Джером Клапка Джером. Трое в лодке не считая собак

Да я вообще в шоке. Конечно, я хорошо пишу, но мои труды все принадлежат мне.

кстати, я начинала перевод ещё в школе, в 7-м классе, на уроках английского. Правда мне и в голову не пришло где-то его опубликовать. Первой моей публикацией (но только здесь) был перевод Джона Джейкоба Астора IV Путешествие в иные миры.

Для своих титанистов я и сохраняла эту страницу изначально.

Спасибо журналисту Марине Колесниковой. Марина - да я сама не поняла, что у Вас и на Рахманинове нужно Зубащенко.

  1. Рахманинов это всегда был композитором только для меломанов и почитателей Рахманинова


  2. Там не для поэтов, только для музыкантов и слушателей, и второе мастер-класс там только для пианистов, фортепьянное отделение - серьёзные исполнители, что там лоси забыли?

  3. Спасибо большое - я много чего не выкладываю, Саша задолбал, да пусть отвяжется от моей странице, тут ничего ему не принадлежит. Вообще-то Алексею Валерьевичу Серебрякову я писала от своего лица.


  4. Марина я согласна если Карину Мещерову отправят по назначению  - то что доктор прописал. Она не журналист.


  5. Марина - да до новых встреч    в Вашем сообществе, да там для тех кто не знает, но Иван Кураев и Александр Аникин мне примерно рассказали. 

РОЕ ИНВАЛИДОВ. - СТРАДАНИЯ ДЖОРДЖА И ХАРРИСА. - ЖЕРТВА СТА СЕМИ СМЕРТЕЛЬНЫХ ЗАБОЛЕВАНИЙ. - ПОЛЕЗНЫЕ РЕЦЕПТЫ. - СРЕДСТВО ОТ ЗАБОЛЕВАНИЙ ПЕЧЕНИ У ДЕТЕЙ. - МЫ СОГЛАСНЫ С ТЕМ, ЧТО ПЕРЕУТОМИЛИСЬ И НУЖДАЕМСЯ В ОТДЫХЕ. - НЕДЕЛЯ В "РОЛЛИНГ ДИП"? - ДЖОРДЖ ПРЕДЛАГАЕТ РЕКУ. - МОНМОРАНСИ ВОЗРАЖАЕТ. - ПЕРВОНАЧАЛЬНОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ ПРИНЯТО БОЛЬШИНСТВОМ ТРЕХ ПРОТИВ ОДНОГО.


Трое инвалидов. Страдания Джорджа и Гарриса. Жертва ста семи смертельных недугов. Полезные рецепты. Средство против болезней печени у детей. Мы сходимся на том, что переутомились и что нам нужен отдых. Неделя в море? Джордж предлагает путешествие по реке. Монморанси выдвигает возражение. Первоначальное предложение принято большинством трех против одного.
Нас было четверо - Джордж, Уильям Сэмюэл Харрис, я и Монморанси. Мы сидели в моей комнате, курили и говорили о том, как нам было плохо - плохо с медицинской точки зрения, я имею в виду, конечно.

Нас было четверо - Джордж, Уильям Сэмюэль Гаррис, я и Монморанси. Мы сидели в моей комнате, курили и рассуждали о том, как мы плохи, - плохи с точки зрения медицины, конечно.

Мы все чувствовали себя неважно и начинали сильно нервничать из-за этого. Гаррис сказал, что временами на него накатывали такие необычайные приступы головокружения, что он едва сознавал, что делает; а потом Джордж сказал, что у него тоже бывали приступы головокружения, и он едва сознавал, что делает. Что касается меня, то это была моя печень, которая была не в порядке. Я знал, что это была моя печень, которая была не в порядке, потому что я только что прочитал брошюру о патентованных таблетках для печени, в которой были подробно описаны различные симптомы, по которым человек мог определить, когда его печень была не в порядке. У меня были они все.


Мы все чувствовали себя не в своей тарелке и очень из-за этого нервничали. Гаррис сказал, что на него по временам нападают такие приступы головокружения, что он едва понимает, что делает. Джордж сказал, что у него тоже бывают приступы головокружения и он тогда тоже не знает, что делает. Что касается меня, то у меня не в порядке печень. Я знал, что у меня не в порядке печень, потому что недавно прочитал проспект, рекламирующий патентованные пилюли от болезней печени, где описывались различные симптомы, по которым человек может узнать, что печень у него не в порядке. У меня были все эти симптомы.
Это в высшей степени необычно, но я никогда не читал рекламу патентованного лекарства без того, чтобы не прийти к выводу, что я страдаю от конкретной болезни, о которой там идет речь, в ее наиболее опасной форме. Диагноз, по-видимому, в каждом случае в точности соответствует всем ощущениям, которые я когда-либо испытывал.


ОБСУЖДАЛИСЬ ПЛАНЫ. - УДОВОЛЬСТВИЯ ОТ "КЕМПИНГА" В ПОГОЖИЕ НОЧИ. - ТО ЖЕ САМОЕ, ДОЖДЛИВЫЕ НОЧИ. - КОМПРОМИСС ПРИНЯТ. - МОНМОРАНСИ, ПЕРВЫЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ. - ОПАСЕНИЯ, ЧТО ОН СЛИШКОМ ХОРОШ ДЛЯ ЭТОГО МИРА, ВПОСЛЕДСТВИИ ОТВЕРГНУТЫЕ КАК БЕСПОЧВЕННЫЕ. - ЗАСЕДАНИЕ ОБЪЯВЛЯЕТСЯ ЗАКРЫТЫМ.
Обсуждение плана. Прелести ночевки под открытым небом в хорошую погоду. - То же - в дурную погоду. Принимается компромиссное решение. Первые впечатления от Монморенси. Не слишком ли он хорош для этого мира? Опасения отброшены как необоснованные. Заседание откладывается.
МЫ достали карты и обсудили планы.
Мы вытащили карты и наметили план.
Мы договорились стартовать в следующую субботу из Кингстона. Мы с Гаррисом отправлялись туда утром и садились на лодку до Чертси, а Джордж, который не смог бы выбраться из Города до полудня (Джордж ложится спать в банке с десяти до четырех каждый день, кроме субботы, когда его будят и укладывают спать). он выйдет на улицу в два), встретит нас там.
Было решено, что мы тронемся в следующую субботу от Кингстона. Я отправлюсь туда с Гаррисом утром, и мы поднимем лодку вверх до Чертси, а Джордж, который может выбраться из Сити только после обеда (Джордж спит в каком-то банке от десяти до четырех каждый день, кроме субботы, когда его будят и выставляют оттуда в два),встретится с нами там.
Должны ли мы "разбивать лагерь" или ночевать на постоялых дворах? Джордж и я были за то, чтобы разбить лагерь на природе. Мы говорили, что это будет так дико и свободно, так по-патриархальному.
Где мы будем ночевать - под открытым небом или в гостиницах? Я и Джордж стояли за то, чтобы ночевать на воздухе. Это будет, говорили мы, так привольно, так патриархально...
Медленно золотая память об умершем солнце исчезает из сердец холодных, печальных облаков. Безмолвные, как опечаленные дети, птицы прекратили свое пение, и только жалобный крик мурхена и резкое карканье коростеля нарушают благоговейную тишину вокруг ложа вод, где умирающий день испускает свой последний вздох.
Золотое воспоминание об умершем солнце медленно блекнет в сердце холодных, печальных облаков. Умолкнув, как загрустившие дети, птицы перестали петь, и только жалобы болотной курочки и резкий крик коростеля нарушают благоговейную тишину над пеленою вод, где умирающий день испускает последнее дыхание.
Из сумрачных лесов по обоим берегам бесшумно выползает призрачная армия ночи, серые тени, чтобы прогнать задержавшийся арьергард света, и бесшумными, невидимыми шагами проходит над колышущейся речной травой и сквозь вздыхающий камыш; и Ночь, над ее мрачный трон складывает свои черные крылья над темнеющим миром, и из ее призрачного дворца, освещенного бледными звездами, царит тишина.


Затем мы загоняем нашу маленькую лодку в какой-нибудь тихий уголок, ставим палатку, готовим и съедаем скромный ужин. Затем большие трубки наполняются и раскуриваются, и приятная беседа проходит под музыкальное сопровождение; в то время как в паузах нашего разговора река, играя вокруг лодки, рассказывает странные старые истории и секреты, тихо поет старую детскую песенку, которую она пела столько тысяч лет - и будет петь еще столько тысяч лет, пока ее голос не станет грубым и старым, - песню, которая мы, научившиеся любить его меняющийся облик, которые так часто прижимались к его податливой груди, думаем, что каким-то образом понимаем, хотя и не смогли бы рассказать вам простыми словами историю, которую мы слушаем.
Мм укрыли нашу лодку в тихой бухточке, поставили палатку, сварили скромный ужин и поели. Вспыхивают огоньки в длинных трубках, звучит негромкая веселая болтовня. Когда разговор прерывается, слышно, как река, плескаясь вокруг лодки, рассказывает диковинные старые сказки, напевает детскую песенку, которую она поет уже тысячи лет и будет петь, пока ее голос не станет дряхлым и хриплым. Нам, которые научились любить ее изменчивый лик, которые так часто искали приюта на ее волнующейся груди, - нам кажется, что мы понимаем ее, хотя и не могли бы рассказать словами повесть, которую слушаем.
И мы сидим там, на его краю, в то время как луна, которая тоже его любит, наклоняется, чтобы поцеловать его сестринским поцелуем, и цепко обнимает его своими серебряными руками; и мы смотрим, как она течет, вечно поя, вечно шепча, навстречу своему королю, морю, - пока наши голоса не замирают в тишине, а трубы не смолкают, - пока мы, обычные, заурядные молодые люди, не чувствуем себя странно полными мыслей, наполовину грустных, наполовину сладких., и нам все равно или не хочется говорить - пока мы не засмеемся, и, вставая, не выбьем пепел из наших сгоревших трубок, и не скажем "Спокойной ночи", и, убаюканные плеском воды и шелестом деревьев, мы не заснем под большими, неподвижными звездами и не увидим сны. что мир снова молод - юной и милой, какой она была раньше, до того, как столетия тревог и забот избороздили ее прекрасное лицо, до того, как грехи и безумства ее детей состарили ее любящее сердце, - милой, какой она была в те далекие дни, когда, новоиспеченная мать, она нянчила нас, своих детей, на руках. собственная глубокая грудь - до того, как козни раскрашенной цивилизации выманили нас из ее нежных объятий, а ядовитые насмешки искусственности заставили нас устыдиться простой жизни, которую мы вели с ней, и простого, величественного дома, где человечество родилось так много тысяч лет назад.
"И вот мы сидим у реки, а месяц, который

Если бы вы стояли ночью на берегу моря с Гаррисом и говорили: "Слушайте! разве ты не слышишь? Это всего лишь русалки, поющие глубоко под колышущимися водами, или печальные духи, поющие панихиду по белым трупам, удерживаемым морскими водорослями?" Харрис взял бы вас за руку и сказал: "Я знаю, в чем дело, старина; ты простужен. А теперь ты пойдешь со мной. Я знаю здесь за углом местечко, где вы можете выпить капельку лучшего шотландского виски, которое вы когда-либо пробовали, и это приведет вас в чувство в кратчайшие сроки."
Если бы вы очутились с Гаррисом ночью на берегу моря и сказали ему: "Чу! Слышишь?" "Это, наверное, русалки поют в морской глубине или печальные духи читают псалмы над бледными утопленниками, запутавшимися в цепких водорослях", - Гаррис взял бы вас за локоть и сказал бы:" "Я знаю, что с тобой такое, старина. Ты простудился." Идем-ка лучше со мной. "Я нашел здесь за углом одно местечко, где можно выпить такого шотландского виски, какого ты еще не пробовал. Оно мигом приведет тебя в чувство"."
Харрис всегда знает местечко за углом, где можно заказать что-нибудь вкусненькое в очереди за выпивкой. Я полагаю, что если бы вы встретили Харриса в Парадайзе (предположим, что такое возможно), он немедленно поприветствовал бы вас словами: "Так рад, что ты пришел, старина; я нашел здесь за углом милое местечко, где ты можешь выпить действительно первоклассного нектара".
Гаррис всегда знает местечко за углом, где можно получить что-нибудь замечательное в смысле выпивки. Я думаю, что, если бы Гаррис встретился вам в раю (допустим на минуту такую возможность),он бы приветствовал вас словами: - Очень рад, что вы здесь, старина! Я нашел за углом хорошее местечко, где можно достать первосортный нектар.
Однако в данном случае, когда речь шла о кемпинге, его практический взгляд на этот вопрос был очень своевременным намеком. Разбивать лагерь в дождливую погоду не очень приятно.
Но в данном случае, в отношении ночевки под открытым небом, его практический взгляд на вещи послужил нам весьма своевременным предупреждением. Ночевать на воздухе в дождливую погоду неприятно.
Уже вечер. Вы промокли насквозь, а в лодке добрых два дюйма воды, и все вещи влажные. Вы находите место на берегу, где не так грязно, как в других местах, которые вы видели, высаживаетесь, вытаскиваете палатку, и двое из вас приступают к ее починке.
Вечер. Вы промокли насквозь, в лодке добрых два дюйма воды, и все вещи отсырели. Вы находите на берегу место, где как будто поменьше луж, выволакиваете палатку на сушу и вдвоем с кем-нибудь начинаете ее устанавливать.
Она промокшая и тяжелая, и она шлепается, и падает на тебя, и обволакивает твою голову, и сводит тебя