рассказывать о том, как… с помощью целого отряда тирлинов монстриху переправили вглубь плато; как кормили её камнями, а затем посадили на самую большую на острове цепь; и как, наконец, к пленнице пришли профессор с лучшим хирургом, и после продолжительного консилиума стали готовить к загадочной операции.
— К”руто мы с камнеедкой п”ридумали? — говорил Флай. — Ведь не было в руках ни единой улики: ни пё”рышка, ни следочка. Но на наше счастье они оставили птицу в птице, то есть, в д”раконе…, «для дальнейшего пе”реваривания Ти”рлинско-Шуд”ринского камнеп”родукта»! — пафосно заключил тролль.
— И, кягда камнеед симожети навести нас на бегиляцёви и на Кюрунь-Чупира?!? — поинтересовался Гамур, отрывая длинный нос от земли. В этот момент, как всегда незаметно к ним просочился Шудра….
— Кягда-кягда? Когда её туда потянет! Вот когда! — передразнил Верховный, играя с лежащим на спинке Тимушкой.
— Когда он в её поле з”рения окажется, что малове”роятно, — поддержал его Флай, брезгливо косящийся на насекомое. — Вот если бы т”ретий То”рнай смог бы так же камни улавливать, тогда… цены б ему не было!
Прошло несколько дней. Птеру поместили в железной голове робота, предложив выбирать любое направление полёта…, прознав, что по пятницам, после тяжелого умственного труда и сладкого, ну, да вы и сами знаете. Словом, лети, птица, лети, куда бы ни потянуло!
— И что, я могу свободно маневрировать? Летать, как безумная и ввинчиваться в штопор? — удивлялась она, обнюхивая датчики внутри кабины Торная.
Мечты сбывались. Она вперилась глазом-бусиной в тонированное зеркало, за которым предполагались жадно внимающие её слова, собеседники.
— Да, моя птичка, если только ты почувствуешь ТОТ САМЫЙ КАМЕНЬ! — глухо ответили из-за зеркала.
— Тот, это какой? — кокетливо спросила она, закрывая крылом невидимое лицо Шудры.
— Тот, единственный, который вообще имеет смысл искать на этой земле, ясно тебе???
На что Птера утвердительно закивала.
— Ты почувствуешь, птица, а если нет, то ничего уже не почувствуешь, — ядовито добавил Флай.
Ископаемой объяснили, что ей и крыльями махать не придётся. Нужно просто довериться своему первородному ископаемому инстинкту, и направлять клюв туда, куда он её поведёт, а дальше…, дальше дракон всё сделает сам. Во всяком случае, так предполагал Борвит….
Птеропопия повертела клювом, разминая затёкшую от сиденья шею. И Торнай повертел скроенной из металла шеей. Птера провела зарядку для крыльев — и послушный дракон, громыхнув железом, провёл свою. Потом она задрала клюв, а он — пасть, и …птица с птицей взмыли в холодный воздух.
Чиркнув хвостом над Копями и Болотцем, Торнай, было, завис над шахтами, но сманевривовал от них к краю плато. Чутьё Птеропопии вело его к тому месту, где месяц назад укрывались Эдвин и сотоварищи, а потом — к тому, откуда они улетели на шаре. Шудра с гнусами застыли у мониторов.
Пытясь вписаться в невидимый вход, Торнай буром ввинтился в скалу, где и застрял, как кость в горле… мечущегося в бессильной ярости Шудры.
А что же наша пернатая?
Выбравшаяся из драконьей пасти за миг до столкновения, Птера была далеко…. Она то летела, задевая крыльями своды Лаза, то плелась на своих двоих, пока не заметила зеленоватое мерцание дульгиков. Потом она прыгала из тоннеля в тоннель, пока не попала в люк, оказавшийся телепортом, откуда и перенесясь на затерянный в ледяном в океане тёплый вулканический остров. Туда…, куда по странному стечению обстоятельств и обещала друзьям попасть.

Глава15

НЕБЕСНОЕ ПЛАТО
 

Прозрачный пол второй, смыкающейся с приёмной, залы был подёрнут лёгкой палевой дымкой, сквозь которую проступали контуры непостижимых объектов. Пол расступился, и правитель спустился в огромное помещение. Заглянул в каждый угол; провёл рукой по щитку управления, протестировал новую модификацию Торная. Но особенно его поразили титановые ноги-лапы жабообразного монстра, уносящиеся под купол ангара.
Страстью Борвита было коллекционирование всего, начиная от обломков собственного самолёта, положенного в основу каждого из драконов, до последнего чуда его технической мысли: настолько гигантского, что все остальные роботы в сравнении с ним казались стрекочущими в травке кузнечиками!
В помещении пахло гарью. Изобретатель в защитных очках что-то сваривал, склонясь над рабочим столом. Вокруг валялись листы железа, детали и провода. Отложив сварку в сторону, он приподнял очки и кивком поздоровался с Шудрой, всё это время косящегося на трёхмерный макет гиганта.
— И на этой штуковине ты хочешь перелететь через всё Плато? — как бы между прочим поинтересовался тирлин.
— Не перелететь, а перепрыгнуть в два затяжных прыжка, — неохотно ответил Борвит. — Первый, до края; второй, — от края через Океан на материк, — вы же сами заказывали сконструировать мобильную альтернативу телепортам…. На случай Чэ-Пэ…
— Че-Пэ…, Пэ-ТЭ…, — задумчиво повторил Шудра. — Знаю, что сам…
Он занервничал. Оказывается, не только человечки, птицы и насекомые покидают страну, но и его лучшие люди. Только сейчас правитель понял, что единственный на острове великан может запросто улететь, упрыгнуть от него навсегда.
— Вижу, вы мне не верите?!? — спросил Борвит, и сам же ответил. — Кто ж поверит в такое?!? Лягушка, прыгающая на мили.
Великий Тирлин был даже рад тому, как Борвит истолковал его взгляд.
— Без обид, но даже для такого… мастера как ты это само, кажется фантастичным, — пробормотал он. — А ну-ка объясни мне кратенько, как его, принципы движения э-ээ, твоей прыгучей махины.
В этой гипер лягушке Шудру интересовало буквально всё — от мельчайших деталей до заложенных в ней возможностей.
— Что-то ты распрыгался в последнее время! — он с теплом поглядел на мастера. — Только не забывай, что твои границы, — Скошенный Мыс, не далее. Без крайней необходимости и моего дозволения…
И Борвит закивал снова.
— Скажи-ка, а сможет ли твоя зелёная подруга скакнуть вверх, и, насколько? — спросил гном.
— Хоть вниз, хоть вверх, хоть вкривь, хоть вкось. Ей всё равно, куда прыгать, — неохотно ответил Борвит, а Шудра причмокнув от радости.
— А может ли она, само, прыгнуть прямо и вверх, именно вверх? — затрясся от возбуждения тирлин.
— В каком это смысле «вверх» и «прямо»? — опешил учёный.
— В смысле «вверх» и ещё раз «вверх», — с ехидцей уточнил Шудра. — Знаешь ли, этакий билет ы одну сторону?
— Вы, верно, шутите, — напрягся Борвит. — Хотя…, в петроглифах было сказано: «…взойдите ж по нему на ПЛАТО НЕБЕСНОЕ…, лучшее место во всей вселенной».
— Так вот для чего Вам несут отовсюду метеориты? Для постройки моста, чтоб по нему перейти на плато небесное. Вы что, собираетесь жить вечно?!? — Прямо спросил человек, заставив всё нутро тирлина съёжиться.
Но тот сразу оправился, пригладил косички, расправил плечики. Ещё пару дней назад это бы взбесило «тресветлого». Но терапия дульгиками не прошла даром, и сейчас он даже захлопал.
— Хочу, и страстно! — осклабился Шудра, похожий на юнца, решившего махом опустошить банку бабушкиного варенья. — Какой же ты умница, так одной фразой всё выразить! — Расчувствовался он.
— И вы в это по-настоящему верите??? — напирал Борвит.
— Не верю, я знаю! — воскликнул Шудра, придавая тону оттенок сакральности. — Забыл, кто у нас в трещинке-то застрял?!? — Быстро зашептал он, переходя на перемежающееся с хохотом всхлипывание, так что было трудно понять, плач это, смех, …или хорошо разыгранная истерика. — Мой великанский ловек, ты никогда не задумывался, куда на самом деле пропали те самые вклады? — Шудра задрал свою ушастую голову. — Думаешь, я их присвоил: горы драгметалла, вагоны жемчуга, контейнеры алмазов — все эти неисчислимые караваны сокровищ???
— Я так не думаю, — сбрасывая оцепенение, ответил Борвит. — Я вообще стараюсь не думать о вещах, меня не касающихся….
Борвит замолк, и в этой оглушительной тишине было слышно, как Энтомо скребётся лапками по мозаичному полу.
— Думаешь, я набил ими закорма? — продолжил Шудра. — Закопал в шахтах или в своих садах? А? Моя шахта с краю, так ведь??? А ведь я рас-пла-тил-ся со Слизняком! Правда, не так и не тем… Само, ошибся, дал маху. В пророчестве сказано «Мост из камней?!?». Поди ж пойми, что чужеземцу нужны не драгоценные, а небесные камни, метеориты, а…, а… я…, короче, я слил одним махом весь золотой запас планеты! Да, знаю, знаю, что я подлец…, — горестно бормотал Шудра.
В голове Борвита пронеслось: «Ты мелкий, глумливый тиран… с маниакальными прихотями»!
— Знаю… за все эти годы я тебе опротивел: думаешь, что я мелкий, глумливый тиран? — вкрадчиво произнёс правитель, заглянув в глаза мастера, отчего тот вздрогнул всем телом.
«И …как он недоумок смог прочесть мои мысли?» — поразился учёный. Перед его внутренним взором словно бы предстал весь ненавистный род тирлинов, «этих недоумков в зелёных колпачках с кирками в кривеньких ручках. Изгой…, -ведь я до сих пор здесь изгой», — подумал он.
— Ну, кому нужны чужие проблемы? — неизвестно отчего оживился Шудра. — Человек, ведь ты здесь изгой! — декламировал он. — Чужаку гению опостылел наш мерзкий остров. — Босс задумчиво посмотрел в окно. — Но больше всего тебе опротивели мои недоумки в зелёных колпачках с кирками в кривеньких ручках.
Он говорил так, будто бы сам был кем-то иным, а не таким же «недоумком с кривенькими ручками», правда, уже без кирки. Голос Шудры набирал обороты. Правитель вплотную приблизился к Борвиту, и тот вынужден был сесть на пол.
— Ведь так??? Что ж ты молчишь??? Людская природа такая же гнусная, как и гномичья. Ну, не боись!
Борвиту стало безразлично, что будет дальше. Возмущённые неконтролируемые мысли, готовые излиться наружу, словно осели, и теперь вяло елозили где-то в гортани…. Как же противно…. А Шудра продолжил.
— Да я ж так просто…. Проверял… Мы вместе с тобой, дружище, убежим, упрыгнём, да, в конце концов, пе-рей-дём по метеоритному мосту в ТОТ, в ЛУЧШИЙ МИР!
— Не собираюсь я никуда пере- ходить…, — выдохнул Борвит. — А тем более, бежать… с вами….
— Это не бегство, а… вынужденная эвакуация. Придёт день, а он скоро придёт, (так сказал мне Слизняк), и трещинка раскроется снова! Я всё ж словлю ту птеродактиху, и она принесёт Курун-Чупр, а Небесная улитка…, ну, Мастер перехода, сможет выйти на волю…, и куда же, спрашивается, он пойдёт???
Ну, конечно же, вверх, в рай, по нашему мостику! — Шудра сел на ступени. — Представь себе, это само, я обобрал честных жителей, чтоб осуществить эту мечту! Детские мечты надо осуществлять, и ты как никто это знаешь, Борвит. Все эти дракончики, самолётики, жабочки. — Он стал нервно оглядываться, ища подтверждение своим словам. — Ты хотел взлететь, упрыгнуть, а я, всего лишь УЙТИ: по Мостику… на свободу, под названием: БЕССМЕРТИЕ!!! — Он судорожно обхватил свою ушастую голову. — Ненавижу! — Проскрипел Шудра. -…А хочу всех любить! — Помыкаю, желая поднять с колен! — Он пересёк залу, остановившись около большущих песочных часов. — Наше время кончается. — С горькой усмешкой заметил он, погладив стеклянный короб. — А ведь мы, дружище, почти старики…. Песочек тюк-тюк, вытечет весь, а что потом?
Гном машинально щёлкнул пальцами, вызывая лестницу, и позабыв, что находится вовсе не в тронном зале. Затем с помощью Борвита он взобрался на перепончатую лапу Гипер-Ляги.
— Ты, — Великий учёный, несмотря на все промахи и ошибки. Но …не здесь твоё место! — Его тон смягчился. — Я прощал тебе всё: утопил в болоте Торная, ничё; упустил птицу-плевать; Не нашёл камень…. Другие найдут! Я несказанно добр с тобой, почему, не знаю, может, благодаря Дульгикам, или тому, что мы с тобой очень близки, по сути…, стары и …одиноки.
Сделай мне Лягу такой, чтоб в один присест перемахнуть, усвистать, понимаешь, на другой уровень! На Мост, через МОСТ: на НЕБЕСНОЕ, ЛУЧШЕЕ, РАЙСКОЕ ПЛАТО…. В страну мою тёплую ОБЕТОВАННУЮ! И, я всё для тебя сделаю!!! — Косички его вздыбились, а глаза как в бреду, горели.
Но на Борвит снова остался невозмутим.
— Я понял, вы не верите Слизняку? И боитесь не успеть перейти по мосту, когда трещина вновь раскроется??? — спокойно спросил он Шудру.
— Я и своим — то не верю, а Слизняк — Чужеземец! — расхохотался гном. — Но на всякий случай у меня есть домашняя заготовочка, — энергетическое лассо из светляков. — с гордостью поделился он. — Если эта…. — Он снова огляделся. — Если эта тварь попробует протащить свой светящийся хвост в рай без меня, то есть, без нас, так дульгики враз его, это само, и стреножат…, а на жабочке-то мы его как пить дать обгоним! — Признался коварный. — Там красоты немыслимые…, голубое с розовым да в облачках, мне он во сне показывал…. Рекламный ролик райского, само, Плато.
— Чужие мысли тоже он научил вас считывать? — осторожно спросил учёный.
— Мысли??? Так иногда бывает, когда в поток вхожу. Можно сказать, что он. Вот посидишь в Хранилище, жаром-то КАК обдаст, так дар и у тебя появится. — Подмигнув, добавил монарх.
Тут седой человек вспомнил, как часто правитель спускался вниз проверять Хранилище, которое к тому времени, несомненно, было пустым. Спускался…, пока он, Борвит, не придумал защитные коды.
— Скоро, скоро мы будем готовы, — загадочно начал Шудра. — Ты, да я, ну и может быть, Флай с заморышем этим, Гамуром, ну и конечно, мой маленький грум. Прошу тебя, просто поверь: там всё, а здесь, — ничего, пустота и забвение.
— Скажите, но честно, что будет с теми, кто останется на Плато, в низшем, как вы считаете, мире… они… все погибнут??? — спросил учёный.
— Оно, пшик, взорвётся, а то и бульк, уйдёт под воду, или бах, и провалится в тар -тара -ры, ну, что-то типа того. Столкновение миров, дружище, никогда к хорошему не приводит. –Настанет такой локальный, маленький такой Армагеддончик. — Шудра нервически засвистел, изображая торнадо или циклон. — В лучшем случае, а в худшем? Но не будем о грустном… Что толку знать, что, например, землю может сожрать чёрная дыра, ведь может и не сожрать. Если интересно, просчитай сам, ты же у нас учёный? — Он нервически захихикал.
— Лицо Борвита приобрело зеленоватый оттенок.
— Нет, вы не мелкий никчёмный тиран, на которого я потратил большую часть своей жизни! — выкрикнул теряющий силы Борвит. — Вы, вы крупный, нет, вы величайший негодяй, злодей всех времён и народов.
Ему принесли воды, и ловек смог, наконец, взять себя в руки.
— Растём-с, — осклабился босс.
— Ради своей нелепой идеи вы, ты положил на алтарь жизни, — он не хотел этого говорить, но говорил и говорил.
— …Жизни своего народа, но ты не станешь участвовать, — подсказывал Шудра, телепатия которого неожиданно обострилась.
— Но я не стану участвовать в этой афере! — возмущённо выдохнул Борвит. — Даже если…
— …Тебе придётся пожер…, — подхватил его мысль тирлин.
— …Пожертвовать жизнью, — с трудом закончил учёный.
— Браво! Бис! — захлопал Шудра. — Браво, мой наивный, мой неподкупный, хоть и неверный мастер! Во все века мастера страдали: их жгли и клеймили, приковывали к батареям… Планида у вас такая….
Забыл, кто спас тебя и выходил, кто дал кров и морошку, само, и такую творческую, высокую, само работу??? Ай-ай-ай! — виноватился гном. — Забыл??? Ну…, забыл, так забыл, мы ж не гордые! Я, как никогда уважаю тебя, и даже, само, не смею называть на ТЫ. — Он вытянулся в струнку, притворно отдавая честь великану. — Вы, капитан, нет, генерал, нет, генералиссимус Борвит, великолепно прошли проверку, и теперь я обязательно возьму вас к себе наверх, на Небесное Плато, в Лучший Мир! Увести его! — Скомандовал Шудра, и в ангар вбежало человек восемь охранников. — Так вы, так ты сделаешь для меня царевну-лягушку? И уж постарайся, чтобы она хорошо прыгала… Собственно, на тебе и проверим. — Заключил он мягко, добавив тихо. — Ты только убеди правителя, что для него, то бишь, для меня строишь, — попросил он. — И я пойму и приму.
— Нет, не для вас, — отвёл глаза Борвит. — Для себя….
— Для себя?!? Что за прелесть! У нас с тобой общие планы!
— дико обрадовался тирлин. — Да, и ещё…. Есть такое слово: бессмертие! Скажешь, пафосное? Каждый вкладывает в него свой собственный смысл. Быть бессмертным, это значит быть в самом лучшем смысле этого слова. Если я не бессмертен, то зачем мне все богатства ближних и Дальних Миров, коль от меня останется, само, кучка пепла?
— Вы ненавидите жизнь и страшно боитесь смерти, — безучастно заключил Борвит.
— Ненавижу, — задумался Шудра. — И, да, боюсь! Видишь, насколько я честен? Пока эта старуха с косой сильнее меня, тебя, и всех, кого я знаю и знал, — он помолчал. — Она всех старше, к тому же, я гуманист, и мне не нравится режущий инструмент в её руках. Да, и последнее, бонус вдогонку. — Там, в подвалах хранилиша, ты не замёрзнешь! Даже, наоборот, там субтропики, и тебя не потребуется приковывать к батареям. — Расхохотался правитель. — Смотри, чтоб Слизняк не опалил тебе бороду.
— Вы не можете…, — начал Борвит
— Вы не можете …убить меня, — передразнился гном. — Я ему талдычу про жизнь и бессмертие, а он мне, с точностью, про обратное…. Сказал, не боись! Никто тебя, это само, не убьёт, конечно, но качество жизни подпортить можно…. На хлеб, нет, на морошку и воду его! — Шудра кивнул охране, и, не оказывающего никакого сопротивления, Борвита увели.

16 Глава
СЕКРЕТНЫЕ КОДЫ БОРВИТА
 

Толстяк Блум, оказавшийся в нижнем временном колодце, вздохнул, подумав о крыльях; Эдвин, вдвое сложенный в верхнем, узком его отсеке — тоже вспомнил о крыльях, точней, о том, как они мешают ему сейчас! А Бося, сидящая в среднем, — о своём несостоявшемся превращении в бабочку, а значит, снова о крыльях! Выходит, что все они, не сговариваясь, подумали об ОДНОМ и ТОМ ЖЕ ОДНОВРЕМЕННО.
И сразу же вокруг всё завертелось, как в блэндере. Запестрили жёлто-зелёные пятнышки и полоски…, засновали переполошённые светляки, и наших героев протащило по каменному руслу. Ещё несколько крутых поворотов, и та же неведомая сила аккуратно поставила их на землю.
— Где мы? — в темноту пропищала сороконожка, поглядывая на огромную металлическую дверь внутри тёмной пещеры. Странно, но она даже не поцарапалась.
— Похоже, сбылись мечты насекомого, ведь это и есть вход в Хранилище! — ответил ей эльф, а Бося хлопнулась в обморок!
— А выхода-то может и не быть! — пессиммистично добавил Круглое Ухо.
— Перед друзьями возникла гигантская, как сателлит, чёрно-мшистая дверь. На ней было множество механических приспособлений и необъятных засовов, очевидно, связанных в одну хитрую систему.
— Как же это открыть? — озадачился Блум, пытаясь отодвинуть задвижки. — Но раз уж нас судьба сюда забросила, значит… откроем. — Он посмотрел на Эдвина.
— Другого ВЫХОДА, …кроме того, чтоб открыть этот ВХОД…. У нас нет — с трудом проговорил Эдвин. — Сдаётся мне, что все эти засовы, так…, бутафория для отвода глаз…. Не может же быть, чтоб маленькие люди….
— Поосторожней в выражениях, — нахохлился Блум.
— Ладно тебе, я говорю о всех нас! — поправился эльф… — …Не могут же они каждый раз открывать эту неподъёмную систему. — Мы могли пройти, верней, провалиться, думая об ОБЛАКАХ, АЛМАЗАХ, КОНФЕТАХ…, неважно о чём, но только ОДНОВРЕМЕННО. Код был рассчитан на троих, находящихся в разных точках тоннеля! три ТОННЕЛЯ, три ВРЕМЕНИ, …и одно, общее, связующее всех, ЖЕЛАНИЕ…. Код, который никак не вскрыть…. И это был первый ключ, приведший нас сюда.
— Вспомните, о чём мы думали только что в тоннелях? Лично я о КРЫЛЬЯХ, — сказала Бося, а все возбуждённо подтвердили. — Может, это снова сработает? — предположила она
— Нет, мы уже ОДИН РАЗ воспользовались этим! — отрезвил всех Эдд. — Здесь, ребята, должно быть что-то другое! Только вот ЧТО??? — Он стал думать, ходить, открывать и снова складывать крылья. Ничего. По земным меркам, наверное, прошёл целый час, когда его изобретательский мозг, наконец, что-то «нащупал». — Эврика! — Воскликнул синекрылый. — Если там-мысль, значит здесь, у двери в Хранилище, одно заветное СЛОВО может стать КЛЮЧОМ ДОСТУПА!!! Или одно не сложное действие.
— Что, так просто? — восхитился гном.
— Это очень даже не просто! — твердил возбуждённо Эдд. — Одно слово, только какое?
«Плато? Золото? Тирлины? Шудра»? — ломали голову шифровальщики.
Блум посветил на стену. Сначала друзья ровно ничего не увидели, однако… как только свет скользнул поверх голов человечков, — так сразу в самом глухом углу стали заметны какие-то закорючки и символы.
— Вот подсказка. Да это, похоже, шифр! — вскрикнул Круглое Ухо.
— Какой-то умник, допустим, учёный Шудры, мог уже использовать эти древние знания! — решил Торнслипт. — Кстати, по сравнению с нами, он действительно, великан! — Добавил изобретатель, меряя расстояние от пола до наскальных записей. — Но и великан не открыл бы эту дверь вручную!
Неизвестно, откуда потомок Торнслиптов знал этот шифр, и знал ли его он? Или перевёл с помощью своей, передавшейся по наследству, магической интуиции?
Однако, эльф что-то быстро записывал, освещая факелом бересту, рвал её и поднимал снова. Казалось, его синие крылья светятся каким-то внутренним светом абсолютно сами по себе, а не от всполоха тлеющей головешки. Но вот у него остался только один, известный нам с вами, вариант:
…Когда все упавшие камни сложатся в МОСТ, отыщется поюще-сияющий КУРУН-ЧУПР, — отец небесных камней! Ибо…, лишь он один на время откроет расщелину между мирами… — СЕРДЦЕМ, выпустив МАСТЕРА ПЕРЕХОДА. Взойдите ж по нему на ПЛАТО НЕБЕСНОЕ, лучшее место во всей вселенной, если оценили красоту ЗЕМНОГО.
Он на секунду остановился. Да, тут ещё что-то про камень-
…А принесёт его последний Пт… по имени Пт… оставленный в голове последней железной Пт…, которую приведёт последний из рода Пт…
— А мастер-то кто? — опешила Бося. — И что за МОСТ за такой с НЕБЕСНЫМ ПЛАТО? — Вопросы переполнили всё её крохотное существо.
— Но друзья лишь молча ждали, когда же сработает хвалёное сороконожье чутьё.
— Ясненько! — наконец, оживилась девушка. — Гномы и гоблины со всей страны тащат метеориты. А для чего??? — Она выгнулась дугой, как бы иллюстрируя воображаемую картину. — Для МОСТА на… на НЕБО???
— Мост до Неба! КУРУН-МУРУН, ПЭ-ТЭ, ЗА-ПЭ-ТЕ! Тьфу! Вот гдэ непонятки какие-тэ! — пробухтел Блум. — И ни одной подсказки насчёт кодового слова.
— Босёна, ты умница! — оживился Эдд. — Про МОСТ ты правильно угадала, и про НЕБО…. — И он поделился своими давними соображениями по поводу планов Шудры.
— Про эти загадочные Пэ-Тэ я не догадался, хотя… есть в них что-то смутно знакомое…, а насчёт заветного слова…. Символ одновременно похож на камень и …сердце. Этим словом может быть «КУРУН-ЧУПР», или «СЕРДЦЕ»! — неожиданно воскликнул эльф, почти касаясь двери губами. — Они как-то входят сюда, значит, и мы войдём!!!
— Мы хотим войти не в РАСЩЕЛИНУ, а только в ХРАНИЛИЩЕ… А СЛОВО мы методом тыка сто пудово не отгадаем. — В конец расстроился Блум.
— Без камня мы как-нибудь обойдёмся, а вот без СЕРДЦА, — задумалось насекомое, копаясь в собственной памяти. — СЕРДЦЕ…, ДОБРОТА…, ДРУЖБА…, СВЕТ…, СВЕТЛЯКИ…. Упс, немедленно отловите мне Дульгиков!
И Блум с Эдвином притащили целую охапку светляков. Вся троица встала в круг, замкнув руки в цепь, и приложив в груди по Дульгику. Сияющие шарики не сопротивлялись, а только гудели, как ветер печной трубе….
— Думайте о ХОРОШЕМ! — приказала Босильда. — Рискнём…. Если они от НЕГАТИВА чернеют, то от ПОЗИТИВА точно должны посветлеть!
— И срезонировать, впустив нас вовнутрь! — обрадовался Эдд. — Умница, Боська!
— Думайте о хорошем! — твердила сороконожка.
— Не могу же я всё время думать о ДРАГОЦЕННОСТЯХ! — пожаловался Блум.
— Думай о ВЕЧНЫХ ЦЕННОСТЯХ! — настаивала сороконожка.
— Это одно и то же, — вздохнул, гном пожал плечами.
— Тогда… о КРЫЛЬЯХ! — рассмеялась Бося.
— Только не я! — возмутился Эдвин. — Сколько же можно? Я буду думать о тебе, хорошо, Босенька? — спросил он, краснея.
— А я, о тебе и об Эдде, брр, в смысле, о ВОЛЕ к ПОБЕДЕ!!! — заключил Блум.
Тут что-то щёлкнуло, и Дульгики стали золото-белёсыми, как крылья ангелов. А массивная дверь… сама по себе взяла и открылась!
И наши диггеры спустились вниз по прозрачной (очевидно, хрустальной) лестнице, потом повернули влево, и пройдя несколько коридоров, попали в огромную звездообразную залу, выложенную дивными радужными камнями, каких они прежде никогда не видали. В центре залы был небольшой бассейнчик, во все стороны от которого разбегались мрачные рукава тоннелей. И только в одном из них маячил далёкий свет. Прислушавшись, друзья услыхали чей-то кашель, перекрываемый далёким гудением!
— Зач-чем, ик, мы так, риск-ик-иск-овали? — икала сороконожка, прячась за спину Круглого Уха.
— Зачем мы сюда припёрлись …вообще? — воскликнул Блум.
— Это не ик, не законно!!! — давилась слезами Бося. — Я, конечно, охранная, но…, не до такой же степени?!? — Она приподнялась на цыпочках, испуганно озираясь. — Да и что тут охранять, и где они, ваши СОКРОВ-ИК-ЩА???
Никто из ребят, конечно, не посягал на чужие вклады, но имели же они право знать, куда, всё-таки исчезли богатства Гномов и весь ЗОЛОТОЙ ЗАПАС планеты?!?
— Да, действительно, где СОКРОВИЩА?!? Может, куда-нибудь завалились?!? — заморгал Блум, с трудом пересиливая страх.
— Ну, куда могли завалиться тонны алмазов и самоцветов, неисчислимые горы, нет, караваны золотых слитков??? — Спросил Эдвин и сам же ответил. — Разве что в Трещину…, в ТРЕЩИНУ между МИРАМИ, если она, конечно, не выдумка.
— Эльф вытащил из мешка несколько дульгиков, дав Босе и Блуму по одному. Эдд потряс своего за ноги, пытаясь осветить им пол, но он лишь слабо мерцал. Тогда друзья закрепили светляков по-шахтёрски на головах, как это делали гнусы. Торнслипт с умным видом обошёл залу, заглянул в бассейн, потопал ногами по витражному полу, наконец, приложил к нему ухо:
— Мне кажется, я слышу какие-то звуки! — таинственно прошептал он.
— Наши дульги тоже бухтят, а твой висит вниз головой, поэтому круче всех возмущается, — возразил Блум.
Эдвин перевернул своего светляка. Тот и, правда, еле слышно «бухтел».
— Да нет же, эти звуки идут из шахт, — заметила Бося. — Хотя горняки обычно долбят и стучат, а это сопение, нет, гудение….
— Странное гудение, такое же, как от Дульгиков. — продолжил эльф, приложив к уху «рупор» из бересты. — Гудит, как пчелиный улей, только в разы сильнее. Если там дульгики. То их должно быть сотни, тысячи тысяч!
— Там ещё кто-то кашляет. — Добавил Блум, последовавший примеру Эдда и тоже припавший к полу. Гул усиливался, и они уже плохо слышали друг друга. Хранилище напоминало опустевший склеп. — Но куда ж они делись сокровища, и что, в таком случае, прятал здесь Шудра? — спросил гном.
— Ой, что это там за светящееся пятно?!? — взвизгнула Бося.
Друзья напряжённо вглядывались в темноту, когда в конце одного из коридоров показалось огромное, передвигающееся и разрастающееся на наших глазах пятно!
— Огненное чудище! — пронзительно пискнула Бося.
Мастер Перехода напоминал гигантскую улитку в раю. Это было нечто бесформенное, но отнюдь не бессмысленное, дающее свет и питающееся светом, но не здешним, а бьющим из какого-то неиссякаемого источника энергии и свободы. Эдвин закрыл своих друзей крыльями, полыхавшими бирюзово-сапфировыми, сошедшими вниз, небесами! Блум закричал и закрыл глаза толстенькими ладошками, а Бося покатилась по площадке вертящимся бурым стожком. С одной стороны на них опускался СВЕТ: с другой надвигалась чья-то гигантская тень. И тут они снова услышали хорошо различимый человеческий кашель.
 

Была ночь. Шудра спал, ворочаясь и скрипя зубами, так, что с его круглого уха сполз ночной колпак.
А снился ему кошмар: будто наглый гном, эльф, и птица с какой-то козявкой варварски вторглись в Хранилище. И ещё снилось правителю, будто вскочил он с постели, по срочной связи вызвав изобретателя.
— Так запечатан вход или что? — пускал слюни Шудра, наступая на мастера. Для всех и каждого, кроме, само, нас, посвящённых, и чуть ли не заминирован, да? Что это случится лишь раз, в день Великого Перехода?
— Не вход, а трещина с Мастером Перехода, — спокойно поправил Борвит. — Никто и представить себе не мог, что они окажутся сразу в трёх измерениях, да ещё подумают об одном и том же одновременно?!? На это был один шанс из миллиона, что ставит под сомнение саму теорию вероятности. — Он недоумённо пожал плечами. — Так как же, простите за любопытство, они проникли в Хранилище?!? Взломать самый секретный код на планете?!?
— Это я должен биться в истерике, — буквально подпрыгнул Шудра. — Я должен сползать по стенке; рвать тебе и себе волосы на головах? — человечек повалился на стул, впечатываясь во что-то колюче-мокрое. — Как это получилось? Как??? — Судя по ощущениям, он только что придавил Энтомо.
Отчётливый сигнал, поступающий на базу, говорил о том, что беглецы не у входа, а в самом Хранилище.
— Немыслимо! — заключил переставший бояться, Борвит.
— И вся эта немыслимость, само…, факт! — проскрежетал Шудра, чувствуя, как свинцом наливаются затёкшие мышцы спины. — Охрана, гнусы, всеобщая мобилизация, чрезвычайная, само…, ситуация!!!
Но всё это как-то размылось, и его сознание заволокло дымкой. Следующий эпизод сна был скорей приятным, чем наоборот. Правителю снилось, что очаровательная древесная фея одаривает его Курун-Чупром, и, сидя рядом, расплетает его косички. И вот уже остальные феи, и наяды с русалками покорно рассаживаются кружком у ног.
Тирлин причмокнул во сне губами. Странно, но он не испытывал к ним прежней ненависти. В это самое время, вошедший в покои гоблин, осторожно похлопал его по плечу, затем пощекотал пятку.
— «Отстаньте, прелестюшки, я уже занят. Ну, дайте Джаверии причесать своего султана», — мурлыкнул Шудра.
— Они пира… никили в хира…, в хира нира, — еле выговорил Гамур, удивляясь собственной смелости.
— Я сплю. Пира…, тьфу, прекратите же хрюкать, в конце концов, и рассказывайте всё по порядку! Кто и куда попал??? В Хр…, В Хранилище?!? — наконец, Шудра, протерев глаза, сел, затем, изловчившись, ухватил слугу за рукав.
— Они пироникли в Хиранилище! — сипел Гамур, стелясь по коврам, и едва не обвиваясь вокруг хозяина.
— Молчать, я вас спрашиваю! — не своим голосом завизжал окончательно пробудившийся, Шудра. — Так это не сон! О, боги тирлинов! Мы опоздали и скоро взлетим на воздух…. Уже летим…. — Правитель пробуравил гоблина испепеляющим взглядом. — Похоже, что прилетели. — Безучастно заметил он, проведя по спине чесалкой. — Кто твердил, что вход запечатан, для всех кроме, якобы, нас, и чуть ли не заминирован. — Что ЭТО случится лишь РАЗ, в день ВЕЛИКОГО ПЕРЕХОДА???
У меня, ЧТО, само, де жа вю?!? Зови этого сына ловеков. Ах да, он в Хранилище…. КАК??? И они… они??? Охрана, гнусы, всеобщая мобилизация, чрезвычайная, само…, ситуация!!! И именно тогда, когда он нужен, как никогда, его нет на месте! — По-волчьи взвыл Шудра.
— Но ви же сями изиволили Боривитя-сян посядить ня хилебь-вада??? — деликатно напомнил Гамур.
— Молчать, нежить! Хотел сказать: ни жить, ни умереть не дадут спокойно! Войти в Хр…, в хранилище, поймать преступников, вернуть …Ловека на место, чтоб был всегда под этой вот рукой! — он затопал кривыми ножками, наяву чуть не задавив Энтомо.
Тут замигала кнопка экстренной связи.
— Что ещё??? — взревел гном.
— Входы открыты, но там всё чисто! — передал по рации Флай. — Ни сбежавших, ни Борвита: Слиз…, то есть, Мастер в своей дыре.
— Немыслимость! Но вся эта немыслимость, факт! — выдохнул Шудра и потерял сознание!

Глава 17
ПО ОБЕ СТОРОНЫ…
 

В одной из природных подземных келий сидел Борвит, чей кашель и нависшая тень так перепугали ребят. Ещё бы! Два потрясения за один день: жаропрочный слизняк и седой кашляющий великан.
Когда ребята познакомились, учёный рассказал, что пока он тут сидел, то всё время думал, как выбраться из этой «дьявольской топки» на волю. Ведь по иронии судьбы даже он сам, создатель всей защитной системы хранилища, был не в состоянии открыть дверь хранилища изнутри.
— Но как вам удалось взломать коды? — поразился учёный.
— Против гнома нет приёма, — задорно ответил Блум, кивая в сторону Эдда. — Если честно, это всё он!
— С первой дверью получилось случайно…, а со второй…, как с первой! — оправдывался эльф с улыбкой.
— Наверное, вы никогда не простите нас за это? — пролепетала Бося.
— Я и не думал обижаться, — просто ответил Борвит, сажая ребят к себе на колени. — А вы -молодцы, смогли разгадать мой шифр. — Отведя взгляд, он немного помолчал и прокашлялся. — Раз я сотворил этих ужасных драконов, значит, это я должен вымаливать у вас прощение.
Но тут друзья услыхали, как плеснулась вода в бассейне, и из него выглянул яркий радужный хвост.
— Я приплыла за вами, — сказала плавунья, поблёскивая синими волосами.
— Вы от моей крёстной Джаверии?!? — пытаясь унять волнение, спросил её Эдд.
— Не о чём не спрашивайте, просто ныряйте за мной в бассейн! — приказала она.
— Нырять в такую бездонность?!? — охнула Бося. — Хотя… нам гусеничным, то есть, мокричным, не привыкать.
— Снова ушами скрести по дну, — заупрямился гном.
— Нет там дна…, — возразил Эдд. — В смысле, есть, но не везде… Похоже, это и есть последний секретный телепорт.
— Быстро ныряйте, я жду! — снова окликнула их Рыбка. — С вами большой человек, он поможет, — Добавила она и ушла под воду.
И тут до путешественников донеслись окрики Флая, и топот множества ног. Пока друзья раздумывали, прыгать им или нет, прислужники Шудры были уже совсем рядом.
— Они не смогут сюда войти, — успокоил всех Борвит. — В этот момент все услыхали скрежет бронированной двери. — Но как?! — ужаснулся он.
— По ходу, мы плохо закрыли дверь, — виновато заключил гном.
Когда служба безопасности прибыла на «место преступления», открытая дверь Хранилища светилась угрожающим красным светом, как раскалённая сковорода. Тем временем жители Тирлин Дома прислушивались к сигналу тревоги, идущему из глубины шахт и разносящемуся до самого Океана. Прислужники Шудры заполнили подземелье. Эдд оглянулся. Из отсеков повысыпали гнусы, замерцали фонарики светляков. Подбежавший к площади со звездой, Флай, мотнул головой, и Луч его дульгика заметался в фонтане.
— Без паники! — твёрдо произнёс эльф. — Борвит прыгнет в бассейн, а мы прыгаем на Борвита и…
— И сва-лим от-сю-да! — заорали хором гном и сороконожка.
Учёный зажмурил глаза.
— А…, вот и все, кого мы потеряли! — выкрикнул тролль, выхватывая из темноты беглецов. — Они все тут, у старого телепорта. Вяжите их!
Но учёный не прыгнул. Переступив через булыжную стенку бассейна, Борвит вошёл в воду, (не доходящую ему и до пояса);встал на корточки, и маленькие друзья залезли на его спину. Потом, ухватившись за волосы старика, подплыли — поднырнули в небольшой грот.
— Так как же вас называть? — спросил Круглое Ухо ундину, когда они выбрались на сушу с другой стороны грота.
— Меня зовут Рыбкой, просто Рыбкой! — ответила та. — А это единственный оставшийся Телепорт, соединяющий плато с Долиной Фей! Узкий перешеек, который мы преодолели, был между двумя мирами. Хорошо, что Лисий Лаз туда не ведёт, иначе бы нас давно отловили! — заключила она.
— Что же мы ещё не там, в таком случае? — поинтересовался Борвит.
— О, подождите, заветные желания не должны осуществляться столь быстро! — ответила малышка.
Впереди начинался новый тоннель, и старик перенёс Рыбку на руках до следующего водного отрезка пути.
Потом они шли, а Рыбка плыла по узкой канавке.
Борвит часто останавливался, чтобы прокашляться, и было видно, что ему становится всё хуже и хуже. Но вот своды пещеры стали светлеть, пока не приобрели вид прозрачной слюды, сквозь которую проступили слабые лучики света! А ведь недавно наши диггеры были глубоко под землёй.
— Этим переходом пользуются лишь в самых исключительных случаях, — объяснила ундина. — А у нас, похоже, именно такой случай! Об этом, пятом телепорте даже Шудра не знает, то есть, не знал, — добавила она с горечью.
— Но как вы узнали о нём? — изумился Блум.
— Узнали, когда кое-что здесь нашли, но об этом потом, — загадочно сказала наяда.
— Но вот русло канавки расширилось, и наши герои подошли к подземному озеру. Борвит не мог идти дальше и сказал, что останется здесь — рядом с водой и в самой большой из ниш пещерного лабиринта. Рыбка обещала прислать подкрепление, Бося, — молиться за старика, а Блум, — подкупить первых встречных спасателей. Торнслипт не обещал ничего, он как всегда молча анализировал. Попрощавшись, маленькие беглецы огибали озеро, когда из воды появилась жуткая усеянная зубами пасть.
— Стойте, я с вами! — вопила рептилия, мокрая, как «мокрая курица». — Спасибо ЮРСКОМУ…, нет…, ТЮРКСКОМУ…, нет, ЮРМАЛЬСКОМУ периоду моей жизни, когда пришлось выживать в ледяной воде ледников!!!
Все конечно, очень обрадовались.
— Ледники заледеневшие, в них не поплавать! — по привычке, заспорила сороконожка.
— Вот именно, что не поплавать, а мне… пришлось! — всхлипнула птица. — Чтоб ты понимала в ОБЛЕ-ЕДЕ-НЕ-ВЕ-НИИ?!? — Фыркнула она, выбираясь на берег.
— Значит, ты не всё позабыла! — воскликнул Блум, уворачиваясь от брызг.
— И не надейтесь! Моя память светла, как СНЕГло…, острое такое, прозрачное…, — важно сказала птица.
— Как стекло, — поправил её Эдд, отскочивший на приличное расстояние.
— Нет, как СТЕГ…, ХОЛОДНЫЙ такой, БЛЕСТЯЩИЙ!
— Как снег, — прыснул Блум.
— Не важно, вам, неженки, не понять!!! — Она важно нахохлилась. –…А это что за стерлядь с хвостом???
И Птера повела крылом в сторону ундины.
— Почти угадала! — засмеялась синеволосая. — Меня зовут Рыбка: не Стерлядь, не Щука, а просто Рыбка! И я здесь для того, чтобы помочь вам дойти….
— Я помогу, а не ты! — перебила её наглая птица. — Ибо меня уже… повело. — Она потянулась в сторону канала. — Сегодня пятница, так??? — Все закивали. — А по пятницам, после тяжкого умственного труда…
Глаза ископаемой стали ненормально стеклянными. Сначала повернулась её тощая шея, затем, ноги, которые сами повлекли её за собой, и лишь потом, (не очень охотно), туловище.

— За мной, микропупсы! — скомандовала Птера, резко срываясь с места.
Удивлённая Рыбка, а затем и все остальные поспешили за ней. С каждым новым поворотом лицо эльфа делалось всё серьёзней и собранней. Наконец, он остановился, спросив:
— Вам не кажется странным, что она движется верно, в то время, как совершенно не знает, куда идти? Я объяснюсь. — Продолжил Эдвин. — Помните странное поведение Птерки, её перевязанную голову и разговоры про КАМНИ, которые она якобы больше не ест, но …собирает зачем-то?
— Она действительно стала ЗОМБОЙ, ну, то есть, ЗОМБИ??? — выкатил глаза Блум.
— Чую своим дедуктивно-сороконожьим чутьём! — воскликнула Бося! — Птера идёт ПО КАМНЮ того самого СЛЕДА, то есть, ПО СЛЕДУ того самого КАМНЯ??? Неужто же он где-то здесь, и кто, в таком случае, управляет птицей?
— Я не успела вам всего рассказать, — опомнилась Рыбка. — Давайте сделаем небольшой привал, а там уж…
— Никакого привала! Полная боевая готовность! — послышался окрик Птерки, прошивающей тоннель с яростью носорога. — Никто не отлы-ни…, никто не отды-ох-ива-ет….ттт….
Окончания фраз она, как правило, забывала, что нисколько не мешало ископаемой командовать передвижением всей группы.
— Беги-Лети! — крикнул эльф. — Там уже и кастрюлю суповую для тебя приготовили.
Слышно было, как птица остановилась.
— Гигантскую…, — добавил Блум. — И петрушечку с лаврушечкой положили!
— Кто же будет есть нашу Птерку? — спросила наивная Бося.
Но тут переполошенный птеродактиль рухнул к её сорока ногам.
— КТО МЕНЯ СЪЕСТ, СЪЕСТ КТО МЕНЯ, Я КОГО СЪЕМ??? Я должна достать ТОТ САМЫЙ, САМЫЙ ТОТ, САМЫЙГЛА, ГЛАВНЫЙСА…, это мой птичий долг, наконец!!! — твердила Птера, рассевшись на холодной земле и расставив лапы в разные стороны. Глаза её были безумны. Рыбка наполовину вылезла из воды и спросила.
— Ведь ты ищешь ТОТ-САМЫЙ-КАМЕНЬ? Тебя заставили? Бедная птичка…
И пока все согревались у маленького костра, разожжённого Эдвином, а Птера приходила в себя…, Рыбка рассказала свою историю:
 

Тем временем Шудра беспрепятственно вошёл в рассекреченное Хранилище. Послав гнусов вдогонку за беглецами, он остался в подземелье один на один с Прозрачным.
За поворотом тоннеля полыхал рельефно клубящийся свет, принимающий причудливые очертания, и исходящий из расщелины, настолько узкой, что, было непонятно, как в ней могло застрять такое громадное существо.
— О, Проводник, великий мастер галактического перехода, — пафосно начал он, так, словно стоял пред Советом Гоблинов. — Я жду твоего знака, но его всё нет. — Ты ж обещал, само…, когда тряханёт, ну, когда почувствуешь земные толчки, так сразу и… выйдешь со мной… — тон его голоса приобрёл оттенок лёгкого панибратства. — Надеюсь, Светоносный, ты меня не обманешь. Шудра отдал тебе сокровища всей планеты: обобрал гостей, обманул ни в чём не повинных жителей! Старый дурак, я думал, что сделка состоится сразу же, в тот день, когда ты всё это сожр… получил…. Как же я ошибался! — А ещё через пять минут. — Господин Студень не смог вылезти! — кривлялся великий тирлин, вращая глазами, как перископами. — Мастер подземного перехода! Такого волоком не вытащить! Видать, у гнусов не ТЕ САМЫЕ КАМНИ: все эти алмазы, изумруды, тонны золота и платины- НЕ ТЕ!!! — Захохотал он. — Не нравится?!? Не той пробы, огранки? цвета не подходят твою светящуюся прозрачность! Ладно, проехали! Теперь-то я знаю: тебе нужно другое.
 

— Коооооогда упавшшшшие камни сложжжатся, сложжжатся …. — гудел Светлейший.
— Да заткнись ты, до дыр зачитал эти стены, знаю, и уже почти сложил этот твой мост. Теперь у тебя есть все земные камни и тысячи небесных! — внезапно Шудра бросился на колени. — Старый, никчёмный, боящийся смерти гном умоляет тебя: скажи лишь, когда почувствуешь, что выходишь, или…, или мне придётся подстраховаться?!? — почти бессвязно бормоал тирлин. — Вскочив на ноги, он пронзительно закричал. — Я п-пп-рррослежу за тобой, но тебе это вряд ли понравится! —
Высокая нота взвилась под мрачные своды, но сорвавшись, вползла в рукава звезды, где и затихла. Но Прозрачный даже не вздрогнул, продолжая как прежде гудел.
— Да не гуди так, слизняк… — Только отвеееть, — протяжно всхлипнул тирлин.
— Отвееееть-еть-еть??? — передразнило эхо.
— Вот ведь… защитные очки забыл, — буркнул Шудра. — Надеюсь, ждать осталось недолго, потому что скоро я…, ох, как печёт…, достану ТОТ САМЫЙ КАМЕНЬ, и мы сможем уйти: ТЫ — на свою родину, а я, — на твою!
— Стало нестерпимо жарко стоять так близко к нему. Глаза яростно резал свет, в коленях ломило. Пожалуй, в первый раз жизни он ощутил себя беззащитным маленьким человечком.
— Маааааа-лооооо!!! — (ум) прогудел Светлейший, и раскололо это слово о стены.
— К-кккак же мало, невзрачный, когда я принёс всё, что только можно открыть, отрыть нарыть, в ближних мирах?!?..БОльшего никто б не достал!
Из груди Шудры рвалась сумасшедшая храбрость.
— Имей совесть, Слизняк Небесный. — После этих слов в правителя полетел песок с комьями глины. — Я непозволительно дерзок, прости!
— Я давал тебе Дульгиковв-в-в, — шумел Прозрачный.
— Давал, а что толку? Я стал спокойней, но эти мерзкие беглецы, — Шудра до боли сжал кулаки. — Вконец меня измотали, вместе с их недовымершей птеродактихой. Именно с её помощью я, наконец, найду Курун-Чупр!
— Ха-ха-хр-хр-хррр…, — донеслось из коридора.
— Зря хрюкаешь, проводник, или смеёшься…, — сердился Шудра, сердце которого загнанной птицей барахталось у самого горла. — Я …как никогда близок к цели. Тебе стоит ещё чуть-чуть потерпеть, ведь в трещинке не так уж и жмёт??? — боязливо предположил Шудра.
— Проводник потерпеть, Проводник вечно спокоен, — Прогудел мастер.
— Вот и ладненько, а я, пожалуй, пойду, — обронил Шудра, попятившись к выходу. — Дай только знак, и я протяну, то есть, перекину Мостик до Неба. — Гном нервически засвистел.
— Стойййй! Раноооо! Сначала камень! — окликнул его Слизняк, и на гостя повеяло нездешним холодом. — Камень-у-феи-у-феи-камень….
— Что же ты врёшь, улитка-переросток?!? — взорвался тирлин. — В смысле, что ж ты в раж-то так входишь? Опять не то…. Где-где, это само, камень???
— У крёстний торнслипта камень… рнслипта, пта, пта…, — обрушилось на него камнепадом. -Это за ули-тку-тку-тку…
Тирлин отскочил как ужаленный, а то место, где он только что стоял, превратилось в небольшой холмик.
— И почему у них всё на пта… на птэ??? — глаза правителя округлились. — У к-к-кого??? У крёстной того сбежавшего стрекозла-эльфа?!? — слова Чужеземца дошли до его ушей. — Что ж ты, медузий обмылок, раньше-то не сказал??? — Слизняк яростно засопел. — Ты об эльфе Торнсли-пте, ПТЕ…, ПЭ-ТЭ, так это и есть одно из четырёх «Пэ-Тэ», — как в том шифре! Всё! Я пропал! — Слова кончались. Тирлин медленно сполз по стене. — Прости-прости, само, это я так.– Неожиданно кривая улыбка осветила его лицо. — Нет, прозрачный! Нет! Я спасён! Заманю фею, и камешек мой! — Моментально он помрачнел снова, припомнив эпопею с тайной флотилией. — Нет, лучше заловлю эльфа, и Курун-Чупр мой! Два в одном! И беглецы, и… последний элемент.
— Мммой-твтвтввввойййй!!! Не важжжно…. В вашшшей-ей-ей циви-ли — за-ции …, светлая энергия лишь у камней…, мней…, мней…, да у детей…, тей…, тей….
— У меня нет детей! — истошно заорал Шудра. — Прости! Поговорим после, но помни, я жду твоего знака. — Слизняк издал звук, напоминающий пароходный гудок. — Я не об этом, спасибо. Подбрось мне ещё…. Светляков…. — Горячая субстанция Слизняка швырнула Шудре «охапку» из Дульгиков.- Благодарю, безвременный, — проговорил гном, ловя их на лету. — И всё-таки, я прослежу за тобой. Ну, не серчай! Я тебе, — Последний Камень, трещинка откроется, и мы, — в Дамках, ведь так?
— Так…, как…, как бы не так…, и так…, и эдак, — отозвались стены, и перед носом Шудры выросла сплошная пылевая завеса.

18 Глава
ТАЙНА ПЯТОГО ТЕЛЕПОРТА
 

— По этому лазу мы и ушли тогда с Тирлинского Плато, — начала свой рассказ Рыбка. — После того, как нашли Курун-Чупр….
И тут все вздрогнули.
— Тот самый Курун-Чупр из пророчества?!? — изумился Блум.
— Тот самый, — кивнула Рыбка.
— Он выбит над входом в Хранилище…, рядом с сердцем! — пояснил Эдд.
— Так вы не улетели тогда? — спросила Бося.
— Те, кто мог, улетел, а мы: ундины, наяды, русалки, — продолжила Рыбка.
— Я думал, что это одно и тоже…, — перебил её Блум.
— Не в этом дело! …Мы уплыли, взяв камень с собой! -заключила ундина.
— Так он и теперь у вас? — удивлённо заморгала Бося.
— Не всё сразу, — улыбнулась синеволосая, усаживась на кромку канавки. — Вас ещё и на свете не было, когда …Шудра стал заставлять фей и эльфов горбатиться на него в шахтах.
— Дикость какая-то! — возмутился Эдд, представив своих сородичей запряжёнными в тяжёлые гномичьи повозки. — Но почему мы не знали об этом?
— Это секретная информация! — таинственно проговорила Рыбка. — Летающие создания таскали корзины с изумрудами и алмазами, рвали крылья…. Говорят…, некоторые даже погибли под завалами, — добавила она шёпотом.
— Я болшь-ше не выдер-жу-жу, — захлюпала носом Бося.
— Но неумолимый Шудра требовал всё новые камни, много, много камней, — вздохнула рассказчица.
— А, я знаю для чего, — оживился Блум. — Для своего супер моста до звёзд.
— Мост до звёзд…, — задумчиво повторила Рыбка. — Да, то была его первая тайна, о ней знают все…, — Но я говорю о второй, о его самой великой тайне, я — о кристалле…
«Мне нужен ТОТ САМЫЙ КАМЕНЬ»!!! — Неистовствовал правитель. — Говорят, он и теперь так кричит, — невесело усмехнулась она. И выкрутив мокрую прядь волос, добавила. — Но все труды, все страдания крылатых созданий не пропали даром. А всё почему? — спросила ундина.
— А всё почему? — повторили за ней друзья.
— А всё потому, что Курун-Чупр нашла одна древесная фея, — торжественно заключила девушка.
— Уж, не о Джаверии ли ты говоришь??? — навострил уши эльф. — На что ундина радостно закивала. — Так это же моя крёстная…. Ух ты, ну и дела! Она навещала меня, помогала…, да и вообще…. Теперь я, кажется, понимаю, почему… Джаверия все эти годы молчала…, — осёкся он.
Озёрная фея поведала новым друзьям про то, что когда-то, когда она была совсем ещё маленькой девочкой, Джаверия работала в именно этой шахте, на этом самом месте, там, где потом возвели Хранилище.
— Весь день они слышали точно такое же гудение, — начала Рыбка. — На громадной глубине было ужасно жарко, и Джаверия, уходившая позже других крылатых, решила охладиться бассейне, и, пронырнув под своды грота, заметила поющее-светящийся камень. — Ундина остановилась, как бы мысленно им любуясь. — Гнусы искали его где угодно, только не здесь! — 4.18 Сказала она.
— Значит, кристаллик в надёжном месте? — спросил фею Блум.
— Вроде бы да, но на сердце у меня не спокойно, — ответила Рыбка.
— Нам дальше идти нельзя, — решительно произнёс Эдвин. — Гнусы только и ждут, когда птица принесёт им в клювике Курун-Чупр. На второе будем мы с вами — нежданным бонусом! Хотя, вряд ли они рискнут преследовать нас до Дола.
— Так это или нет, не знаю, но мы не должны проложить им туда дорогу, — вздохнула Рыбка. — Если чип в голове у Птеры, значит….
— …Значит, они знают о каждом нашем шаге! — сокрушённо воскликнул Блум.
— Ну, всё-таки не о каждом, — улыбнулось насекомое, кивая на правую двадцатку своих ножек.
— Но нам надо разделиться с Птерой! Ей-налево, а нам-направо… Не навсегда, а …на время, на долгое время, — сказал гном.
— Получив камень, они сразу разделаются с ней, тем самым уничтожив плато! — скорбно изрёк Торнслипт. — Но мы не позволим случиться этому!
 

Следуя за ундиной, беглецы забрались в оставленную горняками дрезину, и с грохотом ринулись по рельсам заброшенного тоннеля. На крутых виражах Рыбка от страха вжималась в днище тележки, Птеру с ребятами бросало из стороны в сторону.
— Я никуда не пое-ду-ду-ду-ду-ууууу! — захлёбывалась ископаемая, — Но ос-та-вать-ся что-то-то-то то-же не хо-че-тся-ся-ся-ся-ся!!!
Лента узкоколейки прошивала шахты насквозь, пеленала их, сплетаясь в замысловатый клубок. Тёмное пространство летело навстречу: свистящие зевы тоннелей, грозящие обвалами и словно уходящие в преисподнюю, склоны. Но вот скорость стала спадать, а холмистая местность сменилась равнинной.
Теперь тележка еле плелась, и пассажиры облегчённо вздохнули — все, кроме озёрной феи, чешуя и волосы которой заметно потускнели.
— Воды! — почти беззвучно просила Рыбка.
— С газом или без??? — пошутил Блум, не представляющий всей серьёзности ситуации. — Терпи, рыба…, хочешь, я на тебя поплюю? Если честно, воды больше нет.
— Сколько ты можешь без воды? — с сочувствием спросил Эдвин.
— Не знаю, не пробовала, — прошелестела несчастная, слизывающая последние озёрные капли. — Насколько я себя помню…, я всегда была в ней: в воде…, или рядом с водой-ой-ойййй….
На мгновенье её хвост всколыхнулся, но тут же бессильно упал. Объезжая подземное озеро, Эдвин изловчился и зачерпнул фляжкой воду. Как только живительная влага коснулась Рыбки, её личико просияло.
Тем временем дрезина скакала из одного тоннеля в другой. Внезапно заело рычаг, и она стала неуправляемой. С правой стороны зазмеилась чёрная лента конвейера, и беглецы с ужасом осознали, что всё это время приближались не к Феистому Долу, а к ненавистному Хранилищу Шудры! Впереди мелькнул предупреждающий знак — лопата и перечёркнутые рельсы, что означало: «пути завалены». Вот куда мчалась во весь опор потерявшая управления дрезина.
— Сделай же что-нибудь! — вопил Блум, исступлённо пиная тормоз.
— Сам сделай! — хрипел Эдвин. — Хоть раз в жизни!
— В последний раз в жизни! — пищала Бося, отчаянно цепляясь за гнома.
— Не время ругаться! — шептала ослабевшая Рыбка.
— Рр-р-разворачивай телегу! — скомандовал Блум.
— Но как?!? — обеспокоился Эдд.
— Ты изобрета-тель-та-тель, ты и решай-шай-шай, ккккак!!! Пуговица-колесо-со-со…?
— Тогда эльф сунул талисман в клюв к Птере, и она по свистку метнула его! Сначала пуговица упала на рельсы. Выбивая снопы искр из-под колёс дрезины, она отскочила на конвейерную ленту, идущую параллельно путям, но взбесившийся механизм не остановил своего движения.
— Лезьте на летательное, нет, на чесательное… крыло, а лучше на шею и хвост! — квохтала Птера. — А Рыбку — в клювик! — На что ундина испуганно замахала руками, и её усадили на шее птицы рядышком с эльфом.
— Пристегнитесь кто чем сможет! Приготовиться к перебросу! — скомандовал Эдд.
— К пере-брр-чему? — выкрикнул Блум.
— Куда нужно бросаться? — спросила Бося.
— Куда, не знаю, но бросаться придётся, — серьёзно ответил эльф.
— Джева, где же ты? — как в бреду бормотала Рыбка.
— Ей не мешало бы появиться, — сокрушалась Птера, размещая друзей на своём оперенье. — Все себе феистые такие, ой, щекотно, а как что, — так…, что?!? О чём это я?
— Сейчас будет самый крутой склон! — крикнул Эдд, устраиваясь на её шее. — Держитесь крепче.
— Поч-ч-чему «самый»? — отозвалась Бося сзади. — Они все крутые!
— Потому что по моей команде, — начал Эдд. -…Мы выпрыги-ва-ем и… взле-ее-таеи-им-им!
Эльф свистнул, и Птера взмахнула крыльями. Сразу за этим под откос полетела грохочущая дрезина. Мощное тело Попии удержало малышей от падения, и они мягко приземлились около талисмана.
Вокруг валялись мелкие и крупные лазуриты, сапфиры, изумруды и бликующие на стенах алмазы. Блум первым спрыгнул на землю, распихивая сокровища по карманам.
— Мы же не воры, — осадил его Эдд, прыгая вслед за ним и перенося Босю и маленькую ундину.
— Не для себя, для народа стараюсь, — проворчал Круглое Ухо. — … раз его обманул Шудра! Мало косматому небесных, так ещё и земных наворовал! — Неизвестно кому пригрозил Блум, но драгоценности всё же выложил. — Хорошо, хоть свои не сдал в его левый банк! Хотя…, что так, что этак, всё равно потерял!
 

Путешествовать на ленте было куда приятней, чем на дребезжащей и опасной дрезине. Сначала они катились невысоко над землёй, но проскочив через сталактитовый тоннель, заскользили по краю тектонического разлома.
Конечно, Птера могла бы с лёгкостью перенести всех на себе снова, но мешали узкие стены. Слева зазияла страшная впадина, в которой исчезали отколовшиеся куски породы. Неожиданно ископаемая оступилась и, сорвавшись с конвейера, стрекочущей горой перьев рухнула вниз. Товарищи безмолвно взирали на это, пока их подруга не превратилась в крохотную точку, совершенно пропав из виду.
К счастью, цепкие когти удержали её на шпагате между узкими стенами ущелья. Только Бося собралась зарыдать, Эдвин замолчать, Рыбка зашептать, а Блум, заругаться, как длинный клюв их подруги показался с другой стороны ленты. И пленники эскалатора продолжили путешествие в полном составе.
Ущелье заканчивалось безрадостным тупиком, но ребята нашли маленькую лазейку с резиновым рукавом, по которому и съехали вниз. Это была жёсткая посадка! Они тёрли ушибленные места, радуясь, что, наконец, пойдут своими ногами, но напрасно. Судьба приберегла для друзей новое испытание, ведь они распределитель драгоценностей Шудры.
Ввиду чрезвычайной ситуации («взломанного» хранилища) гномов — горняков распустили. Однако где-то засела охранка Шудры. Пока Эдд думал, как выбраться из новой ловушки, — ни на минуту не останавливающийся конвейер продолжал доставлять драгоценности в контейнер, что подтвердил опрокинувшийся сверху камнепад. Малышей могло с минуту на минуту засыпать! Птера расставила крылья, закрыв ими всех, и спрятав свою особо уязвимую голову под пуговицу-щит. Крокодильским клювом она ловила летящие камни, и складывала их в объёмный зоб. Это было похоже на баскетбол — чемпиона, не пропускающего ни одного мяча. Но на этот раз что-то мешало ей как раньше взять и заглотнуть камушки. Глаза Попии закатились, будто она теряла сознание. Фея-крёстная появилась как нельзя кстати, всплыв на воздушной лодке Облаколёта, и взмахом руки остановив взбесившийся механизм.
Вместе с Блумом и Эдвином Джаверия отнесла маленькую ундину в облаколёт отмокать в дождевой воде. Убедившись, что с остальными всё вроде бы в порядке, волшебница пригласила четвёрку отважных на борт своего корабля.
— Что-то раньше я не замечала такого сервиса, — фыркнула Птерка, завистливо поглядывая на ванну из радуг с настоящим тропическим душем.
— Ви-Ай-Пи, то есть Высшее Искусство ПарЕния, или ПАрения…. — присвистнул от удивления Блум.
Все расселись, готовые к взлёту, когда состояние пернатой стало внушать серьёзные опасения. Птера квохтала и ёрзала, пытаясь свить гнездо в салоне, и не реагируя на внешние раздражители.
— Кое-кто обещал показать нам дорогу в Дол, — намекнул эльф, глядя в упор на Птерку.
— Кое-кто с чёрно-белыми перьями, — подсказал Блум.
— Кое-кто …последний из птеродактилей, — уточнила Бося.
— Я ищу камень, ТОТ САМЫЙ КАМЕНЬ…. Он где-то есть, он ЗДЕСЬ… где-то, — заученно твердила птица, глаза которой словно остекленели.
— Ничего-ничего, не она нас, так мы её перенесём! — 16.41 успокоила всех Джаверия. — Чесательного крыла тут, правда, нет, зато летательных, предостаточно. — Улыбнулась она. — Только сначала мы должны кое-куда слетать!
— За великаном-ловеком?!? — воскликнула Бося, а Джева закивала в ответ.
И как фея узнала про их обещание, данное старому великану?!?
— Не волнуйтесь, с Борвитом всё в порядке и мы скоро с ним встретимся. — Она прислушалась к отдалённому шуму, и, покачав головой, добавила. — И, похоже, не с ним одним.
Белой стрекозой корабль сорвался с места.
— Возможно, он ушёл через водный телепорт, — предположил Эдвин.
— Или сумел открыть дверь банка изнутри, — задумался Блум. — Сам же зашифровал.
— Вернёмся в хранилище и узнаем, — неопределённо ответила Джева. — А оттуда с ним или без него уйдём через телепорт в Дол.

Глава 19
ГОНКИ ПО КРУГУ
 

Петляющий по закоулкам нижнего мира облаколёт приземлился на берегу подземного озера, но каменная ниша оказалась пустой. Чтобы узнать, в какой стороне искать великана, крёстная сняла с головы волшебную шляпу и трижды коснулась последнего, бледно-лимонного цветка магнолотоса, чьи плотно сжатые лепестки и не думали раскрываться.
— Когда ничего нельзя не узнать от других, нужно начинать действовать самим, — заключила Джеверия, бросая головной убор в кабину воздушного корабля.
Бося как будто бы учуяла след Борвита, но слетевшиеся отовсюду летучие мыши развеяли его запах.
Прыгнув в мобильное облако, мы опять понеслись к хранилищу, в самое пекло, откуда недавно ещё бежали. Огибая Слизняка, мы пересекли Лисий Лаз, от свечения фиолетово-чернильных дульгиков похожий на ведьмино логово. Но кто же так обесточил настроениеглотателей?
Ступив на землю, друзья заметили, что с бассейном что-то не так, хотя, кроме них и Прозрачного пленника поблизости никого не было.
— Гнусные гнусы лишили нас пути отступления! — потряс кулачками гном.
— Нет у меня никакого о-туп-ления! — щуря куриный глаз, тараторила птица.
— Но… куда же делась вода? — обомлела сороконожка, вскарабкиваясь на то, то ещё недавно было природным бассейном.
— Люди Шудры заложили телепорт землёй и камнями, — сдержанно констатировал эльф, — но мы…
— Что-нибудь да придумаем, да? — как всегда перебил передразнил друга Блум.
— Кам-нями… ням-нями…, — вторила птеродактиха.
— Мы найдём другой выход, — ободрила друзей фея, на самом деле сильно расстроенная.
— Это первый телепорт, а второй-тот, что в Лисьем? — спросил её гном.
— На первый-вторрой-рррассчитайсь! — скомандовала Птера, пытаясь перестроить лапы и крылья.
— Да, второй в известном вам Лисьем Лазу, — кивнула Джаверия, добавив, — И если он закрыт, то нам придётся перелетать Океан…
— Нет уж, налетались уже, — всхлипнула Бося. — Нет возможности перемахнуть через эту мокрую невозможность!
— Щаз будем ррепе-перре- махивать, — подпрыгнула на месте рептилия.
— Хотя… мы же можем метнуться в Лисий Лаз, в прошлое, и забрать ловека оттуда? — Эдд с надеждой взглянул на крёстную. — Ты же знаешь про временнЫе колодцы?
— Конечно знаю, но мне, Фее Розового Древа…, — начала Джаверия.
— Розового Древа? — с волнением воскликнул эльф. — Теперь ты — главная волшебница Дола?!?
— Выходит, что так, — смущённо улыбнулась она. — А насчёт тех колодцев с дульгиками…. Мой мальчик, я не могу ими пользоваться, не имею права.
— Феи могут летать, а с колодцем со светящейся мошкарой, что, не справятся? — излил душу Блум, но Джаверия и не думала обижаться.
— Люблю мошкар-ррру, особенно светящуюся! — включилась Птера, укладываясь на камнях. — Хотя не прр-рробовала!
— Мы, феи, можем влиять на события только из настоящего, а если и менять, то только что-то в самих себе, — заключила Джаверия.
— Ненавижу правила…, — скривился Блум.
— Ну, всё против фей! — посетовала Бося. — Была бы я феей, я б их правила ух бы как поменяла!
Потом крёстная рассказала, что есть ещё один телепорт, — прямо под покоями Верховного.
— Под троном жутко-гнусного Шудры? — усмехнулся Блум. — Полезная информация.
— Да, но проникать в него…, это как… войти в клетку со львами, — сказала Джева.
— С муравьиными львами? — не поняла Бося, а волшебница рассмеялась.
— Но для чего существуют временнЫе колодцы? — спросила до этого молчавшая Рыбка.
Я вытащил свои ходики. Лишь на одном из трёх циферблатов лже дульгик полз по кольцу настоящего времени, исполняя свою работу. Два же других механических светляка (прошлого и будущего) после прыжков в Запределье намертво встали. Тогда крёстная объяснила нам, что самое большое волшебство на земле — это волшебство времени. Но как разобраться с прошлым и с будущим, если и с настоящим неразбериха?!? — спросил её я.
— О! Это самый сложный в мире вопрос, — не сразу ответила Джева. — В нём тайна жизни и смерти. Время питает дульгиков — прошлое, настоящее и будущее, а те в свою очередь — Мастера Перехода. И построивший телепорты человек большой волшебник!
— А мы пользовались временнЫми… И ничего…, — выходит и мы-великие волшебники, да? — лукаво прищурился Блум.
— Может…, вы и есть избранные, — проговорила фея, слова которой потонули в ужасном грохоте.
— Та самая четвёрка отважных…
— Отвёртка, уховёртка? — Блум старался перекричать камнепад, забрасывая фею вопросами. — Отважных? Бумажных? —
Кстати, там, в этом вашем Лисьем… я свои мешки с драгоценностями потерял…
— Не мешки, а мешок, — поправил его мрачнеющий на глазах эльф.
— Неожиданно грохот утих, но фея всё ещё вслушивалась в тревожную тишину.
— Ну, мешок…, — буркнул Круглое Ухо. — Холщёвый…, с камнями….
— Мешок с кам-нями потер-ррял?!? — вторила Птера, копающаяся в куче булыжников. — Но тут нет моего камня! — Хотя он есть где-то не там. А где? А тут! — И ответив самой себе, покосилась на Джеву, а та на секунду замешкалась.
— Не его ли ты ищешь? — оправилась рыжеволосая, вытаскивая из-под складок плаща кристалл.
— Его, его! — дурным голосом стрекотала Птера, таращась на дивный камень. Округлив глаза и исторгая из зоба что-то вроде: «КУР-ЧУР-МУР-УПР», она пустилась в безудержный дикий пляс.
Мы затаили дыхание. Переливающийся в руках крёстной Курун-Чупр распространял тончайшую, как аромат магнолотоса, и нежную, как лепет младенца, мелодию. Джаверия рассказала, что теперь, когда камень так необходим Шудре, она ни за что не оставит его в Доле, точней, в Розовом Древе.
На самом же деле фея смутно надеялась, что пророчества о мосте небесном и о будущей катастрофе навсегда останутся лишь её собственными, навеянными кристаллом, фантазиями, и не стала ими пугать друзей.
— О-оооотец всех камней, многоликий-ликий, поющий-щий, сияющи-щий! — вещала птица, щёлкая клювом перед носом волшебницы. — Отдай его мне, розово-феистая, ну, отдай же!
Вдали прогремело снова, гораздо сильнее, чем в прошлый раз, и птица застыла на месте.
— Угрроза Куррун-Чупрру, Чупа-Кабрры прррут! —
дурным голосом заорала она, вертясь юлой вокруг Джаверии. — Как только вижу камень я, к нему летит душа моя, — фальшиво запела археоптерикша, когда сверху опять посыпалось. — Не стану я его глотать, а стану камешек спаса-ааа-ать!
Тревожное предчувствие охватило магиню.
— Ничего не бойтесь, друзья, и без паники… все на корабль! — приказала друзьям она.
— Не говорите о кораблях — снова очнулась Рыбка. — Нам нужно плыть, уплыть…. Там что, гроза?
— И правда, что гроза никогда не бывает похожа на… грозу, — опешил Блум.
— Это совсем не гроза, а…, а… — начал Эдд.
— …Я немедленно превра…. Обер….- пищала Бося. — Скорее к Борвиту, чтоб он спас, унёс нас…, или мы его, — не помня себя, восклицала сороконожка. — А лучше к Птере. Птер-ррра!!!
— Это небольшое природный катаклизм — с трудом сдерживая волнение, крикнула Джева. — Что и было предсказано.
— Птерра тут? Интерресно, где? — полюбопытствовала ископаемая. — А… поняла. Щас пр-рросто сложится мост-ик… крррасивый, длинный такой, до звёзд! Что ж тут особенного? Пер-фор-ррманс! Из метеоррров… мост, — ненадолго опомнилась Птера, отчего-то говорившая в рифму.
Неожиданно откуда-то выскочил косматый маленький тирлин с крестовиком на плече.
— Началось! О небо! Слизняк внял моим молитвам, — кривлялся Шудра. — Верховным, августейшим повелением монарха. — Вкрадчиво шептал он, словно бы передразнивая Птеру. — Само, повелеваю: верни его мне, гнусная фея!
— Тебе, тиран? — крикнула Джева, запрыгивая в облаколёт.
— Не для того …нашли! — приподнявшись, проговорила Рыбка.
— Сбивая попадающие под обшивку валуны (что до неё не удавалось никому сделать), фея ринулась к ундине и к экипажу, когда… из образовавшегося отверстия хлынул нестерпимо горячий свет, и машина отскочила назад. Тут громыхнуло снова, и образовавшийся каменный завал отделил Джаверию от ребят.
— О, как же я ненавижу всех этих хрупких, розово-зефирных фей, этих мерзко-смазливых эльфов, само…, как и всех вас! — захлёбывался Шудра, прячась в углубление, где не так жалил свет.
Тем временем во всё увеличивающейся трещине появились контуры, выбирающегося из каменного мешка гиганта, чья люминесценция напоминала свечение глубоководных водорослей, только в тысячи раз сильней. Его полыхающий «нимб» уже охватил половину хранилища, и было понятно, что он может с лёгкостью испепелить собой всё живое. К тому же, мы все оказались в кольце у гнусов.
— Видите, он идёт! Нет, драгоценные мои, он пришёл, и вы никуда не денетесь! — кричал Шудра. — Слизняк ждёт моих указаний! В пророчестве же сказано, что как только эти глыбы синхронизируются с Курун-Чупром,
— С моим Курун-Чупром? — вытаращилась Птера.
— С моим, запрограммированная, с моим! — хохотнул Шудра. — Сказано, что трещинка откроется…, — продолжал Верховный. — Она и открылась! И что Невзрачный освободится! Он Мастер, и он это сделает, и, и… если я не сгорю, а я не сгорю, — гном сплюнул через плечо. — То непременно стану тем, кем должен стать, кем мне давно предназначено стать! — Он гомерически расхохотался. — И получу никем не ограниченную свободу. Честно-не-честно, но заработанный мной лучший мир!
— Насколько лучший? — громко, как только смогла, пискнула Бося.
— Что это было, комарик?! — съязвил тирлин. — Ах, это та мокрица, что прилепилась к преступникам, совершив свой героический переход-перелёт? — Осклабился он.
— Может, она и мокр-рррица! — вклинилась Птеропопия.- Но очень хорр-рроший друг! И я не позволю её обижжать!
Подскочив к Шудре, она схватила его за шиворот и куда-то поволокла, и если бы не вовремя подоспевшие охранники, то, ох как не сладко бы ему пришлось.
— Не трогайте недовымершую! — приказал «великий тирлин», брезгливо отряхивая оборванную одежду. — Она приведёт меня к камню. С ними-то всё ясно, но ты, само…, мой соотечественник, мой круглоухий собрат? Ах, как не стыдно? — орал Блуму «великий тирлин».
— Стыдно должно быть вам! — в ответ крикнул Круглое Ухо.
Тут раздалась новая серия толчков, и из разлома полетели обрывки плазмы. Телепорт был завален, а ископаемая так и не догадалась перенести друзей к колыхающемуся под потолком кораблю. Выйдя из ступора, она всё же закрыла их своими огромными крыльями.
— Что-то ты, Слизняк, разбушевался, потише…, — проскрежетал Шудра, с восхищеньем и ужасом косящийся в сторону чужеземца. — Вот когда мы это с тобой уйдём — можешь устроить им локальный такой катаклизмик! Местное, баллов в десять, землетрясеньице! — хихикнул он. — Хотя…, может, всё ещё обойдётся?!? Но Бесформенный лишь гудел, сотрясая стены. — Давай же, борись, Невзрачный… ради меня и моего бессмертия! — крикнул Шудра, закрывая лицо от жара.
— Ничего у тебя не выйдет! — внезапно произнёс Эдвин. — Ты, — обыкновенный вор, обокравший честных гномов ради преступного эгоизма!
— Это всё он, — не выдержал гном, в которого полетели комья земли. — Я ничего не крал…. — Обобрал-да, но не крал, — оправдывался тирлин. — Ведь бессмертие переживёт и это! — противно хохотнул Шудра. — И эгоизм, тупость, и любую ошибку…. А вы…, вы останетесь здесь навеки, и это навеки не будет раем! А в газетах напишут: «Гномы сгорели заживо!» Или так: «несчастных человечков засыпало в шахтах! — Сюсюкнул тирлин. — Хотя…, кто напишет, когда писать будет не-ко-му! Ведь плато, расколовшись, обрушится в тар-тара-ры. Флай, Гамур…, взять их!
— Тар-тара-ры, это где? — скосилась на Шудру Птера.
Джева сверху умоляла жестами Птеру перенести нас к облаколёту. О, если бы в голове монстрихи просветлело?!?
Но тут Флай свистнул охранникам, и из отсеков выбежали пиратского вида гнусы, повязавшие всех, кроме висящей под сводами крёстной.
— Немедленно отпусти их! — приказала Джаверия. — Тебе они не нужны, ведь тебе нужно лишь ЭТО?!? — И она вытащила Курун-Чупр. — Но сначала отпусти ребят, или я его вышвырну! Три, два, два с половиной…. Два с четвертью..
Фея находилась так высоко, а её тон был столь резок, что Шудра по-настоящему испугался: кто знает, что придёт в голову этой ведьме? Может, она, и правда выбросит камень в разлом, туда, где, страшно подумать, виднеется небо, его АНТИНЕБО, и где Курун-Чупр не возглавит собою мост до звёзд, а затеряется навсегда.
— Стой!!! Меняемся, само, — вспотел правитель и щёлкнул пальцами, и пленников развязали.
— Вели всем разойтись по отсекам! — потребовала волшебница. — Сам же стой, где стоишь.
В же самое время на поверхности плато сотни человечков выкладывали последние метеоры Небесного Моста, похожего на бесконечную лестницу или дорогу, идущую от Тирлин Дома до Северного Океана Невозможности.
ГЛАВА 20
«…КОГДА ПРИДЁТ ВРЕМЯ…»
Скрипя зубами, жадный тирлин выполнил требования волшебницы и отпустил ребят.
— Лови-ииии…, — крикнула Джева, и радужный шлейф переместился вниз, к Шудре.
В руках правителя кристалл трясся и выл как сирена, пока ископаемая точным ударом клюва не выбила его у Шудры. Не сумев проглотить, она выкашляла камень, позволив гному вновь завладеть артефактом. К счастью, облаколёт крёстной вовремя подхватил Птерку, Эдда с Блумом, Рыбку и еле живую Босю.
Тут плато содрогнулось, отбрасывая ребят в одну сторону, а Шудру с камнем, в другую. Земля разверзлась, и там, где только что стоял корабль, зазияла огромная осыпающаяся дыра, сквозь которую проступили очертания рухнувшей с верхнего уровня залы: с лестницей, витражами и золотым троном.
Наступила зловещая тишина.
— Не стала бы я здесь ни в кого превращаться, — пискнула из-за камня сороконожка. — Даже если б смогла.
— Что это такое?! Там…, там же мой тронный зал с тирлопортом, — трясся Шудра, находящийся с другой стороны разлома. — Что Слизень делает-то?!? Хотя…, ни телепорт, ни дульгики мне уже не понадобятся. — Гнусы!!! В шахтах сгною!
— …НоЮ, …ноЮ…, — прокатилось по подземелью.
Шудра что-то кричал, но было не слышно, что именно… Его крохотная фигурка беспорядочно носилась по другую сторону дыры. Но тут все увидели похожую на птичий косяк дорогу из летящих камней, планирующую к разлому.
— Мост до небес, — еле выговорила Джаверия. — Всё как в пророчестве! Взглянув на приборы, фея сообщила ребятам, что Облачный механизм повреждён, и они не взлетят, скомандовав. — Птера с Эдвином — Босю в охапку и в пролом!
— Сразу «в охапку», — пискнула Бося. — Сама могу, не маленькая уже!
Тут камень вырвался из рук Шудры, и, проскользнув в «щель между мирами», устремился вверх! Качаясь от ветра, мост перестроился, широкой частью пришвартовавшись к разлому, а узкой, увенчанной звездой Курун-Чупра, ушёл в далёкое поднебесье!
— Кристалл встроился в мост, — ахнула фея. — У нас почти не осталось времени.
— Ушшёл мой крррристалл в мост, в мозг, мост из звёзд, из слёзз розззз…, — квохтала Птера.
Пока Шудра вопил и топал ногами с противоположной стороны дыры, а гнусы бегали по её краю, Джева подгоняла ребят.
— Что бы вы не увидели, ничего не бойтесь! — уверенно сказала она. — За мной! К телепорту, — И с ундиной на руках, вспорхнула к пролому.
— Вперрёд, в дыру! — орала археоптерикша, следуя за феей.
— Прыгать в клетку с львами?!? — ужаснулась сороконожка.
— С муравьиными львами! — уточнил Круглое Ухое, заглядывая в отверстие. — А что делать с Босей? Для вас, эльфов и фей, прыгать — значит лететь, а мне одному, как всегда за всех отдуваться.
Эдд подхватил Босю, и уже хотел столкнуть друга в отверстие, как это было в Лазу, но отчего-то замешкался:
— Джева, Блум, стойте, я понял! — громко воскликнул он. —
«Когда упавшие камни сложатся в мост»!
— Сможатся в лост! — исступлённо вопила Птера.
— Они и сложились…. «Вы найдёте Курун-Чупр» — Нашли на время. — «Взойдите ж по мосту» — и вон он, Прозрачный, идёт! Разве вы не понимаете, что происходит реальная сбыча пророчества!
— Сбыча пророча, порча собыча, собча добыча, поча судьбыча! — декламировала ископаемая.
— Ты прав, мой мальчик, — сказала Эдду Джаверия. — Я знала об этом, но до конца не верила.
Эдд внимательно осмотрел и простучал стены, промерил расстояние до отверстия, из которого рой за роем вылетали переполошённые дульгики иссиня-чёрного цвета. Вылетали и бросались в дальний тоннель к Слизняку. Птеропопия попыталась словить светляков, но безуспешно, ведь тоннели были их родным домом.
— Не всё так просто, — сказал Торнслипт, рисуя угольком на стене какую-то формулу. — Они посинели от излучения приближающегося к нам рокового события.
— Откуда жающегося рокособытия!? — пролепетала Бося.
— Из будущего, — уточнил Эдд, вытаскивая из кармана часы. — Ну, точно.
Лже дульгики на верхнем циферблате будто посходили с ума.
— Они не знают, куда им ползти, вперёд или назад, потому что и время перемешалось. — объяснил Эдд, с грустью взглянул на друзей. — Ведь этого места как бы уже и нет.
Бося зарыдала, остальные молча стояли.
— Прыгнув в телепорт Шудры через этот пролом, мы сразу погибнем, — заключил Эдд.
— Я могла совершить непоправимое, — вздохнув, согласилась Джаверия. — Мальчик прав, мы должны немедленно отбежать, отступить как можно дальше от дыры….
— Один: «погибнем», другой: «отступаем»… Достали дурацким своим пророчеством, — возмутился Блум. — Я всю жизнь взойти, брр, посидеть на троне мечтал, и посижу! —
сказал Круглое Ухо, рванув вперёд.
Но железный клюв Птеропопии быстро охладил его пыл.
Не успели они отбежать и заскочить в глубокий отсек, как резиденция верховного с витражами и троном, а главное, с последним спасительным телепортом стремительно сорвалась вниз, в ледяные воды океана….
Затем произошли события, предвиденное в кристалле Джаверией: своды раздвинулись и разломились горбушкой хлеба, а линия искорёженной породы поделила хранилище на глухую, подземную, и надземную, открытую в Антимир, части. Откуда-то выплыл величественный купол Хранилища, и дважды перевернувшись, исчез в бездне. Но страшные чудеса продолжались:
Бесформенный протаскивал своё прозрачно-обжигающее улиточное тело сквозь трещину. Вот показалась его переливчатая голова, потом массивное туловище; и, наконец, усеянный шипами фосфорецирующий хвост. Всё больше и больше сияющего вещества вылезало из каменной скорлупы Хранилища. Предвкушение свободы добавило Прозрачному сил, и он, наконец, вырвался из давящих объятий расщелины.
К этой минуте банк уже полыхал. Это был не огонь, а жёлто-зелёная плазма, льющаяся и живая, шкворчащая по стенам и переползающая из центрального приёмника во все коридоры и кельи. В последнем тоннеле её ещё не было: там, где укрылся Шудра и его слуги.
Счастливец издал клич победы — смесь паровозного гудка со свистом соловья-разбойника, отчего у всех заложило уши, а у Птерки повышибало перья, и …шагнул в бездну: с клубящимися внизу облачками и точками птиц…. Но Слизняк не сорвался, попав на метеоритную дорожку Моста.
Когда полыхающий жар немного ослаб, Шудра с крестовиком на спине кинулся следом за Слизняком, оказавшись на самом краю разлома. Сбывались худшие опасения правителя: Мастер и не думал забирать его в свой лучший Мир. Шипастый хвост проволочился по парящим метеоритам, и недавний пленник обернулся, будто бы усмехаясь. Шудра подал знак Энтомо, а тот — дульгикам, организовавшимся в длинную светящуюся верёвку. С их помощью «великому тирлину» удалось забросить лассо на необъятную мерцающую шею. Но когда Слизняк повёл головой, ножки Шудры потеряли опору, и он повис, судорожно цепляясь за светляков. Тогда Мастер тряхнул щупальцами, и дульгики разлетелись, а горе-ковбой соскользнул вниз, и если бы не ископаемая, то он бы непременно погиб!
Охранники давно разбежались, и пока Шудра приходил в себя, в узкой, но протяжённой трещине стали появляться передвигающиеся по воздуху слитки золота с пригоршнями самоцветов. Мимо просверкивали россыпи алмазов, градинки жемчугов, разнотравье изумрудов с сапфирами и обоймы золотых слитков! Невольные пленники банка вжались в пол. Группируясь у входа между мирами, драгоценности разлетались по коридорам, занимая отведённые под них сейфы на своих полках и в своих ящиках, после чего сейфы сами собой закрывались, а контейнеры задвигались в ниши. Но вместо того, чтобы радоваться случившемуся, старого тирлина охватила неподвластная воле паника. Минуту назад его Мастер Перехода, его Слизняк ни за что ни про что вернул сокровища всей планеты.
— Возьми богатства-тства-тства…, — гудел Светлейший…. — Они грубые-е-е-е-…. Я жжжжж прроверрял тебя, глупышш…. Только отдай Дульгов-ов-оооввв….
Флай с Гамуром горстями кидали в щель между мирами чёрных безжизненных светляков. Как только дульгики попадали в пространство Мастера Перехода, то сразу же оживали и догоняли хозяина. Инопланетные существа прицеплялись к светоносному «аккумулятору»! Те же, из которых сплели энергетическое «лассо», прилепились к его хвосту, как к королевской мантии, и засияли яркими лампочками.
— Видите, я ничего не крал, это всё он, он. Это Невзрачный, но всё вернулось, вернулось, — как в бреду оправдывался верховный. — Ах, проверял??? Ты, слизняковский кидалов?!? — В глазах потемнело. Непослушные губы кричали отдельно от Шудры. — Но так даже лучше! Делай с ними что хочешь, только не смей бросать меня. Я же просто хотел уйти… по мосту… на Небесное, само, согласно договору! Возьми меня с собой, Мастерррр…
Прошелестел тирлин, вползая на животе в дыру, …не больше собачьей будки. Следом за ним в неё бросились и его слуги — Флай с Гамуром и маленький грум.
— Уйдёт, — кусал губы Блум.
— Туда ему и дорога, — обронил Эдд. — Каменный мост в никуда.
— Хрр, хрр…. Помнишь пророчество? «…Если оценил крррасоту земного», — прохрипел чужеземец, будучи где-то на середине моста, в конце которого гордо сиял КУРУН-ЧУПР…. — Ты не до-читалллл…. Взойди ж по нему……когда придёт твоё вррремя….»
— Не было ж перевода, — кричал обезумевший гном. — Это всё Борвит. Ккогда придет… вр… время?!? Ты хочешь сказать, что в твой рай можно попасть токо, само, когда я оценю кра… красоту и сдохну?!? Когда меня не станеееееееет?!
— Шудрррра усслышшшалл Мастеррра…, — далеко-далеко прогудел Слизняк.
А в небе проявился текст петроглифа, выведенный огненной прописью на понятном всем языке и заканчивающийся фразой, той, которую так и не расшифровал учёный: «КОГДА ПРИДЁТ ТВОЁ ВРЕМЯ…»
*******
А управляемая Борвитом машина готовилась к своему первому и единственному прыжку. Мощные титановые ноги должны были отослать реактивный корпус в полёт к райским берегам Запределья. Вокруг разламывалась земная кора, выпуская светящегося слизняка; выстраивались в мост камни и левитировали драгоценности, но косматый правитель, чью шею царапал Энтомо, прыгал по небесным камням. И лишь когда метеор качнулся, открывая под собой страшную бездну, Шудра, наконец, осознал всю гибельность своего положения. Но тут кто-то повис на его ногах.
— На помощь! — прохрипел гном, невероятным усилием сбрасывая с себя Гамура, чьи вопли скоро утихли.
Это Птера подхватила мокрого от ужаса гоблина, и унесла в пещеру.
— Спина, — снова зашёлся Шудра, с которым не было ни преданного грума, ни даже палки-чесалки. — Небесное само…, райское моё…. «Если оценил красоту земного. Значит, не оценил…»
Помочь бывшему правителю было некому. Верзила Флай и сам еле балансировал на раскачивающемся астероиде.
Тем временем в хранилище что-то снова заскрежетало, и опять посыпались камни. На этот раз нечто гигантское неистово буравило породу. Это были винты на титановых ногах Гипер-Ляги. Длинная тень качнулась в голове — кабине машины, которая, подобно шахтёрскому лифту, опускала великана к просвету между мирами. Шудра оглянулся и… просиял.
— О! Как ты вовремя, Борвитушка! Спасай же меня немедленно! Неси к Слизню, и мы вместе с тобой уйдём! Ну же, не туда, а ко мне, куда же ты прёшь?!?
Видя, как вокруг всё горит и крушится, учёный сигналил гудками и фарами, обшаривая подземелье, пока не нашёл своих маленьких друзей в кармане-отсека вместе с другими гномами. К счастью, все они поместились в гигантской кабине Борвита.
— Ах, ты шпалина пересохшая! Как всё продумал, как рассчитал! — наконец, осознал Шудра. — Чтоб тебя окурки твои торнайские прожгли, чтоб тебя жабина твоя растоптала! — качался на метеоре Шудра. — Обхитрил, лётчик-налётчик, украл-таки у Шудры бессмертье!
Из-за бурения и вибрации просвет в хранилище увеличился!
А Мастер Перехода поднимался всё выше и выше. Там, где мигал Курун-Чупр и сужался метеоритный Мост, миражом в жаркий день, Землёй Обетованной, Мечтой Неизбывной воспарило то, другое, небесное плато. Оно походило на чудный парящий остров-медузу, утопающую в кипах розовых облаков. Кроны диковинных деревьев, отяжелённых яркими соцветиями, оттеняли её песчаные отмели, оттачиваемые самыми чистыми водами во всей вселенной. Эти воды разбивались на мирриады капель и истекали с его берегов, обрамляя Плато кружевною водною бахромой, подобно водопадам, впадающим в синеву небес!
Всё, от чего отказался правитель, и все, кого он вольно или невольно предал, его родина и его народ, остались на убогом земном Плато. Все его надежды, все чаяния, вплоть до ожидающего у горизонта бессмертия; бесконечный день и многомерное счастье — вот что таило в себе Плато Небесное!
Тем временем управляемая Борвитом машина готовилась к своему первому и единственному прыжку.
— Насколько Ляга может вкопаться в грунт? — спросил Борвита Эдвин.
— Глубоко, до самого океана, — ответил Борвит. — Но… для чего?
— Вы как никто знаете, что сейчас здесь начнётся! — напирал эльф. — И должны спасти Тирлинское плато!
— Спасти обязательно! — подхватила сороконожка. — Вы можете, вы же такой большой!
— Спасти, даже если сами упрыгнём далеко, — уточнил Блум.
— Обожжаю прыгать. Упрыгивать, но больше всего-ввинчиваться в штопор, — заметила Птера. — Как здесь красиво, -она приникла к окну. — Обррушения так завораживают!
— Я постараюсь, — неуверенно проговорил Борвит.
— Скоро станет не зачем следить — останется один океан… Океан Невозможности! Я люблю воду, но не настолько же? — обронила Рыбка, посмотрев вниз.
— Немедленно пере-репе-переименовать в Океан Воззможности! -заклекотала птица.
— Эдд как всегда набросал план и Борвит перепрограммировал машину.
— Я, кажется, догадалась, — сказала Джаверия. — Ноги робота как можно глубже вонзятся в грунт, до самого океана и…
— И скрепят разваливающееся плато как скрепки бумагу, ответил Эдд.
— Что-то подобное я и хочу сделать, — согласился Борвит. — Но сначала мы заберём нашего нашего скалолаза тирана.
Титановые столбы разложились подобно штативу параллельно метеоритам, под углом в сорок пять градусов. Одна рука робота просунулась в трещину, где сразу же раскрошилась. Пытаясь дотянуться другой рукой до балансирующего на метеорах, Шудры, машина оказалась на краю расщелины/
Тут Шудра поскользнулся, бухнулся на живот и съехал на край каменюги, сдирая в кровь руки в борьбе за жизнь. И лапа робота раскрылась прямо под ним.
— Никуда не уйду отсюда! Идите все вон, вон, предатели, — вопил правитель.
Борвит не мог больше медлить и убрал руку помощи. Мощные стержни ввинтились в породу, просверлив её как нефтяные буры, до самого океана, и закрепив тем самым обе части плато. Борвит надавил на рычаг, и реактивный корпус оторвался от ног, уносясь в запределье. Гипер-Ляга летела себе и летела, побивая все мыслимые и немыслимые рекорды!
— Но куда же мы летим? — вскрикнула Джаверия, но даже изобретатель этого не знал.
И фея крепко зажмурилась, как тогда, …в Розовом Древе, хотя у неё не было поющее-сияющего Курун-Чупра, и от всего сердца попросила Мастера Небесного перехода и все добрые силы света о помощи.
Джаверия взглянула в иллюминатор. В водах океана отражалось солнце, нет, не солнце…, а странное переливчатое пятно, двигающееся по воде к берегам плато.
— Кррасотища катастррофическая! — застрекотала Птера. — Океан проглотил светило!!!
— Там, внизу, ундины и феи, плывущие под панцирями броненосцев спасать нас! — горячо воскликнула Джева. — О! Как не вовремя. Мастер Перехода, помоги лучше им! Сначала им!
И это была чистая правда! Все животные дола, а также феи, ундины и русалки плыли в ледяной воде, чтобы спасти жителей Плато. И неизвестно, чем бы всё это закончилось, если б не произошло следующее: сначала от Мастера Перехода к океану протянулась гигантская светящаяся сеть, подхватившая плывущих спасателей и ковром самолётом усвиставшая с ними. Потом от Прозрачного разошлось множество сияющих рукавов: к Флаю, к Гамуру, к угодившему на нос Гипер-Ляги, Шудре, к Борвиту и ко всем остальным пассажирам прыгучей машины.
Рукава подхватили, закрутили и перекинули всех туда, куда каждый из них и заслуживал: Борвит вернулся к себе на родину, а жалких слуг Шудры выбросило обратно на Тирлинское Плато. Да и косматый гном угодил не в самое райское место — в одну из сопредельных реальностей, находящуюся на пустынном необитаемом островке без значения и без названия, где, правда, не маячили надоевшие физиономии эльфов, фей, и таких же, как и он сам, гнусов.
А что же наши герои? Все они попали в Феистый Дол, то есть ровно туда, куда собирались, и куда плазменная сетка перенесла плывущих спасателей во главе с Тинкли.
«А Слизняк, а Мастер Небесный?» — спросите меня вы. — На то он и мастер, чтобы переходить, — отвечу вам я.
И больше никто и никогда не посмеет назвать его ни «невзрачным», ни «улиткой», ни тем более «слизняком». Освобождённый и освободивший всех Мастер спокойно перешёл по метеоритному мосту до места своего назначения, описанного в древнем пророчестве, где и остался сиять во всей своей вечной славе, окружённый небесными пчёлками-дульгиками.
За этими удивительными событиями наблюдали не только сотни укрывшихся в пещере человечков. Сначала они кричали и колотили кирками по скалам, требуя суда над «великим тирлином». Но когда поняли, что плато не обрушится в тар-тара-ры, а они, его жители, не погибнут, то на радостях стали бросать колпаки в воздух и обниматься друг с другом. И только потом они вспомнили о своих вкладах, тех, что парили по воздуху и вернулись в свои ячейки.

21 Глава
ДЕНЬ ИСПОЛНЕНИЯ ЖЕЛАНИЙ

После всех своих злоключений Джаверия и её друзья, наконец, стояли над величественными террасами Дола. Там, за ископаемыми дубами, за цветными озёрами с водопадами раскинулась шелестящая в облаках крона Розового Древа.
Джева приказала белкам-летягам сгонять к ней домой, точней, к её дубу. Не успели рыжие лапки коснуться бамбуковых трубочек, как по всей округе распространился приглушённый, но мелодичный звон, на который тут же откликнулись все обитатели дубовых рощ, ивового пруда, и ближайших озёр и заводей. Услыхав позывные, жители побросали свои дела и побежали к Древу. Туда же поспешили косули и муравьеды, ленивцы, броненосцы и волшебные мини животные, все, кому была не безразлична судьба их края.
— У меня две новости, хорошая и плохая, — просто сказала фея. — Начну с плохой: мы потеряли Курун-Чупр, и может быть, навсегда. — Она перекрестила за спиной крылья.
— Значит, мне никто не поможет, — зашептал Блум, а Джаверия продолжала:
— А теперь о хорошем: — Мы победили Шудру и спасли Тирлинское Плато! — И все жители Перекрёстка Озёр радостно зашумели. — И поэтому мы должны всё успеть, пока не зашло солнце. Возможно, сегодня оно зайдёт позже обычного. — Голос феи значительно потеплел. — Ведь сегодня особенный День, День Исполнения Желаний. — И она сама поверила в сказанное.
Все посмотрели на небо, где всё ещё восседало светило, а рыжеволосая взлетела на цветущую Ветку Древа и, представив своих друзей, начала:
— Вы же помните, что сказано в том, похожем на головоломку пророчестве? — Откуда-то в руках феи возникла шляпа с золотым цветком магнолотоса и она снова услышала голос, идущий из глубин её сердца: «Сколько можно гадать по росе? Ты же волшебница, ты фея Розового Древа, и должна хоть раз в жизни совершить настоящее волшебство!» — сказал голос, и Джаверия откинула шляпу в сторону.
— Вы знаете и продолжение этого пророчества, — сказала она, зажмурившись, как тогда, в лоне древа с птицей Квезаль.
— И прямо из водопада свился прозрачный свиток — экран с проступившим на нём предсказанием. Фея читала, и каждый житель Дола, затаив дыхание, читал вместе с ней: «…Когда все упавшие камни сложатся в МОСТ, отыщется поюще-сияющий Курун-Чупр!» — И далее… «А принесёт его ПОСЛЕДНИЙ ПЭ-ТЭ По имени ПЭ-ТЭ».
— Всё сходится! Последний Птерродактиль, это же я! — воскликнула Птера! — Урра, и ПЭ-ТЭерра, тоже я!
— Хоть ты, милая Птеропопия, и не птеродактиль вовсе, а археоптерикс, но древний провидец этого знать не мог, — кивнула птице Джаверия. — Птеропопия…, «оставленный в голове ПОСЛЕДНЕЙ железной Пэ-тэ», то есть ПТицы!
— В башке последнего Торрная! Вот здорово! — истошно вопила птица.
— «Которую приведёт ПОСЛЕДНИЙ из рода …ПТ» — продолжила фея.
— Из рода ТорнслиПТов, — осел на траву Эдвин. — Выходит, что это я.
— Кто ещё, как не ты, мой синекрылый эльф из древнего рода ТорнслиПТов? — просияла Джева, вновь поднимая глаза к петроглифу. — «С теми, кто принесёт камень, будут два существа, по-настоящему стремящиеся свободе».
— Не верю! — крикнул впечатлительный муравьед, которого сразу же увели.
— Тем временем свиток взмыл под высокую крону Древа, отчего стал ещё лучше виден. Удивительно, откуда в знакомом тексте появилось два новых символа — «мохнатое ухо и червячок со множеством ножек».
— Ухо, ну, круглое, мало ли в мире ушей? — Краснея, выдавил Блум, не сводя взгляда со свитка, где радужно светились их с Босей имена. — Не понимаю, как это получилось?
— Как-как?!? Волшебно просто! — всплеснула ручками Бося. -Так это что ли про нас? — и выпучила глаза.
— Или… это всё вы? — крикнул гном Джаверии, а она
вспорхнула на ветку Древа, откуда снова обратилась к собравшимся:
«Круглое Ухо и сороконожка», — мои друзья с тирлинского плато, Блум и Бося, по-настоящему мечтающие о крыльях — воскликнула фея и засомневалась… Всего лишь на миг, на какую-то долю секунды: «Если сейчас ничего не выйдет, это станет самым крупным разочарованием для моих друзей, как и для каждого жителя Дола. Нет! Я должна вообразить, сотворить, устроить им этот праздник — День Исполнения Желаний!» — подумала фея или услышала голос своего сердца, а может и то и другое одновременно.
— Прости, крёстная, я внимательно изучал… пророчество, но… там не было никаких имён! — перебил её мысли Эдд.
— Не было в начале вашего пути! — воскликнула крёстная, чувствуя необыкновенный подъём. — В историю Дола ВЫ их вписали САМИ с помощью своих любящих и смелых сердец, — сказала она, добавив. — А я… только лишь пожелала и …проявила.
«Всё получилось, — пронеслось в голове Джаверии. — Но что дальше? Как же это делалось в сказках? А… Будь что будет»!
И тут она увидела проявившиеся на водном свитке слова — её собственные слова:
«…И все самые заветные мечты и желания, загаданные четвёркой отважных, и всеми жителями Дола непременно сбудутся» — с волнением прочитала Джаверия. — «А каждый из них обретёт своё Главное Превращение в жизни! И, если этим событиям суждено произойти, то… они произойдут не раньше и не позже Дня Исполнения Желаний». — Так заканчивается это пророчество, — Торжественно заключила она, незаметно стирая выступивший на лбу пот.
— А ведь сегодня именно такой день! День Исполнения Желаний, — дико развеселилась Птера. — Люблю, когда всё исполняется не раньше и не позже обещанного!
 

— Друзья мои! — начала фея, оставшись наедине с ребятами. — Вы проделали долгий, полный опасностей путь и кое-что заслужили! Мы должны многое успеть, пока не зашло солнце, — решительно произнесла фея. — Надеюсь, что сегодня оно зайдёт позже обычного, и что вы в этот необыкновенный день, наконец, обретёте то, о чём столько мечтали!
Все, конечно, обрадовались, а Блум проворчал.
— Ну, мечтал я о драгоценностях, но они надоели, каменюки противные.
— Об этом чуть позже, — притормозила его Джаверия, подходя к гному. — Ну-ка, встань на пенёк!
Волшебница промерила его расплывшуюся талию и расстояние от бедра до подмышек, чиркнув что-то в блокноте.
— Кому-то сошьют новый кафтанчик, — предположила сороконожка. — Мне на надо, лучше уж Птерке шарф! В облаках ветрено, а она с голой шеей. — обронила Бося, когда пришла её очередь быть обмерянной на пеньке.
— Не с голой, а с ОС-КАЛЬ-ПИ-РО.., нет, с ДЭ-ВАЛЬ-ВИ-РО-ВАН-НОЙ, или нет, с ДЭ-КО-ЛЬТИРО-ВАННОЙ, вот! — вспомнила птица. — А ванна из радуг Птерре б не помешала… Ведь там, наверху, где живут, то есть, жили подобные мне…, хотя, мне подобных днём с огнём, там да…. — Закончила ископаемая.
Джаверия приложила к её животу раковину, и как стетоскопом, прослушала внутренности.
— Живот не болит, да и камней тут нету, — отчиталась пернатая. — Ой, я, кажется что-то вспомнила.
— Постепенно ты вспомнишь всё, а желудок у тебя теперь всего лишь один, как у всех! — обрадовано воскликнула Фея.
— Как же я буду жить! — запричитала Птера. — Обворовали! Сделали негласную трансплантацию органов, — клекотала Попия. — Срочно верните мне мои желудки и желудочки! Все до единого! Это сделала ты, фея Небесного Торррта?
— Не я, птичка. Это сделали люди Шудры…, и если честно, я их не осуждаю! — Джаверия вгляделась в куриные глазки-бусинки. — Ведь тебе стало легче летать?
— Ну, стало…, — буркнула Птера.
— И тебя больше не тянет вниз твоё прошлое, твои камни, ведь так? — продолжила фея.
— Ну, так…. Но иногда…, по пятницам…, — археоптерикша отвела взгляд. — После сладкого и…
— …И умственного труда, — подхватил Блум.
— У неё… напрочь съезжает крыша! — выпалила Бося.
— Это наследственное! — вскинулась птица.
— … И она норовит ввинтиться в штопор у самой земли! — рассмеялся Эдд, а с ним и все остальные.
— Но как же самый тот, тот самый единственный камень, меня к нему будет тянуть? — осторожно спросила Птера.
— Теперь это зависит лишь от тебя самой, — ответила фея. — Похоже, тебя больше не волнуют мрачные, холодные камни….
— не волнуют ВААЩЕ! УРРА! — встрепенулась птица. — А… что же меня волнует?!? — Внезапно она осела.
Но волшебница уже обмеряла крылья своего крестника.
— Потом она снова подошла к Босе, она подвела её к огромному кусту чайной розы, над которой беспечно порхали сотни прекрасных бабочек.
— Скажи, дитя, ты думаешь, что ГЛАВНОЕ ПРЕВРАЩЕНИЕ твоей жизни, стать одной из них??? — спросила Фея, а Бося, не в силах говорить, закивала.
— Я хотела, и как хотела! — наконец, вымолвила она. — Стать волшебной такой. Волнисто-волнительной, бархатистой такой…, бабочкой…. Ой, ой…. — Неожиданно она пропела песненку, услышанную от Блума.-

Лететь, — как ПУХ или ПЕРО,
Лететь, — как ХВОСТ или КРЫЛО,
Лететь…, — не более того,
Лететь, — и больше ничего….

— Тогда встань сюда…, и …загадай, — предложила волшебница. — Ты, Эдд, сюда, а ты, Блум, на этот камень.
— Снова на камень, — проворчал Блум. — Всю дорогу о них, да о них….
— Но учтите, что это ПОСЛЕДНЕЕ исполняемое ЖЕЛАНИЕ, — в её голосе засквозили строгие нотки. — Ведь день клонится к закату….
— А я??? — недовольно спросила Птера. — А мне?!
— А с тобой я поговорю чуть позже, — ответила ей Джаверия, и подошла к Эдвину. -…Сожалею, что однажды дала тебе то, что так удручает тебя, мой мальчик.
— Ну почему же? — смутился Эдд. — Ты же сама говорила, что «крылья, это бесценный ДАР»! просто я, я не смог оценить его… в полной мере. Пока не смог, — опустил крылья эльф, а фея подошла к гному.
— Похоже, что тебе, Блум — Круглое Ухо, те же КРЫЛЬЯ были просто необходимы? — с лёгкой иронией произнесла она. — Ты так страстно мечтал о крыльях, ты и шёл ко мне ради них?!?
— Теперь пришла очередь покраснеть Блуму.
— Да…, я хотел их купить, но мой мешок, мои мешки с драгоценностями остались в том дурацком Лазу. А без них, какие уж крылья, какое там превращение?!? Я знал…, я знал…, — твердил гном.
— Ради них он втянул нас во всё это! — наябедничала Птера, — И теперь никто никому ничего не продаст.
— Я, кажется, предупреждала о чём-то таком, — рассеянно заметила Бося.
— Мешки тут совсем не при чём, — широко улыбнулась фея. — ВОЛШЕБСТВО, как уже не раз повторял Эдвин, нельзя купить ни за какие деньги: ни за деньги, ни за драгоценности! — ВЫ, и никто другой, сможете совершить своё САМОЕ ГЛАВНОЕ ПРЕВРАЩЕНИЕ в жизни!
— Чудо, Чудо, — моргала Бося.
— Эдд повернулся в сторону гнома, а Блум со всей серьёзностью посмотрел на эльфа. Наступил момент истины.
— Ч-ччто же я должен делать? — обескуражено спросил Блум.
— И вновь, как тогда, в тоннеле Лисьего Лаза, они одновременно подумали о КРЫЛЬЯХ.
— Ты столько лет их терпел, — с грустью проговорила Фея, обращаясь к своему крестнику. — Иногда кажется, что о чём-то страстно мечтаешь…, а когда получаешь, то видишь, что это совсем не то, что тебе было нужно. Поэтому подумайте в последний раз, хотите ли вы по-настоящему то, о чём просите?
И они закричали хором:
«Хотим, ещё как хотим, всей силой своих намерений!» Джаверия отчего-то вздохнула. Торнслипт оглянулся на крылья, погладил их, прощаясь, и вспорхнул на валун. А Блум взобрался на камень напротив.
— Вижу, вы действительно хотите этого, — убедилась Фея. Она снова взмахнула рукавом, и крылышки сами собой плавно перелетели от Эдда к Блуму, зависнув около его лопаток.
— Моя тирлинская бабуля! — охнул гном. — Но они же меня не выдержат….
— Съешь волшебную печеньку, и выдержат! — успокоила его фея Древа. — Заменяет год жёсткой диеты, для таких ленивок, как ты.
— Блум худел на глазах: его животик словно бы сдулся, да и второй подбородок сам собою исчез. Эдвин, не мигая, наблюдал за трансформацией своего друга.
Его же собственные крылья слегка расширились и позеленели.
— Каков заказчик, такие крылья! — рассмеялась Джаверия. — Сами знают, в какой цвет окраситься и какой размер себе выбрать.
Тем временем крылья отцепились от спины Эдда и перелетели к Блуму, прилепляясь к его лопаткам и как бы соединяясь с ним в одно целое.
— Чудо! Чудо! — пищала Бося. Она словно следила за собой со стороны и видела, как от туловища отделяются и бегут двадцать пар её ножек, и как она коченеет, превращается в кокон, и сразу же становится бабочкой….
— Такие крылья и ветропёрам не снились, — поразилась Птера, переводящая взгляд с крыльев Блума на крылья Боси.
— Погладив птицу по оперенью, Фея спросила о её самом заветном желании.
— Раньше, говорят, я камни любила, а теперь… Был, помнится, один паренёк, — размышляла Попия.
— Ты о своём журавушке? — прыснул гном. — Которого ты, типа, вывела на чистую воду???
— То был классный пернатый парень, — смахнула слезу пернатая.
— И ты, ты хочешь… вернуть его? — серьёзно спросила фея.
— Хочу — не хочу, — застеснялась та. — Он меня не бросал, заметьте, а лишь…, уехал по делу…, а… пропал на весь Юрский период! Его ещё потом с мегарапторшей покоцанной засекли. Надо же, помню! — хохотнула она. — Значит так: желаю забр-ррать из Юррского журрава этого, со всеми его не свежими пот-рррохами, и перребрросить в… какой-нибудь Птерропопперрский перриод!
— На это древесная фея сказала, что воплощаются только самые светлые и искренние желания.
— Не везёт в любви, повезёт в полёте! — вздохнула доисторическая. — Ну…, если большего не дадут, тода гору сладкого…, ммможно??? Сегодня же пятница, а по пятницам….
— Да уже выучила…, — отмахнулась Джаверия.
— И фее Розового Древа пришлось выполнить искренний каприз птицы, которой разрешили слегка похулиганить в воздухе: для чего Джаверии пришлось на всякий случай намагировать огромную сеть, протянувшуюся от берега озера до кроны Древа.
Налюбовавшись на фигуры высшего пилотажа, Джева поманила Тинкли к себе, что-то шепнув ему на ухо. Броненосец кивнул и посеменил к запруде.
Но и на этом наша история не заканчивается.

22 Глава
ГЛАВНОЕ ПРЕВРАЩЕНИЕ

Наступил вечер. По берегам озёр гуляли семьи празднично наряженных эльфов; проезжали украшенные диковинными цветами повозки с феями; а в воздухе мелькали тени невесомых Облаколётов. Над ступенчатыми террасами разливались мелодии, испускаемые множеством арф и дудочек, и перекликающиеся со звоном сотен серебряных колокольчиков. По водным гладям цветных озёр сновали лиственные ладьи и лодочки, подвозящие нектар и пчелиную патоку, россыпи ягод и горы пирожных из душистой пыльцы.
Фея Розового Древа указала на водную гладь, над которой показались головки ундин. Недалеко от них, на сиреневом валуне сидела королева наяд, расчёсывающая свои прозрачно струящиеся волосы. Над ископаемыми дубами развевались сиреневые штандарты с изображениями русалочьего хвоста и двух пар крыльев — эльфа и феи. Джаверия показала друзьям красоты своего края с кроны Розового Древо Дола, разрешив осторожно взглянуть на священную птицу Квезаль. За круглой дверцей больше не было Курун-Чупра, зато появились чудные желторотые птенчики с радужными хвостами. И ребята покормили их семенами окотеи.
А перед заходом солнца из лесов и вод вышли волшебные животные, соорудившие на набережной большущий шатёр. Его распахивающийся «молния» (из перевитых змеек) олицетворяла собой Трещину между мирами; Тинкли с прилепленными к броне косичками изображал рвущегося «к Плато Небесному» Шудру; а муравьед с медведем, Флая с Гамуром. Беглецов с Плато сыграли три эльфа; Птеропопию, — воздушная фея, а роль Слизняка «исполнил» новый Облаколёт. Но забавнее всего была сама Птеропопия, изображавшая в небе драконов: то одного, то другого по очереди. Затем все отправились пировать на набережную. Проворные человечки соорудили увитый цветами уставленный яствами стол. Хозяева и гости наслаждались не черствеющим волшебным тортом, на который ушёл килограмм «Лесной Свежести» и целый цветок папоротника, цветущего раз в сто лет! Когда же праздник закончился, гости Дола вернулись к Джаверии. Она сидела на солярии своего дома, точней, на ветвях своего дуба, попивая кофе на пару с Тинкли.
— Нам больше не нужна волшебная, то есть, костяная пуговица! — признался Эдд. — Думаю, в Доле она найдёт себе лучшее применение.
Согласившись с любимым крестником, фея сказала, что: «талисман как символ объединения их страны с целым миром отныне и навсегда останется в Доле»! А Тинкли заметил, что «кругляшка никогда не заменит камень, но послужит напоминанием о добрых силах, присущих Долине Фей».
Потом Птеропопия положила диск к ногам волшебницы и по её сигналу подтолкнула его в сторону рослого кенгуру. Кенгуру в свою очередь раскрутил диск на хвосте и метнул высоко вверх. Так талисман «пропутешествовал» до первого ивового пруда, из которого выпрыгнула здоровая рыбина, и, поймав кругляш на свой длинный нос, перебросила его во второй пруд. Из второго пруда талисман перекочевал в третий, откуда и был закинут к вековым дубам. Там эстафету подхватили белки-летяги, доставив ценный груз по верхушкам деревьев до Перекрёстка Озёр. Броненосцы, под предводительством Тинкли, транспортировали талисман по воде до его конечного пункта назначения, пятачка земли между четырьмя цветными озёрами: голубым, зелёным, розовым и сиреневым.
А там Рыбка с Маслинией помогли водрузить диск в самом сердце Дола. Под пуговицу протянули трубочки-шланги, сцепленные из стеблей одуванчиков, и подвели воду — от каждого озера к каждой из её отверстий. Получился чудесный четырёх струйный разноцветный фонтан, смотрящий на все стороны света, над которым образовалась точно такая же радуга, не исчезающая и сверкающая.
К Джаверии и её гостям отовсюду сбегались любопытные человечки, эльфы и феи, сующие им в руки чудесные лакомства. Каждый из них хотел потрогать «четвёрку отважных» или хотя бы постоять рядом с ними!
— Чудо! Чудо! — таяла счастливая Бося, порхая в сиянии славы.
Блум старался держаться рядом, но иногда переворачивался в воздухе, как говорится, «не справившись с управлением». Птера же, не получившая ничего, но счастливая от собственной бесшабашности, резвилась неподалёку. И только Эдвин скромно стоял, наблюдая за новобранцами.
Сначала у наших героев захватывало дух от вновь обретённых возможностей. Но уже через полчаса сороконожке надоело наблюдать за происходящим сверху, беспрерывно махая крыльями, кроме того, у неё началась аллергия на собственную пыльцу.
Блума раздражали съезжающие с похудевшего тела штаны, как и то, что теперь ему было нечему завидовать, и не за что укорять Эдвина. Торнслипт же не отрываясь, смотрел на чужие крылья, и было не понятно, что у него на уме. Вскоре ребята собрались вместе, долго спорили и советовались, а потом подошли к Джаверии.
— Мы тут подумали, — начал Эдвин, и по привычке повёл плечами, словно расправлял отсутствующие крылья. — И хотим сказать, что невыразимо благодарны тебе за всё…, но…
— Блллдаррр-ны, но будут просить ещё! — перебила его Птера. — Закон жизни: всем всего мало….
— Она права, — выдавил Блум. — …И, что, пока не зашло солнце, может быть, вы смогли бы выполнить наше ещё одно, самое наипоследнейшее желание…?
— Жжелание каждого, это ужже трри желания, Птеррка не в счёт! — клекотнула археоптерикша.
— И, что, если магировать с тем, что апчх, уже намагировано, и его перемагировать обратно, то это, апчх, уже гораздо легче? Ведь так??? — заморгала Босильда, неумело порхая вокруг волшебницы. — Короче…, отмотайте, пожалуйста, всё назад апчхи!
Наконец, Джаверия поняла, о чём её просит троица смельчаков и её глаза засияли.
— Ты хочешь стать такой, какой была раньше, то есть, сороконожкой? — спросила волшебница, поворачиваясь к Босе. — Ты, мой дорогой крестник — снова вернуть себе Крылья? А ты, Блум — Круглое Ухо, как раньше, пешком ходить по земле???
Бося радостно зачихала, эльф стыдливо отвёл глаза, а гном сделал кувырок в воздухе, выбив перья из хвоста Попии.
Только одна ископаемая ничегошеньки не хочет и не просит, — беззлобно стрекотала последняя. — Ибо у неё всё уже есть, точней, больше нет ничего лишнего, ничего обр-рременяющего! А ведь именно это и называется …как-то так…. — Очевидно, Птера снова забыла слово…. — Ща…, Сча…. Ну-ка, напомните-ка, что у меня было раньше по пятницам, после сладкого и, да, …этого…, как там, умственного труда?
Но все молчали, не в силах произнести ни слова.
И они снова совершили обмен: гном приятно пополнел, а его зелёные крылышки вернулись к эльфу, став сапфирово-синими, как и раньше; босины же, наоборот, растворились, и она снова почувствовала себя самой собой: со всеми своими сорока ножками!
Над Феистым Долом опускалось огромное апельсиновое солнце, чтобы увести в кладовую воспоминаний самый лучший в их жизни день, — День Исполнения Желаний.
— Ну, так и что у птиченьки с головой? — почесала темечко ископаемая, обращаясь к себе, как к кому-то другому. — После сладкого она что делала? Она летала…, летала, что же ещё?!? Срывалась в бездну…, входила в штопор у самой земли, ну, может быть, чуток хулиганила, ну, да, только…, только что же монстриха чувствовала??? — Птера уселась на землю, и, привычно щуря бусинки глаз, уставилась на ребят.
Её друзья снова стали такими, какими были, стали прежними… Прежними? Не совсем.
Все как-то неуловимо преобразились. Ведь только теперь, пройдя полный приключений и опасностей путь от Плато до Долины Фей: преодолев Глиняные Копи, Затхлое Болотце и все ловушки Лисьего Лаза; разгадав шифры хранилища и опустившись ниже шахт; перелетев через океан; сбежав с Лавового острова и едва не сгинув в тектонических разломах плато — все они изменились, став теми, кем должны были стать! Неожиданно последняя «птеродактиха» воскликнула:
— То, что птичка чувствовала, когда летала, и то, что она чувствует сейчас, вооще-то называется СЧА-СТЬЕМ!
 

Синекрылый эльф сидел в пещере, той самой, в которой прятал свои алмазы Блум, и где они нашли талисман с Босей.
Достав из сумки чёрно-белое перо, Эдд сначала открыл толстую берестяную книгу, затем, отложив перо в сторону, перелистнул её до первой страницы.
«Приветствую Тебя, дорогой путешественник и исследователь Тирлинского Плато». — Было выведено витиеватыми буквами. А заканчивалось предисловие так: «В этой книге, написанной от третьего лица, я привожу выдержки из своего дневника (пятисотлетней давности). В нём ты найдёшь мои зарисовки, заметки и наблюдения.»
Торнслипт задумался и вытащил из кармана часы. Конечно, он немного преувеличил, написав, что после возвращения домой прошло пятьсот, а не пятьдесят лет, как это было на самом деле, (что конечно, немалый срок для людей, но совсем не большой для эльфов, гномов и фей). Но то было единственным вымыслом! Вы же помните, что здесь, на Плато время шло по-другому, и он и его друзья были всё ещё очень молоды и полны сил.
После последнего сотрясенья их остров придвинулся к Феистому Долу, а они оба — к материку. Возможно, это было исполнением желания кого-то из жителей Перекрёстка Озёр. Зато теперь ископаемая могла легко перемахнуть через «это мокрое пятно», переименованное в Океан Возможностей, и отнести книгу эльфа в Национальное Географическое Общество. И Эдд живо вообразил, как сюда, по воздуху и воде прибудут толпы любопытных исследователей, туристов, а то и секретные службы; как станут заглядывать в каждую щёлку и рано или поздно обнаружат их мир.
— Тогда для кого я всё это собирал, записывал и рисовал? — подумал последний из рода Торнслиптов. — Ведь маленький народец и так всё знает о наших странствиях и приключениях.
Спрятав книгу, дневник и перо за камнем в углу пещеры, он вышел наружу. После дождя в крыльях, как в витражах, множилось солнце, и эльфа впервые за всё это время безотчётно потянуло в небо. …Он летел над всем Тирлин Бором: над горами и рваной трещиной, над развалинами урочища гномов и загадочной впадиной; над ручьями и деревьями Причёсанного Леса, а снижаясь над Мытой Поляной, он увидел своих друзей, выпрыгивающих из-под боровика и радостно бегущих к нему на встречу.
«Однажды я непременно вернусь в пещеру, чтобы дописать нашу историю, или продолжить — решил Эдвин. — А начну я примерно так»:
«Схватив нас в охапку вместе с плачущей от радости Джаверией, Птерка закружилась в беспечном вальсе ветропёров. Похоже, что только тогда мы поняли, что самое ГЛАВНОЕ ПРЕВРАЩЕНИЕ в жизни, это… ПРЕВРАЩЕНИЕ… в САМИХ СЕБЯ!»