Дедлайн Главы 9-13

Глава 9
Константин остался один, ровно в назначенное время в дверь позвонили. На пороге стояли два брутальных мужика. Вежливо поздоровавшись, они быстро осмотрели квартиру и вышли. За ними появилась женщина. Очень узнаваемая женщина. Всего несколько лет назад ее часто можно было увидеть по телевизору, правда, всегда в тени ее всемогущего мужа. Но и сама она вела несколько благотворительных проектов, связанных с медициной и образованием. Константин же знал ее по тем тайным мистическим мероприятиям, на каждом из которых она неизменно присутствовала, стараясь не привлекать к себе внимания. Но по Москве ходили слухи, что именно она их организовывает и спонсирует. Костя присвистнул в душе: «Вот это уровень! Растешь, Константин Михайлович!». Они устроились в уютной Юлиной гостиной. Женщина опустила меховой воротник пальто и стянула с головы шелковый платок.
-Узнали меня, Костя? Вы позволите так к вам обращаться? – спросила она, глядя на мага добрыми, умными глазами.
-Да. Пожалуйста, - Константин замолчал, ожидая, что скажет высокопоставленная посетительница.
Она помолчала, как будто обдумывая каждую фразу, но на самом деле слова были уже заготовлены и прорепетированы. Константин очень хорошо знал такого рода людей, умеющих расположить к себе, но извлекающих выгоду из каждого своего телодвижения.
-Видите ли, Костя, ситуация, скажем, на юге нашей страны  складывается не очень хорошая. Ну, вы, наверное, в курсе. Так вот, руководство сейчас стоит перед жестким выбором. Начать ли действовать решительно или терпеть дальше, что, прямо скажем, становится уже неприличным. И не только в отношении юга… Да, мы прекрасно понимаем, что любой сколько-нибудь определенный жест с нашей стороны приведет к негативной реакции Запада, а это может повлечь за собой слом всей устоявшейся системы. Изменение миропорядка, я бы сказала. Не секрет, что при принятии такого рода решений, мы используем все виды аналитики, в том числе и нетрадиционной. Вчера группа ваших коллег, очень квалифицированных, надо сказать, провела ритуал и уверила центр принятия решений в том, что наши решительные действия незамедлительно приведут к победе, а, следовательно, в интересах страны, необходимо начать военные действия. Но другие, скажем, более приземленные эксперты считают иначе. Мы знаем, что вы неоднократно и успешно оказывали помощь нашим спецслужбам, поэтому, хотели бы выслушать ваше мнение.
Константин быстро сообразил, какую ответственность хотят на него взвалить, и от этого у него по всему телу пробежала дрожь, но тут же в кресле, напротив дамы появился дед Иван. Этот фантом приходил к нему крайне редко и только в сложных ситуациях, поэтому маг безгранично доверял ему. Он успокоился и сказал монотонным, чуть отстраненным голосом:
- К сожалению, я ни в чем не могу выступать экспертом. Я могу только транслировать то, что считают возможным рассказать мне потусторонние силы.
Дед Иван одобрительно кивнул, а дама проникновенно сказала:
-Но, Костенька, мы об этом и просим.
Константин сделал вид, что впадает в транс и начал повторять за фантомом , с чуть завывающими интонациями. Конечно, он все мог изложить в нормальной человеческой манере, но ему надо было попытаться убедить слушательницу, что это отнюдь не его слова. Больно уж они были обидными для нее, а значит, опасными для него. Дед Иван говорил спокойно и размерено следующее:
-Победа будет, но будет не быстрой, а очень трудной. И для этого нужно, чтобы ее муж, ее сын и их друзья перестали продавать Россию. Деньги из-за границы нужно вернуть, там толку от них больше не будет. Никогда они не были там ровней их правителям, и не будут. Мечты их были пустыми и вредными. Воевать надо под Красными знаменами. И страну свою нужно снова собирать по кусочкам. А начать надо с детей, чтобы учили их не по заграничным книжкам. И последние несколько поколений через колено ломать нужно. Страшно это начинать, но надо, а не то ваши мертвые перестанут вас защищать, и земля ваша будет проклята. И шаманов с Амазонки за большие деньги возить не надо, бестолковые они, не могут ни на что повлиять, особенно в России. Для нее все.
Константин сделал вид, что выходит из транса. Ни один мускул не дрогнул на лице посетительницы, она все так же смотрела на него добрыми, умными глазами, и, даже слегка кивала.
-Я все поняла. Спасибо, Костя! – сказала она и быстро покинула квартиру.
Мага трясло мелкой дрожью, он прекрасно понимал, что своими откровениями подставил и себя, а главное, Юлю и Злату. Ведь могло получиться так, что Владимира Сергеевича пристрелят как бешеную собаку, а с ним и его близких людей. Но тут раздался голос деда Ивана:
-Не бзди, прорвемся. Она баба умная, а все решения и так приняты. Это она для личного самоуспокоения приходила. А ты, парень, слушай меня теперь. Всякая война на земле лишь отражение битв темных и светлых сил на небе. Ну, это так, упрощенный вариант тебе даю, чтобы понятней было. Такие, как ты, должны чью-то сторону принять. Ты за кого будешь?
-За наших. За Россию, конечно.
-Так и знал. А Россия всегда за свет, хоть в самой в ней столько тьмы. Ну да ладно, не об этом сейчас. А вот друг твой Роберт другую сторону выбрал.
-Но он же ничего не может, так играет в магию, строит из себя волшебника, чтоб бабам пыль в глаза пускать.
-Уже может. Он этой старой дуре Марье так пыль-то пустил, что она его много чему научила, а главное, отдала ему громовицу своего мужа.
-А что это?
-Вещь мощная. Настоящим древним мольфаром сделанная из дерева, в которое молния ударила. Там теперь душа и сила этой молнии живет. И может он ей и тучи гонять, и самолеты, и ракеты. Ну, ты, понимаешь. А еще он научился так на дрымбе играть, что не только легковерным женщинам, но и здравомыслящим мужикам может внушить, что хочет. Так что, если желаешь победы для своей страны, надо тебе твоего приятеля  победить.
-Однако. Но как?
-Думай. Ты его лучше всех знаешь.
И дед Иван растворился в зыбком свете антикварного торшера.
Глава 10
Костя вернулся домой, плеснул себе немного коньяка и крепко задумался над происшедшими событиями. Барт устроился на спинке кресла и мирно урчал, из сумеречного угла материализовался Барталамео. «Эх, Робка, Робка, зачем ты все-таки влез в эти дебри? Ты же был хороший парень! Надежный и веселый товарищ!» - размышлял маг. И сам отвечал себе: «Затем что это был смысл его жизни. В отличие от тебя он четко осознавал, чего он хочет, прилагал к этому мощные усилия. А ты лишь подсмеивался над ним! А Роберт с юности шел на жертвы, чтобы получить то, что тебе досталось легко. Ну, не так уж и легко, а ценой жизни ребят – сослуживцев, перед которыми я до сих пор чувствую себя виноватым, ценой всепоглощающего страха перед неясными, зачастую темными мирами, потерей способности любить, после ухода Айне. Но ведь и Роберт порвал со своей благополучной профессорской семьей в раннем возрасте, и жизнь его тоже не назовешь нормальной. Чего только не было! И нищета, и скитания по чужим углам, и унизительные клянченья денег на новые экспедиции!».
Когда Иевлев поступил в университет, Роберт Гурковский учился уже на втором курсе. И, несмотря на ярко выраженные привычки типичного мажора, бедствовал отчаянно. Часто ночевал у случайных друзей, а еще чаще у девчонок из общежития, которые очень любили белокурого красавца и как могли, подкармливали его из своих скудных средств. Отец Роберта – удачливый в прошлом геолог, а теперь профессор Горного института не мог примириться с увлечением сына разными эзотерическми течениями, а порой откровенным шаманизмом. Но отчасти он сам был виноват в этом. Возвращаясь из длительных экспедиций, он часто рассказывал об обычаях северных народов, не скрывая своего откровенного презрения к «дикарям», кроме того, в их домашней библиотеке было полно книг по этнографии, религиоведению, философии, которые мальчик начал читать очень рано. Видимо, под их воздействием, у Роберта стало складываться свое собственное отношение ко всякого рода необычным явлениям, которое совсем не совпадало с мировоззрением отца, ярого коммуниста и материалиста. Постепенно у него выработалась привычка держать сына за юродивого, и общаться с ним как с идиотом. Мать полностью растворилась в дочери, и то ли не замечала сложных отношений мужа и сына, то ли не хотела вмешиваться, зная крутой нрав супруга. Наверное,  изначально, страстное стремление Роберта освоить магические техники было обусловлено желанием доказать отцу собственную состоятельность, но чем больше парень погружался в таинственный мир, чем больше доказательств его существования получал, тем старательнее он  стремился понять его законы и насколько возможно стать его частью. А Константин то ли в силу своей молодости, то ли от своего здорового эгоизма и свойственного ему несерьезного отношения к жизни, никогда не вникал во внутренний мир приятеля. И только сейчас он стал осознавать, что, если бы не Роберт, он не знал бы многих вещей, составляющих сейчас основу системы его взглядов на жизнь, и уж, конечно, сам бы он не побывал в тех таинственных местах силы, где не ступала нога обычного туриста. Правда,  их путешествия не имели того результата, к которому стремился Гурковский, но для Кости были весьма познавательными и энергетически наполненными. У Константина никогда не было гуру, да он и не искал его, и в каком-то смысле приятель стал для него учителем. Пусть сам он умел немного, но в области оккультных знаний, конечно, превосходил неуча Иевлева во много раз. Наверное, созданию своих методик Константин процентов на пятьдесят был обязан той информации, которую он получил от Роберта. И вот теперь друг захотел выйти, наконец, на первый план, и видимо, имел на это основания. «Наверное, надо для начала позвонить ему. Разведать что и как», - подумал Константин, посмотрев на часы, которые показывали глубокую ночь. «Что ж, утро вечера мудренее, начну действовать завтра», - решил он, и провалился в тревожный, неглубокий сон.
Утро выдалось серое, на улице шел то ли дождь, то ли снег, а сердце сжимала тоска, как перед визитом к стоматологу. Надо было звонить Роберту, но рука не поднималась, что он мог сказать приятелю, с которым не общался много лет? Но нужно было как-то начинать действовать, времени как он понимал, не оставалось совсем. Сначала он все-таки решил позвонить Юле, как делал это каждое утро. Однако к телефону никто не подошел, хотя в столь ранний час и подруга и Злата должны еще были быть дома. Потом, оттягивая неприятный разговор, он стал готовить себе завтрак, но кофемашина почему-то не включалась, тостер выплюнул сожженный хлеб. «Перестань, Барталамео! Без тебя тошно!» - буркнул маг в пространство. «Вот именно! Звони, давай!» - раздался за спиной голос домового. Костя подошел к компьютеру, набрал номер Гурковского, и через несколько секунд увидел на экране улыбающееся лицо приятеля. «Привет! - сказал он как можно доброжелательнее, - что, камлаешь потихоньку?» «Ага. Вот сподобился на старости лет» - улыбнулся Роберт. Он был все так же красив, обаятелен, только под глазами легли жесткие тени, да временами взгляд делался острым как шило. «Что это ты обо мне вспомнил? Или друзья из конторы попросили?» - задал он нелицеприятный вопрос. И не успел Костя произнести заготовленный ответ, как приятель продолжил: «Так у меня для них тоже кое-что есть!» Камера на минуту отклонилась, а потом на экране появились, улыбающиеся лица Златы и Юли. У Кости упало сердце, он понял, что девчонки взяты в заложницы. Но те, казалось, были веселы и вполне довольны жизнью. На вопрос мага, как они так быстро оказались в Карпатах, Юлия Борисовна заявила, что уже давно хотела отдохнуть с дочерью, что у нее внезапно оказались свободными несколько дней, а Злата все равно учится дистанционно. Вчера она ничего не сообщила другу, потому что не хотела волновать его перед важной встречей. «А Владимир Сергеевич в курсе?» - спросил Иевлев. На что Юлия неожиданно жестко и даже грубо заявила: «А что Владимир Сергеевич? Он пятнадцать лет Владимир Сергеевич и больше ничего!» Затем на экране снова появился Гурковский. «Приезжай, - сказал он,- видишь, нам есть о чем поговорить!» «Дрымба!» - подумал Константин Михайлович, и начал кидать в дорожный рюкзак вещи.  «Куда собрался? - раздался знакомый голос Готтфрида, - присядь-ка!» Константин сел в вольтеровское кресло, стоявшее посреди гостиной, и почувствовал, как воздух вокруг него стал, как будто сгущаться. Постепенно он стал различать очертания фантомов. Были среди них и давно знакомые, с которыми он почти сроднился, были и чужаки. Вскоре комната буквально кишила ими. Столь многочисленное собрание напрягло мага, но он понимал, что настал важный момент, ради которого, может быть, он  остался жив, и вел свое призрачное существование, поэтому он сконцентрировал все свои силы,  приготовившись слушать, что поведают ему потусторонние гости. Последней материализовалась незнакомая женщина, похожая на советского партработника, в сером английском костюме, с зачесанными назад волосами. Раньше Костя никогда ее не видел. По немой почтительности фантомов и по внушительной осанке, Костя понял, что она здесь главная. «Ну, что подумал, как будешь супостата одолевать?» - спросил, выступивший вперед дед Иван. «Нет, - честно ответил Константин, - у него мои девчонки, сейчас поеду туда, сориентируюсь по ходу пьесы!» «А он вообще никогда не думает, живет, как придется!» - холодно заметила дама. «Зачем ты так, Минерва? Он все-таки уважаем среди магических ковенов, да и не простое дело ему предстоит!» - мягко возразил дед. «Уважаем он за честность, а честность его идет от отсутствия амбиций. У него ж менталитет провинциального работяги. Он никогда не развивался, не учился ничему, а только подсмеивался над теми, кто хоть и слабее его, но жизнь положили на то, чтобы чего-то добиться. Я лично была против, когда ему дар вручали», - отчеканила Минерва. «Но все же ты здесь, а не на противоположной стороне» - осторожно заметил Готтфрид. «Здесь, потому что эту страну должна защищать как в восемьсот двенадцатом, девятьсот четырнадцатом и сорок первом. Мне моих задач никто не отменял, а вы за столько лет не подготовили никого более достойного!» Константин сидел, молча, отчасти потому что понимал, что неизвестная ему Минерва права во всем, отчасти потому что его мысли были заняты судьбой  Юлии и Златы, а на себя ему было, по большому счету, наплевать. Фантомы еще немного пошумели, но потом все же обратили внимание на мага. «Слушай, Костя, - вполне мирно сказала Минерва, - чтобы тебе твоих друзей вытащить, и стране своей помочь, нельзя ехать к Гурковскому невооруженным!» «А чем же мне вооружаться? Вы, ведь правы, Минерва, я никогда не уделял никакого внимания ритуалам. Мне всегда казалось, что магические артефакты, за которыми так гонялся Роберт и другие, всего лишь атрибуты шарлатанов, я не изучал их, не искал. Где я теперь быстро это все добуду?» «Ну, обратись в Питерский ковен, там девчонки с пониманием, что-нибудь присоветуют!» - раздался откуда-то из угла голосок Аморанты. «Вот, ты как всегда, глупости несешь, - взвился Готтфрид,- они такого насоветуют, что мы потом веками разбираться будем!» «Думай, Костя, думай», - сказал дед Иван, и по комнате как будто разнесся тихий шелест. Это все фантомы повторили «думай», глаза мага закрылись, он отпустил свое тело, и казалось, что каждая его клетка начала мыслить. Константину показалось, что он заснул на несколько часов, на самом деле прошло несколько минут, и весь организм его встрепенулся. «Я знаю, что мне нужно!» - твердо сказал он в пространство. «Вот и ладно, вот и хорошо!» - запел дед. Комната начала освобождаться от гостей. Вскоре с Костей остались Минерва и Иван. Маг, было, хотел рассказать им, что он собирается делать, но Минерва поднесла палец к губам. «Никому ничего не говори, даже мысли с осторожностью! Много глаз на тебя глядят, много ушей тебя слушают! Я поставила тебе защиту, но умельцев с другой стороны много, так же и снимут, не заметишь!» Только Константин хотел поблагодарить их, как фантомы растворились в воздухе. По комнате заметались встревоженный кот, да возбужденный Барталамео. «А мы? Как же мы?» - причитал он. «Я Кларе Семеновне позвоню! Будет Барта кормить и цветы поливать», - сказал Костя, продолжая собирать рюкзак. «Ну, уж нет! Только не это!» - завопил домовой. Но маг так зыркнул на него глазами, что он изрек: «Ладно, уж, потерпим!» - и превратился в пыльный серый комок. Перед тем, как вызвать такси Иевлев еще раз набрал телефон Владимира Сергеевича, но тот не ответил, как не отвечал весь день. «Может это и к лучшему,- думал Костя, - а то пошлет туда вертолет со спецназом, еще неизвестно, чем все это закончится, раз фантомы так серьезно настроены. Вот только все ли в порядке с самим генералом? Время такое, непонятно кто кого кому и за сколько продает!» Но об этом он решил подумать потом. Сейчас нужно было вытаскивать девчонок, а для этого ему нужны были инструменты. Через час он уже летел рейсом «Москва – Челябинск» и раздумывал, как быстрее ему добраться до Алефтины Григорьевны, бабушки его ушедшей возлюбленной. 
Глава 11
Приземлившись в аэропорту, он быстро нашел попутную машину, с которой он договорился еще в воздухе. Все-таки чудеса цивилизации добрались и до глубокой российской провинции, поменяв несколько машин, и, пройдя пешком километров пять, он за полдня оказался в заброшенной деревне. Его встретила совсем не изменившаяся Алефтина и возмужавшие псы, когда-то спасенные им. Старуха не задавала вопросов. Она проводила его в дом, накормила горячими пирожками с черемухой, и, молча, протянула ему завернутое в белое полотно монисто. Потом подумав, вытащила из ушей серьги и положила сверху. «А это зачем?» - спросил Константин Михайлович. «Откупишься ими, если что…», - задумчиво сказала она. Потом развернула полотно, и сама надела ожерелье на шею мужчины. «Так спокойнее. Но этого мало»! «Я знаю, сейчас еду в Аркаим», - сказал Костя. Алефтина Григорьевна надолго замолчала, потом сказала: «Ступай в город, по пути на самой окраине будет  магазинчик, я в нем всегда продукты покупаю, там сейчас разгружается фура, потом обратно поедет, тебя почти до самого места довезет.  А дальше тебя встретят!». Они обнялись, как родные люди. Костя хотел попросить у нее прощения, за то, что не уберег Айне, но она только крепче прижалась к нему и сказала: «Думай о живых! Каждый сам свой путь выбирает! Иди с Богом!» Костя шел по проселочной, заросшей дороге  и еще долго чувствовал, как вслед ему глядят колдунья и  ее волкодавы.
Все получилось, как и говорила Алефтина. К вечеру веселый шофер Леха высадил его на проселочной дороге, ведущей к лагерю на берегу Караганки. Через несколько минут его догнал молодой казачок на золотисто рыжей лошади. Он сразу же поинтересовался, что привело сюда путника простой туризм или «энергии», так как если просто переночевать надо, то можно у него в доме за умеренную плату, а если «словить ощущения», так он, может проводить в такие места, что «волосы дыбом встанут». «Ну, волос дыбом мне и так хватает!» - подумал Константин и выложил без обиняков, что  ему нужен жертвенный кинжал из музея, и что он готов заплатить за него большие деньги. Казачок присвистнул, но не возмутился, а сказал: «Пошли ко мне, обмозгуем!» Георгий, так звали нового знакомого Кости, привел его в большой гостевой дом, который содержала его семья, в нем уже обреталось несколько туристов. «Ты, иди пока в баньку!» - предложил хозяин, а я подумаю, что можно сделать. С удовольствием попарившись, Костя вышел прямо к накрытому в его комнате столу. Выпив по рюмке холодной самогонки и закусив большими уральскими пельменями, мужики стали прощупывать друг друга.
- Слушай, брат, я, конечно, понимаю, что ты не скажешь для чего тебе этот ножичек, но надеюсь на благое дело?
-На благое, друзей спасти. Не сомневайся. А ты не боишься? Все-таки музей!
- Тю! Да они через полгода только хватятся, что у них что-то пропало!
-А настоящих хозяев не боишься?
-Не боюсь! Я с ними с детства якшаюсь, и раз на благое дело, они против не будут.
-Не пойму я тебя, как ты на такое предприятие со случайным человеком за деньги подписываешься.
-Человек ты не случайный, я это прекрасно понимаю. А что за деньги… Так я давно сам за себя живу. Если сам  не подсуечусь, никто мне ничего на блюдечке не принесет, поэтому, где можно бабла срубить, я не теряюсь. Я вот раньше коммунистов ненавидел, всей душой ненавидел, потому что бабушка рассказывала, как всю ее семью они в Гражданскую вырезали, и как она потом в детдоме от голода чуть не померла. А за что? За то, что у прадеда дом справный был, да табун лошадок. Когда перестройка началась, я так радовался, думал, вот теперь заживем. А что в оконцове? При Советах у нас большой совхоз был. Лошади, овцы. Народ вроде голову поднимать стал, машины покупать, на курорты ездить! А теперь посмотри что. Пастбища заброшены, хлеб не сеем! Вот и кручусь, как могу! Детей поднимать надо!
Константин передал казаку толстую пачку пятитысячных, предусмотрительно захваченных им из Москвы.
-Значит, план такой. Сейчас идем, режем электрический кабель. В музее один сторож. Пока он с генератором будет возиться, ты спокойно входишь, забираешь кинжал, вот этот вместо него кладешь, - Жора протянул ему старый нож с деревянной ручкой, похожий на кухонный.
- Я тебя на машине буду ждать, до станции доброшу.
-Так просто?
-А чего мудрить!
Костя, слегка ошарашенный решимостью своего нового знакомого, поднялся.
-Ну, пошли! Смелость города берет!
Они миновали здание музея, которое выглядело достаточно нелепо посреди степи, рядом с ветряной мельницей и стилизованными избами, пытающимися изобразить казачий быт.
-Вранье все! – тихо прокомментировал Георгий, не жили так казаки, все для туристов, напоказ, - оставайся здесь. Минут через десять сторож выбежит, ты зайдешь. У тебя будет минут пятнадцать, пока он сеть будет ловить, здесь не везде берет. Потом может наряд прискакать, на всякий случай, поэтому, ты сразу уходи.
Он со знанием дела, зашел за трансформаторную будку, легко открыл ее, с помощью предусмотрительно захваченной проволоки, выключил рубильник и чуть отсоединил кабель, чтобы казалось, что просто ослабли контакты. Дверь музея открылась, на пороге показался пожилой, но еще крепкий охранник. Тыкая в телефон, и громко матерясь, он пошел в сторону мельницы, Константин легко проскользнул через парадный вход. Он не помнил, где точно находится витрина с кинжалом, но прозрачная женская тень, в которой маг узнал Аморанту, быстро провела его по залам. Крышка витрины долго не открывалась, видимо, при отключении электричества все-таки сработала сигнализация. Маг напряг все свои силы, представил устройство замка и мысленно передвинул маленький рычажок. Стекло поднялось, он подменил кинжал ножом, захлопнул крышку, и спокойно вышел из музея, стараясь держаться в тени стен. Пройдя пару километров по проселочной дороге, он увидел ожидавшую его машину. Потом они долго неслись по заснеженной, темной степи. Ветер врывался в открытые окна, и впервые за много лет Костя ощутил радостное отчаяние, какое бывает на войне, когда опасность отступила, и ты остро чувствуешь  жизнь, и осознаешь ее конечность.
На маленькой станции мужчины попрощались.
-Спасибо тебе, Жора! Если жив, останусь и вещь сохраню, обязательно верну ее в музей, - сказал Константин, пожимая руку казака.
-Главное – будь жив! Родина смотрит на тебя жалобными глазами – непонятно в шутку или всерьез ответил Георгий, и унесся на своем джипе, как будто растворился в лунном свете.
Глава 12
Трясясь в электричке Константин Михайлович обдумывал свои дальнейшие действия. "Что ж сейчас я вроде достаточно экипирован. Только во Львов из Челябинска не попасть. Полечу, пожалуй, в Стамбул. Там не так кошмарят из-за пандемии, а оттуда уж как-нибудь в Карпаты», - размышлял он. И вдруг его резко кольнуло в сердце. «А если я больше сюда не вернусь? Не увижу мать, сестру, город, в котором вырос?» И ему мучительно захотелось домой. Много лет он не испытывал такой тяги и давно считал, что узы, связывавшие его с семьей, с родной уральской провинцией энергетически разорваны. Нет, он регулярно связывался с родственниками по скайпу, разговаривал с мамой и сестрой, видел, как растут племянники, как перестроен на его деньги родительский дом, но все это было как бы понарошку, как бы, не с ним. Он знал, что обязан делать что-то для них, и делал, знал, что должен звонить, хоть раз в месяц и звонил, иногда, очень редко, приезжал, преимущественно на свадьбы и похороны, но всегда это было не от души. Он делал это, чтобы не испытывать угрызений совести, что бросил родню, и, если бы не страх этого, он и не чувствовал бы никакой необходимости в общении с ними. Но вот сейчас ему до дрожи в коленках хотелось обнять маму, съесть жареной картошки с дешевой колбасой (любимого блюда его детства) и упасть спать в накрахмаленные обязательно белые простыни. Он вышел на ближайшей станции и  купил билет в обратную сторону. Он очень боялся за Злату и Юлю, но каким-то шестым чувством понимал, что не может сейчас не поехать домой.
Ранним февральским утром он шагал по родной заснеженной улице. Маленький финский домик, где прошло его детство, изрядно изменился, обретя второй этаж и крытую террасу. Но у крыльца по-прежнему росли береза и ольха. В детстве мама учила его, что, если на сердце тревожно и тоскливо надо обнять ольху, она заберет все плохое, а потом обнять березу она прибавит силы. Он так и делал. Ребенком открыто, а подростком, так чтобы никто не видел, стеснялся «бабкиных предрассудков». Обряд помогал всегда. Вот и сейчас он долго стоял у ольхи, а потом совсем по есенински  «обнимал березку». Между тем в доме зажегся свет, он тихонько, чтобы не напугать, постучал. Мать ахнула, открыв двери, а он вдруг увидел какая она уже старенькая, без макияжа, без прически, не по скайпу… Он уткнулся в ее затылок и заплакал от жалости и к ней, и к себе. Потом начались хлопоты, на стол были выставлены все самые вкусные припасы, и, конечно, пожарена картошка. Мать ничего не спрашивала, она чувствовала, как измотан ее ребенок, она только то и дело прижималась к нему и гладила по голове, приговаривая: «Косточка, сыночек мой приехал!» Наконец Костя рухнул в белоснежную, как будто сохранившую свежесть уральских морозов постель, и уснул спокойным, глубоким сном. Проспал он недолго, но проснувшись от солнечных лучей, проникающих в щель между тяжелыми портьерами, почувствовал себя полным сил. Маг посмотрел на солнечного зайчика, отраженного стеклами серванта, памятного ему с детства. «Ну, привет!» - сказал он, бодро вскакивая с постели. Он вышел на кухню в одних трусах, и смущенно затормозил, увидев незнакомую пожилую женщину. Она нерешительно поднялась, и только тут он понял, что это его сестра Нина. Как же все-таки скайп искажает действительность! Несколько мгновений они стояли, глядя друг на друга, потом Нина рванулась к нему, обняла и прошептала на ухо: «Мы с тобой одной крови! Ты и я!» Это был их детский пароль. Тогда они почти всегда были одни, их отец умер рано, и мама все время пропадала на двух, а то и на трех работах, Костя отчаянно хулиганил, старшая Нина пыталась его усмирить. На этой почве постоянно возникали жестокие драки, но потом брат и сестра неизменно мирились, и всегда звучали слова из их любимого «Маугли». Только теперь Константин Михайлович осознал, насколько важным для них был этот мультфильм, заложивший в них понятия верности, благородства, чувства долга и милосердия. «Помнишь, как ты в меня будильником засветила?» - неожиданно вспомнил Костя. «Ага, а ты в меня ножницами!» Потекли воспоминания, и душа мага как будто очищалась и одновременно наполнялась силами. Они сидели за круглым столом то, смеясь, то глотая слезы, и Константин искренне не понимал, как он мог столько лет прожить без этого родного тепла любимых его людей. Наконец мать задала вопрос, тревоживший ее с первой минуты появления сына:
-Костя, ты собираешься туда?
-Куда, мам?
-На Украину, конечно!
-Почему «конечно»?
-Потому что там война!
-Какая война… и откуда ты знаешь?
Мать нажала на пульт телевизора, по всем каналам передавали речь Президента.
«Началось, - подумал Константин Михайлович, - надо торопиться». Но он чувствовал, что здесь еще дела не завершены.
-Пойдемте, детки, сходим к нашим на кладбище, - предложила мать. И Костя понял, что вот, то самое, что нужно еще сделать.
Они с трудом пробирались между заснеженных памятников и крестов, и наконец вышли к большой чугунной оградке. «Вот они, наши дорогие!» - прошептала Нина. С фотографии на них смотрел молодой еще человек, со смеющимися глазами, их отец. Он погиб на пожаре, пытаясь спасти горящий возле самой окраины города лес. А рядом с алюминиевого памятника, выкрашенного в синий цвет, хмурил брови их дед, простудившийся в бурной реке, спасая геологическую экспедицию. Где-то под Ленинградом в братской могиле лежал их прадед, спасавший детей на Дороге Жизни. Вдруг до Константина дошла простая мысль о том, что все мужчины в его роду кого-то спасали. Вот почему, наверное, ему, простому парню был дан дар, и теперь он должен его отработать по полной программе. Вернувшись с кладбища, маг засобирался в дорогу. Мать молча смотрела на него, не говоря ни слова о том, какую мучительную боль она испытывает, снова отправляя сына на войну. Она была очень мужественной, его мать. Когда одетый уже Константин, стоя на пороге, готовился обнять своих родных женщин, мать, как будто выйдя из забытья, достала из комода маленький, вышитый бисером мешочек на шнурке. «Косточка, сынок, надень это. Я его вышивала, когда ты в Чечне был. Каждая бусинка здесь, моя молитва о тебе. Тогда Бог тебя спас, и сейчас убережет! А внутри там земля. Я ее из-под нашей березки накопала, сама не знаю зачем». Костя надел оберег, поцеловал мать, сестру, и почти бегом бросился на станцию. Ему предстоял длинный и опасный путь, где он должен был выполнить свое предназначение или с честью погибнуть.   
Глава 13
Константин Михайлович стоически преодолевал преграды, воздвигнутые между людьми и странами с помощью страха смерти. Ему-то, как и Юле и Злате, Владимир Сергеевич уже давно сделал, так называемые QR- коды, действительные как в России, так и по всему миру, но он видел, как нервничают люди, пытающиеся объяснить свое право на перелет, и тихо матерился в душе. Он крайне редко прибегал к таким выражениям, потому что знал их энергетическую ценность, которую люди, и мужчины, и женщины растрачивали впустую, только загрязняя окружающее пространство. Такие слова можно использовать только в бою или в очень тяжелых испытаниях, причем только мужчинам. Но современные люди, не осознавая этого, применяли их в обыденной жизни, ничем не помогая себе, а только будя черные злые энергии. Когда маг слышал матерящихся подростков, он случалось, накладывал на них синдром безмолвия, которое длилось два-три часа, чтобы те как следует, испугались и не произносили ругательств без крайней необходимости.   Иногда это помогало. Но теперь он сам извергал потоки матерной брани на головы тех людей, кто это устроил. «Надо же,- думал он, - запереть весь мир по своим халупам. Но люди-то каковы, совсем от страха головы потеряли. Хоть бы анализировали цифры официальной статистики, поняли бы, что все страшные картинки направлены на их оболванивание. Да многих и оболванивать не потребовалось. Ведь чем занимались, сидя дома? Посмотришь ролики в интернете и делается страшно за цивилизацию, только единицы пошли по виртуальным театрам и музеям, или занялись хоть каким-то полезным делом, большинство же просто деградировало». Правда, как знал Константин, это разложение почти не коснулось провинции. Во-первых, там уже давно не было врачей, чтобы ставить страшные диагнозы. Во-вторых, люди так боялись потерять свои маленькие бизнесы, что не прекращали работу даже под угрозой штрафов. И он, Константин Иевлев, так не любивший всяких коллективных магических тусовок, совершенно сознательно, несколько раз принимал участие в ритуалах Алтайских шаманов и нескольких ведьменских ковенов средней полосы, направленных на скорейшее прекращение этого безумия. И вот, сидя в самолете, и листая ленту новостей в телефоне, он понял, что для его страны оно закончилось. Потребовалось меньше суток и про болезнь благополучно забыли. Видимо первая часть Марлезонского балета закончилась, и начиналась следующая, в которой он должен был принять значительно более активное участие.
Прилетев во Львов Иевлев сразу понял, что со своим российским паспортом и, разговаривая по-русски, он вызовет слишком много подозрений и негативных реакций. К таможенникам пришлось применить гипноз, чтобы его паспорт приняли за турецкий. Костя за всю жизнь так и не выучил ни одного иностранного языка, не было у него такой необходимости, ведь путешествовал он всегда или с Юлией, или с Робертом, чьих знаний всегда хватало на двоих. Но здесь надо было как-то общаться, и ему не хотелось тратить энергию на чтение мыслей или гипноз. Тогда он, очень к месту, вспомнил несколько фраз на башкирском, которые выучил еще в детстве, играя во дворе с мальчишками. Среди них было много башкирят. Он стал сыпать ими в разговоре с таксистами, потом переходил на ломанный русский, и все благополучно принимали его за турка. Так он доехал до районного центра и поселился в небольшой гостинице. Он решил не сразу идти к Гурковскому, а поспрашивать о нем, и о тетке Марии. К своему удивлению он узнал, что гостиница принадлежит Роберту, но сам он обосновался в хижине, где раньше жила Мария, а целительница давно уже отошла от дел и живет здесь, на окраине поселка в коттедже, который построил для нее колдун. Константин Михайлович не испытывал иллюзий о том, что Роберт уже не знает о его приезде, ведь он ждал его последние сорок восемь часов. Но все-таки он решил сначала посетить мольфарку. Он пошел к ее дому, чувствуя присутствие Готтфрида и Аморанты, которые, что называется «отводили глаза», встречным, и возможно, делали его невидимым для Роберта, по крайней мере, он очень на это надеялся. Маленький каменный дом стоял в зарослях вечно зеленых туй и еще каких-то кустарников, слегка припорошенных снегом. Он постучал в кованую дверь, висящей на цепочке колотушкой. «Входи, Костик, открыто!» - донесся до него знакомый голос. Он зашел в чистую прихожую, обмел снег с ботинок и осторожно заглянул в комнату, которая, казалось, была перенесена из старой хаты в полном объеме. Тот же маленький столик, те же лавки и сундуки, покрытые домоткаными половиками, те же вышитые занавески на окнах. Только сама ведунья сильно сдала. Из крепкой еще женщины, она превратилась в седенькую старушку, но яркие синие глаза все так же озорно смотрели на мир. «Здравствуй, тетя Мария!» - произнес Константин. «Ну, здравствуй! Подойди ко мне, обниму тебя! Самой-то мне не встать!». Они обнялись.
-Рассказывай, как жил все эти годы? Не жалеешь, что не остался тогда? – спросила ведунья.
-До некоторых пор не жалел. А вот теперь и не знаю, что сказать. Зачем ты Роберту и громовицу, и дындру отдала. Не по правилам это! Он теперь много зла сделает. Ты знаешь, что он двух женщин в заложницах держит, мать и дочь?
-Как не по правилам? Муж мой мне оставил, а я ведь не из мольфаров. А мне кому оставить? Ты же не захотел. А Роберт мне дом построил! Вот только ноги теперь не ходят. Может это за грехи мои, а может и Роба постарался, чтобы я в лес не бегала, сил не набиралась. Он хочет тут единственным мольфаром быть.
В словах ведьмы Константин уловил досаду, и это дало ему некоторую надежду.
-Значит, Роба теперь сильнее всех и ты все секреты ему открыла, все вещи отдала, а теперь сама на бобах осталась?
Бабка хитро улыбнулась:
-Ну, нечто я не ведьма? Что-нибудь да осталось, да и у тебя кое-что есть, чувствую я.
-Как мне девчонок вызволить? Да и Роберт хочет врагам нашим помогать, надо силы его лишить.
-Враги, это москали что ли?
-Ну, да.
- Девок спасти помогу, а с Робой справляйся сам, если сможешь. Он мне не чужой человек, а москали мне тоже не друзья.
-Ладно, что мне надо делать, чтобы Юля и Злата уже сегодня в Москву улетели?
-Надо заговор прочитать, да водой специальной их умыть. Очарование дрымбы пропадет, и ты сможешь их домой отправить. Только мне что за это будет?
Константин достал из внутреннего кармана одну серьгу Алефтины, и помахал ей перед лицом тетки Марии. У той от удовольствия задергался нос, и зажмурились глаза.
- О, теперь я еще побегаю, - прошептала она, - вторая с тобой?
Константин кивнул.
-Открой этот сундук, достань в шкатулке шкалик с водой и лист пергамента мне подай. А в буфете чернильница старая стоит и ястребиное перо, давай напишу тебе слова заветные.
-А не обманешь?- осведомился маг.
-Тебя обманешь! Вон за тобой сколько пришлых стоит. Забирай, уходи и их уводи!
-Подожди, а где он их держит?
-Не знаю. Вижу только в окно, что местный мертвяк Сенька, мимо моих окон три раза в день на велосипеде гоняет, думаю, им еду возит.
-Что еще за мертвяк? Настоящий что ли? И как я его узнаю?
-Все его тут знают. Он в мороз в одних шортах разгуливает, весь белый, альбинос, наверное. В морге работает, поэтому его все тут боятся, а у него просто теплообмен нарушен. Ну, Роба его прикормил, так он теперь у него за адъютанта.
Костя взял бутылек с водой, прочитал про себя заговор, написанный на пергаменте, отдал ведунье серьги и вышел, не попрощавшись. Все-таки он чувствовал зло в этом доме, исходящее от этой, казалось бы, безобидной старушки.
    Выйдя от тетки Марии, Константин призадумался, куда ему теперь направиться. Наверное, нужно было, наконец, встретиться с Гурковским, но вряд ли Юля и Злата находились в той избушке, где теперь обретался Роберт. По скайпу Костя видел, что их комната хорошо, если не шикарно обставлена, просторна и залита солнечным светом в избушке Марии, насколько он помнил, ничего такого не было. Хотя может быть, Роберт там все перестроил, но это маловероятно, вряд ли он захочет терять энергетику подлинного мольфарского жилища. Значит, скорее всего, девчонки здесь, в районном центре, и возможно, прямо в том отеле, где остановился он сам. Значит, надо попытаться их найти, провести обряд и отправить в Москву, а уж потом разбираться с новоиспеченным колдуном. Он, конечно, понимал, что, где бы ни были его друзья, они в любом случае, под пристальным вниманием Гурковского, да и он сам чувствовал, что, не смотря на усилия дружественных фантомов, сразу же после ухода от тетки Марии, попал под невидимое, но все же ощутимое наблюдение. Он вернулся в гостиницу, и первым, кого он увидел, был Роберт.