Шахматы не цацки-пецки

Шахматы
не  цацки - пецки.

Вместо  предисловия

Наше КБ занимало большое четырёхэтажное здание, верхний этаж которого захватили всевозможные мощные вытяжные и приточные вентиляционные системы, обеспечивающие требуемые параметры воздуха в многочисленных помещениях трёх нижних этажей. КБ располагалось на первом и третьем этажах. На втором этаже разместился производственный цех завода, входящего вместе с КБ в Производственное Объединение. По существующему в Объединении порядку и характеру выполнения работ третий этаж КБ имел режим работы на категорию выше всех остальных подразделений. Поэтому между вторым и третьим этажами стоял дополнительный пропускной пост.

Эта информация мне понадобилась, чтобы объяснить по ходу повествования казус происшедший именно из–за наличия этого поста. А он случился в результате поданной служебной записке от дежурного ВОХРА начальнику режима Объединения, которая гласила, что такого-то числа в семь часов вечера через пост проходила очень полная, завидно полногрудая и пунцовая (очень красная) лицом девица в сопровождении не менее раскрасневшихся и возбуждённых молодых мужчин. Запах алкоголя не ощущался. На мой вопрос: чем они занимались в производственном помещении так поздно, они ответили, как мне показалось, неприличным хихиканьем…

Глава 1
Прибыв после окончании ВУЗа по «Направлению» на предприятие, я был принят на работу в конструкторское бюро отдела Главного Конструктора. Уже через несколько дней я получаю данные для расчёта нового прибора. Бытовало мнение, что обычно молодые специалисты проходят обкатку как-то совсем по-другому. А тут такое везение. Но жизнь быстро расставила всё на свои места. Именно в это время было принято в эксплуатацию после его строительства новое четырёхэтажное здание, предназначенное для нового Конструкторского Бюро. Казалось бы, везение продолжается. Но я ещё был молод и посему наивен. И был обречён теперь заниматься новыми и неведомыми для меня делами - перевозкой оборудования, их установкой и многое чем другим. Но я себя успокоил тем, что у меня есть задание, задание сугубо профессионального плана. Если мне не хватит рабочего времени, то есть и время внеурочное, которым я могу пользоваться по собственному усмотрению. Месяца два я в это искренне верил, но всё случилось намного более трагично, но, вероятно, только для меня. Наука и техника не должны стоять на месте. Именно так и расценили где-то там наверху и «передали» всё наше производство в другой Главк нашего же Министерства. Этот Главк был создан недавно для управления новым направлением в нашей отрасли. 
Производство, конечно, продолжит выпускать прежнюю продукцию, постепенно переориентируясь на изделия перспективные, разработкой которых займётся новое КБ. В один момент рухнули мои личные планы.

Я снова был возвращён на завод, но перспективного будущего для меня уже не существовало. Всё, что я сделал по расчётам для нового изделия в один момент превратилось в макулатуру. Начались скучные будни, но теперь в обеденное время я стал играть в шахматы. А в дальнейшем оставался для этого же и после окончания работы. Неожиданно узнал, что в новом здании КБ играют в блиц-шахматы и стал делать попытки попасть туда на работу. И теперь только из-за шахмат, вот до чего я докатился. Наконец, я этого добился, пусть даже угрозой своего увольнения. Это не что иное, как шантаж. Я рисковал, но получилось. Стыда я тогда не почувствовал.

Место, где происходили шахматные баталии, расположилось на третьем этаже в большой комнате лаборатории разработок методик испытаний новых изделий, которая была заставлена громоздким оборудованием, но эндемичного персонала было немного, но и оно с удивительным терпением относилось к шахматистам – этим шумным и беспокойным народом.
К этому времени, я со многими сотрудниками КБ был хорошо знаком, а с Анатолием Куницыным мы даже стали чуть ли не закадычными друзьями. Он ещё в годы моего пребывания на заводе частенько прибегал ко мне в ОГК, где мы иногда планировали совместные загородные поездки, да и просто поделиться какими-либо планами. Я тоже, как и он, был немножко прожектёром. И, кстати, рабочее место Анатолия находилось именно в этой комнате. Теперь и я был завсегдатаем этой обители в обеденное время и иногда после рабочего дня. Теперь я хотел бы в своём повествовании уйти на несколько лет вперёд.
Я уже был своим в коллективе КБ и поэтому и беру на себя смелость, давать характеристики людям, которых, как мне казалось, я уже хорошо знаю. Не беспокойтесь, я ограничусь только игроками в шахматы, да и здесь постараюсь держать себя в руках.

а. Иванов Сергей Семёнович – начальник информационного отдела – крупный бородатый мужчина, энергичный, остроумный, склонный к розыгрышам, единственный мужчина в абсолютно женском коллективе, постоянный обитатель второго места в шахматных блиц турнирах. Об этом я не мог не сообщить, именно потому, что сам я очень часто (почти всегда – и нечего скромничать) занимал первые места. После одного из последних турниров, он повесил объявление о его результатах, где второе место он изобразил крупной цифрой, за которой громадными буквами сверкала в объёмном виде его фамилия, а на первой строке мелким и коверканным почерком была изображена моя «бледная» фамилия. Не помню, фигурировала ли, вообще, на этой строке цифра – один?

И ещё об одной серии наших с ним шахматных баталий я не могу не рассказать. Одно время рабочий день наш с Ивановым начинался с утренних шахматных встреч. Приходили мы на работу за 30 – 40 минут до её начала. И успевали сыграть несколько партий. Не хотел бы повторять, но результат этих ежедневных баталий почти всегда был, как вы сами догадались, в мою пользу. И я всегда после последней партии скромно (мне так казалось) уходил. К этому времени уже почти все сотрудницы были на своих местах. Женщины и девушки по-своему любили своего начальника и всегда спрашивали о результатах «боевых действий». И, похоже, о результатах моих с Ивановым ежеутренних встреч они узнавали уже после того, как я покидал этот утренний шахматный уголок. Кстати, с воображением у меня всё в порядке. Итак, это длилось довольно долго, пока в одно, не похожее на всё, утро я проиграл подряд две партии и мой «непримиримый соперник» сообщил почти всему собравшемуся женскому персоналу о результате нашей встречи. На этот его коварный выпад я спокойно ответил, что у нас есть еще время на пару партий. Его ответ, что у него сегодня много работы, искренне меня поразил и мне впервые, за длительное время, пришлось «всенародно» ретироваться побеждённым «под чистую». На следующее утро на поле боя я не явился. Меня не было и в дальнейшем. Большой бородатый человек несколько раз приходил в мою рабочую комнату и всячески, тет-а-тет, уговаривал вернуться к прежнему. Всё было бес толку. С трудом я приспособился приходить к началу рабочего дня, чему были рады мои доченьки-погодки. А я впервые понял, что гордость – это чувство, которое в обязательном порядке должно быть в арсенале семейного человека.

Через несколько лет после указанных событий, в полном расцвете своих физических и духовных сил, Сергей Семёнович трагически погиб. Нелепая, чудовищная смерть… Незадолго до этого печального события он, как это с ним никогда не бывало, собрал компанию приятелей, в составе которой были и все шахматисты, чтобы угостить нас плодами, собранными с его дачи, которую он возвёл своими и только своими руками. Дача – это его отдельная песня. И пусть она остаётся песней, и песней недопетой, но, на самом деле, - это гимн его неуёмной энергии, его фантазии, его мечте. Так вот, на этой неожиданной встрече, мы узнали о том, как он оказался в Ташкенте. Их двоих младших братьев привёз брат намного старше. Какая семейная беда вынудила старшего брата приехать в спасительный город уже никто и не узнает. И на этой встрече мы с удовольствием познакомились с тем, что росло на его даче. С гигантскими великолепными персиками мы были уже давно знакомы, когда он решил для нас, узкого круга шахматистов устроить внеплановый шахматный турнир на его ненаглядной и пусть пока недостроенной даче летом этого же года. Но самым неожиданным для нас оказались, написанные им стихи, которые он прочёл в какой-то необычной артистической манере. Стихи были, действительно, хороши и как-то не вязались с его «мужицкой» фигурой.

Я легкомысленно забыл упомянуть о введённой им интересной новинке в нашу шахматную игру. А именно, полная возможность подсказывать любому игроку и только словами – без рук. Появление рук болельщиков над шахматной доской каралось жёстко самими игроками. Это вносило не только повышение градуса игры, но и повышение   шахматного уровня игроков, правда, не сразу и не всех. На мой взгляд – это, действительно, было очень полезным, потому что исключались случайные и нелепые ошибки, которые так портят быстрые шахматы.
Через несколько лет в возрасте 80-ти лет его старший брат – прокурор добился тщательного расследования того, что случилось с Сергеем Семёновичем и виновные были со всей строгостью наказаны. Но, что это могло изменить … 

б. Стас Молодовский – худощавый молодой человек, выпускник МГУ. Звучит неплохо, но у судеб свои заморочки. Похоже, он где – то перенапрягся и рассудок не выдержал такого. Как он попал
на наше предприятие и кто за него замолвил словечко, неизвестно. У всех как–то хватало такта этого не выяснять и некоторые даже пытались приспособить его к выполнению каких–либо полезных функций. Но всё было напрасно. Наконец, от него отстали, определив его рабочее место в одной из многолюдных лабораторий, чтобы он был, как бы, под присмотром. Его периодически снабжали толстыми тетрадями, и он заносил в них формулы за формулами. Играть в шахматы он приходил всегда вовремя. Играл он виртуозно. Выиграть у Стаса было у нас очень престижно, но это случалось не часто. Как–то неожиданно Стас пропал и все постепенно о нём забыли. О его смерти мы узнали только через два года.

в. Анатолий Куницын. Трудно объективно говорить об этом удивительном человеке. Не помню, ну совсем не помню, как мы, на мой взгляд, оказались закадычными друзьями. Всегда открытый, он подкупал всех своей искренностью. Не симпатизировать ему мог бы только заскорузлый мизантроп. Если бы Анатолий серьёзно занимался шахматами из него получился бы мастер самого высокого уровня. И даже в наших блиц- шахматах он иногда демонстрировал своё уникальное владение логикой шахматной игры. В блиц-шахматах время играет, пожалуй, одну из самых главных составляющих успеха. И я уверен, что Вы, мой терпеливый читатель и любитель шахмат, редко видели значительные паузы при игре в блиц. В игре Анатоля это было постоянным. Я сам наблюдал несколько его партий, когда после почти минутного «молчания», он заканчивал в быстром темпе игру с великолепным результатом. Вот вам и многоходовый анализ в чистом виде. И тем обиднее, что по результатам наших турниров он всегда занимал места середнячков. А может быть он просто не считал эти турниры чем – то серьёзным и многозначащим для него. Скорей всего, так и было. И всё – таки маленькая заноза не давала мне успокоиться: для достижения любого успеха, кроме всего прочего, нужен азарт. Азарт то у Анатоля был, пожалуй, всегда и во всём. Этот азарт в конце концов и погубил его. Последние годы он проводил ночи и ночи, играя в шахматы и карты с соседом, который был его дальним родственником. Карты победили шахматы. И всё это вместе победило и здоровье, и жизни этих талантливых людей. Мир их праху.

     Я познакомил вас с несколькими любителями древней игры не потому, что они рано покинули наш бренный мир, были и другие не менее уважаемые ценители шахмат, судьба которых тоже была к ним не очень благосклонна в этом плане. Просто не хочется нагружать читателя излишними подробностями
И всё-таки на печальную статистику среди тех, кто увлекался шахматами многие обратили внимание. Я неоднократно слышал, буквально, требования ко мне - заканчивать это увлечение шахматами от главного инженера КБ Владимира Семеновича Подольского. Конечно же это не могло быть требованием начальства, это требование было приятельским. Мне так показалось. Когда меня назначили начальником лаборатории, Владимир Семёнович был в ней ведущим инженером и выполнял очень серьёзную разработку, которую контролировали из центра. Одна чисто технологическая проблема до сих пор оставалась нерешённой и не было даже приемлемых идей для её решения. Для этого был принят на временную работу аспирант одного из НИИ, была привезена и отремонтирована уникальная вакуумная установка с соседнего предприятия. И это пока только для того: а вдруг пригодиться. Время поджимало, но даже и одной приемлемой идеи не появлялось. Владимир Семёнович нервничал. Те работы по решению этой проблемы, которые мы уже давно проводили внутри КБ пока не приводили к приемлемым результатам. И я постоянно что – то пробовал, но результата не было. Это уже стало навязчивой идеей, а в голове образовалась какая – то немыслимая каша.  И вдруг мелькнуло. Я нисколько не выдумываю. Мелькнула мысль. которую можно было легко проверить. Проверил – и получилось. Но надо было многое понять в полученных результатах. Этим я и стал заниматься. Владимир Семёнович, увидев меня за установкой для проверки прочности узла, и взглянув на результаты, тут же на «полном серьёзе» накричал на меня, отобрав все полученные мной данные. Такой эффект я, право, не ожидал, но как – то отреагировал спокойно. Это его разработка, ему и отвечать. Сроки его серьёзно поджимали. Главное, сборка этого узла теперь стала проводиться по этой технологии на всех приборах этого класса, разработанных и серийно выпускаемых в течение следующих двадцати лет. Владимира Семёновича назначили начальником вновь созданного отдела, куда автоматически вошла и моя лаборатория. А вскоре утвердили и в должности Главного инженера КБ. Эти назначения были абсолютно справедливы. А я негласно стал приятелем Владимира Семёновича, совершенно об этом не догадываясь. Согласитесь, что быть приятелями можно со многими. С друзьями всё намного сложнее.

 
 Глава 2
Для любителей шахмат в Объединение часто приглашались известные в Советском Союзе шахматисты: с интересной беседой-лекцией выступил Сало Флор, с сеансами одновременной игры: Майя Чебурданидзе и Марк Тайманов и другие. Профессиональные советские шахматисты были, как и многие другие спортсмены не очень обеспечены материально, особенно, когда это касалось поездок в то время за рубеж. Поэтому частенько они устраивали чёс по стране, чтобы немного подзаработать. Появление Марка Тайманова в нашем городе незадолго до проведения четверть финала 1972 года с Бобби Фишером в Пальма-де-Майорка, наверняка, объяснялось этим, но местные шахматисты были именно этим очень довольны. Кому бы не хотелось сыграть с мастером, который входил в список из 20-ти лучших шахматистов мира в период с 1946 г. по 1971 г. Четверть века, шутка ли? Я во что бы то не стало стремился сыграть в этом сеансе с известным Маэстро.

Мне было тогда всего 30 лет, да, и играть в шахматы я стал недавно, лет семь назад. Учась в институте, я уже на третьем курсе забросил занятия спортом - французской борьбой, которой увлекался ещё со школы. Учёба была на первом месте. Да и не было там увлекающихся шахматами. Так уж вышло. И уже здесь на предприятии мне помогло (нелепо называть это помощью) моё долгое пребывание на лечении в стационаре, целых 9 месяцев, в результате которого и родился маленький шахматист. Уложился в 9 месяцев, значит, роды прошли нормально, так отозвался об этом мой новый друг Анатолий. А мне в этом вынужденном заточении повезло ещё и с тем, что вместе со мной «вынуждены» были осваивать эту нелёгкую науку ещё трое таких же как я. Один их этой троицы был фантазёром от Бога. Он предложил, к примеру, игру двое на двое. Игра начиналась одним из двойки, при этом его напарник не смел ни словом, ни жестом подсказывать. С обратной стороны отвечал также один из двойки. Требования ко второму из этой двойки были аналогичными. Затем второй из первой двойки делал ход и так далее. В этом сначала можно было запутаться. Но потом всё настолько, как сегодня говорят, слаживалось, что игра приобретала какой-то новый оттенок. Не уверен, что это помогало нам развиваться.  Нам это «баловство» было интересно, когда в игру были вовлечены все четверо игроков со свойственным каждому из них своим видением позиций, тем более, когда доска была на то время одна, и при этом все четверо были благополучно заняты. Что создавал один, другой мог в один ход всё разрушить. Но, что удивительно, таких резких поворотов было мало. В следующей игре состав менялся. Безусловно для нормального хода игры все игроки должны иметь приблизительно один уровень. А может этот уровень как раз и создавался сам после большой серии проведённых партий.

         И вот уже на втором этаже заводоуправления, в широком фойе полукругом установлены столы. Участников, решивших сразиться с международным гроссмейстером, было около двадцати. Рядом со мной разместился мой друг Анатолий. Я почему-то считал, что из наших, только он мог бы достойно сыграть в этом сеансе. Было несколько серьёзных игроков с завода, которые успешно выступали и в городских соревнованиях и имели высокие разряды, было даже два мастера. И неожиданно за одним из столов мы увидели крупную полногрудую девушку. Мы с Анатолием её хорошо знали, а я вместе с моим начальником лаборатории в комнате на первом этаже совместно с Наташей Зиборовой, так звали эту девушку, проводили какую-то совместную работу. Я и не представлял, что она играет в шахматы. Я знал только одно – она была весёлым и остроумным человеком. Сам директор объединения официально представил Марка Тайманова и пожелал нам успехов. За спинами играющих собралось множество болельщиков. И, конечно, больше всего их было рядом с самыми сильными игроками Объединения. За нами с Анатолем не было никого.

Игра началась. Уже не молодой Тайманов очень бодро и молодо обходил игроков. Через некоторое время начали освобождаться стулья игроков и также исчезли несколько крупных групп болельщиков. Обстановка менялась быстро. За нашими спинами начинались скапливаться болельщики. Я давно заметил за моей спиной фигуру заместителя Главного Инженера Объединения Миндлина Наума Лазаревича. Я сталкивался с ним, во время моей недолгой работы в отделе Главного Конструктора и знал, что с шахматами он «дружил». На доске у меня пока всё было спокойно. А вот у моего Анатолия всё постепенно приближалось к провалу. Кстати, основная хитрость сеанса одновременной игры заключалась в том, что по мере уменьшения количества участников, игра превращалась в блиц-игру. Блиц-игрой маститые игроки владели великолепно. И для меня время ускорило свой бег.  На доске моей нежданно появились интересные возможности. А за спиной масса болельщиков уплотнилась до предела. Наум Лазаревич уже принялся активно мне подсказывать. Но я стал совершенно невосприимчивым ни до чего. Меня где-то внутри обжигал мой возможный очередной ход, обдуманный только интуитивно. Но обменять его на другой я не стал бы ни за что на свете.  Времени не было ни на что. Какими-то обрывками сознания я воспринял сценку справа от меня – против Анатолия стоял гроссмейстер и с упрёком, что-то ему высказывал. Увидев фигуру Тайманова против своей доски, я делаю свой ход. Он молча берёт своего Короля и то ли случайно роняет, то ли бросает его на доску, и резко переходит на следующую позицию. Руки моей он не пожал. Как потом выяснилось, мой друг в совершенно безвыходной позиции попытался на несколько секунд задержать Маэстро, чтобы дать мне дополнительный шанс. Маэстро, похоже, был не на шутку раздражён и слегка разрядился на мне. У него получилось. Простим ему это. Некоторое время мы с болельщиками и, немного расстроенным Анатолем, обсуждали конец игры. Перед нами ещё несколько раз пробегала фигура Маэстро.

В конце полукруга из столов собрались все оставшиеся болельщики. Полная, полногрудая и вся пунцовая (очень красная) лицом Наташа была в центре этой толпы возбуждённых мужчин. Невольно обиженный международным гроссмейстером, я очень желал Наташе победы. И она произошла. Маэстро положил на доску своего Короля и пожал ей руку. А ведь мог бы эту руку и поцеловать. Мужлан!


Вместо послесловия.
        Эта история с сеансом одновременной игры с Марком Таймановым произошла на самом деле. Все указанные имена и фамилии не выдуманы. И, дополнительно к сказанному, я хочу признаться, что в подобном же сеансе с Майей Чебурданидзе я проиграл и проиграл «легко и красиво», то есть продулся «вчистую». Анатолий после этого назвал меня дамским угодником. Я до сих пор гадаю, был ли это комплимент или это называется совсем по-другому. 

Вместо заключения.
 Победа над Марком Таймановым в сеансе одновременной игры
 могла, и то ненадолго, лишь слегка поласкать моё самолюбие. Я прекрасно понимал какую тяжёлую нагрузку испытывают те, кто ведёт подобные сеансы. В абсолютно разных условиях находится ведущий и всё остальные. Но небольшая обида на Маэстро, где-то до сих пор сидит у меня внутри. Может быть поэтому, ну очень редко, при удачно сложившихся обстоятельствах, я проговариваю, когда-то придуманную мной фразу: у меня с Бобби Фишером против Марка Тайманова – 7:0. Результат четверть финала 1972 г. известен. Для меня эта фраза, давно потеряла какой-либо оттенок юмора. Да и был ли он вообще.

Справка.
Первый вариант использования словосочетания: цацки – пецки:

«Если говорят – это вам не цацки – пецки, имеют ввиду, что это не пустяк, не ерунда.

Второй вариант:

Игроки в блиц сами шахматы называли цацками, а играть в блиц называли – пецкать.

Другие варианты не рассматривались.

СЛАВА  ИНТЕРНЕТУ.