Он привычно открывает дверь своим ключом

Он привычно открывает дверь своим ключом, стряхивает с плаща звёздную пыль и вытряхает из складок пару вселенных, снимает ботинки, взъерошивает волосы цвета луны и проходит на кухню мыть руки. Пять минут и в воздухе растекается запах кофе, корицы и мяты. Я жду, не бросаюсь на грудь, ведь каждому нужно пять минут на молчание и волшебство.

Он улыбается краешком губ, заметив, как я, поджав по-турецки ноги, застыла с ноутом на диване. По кошачьи, насмешливо сузив глаза, он дразнится, знает, что жду разрешенья, залезть к нему в рюкзак, хранящий секреты всех дорог, что сплетаются в вышине, всех тропинок, запутанных строп, строк и секретных рифм, что хранятся в блокнотах, спрятанных между засушенными листьями папоротника, шалфея и цветов эдельвейса.

Сыну ветра и пены морской, не сидится на месте. Смеётся и тянет меня за собой, подставляет друзьям — моя невеста. А я домосед. В глубину океана, ныряю между написанных строк, как и в горы на нарисованных крыльях взлетаю, и плыву между рифмами, в созвездиях фраз. А он дышит небом, влюбляется в скалы, в пески и туманности галактических страз.

Он встречает рассветы в Тибете, закаты на гребнях волн океана, его мир огромен, соткан из рек, стекающих с гор, из пустынь и цветущих в них травах, он шепчет на все голоса по ночам свои сказки, легенды, мечты, и открытия, что скрыты в туманах южных широт. Он шлёт мне их в письмах, на листьях осенних, в поцелуях росы, что рассыпаются жемчугом от прикосновения моих босых ног.

Я домосед. Я гуляю по паркам и скверам, дышу городами и смогом дорог. И если б не он, то вряд ли прозрела, глядя в открытые им миллиарды межзвёздных троп.

Одна чашка кофе, в ней плавает гавань, тайны далёких и диких степей, в ней горы, пустыни, моря и рассветы, туземцы с альфа-центавра, так не похожие на людей. Он смеётся открыто, я роюсь меж строчек, достаю всё что успел он узреть: восторги, ночные походы и звёзды, воспоминания весны, что не дают постареть.

Опустошаю рюкзак. Ему для походов, чтобы легче шагать, нужно много свободы, и в сумке тоже, иначе, как всё новое внутрь запихать.

Я уже сплю, он целует в макушку, ему на вокзал, мне с утра на работу. Я жду его дома. Берегу его чашку, пока он собирает по свету прохладу восходов. Он сын ветра и пены, я же земная, он шагает сквозь время, а я наугад. Мы не можем быть вместе, но нашим песням, тысячелетьями вторит закат. Он приносит мечты, я дарю им звучанье, чтоб сказок и рифм не иссякнул каскад…