Кукла мотанка и клавесин. Глава 14

Глава 14
Принятие решения или неожиданное открытие, как резко все меняется, как только проявишь заинтересованность

«Твою мать»:
Мысленно выругалась Голда, завела автомобиль и ещё некоторое время не могла стронуться с места.
Что её впечатлило, так слёту женщина не определила, но возникло непреодолимое желание отмыться от грязи под названием: «жизнь Офелии».
«Что же она такое?  И достаточно откровенная, и старательная, и реально любит и заботится о детях, по мере поступления денег. Её повседневная суета какой-то запредельный разврат. Но на вопрос я себе ответила. Даже если я подохну абсолютно одна. Никогда никакому мужику я не расскажу о своём прошлом. Финиш – истории о любви, или нелюбви мне надоели. Нет любви, есть нормальный расчёт, уважение и желание жить вместе. Не получится с Алексом, значит, оставлю попытки, а там климакс и всё нормально. Денег на досмотр у меня хватит. Буду надеяться, мне попадётся алчная компаньонка, отравит или придушит, за моё же имущество, и горшки меня минуют. Вот хотя бы Офелия, вполне подойдёт на роль палача. Даже представляю, как мадам зальётся слезами, рассказывая о моих последних днях и творожке, который она мне перетёрла, чтобы я не подавилась, правда умолчит о подсыпанном в еду яде».
Женщина достала мобильный телефон, набрала номер, дождалась: «алло» и обратилась с просьбой:
– Алекс, я еду домой, ты бы смог ко мне зайти так по-дружески. Поговорить.
– Золотко, уже несусь, что-то прикупить? – ответил на звонок мужчина, таким тоном и голосом как будто ждал её звонка каждую секунду с последней встречи.
Голда почему-то подумала, что ей придётся раздеваться за угощение, но тут же отогнала эту мысль, вспомнив, что может купить абсолютно всё, а Алекс не позволит себе приехать с пустыми руками. И в этом нет никакого извращения, так правильно и подарки дарить приятно и получать приятно. Потом она не намеревалась раздеваться.
– Вина, каких-то лёгких закусок и, если найдёшь клубники, ну так не торопись, я ещё в училище, последней влюблённой дурынде поставила экзамен, за заплаканные глаза, пожалела, – сделала она заказ и полностью отчиталась о проведённом времени.
Дома женщина приняла душ, ей показалось запах Офелии, её детей и собаки въелся намертво в тело в волосы в одежду.
Стиралка уютно урчала, Голда сидя на пуфике в ванной расчёсывала волосы.
«Мне бы красоту этой безмозглой дуры, я бы завоевала полмира. Во всяком случае, не сидела бы в 45 в пустой ванной. В ожидании мужчины, любящего больше деньги, чем меня. Все любят деньги. А что, он вполне может трахать такое чудовище, как я из-за бумажек. Я не должна так думать. Он серьёзный человек и неплохой, во всяком случае, альфонсом его никто не называл»:
Её горькие размышления прервал звонок в дверь.
На пороге стоял Алекс с пакетом из дорогого супермаркета. Голда отметила, мужчина выждал минимум из возможного и волновался, скорее всего, мог отслеживать, когда она подъедет и подождать ещё некоторое время.
– Прекрасно, ты принял правильное решение все в два раза дороже, но наверняка, – отметила Голда, принимая шелестящий пакет.
– Золотко, ты не заболела? – его голос действительно наполнился тревогой.
– Заболела дорогой, заболела тоской. Алекс мне реально плохо, – пожаловалась Голда мужчине.
– Это не тоска — это хандра. Я сейчас приготовлю сыр в кляре, надеюсь, тебе понравится, к вину подойдёт, – поставил диагноз мужчина и предложил лечение.
– Готовь, все, что тебе хочется, – согласилась Голда.
Женщина отметила, мужчина хотел её обнять, но остановил едва заметное движение тела в её сторону.
– Пусть хандра. Ты свободен, я не оторвала тебя от дел? – спросила Голда, выкладывая продукты на стол.
– Нет. Голдочка, я бы все бросил ради тебя, – тихо проговорил Алекс.
Голда подняла глаза на сорокалетнего ухоженного мужчину. Она знала историю его жизни. Собственно, их отношения завязались по её инициативе, по сценарию с Офелией, ему требовался кто-то для прослушивания его истории жизни с больной мамой. Интимность не сложилась, зато остались общие интересы, закороченные на профессию.
Алекс, год назад похоронил маму. Его странная любовь к матери удерживала его от брака, и к сорока он остался в полном вакууме. Живя с матерью, он не мог представить, что женщина, которую он выберет в жены или любовницы как-то, обидит его маму. А потом, когда начал зарабатывать, оставив попытки, стать музыкантом и переквалифицировался в менеджеры в музыкальной сфере, он оказался в одиночестве. Мимолётных связей хватало, а вот полюбить Алекс не мог, вернее о любви закоренелый холостяк с устоявшими привычками не помышлял, он не знал, как довериться. Алекс не сомневался полюбить сорокалетнего мужика бескорыстно невозможно. Тем более деньги и имущество у него водилось. И как только замечал финансовую заинтересованность, сразу обрывал отношения.
Исключение составила Голда, но она, проявляя интерес, к нему как человеку, и как к деловому партнёру, сохраняла дистанцию, никак не реагируя на него как на мужчину. Ещё Голда все больше напоминала ему маму. Алекс не понимал, как откатиться назад и поведать ей о своих намерениях. Никаких подробностей из её жизни он не нашёл, при всём старании. Так общие расклады. Окончила училище, затем консерваторию, работала как каторжная, засветилась, как прекрасный музыкант, но в обойму снобов не лезла. Родители уехали в Израиль, она отказалась уезжать, и порвала отношения с семьёй, узнать о каких-то связях с мужчинами ему не удалось. Поверить в полный аскетизм Алекс не мог, но куда идти со своими вопросами не представлял.
Алекс решился поговорить с Голдой после концерта в ресторане, готовился к беседе, получив полу отказ, не особенно надеялся на звонок. Общаясь с ней не один год, отнести к уважительным причинам наличие какой-то подруги в автомобиле пусть и с детьми не получалось. Предложи он ей денежный расклад её подруга улетела бы на такси в течение пяти минут, хоть бы и в Африку. Смирившись с очевидным фактом, что самостоятельная женщина вряд ли обходится без любовника, но абсолютно не обязана отчитываться перед ним, он начал потихоньку договариваться с собой на предмет, бессмысленности затеи, перевести отношения в плоскость интимности. Её обещание позвонить, просто вежливая отставка. Звонок Голды взволновал обнадёжил и вернул в исходную точку.
– Ты расскажешь, что приключилось? – сохраняя беззаботность в голосе, спросил Алекс, все ещё не веря, что она пригласила его на свою территорию и звонок вопреки его прогнозам прозвучал.
Мимолётные встречи, в гримёрках всегда заканчивающееся отказом, унижали его, но Алекс боялся высказаться по этому поводу. Всегда отшучивался. Давно приготовившись отдать Голде все, боялся, заговорить. Боялся, как маму. Ещё его иногда накрывала ревность, он представлял, как со всеми своими менеджерами, а их он насчитал четыре, закрываясь в гримёрках, Голда занимается сексом, а ему отказывает. От таких мыслей мужчина тихо шалел, удивляясь своей необоснованной ревности.
– Да нечего страшного, пообщалась с одной подругой, такая тоска придавила…, – ответила женщина.
Голда не решилась озвучить свои страхи. Вернее, один всеобъемлющий страх, остаться одной на старость.
«Даже у Офелии есть дети, мама, папа, и подлый любовник, который может вернуться, и она станет ему служить. А я…»
Подумала Голда, аккуратно складывая пустой шелестящий пакет.
– Алекс, у тебя в доме водится кот, собака, хомяк или цветы в горшках? – задала она неожиданный вопрос
– Никакой живности, – с готовностью ответил мужчина.
– Останься у меня на пару дней, – обратилась со странно неожиданной просьбой Голда.
Алекс промолчал, реально не найдя слов, но будучи знаком с Голдой больше пяти лет, отыскал и задал правильный вопрос, спустя пару секунд:
– Ты не играешь со мной?
– Нет, я так не играю, это не в моих правилах, – ответила Голда.
– Тогда я останусь до утра, я как видишь налегке, – ответил опешивший мужчина.
Он много раз представлял, как они договорятся, даже придумал текст. Но прыжок с вышки в холодную воду, как приемлемый вариант Алекс не рассматривал.
«Она таки думала обо мне, не зря о ней идёт слава жёсткого бескомпромиссного человека. Круто взяла. А может так правильно, ну ходили бы мы друг за другом или в гости»:
Подумал Алекс, справляясь со своими чувствами, от чего выглядел отрешённым и мало заинтересованным.
Голда не ожидала такого хладнокровного вменяемого ответа, от балагура бабника дамского угодника, и вообще от мужчины слёту соглашавшего на мимолётный секс. То, что он трахал молоденьких аккомпаниаторш знал весь бомонд.
«Классно, а где восторг, радость или он не этого добивался? Не хватало, чтобы Алекс нашёл повод уйти после ужина. А ведь, по сути, Офелия и я выступаем единым фронтом, ей нужны ещё деньги, мне денежки не нужны, но жить в одиночестве невыносимо. Хоть с деньгами хоть без них. Без денег хуже. Пусть я как-то укачала своё желание секса, и оно не такое вопиющее, этот факт ничего не меняет. И как только предъявляешь подобное требование, реальность меняется».
– Давай, все же накроем на стол, я реально проголодалась, кофе без сахара и минералка, вот и весь мой завтрак, – не ответила на вопрос хозяйка дома.
– Голдочка, я с радостью все приготовлю, тем более я обещал, можно? – немедленно включился гость и взялся за ручку шкафчика, в поисках необходимой утвари.
Голда кивнула и ретировалась в кресло.
Мужчина достал миску, открыл холодильник, извлёк яйца, попросил муку сковородку и занялся приготовлением еды.
– Подожди пока ты не влез в муку, возьми штопор открой вино и налей нам обоим, – попросила она Алекса.
И опять Голда неожиданно попала в какую-то странную зависимость, потратив не одно десятилетие на завоевание независимости, поразилась, как легко сдавались позиции, когда рядом оказывался мужчина, продвигающий своё желание.
Женщина сидела в кресле у стола и ела клубнику, запивая её вином.
– Голда, подожди, я сейчас сыр в кляре приготовлю, как можно кислятину запивать кислятиной? – спросил он женщину.
– Клубника, сладкая, попробуй, – заверила она мужчину.
Алекс попробовал, держа ягодку за хвостик, большим пальцем и мизинцем.
– Нет кислая, я знаю, какой должна быть клубника, достойной в этом маркете не нашлось, – со знанием дела вынес вердикт мужчина.
Мужчина хотел поцеловать её ладонь, с которой он взял ягоду, Голда убрала руку.
– Прости, я, наверно, поторопился, как всегда, – отступил Алекс.
– Нет, Алекс, нет, я боюсь, когда меня берут за руки, остальное можно, – ответила женщина и обхватила его за талию, прижавшись лицом к бедру.
– Понимаю, – ответил мужчина, за годы работы с музыкантами, он познакомился с их страхами.
Алекс поцеловал её в макушку и отправился готовить сыр в кляре.
– Сгорит, – отступил он к плите.
Они, молча, пировали на кухне, затем перебрались в спальню. Ничего нового мужчина и женщина не узнали, и узнать не могли, относительно самого процесса. Науку нежности и интимности невозможно выучить с первого раза. Во всяком случае, каждый отыграл свою игру, согласившись с блестящей игрой актёра.
Сон незаметно прокрался в спальню, и короткая летняя ночь, разрешила проблемы, до восхода солнца мужчина и женщина могли не сражаться друг с другом или друг за друга.
Утром, проснувшись, Голда посмотрела на часы. Вспомнила, что ей никуда не надо бежать потянулась, набросила халат вышла в холл и стала в проёме кухни.
Мысли Алекса, если бы она могла их прочесть, не отличались светом и оптимизмом:
«И как мне поступить дальше? Тихая покорная, ни слова, ни звука, наверно я ей не понравился. А что я хотел? В нашем возрасте у всех накоплен опыт. Это не дурочек в гримёрке трахать. Я мудак, несостоявшийся музыкант, барыга, а она великолепная женщина, талантливый музыкант».
– Доброе утро, – услышал он её голос, повернулся и улыбнулся в ответ.
– Оно реально, доброе, дождь, сбил жару и пыль. Прости, я не совсем одет, вышел и не решился вернуться за одеждой, чтобы не разбудить тебя, – оправдался мужчина.
– Слушай, а я ведь эта кухня не видела мужчину в плавках никогда, прикольно, – восхитилась Голда, преодолела в несколько шагов расстояние и прижалась к Алексу.
– Вот сейчас ты сказала, невероятно приятную фразу. Что вы там говорите о нас, когда собираетесь, пьёте пиво с чипсами или мартини с оливками, не имеет значения, – ответил Алекс и нежно поцеловал женщину.
– Смешной ты, – прошептала Голда.
– Голда, дай чем-то прикрыться, реально неудобно, – обратился любовник к женщине, физиология могла заговорить, не желая считаться с мужчиной, он как человек воспитанный такого позволить себе не мог.
– Брось, я могу предложить только сарафан или шёлковый халат, у меня нет мужской одежды, сейчас принесу футболку со своего плеча, – разрешила она остаться мужчине в неглиже.
– Я наливаю кофе? – спросил он и уточнил, – или пойдёшь в ванную я, позже налью, чтобы горячий.
– Вначале кофе, я всегда вначале кофе пью, потом чищу зубы, для цвета, но сейчас я, пожалуй, нарушу устоявший порядок, – буквально ответила на вопрос Голда.
– Какие глупости мы обсуждаем, – смутился мужчина.
– Алекс, остановись, там, в баре есть коньяк, в холодильнике мясо и сыр. Ты сказал, у тебя есть день, вечер ещё не настал, – предложила Голда и вышла из кухни.
Алекс переместился в спальню. Посчитав, нелепым стоять в прямом и переносном смысле посредине кухни как манекен.
– Держи, – протянула она ему его одежду, вернувшись в спальню, женщина слышала его перемещение.
– Она мне пока не понадобится, – отказался мужчина.
Голда снизила температуру на кондиционере и легла рядом с мужчиной. Женщина, не понимала можно ли хвалить любовника, боясь услышать вопрос, с кем она постигала науку любви, но и молчать посчитала неправильным, перебрав в уме насколько вариантов, решилась:
– Ничего не подумай, все прекрасно, я не умею говорить.
– Я тебя научу, – пообещал любовнице мужчина.
После они пообедали, Голда принимала участие в приготовлении еды. Алекс, не сомневался уходить нельзя и в сотый раз мысленно прокрутил вариант оправданий, почему ему необходимо уйти. Отменить деловой визит он не мог, наконец, решился озвучить то, что мучило его со вчерашнего дня.
– Голда, поверь, никаких подтекстов никаких недомолвок, мне придётся уйти, больше всего на свете мне этого не хочется, именно в этот момент, работа, я дал обещание больше месяца назад, – оправдывался Алекс, тщательно вытирая руки после мытья посуды.
– Я старая рабочая лошадь, а не молодая капризная лошадёнка, беги, – отпустила любовника Голда.
– Не так должны были начаться наши отношения, я перезвоню, как только определюсь, с выездом и приездом, – пообещал Голде мужчина, но он не сомневался, женщина осталась в недоумении, за полшага до обиды.
– Зачем ты мыл посуду, у меня посудомоечная машина, – сменила тему Голда.
– Заметил, стараюсь показаться привлекательным, – улыбнувшись, оправдался Алекс.
– Получилось, – беззаботно ответила Голда.
Алекс уехал, а женщина предалась своим мыслям, с трудом подавив обиду.
Поведение Офелии в отношении Радована, уже не казалось нелогичным или необъяснимым. Офелия не желала жить одна и выкладывала все что могла. Просто стартовый капитал у них оказался разный.
Голда подавила желание позвонить своей странной подруге и обстоятельно, без стеснения выложить все интимные мелочи, а главное услышать слова поддержки, а ещё заверения, что после такого, женщину не бросают. Из её интимной жизни давно исчезли нежность, желание мужчины подстроится, как-то угодить. Захотелось или заплакать, или рассмеяться, а лучше и то и другое одновременно.
Вкус и запах его туалетной воды остался на губах и отправился в укромные уголки памяти.
«Нет, звонить нельзя. Это один из моментов, когда я попаду в зависимость. Чтобы не случилось, я не должна рассказывать ей о своих отношениях с мужчинами, а тем более просить моральную поддержку в вопросах мужчин. Иначе я превращусь в куклу на верёвочках, приносящую все больше подарков для кукловода. А там, в ход пойдут деньги. И потом бросают женщин после всего и Офелия тому яркий пример. Двое детей Чма не остановили, и все унижения Офелии Радован проглотил вместе с продуктами и уехал за папой в другую страну. Да и Адам легко оставил бы Лесю. Всё, не думать об Алексе, приличия соблюдены, я отыграла, мяч отправился на его поле. А к потерям мне не привыкать, теряла и более ценное и выживала».
После такой мысленной тирады, Голда запретила себе анализировать отношения Алекса к ней и своё место в его жизни. Просто так она себя не вела никогда и пока не придумала оправдание, решила отступить.

продолжение следует: http://proza.ru/2023/03/30/1580