И пела песни, рожденные войной

     Вера Григорьевна Торопова, появившаяся на свет осенью 1941 года в эвакуации,  вместе с родителями и маленьким братом приехала в Читу после войны, в 1948 году. Но месяцы перед Победой запомнились навсегда, и она, извлекая из своей памяти сюжеты военного детства, соединяя собственные впечатления с тем, что ей рассказывала мама, смогла передать нам те характерные моменты военной жизни, которые пережило целое поколение, рождённое войной.
 
     Её отец Епишев Григорий Семёнович, обладатель поистине легендарной биографией, ушёл из жизни девяноста семи лет, в новогоднюю ночь 2008-2009 года. Почти два года воевал в Испании, был разведчиком-радистом. Благодаря в том числе и его усилиям в марте 38-го был потоплен один из мощнейших военных кораблей франкистской Испании – крейсер «Балеарис», за что в 1939-м Григория Епишева наградили медалью «За отвагу» (после войны его заслуги как советского разведчика будут отмечены двумя боевыми орденами: Красной Звезды и Красного Знамени). Накануне и все годы войны он был радиотехником приемного центра Центрального радиоузла разведуправления Генштаба Красной армии. В 1937 году женился на работнице одной из фабрик в Ленинграде Анне Селезнёвой, и она, молодая жена военного, ожидала его, в общем-то не зная, насколько опасна была его служба.
 
     Молодая счастливая семья проживала в военном городке под Москвой. А когда началась война, семьи служащих приёмного центра радиоузла Генштаба отправили в эвакуацию. Анна Васильевна с годовалой дочерью Аллой прибыла в Челябинскую область в село Ключи Далматовского района (сейчас это территория Курганской области). Вскоре здесь у неё родилась Вера. Здесь много было эвакуированных, и они проживали по домам вместе с хозяевами. Как правило, просторная изба делилась на несколько закутков, отделенных друг от друга занавесками из простыней. Каждый из четырех-пяти таких закутков становился пристанищем для эвакуированной семьи. Набиралось в таком доме вместе с хозяйскими много ребятишек. И, если заболевал один, хворать начинали все. И вот кто-то заболел корью, заболела и старшая дочка Анны Васильевны. У Алочки случилось легочное осложнение, и она умерла. Позже, узнав об этом, отец на обороте её фотографии напишет: «Как будто земля ушла из под ног и свет померк  вокруг. Тебя не хватает нам, родная наша доченька…».
 
     Семьи военных жили на паёк, который выдавали им и их детям за воевавших мужей.  Но этого не хватало, поэтому из полученной иногда в пайке ткани мама Веры шила одежду, на базаре, куда уезжала в райцентр Далматово, выменивала ее на продукты. И так поступали все женщины, приехавшие в эвакуацию к чужим людям. Кто-то ехал на рынок менять вещи и покупать продукты, а кто-то оставался за няню для всех малолетних детей. А у тех женщин, у которых они проживали, тоже воевали мужья или сыновья, а к кому-то уже пришла похоронка. И жили по большей мере одной большой семьёй, разделяя горе и заботы каждого.

     С отступлением советских войск секретный военный центр, где служил Григорий Семёнович, перевели в Уфу, и в конце 1943 года сюда приехала и Анна Васильевна с Верой. Когда Вере было три года, здесь в Уфе в 1944 году родился брат Витя. Вера Григорьевна хорошо помнит, как жили в Уфе, и в последний военный 45-й, и в первые послевоенные годы. Здесь в большом хозяйском доме с двором и огородом снимали большую комнату, в которой практически не было мебели. У Веры, например, была железная кроватка на трёх ножках: вместо четвёртой был подставлен деревянный чурбанчик, который ночью иногда выпадал, и Вера скатывалась с кроватки и, если мама этого не замечала, утром Вера просыпалась на полу.

     Заботясь о детях, чтобы они были сыты, иногда по утрам мама ходила за молоком на базар и у башкиров покупала молоко. Конечно, большим подспорьем для семьи был военный паёк отца. Сам же отец целыми днями был на службе, и дети практически не видели его дома. Как здесь не повторить обыденную фразу: когда уходил на службу, они ещё спали, когда приходил, – уже спали. Вера плохо ела и была очень худенькой. Мама ставила на стол в сковороде что-то съестное, поделив его для детей надвое. Младший брат, проглотив свой пай, плохо выговаривая имя сестрички, спрашивал: «Вав, будись?». Она мотала головой: «Нет». Тогда он быстро-быстро доедал всё, что оставалось. Как-то зимой после долгой болезни Вера совсем ослабла. Однажды мама выпустила её погулять, надев на неё тёплое пальто и повязав вокруг шеи шарф сзади. В хозяйском огороде кормилась большая свинья, увидев малышку, подошла, повалила её наземь, ухватила за узел шарфа  своей пастью и стала возить её лицом по земле. Мама вовремя увидела и спасла ребенка, иначе бы Вера задохнулась от набившейся в ноздри и рот земли.

     Мама, несмотря на то, что был совсем маленьким сынишка, постоянно занималась с Верой. Просила, чтобы она пересказывала за ней прочитанные сказки, повторяла и заучивала стихи, разучивала и пела с ней песни. Маленькая Вера часто выходила к воротам дома и, сидя на скамейке, читала прохожим стихотворения, и даже пела. Становилась на скамейку и пела песни, рожденные войной. Например, из Лебедева-Кумача:
 
«С песней молодецкой весело в походе,
Красную пехоту не собьешь с ноги.
Грянем Сталинскую песню о пехоте,
Песню про геройские советские штыки…».
 
     И когда папа пришел с вестью, что война закончилась, за праздничным столом все вместе пели, с горечью вспоминая, что на фронте погибли два маминых брата и брат папы, а в блокадном Ленинграде умерла от голода его сестра:

«Редко, друзья, нам встречаться приходится,
Но уж когда довелось,
Вспомним, что было и выпьем, как водится,
Как на Руси повелось!
Пусть вместе с нами земля Ленинградская
Вспомнит былые дела,
Вспомнит, как русская сила солдатская
Немцев за Тихвин гнала.
Выпьем за тех, кто неделями долгими
В мёрзлых лежал блиндажах,
Бился на Ладоге, бился на Волхове,
Не отступал ни на шаг.
Выпьем за тех, кто командовал ротами,
Кто умирал на снегу,
Кто в Ленинград пробивался болотами,
Горло ломая врагу.
Будут в преданьях навеки прославлены,
Под пулемётной пургой,
Наши штыки на высотах Синявина,
Наши полки подо Мгой.
Встанем и чокнемся кружками стоя мы,
Братство друзей боевых,
Выпьем за мужество павших героями,
Выпьем за встречу живых».

     А потом Григорий Семенович и Анна Васильевна с детьми, отправились туда, где служил папа. Это была живописная возвышенность неподалеку от города, дальше простиралась равнина, по которой плавно текла река Белая. Солнце садилось, и то светлое радостное чувство, которое переполняло маленькое детское сердечко Веры, осталось с ней на многие годы.

     Было уже послевоенное время, Вере шел шестой год. Она помнит, что тогда напротив их дома был хлебозавод, и ароматные запахи хлеба распространялись повсюду. Доходили они и до пленных немцев, которые работали рядом за колючей проволокой. Вера бегала туда с соседскими ребятами посмотреть на врагов. Но к этим худым, обросшим, почерневшим, в грязной ободранной одежде врагам дети испытывали только сочувствие и жалость. Пленные немцы подходили к проволоке и говорили детям: «Хлеба, хлеба…». И ребятишки бежали домой, тайком от родителей хватали кусочки хлеба, зажав их в кулачках или спрятав в кармашке кофточки или платьица, возвращались к колючей проволоке и протягивали их немцам. Тем немцам, которые принесли на их землю горе и страдание, кровь  и слёзы, но они уже были им не страшны, они были повержены Красной Армией, в которой служили их отцы.