Джулия 1 Счастье в дом

СингерияДора – птицы, которые приносят счастье в дом. Это маленькие птички с ярким оперением: синим, красным, желтым. Эти птицы не размножаются в природе, они вылупляются только при помощи человека. Яйца сингерии заворачивают в тесто и ставят в теплые печи на несколько дней. Потом служители культа сингерии извлекают пышные булочки с проклюнувшимися птенцами и торжественным шествием относят в храм, где птицы будут жить. В храм сингерии приходят люди молиться о семейном благополучии и удаче в делах. Птицы живут там свободно и не покидают храм всю свою жизнь, даже если в нем открыты окна и двери.

Я стояла и с тоской наблюдала за шествием сингерии. Женщины несли румяные круглые булочки в руках, птицы уже были видны: они выглядывали из хлебного мякиша, сонными глазами осматривали все вокруг. Только в этом состоянии, буквально в течении часа, сингерии были спокойны. Еще немного, и они выпорхнут из хлеба, начнут летать и щебетать своими удивительными голосами, тысячи маленьких птичек с яркими перьями будут кружиться в храме. Иметь такую дома – невозможно, никто из служителей не отдаст птенца. Сингерии рождаются один раз в год, в день зимнего солнцестояния. Посмотреть на шествие собрался весь город. Я подняла воротник пальто и продвинулась дальше в толпе, чтобы посмотреть поближе.
Служители шли медленно, торжественно, вытянув вперед руки, сложенные лодочкой, бережно удерживая круглые шарики хлеба. Каждый служитель в свое время получил яйцо из храма и хранил его до дня, когда можно было из того же храма забрать ритуальное тесто. Служители выпекали птенцов у себя дома, но не могли оставить их себе. Птицы не могли принадлежать человеку, только священному культу.  Где-то впереди процессии шел оркестр, который играл «Радость в дом», гимн СингерииДора. Тонкие флейты выводили трели, очень похожие на птичьи голоса. Люди в толпе толкались и тянулись, чтобы рассмотреть проклюнувшихся птиц.
Я пошла против течения, в самый конец шествия и незаметно пристроилась следом. Мне так хотелось пройти с ними, чтобы хоть немного ощутить это волшебство. Последнее время в моей жизни все не ладилось, на работе проблем не было, но она просто мне надоела до тошноты. Каждый день я ходила на службу с таким тяжелым чувством, словно на каторжные работы. Тошнило от этих слащавых лиц, от постоянной лжи, которая лилась со всех сторон. Политика – грязное дело, и каждый день мне приходилось иметь дело с этой ложью. Не просто иметь дело, а участвовать в этом отвратительном спектакле власти. После работы меня ждал угрюмый супруг, с которым мы почти не разговаривали. Он постоянно был занят какими-то своими делами, звонками, поездками. Порой мне даже казалось, что у него появилась другая женщина, но мне было страшно выяснять, так ли это. Жизнь казалась каким-то серым месивом, полным тоски и уныния. Я медленно шла за последним священником в шествии и чувствовала, что слезы подступают к глазам. Жалость к себе – отвратительнее чувство, оно разрушает изнутри.
Неожиданно впереди возникла какая-то заминка и переполох. Кто-то воткнулся в процессию, началась драка, крики и суматоха. Ничего не было понятно, но я увидела, как одна из булочек вдруг подкатилась прямо к моим ногам. Птичка почти выбралась из нее. Одно ярко-синее крыло уже было свободно. Не раздумывая, я подхватила ее и засунула под воротник, укутав шарфом. Птица забилась там, сопротивляясь неожиданному плену. Я хотела незаметно нырнуть в толпу, но в мое плечо вцепились цепкие пальцы сопровождающего охранника. Сопротивляться не было смысла, птица билась под пальто, не заметить это было невозможно. Меня отвели в сторону, забрали птицу и стали оформлять протокол.
Я стояла, сгорая от стыда. Хорошо, что все произошло в самом конце процессии и рядом не было обычных зевак. Но это меня не особо спасало. Как помощник префекта, в этой ситуации я рисковала лишиться работы, если в офисе узнают о моем проступке. К нам подошла высокая блондинка в ритуальном костюме. Я узнала её – это была настоятельница храма, она подошла узнать, что произошло.
- Поверьте, я просто подобрала птичку, чтобы она не улетела, она упала к моим ногам.
Настоятельница Кларисса посмотрела мне прямо в глаза. Возникло ощущение, что она читает мысли. Наверно, так это и есть, подумалось мне.
- На нашу процессию напали, эти люди давно выступали с угрозами, но мэр отказал нам в дополнительной охране, к сожалению, мы потеряли несколько птиц.
Я ухватилась за возможность все исправить:
- Позвольте мне помочь вам, я работаю помощником префекта, я добьюсь, чтобы на следующем шествии у вас было столько охраны, сколько нужно.
Кларисса неожиданно улыбнулась мне, как старой знакомой. Как знать, может быть она действительно видела меня в мэрии.
- Это очень поможет нам, - она сделала жест охранникам, - отпустите эту женщину.
Я выдохнула с облегчением. Поблагодарила настоятельницу и уже собиралась уйти, как вдруг она окликнула меня:
- Постойте!
Я вернулась. Кларисса опустила руку в карман своего ритуального плаща и извлекла оттуда желтую птичку с яркими синими и красными перьями на грудке.
- Возьмите.
Я растерялась. Это был не просто невиданно щедрый подарок, это было настоящее чудо. Боясь дышать, я укрыла птичку своими ладонями и приняла ее, придерживая крылья.
- Берегите её, - настоятельница улыбнулась мне теплой улыбкой и пошла прочь.
Я держала в руках своё сокровище и не могла поверить в удачу. СингерияДора разглядывала меня своими черными бусинками-глазами и вертела головой. Я повернулась и поспешила домой, мои ноги как будто не касались земли, а за спиной выросли крылья. Я несла в свой дом счастье.