Стакан воды

— Маш, а Маш, ты Катьку давно видала? — окрикнула соседку, копающуюся в огороде, Петровна.
— Да дня два уж не заходила, — ответила Мария, подрезая усы клубнике.
— Вот и я думаю, не случилось ли чего! И в магазине не вчера, ни сегодня не появлялась. Пойти что ли, постучаться?
— Поди, чего тебе делать-то? — на минуту выпрямилась Мария, уткнув кулак под поясницу, — а у меня ещё дел по горло. Вона, две грядки ещё.
— Какая ты женщина бесчувственная! — облокотилась на разделяющий подруг заборчик Петровна, — шестьдесят лет как дружим, а ты к нам с Катериной такая нелюбопытная! А может она померла, Катька-то! Вот лежит сейчас там, у себя в сарайчике, воды просит, а принести некому!
— А чегой-то некому-то? — вновь склонилась над грядками Мария, — у неё чай муж, Сенька, есть. Вот пущай и носит!
— Тьфу, ты, господи! — махнула руками Петровна, — живёт через забор, а руку помощи протянуть не может!
— Так чтобы руку протянуть, надо ноги вытянуть, а у меня от карачек, во, коленки не разгибаются! Сходи Петровна, подай воды Катьке, а заодно спроси, чего это она в сарайке помирать вздумала. Дома-то удобнее. А в магазине ещё лучше! Тама народу больше, и все с водой!
— Тьфу на тебя, ещё раз! Зараза бессердечная! Вот помру, ты ко мне не приходи! Копай свои грядки! Я Катьку позову, а про тебя и не вспомню!

— Кать, Катька! — перешла к следующему забору Петровна, — ты слышала, что Машка-то говорит? Помирать будешь, воды тебе не подаст! Кать, ты где там? Чего молчишь-то? Кать!
Петровна отворила калитку, зашла во двор, удивилась, что барбос не кинулся в ноги. Тихо как-то. Заглянула в палисадник, нет никого. Обошла вокруг дома, только куры по двору шастают, а кота, что обычно на лавочке под окном на солнышке греется нет. Галоши, как обычно, четыре штуки у крыльца стоят, Петровна поднялась по ступенькам, заглянула в дом, позвала подругу, и вновь никто ей не ответил. В сенях лежал кулёк с семечками, Петровна отсыпала себе в карман половину, подумала, и ссыпала к себе все семечки.

Села на ступеньки крыльца, семечки грызёт, рассуждает, куда подруга делась. И тут её осенило, сарайчик-то не проверила! Подскочила, добежала, дёрнула за дверь, сунула голову в темноту, — Ау, Катя, ты здесь?
— А чегой-то мне тама быть? — раздался голос за спиной. Петровна развернулась, и схватилась за сердце. Катерина с покрасневшими от слёз глазами, протирала от земли лопату пучком травы.
— Ты это, чего ищешь-то меня? Случилось чего?
— Фу ты, — привалилась к дверному косяку Петровна, — чуть на тот свет не отправилась. Ты чего в магазин-то не заходишь? Я там конфет тебе отложила, твоих любимых, с орешками, а ты не идёшь! Я и ра-аспереживалась, не случилось ли чё! А ты вона чё, с лопатой и зарёваная. Случилось чё?

— Да, случилось, ты не подумай, всё хорошо! — протиснулась в сарайку Катерина, поставила лопату, вышла, вытерла ладонью лоб, вздохнула, — пойдём что ли в дом, помянем.
— Кого помянем? — вновь схватилась за сердце Петровна, и сообразив, что Сеньку, мужа Катькиного, что вечно в этом сарае с удочками возится, тоже два дня уж не видела.
— Да не уж то помер? Когда? — аж присела на подкосившихся коленках Петровна.
— Так вчера похоронила. Слышала чай, как на всю деревню Буран выл.
— Так что по нему? Ох, бедная ты моя! Погодь, а ты где его закопала-то? Кладбище уж неделю как закрыто, после дождей размыло всё, не пройти!
— А чего кладбище? У нас своё есть. Вот, за сарайкой, под забором и прикопала. Главное, чтоб пес не отрыл. А то, я вчера закопала, а сегодня гляжу, лежит под лавочкой! Ты ж знаешь, как Буран его любил! Последней костью делился. В одной будке спали. Вот и притащил обратно. Хорошо хоть не в дом. Утром выхожу – лежит! О, так! — Катерина руки в разные стороны развела, ноги расставила, голову назад откинула, показывая, как нашла покойного, — а сам рядом лежит, поскуливает.
— Погодь, а поминки? Отпевание? — Петровна прижимала ладонь к груди и думала куда бежать, за успокоительным, или сразу в больничку. У подруги-то явно с головой не хорошо, третьего мужа хоронит, тут у кого хочешь помутнение случится.

— Да не смотри ты на меня так! — подтолкнула Катерина подругу в сторону дома. — Сейчас поедим, отпустит.
— Ой, Катька, та ка же ты тепереча, а? Бабе одной нехорошо!
— А чего это одной? Сенька через пару дней вернётся. Надеюсь, без всей этой коллекции червей. Я год его просила пустырь за домом перекопать, картоху посадить. А тут на тебе, конкурс на лучшего рыболова в городе. Остановить не могла, пока всех червей не собрал! Утром фотки на телефон прислал, говорит шансы выиграть хорошие.
— Кать, ты кого похоронила-то? Если не Сеньку?
— Говорю же, кота, Ваську! Вчера закопала, а Буран его обратно притащил! Я его главное закапываю, пёс откапывает, я закапываю, он откапывает. Я Бурана к липе привязала, там, у могилки, пусть попрощается, а то видишь и меня до слёз довёл. А ты чего подумала? У тебя, кстати, кошка же на сносях! Я бы взяла котёночка.

— Дура ты, Катька! — махнула рукой Петровна, — и Сенька твой, тоже дурак! Соберёшься помирать, ко мне не приходи! Воды не дам! Ишь что придумала, над подругой измываться! Бессовестная!
— Погоди, Петровна, а приходила-то ты зачем?
— Проведать тебя, Катька! В магазин не заходишь, думала померла! А ты, ты… в общем нет у меня конфет! Кончились!