Откуда есть пошло государство Российское

И.М. Титенко

«Откуда есть пошло»
государство Российское



ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение

1. Перманентная путаница
1.1. Разночтения при толковании одного достоверного свидетельства
1.2. Русские везде?
1.3. Некритичность отмеченных противоречий для рассматриваемой проблемы

2. Россия «вышла» из Новгородской земли?
2.1. Легенда о начале Новгородской земли
2.2 Элементы предыстории восточных славян
2.3. Ладога
2.4. Новгород

3. Россия «вышла» из Киевской Руси?
3.1. Главное – избежать ловушек
3.2. Скандинавские узурпаторы Руси
3.3. Работорговля - основа «нового порядка вещей»
3.4. «Гибельность добрых дел»
3.5. Значение Киевской Руси для Московии

4. Несколько слов о первых московских князьях
4.1. Типичные обвинения первых московских князей
4.2. Кто они, тверские и первые московские князья?
4.3. Активная оборона Москвы
4.4. «Несостоятельность права»
4.5. Зачатие основ русской государственности

Заключение

Примечания



ВВЕДЕНИЕ


Предисловие
Как представляется, творческий человек сможет наиболее полно реализовать себя, лишь осознавая свою самость. В противном случае он либо становится исполнителем чужой воли, либо просто погружается в мир банальностей. Импровизатор из «Египетских ночей» А.С. Пушкина - гений, не осознающий своей гениальности, - в определённой мере подтверждает сказанное: он, воплощая в гениальной поэтической форме чужие темы, по мелочам растрачивает свой талант.

Но недостаточно осознать свою самость. Ведь самость непременно должна проявить себя в действии: «Деяние и только оно одно определяет твоё достоинство», - так в своё время заметил И. Фихте. Но отсюда с неизбежностью следует, что «деятельный человек» - актор непременно должен соприкоснуться с внешней средой, как правило весьма инертной и поэтому, зачастую, враждебной, а также с другими акторами, имеющими другие цели или ориентирующимися на другие жизненные ценности. И в будущем неизбежном столкновении – идейном, физическом или творческом – никто не застрахован от поражения, однако практика показывает, что вероятность успеха в этой борьбе возрастает, если человек «идейно вооружён» или, в частности, если он осознаёт свою самость.

Нечто подобное – только растянутое на века - имеет место и для любой отдельно взятой страны. Одна из них, выступавшая на протяжении нескольких последних столетий под разными именами – Московии, Царства Русского, Российской империи или Советского Союза – в конце XX века потерпела сокрушительное поражение в «Холодной войне», в которой идейное, силовое и творческое противоборство с противной стороной – Западом имело первостепенное значение. Поражение же в определённой мере было обусловлено тем, что многие в Советском Союзе, по-видимому, слабо осознавали исключительную  самобытность своего государства. Более того, для «той страны» подобное на тот момент времени было, чуть ли, не исторически предопределено. Так, ещё на рубеже XIX и XX веков властители дум просвещённых слоёв населения Российской империи признавались: «Старую Русь надобно - угадать», «Умом Россию не понять», «И в тайне – ты почиешь, Русь», а в XX веке один из последних руководителей СССР констатировал: «Мы не знаем страну, в которой живём». Как представляется, суть той страны – Московии, Царства, Империи или Союза – до сих пор «ускользает» от исследователей. В определённой мере сбылось предсказание П.Я. Чаадаева, заметившего ещё в первой половине XIX века, что осознать самость России будет дано лишь «отдалённым потомкам».

События XX века, в которых Россия «выступила» в образе Российской империи, Советской России, Советского Союза и, наконец, в образе Российской Федерации, дали любому исследователю исключительно богатый – по глубине и разнообразию – материал для осознания сути страны, «которую мы потеряли». Однако «полученным» материалом необходимо, как всегда в жизни, подобающим образом распорядиться.

Оценить суть сложного явления обычно можно несколькими способами, и не всегда способ, безусловно верный с обыденной, например, точки зрения, в действительности является таковым. Классический пример – птолемеевская концепция строения мира. Абсолютно верная с обыденной точки зрения и даже более точно предсказывавшая движение планет, чем поначалу коперниковская, птолемеевская концепция зиждилась, всё-таки, на неверных принципах. Но чтобы доказать это, человечеству потребовалось разработать научный метод познания истины, на что ушло свыше тысячи лет.

Поэтому при попытке понять суть «той» России важно не опуститься до обыденной точки зрения, которая, быть может, и фиксирует точно некоторые своеобразные стороны страны, но не позволяет соотнести их в развитии с другими сторонами и, тем более, не позволяет выявить определённые закономерности в развитии страны.

Отметим некоторые особенности подхода, используемого в дальнейшем при выявлении сути «той» России.

Во-первых, ввиду исключительной сложности рассматриваемого объекта используется подход, согласно которому сначала выявляют основные внешние проявления «жизни» объекта, а затем, если удастся, пытаются осознать его суть, которая и может привести к отмеченным проявлениям. Такой подход широко используется в естественнонаучных дисциплинах. Во-вторых, в работе из отдельного факта никогда не делаются какие-либо обобщающие выводы: в жизни любой страны всегда много случайностей, исследователь же не должен случайное событие принимать за закономерное. Как правило, тот или иной факт принимается во внимание лишь в том случае, если в предшествующие или в последующие моменты времени будут найдены ему подобные. Это означает, что относительно регулярное возникновение тех или иных явлений, порой в разных ипостасях, – это проявление сути рассматриваемого объекта.

Излагаемый ниже текст посвящён  становлению Московии, однако «неумолимая» логика научного исследования дополнительно потребовала также рассмотрение особенностей основ государственности и Новгорода, и Киевской Руси.

В истории Новгорода и Киевской Руси много белых пятен, поэтому её изложение – прерогатива, как представляется, профессиональных историков. Но, оказывается, когда речь идёт о возникновении основ русской государственности, и профессионализм иногда не в помощь. Русский человек чуть ли не на каждом шагу встречается с утверждениями, что основы русской государственности были заложены либо в Новгороде, либо в Киевской Руси или, как иногда утверждается, в Ладоге. И за каждым этим утверждением – целый сонм профессиональных историков. Но потом, когда некоторые из них начинали рассматривать процесс становления Московии, то, по сути с неизбежностью, констатировали, что, например, у Киевской Руси «в Верхнем Поволжье не было почвы ни генеалогической, ни географической» или что «близость к полю или степи, жилищу варварских кочевых народов, делали её [Киевскую Русь] неспособною стать государственным ядром для России» … Столь же сомнительна в этом и роль Новгорода. Если вспомнить, что ещё Летописец отмечал, что «… новугородьци, ти суть людьє ноугородьци от рода варяжьска, прєжє бо беша словени …», то придётся признать, что основы русской государственности закладывались неким «варяжским народом».

Используя подход к изучению сложных проблем, характерный для естественнонаучных дисциплин, автор пришёл к несколько иному видению места и времени становления русской государственности. «Иное видение» начал русской государственности стало возможным после осознания сути Российской Империи XIX – XX вв. и Советского Союза.

Стоит также отметить, что ошеломляющие научные результаты, достигнутые в последние годы ДНК-генеалогией, превратили в ветошь некоторые «академические разработки». В силу этого ряд разделов предлагаемого материала пришлось по возможности отредактировать.   

Основные гипотезы об истоке русской государственности
Народ может стать «историческим по Г. Гегелю» лишь после создания государства. Возникло государство – началось, следовательно, историческое развитие народа.

О моменте возникновения Русского государства до сих пор нет единого мнения. Так, в самом начале своей последней и, к сожалению, незаконченной работы «Россия как цивилизация и культура»[1] В.В. Кожинов отмечал: «… Русское государство существует, говоря условно, 1200 лет (вернее будет сказать, что оно возникло на рубеже VIII - IX столетий), между тем как многие, исходя из известной летописной даты, относят возникновение государства Русь к 862 году …». Как известно, последняя дата официально считается датой «рождения» государства Российского.

Но официоз – одно, а наука – нечто другое.

Например, к «официальной дате» склонялся российский историк XIX столетия С.М. Соловьев: «Призвание первых князей имеет великое значение в нашей истории, есть событие всероссийское, и с него справедливо начинают русскую историю. Главное, начальное явление в основании государства...»[2].

Другие исследователи, исходя из иной «летописной даты», соотносят начало Русского государства с 882 годом – годом образования, так называемой, Киевской Руси[3]. Так, выдающийся русский историк XIX – XX веков В.О. Ключевский в своём знаменитом «Курсе русской истории»[4] отмечал: «… появление Рюрика в Новгороде, кажется мне, неудобно считать началом Русского государства: тогда в Новгороде возникло местное и притом кратковременное варяжское княжество. Русское государство основалось деятельностью Аскольда и потом Олега в Киеве: из Киева, а не из Новгорода пошло политическое объединение русского славянства; киевское варяжское княжество этих витязей стало зерном того союза славянских и соседних с ними финских племён, который можно признать первоначальной формой Русского государства»[5]. Известный советский историк Б.А. Рыбаков также склонялся к тому что Русское государство пошло от Киева[6]: «... спор о месте рождения русской государственности – на новгородском севере или на киевском юге – безусловно и вполне объективно решается в пользу юга, давно начавшего свой исторический путь и своё общение с областями мировых цивилизаций». К этой точке зрения склоняются, по-видимому, большинство современных российских исследователей, что нашло отражение в следующем высказывании А.С. Панарина: «Первичный пункт писаной истории России – Киевская Русь»[7].

Однако существует и другая точка зрения на время возникновения Русского государства.

Так, Л.Н. Гумилёв неоднократно подчёркивал, что в 1380 году «на Куликово поле вышли жители разных княжеств, а вернулись оттуда жителями единого московского русского государства»[8].

Таким образом, многие, как заметил известный русский историк XIX столетия Д.И. Иловайский, придерживаются того мнения, что «история наша, не так как у других народов, имевших мифические времена, начинается известным годом, известным событием». Но, как видно, нет единого мнения, какое же собственно событие дало толчок к «оформлению» Русского государства, и нет, соответственно, единого мнения о дате, с которой следует соотносить данное событие.

Представляется, что вопрос о начале Русского государства не является проходным, ибо его разрешение позволит, пусть даже в зародыше, выявить составляющие основы, на которой зиждились и Московия, и Российская империя, и Советский Союз. В противном случае мы можем либо пропустить некоторые составляющие, либо,  как будет видно из дальнейшего, включить такие, которые давно или, быть может, с самого начала не могли быть включены в основу Русского государства. Решение этого вопроса позволит также уточнить, какая часть восточного славянства стояла у истоков нашего государства и, в конце концов, создала его, сообразуясь со своими представлениями о Добре и Зле.



1. ПЕРМАНЕНТНАЯ ПУТАНИЦА


При обосновании предположения, что русская государственность возникла в первой половине IX века, В.В. Кожинов ссылается на древнюю «германскую хронику». Согласно Кожинову[9] в данной хронике утверждается, что «император франков Людовик I, сын и преемник Карла Великого, 18 мая 839 года принял в своей резиденции Ингельгейм на Рейне послов царя (хакана) народа рос, прибывших для заключения договора о дружбе между двумя государствами». Далее отмечается: «Столь далёкое посольство даёт все основания полагать, что русское государство к тому времени уже обрело определённую зрелость. Имеются и другие сведения, побуждающие придти к выводу, что наша государственность сложилась не позднее 800 года и, следовательно, в 2000 году ему (условно) исполняется 1200 лет».

Однако, как представляется, вряд ли имеются какие-либо основания соотносить начало Русского государства с 839 годом или, тем более, относить его в начало IX века.

Прежде чем высказывать соответствующие соображения в подтверждение сказанному, отметим следующее.

Восточные славяне не оставили нам письменных источников, которые датировали бы события в восточнославянском мире ранее середины IX века. В «Повести временных лет» (далее либо ПВЛ, либо «Повесть …»), первая редакция которой по утверждению многих исследователей появилась в 1113 году, то есть в год вокняжения на киевский престол Владимира II Мономаха (1113 – 1125), события начинают датироваться с 852 года.

В последнее время при описании древней истории восточного славянства всё чаще и чаще используются данные «Влесовой книги», удивительная история находки которой была, в частности, изложена[10] С. Лесным в начале 60-х годов прошлого столетия. «Влесова книга», скорее всего, древнее «Повести …», так как в ней история Руси излагается до вокняжения Олега на киевском престоле.

После выхода в 1928 году классической работы «Славянская кирилловская палеография» академика Е.Ф. Карского считалось, что в «дорюриковской» Руси писали лишь на пергаменте или бересте, но не на вощёных дощечках (церах). Поэтому многие представители «академической науки» считали «Влесову книгу» фальсификацией хотя бы потому, что она была написана на дощечках. Однако когда летом 2000 года в Новгороде на Деревском раскопе в слое второй половины Х столетия был найден[11] уникальный «триптих» - три связанные между собой деревянные навощённые дощечки с текстом некоторых псалмов из Священного Писания, один из аргументов «противников» «Влесовой книги» отпал: писали, оказывается, и на церах.

И найденный в Новгороде триптих, и «дощечки Изенбека»[12] во многом прояснили одну из поэтических метафор автора «Слова о полку Игореве», смысл которой порой ускользал от специалистов: «растекаться мыслию по древу» - это просто «изложить» её, мысль, на дощечках[13].

Но и во «Влесовой книге» события описываются без точной «временн;й привязки». Поэтому при описании событий или, что вернее, при реконструкции событий, имевших место быть в восточнославянском мире в IX – X веках, приходится, как правило, пользоваться западноевропейскими, византийскими и даже арабо-персидскими хрониками. Однако те или другие события в зарубежных источниках, относящиеся к славянам – западным, южным или восточным - многими отечественными исследователями зачастую соотносятся либо с «Великим Новгородом», либо с «Златоглавым Киевом», что ещё более запутывает и без того запутанную историю восточного славянства.


1.1. Разночтения при толковании
одного достоверного свидетельства

При изложении «дорюриковской» истории Руси достаточно часто используются сведения из «Бертинских анналов»[14[. В частности, ими руководствовался и В.В. Кожинов, обосновывая предположение о 1200-летнем «возрасте» Русского государства. Но, думается, Кожинов несколько вольно изложил их содержание, когда утверждал, что в Ингельгейм прибыли послы царя (хакана) народа рос. В действительности, согласно «Бертинским анналам»[15] к франкскому императору Людовику I Благочестивому (814 – 840) в мае 839 года явилось посольство византийского императора Феофила II (829 – 842), который «прислал также … некоторых людей, утверждавших, что они, то есть народ их, называется Рос [Rhos]; король их, именуемый хаканом, направил их к нему, как они уверяли, ради дружбы. Он [Феофил] просил …, чтобы по милости императора … они получили возможность через его империю безопасно вернуться [на родину], так как путь, по которому они прибыли в Константинополь, пролегал по землям варварских и в своей чрезвычайной дикости исключительно свирепых народов, и он не желал, чтобы они возвращались этим путем, дабы не подверглись … какой-либо опасности. Тщательно расследовав [цели] их прибытия, император [Людовик] узнал, что они из народа свеонов[16], и, сочтя их скорее разведчиками …, чем послами дружбы, решил … задержать их до тех пор, пока не удастся доподлинно выяснить, явились ли они с честными намерениями, или нет. Об этом он не замедлил … сообщить Феофилу…». О дальнейшей судьбе послов [свеонов] хроника умалчивает. Скорее всего, подозрения не подтвердились, иначе хроника отметила бы либо о казни лазутчиков, либо об отправке их обратно, в Византию. Как видно, из «Анналов» не следует, что в Ингельгейм прибыло, как отмечал Кожинов, посольство царя (хакана) народа Рос для «заключения договора о дружбе между двумя государствами»: в противном случае Людовик I не стал бы проводить дознание …

Для нас, конечно, вопрос не в свеонах, не в том, каким образом они примкнули к византийскому посольству, прибывшему в Ингельгейм, и были ли примкнувшие свеонами, а в том, где проживал «народ Рос», к которому они в силу причин, известных только им, себя причислили. То, что в IX веке такой народ существовал, следует хотя бы из того, что для императоров - и византийского, и франкского - это было очевидным фактом.

Подавляющее большинство российских исследователей сочли, что «народ Рос» проживал на Восточно-европейской равнине.

В.В. Кожинов в отмеченной работе обходит, по сути, вопрос о месте проживания «народа Рос». Но, коль скоро, он замечает, что «многие, исходя из известной летописной даты, относят возникновение государства Русь к 862 году …», то есть согласно «Повести …» к году «призвания Рюрика», то можно принять, что Кожинов соотносил место проживания «народа Рос» с нынешней новгородской землёй. На севере, в Ладоге, «помещали» каганат россов или русов такие известные историки как А.П. Новосельцев, Д.А. Мачинский и некоторые другие.

Но не все придерживаются подобной точки зрения. С. Лесной, также рассмотревший инцидент в Ингельгейме, считал[17], что «народ Рос» проживал в Киевской Руси, которую он оценивал так: « … Мы застаём ещё в 838 году Киевскую Русь как вполне сформированное государство, заключающего мирный договор с Византией … Очевидно, с Русью приходилось считаться: послам её оказывалось самое предупредительное внимание». В.О. Ключевский, располагая «народ Рос» в Приднепровье, в отличие от Лесного считает его зависимым от Хазарии: «Русь Бертинской хроники, оказавшаяся шведами, посольствовала в Константинополе от имени своего царя хакана, всего вероятнее хазарского кагана, которому тогда подвластно было днепровское славянство, и не хотела возвращаться на родину ближайшей дорогой по причине опасностей от варварских народов …»[18]. С Киевской землёй соотносит «народ Рос» и российский историк А.Н. Сахаров, который полагает[19], что в 830-х годах использование киевским князем варяжских пришельцев для ответственного дипломатического поручения было вполне естественным. Этой позиции придерживался и Г.С. Лебедев, утверждавший[20], что «сам факт участия норманнов в качестве послов русского «хакана» … в первых внешнеполитических акциях Древнерусского государства – свидетельство их определённой заинтересованности, а следовательно, и осведомлённости в ситуации, сложившейся в Восточной Европе в первой половине IX века». Аналогично В.В. Мавродин[21]: «посланцы кагана русского ещё успели проехать по Днепру в Византию, но обратно вернуться тем же путём в Киев они не могли, так как на берегу Днепра уже мелкали мадьярские, а быть может, печенежские всадники»[22]. Также с Киевом соотносил[23] Русский каганат Л.Н. Гумилёв: «Восточные славяне … к началу IX в. имеют свой «каганат», т.е. суверенное государство с центром в Киеве …».

С верхним течением Оки и Воронежским Подоньем соотносил «русский каганат» В.В. Седов, отмечавший, что славяне, заселившие этот район, «… как можно судить по «Баварской хронике» IX века, назывались русами и были непосредственными соседями Хазарии … Русы в это время были достаточно хорошо известны в Баварии, и это были не скандинавы. В 30-х годах IX века русы в противовес Хазарскому каганату создали своё раннегосударственное образование - Русский каганат»[24]. Подобного мнения придерживался и А.Г. Кузьмин, отмечая[25], что «сообщение [Бертинских анналов] о «Росском каганате» ведёт не в Скандинавию, а к берегам Дона». Современный историк Е.С. Галкина располагает[26] Русский каганат в верховьях Северского Донца, Оскола и Среднего Дона. При этом, что интересно, этот Каганат определяется как первое Русское государство, хотя русы, основавшие это государство, к славянскому роду-племени вообще-то не относятся.

И, наконец, окончательно запутывает вопрос о местонахождении «народа Рос» А.Л. Никитин[27]: «… Сообщение «Бертинских анналов» фиксирует первое появление росов/русов на границах Византийской империи, однако не водным путем, а по суше, в противном случае их представителям не было нужды присоединяться к посольству Феофилу в Ингельгейм. Поскольку возможность появления росов в Константинополе со стороны Кавказа исключается, остаётся полагать, что они двигались из Поднепровья вдоль юго-восточных склонов Карпат через земли кочевников, занимавших южнорусские, молдавские и придунайские степи, которых они хотели миновать на обратном пути. Таким образом, анализ записи «Бертинских анналов» указывает нам примерную дату возникновения нового социума под именем рос/рус, вероятнее всего, в Северном Причерноморье …». В приведённом обосновании остаётся неясным, в каком же районе обитал «народ Рос» - в Приднепровье, откуда он как бы начал свой путь в Константинополь, или в Северном Причерноморье, куда его, в конце концов, «поместил» исследователь.

Как видно, даже достоверное свидетельство «Бертинских анналов» о существовании «народа Рос» не позволило российским исследователям придти к определённому выводу о возможном местонахождении данного народа. При этом, что характерно, практически у всех исследователей в явном или неявном виде просматривается идея, что существовавший в начале IX века так называемый «Русский каганат» являлся предшественником Российского государства.


1.2. Русские везде?

Прежде чем останавливаться на акценте, с позиции которого будет в дальнейшем рассматриваться вопрос о местонахождении «народа Рос» и возможного соотнесения этого народа с Российским государством, представляется целесообразным рассмотреть несколько эпизодов, имевших место в жизни славянских племён в летописное время, и интерпретацию этих эпизодов. Их рассмотрение позволит, помимо прочего, выявить один парадокс, который - зачастую с необъяснимой легкостью - снова и снова создаётся самими исследователями.

Кто они росы/русы
на просторах Центральной и Восточной Европы?

О росах и русах, проживавших в Центральной и Восточной Европе, свидетельствовали западные, арабские, персидские и византийские источники. При идентификации данных народов «западноевропейцы» и византийцы использовали, как правило, форму «рос», иногда «рус», арабо-персидские авторы обычно использовали форму «рус». При этом термин росы/русы использовался древними авторами неоднозначно. Иногда под этим термином понимался народ на той или иной земле, иногда всё население, а иногда – правящий слой в рассматриваемой местности.

В «Баварской хронике»[28] IX века жителей левобережья Днепра, верхнего течения Оки и Воронежского Подонья по В.В. Седову называли руссами[29]. Однако более детальный анализ хроники показывает[30], что, по «мнению Баварского географа», родственные росам/руссам племена проживали не только в Восточной Европе, но и во многих местах Центральной. Вот неполный список данных племён, отмеченных Баварским географом: шеббиросы, атторосы, виллеросы, сабросы, хосиросы, руссы … Таким образом, многих жителей Центральной и Восточной Европы до Волги на Западе причисляли к росам/русам.

В более поздние времена ситуация принципиальным образом не изменилась.

В VI веке, как известно, практически всё пространство Центральной Европы от Балтики до Средиземного моря, а также пространство Восточной Европы западнее Днепра было заселено славянскими племенами. В IX – XI веках многие славянские племена в Центральной Европе потеряли свою независимость, но новоявленные неславянские государства были буквально пропитаны славянской плотью. Например, А.Л. Никитин, ссылаясь на исторические документы, отмечает[31], что Имре, сыну первого короля Венгерского королевства Иштвана I Святого (1000 – 1038 гг.), «была подчинена область, населённая древними русами, по причине чего в анналах Гильдесгейма он назван «герцогом русов»». Да и жителей Восточной Европы на Западе определяли как руссов. Так, в 1006 или в 1007 году немецкий миссионер Бруно Кверфуртский, направляясь к «жесточайшим из всех язычников» - печенегам для проповеди Евангелия, остановился погостить у киевского князя Владимира I Святославича (980 – 1015 гг.; новгородский князь с 969 года). В 1008 году, отчитываясь в «Послании …» перед германским королём Генрихом II (1002 – 1014 гг.; 1014 – 1024 гг. – император Священной Римской империи), миссионер Бруно именовал князя Владимира сеньором руссов[32].

Западные хроники использовали термины рос/рус обычно для обозначения государственного образования, его населения в целом либо для обозначения «основного» народа в рассматриваемом государстве. К слову, из приведённого выше отрывка из Бертинских анналов следует, что речь идёт о народе Рос в целом, а не о его какой-то части.

Арабо-персидские хроники эти термины обычно использовали для обозначения правящего слоя в той или иной местности. Так, например, В.О. Ключевский отмечал[33] следующее: «Константин Багрянородный и арабские писатели X в. противополагали русь славянам, как господствующий класс простонародью, которое платило дань руси».

Как видно, оценки ситуации на Восточно-европейской равнине со стороны Востока и Запада разнятся, но в основе каждой из этих оценок просматривается определённая логика. «Повесть …» же выходит за пределы какой-либо логики, используя термин «русь» во всех его возможных значениях: и для обозначения совокупности всех славянских племён, и для обозначения всего населения Руси, а также для обозначения правящего слоя.

Так, в первой, недатированной, части ПВЛ, которая, скорее всего, подверглась наименьшей «корректировке» в последующие века, расселение народов по Земле излагается следующим образом[34]:

«По потопе триє сыновє Ноєвє разделиша зємлю. Симъ, Хамъ, Афєтъ. … В Афєтове жє части седять русь, чюдь и вси языци: мєря, мурома, вєсь, моръдва, заволочьская чюдь, пєрмь, вєчєра, ямь, угра, литва, зимегола, корсь, летьгола, любь. Ляховє жє и пруси, чюдь прєседять к морю Варяжьскому».

Как видно, в вводной части «Повести…» упомянуты все неславянские племена, заселявшие Восточно-европейскую равнину в дорюриковское время, славянские же племена, исключая ляхов, обозначены одним словом – русь.

Однако в дальнейшем «понятие» русь использовалось и в других значениях. Показательным в этом плане является описание событий, связанных с завоеванием князем Олегом в 882 году Киева:

«И седє Олегъ княжа въ Києве, и рєчє Олегъ: «Сє буди мати градомъ русьскимъ». И беша у него варязи и словени и прочи, прозвашася русью».

Здесь последнюю фразу можно трактовать двояко: либо и варяги, и славяне и прочие прозвались русью, либо только автохтонное население – славяне и прочие племена, а варяги в ПВЛ уже ранее были отнесены к руси.

В некоторых же эпизодах ПВЛ под русью чётко подразумевается правящий слой. Так, после похода на Царьград в 907 году князь Олег в качестве дани приказал грекам:

«Исшийте парусы паволочиты руси, а словєномъ кропиньныя».

Паволочитые – это златотканые паруса, а кропийные – «всего лишь» шёлковые. Этим самым князь Олег отделил знать, правящий слой Киевской Руси, то есть русь, от остального воинства – выходцев из автохтонного населения.

Наши путаники

Путаница[35] в ПВЛ с понятием рос/рус или русь – это, как представляется, очевидное следствие так называемой политической целесообразности, когда на протяжении нескольких веков из истории Киевской Руси искореняли некоторые неугодные для правителей Руси сведения. Однако и в XIX, и в XX веке не избавились от этой путаницы. Здесь сыграло стремление некоторых исследователей «удревнить» историю государства Российского – преемника, как считается, Киевской Руси, а также - а это уже следствие предыдущего - соотнести любое упоминание о росах/руссах с Киевской Русью, с русскими.

В дальнейшем мы будем неоднократно сталкиваться с подобными фактами, здесь же остановимся лишь на двух-трёх.

Рассмотрим сначала эпизод нападения «руссов» на Царьград в 626 году, при описании которого С. Лесной воспользовался одним грузинским манускриптом от 1024 года, содержащим раздел «Осада и штурм великого и святого града Константинополя скифами, которые суть русские». Штурм, который состоялся в отсутствие византийского императора Ираклия (610 – 641), «воевавшего» в это время с Персией, описывается следующим образом[36]: «Хаган (ссылаясь на предыдущее изложение, С. Лесной отмечает, что хаган – русский) посадил своих воинов на лодки, … причалил к Царьграду и осадил его с суши и моря. Воины его были мощны и весьма искусны. Их было столь много, что на одного царьградца приходилось десять [?] русских. Тараны [?] и осадные машины стали действовать[37] … Свобода Царьграда висела на волоске … Но появилась помощь Влахернской Богородицы. Ираклий прислал с востока 12 000 воинов, которые … не допустили город до падения … Русские [!], потеряв надежду взять город, сели в свои лодки и вернулись восвояси». Через несколько абзацев С. Лесной совершенно неожиданно добавляет: «Обычно это нападение приписывается аварскому кагану. Сути дела это не меняет …» [?].

Небольшая справка. Аварский каганат – государственное образование в Паннонии (область в среднем течении Дуная, в своё время - провинция Римской империи). Образован аварами - тюркским народом, который в VI веке вторгся в данную область и подчинил ряд славянских племён, включая племена антов, располагавшихся в юго-восточной части каганата. Часто считается, что анты не относятся к восточным славянам. Каганат чувствовал себя настолько уверенно, что в 788 году начал войну с Франкским королевством. Франкскому королю Карлу Великому (768 – 800 гг.; император с 800 г.) пришлось мобилизовать все силы своего королевства, чтобы одержать победу. В 796 году Аварский каганат прекратил своё существование, а авары практически полностью были истреблены[38]. В конце IX века Паннония стала заселяться ордой азиатского кочевого народа угров, иначе – венграми. Славянские племена тиверцев, хорватов и уличей, которых также нельзя отнести к восточным славянам, постепенно покинули Паннонию[39]. Некоторые переселились в район Восточных Карпат и Приднестровья, некоторые - на Балканы. ;

Из приведённой справки видно, что входившие в состав Аварского каганата славянские племена, которые осадили Царьград в 626 году, нельзя отнести к восточнославянским. Соответственно, вряд ли можно говорить, что русские осаждали Царьград. Однако С. Лесной без особых колебаний причислил «аварских славян» к русским. Как отмечалось выше, в грузинской летописи скифов также идентифицировали как русских ...

Ещё один пример.

Как известно, в 1054 году произошло разделение христианских церквей. Тогда из Рима в Константинополь были отправлены легаты с грамотой об отлучении византийского патриарха от церкви. Ознакомившись с содержимым, греческие священники в порыве гнева грамоту ту тотчас уничтожили, и поэтому легаты сразу же отбыли из Константинополя. Но византийский император Константин Мономах (1042 – 1055 гг.), «желая получить точный текст … грамоты, отправил за ними [легатами] своих вестников, которые и получили вернейший текст из города русских»[40]. Именно так описывает данное событие один из современных исследователей, используя[41] отчёт одного из легатов. Но при переводе исследователь допускает методологически неправомерную подмену: вместо понятия «рос» использовал понятие «русский». Отсюда автоматически следует другая ошибка исследователя: «маршрут легатов из Константинополя в Рим» должен [?] проходить «через Русь (вероятно, Киев)». Но в XI веке всё пространство между Киевской Русью и Священной Римской империей – от Балтики до Византийской империи – было, за редким исключением, заселено славянскими племенами или - в соответствии с трактовкой тогдашних западноевропейцев - русами. Поэтому более вероятно, что грамота вестниками Императора была получена в каком-либо городке русов/росов на Придунайской равнине.

Вообще-то, традиции подмены русов/росов или славян русскими - не одно столетие. При этом ситуацию иногда усугубляют сами историки. Например, В.О. Ключевский один из эпизодов жизни славянских племён из летописного времени описывает следующим образом[42]: «… с VIII до XIII в. масса русского населения сосредоточивалась на среднем и верхнем Днепре с его притоками и с его историческим водным продолжением – линией Ловать – Волхов». Спрашивается, разве методологически правомерно разные славянские племена, которые к рассматриваемому моменту не только имели уже свою историческую судьбу, но и находились в достаточно сложных, а порой и враждебных отношениях друг с другом, идентифицировать с помощью одного термина, появившегося, к тому же, значительно позже? Представляется, что подобное вряд ли корректно.

Подобных примеров, мягко говоря, небрежности при описании тех или иных событий можно привести достаточно много. И если подобная небрежность извинительна, например, историкам из ранне- и средневекового времени, то современным – вряд ли.

В прошлое через некоторые аспекты современности

Как ни странно, но и в современную эпоху также наблюдается ситуация, близкая к той, которая описана выше.

Так, на Западе подданных Российской империи обычно обозначали русскими. И вряд ли французы, когда российские войска в 1814 году входили в Париж, могли отличить черкеса, донского казака от великоросса – все они для них были русскими. И в «советское время» на Западе, как правило, всех «советских» идентифицировали как русских: не советские войска в 1945 году «взяли Берлин», а русские или русские войска взяли Берлин и так далее. В постсоветское время подобная практика вообще трансформировалась в гротеск. Если в какой-либо западной стране выходца из бывшего Советского Союза уличали в криминальных деяниях (в разбое, в отмывании денег …), то, как правило, автоматически возникали утверждения о существовании на Западе русской мафии, хотя выходец этот зачастую русским не являлся. В целом, на Западе и в настоящее время обычно идентифицируют выходца из той или иной местности по имени «основного» в местности народа.

У русских подобная практика имела место в прошлом. Так, например, в Московии в XVI – XVII веках выходцев из Европы именовали немцами, а место поселения европейцев в Москве и в других крупных городах обычно определялось как «Немецкая слобода». Однако в последнее время наметилось отступление от подобной традиции: французов, немцев, англичан … мы зачастую идентифицируем как западноевропейцев.

Образно говоря, при идентификации некоей этнической общности мы, россияне, в последнее время стали пользоваться «географическим принципом», тогда как западноевропейцы пользуются, как и в далёком прошлом, «этническим».

Несомненно, использование географического принципа при идентификации той или иной этнической общности более корректно, чем использование этнического. В первом случае в дальнейшем можно провести определённые уточнения, во втором подобное исключается. Например, введя понятие «кавказец», в дальнейшем можно уточнить, что под этим подразумевается: либо житель кавказского региона, либо представитель одного из народов, проживающих в данном регионе - кабардинец, ингуш, грузин и так далее. Идентификация же, например, всех «советских» русскими кроме путаницы ни к чему не приводит. К тому же, использование «этнического принципа» чревато негативными последствиями: назови осетина грузином – и можешь получить врага до конца жизни. Несомненно, наше «обыденное мышление» сделало определённый шаг вперед – вместо этнического принципа мы стали использовать географический, тогда как обыденное мышление западноевропейцев в этой области осталось, как представляется, на прежнем уровне.

Теперь, соприкоснувшись с современной практикой идентификации тех или иных этнических общностей, нетрудно понять, что в IX – XI веках Западная Европа «на бытовом уровне» не различала, как правило, славянские племена. Для неё все они были «на одно лицо»: обычно каждое из них западноевропейцы обозначали кратко - «народ рос или рус». Несомненно, уровень бытового мышления отразился и на уровне тогдашнего научного. Поэтому и возникают такие несуразицы в западных хрониках: и венгерский принц – правитель русов, и киевский князь – тоже правитель руссов, а «этих Русий», где проживали росы или русы, современные исследователи в Центральной и Восточной Европе насчитывают не менее десяти.

Поэтому князь Олег, будучи истым западноевропейцем, не различал, скорее всего, всех этих полян, радимичей, древлян и прочих. Поэтому после восшествия на киевский престол он ввёл для всех этих славянских племён привычное для западноевропейца обозначение – русь, которое после этого стало, по сути, официальным и для остального мира.

Конечно, сами западноевропейцы с тем или другим успехом отличат, например, голландцев от французов. Но и жители Восточно-европейской равнины с большим или меньшим успехом могли в летописное время отличить, например, чудь от славянина или выделить русов среди славянских племён, если, конечно, русы в то время там были.

Резюмируя, отметим следующее. В летописное время славянские племена заселяли практически все пространство, ограниченное на западе Франкским государством, на северо-западе – Скандинавией, на севере и на северо-востоке – территорией, заселённой балтскими и финно-угорскими племенами, на юго-востоке – Хазарией, на юге и юго-западе – Византийской империей. Население всей этой огромной территории окрестные страны и народы обычно определяли как «народ рос/рус». Поэтому и сохранились сведения о существовании в IX - XI веках «руси» в Северной Германии, Фризии, на Ладоге, в Приднепровье, Подунавье, в Трансильвании и в Закарпатье, на Северном Причерноморье, в Крыму и в Приазовье… Несомненно, подобное обстоятельство следует учитывать и не всегда соотносить понятие «Русь» с Киевской Русью, а лексемы «рос» или «рус» - с жителями Приднепровья или Ладожья. Иначе получится, что русские, действительно, везде.


1.3. Некритичность отмеченных противоречий
для рассматриваемой проблемы

Корректное решение вопроса о местонахождении «народа Рос», который возникает при чтении «Бертинских анналов», с неизбежностью приводит к необходимости ответа на вопрос: «Откуду єсть пошла Руская зємля?». Над этим вопросом исследователи «бьются» уже 300 лет – с момента возникновения основ современного научного знания в России, то есть с петровских времён. Надо отдать должное и автору «Повести …», который также попытался ответить на этот вопрос. Но оригинал «Повести …» утерян, а сохранившиеся копии «Повести …» «грешат» позднейшими вставками, а также изъятиями отдельных частей текста. Всё это привело к противоречивости, а порой и к фантастичности тех или иных сообщений ПВЛ. Отсюда неопределённость истории Древней Руси в таких вопросах как топология рос/рус, происхождение Аскольда и Дира, происхождение Рюрика и князя Олега, возраст княгини Ольги и так далее. Но, по-видимому, даже наличие оригинала «Повести …» не избавило бы современного исследователя от проблем, возникающих при попытке ответить на вопрос: «Откуду єсть пошла Руская зємля?», так как автор «Повести …» при изложении истории славянских племён во многом исходил из мифов, сказаний и былин. В силу этого иногда даже сведения вроде «Бертинских анналов», которые достоверны в своей основе, мало чему помогают, как было отмечено выше.

Однако для ответа на вопрос: «Откуда есть пошло государство Российское?» проблемы, возникающие при попытках ответить на вопрос: «Откуду єсть пошла Руская зємля?», во многом нивелируются. Причина - несовпадение предметов рассмотрения.

Приведём несколько примеров, чтобы хоть как-то прояснить, в чём несовпадение.

В средние века своим богатством и могуществом славились средиземноморские Венецианская и Генуэзская республики, владевшие к тому же большим количеством подвластных им территорий. Однако ни первая, ни вторая республика в последующем так и не стали центром консолидации современной итальянской нации. Нечто подобное имело место и на Балтике, где в те же средние века славилась своим богатством и могуществом Ганза - торговый и политический союз ряда северо-немецких и некоторых других балтийских городов. Но Ганза так и не стала центром консолидации немецкой нации. Анализируя «чудо» Рисорджименто[43], А. Тойнби отмечал[44]: «Присмотревшись к истинным источникам творческих сил в достижениях Рисорджименто, можно заметить, что все они имели место за пределами тех исторических городов-государств, где в средние века взросли семена итальянского творческого духа … Политическое объединение Италии произошло под эгидой трансальпийского княжества. Пьемонт – база владений герцога Савойского, был трансальпийским по духу и традиции, у него было мало общего с культурой городов-государств Италии ... Венецианцы XIX века сражались только за Венецию, но не за Пьемонт, Милан … Они хотели восстановить старинную Венецианскую республику, в их задачи не входило создание нового итальянского национального государства». С позиции логики мысль А. Тойнби некорректна. Разве возможно, чтобы одна составляющая системы взращивала семена «духа системы», а другие составляющие, определившие, в конце концов, дальнейшее развитие системы, с культурой-духом первой имели мало общего? Но, в общем, мысль понятна: эти города-республики способны были лишь на решение задач, отвечающих только их частным интересам. Поэтому вряд ли можно сказать, что Венеция или Генуя стояли у истоков создания современного Итальянского государства, хотя в средневековье в экономическом, культурном и военном отношениях эти города – республики были весомее, чем другие итальянские земли, графства и княжества.

Но иногда в Западной Европе возникали силы, которые ставили перед собой и общие задачи. Например, одной из задач Священной Римской империи было объединение большей части Европы. Но не сложилось: через три-четыре столетия в силу определённых причин, выявление которых выходит за рамки рассматриваемой темы, эта империя превратилась в фикцию, хотя поначалу она представляла собой мощную и грозную силу.

Как видно, не всегда высокий уровень экономического и культурного развития той или другой составляющей, как это было в случае с Генуей, Венецией или Ганзой, обеспечивает ей ведущую роль в деле консолидации сообщества, к которому она этнически принадлежит. Также не всегда «высокие цели» и огромная мощь, как это было в случае со Священной Римской империей, обеспечивают успех в объединении этнически и духовно разнородных сообществ. Очевидно, какие-то другие, неведомые пока силы играют в подобных делах решающую роль.

Однако многие исследователи русской/российской истории, исходя лишь из торгово-экономической мощи Ладожско-Новгородской земли или из военного и культурного могущества Киевской Руси, без каких-либо обоснований снова и снова утверждают[45], что именно там – в Новгороде, Киеве или даже в Ладоге - находятся истоки современного Русского государства. Думается, с таким же успехом можно считать, что Рем и Ромул являются основателями Византии.

Учитывая отмеченное, в дальнейшем рассматривается лишь вопрос: «Способны ли были Ладога, Новгород или Киев дать жизнь совсем другому государственному образованию, по сущности своей отличному от них?»

Этим самым предполагается, что «народ Рос» мог располагаться либо в Новгородской земле, либо в Киевской. Но это – чисто условное предположение, так как в настоящее время многие племена – русов-алан, полян, северян, словен … - можно, образно говоря, отождествить с «народом Рос». Иное местоположение данного народа или принадлежность его к иному роду-племени[46], если даже подобное и будет доказано в будущем, в рассматриваемом случае определит лишь то, что данный «народ Рос» к созданию государства Российского не имеет никакого отношения: под давлением времени или обстоятельств он исчез, кроме записи в «анналах» ничего не оставив после себя. Соответственно, отпадёт и предположение о возможном рождении российской государственности в 839 году.



2. РОССИЯ «ВЫШЛА» ИЗ НОВГОРОДСКОЙ ЗЕМЛИ?


2.1. Легенда о начале Новгородской земли

В середине XIX столетия в Российской империи проводилось празднование тысячелетия России, которое отчислялось с момента летописного приглашения в 862 году конунга Рюрика на княжение в городе Новгороде.

В «Лаврентьевской интерпретации» «Повести …» данный эпизод излагается следующим образом:

«Въ лето 6370[47]. Изъгнаша варяги за морє, и нє даша имъ дани, и почаша сами в собе володети, и нє бе в нихъ правды, и въста родъ на родъ, и быша в них усобице, и воєвати почаша сами на ся. И реша сами в сєбе: «Поищємъ собе князя, ижє бы володелъ нами и судилъ по праву». И идоша за морє къ варягомъ, к руси.

Сицє бо ся зваху тьи варязи русь, яко сє, друзии зовутся свиє, друзии жє урманє, анъглянє, друзии гътє, тако и си. Реша руси чюдь, словени, и кривичи и весь: «Зємля наша вєлика и обилна, а наряда в нєй нетъ. Да поидетє княжитъ и володети нами». И изъбрашася 3 братья с роды своими, пояша по собе всю русь, и придоша; старейший Рюрикъ, седє Новегороде, а другий, Синєусъ, на Беле-озєре, а трєтий Изборьсте, Труворъ[48]. И от техъ варягъ прозвася Руская зємля, новугородьци, ти суть людьє ноугородьци от рода варяжьска, прєжє бо беша словени. По дву жє лету Синєусъ умрє и братъ єго Труворъ. И прия власть Рюрикъ, и раздая мужємъ своимъ грады, овому Полотєскъ, овому Ростовъ, другому Белоозєро. И по темъ городомъ суть находници варязи, а пєрьвии насєльници в Новегороде словенє, въ Полотьски кривичи, в Ростове мєря, в Беле-озєре вєсь, в Муроме мурома; и теми всєми обладашє Рюрикъ».

Вот тот отрывок из «Повести…», расшифровка которого вызывает наибольшие споры. Здесь не ясно многое. Во-первых, следует отметить, что согласно «Повести…» Рюрик был призван в Новгород в 862 году, но Новгород в то время ещё не существовал: археологические данные позволяют соотнести самый древний слой раскопок Новгорода лишь с серединой Х века[49]. Во-вторых, слишком уж много произошло событий в отмеченном году: и изгнали варягов за море, и племена не смогли ужиться друг с другом, и встал род на род … Но, в конце концов, заключив между собой мир, решили племена выбрать себе единого князя, который бы правил ими и судил их по праву. И за морем нашли они этого князя, который прозывался Рюриком, и приехал этот князь к ним сразу же со своим родом-племенем. Здесь за один год произошло столько событий, которых хватило бы на несколько лет. Это напоминает «Одиссею» Гомера… Но, думается, отмеченное – мелочь. И если с переводом фразы «Зємля наша вєлика и обилна, а наряда в нєй нетъ. Да поидетє княжитъ и володети нами», в конце концов, разобрались[50], то относительно перевода следующих двух фраз - «Сицє бо ся зваху тьи варязи русь», а также «… от техъ варягъ прозвася Руская зємля, новугородьци, ти суть людьє ноугородьци от рода варяжьска, прєжє бо беша словени» до настоящего времени нет единого мнения. Некоторым не понятно, откуда за морем взялась «русь». На первый взгляд не понятно, почему вдруг новгородцы стали варягами, так как Д.С. Лихачев вторую отмеченную фразу переводил[51] следующим образом: «И от тех варягов прозвалась Русская земля. Новгородцы же – те люди от варяжского рода, а прежде были славяне».

Постепенно в этом вопросе исследователи приходят «к общему знаменателю». В основе этого явления - результаты археологических, антропологических, нумизматических, лингвистических и архивных изысканий последних лет по истории древних славян, а также результаты исследований по ДНК-генеалогии.


2.2. Элементы предыстории восточных славян

В данном разделе изложение, во многом, будет основываться на двух «академических» работах – на статье академика В.В. Седова «Этногенез ранних славян»[52] и на книге А.Л. Никитина «Основания русской истории». Первая работа в определённой мере подытожила[53] данные современной археологии по древнейшей истории южных, западных и восточных славян, хотя, стоит отметить, через несколько лет после опубликования во многом устарела; вторая же подытожила результаты исследований основного источника сведений по древнейшей истории восточных славян – «Повести временных лет», хотя не со всеми умозаключениями исследователя можно согласиться.

Начало истории славян

Согласно В.В. Седову 5 000 – 6 000 лет до н.э. в Европе существовала индоевропейская этноязыковая общность. В течение последующих трёх-четырёх тысяч лет из этой общности сначала выделились анатолийцы, затем армяне (~ 2 500 лет до н.э.), индоиранцы (~2 300 лет до н.э.), греки (~2 200 лет до н.э.) и, наконец, тохары (~2 000 лет до н.э.). В I тысячелетии до н. э. началось деление общности древнеевропейцев на этнические составляющие. Сначала выделились венеты, затем италики, кельты, иллирийцы, германцы, балты и, наконец, славяне (~400 – 100 лет до н. э.) …

По В.В. Седову, место обитания древнейших славян – междуречье Одера и Вислы. В конечном счёте, к IV веку н. э. образуются две этнические группы славянства – южная (район Южных Карпат, Подунавья, Приднестровья и Приднепровья) и северная (район Судет и Северных Карпат, междуречье Одера и Вислы). Позднее часть южных славян в процессе взаимодействия со скифскими племенами «трансформировалось» в славянское племя антов.

«Великое переселение славян»

В конце IV века в Европе наступило резкое похолодание. В итоге, V век оказался самым холодным за последние 2000 лет. Как следствие, со временем в Повисленье, где увеличилась увлажнённость почвы, повысился уровень рек и озёр, поднялись грунтовые воды и разрослись болота, многие поселения оказались затопленными или подтопленными, а пахотные земли - непригодными для земледелия. К концу V века Среднее Повисленье почти полностью опустело: одна часть славянского населения мигрировала на запад – в междуречье Эльбы и Одера, другая - на север Восточно-европейской равнины: в Псковско-Ильменский район, в районы Западной Двины и северного Приднепровья, в междуречье Волги и Клязьмы. Южная же этническая часть славянства в V веке была разметана сначала гуннским, а потом аварским нашествием на многие составляющие. Многие племена этой части славянства в дальнейшем перешли Дунай и поселились на Балканском полуострове, другая часть из Приднестровья и Приднепровья мигрировала в более северные районы; оставшиеся же племена славянства были в своём развитии отброшены на столетия назад. В целом, в VII веке завершается процесс расселения древних славян по европейской равнине[54]. После этого, в результате взаимодействия с другими племенами и взаимной ассимиляцией, начался процесс становления новых славянских этносов.

Связи между некоторыми
«прибалтийскими славянскими племенами»

Нашествия гуннов и аваров во многом нарушили связи, имевшие место быть между славянскими племенами, обитавшими в срединной и в южной части восточноевропейской равнины. «Мирное же расселение славянских племён из междуречья Вислы и Одера позволило некоторым племенам сохранить память о когда-то общем прошлом, а близость к морю, во многом облегчавшему общение между племенами, способствовала удержанию этой памяти в течение длительного времени. Это, прежде всего, относится к ободритам (бодричам) и словенам.

Ободриты

Ободриты, то есть жители берегов Одры/Одера, – западное славянское племя, обитавшее до середины XIII века в северной части междуречья Одера и Эльбы (Лабы), а также в юго-восточной части Ютландского полуострова. В последующие века эти земли стали немецкими и входили в графство Шлезвиг-Гольштейн - родину многих «русских» императриц в период правления династии Романовых ...

В конце VIII века ободриты были союзниками Карла Великого во время его войн с саксами – германским племенем, извечным врагом ободритов. Более того, ободриты сами вели боевые действия против саксов. «В 798 году князь ободритов Дражко выиграл для Карла … сражение в Нордальбингии. … Карл настолько был доволен своим союзником, что утвердил Дражко великим князем и передал Нордальбингию ободритам»[55]. Таким образом, ободриты стали владеть большей частью Ютландии, так как Нордальбингия занимала южную часть Ютландского полуострова. Следует также отметить, что и десятилетием раньше ободриты были на стороне Карла Великого в его борьбе против полабского племенного союза – вильцев. Народы, входившие в этот союз, славились свирепостью и непримиримостью, отсюда и название их союза («вильцы» - волки; другое название союза – «лютичи» - от слова «лютый»). Несомненно, такие «дружеские» отношения ободритов с тогдашней ведущей державой западного мира были хорошо известны далеко за пределами земли их обитания.

Но воюя с некоторыми славянскими племенами, Карл Великий, как представляется, не предпринимал каких-либо попыток утвердиться на их землях: Франкскую империю Карл Великий «строил исключительно на основе романо-германского единства, используя всё остальное лишь как средство»[56]. Однако уже через столетие-другое, после образования в 962 году Священной Римской империи, ободриты ощутят всю мощь и беспощадность германского оружия. Суть в том, что первые императоры Священной Римской империи были из саксонских земель, и поэтому первый и беспощадный удар империи был направлен против извечных врагов саксов – западных славян. Как отмечал английский историк второй половины ХХ века А. Тойнби[57], «венды[58] … в упорных сражениях продержались два столетия. ... Окончательная победа была достигнута обращением[59] вендов в Мекленбурге в 1161 г. и уничтожением непокорных в Бранденбурге и Мейсене … К концу XIV в. континентальные европейские варвары ... исчезли … с лица земли». Конечный результат действий Священной Римской империи потрясает: с X по XIV век западноевропейцы[60] осуществили на южном побережье Балтики - от Эльбы до Западной Двины - стопроцентную, по сути, этническую чистку славянских племён.

В рассматриваемое же время Франкское королевство, с 800 года - Франкская империя, являлось, говоря современным языком, одним из центров цивилизации тогдашнего мира: в ней уже существовало монетное обращение, на высоком уровне осуществлялось градостроительство, строительство дорог и каменных мостов, было распространено производство гончарной керамики, стекла, железных изделий. ... Поразительными были достижения Франкского государства в области образования. В специальной инструкции от 789 года король Карл указывал[61]: «Пусть создаются школы, чтобы учить детей читать, пусть в каждом аббатстве, в каждой епархии обучают псалмам, нотам, пению, счёту, грамматике». Преподавание в школах базировалось на принципах, в окончательном виде сформулированных ещё в VI веке «последним римлянином» Боэцием[62], которые в дальнейшем были положены в основу преподавания во всех европейских средневековых университетах. В попытке поднять уровень образования своих подданных Франкское государство на многие столетия опередило другие европейские страны. Как следствие, в империи Карла Великого всеобщим увлечением стало отыскание, собирание и копирование древних рукописей и манускриптов, что привело к сбережению многих античных памятников науки, искусства и литературы …

Несомненно, близость к этому центру тогдашней цивилизации должна была благотворно повлиять на жизнь ободритов. Действительно, уже в то время у ободритов было несколько городов (например, Старгард (ныне Альденбург или Ольденбург), Велиград (ныне Мекленбург)), были развиты ремесленничество и торговля, а морские порты ободритов, прежде всего Рерик (Рарог), были широко известны на побережье Балтики. Как будет отмечено ниже, высоким был и уровень образования ободритов. В частности, согласно одной гипотезе[63] будущий автор «Влесовой книги» в начале IX века из ободритских земель переселился в Ладожскую землю.

В конце VIII века в Европе наступила «эпоха викингов»[64]. Викинги ... Во Франции их называли норманнами, в Германии и Англии - данами, варангами - в Византии, на Руси – варягами. Названия – разные, но суть – одна: в начале «эпохи» викинги в большинстве своём были пиратами и грабителями. Грабежу и насилию подвергалось население не только прибрежных городов Балтийского и Северного морей, Атлантического океана – Гамбурга, Антверпена, Портсмута, Лондона, Нанта, Бордо, Лиссабона …, но и городов, расположенных далеко от побережья, - Кёльна, Бонна, Тулузы, Реймса, Вердена, Орлеана … Многие города не единожды подверглись разорению. В 845 году под водительством одного из самых знаменитых предводителей – Рагнара Лодборга викинги вошли в Париж. Жажда наживы порой «доводила» викингов до Средиземного моря, и многие города, расположенные в его окрестностях, – Севилья, Неаполь, Пиза и другие пали под их напором. Награбленное «хлынуло» на север Европы, вследствие чего труд ремесленников во многом обесценился, а торговля в ещё большей степени «криминализировалась»: торговля невольниками, перепродажа краденого стала составлять чуть ли ни её основу.

Но со временем добычи, полученной от уже разорённых городов и провинций европейских стран, викингам стало не хватать. Всё чаще и чаще они «брали под управление» провинции некоторых стран или даже сами страны. Так, в 911 году викинги под водительством норманна Рольфа за военную службу получили в лен[65] от короля Франции Карла Простоватого (898 – 923) целую провинцию Северной Франции, которая потом стала называться Нормандией. В Средиземноморье викинги дошли до Южной Италии... Эпоха викингов закончилась осенью 1066 года, когда франко-нормандские рыцари, потомки викингов, завоевавших Нормандию, разгромили войско последнего англосакского короля Гарольда (1053 - 1066) и получили «на кормление» уже всё Английское королевство[66].

Ряды викингов пополнялись практически всеми прибалтийскими народами – и скандинавами (датчанами, шведами, норвежцами), и балтами, и финнами. Не остались в стороне и выходцы с берегов Южной Балтики – именно из их среды в середине IX века выдвинулся один из известнейших предводителей викингов - Рерик/Рорик Ютландский.

Легенда о князе Рерике Ютландском
Схожесть имени Рерик/Рорик (далее – Рерик) с Рюриком из ПВЛ отметил ещё Н.М. Карамзин в первом томе своей «Истории …». Проведённые в последующие века исследования отечественных и зарубежных учёных, воспользовавшихся некоторыми европейскими хрониками, привели к поистине удивительным результатам. Отметим лишь некоторые из них.

Отец Рерика был из рода датских конунгов Скьольдунгов, наследственные владения которых находились в Шлезвиге, на юге Ютландии. Как отмечалось выше, земли эти в конце VIII века перешли к великому князю ободритов Дражко – союзнику Карла Великого в его борьбе против саксов. Однако в 808 - 809 годах датчане совершили поход в Нордальбингию и в другие земли ободритов, разграбив многие их города, включая ряд портов на побережье Балтики. Карлу Великому пришлось вмешаться в конфликт, после чего Нордальбингия была включена уже в состав Франкского государства. После этого конфликта Империя для обеспечения своей безопасности стала создавать по периметру своих границ «укрепрайоны», иначе – марки, и «укрепрубежи». В ряду других известны[67] Датская, Паннонская и Фриульская марки, причём последняя марка находилась в районе аж северного побережья Адриатического моря. После окончательной победы над саксами к западу от Ютландии была создана Фризская марка, маркграфом которой Карл Великий назначил Халфдана Скьольдунга – отца Рерика.

Рерик был третьим сыном у Халфдана[68], и поэтому он вряд ли питал какие-либо надежды получить в будущем владения отца. Обладая, по-видимому, пылким характером, Рерик по молодости лет «пустился во всё тяжкое» - стал викингом. Принадлежность к княжескому роду позволила ему стать во главе одной достаточно крупной ватаги. В 843 году эта ватага разграбила[69] и сожгла расположенный на побережье Бискайского залива Нант, в следующем – Бордо. Европейские хроники «донесли» до нас следующие этапы пути этой ватаги: Лиссабон, африканский город Нокур, на обратном пути – Севилья.

Но судьба - средний брат погиб ещё в 837 году, старшего брата к рассматриваемому времени также, по-видимому, уже не было – призвала этого варяжского князя на родину, где сложилась достаточно сложная обстановка. После смерти в 840 году императора франков Людовика I Благочестивого между его сыновьями – Лотарем I (841 – 855), Людовиком II [Немецким] (841 – 876) и Карлом II [Лысым] (841 – 877) – развернулась нешуточная борьба за власть, завершившаяся в 843 году разделом Франкской империи. Естественно, братья не всем остались довольны, а неустойчивое положение суверена, как известно, не всегда хорошо сказывается на его вассалах. Так и оказалось. Император Лотарь I, считавший, что он больше всех потерял при «разделе» Империи, отнял у рода Скьольдунгов Фризскую марку. Но, получив в ответ несколько набегов в «стиле викингов», во главе которых стоял, естественно, Рерик, Император вынужден был в 850 году заключить мир и вернуть Рерику Фризскую марку. Некоторые замечают, что подобное невозможно, что суверен, имевший к тому же, в отличие от своих также коронованных братьев, титул императора, не мог пойти на такие уступки в борьбе с каким-то вассалом[70]. Думается, возражения не совсем справедливы. В конце ХХ века во Второй Кавказской войне Россия также заключила со слабым противником мир, невыгодный для себя. Причина очевидна: разные методы ведения войны, разные представления о ценности человеческой жизни. В такой ситуации уступает, как правило, тот, подданные которого высоко ценят свою жизнь. Именно такие подданные были у императора Лотаря I, у Рерика же нанятые им викинги были равнодушны как к своей, так и к чужой жизни. Как следствие, «тот, кто … насилием пользуется, ничем не стесняясь и не щадя крови, приобретает огромный перевес над противником, который этого не делает»[71]. В итоге, в середине IX века император Лотарь I на севере своих владений «заполучил» весьма влиятельного вассала, могущество которого определялось не только его состоянием, полученным во многом в результате грабительских набегов на чужие земли, но, несомненно, и полководческим талантом.

Через несколько лет к фризским владениям Рерика добавились ободритские земли. И здесь история прямо-таки смахивает на детектив.

Как отмечалось выше, ободриты всегда были союзниками Карла Великого. После раздела Франкской империи между внуками Карла Великого ободритские земли по реке Эльбе стали граничить с владениями Людовика II Немецкого. Но, скорее всего, при внуках «правила игры», то есть нормы межгосударственных отношений, изменились, и поэтому отношения между тогдашним ободритским князем и Людовиком II не сложились. И, как сообщается в «Фульдских», а также в «Ксантенских» анналах, Людовик II в начале своего правления подавил «замышлявших измену» ободритов и убил их великого князя. Возмездие со стороны ободритов наступило практически мгновенно. Дело в том, что дочь великого князя ободритов, в силу существовавшего тогда обычая у датских конунгов брать в жёны славянских княжон, оказалась матерью Рерика, и ободриты, наверное, обратились к Рерику за помощью. И помощь, действительно, пришла: на следующий год после описанных событий эскадра викингов под водительством Рерика поднялась вверх по Эльбе, громя города и селения, расположенные на её левом по течению берегу. А так как у убитого Людовиком II Немецким ободритского великого князя не осталось потомства по мужской линии, то благодарные ободриты призвали Рерика на княжение в их земли. И он, по-видимому, пришёл к ним с некоторой частью своего рода-племени, о чем свидетельствуют раскопки в Альденбурге, где в слое IX века обнаружены предметы, характерные для культуры фризов. Отметим также, что земля ободритов сохранила и другие «следы» деятельности Рерика: им был заново отстроен разрушенный до него датчанами морской порт в Мекленбургском заливе, было построено также несколько «Новогородов» …

А теперь - самое интересное. Западные хроники оставили следующие свидетельства: князь Рерик, «желчь христианства», умер в 879 году, его деда по материнской линии звали Гостимуслом и был убит этот ободритский князь Гостимусл в 844 году[72]. О деятельности Рерика в Новгородской земле западные хроники умалчивают … Отметим, что о смерти Рюрика в 879 году «сообщает» нам «Повесть временных лет», а о смерти князя-новгородца Гостомысла в 844 году «сообщает» нам «Иоакимовская летопись»[73] …;

Словене

Словене – славянское племя, поселившееся в Псковско-Ильменском районе приблизительно в VI – VIII веках. Сведения о словенах отрывочны, противоречивы, а иногда недостоверны. Так, выше уже отмечалось, что согласно «Повести …» Рюрик появился в Новгороде в 862 году, однако тогда Новгород, скорее всего, ещё не существовал ...

Накануне революции в этнографии

Выше при освещении соответствующих аспектов предыстории восточных и западных славян использовались, образно говоря, лишь «академические данные», то есть данные, в отношении которых нет сомнений как в их происхождении, так и в объективности их свидетельств. Однако, как было видно на примере рассмотрения Бертинских анналов, иногда случается, что объективные свидетельства существования некоей реальности есть, но их интерпретация разными исследователями диаметрально противоположна. Очевидно, подобное может иметь место быть и с некоторыми другими объективными свидетельствами рассматриваемой реальности, например с предысторией восточных и западных славян. Если же к «разновекторной интерпретации» объективных свидетельств добавить свидетельства, в которых события изложены с определённой долей лукавства – это, конечно, относится и к ПВЛ - то перед исследователем, пытающимся осознать реалии предыстории славянства, возникают труднопреодолимые преграды. Ситуация осложняется ещё и тем, что «за бортом» академических данных остаются свидетельства, происхождение которых неясно или сомнительно. Однако если эти свидетельства должным образом объединить, то выстраиваются несколько иные версии тех или иных аспектов предыстории славянства, причём и в этих версиях прослеживается достаточно строгая логика.

Не приходится надеяться на то, что сложившаяся ситуация может быть разрешена с помощью традиционных средств - при их использовании, скорее всего, появятся новые преграды. Очевидно, на данный момент времени необходимое нетрадиционное средство может возникнуть лишь в области естественных наук. Такое средство в последнее время и появилось – это ДНК-генеалогия.

Для ДНК-генеалогии характерно следующее. У каждого человека имеется 46 хромосом, или 23 хромосомные пары; одна пара – половая, при этом у мужчины половую пару образуют так называемые X- и Y-хромосомы, а у женщины – только X-хромосомы. Соответственно, Y-хромосома может передаваться только от отца к сыну. Как правило, Y-хромосома передается без каких-либо изменений. Поэтому у мальчиков по Y-хромосоме всегда можно найти их прямых предков по мужской линии. Но мутации, то есть ошибки  при «копировании» Y-хромосомы, всё же иногда случаются. Каждая мутация определённым образом «записывается» в Y-хромосоме, и в последующем она в течение многих поколений передается по мужской линии неизменной, пока случайным образом снова не возникает новая мутация. Новая мутация также записывается в Y-хромосоме, и в дальнейшем эта Y-хромосома, но уже в несколько «обновлённом» виде, некоторое время передается неизменной из поколения в поколение …

Совокупность записей в Y-хромосоме образует так называемый генеалогический ДНК-паспорт. ДНК-паспорта мужчин, относящихся к одному «роду-племени», во многом подобны и, в целом, отличаются от ДНК-паспортов мужчин, причисляющих себя к другому роду. Зная глубину различий ДНК-паспортов, можно для двух родов оценить число поколений до их общего предка. Зная же среднее время между сменами поколений, можно приблизительно оценить и время, когда этот предок существовал.

В последнее время подобные оценки были проведены в ряде работ. Результаты оказались ошеломляющими, хотя в силу молодости данного научного направления некоторые из результатов нельзя отнести к общепринятым. Опуская генетико-математические аспекты проблемы, отметим, опираясь на работы А.А. Клёсова[74], только некоторые результаты. Показано, что предок восточных и западных праславян появился на Балканах 12 тысяч лет назад. Примерно 6 тысяч лет назад началось очередное Великое переселение народов. В процессе расселения наши далёкие предки вышли на Восточно-европейскую равнину, где 4 500 лет назад появился предок современных великороссов, белорусов и малороссов – восточных праславян. В дальнейшем, 4 000 лет назад, некоторая часть восточных праславян вышла в районе Аркаима на Южный Урал, прожила там приблизительно четыреста лет и отправилась за Гималаи, на Индостанский полуостров, принося туда праславянский язык, трансформировавшийся со временем в «прасанскрит». Эта часть восточных праславян назвала себя ариями; сейчас потомков этих ариев в Индии около 100 миллионов… В процессе расселения предки праславян вышли и на Балтийское побережье - так возникли западные славяне. По отношению к южным славянам подобное нельзя утверждать: предок у них другой, чем у восточных и западных, хотя в начале нашей эры южные, так называемые, праславяне встретили потомков восточных и западных праславян и образовали некую славянскую культурно-языковую общность.

В настоящее время доля потомков праславян среди населения Германии составляет в среднем ~18%, в некоторых её районах - ~30%, в Литве - ~38%, в Латвии -~41%, в Белоруссии - ~40%, а на Украине ~45 – 54%[75].

В России процент потомков праславян на севере европейской части страны ввиду высокой доли финно-угорского населения составляет всего 48%, однако в центральных и южных регионах - ~60 – 75%.

Как видно, история раннего этногенеза славян, воспроизведённая с учётом некоторых результатов современных естественных наук, во многом не совместима с историей ранних славян, полученной на основе данных археологии, антропологии и языкознания в «академической» интерпретации. Отметим некоторые «аспекты несовместимости». Во-первых, не славяне, кельты и так далее произошли от индоевропейцев, а, наоборот, арии-индийцы произошли от праславян. Многие европейские пранароды близкого общего предка не имели, то есть ни индоевропейская, ни какая-либо другая этническая общность до н. э. в Европе не существовала, но культурно-историческая – да. Во-вторых, первоначальной областью проживания праславян оказалось не междуречье Вислы и Одера, а Балканы. Именно оттуда началось расселение праславян по Европейскому континенту: на территории современной Германии они появились за ~2 800 лет до н.э., на Восточно-европейской равнине – за ~2 500, в Швеции – за ~2 250 лет до н.э. …

Отметим, что и в «академической интерпретации» этногенеза ранних славян, и в интерпретации, основанной на результатах ДНК-генеалогии, западные и восточные праславяне имели общего предка, и поэтому легенда о Рерике Ютландском, а также отмеченные некоторые стороны отношений словен и ободритов не потеряли своей исторической достоверности.

Современные естественнонаучные данные «дали», по-видимому, новую жизнь историческим свидетельствам, которые не признаются современной академической наукой.

Как отмечалось выше, в настоящее время считается, что славяне как народ выделились из некоей древнеевропейской общности в IV веке до н.э., первоначальное место их обитания – междуречье Вислы и Одера; лишь в III – VI вв. н.э. некоторая часть этих славян «отмигрировала» на Восточно-европейскую равнину. Однако ещё Н.М. Карамзин, который помимо «Повести …» использовал и другие источники, отмечал[76]:

«Нестор пишет, что Славяне издревле обитали в странах Дунайских и, вытесненные из Мизии [из земель Болгарских] Болгарами, а из Паннонии Волохами …, перешли в Россию, в Польшу и другие земли. … Они, по собственному Нестерову сказанию, жили в России уже в первом столетии, и гораздо прежде, нежели Болгары утвердились в Мизии.
Может быть, ещё за несколько веков до Рождества Христова под именем Венедов известные на восточных берегах моря Бальтийского, Славяне в то время обитали и внутри России, может быть, Андрофаги, Меланхлены, Невры Геродотовы принадлежали к их племенам многочисленным …».

Как видно, отмеченное Н.М. Карамзиным в определённой мере созвучно с данными ДНК-генеалогии…

В свете ноых естественнонаучных данных в будущем будут, очевидно, пересмотрены многие выстроенные к настоящему времени историографические концепции (например, концепция об этнической близости славянских народов, концепция о происхождении европейских народов от общего «индоевропейского предка» и так далее), и трудно предсказать, к каким последствиям это приведёт. Но и в свете любых новых фактов неизменным останется то, что, несмотря на существенные генетические различия, восточные, южные и западные славяне в новую эру мирно, в целом, уживались на достаточно ограниченной территории европейского континента. Более того, в процессе общения они создали даже единый язык. Это говорит о том, что не всегда «голос крови» имеет решающее значение в жизни народов ...

С учётом отмеченных аспектов предыстории некоторых племён восточных и западных славян и рассмотрим, могли ли Ладога и Новгородская земля стоять у истоков Русского государства.


2.3. Ладога

Ведущую роль в освоении Северо-Западной Руси до появления Новгорода играла Ладога (ныне поселок Старая Ладога). Это город возник задолго до рассматриваемого летописного времени - спил одного из бревен деревянной постройки, найденной при раскопках, показал, что Ладога начала строиться не позже 753 года[77]..

Некоторые особенности становления и развития Ладоги

С начала VIII века Западная Европа постепенно стала выходить из стадии натурального хозяйства. В ней начало развиваться ремесленничество, появились зачатки мануфактурного производства, в частности сукноделие, производство гончарной керамики, стекла, некоторых железных изделий. Производство этих высокотехнологичных по тому времени изделий в большинстве своём могло быть налажено, как было отмечено выше, только во Франкском государстве, так как образованность его населения была существенно выше, чем где-либо. Одним из следствий неравномерного развития зачатков мануфактурного производства Европы стало интенсивное развитие торговли, которая, естественно, прежде всего развивалась вдоль «водных дорог» - по морям и рекам, так как перевозка товаров по ним оказывалась наиболее дешёвой. Вдоль этих дорог возникают торгово-перевалочные и торгово-ремесленные центры - вики (старогерманское Wik - порт, гавань, залив), которые по сути и сформировали в середине VIII века северную ветвь морских торговых путей Европы. Хендебю на западе Ютландии, Бирка в Швеции (в районе современного Стокгольма), Ральсвик на острове Рюген в Балтийском море вблизи ободритской земли, Павикен на острове Готланд и, наконец, Ладога – вот основные вики торговых путей на севере Европы. Ладога при этом играла весомую роль в обеспечении торговых связей Европы с арабским миром по Волжскому торговому пути, который проходил по Волге, Оке, Северскому Донцу и Дону. О «вовлеченности» Ладоги в торговлю Европы с арабским Востоком свидетельствуют клады арабских серебряных монет - дирхемов, обнаруженные вблизи данного торгового пути. Так, в землях западных славян и пруссов найдено 13 кладов арабских дирхемов, датируемых[78] годами до второй трети IX века, на острове Готланд – четыре подобных клада, в Ладоге – два (786 и 808 гг.), а в остальной части Северо-Восточной Руси – шестнадцать.

Вряд ли население Приволховья играло весомую роль в торговле Запада с Востоком. Представляется, что ведущая роль здесь принадлежала скандинавам (данам, шведам) или выходцам с южных берегов Балтики, которые, судя по данным раскопок, появились[79] в Ладоге уже в середине VIII века. Более того, в древнейшем слое были обнаружены три жилища, которые по своей каркасно-столбовой конструкции характерны для североевропейских жилищ, мастерская по ремонту и обслуживанию кораблей, а также большое количество скандинавских бытовых вещей. То есть выходцы с берегов Балтики, северных или южных, были первыми жителями Ладоги. Лишь несколько позднее на территории Ладоги появились жилища, которые по своей конструкции были характерны для жилищ Северо-Восточной Европы того времени. Некоторые исследователи утверждают[80], что в Ладоге образовалось некое интернациональное сообщество - прямо-таки своеобразный Вавилон, где зарождались присущее русскому национальному характеру милосердие, гостеприимство, религиозная терпимость …. Пришельцы, то есть «скандинавы», купцы, находили здесь приют, жили своими общинами, имели свои кладбища и мольбища. Но эту идиллию разрушает Летописец: «Въ лето 6370 [862]. Изъгнаша варяги за морє, и нє даша имъ дани, и почаша сами в собе володети …».

Да и то, что могильники не были общими, говорит о серьёзных «этнических разногласиях» среди населения Ладоги.

Но, несомненно, в то время - в основном только через Ладогу - «приильменские» славянские племена могли соприкасаться Западной Европой, на столетие-другое опередившей их в своём развитии. Только из Ладоги вглубь «славянских пространств» распространялись новые способы ремесленничества, новые орудия труда и, конечно, украшения, керамика, новые виды вооружения …

Ладога в эпоху викингов

В конце VIII века, то есть с момента наступления эпохи викингов, вики Хендебю, Бирка, Ральсвик, Павикен, Ладога и другие, составлявшие до этого основу северной трансъевропейской торговой системы, стали также и центрами по перепродаже краденого или по его перевалке. Как следствие, продажа товаров, созданных в результате созидательной деятельности людей, уменьшилась; труд ремесленников во многом обесценился. В это время основу товарного потока составляли рабы и рабыни, военная добыча, а также дань (мех соболя, горностая, черно-бурой лисицы, мёд, воск, лён, кожа, моржовая кость …), взимаемая викингами и их приспешниками с местного населения. Зачастую между виками ценности «перераспределялись». Перераспределение, естественно, осуществлялось с помощью военной силы - вот почему при раскопках Ладоги порой обнаруживаются следы сплошных пожаров.

Но, как отмечалось выше, со временем викингам стало не хватать тех ценностей, которые они могли приобрести за счёт прямого грабежа и насилия. «Модным» стало «приобретение для кормления» целых провинций тех или иных государств, а иногда – и отдельных государств. Не осталась в стороне и Ладога. Так, следуя, наверное, существовавшей тогда «моде», великий князь Ярослав I Мудрый (1019 – 1054) – по ПВЛ прямой потомок варяга Рюрика - в 1019/1020 году в качестве свадебного подарка отдал Ладогу в лен своей невесте Ингигерд - дочери шведского конунга. Управлять же Ладогой стал наместник великой княгини - её родич Рёгнвальд, а затем его сын - Эйлив.

Норманнские наместники правили в Ладоге, как минимум, до 1050 года – года смерти великой княгини Ингигерд. Но если вспомнить слова Летописца, согласно которым через несколько лет после призвания Рюрика новгородцы оказались варягами, хотя до этого были словенами, то после нескольких десятилетий шведского правления данные слова по отношению к Ладоге должны оказаться более чем справедливыми. Это подтверждается древнеисландской сагой: «и ту землю [ладожскую] взял Эйлив ярл, у него тоже было много норвежцев, и он давал им жалование …»[81]. Несомненно, интернациональный состав жителей Ладоги начала XI века через несколько десятилетий «норманнского правления» приобрёл явный «шведско-норвежский окрас».

О значимости создавшейся в Ладоге норманнской диаспоры говорит тот факт, что именно отсюда в 1045 году начал свое шествие к норвежскому престолу Харальд Хардрада. Отметим также и то, что второй сын «первого норманнского наместника Ладоги» - Стейкиль в 1056 году стал основателем новой шведской королевской династии[82]. В целом, к середине XI века Ладога де-факто оказалась во владении шведской короны, хотя де-юре она принадлежала Киевской Руси. Как следствие, шведы стали притязать на владение Ладогой, что, в конце концов, привело сначала к раздорам между ними и новгородцами, а потом - к прямым военным столкновениям. Но уже после первого столкновения в 1105 году в Ладоге утвердилась «местная администрация», последующие же попытки шведов в 1164 и в 1240 годах изменить результат ни к чему не привели ...

Ладога: несовместимость с созидательной деятельностью

Подведём некоторые итоги:
- «первостроителями» Ладоги были выходцы либо с южных, либо с северных берегов Балтики, иначе - «варяги»;
- в первые годы после основания Ладоги основным видом ее деятельности были, скорее всего, торгово-ремесленные и посреднические операции. Достижения города в этой области деятельности были настолько весомы, что он вошел в число центров, создавших в раннее средневековье северную трансъевропейскую систему торговли;
- с наступлением эпохи викингов, то есть с конца VIII века, Ладога, как и другие вики, зачастую оказывалась под контролем тех или других «группировок викингов», вследствие чего её деятельность приобрела криминальный оттенок – она была вынуждена «отмывать» награбленное викингами;
- в начале XI века Ладога в течение нескольких десятилетий управлялась шведскими наместниками;
- в начале XII века Ладога перешла – уже навсегда – под управление «местной администрации», то есть Новгорода.

Несовместимость духа «той» Ладоги и России

В судьбе некоторых народов порой многое не ясно. У великороссов таких неясностей – более чем достаточно: не ясно, откуда они появились, какое славянское племя «стояло» у их истоков, какие земли они занимали в период своего возникновения ... До сих не ясно, где находятся истоки Русского государства: в Среднем Приднепровье - в земле полян, в Приильменье - в земле словен, или, быть может, в Ладоге - в земле чуди и веси. И не понятно, чем эти утверждения отличаются от утверждения «норманнистов», что Русское государство было создано варягами ... Очевидно, разрешить эти «застойные проблемы» можно лишь используя методы естественнонаучных дисциплин … Но, думается, в оценке, совместим или нет дух той Ладоги и России, можно обойтись и без точных наук.

Как известно, каждому народу свойственно своё видение мира, и, соответственно, его дела и поступки отличаются, в целом, от дел и поступков других народов. Практически любой человек, осознающий свою причастность к определённому народу, достаточно часто может определить, соответствуют или нет духу народа те или другие действия его соплеменника. Так, русский человек, признавая, что некий его соплеменник стал ростовщиком или банкиром, вряд признает, что эти виды деятельности являются основной, исконной деятельностью его народа. Подобное свойство характерно для многих людей.

С учётом отмеченного и оценим совместимость духа той Ладоги и России.

Из отмеченного выше видно, что элементы «скандинавско-варяжского бытия» - торгашество, криминал и «данничество» играли весомую роль в становлении и в развитии той Ладоги. Но, как известно, в торговле, а тем более – в торгашестве, русский человек зачастую слабее других. Он, русский человек, жил, как правило, за счет результатов своего труда, вследствие чего его государство на протяжении многих веков было самодостаточным. Был «слаб» он и в данничестве. Данное явление в XVIII - XIX веках трансформировалось в систему колониализма, используя которую Запад черпал ресурсы, которые во многом способствовали его ускоренному развитию. Русский же человек в меру своих возможностей всегда способствовал развитию окраин своего государства.

Для подтверждения сказанного придётся «забежать вперед».

Как известно, в середине XI века начался интенсивный исход населения из центральных регионов Киевской Руси, при этом в основной своей массе население эмигрировало на северо-восток, в междуречье Оки и верхней Волги. Данный исход имел эпохальное значение для будущей России, но об этом – разговор ниже. В начале же XI века северо-восточная часть Киевской Руси - это забытый Богом район, и поэтому он доставался в удел самым «младшим княжатам». Одна из причин запустения – разгром Святославом I Игоревичем (945 – 972) Хазарского каганата в середине Х века. Вследствие этого Волжский торговый путь, связывающий северобалтийский регион Европы с арабским Востоком, был, по сути, ликвидирован, а Северо-Восточная Русь перестала получать какой-либо доход от транзита рабов и товаров по этому пути. Но «торговая наценка» вряд ли интересовала переселенцев - свою «долю» они надеялись получить в результате собственного труда. И надежда эта, скорее всего, их не обманула. Уже при князьях Юрии Долгоруком (великий киевский князь в 1149 – 1151 и в 1155 –1157 гг.) и Андрее Боголюбском (1169 – 1174) в Суздальском крае стали один за другим возникать города. «В 1134 году Юрий строит город Кснятин … В 1147 году становится известен городок Москва. В 1150 году Юрий строит Юрьев «в поле» … В 1154 году он основал на реке Яхроме город Дмитров … Около 1155 года Андрей Боголюбский основал город Боголюбов пониже Владимира - на - Клязьме. Известия об основании городов сопровождаются в летописи известиями о построении церквей. Татищев в своём «летописном своде» отмечает, что с княжения Юрия Долгорукого … он начал встречать целый ряд … новых городов в северной Руси, которые не были известны до того времени: Городец на Волге, Стародуб на Клязьме, Галич, Звенигород, Вышегород при впадении Протвы в Оку и др.»[83].

Налицо мощный процесс созидания. Но движителем этого процесса является не криминальный, не торговый капитал, а труд.

В.О. Ключевский отмечал, что «капитал, который создан был и поддерживался живой и давней заграничной торговлей Киевского Юга, на Суздальском Севере … перестаёт оказывать заметное действие на хозяйственную и политическую жизнь народа»[84]. В те времена основами жизни были земледелие и ремесленничество. Для ремесленничества не хватало пока ума и капитала, и поэтому на первых порах практически всё общество в Суздальской Руси, а далее – в Московии, становится сельским, включая князя, который становится сельским «хозяином-вотчинником своего удела». Иначе, Московия по прошествии некоторого времени превращается «в один уездный тяглый мир»[85].

По сути, на Восточно-европейской равнине возникло абсолютно новое явление, новое общество, в котором источником капитала являлась не торговля или грабёж населения, а созидательный труд всего общества. И это свойство Московии было замечено жителями Киевской Руси, прежде всего жителями южной и юго-западных её частей, где торговый и «грабительский» капитал диктовал всем свою волю. В Москву, как в центральный водоём, со всех краев Русской земли стали стекаться народные силы, включая высшие её слои. «Так, ещё к князю Юрию Даниловичу [скорее всего, к князю Даниилу Александровичу] приехал [86] на службу из Киева знатный боярин Родион … и привёз с собой целый свой двор в 1 700 человек, стоивший изрядного укреплённого города»[87]. По современным меркам тогдашние 1 700 человек в настоящее время эквивалентны ~150 000[88] … При этом процесс созидания переселенцами «новой жизни» проходил без угнетения ими местного финно-угорского населения: летописи не донесли до нас какие-либо свидетельства серьёзных столкновений между ними.

А что мы видим в Ладоге? Нет ни освоения окружающей среды, ни интенсивного притока народа на ладожскую землю – только извлечение прибыли от торговых операций, криминальных, скорее всего, по своей сути.
* * *
С учётом отмеченного представляются абсурдными утверждения некоторых исследователей, что в Ладоге зарождались основы русской государственности. Как было отмечено, русская государственность создавалась на основах, несовместимых с основами, на которых зиждилась деятельность Ладоги. Поэтому вряд ли можно утверждать, что вторая половина VIII века или 839 год – это время становления Русского государства и что зародыши русской государственности начали прорастать в Ладоге.


2.4. Новгород

Исследуя судьбу Новгорода, В.О. Ключевский отмечал[89]: «Ни в каком другом краю древней Руси не встретим [мы] такого счастливого подбора условий, благоприятных для широкого развития политической жизни. Новгород рано освободился от давления княжеской власти и стал в стороне от [киевских] княжеских усобиц и половецких разбоев, не испытал непосредственного гнёта и страха татарского, в глаза не видал ордынского баскака[90], был экономическим и политическим центром громадной … области, рано вступил в деятельные торговые сношения и мог вступить в тесные культурные связи с европейским Западом …».

Однако Новгород деятельностью своею все эти благоприятные факторы привёл, по словам В.О. Ключевского, в такую «комбинацию», которая с течением времени привела его к гибели. Согласно Ключевскому основная причина гибели Новгорода – недостатки его политической жизни. Но ведь недалеко от «вольного города Новгорода» находился «вольный город Псков», чьё политическое устройство во многом было копией новгородского и чья судьба оказалась не столь трагичной. Поэтому представляется, что причина гибели Новгорода – не только недостатки его политической жизни.

Рассмотрим сначала ряд фактов, которые, в целом, не оспариваются исследователями, и только после этого попытаемся ответить на вопрос, мог или нет Новгород заложить основы российской государственности. Естественно, рассматриваться будут факты, которые имеют отношение лишь к рассматриваемому вопросу.

Варяги, ободриты и новгородцы

Рассмотрение вопроса о происхождении варягов, «призванных новгородцами», - вынужденная мера. Известны слова В. Ленина: «… Кто берётся за частные вопросы без предварительного решения общих, тот неминуемо будет на каждом шагу бессознательно для себя «натыкаться» на эти общие вопросы. А натыкаться слепо на них в каждом частном случае значит обрекать свою политику на худшие шатания и беспринципность». Очевидно, подобные слова могут быть отнесены не только к политике, но и к научным исследованиям, более того – к обыденной жизни отдельного человека. Нечто подобное имеет место быть и при рассмотрении проблемы, мог или нет Новгород заложить основы русской государственности, – на «варяжский вопрос» натыкаешься всё время. Выше было показано, какие разночтения возникли в рядах исследователей при рассмотрении вопроса о возможном местонахождении «народа Рос», о котором свидетельствовали Бертинские анналы. Подобные разночтения существуют и в вопросе о происхождении варягов. Вести разговор о Новгородской земле или о Киевской Руси, не определившись в данном вопросе, невозможно. Естественно, определённость в «варяжском вопросе» приведёт не к общепризнанному научному факту, а лишь к некоей гипотезе, которой в дальнейшем и будет придерживаться автор.

Согласно ПВЛ, призвание Рюрика в Новгород произошло в 862 году. Однако, как отмечалось выше, Новгород, как поселение городского типа, возник не ранее середины Х века, а прямых следов пребывания Рюрика и его братьев – Синеуса и Тревора в Новгородской земле пока не обнаружено.

Начиная с XIX века, исследователями были выявлены поистине удивительные факты. В 1841 году лингвист Бурмайст установил, что «язык ободритов ближе к языку восточных славян [новгородцев], чем к польскому»[91]. Столетием позже, в 1961 году, антрополог Т.И. Алексеева выявила, что «средневековые новгородцы и бодричи [ободриты] имели сходные антропологические характеристики». А археологические данные ХХ столетия показали, что древнейшая новгородская керамика аналогична мекленбургской (Мекленбург - столица Ободритской земли)[92]. Более того, оказалось, что еще в XVIII веке под Новгородом были деревни, в которых мужики называли себя варягами[93].

Данные факты в XIX - XX веках были получены в результате многолетних научных изысканий. Но метаморфоза, свершившаяся к XII веку с новгородцами, была настолько очевидно ясной Летописцу, что он только мимоходом заметил:

«… новугородьци, ти суть людьє ноугородьци от рода варяжьска, прєжє бо беша словени …».


Отмеченные достижения науки последних столетий, а также свидетельства Летописца со всей определённостью свидетельствуют, что так называемые варяги были, почти наверное, призваны из земли ободритов, то есть с южных берегов Балтики.

Как следует из результатов археологических исследований древнего Новгорода, а также из ряда результатов В.В. Седова[94] о расселении по Европе древних славян, словене и варяги-русь, прибывшие в Новгородскую землю с южных берегов Балтики, не должны были испытывать серьёзных затруднений в общении. Это, во-первых, объясняется тем, что многовековое проживание славянских племён на достаточно ограниченной территории привело к созданию единого древнеславянского языка[95]. К тому же, во-вторых, длительное совместное проживание свидетельствует о том, что между славянскими племенами – южными, восточными и западными - имела место определённая духовная близость. Соответственно, к IX веку эта духовная близость не могла быть полностью утрачена словенами и ободритами, так как в прежние времена, если следовать схеме Седова о расселении славянских племен, они были территориально ещё более близкими.

Однако князь Рюрик из земли ободритов (Рерик Ютландский) был, как было отмечено выше, одним из предводителей викингов, и, несомненно, вместе с ним прибыло много «настоящих викингов» – норвежцев, датчан, шведов. И, конечно, уже о духовной близости между ними и словенами говорить не приходится: насилие и грабёж – вот «язык», на котором говорили «настоящие викинги» в первые десятилетия после возникновения так называемого «движения викингов». Естественно, в Новгородской земле начались восстания местного населения, что и было зафиксировано в ряде летописей.

Но если в 862[96] году на Новгородскую землю вступила лишь «варяжская дружина», то после 962 года, то есть после образования Священной Римской империи, началось, скорее всего, массовое переселение[97] ободритов в Новгородскую землю. Именно с того времени, как отмечалось ранее, Империя начала войну на уничтожение ободритов, хотя, конечно, проводилась политика и их ассимиляции.

И когда исследователи говорят, что антропологические данные словен и ободритов во многом тождественны, то этот вывод был, скорее всего, сделан на основе анализа останков переселенцев - ободритов, а не словен. Соответственно, переселенцы привнесли в язык словен ряд оборотов и слов, характерных для их языка, а также некоторые своеобразные черты их материальной культуры. Короче, переселенцы-ободриты – а их было много - стали полноправными жителями Новгородской земли.

Современные данные подтверждают сделанное предположение. Обратимся снова к одной работе[98] А.А. Клёсова, в которой для ряда городов приведены данные ДНК-анализа населения, причисляющего себя к славянам. Результаты сведены в табл., в которой символ «В» означает «принадлежность» данной части населения к восточным, «Ю» – к южным, а «З» – к западным славянам.

Разделение славянского населения
на восточных (В), южных (Ю) и западных (З) славян, %

Город В Ю З
Архангельск 38 41 21
Владимир 85 15 -
Киев 73 27 -
Москва 69 28 3
Новгород 70 16 14
Псков 52 16 32
Саратов 68 14 18
Тарту 60 4 36
Иваново 78 22 -
Гомель 67 33 -

Конечно, удивительно высокий процент южных славян в Архангельске и отсутствие в Киеве и в Гомеле западных требуют объяснения[99], остальные же цифры в приведённой таблице вполне объяснимы. Например, вряд ли требует объяснения отсутствие западных славян в «чисто русском» городе Владимире. В Киеве же какие-либо следы выходцев с южных берегов Балтики были, как и сам город, полностью уничтожены[100] во время ордынского нашествия в 1239 – 1240 годы. Большая доля западных славян среди славянского населения Пскова и Тарту[101] объясняется тем, что значительная часть переселенцев направлялась из Балтийского моря по многоводной[102] в VIII – XII веках реке Нарве в район Чудского озера, на противоположных берегах которого и находятся Псков и Тарту. Естественно, в X – XII веках западных славян в Новгородской земле в процентном отношении было значительно больше, чем сейчас. Но так как Новгород больше, чем Псков, был вовлечён в жизнь Московии, Империи и Союза, причём это «вовлечение» порой доходило до прямого военного и политического противостояния, то, естественно, доля западных славян в Новгороде оказалась ниже, чем в Пскове. Большая доля западных славян среди славянского населения Саратова, также не должна удивлять, если учесть, что в 1924 - 1941 годы в Саратовской области существовала Немцев Поволжья АССР. Хорошо известно, что во времена Екатерины II из немецких земель в Россию переселилась большая группа немцев. Но, учитывая место рождения российской императрицы[103], можно с определённой смелостью предполагать, что большая часть переселенцев была, скорее всего, из среды «онемеченных ободритов». Последние, приняв язык и нравы земли немецкой, хотя и выглядели как немцы, но свою генетическую природу они, конечно, сохранили.

Однако многое остаётся неясным. Откуда и когда на восточно-европейской равнине появились восточные славяне? Ведь нельзя же серьёзно предполагать, как это делает В.В. Седов, что в начале нашей эры на каком-то клочке земли в междуречье Одера и Вислы проживали генетически различные восточные, и западные, и южные славяне[104[.

«Ушкуйническая» торговая империя

Несомненно, переселение части западных славян – ободритов в Новгородскую землю – позитивный момент в истории данной земли. Как отмечалось выше, в правление Карла Великого ободриты были постоянными союзниками Франкского государства – самой просвещённой страной в тогдашней Европе, исключая Византию. Поэтому в Новгородскую землю они, ободриты, привнесли более высокий уровень просвещения, более высокий уровень «ремесленнического искусства» и, что особенно важно, связи с торговыми центрами северо-западной Европы. Как следствие, через век-другой Новгород вошёл в состав Ганзы – союза крупнейших торговых центров Западной, Северной и Восточной Европы. О значимости Новгорода как торгового центра свидетельствует тот факт, что в Ганзу он входил наравне с Лондоном, Любеком, Брюгге …

Однако после прихода Рюрика со своей «варяжско-норманнской дружиной» достаточно значимое положение в экономической и политической жизни Новгородской земли заняли скандинавы, чей образ мышления и образ действий вряд ли отвечал требованиям большинства местного населения. Ситуацию усугубляло, наверное, и то, что вплоть до Ярослава I Новгородская земля была личной вотчиной великих киевских князей. Здесь будущие великие князья находили укрытие в случае конфликта на юге, отсюда они, собравшись с силами, начинали поход на юг. Так, здесь, после нескольких лет пребывания в Западной Европе [?], собирал «варяжскую дружину» Владимир I, чтобы пойти войной на великого князя Ярополка I Святославича (972 – 980). Ярослав, сын Владимира I, здесь, в Новгородской земле, также собирал варяжскую дружину для борьбы с киевским князем Святополком I Владимировичем (1015 – 1019). И, чтобы привлечь норманнов, он Ладожские земли отдал в лен своей невесте – шведской принцессе. В дальнейшем, как отмечалось выше, Ладога стала чуть ли не вотчиной шведской короны, и Новгороду силой пришлось доказывать право на её владение.

Засилье «скандинавского элемента» во властных структурах Новгородской земли существенно повлияло на характер её хозяйственной деятельности, в основе которой оказался чуждый, скорее всего, для местного населения мотив - наибольшая прибыль на данный момент времени. И если этот мотив способствовал появлению в Западной Европе викингов, то в Новгородской земле – появлению так называемых ушкуйников[105]. Вот как в СЭС[106] определяются ушкуйники: «в Новгородской земле 14 - 15 вв. члены вооружённых дружин, формировавшихся боярами для захвата земель на Севере и торгово-разбойничьих экспедиций на Волгу».

Новгородская Русь, исключая, быть может, Псковскую землю, имела «своеобразное» сельское хозяйство, основу которого составляли структуры по выращиванию льна и конопли, тогда как зерна производилось мало, что объяснялось тем, что занятие полеводством не обеспечивало высокой прибыли. Это неизбежно приводило к резкой смене конъюнктуры новгородской экономики – от процветания до голода. Так, если привоз зерна из других земель в силу тех или иных причин оказывался невозможным, наступали катастрофы. Например, летописи (Новгородские, Псковские …) «донесли» до нас сведения о голоде в Новгородской земле в 1215, 1224, а также в 1228, 1229 и 1230 годах. В 1230 году в Новгороде от голода умер, как минимум, каждый третий житель. В общем, свободный Новгород не смог наладить работу по обеспечению своей продовольственной безопасности. В определённой мере сомнительной, мягко говоря, была деятельность Новгорода и в других областях экономики. Так, в результате хищнической охоты на пушного зверя в Новгородской земле уже к XIII веку значительно сократилась популяция соболя. Хищнический оттенок имело и бортничество: для того, чтобы добыть мёд, часто уничтожали целое дерево и, соответственно, убивали семью пчёл.

Естественно, при таких методах хозяйствования о каком-то освоении Северной Руси не могло быть и речи. Более того, Новгород препятствовал, по сути, этому.

Излагая особенности становления и возвышения Москвы, В.О. Ключевский отмечал[107], что в XIII и XIV веках великорусское племя, сконцентрировавшись в междуречье Оки и верхней Волги, надолго задержалось в этой местности, «не имея возможности выходить отсюда ни в какую сторону. Расселению на север за Волгу мешало перерезывающее движение новгородской колонизации, пугавшей мирных переселенцев своими разбойничьими ватагами … Вольный город в те века высылал с Волхова разбойничьи шайки удальцов-ушкуйников, которые на своих речных судах, ушкуях, грабили по верхней Волге и её северным притокам, мешая своими разбоями свободному расселению мирного населения в северном Заволжье».

Представляется, что термины «новгородская колонизация», «расселение» и «мирное население» не совсем точны для адекватного описания возникшей ситуации. Во-первых, прежде всего необходимо говорить не о расселении народа, а об освоении народом пространства, им заселяемым. Во-вторых, стоит, наверное, говорить не о мирном, а о деятельном населении. Ведь, например, эскимосы – мирное население, но вряд ли можно сказать, что они осваивают пространство, в котором живут. В-третьих, вряд ли можно соотносить понятие «колонизация» с действиями новгородских ушкуйников: последние, как правило, оставляли после себя лишь разор и пепелище[108]. И последнее. При описании той или иной ситуации в XIII или XIV веках, точнее – до 1380 года, вряд ли правомерно говорить о великорусском племени[109], как это неоднократно делает В.О. Ключевский. Но мысль Ключевского, в целом, ясна: в XIII - XIV веках в заволжских северных краях пришли в соприкосновение, вернее в противостояние, две «системы природопользования», одну из которых условно можно обозначить как хищническую, а другую - как созидательную[110].

Таким образом, новгородские шайки удальцов-ушкуйников, препятствуя расселению из междуречья Оки и верхней Волги деятельного населения, сдерживали освоение севера Восточно-европейской равнины. Выше отмечалось, что «созидательные качества» населения из междуречья Оки и верхней Волги уже явственно выказали себя при князях Юрии Долгоруком и Андрее Боголюбском. В частности, В.Н. Татищев рассказывал, что Юрий Долгорукий, начав строить новые города в Суздальской волости, заселял их, собирая людей отовсюду и давая им «немалую ссуду»[111].

Эта сторона деятельности упомянутых суздальских князей была свойственна многим московским князьям, которые приглашали к себе людей из других княжеств, а также выкупали в Орде рабов и пленников из славянских племён, чтобы потом расселить их на льготных условиях на московских пустошах или в новых сёлах и слободах. В наиболее чистом виде эта сторона деятельности была реализована великим князем Владимирским Иваном I Калитой (1328 – 1340), который к отмеченным мероприятиям «добавил» не только действия по обеспечению внутренней безопасности подвластных ему земель, но и действия по обеспечению идеологического обоснования княжеской власти. Как доносят до нас летописи, Иван I «исправи землю Русскую от татей»[112], то есть от воров и разбойников. К середине XIV века во всей Северо-Восточной Руси сложилось мнение о московских князьях как о «крепких хозяйственниках», московское же княжество признавалось не только самым благоустроенным, но и самым безопасным, «тихим», а также справедливым, где князья «вершат правый суд»[113].

Как следствие, из уездов, земель и княжеств стали раздаваться просьбы о принятии их «под руку» московского князя. Иногда для этого достаточно было небольшого повода. Так, например, вся Двинская земля Новгородской республики в 1397 году «задалась» за великого князя московского Василия I Дмитриевича (1389 – 1425) по первому его зову и отпала от Новгорода. Правда, в следующем году Новгород силой вернул себе Двинскую землю, а многие сторонники Москвы были привезены в Новгород и там казнены.

Прежде всего – прибыль

Знаменательная победа новгородцев над Ливонским орденом на льду Чудского озера в апреле 1242 года принесла Новгороду «звание» основного защитника русских рубежей от экспансии Запада, начавшейся в середине XIII века[114]. Конечно, многие помнят и разгром шведов в 1240 году вблизи Новгорода - на берегу Невы. Но, следует отметить, к знаменательным победам самое прямое отношение имеет и Владимиро-Суздальская Русь. Так, и в 1240, и в 1242 году «новгородское войско» возглавлял князь Александр Ярославич (великий князь Владимирский, 1252 – 1263), дружина которого в основном состояла из выходцев Владимиро-Суздальской Руси. Княжеская дружина, соответственно – Владимиро-Суздальская Русь, и сыграла основную роль в разгроме шведов: князь Александр Ярославич не стал дожидаться сбора всего новгородского ополчения, а, взяв с собой лишь свою дружину и часть ополченцев, сходу ударил по шведам. Быстрота манёвра и неожиданность решили исход битвы. В разгроме войск Ливонского ордена значительную роль также сыграла княжеская дружина, так как ни Новгород, ни Псков не смогли к требуемому времени обеспечить «полную явку» ополченцев к месту сражения.

Известно, что после Невской битвы князя Александра «попросили» из Новгорода. Но когда угроза Новгороду со стороны немецких крестоносцев стала реальной, новгородцы снова пригласили князя. После победы на Чудском озере его опять «попросили» из Новгорода. Такое неблагодарное поведение новгородцев Л.Н. Гумилев объясняет[115] наличием в Новгороде и в Пскове сильных прозападных партий среди бояр. Думается, приведённые выше соображения о причинах «родства» словен и обдритов в определённой мере объясняют причину возникновения прозападных партий в Новгородской земле. Но были и другие причины отзыва князя Александра. Новгород не признавал, по сути, деятельность, которая могла бы приносить прибыль не сейчас, а в некоем отдалённом будущем. Он, Новгород, даже не мог пересилить себя, чтобы выделить соответствующие средства на обеспечение собственной безопасности. Казалось бы, 1240 и 1242 годы, когда Новгород вынужден был защищать свои рубежи от «шведской короны» и Ливонского ордена, показали, что опасность вполне реальна и что необходимо что-то делать. Конечно, эти годы кое-что показали, но не Новгороду. Путешественник Г. де Ланнуа свидетельствовал[116] следующее: «Великий Новгород – удивительно большой город; он расположен на большой равнине, окружённой большими лесами, и находится в низкой местности среди вод и болот … Город обнесён плохими стенами, сделанными из плетня и земли, тогда как башни каменны». Как видно, Новгород «пожадничал» на строительство серьёзных сооружений, чтобы защитить себя от какого-либо внешнего врага. «Экономил» Новгород и на содержании военных сил, исключив из «своей системы жизнеобеспечения» наличие некоего постоянного военного контингента, во главе которого стоял бы не выбираемый на условиях найма, а, говоря словами В.О. Ключевского, «постоянный князь». Ведь «постоянный князь» - это постоянная дружина, наличие некоей структуры, обеспечивающей её жизнедеятельность, вернее постоянную готовность дружины к действию, некие ежегодные мероприятия, необходимые для поддержания безопасности Новгородской земли, например, строительство каменных стен вместо земляных, военная подготовка дружинников, их современное снаряжение и т.д. Всё это требовало определённых ежегодных вложений, но богатому Новгороду было, по-видимому, жалко денег ...

Новгородское войско не имело возможности вести длительную войну: основу военных сил Новгорода составляло народное ополчение, набиравшееся из обывателей Новгорода, его пригородов и сельских волостей, при этом через несколько месяцев ополчение должно было возвращаться в Новгород. Как следствие, ополчение было слабо подготовлено в военном отношении. Так, в 1456 году 200 москвичей наголову разбили под Русой 5-тысячную конницу новгородских ополченцев; последние не только не умели биться в конном строю, но даже плохо держались в седле. Нечто подобное произошло и в 1471 году. Когда Новгород, наконец-то, попытался начать решительную борьбу за свою свободу и вольность, его 40-тысячное ополчение на реке Шелони потерпело сокрушительное поражение от 4,5-тысячной московской рати ...

Чтобы не погубить Республику в результате военных неудач, новгородцы всё чаще и чаще стали прибегать к «новгородскому рублю» - этому универсальному, как они надеялись, средству, с помощью которого они смогут предотвратить угрозу. Так, в 1428 году, когда литовско-тверское войско под водительством литовского князя Витовта вторглось в пределы Новгородской земли и осадило крепость Порхов, новгородцы заключили с ними мир, уплатив за это 10 тысяч рублей. В 1430 - 1450 годы Новгород, встав на сторону Юрия Дмитриевича (сына Дмитрия Донского) и его сынов - Василия Косого и Дмитрия Шемяки, боровшихся за великокняжеский престол с внуком Дмитрия Донского великим князем Василием II Васильевичем (1432 – 1446, 1447 – 1462), попытался ослабить Московию[117]. Князь Василий II, разгромив своих противников, не забыл позиции Новгорода и в 1456 году пошёл на него войной. Ополченцы, как всегда, не выдержали натиска уступавшего им по численности московского отряда «служилых людей». Новгороду пришлось заключить с Москвой мир на невыгодных для себя от условиях и выплатить ей контрибуцию в размере 10 тысяч рублей.

Как известно, народное ополчение может защитить свое государство лишь тогда, когда оно, государство, в определённой мере учитывает интересы большинства. А этого, начиная с XIV века, скорее всего и не было в Новгороде. Из Новгорода в пригороды, волости и земли шли, год от года возрастая, злоупотребления и неурядицы. Ссылаясь на летописи, В.О. Ключевский отмечал[118], что в то время «… не было в Новгороде правды и правого суда, были по всей области разор и поборы частые, крик и вопль, «и все люди проклинали старейшин наших и город наш»». Как видно, торгово-денежные отношения, составлявшие основу основ Новгорода, привели его на край гибели. И, как следствие, в «последние минуты» борьбы Новгорода за свою вольность и независимость Псков, а также Вятская и Двинская земли послали свои полки на помощь Москве.

«Земли бежали» от свободного и вольного Новгорода к Москве, которая в то время официально ещё была вассалом Орды. Причём на сторону ордынского вассала встал Псков, который с середины XIV века был таким же вольным городом[119], как и Новгород. Очевидно, в действиях Москвы была некая правда, хорошо видимая большинству тогдашних жителей Восточно-европейской равнины, но не торговому Новгороду.

Отметим ещё один аспект, вследствие которого Новгород не мог стать кузницей российской государственности, – это полное равнодушие Новгорода к делам на Восточно-европейской равнине. Так, согласно В.О. Ключевскому[120] Новгород всегда «… жил отдельною от неё жизнью и хотел продолжать так жить, не разделяя её интересов и тягостей»[121].

Пример к отмеченному – отсутствие новгородских полков на Куликовом поле в 1380 году[122], хотя, возможно, по личной инициативе некоторые бояре со своими дружинами присоединились к общерусскому войску[123] во главе с великим князем Дмитрием I Ивановичем (1368 – 1389). Поэтому неудивительно, что в 1477 году, ведя переговоры с великим князем Иваном III Васильевичем (1462 – 1505), новгородские власти просили, чтобы новгородцев в «Низовскую землю к берегу» на службу не посылали, то есть не посылали защищать южные окраины Московии от Орды и Крымского ханства. Интересно, век спустя - в период агонии Казанского ханства, когда начался стремительный процесс отпадения от него волжских народов - нерусские народы, черемисы, мордва и чуваши, «били челом» русскому царю о принятии их в русское подданство, но при этом все просили[124], чтобы русский царь «воевати их не велел». После этого невольно возникает вопрос: «Да русские ли люди, новгородцы?»

Новгород: несовместимость с интересами
других земель Северо-Восточной Руси

История каждой торговой республики, будь то Венецианская, Генуэзская или Новгородская республика, конечно, занимательна, богата событиями, но, в целом, не интересна. Практически всегда в основе деятельности этих государственных образований прослеживается стремление получить максимально возможную прибыль на данный момент времени; отсюда – хищническое использование природных и человеческих ресурсов на подвластных им территориях и, как правило, стремительное обогащение и расцвет культуры в начальный период существования. После же истощения природных и человеческих ресурсов эти государственные образования быстро хиреют. В целом, исторический срок реального их существования весьма краток – три-четыре века, иногда чуть больше.

Кроме деятельности, направленной на получение сверхприбыли, эти торговые республики, как правило, ни на что не способны. Для них характерно следующее: захват территорий, а не их освоение; взимание дани с населения, а не выдача ссуд на развитие хозяйства; захват людей в полон и продажа их в рабство, а не выкуп рабов с целью расселения их на подвластных территориях и так далее. Излагая историю Рисорджименто, А. Тойнби отмечал, что, участвуя в этом движении, венецианцы сражались только за Венецию, но не за Пьемонт, Милан …, то есть в их задачи не входило создание нового итальянского национального государства - они просто хотели восстановить прежнее могущество Венецианской республики. Очевидно, отмеченное для Венеции справедливо и для Генуи. Нечто подобное, как отмечалось выше, имело место и для Новгорода.

Большое количество переселенцев из Европы, несомненно, привело к значительному повышению уровня экономического и культурного развития Новгородской республики, но одновременно с этим Новгород практически утратил какое-либо чувство племенной солидарности с другими народами Восточно-европейской равнины. Более того, в XV веке он более был склонен заключить союз с Литвой или Швецией, чем с Московией.

Из отмеченного следует, что Новгород ни в 862 году, ни в более поздние времена, даже после Невской битвы или битвы на Чудском озере, не мог стать зародышем Русского государства.



3. РОССИЯ «ВЫШЛА» ИЗ КИЕВСКОЙ РУСИ?


История Киевской Руси внешне удивительно красива - это и разгром Святославом I Хазарского каганата в 965 - 966 годы; и принятие в 988 году христианской веры во время княжения Владимира I; и героическое сопротивление нашествию «варварской степи»; и поразительный расцвет многих сторон жизни Киевской Руси в первой половине XI века, когда практически все династии Европы стремились породниться с могущественным правителем Руси Ярославом I, и многое другое.

Но уже в конце XI - начале XII века начался массовый отток населения из Среднего Приднепровья на северо-восток – во Владимиро-Суздальскую Русь. Уходили и поодиночке, и целыми селами во главе с боярином … Во Владимиро-Суздальской Руси начали появляться новые города и сёла, стали строиться каменные соборы и церкви, которые по своей красоте соперничали с киевскими соборами и церквями, то есть на северо-восток уходила, скорее всего, «деятельная часть» населения Киевской Руси.

Массовый отток деятельной части населения из Киевской Руси в принципе разрешает поставленный выше вопрос о возможном прорастании русской государственности на киевских основаниях. Значительная часть народа «своими ногами продемонстрировала», что основы государственности Киевской Руси ей не по нраву, не соответствуют её менталитету: ей больше по душе основы той жизни, которые закладывались на северо-востоке - в междуречье Оки и Волги.

На этом можно было бы поставить точку и в проблеме о моменте возникновения русской государственности – она не могла зародиться в 882 году.

Но остаётся неясным, какие же условия при этом должны соблюдаться, чтобы это однажды возникшее Русское государство смогло просуществовать в течение многих столетий, непрерывно видоизменяясь от Московии, практически однородной по национальному составу и вероисповеданию своего населения, а также по степени экономического развития своих регионов, до Российской империи и Советского Союза - «образований», «полифонических» по отмеченным параметрам?

Думается, что выявление этих условий представляет не только чисто исторический, но и практический интерес. Ведь если в Киевской Руси определённая часть населения могла переселиться на её окраину, когда условия существования в центральной части метрополии оказывались для неё неприемлемыми, то в современной России нет места, куда могла бы переселиться какая-либо часть населения. И если условия существования для какого-либо народа в современной России окажутся, в целом, неприемлемыми, то ему остается только одно – исчезнуть с лица земли. С учётом отмеченного и попытаемся выяснить, какие же условия существования в Киевской Руси оказались неприемлемы для той части её населения, которая в будущем приняла участие в создании Московии.


3.1. Главное – избежать ловушек

Если «руководствоваться» сведениями из ПВЛ, сказами о подвигах былинных богатырей Ильи Муромца, Алёши Поповича и Добрыни Никитича или поэтическими описаниями походов киевских дружин на Царьград, то, конечно, Россия должна была бы посчитать за честь иметь Киевскую Русь в качестве своей «первичной формы»: такая «благородная форма начальной государственности» - не у каждого государства.

Однако отмеченные «благостные стороны» жизни Киевской Руси – «свидетельства», как правило, имперских, советских, а также современных киевских источников. Как известно, свидетельства только одной стороны не всегда бывают объективными. Поэтому для оценки «составляющих сути» Киевской Руси необходимы свидетельства «других сторон» - свидетельства представителей других стран и регионов, а также результаты археологических, антропологических и этнографических исследований.

Наша благость или нечто иное?


В процессе осознания составляющих сути Киевской Руси достаточно трудно избежать ловушек: легенды, сохранившиеся былины, недостоверная, а порой искажённая историческая информация[125[дают, скорее всего, идеализированное представление[126] о сути Киевской Руси, следование которому может увести далеко в сторону любого исследователя. В такой ситуации для продвижения вперёд в поисках истины зачастую может помочь лишь правильно поставленный вопрос. Однако даже при этом «ловушки поджидают» исследователя чуть ли не на каждом шаге знакомства с историей Киевской Руси.

Какие гибельные последствия ожидают исследователя, попавшего в ту или иную ловушку, показывают некоторые из сочинений С.М. Соловьёва. Вот как историк описывает так называемый «героический период жизни» Киевской Руси: «Но пробил час, историческая … жизнь началась и для Восточной Европы ... На высоком западном берегу Днепра поднимается город, стольный город княжеский, мать городов, Киев. Князь усаживается здесь с дружиною, окрестным племенам уже нет более покоя; по всем … речкам ходит князь с дружиною, собирает дань … Кличут клич: кто хочет селиться около городов, будет защита и льгота; кто знает нужное ремесло, будет пожива, дорого будут платить ратные люди, которым не самим же всё на себя делать. И города населяются, … пустеют сёла … Кличут клич: князь идёт в поход, собирайтесь кто сможет. Молодёжь поднимается, рубят лодки, уходят …; наконец, возвращаются – другие люди! Были они в самом Царьграде, какие чудеса там видели! Какие диковинные вещи с собою привезли! Греков победили, … заставили дань платить …»[127]. Стоп, стоп, стоп! Какие вещи, какая дань от греков? «Находки византийских монет IX – X веков в Киеве … крайне редки (их всего штук 40 против сотен восточных дирхемов). Малое число монет Византии свидетельствует о незначительных связях [Киева] с Византией» - это констатация[128] одного современного историка. Отсюда следует, что так называемый Греческий торговый путь «функционировал» не столь эффективно, а походы на Царьград и возвращение оттуда с богатой добычей – под большим вопросом, как и всё остальное в приведённом выше отрывке.

Но и в настоящее время исследователь рискует попасть в какую-нибудь ловушку. Например, всё ещё продолжают бытовать представления, что «Киев – мать городов русских», что такие географические понятия как «Русь» и «Русская земля» должны, прежде всего, соотноситься с окрестностями Киева или со Средним Приднепровьем – лишь в дальнейшем эти понятия распространились на всю территорию Киевской Руси.

Подобные утверждения весьма сомнительны.

Так, в период становления Руси «городская цивилизация» распространялась, фактически, с севера на юг, а не наоборот, что и находит подтверждение в ПВЛ. При описании событий IX века, имевших место быть на Восточно-европейской равнине, ПВЛ упоминает 10 городов, семь из которых расположены в современной России - это Ладога, Новгород, Изборск, Белоозеро, Ростов, Муром и Смоленск, один расположен в современной Белоруссии – это Полоцк, а два - Любечь и Киев - на Украине[129].

Соотнесение только Среднего Приднепровья с Русью или Русской землей также не вполне корректно. В недатированной части ПВЛ отмечается следующее:

«Днепръ бо потєчє из Оковьскаго леса, и потєчєть на полъднє, а Двина ис того жє леса потєчєт, а идєть на полунощьє и внидєть в морє Варяжьскоє. Ис того жє леса потєчє Волга на въстокъ, и вътєчєть сємьюдєсятъ жєрєлъ в морє Хвалисьскоє[130]. Темжє и из Руси можєть ити по Волзе в Болгары и въ Хвалисы, … а по Двине въ Варяги …
А Днепръ вътєчєть в Понєтьскоє морє жєрєломъ, єжє морє словєть Рускоє …»,

то есть в начале «Повести …» Русь соотносилась, по сути, с центральной частью Восточно-европейской равнины - с окрестностями Валдайской возвышенности, где находятся истоки Волги, Днепра и Западной Двины. Однако страницей двумя-тремя позже Летописец соотносил с Русью практически всю Киевскую Русь времён Ярослава I:

«Сє бо токмо словенєскъ языкъ в Руси: полянє, дєрєвлянє, ноугородьци, полочанє, дрєговичи, севєръ, бужанє … А сє суть инии языци, ижє дань дають Руси: чюдь, мєря, вєсь, мурома, чєрємись, моръдва, пєрмь, пєчєра, ямь, литва, зимигола, корсь, нєрєва, …».

В датированной же части ПВЛ Летописец в первые годы правления Рюрика соотносил Русскую землю с Новгородской землей:

«… Рюрикъ, седє Новегороде, а другий, Синєусъ, на Беле-озєре, а трєтий Изборьсте Труворъ. И от техъ варягъ прозвася Руская зємля …».

В последующие годы понятие «Русская земля» в ПВЛ соотносилось, в зависимости от контекста, с той или другой составной частью Киевской Руси. И лишь начиная с XII века, как показал[131] М.Н. Тихомиров, понятие «Русская земля» стало, как правило, соотноситься со Средним Приднепровьем, включавшим в себя Киевское, Переяславское, Черниговское и Северское княжества.

Как представляется, в истории любой вопрос должен рассматриваться в его диалектическом развитии.

Сквозь частокол ловушек?

Создаются ловушки и в настоящее время. Например, это или попытки «удревнить»[132] историю Киева, или попытки «приукрасить» историю славян Среднего Приднепровья, приписав им участие в ряде «судьбоносных событий» средневековой Европы. Но, стоит отметить, все эти попытки практически всегда сопряжены с нарушением общепринятых принципов оценки исторических источников или с их использованием.

Так, например, в работе Я.Е. Боровского[133] утверждается, что русы – именно русы, а не поляне – из Среднего Приднепровья отправились в 626 году на помощь аварам, пытавшихся захватить Константинополь. В подтверждение высказанного предположения автор приводит следующие аргументы:
- авары подступили к стенам Константинополя 29 июня, но штурм начали только 29 июля, когда под стены Константинополя на ладьях-однодеревках (моноксилах) прибыли славяне-русы из Среднего Приднепровья, но не с Балканского полуострова и не из-за Дуная. Прибыть раньше славяне из Приднепровья не могли, так как путь от Киева до Константинополя (вместе с остановками на отдых и ремонт челнов) занимал 35-40 дней, при этом, по обычаю, славяне выходили в поход лишь после 24 июня - дня Ивана Купалы. При этом, как далее утверждается в работе, все известные по летописи военные походы на Царьград также начинались в это время;
- «те славяне, которых так долго ожидал каган, были русами». Подтверждение этому можно найти «в рассмотрении главы «о русах, отправляющихся с моноксилами[134] из Руси в Константинополь», известного трактата византийского императора Константина Багрянородного (913 – 959) «Об управлении империей»[135]»;
- адекватность обряда погребения погибших славян при осаде Константинополя в 626 году с обрядом погребения убитых воинов во время второго болгарского похода в 971 году киевского князя Святослава I - в обоих случаях погибших воинов сжигали. Историк Х века Лев Диакон следующим образом описывает обряд погребения погибших воинов князя Святослава I: «Как скоро наступила ночь и явилась полная луна на небе, то русы вышли на поле, собрали все трупы убитых к стене и на разложенных кострах сожгли, заколов над ними множество пленных и женщин»;
- данное событие «подтверждают и археологические материалы, найденные на всём протяжении великого водного пути из Киева в греки. Византийские монеты VI-VII вв., золотые и серебряные вещи этого времени обнаружены в Киеве».

Однако аргументы Я.Е. Боровского вызывают определённые сомнения.

Во-первых, прежде всего вызывает сомнение, что так называемые славяне-русы в соответствии со своим обычаем могли выступить в поход лишь после дня Ивана Купалы. Имеющиеся данные не подтверждают это предположение. Так, например, в 860 году славяне в походе под водительством Аскольда[136] были под стенами Константинополя 18 июня, а в походе под водительством князя Игоря (912 – 945) в 941 году – уже 11 июня. Отсюда, если воспользоваться прикидками Боровского о длительности перехода из среднего Приднепровья до Константинополя, в поход на Константинополь славяне должны были выступить из-под Киева задолго до Иванова дня – соответственно 8 - 13 или 1 – 6 мая.

Во-вторых, вызывает также сомнение утверждение, что только славяне из Среднего Приднепровья могли прибыть под стены Константинополя на моноксилах. Как достоверно известно[137], моноксилы изготовляли не только восточные, но и «придунайские славяне». Отметим также, что существуют многочисленные свидетельства древних авторов о походах в византийские земли авар, а также «придунайских» славян и антов, подвластных в то время им. В этих свидетельствах обычно разделяли племена антов и славян, но, что интересно, подчёркивали, что у них «имеется … общий язык»[138]. В этом плане осада Константинополя в 626 году является лишь частным случаем тех «взаимоотношений», которые имели место между Византией и возникшим в VI веке Аварским каганатом. Характерны описания Никифора, будущего патриарха Константинополя в 806 – 815 годах, пяти [!] осад Фессалоники[139], предпринятых аварами и славянами на рубеже VI - VII веков: «…[Хаган] призвал к себе всё дикое племя славян … и, прибавив к ним варваров других племён, приказал всем выступить в поход против … Фессалоники [осада в 584 г.]. … Поднялся народ славян, … прежде всего они решили снарядить суда, выдолбленные из одного дерева; и вооружившись для похода по морю, они опустошили всю Фессалию …; затем они единодушно решили ополчиться и против нашего … города, чтобы опустошить его… Они расположились вдоль берега моря, приготовив суда, выдолбленные из одного дерева, которых было бесчисленное множество; а остальное неисчислимое войско окружило этот город со всех сторон на востоке, севере и западе, они имели с собой на суше свои роды вместе с их пожитками … [осада в 614 г.]. … Упомянутый хаган аваров, … собрав все варварские племена, находящиеся в его владениях, вместе с бесчисленным войском от всех славян, болгар и многих других народов, … повёл их против нашего города ... [осада в 618 г.]. … Все славяне … напали на город, одни на суше, другие с моря с несметным множеством судов … [из описания последней осады]»[140]. В свидетельствах Никифора есть всё, что имело место и при осаде Константинополя в 626 году: ведущая роль авар во главе с хаганом; моноксилы; наличие у славян «своих родов» вместе с их пожитками; несметное множество судов на море и обычная неорганизованность славян при штурме города ... Одно лишь не совпадает с гипотезой Я.Е. Боровского - все славяне были из Подунавья …

Наконец, в-третьих, представляется, что и археологические материалы не подтверждают возможное присутствие славян из Среднего Поднепровья под стенами Константинополя в 626 году. Сначала отметим некоторые факты, которые в целом признаются большинством исследователей. Согласно ПВЛ в недатированное время славяне из Среднего Приднепровья зачастую находились под чужеземной властью:

«По сихъ жє летехъ, по смєрти братье сєя [Кия, Щека и Хорива], быша обидимы дрєвлями и инеми околними. И наидоша я козаре, седящая на горах сихъ в лесехъ, и реша козари: «Платитє намъ дань»».

Как видно, задолго до вокняжения в Киеве Аскольда и Дира поляне находились под властью и древлян, и некоторых других племён, а потом – под властью Хазарии. При этом, поляне были под властью Хазарии и в момент вокняжения Аскольда и Дира:

«Въ лето 6370. … И бяста у нєго [у Рюрика] 2 мужа [Аскольд и Дир], нє плємєни єго, но боярина, и та испросистася ко Царюгороду с родом своим. И поидоста до Днєпру, и идучє мимо и узреста на горе градок. И упрошаста и реста: «Чий сє градокъ?». Они жє реша: «Была суть 3 братья, Кий, Щєкъ, Хоривъ, ижє сделаша градоко сь, и изгибоша, и мы седимъ, родъ ихъ, платячє дань козаромъ».

Да и после «прихода варягов» не всё было гладко. Существуют веские основания считать, что в период правления князя Олега киевская земля подверглась разграблению со стороны угров. А.Н. Сахаров излагает этот эпизод следующим образом[141]: «В 898 году под Киевом появились кочевые орды венгров или угров, как называет их русская летопись. Венгры подошли к Днепру и … раскинули … свой укреплённый лагерь. Иных сведений о событиях под Киевом летописец не приводит … Но … неизвестный венгерский автор XI века рассказывает, как, двигаясь на запад, кочевья венгров дошли до киевских земель и «захотели подчинить себе королевство Русов». Русский князь решил дать им бой, выступил навстречу врагу, но был разбит войсками венгерского вождя Альмоша. Воины Альмоша преследовали руссов вплоть до стен Киева, где и запёрся Олег ... Далее хронист сообщает, что венгры «подчинили себе землю Русов» … Венгры … пошли на приступ киевских стен. Руссы запросили мира … Венгры потребовали заложников, уплаты ежегодной дани в 10 тысяч марок … Руссы же выставили своё условие: венгры должны покинуть русские земли. На том стороны и сошлись …». Как видно, и в первые годы княжения Рюриковичей обстановка в Среднем Приднепровье не была стабильно безопасной. Естественно, «приднепровский обыватель», когда возникала опасность, зарывал свои сбережения в землю. Но, очевидно, закопанное не всегда находило своего хозяина. Поэтому награбленное под Константинополем в 626 году должно было обнаружить себя в каком-либо кладе, датированным VII, VIII или IX веком. Однако к настоящему времени такого клада в Среднем Приднепровье не найдено[142], есть в основном клады, зарытые не ранее IХ века, то есть после вокняжения варягов на киевском престоле. Соответственно, в начале VII века не было у них, как представляется, ни торговых, ни политических связей с «далёким миром», к которому, несомненно, относился Аварский каганат, и, скорее всего, не могло быть какой-либо договорённости с Каганатом о походе на Царьград. Да и вряд ли подобная договоренность с Аварским каганатом могла быть у независимых от него восточных славян. Для них авары или обры – это угнетатели в наиболее мерзком их виде. Даже по прошествии нескольких веков после уничтожения аваров Карлом Великим Летописец не удержался от того, чтобы об их мерзком образе не напомнить будущим поколениям:

«Въ си жє врємяна быша и обри, ижє ходиша на Ираклия царя и мало єго нє яша. Си жє обри воеваху на словенех, и примучиша дулебы[143], сущая словены, и насильє творяху жєнамъ дулебьскимъ: ащє поехати будяшє обърину, нє дадяшє въпрячи коня ни вола, но вєляшє въпрячи 3 ли, 4 ли, 5 ли жєнъ в тєлегу и повєсти обърена, и тако мучаху дулебы ... И богъ потрєби я, помроша вси, и нє остася ни єдинъ объринъ. И єсть притъча в Руси и до сєго днє: погибоша аки обре …».

Представляется, что при «героизации исторического прошлого» исследователь нарушил несколько научных принципов. Это и использование исторических источников, далёких по времени от рассматриваемого события, это и нарушение принципов использования нумизматической информации – сообщение о древних византийских монетах без указания датировки клада, в котором они были схоронены. Как следствие, исследователь, опираясь на источник Х века – трактат Константина VII Багрянородного, пришёл к совершенно удивительному выводу, что «славяне, которых так долго ожидал каган, были русами». Здесь сразу возникают вопросы: «Русы – это славяне или нет? Если – да, то куда подевались поляне и другие славянские племена из Среднего Приднепровья? Если – нет, то кто они, русы?» Здесь невозможно обойтись без учёта следующего замечания В.О. Ключевского[144]: «… о руси среди восточных славян в VIII веке совсем не слышно, а в IX и X веках русь среди восточных славян – ещё не славяне …». Нечто подобное уже было в истории, в 839 году, когда византийский император просил франкского императора пропустить через его территорию прибывшее к нему посольство от «народа Рос». Тогда хоть франки разобрались, что эти росы вообще не росы, а свеоны, а что делать нам, гадать?

Эпизод осады Константинополя в 626 году не оказал, скорее всего, какого-либо влияния на историю становления Киевской Руси, а попытки некоторых исследователей встроить Протокиевскую Русь в мировую историю остаются, в целом, незамеченными. Даже Летописец, как мы видели выше, хотя и отмечал, что авары ходили на царя Ираклия, участия своих соплеменников в походе на Константинополь в 626 году не заметил – и сам не попал в ловушку, и другим её не поставил.

Кому-то может показаться излишним этот тягостный анализ второстепенной работы. Но, ведь, снова и снова повторяются попытки удревнить нашу историю. При этом русские зачастую соотносятся с кем-то генетически далёкими другими.

Рассмотрим пример из одного современного сочинения по «русской истории»[145]. Автор следующим образом пытается осмыслить жестокость, проявленную княгиней Ольгой при отмщении за смерть мужа: «Массовое истребление врагов без различия пола и возраста не только не являлось чем-то необыкновенным и неслыханным в древней Руси, но, напротив, было чрезвычайно характерно для «русского» обычая ведения войны». Далее, приводя свидетельство одного грека, очевидца усмирения русами населения Северного Причерноморья в конце X века, автор продолжает: ««они [русы] постановили не прекращать убийств» и опустошать земли непокорных народов даже «во зло и ущерб себе». А вот достопамятный приказ былинного Волха Всеславьевича своей дружине: «Гей еси вы, дружина хоробрая! // Ходите по царству Индейскому // Рубите старого, малого //Не оставьте в царстве семена // Оставьте только мы по выбору // Не много не мало – семь тысячей // Душечки красны девицы». И заканчивает следующим: «Так зачем же ходить далеко, выискивая заморские влияния на самобытное произведение нашего фольклора? Закон русский и самая русская жизнь X в. – вот подлинные источники сказания о мести Ольги, а вовсе не германский эпос»».

Вот так, неких русов из Северного Причерноморья, не выявив их генетическую природу, соотносят с русскими, которых в то время ещё и в природе не было. После этого русским приписывают черты характеры, которые вряд ли им свойственны, а затем утверждают – это и есть русская жизнь.

Под грузом проблем

История Киевской Руси до вокняжения Владимира I Святославича полна загадок, многие из которых, как видится, трудноразрешимы. Это и отсутствие каких-либо следов пребывания Рюрика в Новгородской земле, и неувязка между годом призвания Рюрика и принятым большинством исследователей годом похода его бояр Аскольда и Дира на Константинополь, и отсутствие каких-либо свидетельств о деятельности Вещего Олега (879 - ~912) в Киевской земле[146] и так далее.

Многочисленные попытки «расшифровать» отмеченные и другие «загадки» первых лет существования Киевской Руси зачастую приводят, как и в случае интерпретации одного свидетельства Бертинских анналов от 839 года, к возникновению противоречащих друг другу мифологем, что ещё более запутывает и без того сложную ситуацию. Вследствие этого ряд исследователей считает, что к настоящему времени возникла[147] необходимость ревизии «оснований русской истории».

Однако многие из проблемных загадок – именно так их можно определить – Киевской Руси с проблемой начала Государства Российского связаны не напрямую, а опосредствованно. А это значит, что зачастую важен не столько факт того или иного события или год его свершения, сколько его характер. С подобным подходом мы уже сталкивались выше, оценивая роль так называемого Русского каганата. Тогда не выяснялось, существовал или нет Русский каганат, а оценивалось, мог или нет данный Каганат оказать существенное влияние на становление русской государственности.


3.2. Скандинавские узурпаторы Руси

Годом становления Киевской Руси принято считать 882 год, когда Олег захватил власть в Киеве. В ПВЛ процесс вокняжения Олега излагается следующим образом:

«… И седє Олегъ княжа въ Києве, и рєчє Олегъ: «Се буди мати градомъ русьскимъ»[148]. И беша у нєго варязи и словени и прочи, прозвашася русью. Сєй жє Олегъ нача городы ставити, и устави дани словеномъ, кривичємъ и мєри, и устави варягомъ дань даяти от Новагорода гривєнъ 300 на лето, мира деля, єжє до смєрти Ярославле даяшє варягомъ».

Во время захвата власти были убиты тогдашние правители Киева – Аскольд и Дир. Данное событие вызывает ряд вопросов, на которые, скорее всего, можно дать лишь опосредствованные ответы.

Согласно «Повести …» в дружине Олега находился Игорь, последний сын Рюрика. По некоторым сведениям, Аскольд был сводным братом Игоря, то есть братом по отцу, но от разных матерей. В этом случае отмеченное убийство можно хоть как-то объяснить: высшая власть должна принадлежать только одному. И, как ни печально, подобный способ разрешения проблемы обладания высшей власти, был характерен для того времени.

Однако мотив убийства Аскольда и Дира мог быть и другим.

Отметим сначала некоторые факты, имевшие место быть в Руси в «рюриковское» и «послерюриковское» время.

Уничтожение местной славянской власти

По легенде, в середине IX века послы из Новгородской земли, заселённой в то время чудью, словенами, кривичами и весью, отправились «за морє къ варягомъ, к руси», то есть, скорее всего, к ободритам, с просьбой прислать им князя. Для подобной просьбы у данных народов были определённые основания - прежде всего языковая общность словен, кривичей и ободритов, хотя, конечно, нельзя исключать и наличие диалектов. Далее, к рассматриваемому моменту времени в Приильменье уже проживали выходцы из южных прибалтийских земель, и поэтому местным жителям достаточно хорошо были известны те или другие эпизоды из жизни ободритов, включая эпизоды из жизни Рерика Ютландского. Поэтому пригласить на княжение этого «славного предводителя» отрядов викингов, который зачастую на равных вёл себя с прямыми потомками Карла Великого, для «прильменцев» было бы неплохо. При этом Рерик, по некоторым сведениям, был наполовину славянином. Отмеченное свидетельствует, что у Рюрика были все основания для создания достаточно устойчивого государственного образования, к тому же словени, кривичи, чудь и весь, направив общих послов к варягам, к руси, осознали общность своей судьбы. Но, как будет видно из дальнейшего, эти планы в целом не осуществились.

Согласно ПВЛ Рерик/Рюрик в 862 году принял предложение приильменцев. Этому, наверное, способствовало и то, что незадолго до этого Рерик Ютландский лишился Фризской марки. В 855 году преемник франкского императора Лотаря I лишил Рерика, как отмечается в «Бертинских анналах», прав на её наследование[149]. Поле возможной деятельности для Рерика Ютландского резко сузилось, что, конечно, было непривычно для человека с душой викинга. Несомненно, новые, неведомые земли на далёком Востоке, через которые, к тому же, на Запад шёл поток арабских серебряных дирхемов, были привлекательны для викинга. И прибыл он в приильменские или ладожские земли не только со своим родом-племенем, но и со своей ватажкой викингов, включавших, в основном, данов, норвежцев и шведов, и, наверное, некоторое число выходцев с Южной Балтики. Но, думается, в дружине Рюрика скандинавы по численности намного превосходили остальных. Как отмечается в некоторых других списках ПВЛ, например в Ипатьевском, Рюрик «сел» сначала в Ладоге. Думается, здесь не надо особо «рыскать» по летописным спискам, чтобы отыскать возможную истину. Рюрик – викинг в душе, а поэтому его место там, где добыча. В той земле, куда он прибыл, добыча могла быть только в Ладоге - в его время основной поток арабского серебра протекал через неё. В течение последующих двух лет Рюрик рассадил по племенным центрам (Полоцку, Ростову, Белоозеру и Мурому – так в ПВЛ, но данные города в это время, скорее всего, ещё не существовали) своих наместников – бояр своей дружины, а сам переехал в новую резиденцию – Холмгард[150], предварительно укрепив её. В итоге, Рюрик превратился в полновластного правителя Новгородской земли, а местные племенные вожди утратили какую-либо власть и, вполне возможно, были истреблены. Подобный вывод можно сделать, основываясь на одном «глухом» высказывании В.О. Ключевкого: ««Повесть» смутно помнит, что когда-то у каждого племени было «своё княжение», но не заполнила ни одного племенного князя, который в IX в. руководил бы целым племенем»[151]. Не помнит, потому что после Рюрика их уже не было? А то, что ПВЛ помнит, свидетельствует о полном уничтожении славянской знати: «…Карлы, Инегельдъ, Фарлоф, Веремудъ, Рулавъ, Гуды, Руалдъ, Карнъ, Фрелавъ, Рюаръ, Актеву, Труанъ, Лидульфостъ, Стемидъ» - вот состав посольства князя Олега, заключившего мирный договор с Византией в 912 году, в котором был, по всей видимости, только один славянин. И пустота эта - полвека спустя после призвания Рюрика! Значит, политика Рюрика по искоренению славянской правящей элиты и её потомков продолжилась и после его смерти[152].

К чести будущих новгородцев, они восстали против «нового порядка вещей», но восстание было жестоко подавлено, а оставшиеся в живых бежали на юг, в Киев.

Небольшая справка: «участь» местной власти в Московии
Чтобы оценить происшедшее, перенесёмся на несколько столетий вперёд, в Московию, которая под разными ипостасями просуществовала до настоящего времени. Причин такой относительно долгой жизни несколько. В данном разделе кратко отметим лишь одну – уважительное, за редким исключением, отношение высшей власти Московии, в дальнейшем Царства Русского, Российской империи и СССР, к родоплеменной или местной власти: при вхождении той или другой земли в Московию местная власть земли всегда инкорпорировалась[153] в соответствующие властные структуры русского государства. Так, например, чингисид[154] Шах-Али (Шигалей) был некоторое время главнокомандующим русских войск в Ливонской войне (1558 – 1583 гг.), чингисид Саин-Булат (Симеон Бекбулатович), хан касимовский, был в 1575 – 1576 годы «великим князем всея Руси», мурзы Большой Ногайской Орды получили в Московии княжеские титулы – например, князья Юсуповы … Но не только представители императорского дома Чингисхана занимали высокое положение в России. В 1557 - 1560 годы маленькие кавказские княжества Адыгея и Кабарда добровольно воссоединились с Московией. С того времени «адыго-кабардинский» род князей Черкасских вплоть до 1917 года занимал одно из ведущих мест во властных структурах России. Например, Черкасский Иван Борисович в 1633 – 1642 годы был фактическим руководителем правительства Михаила I Фёдоровича (1613 – 1645 гг.), другой «представитель» рода - Алексей Михайлович - в 1730 –1742 годы был членом Кабинета министров Российской империи, а третий - Владимир Александрович – членом комиссии по подготовке реформы 1861 года. Даже тогда, когда те или другие земли силой присоединялись к Московии, обычай инкорпорирования местной власти в высшую не нарушался. Например, после присоединения к Московии Сибирского ханства все сыновья хана Кучума получили титул «царевич Сибирский»; имам Чечни и Дагестана Шамиль, руководивший действиями повстанцев в борьбе против русских войск в Первой Кавказской войне (1817 – 1864 гг.), после пленения получил княжеский титул, а те его сыновья, которые остались в России – некоторые сыновья имама Шамиля стали подданными Оттоманской империи, - дослужились до высоких чинов ... Подобная практика наблюдалась и в Советском Союзе: всё высшее руководство республик было членами ЦК, некоторые – членами Политбюро.

Несложный анализ показывает, что на евразийских просторах вплоть до последнего времени лишь Московия и, быть может, Оттоманская империя при присоединении [завоевании] новых земель оказались способными инкорпорировать представителей местной власти в высшую.

Европа только после образования Европейского Союза подходит к тому, что в Московии существовало веками. В «рюриковские» же времена Европа действовала иначе:
- в V – VI веках при покорении англосаксами Британии местное население – бритты было либо истреблено, либо оттеснено на окраинные земли острова;
- в конце VIII века авары почти полностью были истреблены[155] франками;
- в X –XII веках при продвижении германцев на восток от Рейна ободриты, вильцы, лютичи и полабские славяне были либо истреблены, либо онемечены;
- в конце XIV века начался «процесс исчезновения» пруссов …;
- славянское население, составлявшее в X – XI века большинство населения на территории современной Венгрии, было либо истреблено, либо ассимилировано, либо оттеснено за Паннонию … О включении местной власти в высшую не могло быть и речи.

Соответственно, в Европе покорённые племена и народы зачастую не имели каких-либо прав. Например, славяне в Австро-Венгрии. Нечто подобное и установили пришлые с Рюриком люди на землях чуди, веси словен и кривичей. ;

Пребывание скандинавов в Киеве

Структура власти, апробированная Рюриком в северных землях, князем Олегом была положена в основу созданной им Киевской Руси. В этой структуре ведущую роль играли бояре его дружины, как представляется скандинавы в своём большинстве. Показательным в этом плане является состав посольства, которое в 912 году заключало мирный договор с Византией. Как отмечалось выше, в посольстве не было представителей западных и восточных славян - в Киевской державе и те, и другие были на вторых ролях.

Это хорошо видно также из следующего эпизода, имевшего место в походе[156] князя Олега на Царьград в 907 году. Когда речь зашла о выплате греками дани Руси, Олег, между прочим, сказал: «Исшийтє парусы паволочиты руси, а словєномъ кропиньныя». И, как отмечается далее в ПВЛ, «… воспяша русь парусы поволочиты, а словєнє кропинны, и раздра а ветръ; и реша словєни: «Имємся своим толстинам, нє даны суть словеном пре поволочиты»». То есть Олег приказал выдать руси[157] паволочитые паруса, а славянам – кропийные, но, когда подняли паруса, разодрал ветер кропийные паруса … И пришлось славянам возвращаться домой под своими грубо тканными толстинами – не дано им, как победителям, возвращаться домой под златоткаными парусами.

И в дальнейшем, во времена, близкие к рюриковским, высшая власть Руси поддерживала тесные контакты с северной частью Прибалтийской Европы – с Норвегией и Швецией. Намёки на какую-либо связь с Южной Балтикой, с людьми, которые могли придти вместе с Рюриком, практически отсутствуют.

В этом плане показательны связи великокняжеского дома Киевской Руси со Скандинавией, имевшие место в периоды правления Владимира I и Ярослава I.

Небольшая справка: скандинавы при киевском великокняжеском дворе
«Норвежская составляющая» норманнской диаспоры была, наверное, наиболее мощной. Многие наследники норвежского трона в конце X – начале XI века длительное время жили в Киеве, пережидая смутные времена. Так, будущий король Норвегии Олаф I (995 – 1000) после гибели своего отца длительное время жил при дворе великого князя Киевского Владимира I. Став королём, Олаф I сразу же, в 995 году, «ввёл» в Норвегии христианство, что, конечно, произошло не без влияния времени, проведённого в Киеве.

При Ярославе I влияние норвежской части «норманнской диаспоры» сохранилось хотя бы в силу того, что сестра его жены Ингигерды была замужем за норвежским королём Олафом ІІ Святым (1015 – 1028, 1030). Но при нём, несомненно, возросла и позиция «шведской составляющей» норманнской диаспоры.

Как известно, своей невесте – шведской принцессе Ингигерд Ярослав I около 1020 года «презентовал» в лен ладожские земли. Великая княгиня Ирина – так Ингигерд стали называть на Руси – правителем этих земель назначила своего родича Рёгневальда. Дальше же всё пошло по «накатанной колее»: эти земли наследовал сын Рёгневальда – Эйлав, а шведско-норвежская диаспора превратилась в полновластного хозяина ладожской земли. О значимости Ладоги того времени, о силе ладожской «диаспоры норманнов» всех мастей говорит тот факт, что из Ладоги «вышли» Стейкиль – основатель новой шведской династии и Хардрад – последний из «конунгов-викингов» Европы, будущий норвежский король.

Удивительная судьба Харальда Хардрада, младшего сводного брата короля Олафа ІІ, заслуживает того, чтобы ей уделить хотя бы несколько строк.

Король Олаф II в 1028 году вынужден был покинуть Норвегию и до 1030 года проживал со своей семьёй в Киеве. В 1030 году, оставив в Киеве шестилетнего наследника Магнуса, Олаф возвратился в Норвегию, вернул себе престол, но в сентябре того же года погиб. На престол Магнус был избран в 1035 году ... Длительное пребывание Магнуса I при киевском дворе в период расцвета Киевской Руси оказало на молодого короля определённое влияние: годы - 1035 – 1046 гг. -  его правления характерны проявлением некоторых аспектов гуманизма, вследствие чего в дальнейшем его прозвали «Добрым».

В 1030 году пятнадцатилетний Харальд участвовал в последней битве короля Олафа II. Через год-другой Харальд, оказавшись в Киеве, влюбился в Елизавету, дочь Ярослава I. Но что-то не сложилось, и Харальд уехал в Византию, где не только с блеском выполнил «свои обязанности» - в период правления императрицы Зои (1028 – 1050) он во главе варяжской гвардии воевал с норманнами и в Италии, и в Сицилии, - но и сложил сагу в честь своей возлюбленной. Написанная Харальдом «Сага про Харальда Сурового» дошла до наших дней… В 1047 году Харальд стал королём Норвегии, а Елизавета Ярославна – королевой… Но викинг и в 51 год от роду остаётся викингом: в 1066 году после смерти английского короля Эдуарда Исповедника Харальд вступил в борьбу за английский престол. Однако 25 сентября 1066 года в битве при Стемфордбридже под Йорком войско Харальда потерпело поражение от войска англосаксонского короля Гарольда II, а сам Харальд-скальд, вдохновлявший в бою своих воинов боевой песней, погиб. Что ж, смерть не на постели, а на поле боя с мечом в руках – это прекрасная смерть для викинга.

Через три дня, 28 сентября 1066 года, на берег Англии высадилось войско нормандского герцога Вильгельма, которое 14 октября 1066 года в битве при Гастингсе разгромило обессилившее в борьбе с Харальдом англосаксонское войско. Этим самым был положен конец не только англосаксонскому периоду в истории Англии, но и эпохе викингов в Европе.;


После смерти Ярослава I влияние скандинавов пошло на убыль. Обычно это объясняют тем, что князья, видите ли, «ославянились». Конечно, данный процесс имел место быть. Но есть и другая причина: эпоха викингов в Европе, как видно из приведённой «справки» закончилась практически в то же время, когда умер Ярослав I.

Аскольд и Дир – не скандинавы?

С учётом отмеченного вернёмся к возможным мотивам убийства Аскольда и Дира.

Согласно ПВЛ, Аскольд и Дир сразу же по приходу Рюрика в Новгородскую землю «испросистася ко Царюгороду с родом своим». По-видимому, у них для этого были веские основания.

Согласно некоторым исследованиям[158] имя Дир имеет иллирийские корни, а имя Аскольд – кельтские, то есть и Дир, и Аскольд вышли, быть может, из континентальной Европы. Несомненно, у варягов, читай – норманнов, а не варягов-руси, и у выходцев с континентальной Европы разный менталитет. И, скорее всего, в дружине Рюрика возник конфликт между норманнской и южнобалтийской составляющей, и поэтому Рюрик, чтобы конфликт не дошёл до прямого военного противоборства, отправил своих «южнобалтийских бояр» в почётную ссылку – в поход на Царьград. Со временем влияние норманнской составляющей в дружине усилилось – Рюрик, по версии В.Н. Татищева, даже женился на дочери одного «урманского», норвежского, князя - Ефанде. После смерти Рюрика Олегу, брату Ефанды, не стоило, наверное, большого труда взять власть в Новгородской земле, и через несколько лет судьба Дира и Аскольда была решена.

Летописи донесли до нас свидетельства, что Аскольд и Дир оказывали определённое сопротивление установлению на юге нового порядка вещей, исходящего из северных земель. Так, они приняли беженцев, оставшихся в живых после подавления Рюриком антинорманнского восстания на севере. Более того, согласно Никоновской летописи Аскольд и Дир оказали вооружённое сопротивление распространению на юг «нового порядка вещей»: после того, как Рюрик назначил своего «мужа» наместником в Полоцк, Киев организовал военную экспедицию и отвоевал этот город, причём ответных действий со стороны Севера не последовало. Причиной бездействия Севера могло быть либо отсутствие Рюрика в Новгороде[159], либо недостаток сил у Севера, чтобы бороться с «внутренними и внешними оппонентами», либо нежеланием Рюрика окончательно рвать связи со своим южнобалтийским прошлым в лице Аскольда, Дира и их дружины. Но как бы то ни было, отмеченные действия Аскольда и Дира показывают, что они, скорее всего, не принадлежали к норманнской составляющей в дружине Рюрика. Поэтому и Аскольд, и Дир, а также все те, кто пришёл с Рюриком с южных берегов Балтики, должны были быть уничтожены, так как все они оказались на дороге «нового порядка вещей». Так, скорее всего, и произошло. Подтверждение этому – практически полное отсутствие каких-либо «генетических следов» западных славян у современных жителей Киева и Гомеля (см. табл). Отсутствие западных славян в Киеве вплоть до времени Ярослава I подтверждается и свидетельством немецкого хрониста конца X – начала XI века Титмаром Мерзебургским, согласно которому в Киевской земле в начале XI было несметное множество народа, состоящего преимущественно из беглых рабов и «проворных данов»[160].

В дальнейшем славянское имя, как местное, так и характерное для южных берегов Балтики, на столетие-другое исчезло из высших властных структур Киевской Руси. Между прочим, исчезло и имя Рюрик[161].


3.3. Работорговля - основа «нового порядка вещей»

Уничтожив Аскольда и Дира, скандинавы распространили новый порядок вещей и на земли к югу от Новгорода.

«Благость» некоторых исследователей

Многие исследователи позитивно оценивают овладение варягами, с учётом изложенного выше – скандинавами[162]], всей полнотой власти на Руси. В достаточно концентрированном виде подобные взгляды были изложены В.В. Кожиновым в книге «История Руси и русского Слова»[163]: «… Варяги, появившиеся в Северной Руси с середины VIII века, вошли в движение русской истории как стимулирующая …, а отчасти и возглавляющая это движение сила, но вошли в него, по сути дела, вовсе не как сила чуждая, «внешняя», имеющая свои собственные (то есть скандинавские) цели, но как одна из «внутренних» сил, вплетённых в жизнь именно этой многоплеменной страны. О том же, что варяжская династия возглавляла государство Руси лишь отчасти, лишь в определённой мере, убедительно писал выдающийся польский историк[164], указавший на необходимость учитывать «роль знати - «мужей» - в славянском обществе. Власть фактически была в их руках, без их решительного участия нельзя было прийти к соглашению». Именно эти местные «мужи» призвали, - вступив с ним в соглашение, договор, - Рюрика в Ладогу, а позднее – согласно сообщению[165] Иоакимовской летописи – Аскольда в Киев». Вообще-то, подобные взгляды достаточно типичны. Здесь можно вспомнить упоминавшиеся выше соображения А.Н. Кирпичникова, согласно которым в Ладоге - базе скандинавов зарождались основы русской государственности. Или утверждения А.П. Новосельцева, согласно которым варяги, как и хазары, «были пришельцами для славян, которые, по летописи, их [варягов] то призывали, то изгоняли. Но в отличие от хазар, просто захватывавших славянские земли, варяги появлялись не как завоеватели, а скорее как союзники местной знати в борьбе «племён» друг с другом и теми же хазарами»[166]. Отмеченному утверждению созвучны и некоторые дальнейшие высказывания Кожинова в упомянутой выше книге. Согласно Кожинову, «варяги действительно влились в собственное бытие Руси», так как, в частности, при заключении договоров с Византией «варяжская» знать клялась «перед византийцами не Одином и Тором - скандинавскими богами, а Перуном и Волосом – чисто славянскими божествами». В конце концов, пришельцы «растворились в славянском населении»[167] и приняли славянские имена.

Странно как-то читать о союзнических отношениях местной, славянской, власти с пришельцами – скандинавами, которые, скорее всего, и искоренили её, местную власть, так как последняя, как минимум, на два-три столетия исчезла[168] с политической арены Киевской Руси. К тому же, введение скандинавами в «хозяйственный оборот» работорговли замедлило, скорее всего, становление основ государственности на Восточно-европейской равнине. Ведь ни рабовладение, ни работорговля, да и торговля вообще не были, как отмечалось, характерными чертами менталитета той части населения, которая позднее «трансформировалась» в русский народ. Насколько же «растворились» пришельцы в славянском населении, показали события 1223 и 1239 - 1240 годов, когда Киевская Русь вынуждена была отстаивать свою независимость в борьбе с татаро-монголами.

Трагедия «окончательного падения» Киевской Руси была, в частности, описана С.М. Соловьёвым: «… Когда явились монголы в первый раз, то Южная Русь хотя выслала против них сонм своих князей-витязей, но эти князья завели распрю и погубили рать; когда же явились монголы во второй раз, то враждебные друг другу князья умели соединиться только в общем бегстве в чужие страны; граждане старых городов [городов Южной Руси] … поодиночке полегли в развалинах»[169]. Конечно, эти жёсткие слова не совсем справедливы, прежде всего к тем, кто на реке Калке в 1223 году вступил в битву с монголами, в которой, между прочим, погиб Алёша Попович, а также к тем, кто оборонял Киев в 1240 году. И корить за военные неудачи Южную Русь нельзя: в то время перед монголами никто в мире не мог устоять. Вопрос в другом. Согласно данным ДНК-анализа в настоящее время ни в Киеве, ни в белорусском Гомеле, то есть в землях, составлявших основу основ Киевской Руси, среди жителей, причисляющих себя к славянам, по сути нет, как видно из табл., западных славян, практически нет также и людей, являющихся потомками скандинавов. Это означает, что в центральной части Киевской Руси не произошло «ославянивания пришельцев», а сами пришельцы, составившие лишь «властный нарост» в Киевской Руси, чуждый, по сути, её бытию, в трудные годины «слиняли» из страны, вернее из той части Руси, которая не включала Владимиро-Суздальское княжество. Поэтому можно согласиться с С.М. Соловьёвым, который обвинил киевских князей в том, что они смогли «соединиться только в общем бегстве в чужие страны». Так что можно клясться и божиться славянскими кумирами, давать своим княжеским отпрыскам славянские имена, но «жизнь положить за землю русскую» - извините. Впрочем, задолго до монгольского нашествия, ещё в X – XII веках, чуждость властных структур Киевской Руси основам её собственного бытия начало понимать население страны ...

Бесчеловечная система обогащения властных структур

На вершине «властной структуры» Киевской Руси находился князь[170] со своей дружиной и обслуживающее их сословие городского купечества. Однако дружина всё время «держала под контролем» купеческое сословие и, постоянно пополняя, в частности, его ряды, принимала деятельное участие в торговле с заморскими территориями. Вплоть до XII века скандинавы составляли большинство и в княжеской дружине, и в купечестве.

«Сторонним наблюдателям … княжеская дружина и городское купечество представлялись единым общественным слоем, который носил общее название руси, и, по замечанию восточных писателей Х века, занимался исключительно войной и торговлей, не имел ни деревень, ни пашен …»[171]. Как видно, В.О. Ключевский население Киевской Руси Х века по сути разделил на две группы – «наши» и «не наши». «Не наши» - это русь. В арабских источниках, относящихся к IX – X векам, а также в более поздних по времени византийских источниках имеются сведения о взаимоотношениях между «нашими» и «не нашими», то есть между славянами и русью[172]. Так, персидский писатель Ибн Русте в трактате «Дорогие ценности», составленном в 903 – 913 годы, цитируя написанную во второй половине IX века Ибн-Хордадбехом «Книгу путей и стран», приводит следующие сведения о русах: «Они нападают на славян, подъезжают к ним на кораблях, высаживаются, забирают их [славян] в плен, везут в Хазаран и Булкар и там продают. Они не имеют пашен, а питаются лишь тем, что привозят из земли славян. Когда у них рождается сын, то он [рус] дарит новорождённому обнажённый меч, кладет его перед ребёнком и говорит: «Я не оставлю тебе в наследство никакого имущества, и нет у тебя ничего, кроме того, что приобретёшь этим мечом». И нет у них недвижимого имущества. Они не имеют ни недвижимого имущества, ни городов, ни пашен; единственный промысел их – торговля …»[173]. И рус – князь, дружинник и купец, бывший, как правило, дружинник - в боевых походах в «ближнее или дальнее зарубежье» мечом добывал себе меха, рабов, рабынь … А потом добытое сбывал в «дальнем зарубежье». Именно работорговля обеспечила сначала удивительный расцвет Киевской Руси в военном и культурном отношениях, но именно этот род деятельности и сгубил её потом, причём в удивительно короткий срок.

Рабы вывозились, главным образом, на волжко-каспийские рынки. «Восточные писатели Х века, - отмечал[174] В.О. Ключевский, - … рисует нам русского[175] купца, торгующего челядью[176] на Волге; выгрузившись, он расставлял на волжских базарах, в городах Болгаре или Итиле, свои скамьи, лавки, на которых рассаживал живой товар - рабынь». С рабами и рабынями он, рус, являлся и в Константинополь. Общее количество рабов, вывозимых с пространства Восточно-европейской равнины, составляло несколько десятков тысяч …

Рабы и рабыни «обменивались» на дирхемы, причём рабыни «ценились» гораздо выше рабов, а с продвижением на восток стоимость их возрастала. Так, если в Киеве «стоимость» рабыни находилась обычно на уровне 100 дирхемов, то в Багдаде, в зависимости от её «внешних качеств», достигала[177] порой 15 000. В последнем случае речь, скорее всего, шла о покупке «девушек», за которых серебра давали столько же, сколько весила сама девушка[178]. Так что обладание «живым товаром» зачастую свидетельствовало о наличии огромного капитала. История сохранила свидетельство о том, что в трёх селах князя Владимира I находилось около 800 наложниц, иными словами – рабынь ...

В конце IX – начале X века продажа рабов и была главной статьёй экспорта Киевской Руси. О чудовищных объёмах данного вида торговли только через волжско-каспийские рынки свидетельствует следующий факт.

До середины IX века не было сколько-нибудь существенного «проникновения» дирхемов на остров Готланд и в материковую Швецию, более существенным было их проникновение в южную часть Балтики - в области западных славян. Однако со второй половины IX века ситуация принципиальным образом изменилась: к этому периоду относятся свыше 10 000 дирхемов, обнаруженных на острове Готланд и в Швеции. По некоторым оценкам число найденных в данном регионе дирхемов возросло[179] почти в 8 раз по сравнению с последней четвертью VIII века. Объяснить данный факт с помощью увеличения численности Северо-Восточной Руси населения и увеличения, соответственно, объёма взимаемой дани или с помощью увеличения производительных сил населения вряд ли удастся – и численность населения, и его производительные силы в те времена увеличивались очень медленно. Причина – в изменении структуры власти в данных землях, которая и привела к хищнической «эксплуатации» людских ресурсов тамошних народов – работорговле. А для обеспечения данного вида «деятельности» в Ладоге были созданы каменные укрепления, которые археологи относят к концу IХ века. Это - реальное свидетельство существования в тех землях сильной централизованной иноземной власти, так как строительство каменных сооружений не было характерным для тамошнего автохтонного населения. Несомненно, данная иноземная власть может быть отождествлена либо с Рюриком, либо с князем Олегом. Отметим также, что резкое увеличение потока дирхемов, а также его перераспределение в пользу северобалтийского побережья в определённой мере свидетельствует в пользу сделанного выше предположения, что после смерти Рюрика власть в Новгороде была узурпирована скандинавами.

Обычно считается, что Рюрик не оставил каких-либо следов своего пребывания в Новгородской земле, а Олег – в Киевской. Но, думается, первым варяжским князьям было не до благоустройства своих столиц, так как прежде всего необходимо было контролировать поток дирхемов, который в их время шёл через Ладогу, что и объясняет строительство каменных укреплений в Ладоге в конце IХ века. Вплоть до разгрома Хазарского каганата князем Святославом I Ладога была под контролем варяжских князей. Однако разгром Каганата привёл к перекрытию этого беспрецедентного потока серебра с Востока на Запад, вследствие чего Рюриковичи потеряли какой-либо интерес к Ладоге. Более того, Ярослав I в качестве свадебного подарка Ладожскую землю отдал в лен своей невесте – шведской принцессе Ингигерд. Думается, этот подарок был приятен обеим сторонам: киевский стол избавился от земли, потерявшей для него какое-либо значение, а шведская корона приобрела землю, которая для неё продолжала ещё светиться своим неизбывным серебряным светом.

«Зачатки потребительского общества»

Наряду с дружинниками и купцами в качестве работорговцев выступали и князья. Какая-либо созидательная деятельность – освоение захваченной территории, совершенствование землепользования на подвластных владениях – киевским князьям была не по силам. Захватить что-либо, продать и прокутить вырученное – вот основные их действия. Именно эти аспекты в «Деятельности» руси и подметили авторы арабо-персидских хроник: она – русь – занимается исключительно войной и торговлей и не имеет ни деревень, ни пашен. Достаточно выпукло эти качества «первых» киевских князей проявились в деятельности Святослава I Игоревича. Князь Святослав I, разгромив в 965 – 966 годы Хазарию, «хорошо пограбил» там и вернулся в Киев с богатой добычей. Об освоении земель, ранее подвластных Хазарии, речь, понятное дело, и не возникала[180]. И когда князь Святослав I приехал в Киев из болгарских земель, чтобы навестить заболевшую мать, то на просьбы княгини Ольги остаться в Киеве и заняться «домашними», то есть государственными, делами князь отвечал:

«Нє любо ми єсть в Києве быти, хочю жити в Пєрєясавци на Дунаи, яко то єсть сєрєда зємли моєй, яко ту вся благая сходятся: от Грєкъ злато, паволоки, вина и овощєвє разноличныя, изъ Чехъ жє, из Угорь [Венгрии] сєрєбро и комони [кони], из Руси же скора [меха] и воскъ, мєдъ и чєляд [рабы, наложницы]».

Думается, в этих словах князя Святослава I в наибольшей полноте отразился тот дух наживы и всепоглощающей страсти к потреблению – это и золото, и серебро, и меха, и кони, и наложницы, и вино …, который привнесли в восточнославянский земледельческий мир норманны.

Ненасытное стремление к злату и серебру приводило к постоянным раздорам между князьями. Характерны «причитания» автора «Слова о полку Игореве»[181].

«Усобица князем на поганыя погыбе, рекоста бо брат брату «Се моё, а то моё же». И начяша князи про малое «се великое» молвити, а сами на себе крамолу ковати. А погании с всех стран прихождаху с победами на землю Рускую».

Жизнь в постоянных битвах и единоборствах, постоянная угроза смерти – все это способствовало формированию «идеологии сегодняшнего дня». Деятельность, требующая постоянного внимания и усилий, но не приносящая больших разовых прибылей, не воспринималась властными структурами Южной Руси.


3.4. «Гибельность добрых дел»

Во второй половине Х века Киевская Русь свершила два поистине великих дела – разгромила Хазарию и приняла христианство. Разгром Хазарии был осуществлён Святославом I Игоревичем в 965 – 966 годы, христианство было принято при Владимире I Святославиче в 988 году.

Уничтожение Хазарского каганата - первый шаг к гибели Киевской Руси

Обычно считается, что Хазарский каганат – это некое паразитическое государственное образование, чьё экономическое благополучие зиждилось на посреднических операциях и работорговле. Но, произнося эти справедливые, в общем, слова, многие исследователи забывают, что, например, и Ладога жила за счёт посреднических операций, да и «экономическое благосостояние Киевской Руси X и XI веков держалось на рабовладении»[182], а также, добавим, на самом постыдном виде деятельности - работорговле.

На рубеже VIII - IX веков в Хазарском каганате в качестве официальной религии был принят иудаизм. Принятие иудаизма не прошло гладко[183] – по Каганату прокатилась волна восстаний, которые были жестоко подавлены. Окончательное утверждение иудаизма в Хазарии привело к возвышению иудейской прослойки, которая и захватила, по сути, власть в стране.

Иудейский путешественник второй половины IX века Эльдад га-Данид, посетивший Северный Кавказ, то есть южную часть Хазарского каганата, писал о живущих там одноплеменниках: «Они не имеют хлебопашцев и всё покупают за деньги»[184].

Как видно, и иудеи в Хазарском каганате, и русь в Киевской Руси не занимались производительным трудом – и те, и другие не имели пашен, но если первые всё покупали за деньги, то вторые всё приобретали с помощью меча, не брезгуя, правда, торговыми операциями. Известна фраза князя Владимира I: «С дружиной приобрету серебро и золото». Если же ещё учесть, что и русь, и иудеи[185] занимались работорговлей, то различие между Киевской Русью и Хазарским каганатом окажется не столь существенным. Поэтому вряд ли поход князя Святослава на Хазарию был вызван какими-либо идейными соображениями, как это утверждается в некоторых исследованиях. Так, например, в известной работе М.И. Артамонова «История хазар» предопределённость похода князя Святослава на Хазарию обосновывается следующим образом: «… Принятие иудейской религии было … роковым шагом [для Хазарии]. С этого времени наступила эпоха посреднической торговли и паразитического обогащения правящей верхушки ... Талмудическая образованность не затрагивала массы, оставаясь привилегией немногих. С этого времени роль Хазарского каганата стала резко отрицательной … Самым могучим врагом иудейской Хазарии стала Киевская Русь. Необходимость бороться с эксплуататорами [?] из Итиля стимулировала объединение … вокруг … стола Киевского, а это объединение, в свою очередь, создало возможность и перспективу для бурного роста не только русской государственности, но и древнерусской культуры»[186].

Хотелось бы, конечно, узнать, кто это в Киеве должен был бороться с эксплуататорами из Итиля? Славяне и русь, то есть рабы и работорговцы? Вот достаточно интересное описание[187] В.О. Ключевским состояния Киевской Руси через десятилетие-другое после разгрома Святославом I Хазарского каганата: «В начале XI века немцы, участвовавшие в походе польского короля Болеслава на князя русского Ярослава в 1018 году, … рассказывали потом епископу мерзебургскому Титмару, дописывавшему тогда свою хронику, что в Киевской земле несметное множество народа, состоящего преимущественно из беглых рабов и «проворных данов» …, а немцы [добавляет Ключевский] едва ли могли смешать своих соплеменников скандинавов с балтийскими славянами».

Поход князя Святослава I не был вызван, конечно, необходимостью борьбы с «эксплуататорами». Скорее всего, это был просто поход за право окончательного утверждения власти Киева на Восточно-Европейской равнине, включая власть над славянскими племенами, не покорившимися ещё Киеву.

Согласно ПВЛ преемники Рюрика подчинили себе в 882 году полян и кривичей, в 883 – древлян, в 884 – северян, в 885 – радимичей, несколько позднее – тиверцев и уличей. И только в 964 – 966 годы им удалось подчинить себе вятичей. В «Повести …» это событие описывается следующим образом:

«В лето 6472 [964]. … идє [Святослав] на Оку реку и на Волгу, и налезє вятичи, и рєчє вятичємъ: «Кому дань даєтє?». Они жє реша: «Козаромъ по щьлягу от рала [сохи] даємъ».
В лето 6473 [965]. Идє Святославъ на козары; слышавшє жє козари, изидоша противу съ князємъ своимъ Каганомъ, и съступишася битися, и бывши брани, одоле Святославъ козаромъ и градъ ихъ и Белу Вєжю взя. И ясы побєди и касогы.
В лето 6474 [966]. Вятичи победи Святославъ, и дань на нихъ възложи».

Как видно, только великому Святославу I удалось подчинить вятичей, да и то не сразу, а со второй попытки[188].

Некоторые историки действия Святослава I оценивают как действия по объединению славянских племён, заселивших Восточно-Европейскую равнину. Но, как видно из его ответа на просьбу княгини Ольги заняться, всё-таки, государственными делами, в основе его действий – совсем другие мотивы.

Значимость победы, одержанной Святославом I над Хазарией, другими историками зачастую оценивается в духе концепции, выдвинутой М.И. Артамоновым. По-видимому, в наиболее концентрированном виде подобного рода оценка была высказана академиком Б.А. Рыбаковым[189]: «Паразитарное государство хазар, жившее за счёт таможенных пошлин, держало в своих руках все выходы из Восточной Европы на Восток …, Хорезм и остальные владения Халифата. Результаты похода Святослава были совершенно исключительны: огромная Хазарская империя была разгромлена и навсегда исчезла с политической карты Европы. Пути на Восток были расчищены …». Здесь возникает правомерный вопрос: «А разве Ладога не жила за счёт пошлин, не держала в своих руках выходы из Балтики на Восток?»

Но, думается, данное событие имеет принципиально иное значение: в результате разгрома Хазарии жители огромной Восточно-Европейской равнины на многие столетия освободились от «власти денег в иудейской интерпретации». Поэтому с полным правом можно считать, что разгром Хазарского каганата – одно из величайших достижений Киевской Руси населения Восточно-европейской равнины.

Небольшая справка
Лишь в 1772 году, когда Россия после так называемого первого раздела Польши вернула себе западные области современной Белоруссии со 100-тысячнм иудейским населением, она соприкоснулась с рядом последствий, к которым приводит «власть денег в торгово-ростовщическом исполнении». Процесс прямого соприкосновения России с относительно новым для неё явлением достаточно объективно, на основе обширных документальных свидетельств, был изложен А.С. Солженицыным в книге «Двести лет вместе»[190]. Отметим некоторые особенности данного «процесса соприкосновения» в его начальный период.

В первые годы правления Павла I (1796 – 1801 гг.) в Белой Руси разразился сильный голод. Для выяснения сложившейся ситуации и возможных причин голода Император направил Г.Р. Державина. Увиденное потрясло[191] Гаврилу Романовича, который по результатам поездки составил в 1800 году Императору отчёт «Мнение об отвращении в Белоруссии голода …».

В отчёте Державин отмечал[192], что польские помещики «… управляют имениями … не сами, но через арендаторов». «Многие любостяжательные арендаторы … крестьян изнурительными работами приводят в беднейшее состояние», аренда же эта тем разрушительней, что она кратковременна, на год - на три, и арендатор спешит «извлечь … корысть …, не сожалея о истощении» имения. При этом некоторые «помещики, отдавая на откуп Жидам в своих деревнях винную продажу, делают с ними поставления, чтоб их крестьяне ничего для себя нужного нигде не покупали и в долг не брали, как только у сих откупщиков [втрое дороже], и никому из своих продуктов ничего не продавали, как токмо сим Жидам же откупщикам … дешевле истинных цен». В каждом селении имеется корчма, в некоторых – несколько. «Жиды, ездя по деревням, а особливо осенью при собирании жатвы, и напоив крестьян со всеми их семействами, собирают с них долги свои и похищают последнее нужное их пропитание; … пьяных обсчитывая, обирают с ног до головы, и тем погружают поселян в совершенную бедность и нищету». Ситуация усугублялось ещё и тем, что арендаторы брали в аренду не только различные отрасли помещичьего хозяйства поляков, но и православные церкви, беря в дальнейшем мзду за совершение ряда обрядов – за крещение младенцев, свадьбы ...

Конечно, и в центральных областях России русского мужика нещадно эксплуатировали, особенно тогда, когда помещики земли свои отдавали в аренду. «…Наёмник дерёт с мужиков кожу; даже лучшей [зимней] поры нам [крестьянам] не оставляет. Зимою не пускает в извоз, ни в работу в город; всё работай на него … Самая дьявольская выдумка отдавать крестьян своих чужому в работу»;193[.

Однако М.Е. Салтыков-Щедрин, которого трудно заподозрить в сочувствии к крепостнику, отмечал: «Вообще мужика берегли, потому что видели в нём тягло, которое производит полезную и для всех наглядную работу. Изнурять эту рабочую силу не представляло расчёта, потому что подобный образ действия сократил бы барщину и внёс бы неурядицу … Поэтому главный секрет доброго помещичьего управления заключался в том, чтобы не изнурять мужика, но в то же время не давать ему гулять»[194].

Короче, установленная польскими помещиками система хозяйствования низводила местное население до такой крайней степени бедствования[195], из которого не было, по сути, выхода. Осуществив ряд мер, которые зачастую использовались в других частях России, Державин отвратил наступление очередного голода в Белоруссии. ;

Однако для Киевской Руси разгром Хазарского каганата привёл к гибельным последствиям. Разгром Хазарии не расчистил путь на Восток, как утверждал Б.А. Рыбаков, а, напротив, привёл к обратному результату: через некоторое время кочевники, заполнившие освободившееся пространство в низовьях Волги, перекрыли путь, по которому осуществлялся вывоз рабов с Восточно-европейской равнины в Среднюю Азию и на Арабский Восток. Вследствие этого резко сократились доходы Киевской Руси от работорговли[196].

Принятие христианства - второй шаг к гибели

Христианство в греко-православной, то есть византийской, интерпретации было принято Киевской Русью в 988 году: в конце лета того года крестили киевлян, через некоторое время и остальная Русь почти повсеместно приняла христианство. Несомненно, с принятием христианства народы, заселившие просторы Восточно-европейской равнины, сделали существенный шаг в своём культурно-нравственном развитии. Так, с крещением Руси напрямую связано и введение юлианского календаря, принятого тогда в Европе, и распространение грамотности, и развитие современных по тому времени форм искусства – живописи, литературы, архитектуры. В 1025 году Ярослав I открыл в Новгороде училище, в котором обучали грамоте и науке, и приблизительно в то же время при Софийском соборе Новгорода была учреждена первая на Руси публичная библиотека.

Но в государстве любое действие должно отвечать как интересам государства, так и соотноситься с менталитетом его населения. И если принятие христианства соотносилось, в целом, с менталитетом достаточно большой частью населения Киевской Руси, то вряд ли данное действие отвечало интересам государства. Как отмечалось, в Киевской Руси «прижилось» христианство в «православной интерпретации», которое способствовало узакониванию в жизни восточных славян нравственного кодекса, основанного на чувстве совести. Об этом свидетельствуют дошедшие до нас и «Слово о Законе и Благодати» митрополита Киевского Илариона, и «Повесть временных лет» летописца Нестора, и, наконец, «Слово о полку Игореве». Однако это требование, а также другие нормы нравственного кодекса принятого вида христианства не могли, очевидно, отвечать запросам работоргового государства. Хорошо известно, что «если царство разделится само в себе, не может устоять то царство»[197]. Так со временем и произошло.

Со временем всё большее число славян становилось христианами. Они не изгоняли торговцев с земли своей, как в своё время Иисус изгнал торговцев из Иерусалимского храма, не пытались изменить суть своего государства, они просто сами решили уйти с земли этой. Начался исход трудового, прежде всего, люда из Южного и Среднего Приднепровья. К тому же, после принятия на Руси христианства наметилось очередное сокращение объёма вывоза рабов: в Византии зачастую отказывались покупать рабов, принявших христианство. Для высшей власти Киевской Руси иссяк последний, по сути, источник обычной прибыли, ибо к созидательной деятельности данная власть была не способна[198]. Распад страны стал неизбежным.

Последствия «гибельных действий»

В результате разгрома Хазарского каганата и принятия христианства на Руси, к середине XI века поток «обеспеченной валюты», прежде всего, - серебра, резко сократился, а «местные деньги» стали быстро обесцениваться. В.О. Ключевский приводит различные данные[199] о степени обесценивании местной валюты, но тенденция, в целом, удручающая: в начале Х века гривна кун соответствовала фунту[200] серебра, при Ярославе I и Владимире II Мономахе «содержала» в себе полфунта, а в конце XII века – четверть.

Как известно, обесценивание денег – это первый признак низкой эффективности производительных сил общества. А так как к какой-либо созидательной деятельности киевские князья не были «приспособлены», то через некоторое время после смерти Ярослава I среди них началась беспощадная борьба за рабов и смердов, которых князья селили в своих землях, делясь при этом «добычей» со своей дружиной. Так, Владимир II Мономах как-то напал на Минск и, по собственному его признанию, не оставил там «ни челядина, ни скотины»; его сын Ярополк II (великий князь Киевский, 1132 – 1139) в 1116 году захватил Друцк и всех жителей этого города «перевёл» в Переяславское княжество. Летопись также отмечает, что в 1147 году пошёл Юрий Ростовский [Долгорукий] воевать Новгородскую волость: взял Торжок, да и всю Мсту побрал, а своему союзнику новгород-северскому князю Святославу Ольговичу прислал сказать, чтобы воевал Смоленскую волость; Святослав пошёл и обогатил пленниками дружину свою …, а в 1159 году князь Ростислав Мстиславич (великий князь, 1154, 1160 – 1168), много зла наделал Полоцкой волости, забрав скот и челядь … Как следствие, уже к середине XII века в Южной Руси и грабить-то было нечего. Согласно той же летописи в 1159 году князь Святослав, «не желая проливать кровь христианскую и губить свою отчину», уступил просьбе великого князя Изяслава III Давыдовича (1154 –1155, 1157 – 1159) и взял Чернигов с семью городами. Но скоро князь Святослав раскаялся в своём решении: города те оказались практически пустыми, сидели в них только «псари да половцы»[201].

Как видно, ещё до вокняжения Андрея Боголюбского во Владимире–на-Клязьме Южная Русь во многом обезлюдила; в экономическом же плане страна вступила в эпоху катастроф.

Необходимое пояснение: «Степь не виновата»
Выше было выдвинуто предположение, что «благие действия» Киевской Руси – разгром Хазарского каганата, принятие христианства – и привели её к гибели. Но следует отметить, что до настоящего времени высказываются, как правило, совсем иные мнения о причинах гибели Киевской Руси.

Подавляющее большинство исследователей считает, что виной многих бед Киевской Руси является, прежде всего, давление варваров со стороны степи. Так, у В.О. Ключевского на многих страницах «Русской истории» проскальзывает одна и та же мысль: «Русь истощилась в средствах борьбы с варварами» (с. 270); «Это почти двухвековая борьба Руси … стоила ей очень дорого: борьба сдвинула её с насиженных днепровских мест …» (с. 271); «Внешние торговые обороты всё более стеснялись торжествовавшими кочевниками» (с. 273). Аналогичного мнения придерживается и С.М. Соловьёв[202]: «… Ни русские князья с их дружинами, ни русские городки не могли сдерживать наплыва кочевников; города и сёла лежали пустые, обгорелые, пахарь не смел выехать на работу, половецкие вежи наполнялись русскими рабами». Русский историк первой трети ХХ века С.Ф. Платонов также склонялся к «половецкой причине»: «… Несчастьем Киевской Руси было усиление с половины XII века её степных врагов. В южных степях появились половцы, и в течение двух столетий 40 раз опустошали русскую землю значительными набегами … Торговля с югом стала замирать благодаря тем же половцам»[203[. Зачастую данную версию поддерживают и некоторые современные исследователи[204].

Но представляется, что в поисках причин гибели Киевской Руси исследователи следствие выдают за причину. Ведь после разгрома князем Святославом I Хазарского каганата на юге Восточно-европейской равнины в определённом смысле образовалась огромная брешь, которая и была заполнена племенами кочевников. Благодатный климат и плодородные почвы поспособствовали увеличению численности кочевников, усилению их мощи, и именно с таким усилившимся противником через десятилетие-другое и столкнулась Киевская Русь после разгрома Каганата. Если бы Каганат не был бы разгромлен, то кочевники могли и не пройти через волжские степи в Приазовье и в Причерноморье, а если бы и прошли, то более слабыми в военном отношении и меньшей численностью. Да и утверждение, что степь ко второй половине XII века резко усилилась, вряд ли соответствует действительности. После того, как войско под водительством князей Владимира II Мономаха и Святополка II Изяславича (1093 – 1113) в 1111 году разгромило половцев, они вплоть до 1150-х годов не беспокоили набегами Киевскую Русь. Скорее всего, имело место относительное усиление степи в силу, как отмечалось выше, резкого ослабления Киевской Руси к середине XII века. А для ослабевшей Руси обеспечение Греческого и Соляного Залозного пути, а также собственной безопасности было уже не по силам. ;

Если бы Киевская Русь была бы рабовладельческим, а не работорговым государством, то последствия от потерь отмеченных торговых путей были бы не столь катастрофичны, так как развитие собственного производства – земледелия и ремесленничества позволило бы избежать некоторых из негативных последствий. Но для «торговых государств» торговые пути – это всё[205], для работорговых – тем более. И, уничтожив эти пути, Киевская Русь как бы подтвердила справедливость древний мысли, что грешник – как, наверное, можно добавить, и дурак - уничтожается не вмешательством Бога, а своим собственным деянием[206].


3.5. Значение Киевской Руси для Московии

Казалось бы, значение Киевской Руси для Московии очевидно: она заложила основы русской государственности. Ряд подобных утверждений, ласкающих слух апологетов величия Киевской Руси, был приведён выше. Однако авторы подобных утверждений либо в том же труде, либо в последующих своих исследованиях зачастую отходят в сторону от высказанного. К тому же, те или другие исследователи, говоря о значимости Киевской Руси для Московии, никогда не раскрывают, в каких же конкретно основах русской государственности воплотились основания Киевской Руси.

Так, С.М. Соловьёв, сначала отмечал, что призвание первых князей и, как следствие, образование Киевской Руси есть «главное … явление в основании [русского] государства». Однако в дальнейшем, пытаясь выявить истоки Московии, Соловьёв вынужден был признать, что «несмотря на то, что Юго-Западная Русь, преимущественно Киевская область, была главной сценою древней нашей истории, пограничность её [Киевской области], близость к полю или степи, жилищу варварских кочевых народов, делали её неспособною стать государственным ядром для России; отсюда Киевская область в начале и после носит характер пограничного военного поселения до полного государственного развития, начавшегося в Северной Руси»[207], то есть Южная Русь в становлении русской государственности какой-либо существенной роли не играла, так как кочевые народы до лесной зоны не доходили. Но далее, двумя страницами ниже, противореча только что отмеченному, Соловьёв отмечает, что у Южной Руси всё же было определённое предназначение – это «расплодить, распространить Русскую землю, наметить границы». Но, спрашивается, расплодить кого? Себя подобных, как амёбы? Такого не произошло, Московия – не работорговое государство. Да и Русская земля, которая по ПВЛ, начиная с XII века, стала, как правило, соотноситься со Средним Приднепровьем, включавшим в себя Киевское, Переяславское, Черниговское и Северское княжества, вначале вошла в состав Великого княжества Литовского и только через несколько столетий - в состав Московии.

В.О. Ключевский в дальнейшем также отошёл от своего прежнего утверждения, согласно которому киевское варяжское княжество можно признать первоначальной формой Русского государства. При рассмотрении истоков государственности Владимиро-Суздальской Руси, а затем и Московии Ключевский вынужден был признать[208]: у Киевской Руси «в Верхнем Поволжье не было почвы ни генеалогической, ни географической, и если было из чего возникнуть новому общественному строю, ему не предстояло борьбы с живучими остатками старого порядка». Иными словами, новому порядку вещей, создававшемуся во Владимиро-Суздальской земле, не грозила борьба со старыми пережитками хотя бы в силу того, что старого порядка, то есть порядка Киевской Руси с его атрибутами, в Верхнем Поволжье, по сути, просто не было.

Каноны земли русской.
Необходимые условия длительного существования
государственных образований на Восточно-европейской равнине

Противоречивые утверждения выдающихся русских историков XIX века о роли Киевской Руси в становлении российской государственности оказали негативное влияние на последующие поколения исследователей, в работах которых также встречается вся гамма возможных значений Киевской Руси для Московии – от первоначальной формы Русского государства, до отрицания какого-либо её значения.

И всё же, думается, значение Киевской Руси для Московии, вернее для народов Восточно-европейской равнины, исключительно велико.

Во-первых, Киевская Русь произвела по определённым свойствам «сепарацию своего населения» на некоторые составные части и разнесла их в разные стороны. Во-вторых, своей специфической жизнью и краткостью времени своего существования Киевская Русь как бы «выдала на гора» последующим поколениям некоторые необходимые условия, которые должны соблюдаться при созидании народами своей государственности на просторах Восточно-европейской равнины.

Вообще-то, ещё до образования Киевской Руси сама жизнь произвела определённую сепарацию славянских племён. В.О. Ключевский отмечал[209], что «племена или города, охотно признавшие над собой киевскую [варяжско-скандинавскую] власть – кривичи, северяне, поляне, - жили по главной речной торговой дороге, шедшей по Днепру с его северным водным продолжением – бассейном Ильменя. Напротив, племена, упорно боровшиеся с Киевом, жили вдали от этой речной дороги. Значит, киевскую власть охотно признавали нуждавшиеся в ней племена, которые наиболее участвовали в торговом обороте. Напротив, население, жившее вдали от этого речного пути и не разделявшие этого общего материального [торгового] интереса – племена древлян, радимичей и вятичей, не чувствовали охоты признавать власть киевского князя и упорно с ней боролись». Соответственно, племена, боровшиеся против варяжско-киевских князей, жили не за счёт торгово-посреднических операций, а за счёт результатов своего труда. Однако в дальнейшем и среди племён, добровольно, казалось бы, подчинившихся новой, пришлой, власти, начались подвижки. Торговля и сопутствующие ей факторы заняли чрезмерно большое место в жизни «киевского общества», вследствие чего деятельная его часть – «земледельцы, градостроители, ремесленники, художники-иконописцы, зодчие, книгописцы»[210] стала, начиная с XI века, покидать центральные районы Киевской Руси. Скорее всего, причина этого – нежелание данных людей заниматься торгово-посредническими операциями, связанными, как правило, с обычным грабежом, а также с продажей рабов. Основное направление исхода – северо-восток, в Суздальскую Русь, где торговый капитал не был определяющим в жизни тамошнего народа.

Рассмотрим теперь второй из отмеченных аспектов значимости Киевской Руси. Вот эти необходимые условия:
- исключение из жизни общества «власти денег в «торгово-ростовщической» интерпретации;
- созидаемая государственность должна основываться на идеалах, близких к идеалам христианства в «православной интерпретации».

Нарушая эти условия, любое государственное образование на Восточно-европейской равнине существенно сокращает свою жизнь.

Отмеченные необходимые условия, конечно, не всегда достаточны для успеха того или иного народа в деле государственного строительства. Отметим ещё несколько необходимых условий:
- любые противоречия, возникающие на Восточно-европейской равнине, должны разрешаться народами без привлечения иностранной силы или помощи; обращение к внешним силам «укорачивает жизнь» как самого общества, так и некоторым её членам;
- власть государственных образований, расположенных на Восточно-европейской равнине, должна быть сильно централизованной.

«Историческая апробация» необходимых условий

Исторические тезисы, как подчёркивал[211] Л.Н. Гумилёв, требуют наглядных примеров, иначе они неубедительны.

Рассмотрим «работу» этих условий на Восточно-европейской равнине после того, как Орда «поставила заключительную точку в жизни» Киевской Руси. В тот момент времени, если исходить из утверждений ряда исследователей, государственное «строительство» единого проторусского государства могли осуществить Господин Великий Новгород, Владимиро-Суздальская земля, Тверское княжество, а также Литва.

Господин Великий Новгород
Великий Новгород - это торговая республика, а значит «власть денег в торгово-ростовщической интерпретации» там не была исключена. Как следствие, в этой республике достаточно долго сохранялись некоторые из рудиментов старого порядка – разбой, продажа людей. К середине XIII века в Новгороде практически пресеклись доходы от посреднических операций в торговле по Волжскому и Греческому торговым путям, а доходы от «эксплуатации лесных богатств» вследствие хищнических методов лесопользования резко упали. Как следствие, чтобы хоть как-то восполнить возникшую недостачу средств, в Новгородской земле возникло «движение ушкуйников» - некий аналог «движения викингов»: тот же грабёж чужих земель, полон людей и продажа их в рабство. Были нарушены и другие необходимые условия продолжительного существования государственности на Восточно-европейской равнине. В начале XV века в Новгороде, как отмечал[212] путешественник Г. де Ланнуа, на городском рынке ещё можно было свободно купить-продать женщин. В борьбе с Москвой Новгород пошёл на союз с Литвой, выпросив себе наместника у литовского короля его подручника князя Михаила Олельковича[213]. А в годы, предшествующие потере независимости, в Новгороде возникла так называемая «ересь жидовствующих», которая отвергала многие догматы православия: отвергалась святая Троица, Ветхому Завету отдавалось предпочтение перед Новым, подвергалось осмеянию поклонение иконам и мощам святых … Некоторые исследователи отмечают, что «ересь жидовствующих» даже «нельзя назвать ересью, ибо она означала полное отступление от христианства»[214].

Как видно, Новгород не выполнил ни одно из условий, которые, по предположению, необходимы для созидания государственности на просторах Восточно-европейской равнины. Век его должен быть коротким, а падение – неизбежным. Так и произошло …

В 1478 году Новгород был присоединён к Московии…

Владимиро-Суздальская земля
Здесь власть денег в «торгово-ростовщической интерпретации» во многом была изжита. Так, в Киевской Руси при долголетнем займе закон допускал рост 40 %, но на деле, как отмечал[215] В.О. Ключевский, заимодавцы взимали[216] гораздо больше. Во Владимиро-Суздальской же земле, следуя проповедям православной церкви, допускался рост лишь в 12 – 14 %. Это означало, что торговый капитал, который в то время в Киевской Руси был по сути криминальным, на суздальском севере не играл особо большой роли: всё большее значение приобретало земледелие и ремесленничество. Однако на северо-востоке, исключая незначительную её часть – Московское княжество, образовавшееся, к тому же, весьма поздно – в 1276 году, не удалось переломить киевский порядок вещей в наследовании высшей власти, вследствие чего удельные княжеские владения дробились всё более и более. Так, если по смерти в 1212 году Всеволода III Юрьевича (1176 – 1212) Суздальская земля распалась на 5 частей, то при его внуках – уже на 12. И хотя в первые годы ордынского ига владимирские князья получали ярлык на великое княжение, воспользоваться этим они не смогли: при сохранении отмеченного киевского порядка вещей, децентрализующего власть, создать некое государственное образование, дееспособное в течение достаточно длительного времени, невозможно. К тому же необходимые условия, как известно, не всегда являются достаточными …

Тверское княжество
Географическое положение у Твери было более выгодным, чем у Москвы: она располагалась на самой главной водной магистрали Восточно-европейской равнины – Волге. При этом после попадания Северо-Восточной Руси под власть Орды Тверь на сотню-другую километров глухих лесов оказалась дальше от ордынцев, чем Москва. Водная магистраль обеспечивала Твери устойчивую связь с Новгородом, вследствие чего в Твери достаточно влиятельными были прослойки купцов и торговых людей, а вместе с ними и характерный для любых торговых городов менталитет, для которого личное практически всегда превалирует над общим.

Две стратегические ошибки тверских князей
Находясь в более выгодном положении, Тверь после ордынского нашествия в моральном и в материальном отношении восстановилась быстрее, чем Москва. Так, например, Тверь была первым из городов Владимиро-Суздальской Руси, возобновившим у себя каменное строительство после Батыева нашествия[217]. К тому же, как и остальные «полукупеческие» города на Волге – Ярославль, Кострома, Углич …, Тверь не была сожжена ордынцами. Значение и роль княжества существенно усилилось, когда тверской князь Михаил Ярославич в 1304 году получил в Ордеярлык на великое княжение. Казалось, у Твери были все предпосылки для того, чтобы осуществить действенное объединение княжеств Владимиро-Суздальской Руси. Однако уже через несколько лет Твери пришлось вступить в борьбу с Москвой за ведущие позиции в Северо-Восточной Руси. И в этой борьбе Тверь допустила две непростительные ошибки. Во-первых, великий князь Владимирский Михаил Ярославич в начале своего княжения, используя, скорее всего, неправые методы, затеял интригу против митрополита Владимирского; во-вторых, в процессе борьбы с Москвой Тверь неоднократно обращалась за помощью к Великому княжеству Литовскому, то есть к Западу.
1. Перемещение в Москву «духовного центра» Северо-Восточной Руси. Как известно, в 1299 году Максим, митрополит Киевский, перевёл митрополию из Киева во Владимир-на-Клязьме. По смерти Максима из Константинополя в 1308 году на Русь был направлен новый митрополит – Пётр. Однако через некоторое время великий князь Владимирский Михаил Ярославич затеял интригу[218] против митрополита Петра с целью его низложения, но это ему не удалось. На суде в Переяславле в 1310 или в 1311 году епископы под ощутимым давлением мирян, пришедших из Владимира, Ярославля, Москвы, Рязани и других городов, не приняли претензий великого князя. На сторону Петра встали также московский князь и его бояре. После этого владыка на длительное время стал регулярно останавливаться в Москве, а в 1325/1326 году вообще переехал из Владимира в Москву[219]. Это было одно из судьбоносных для будущей Московии событий. В условиях, когда во Владимиро-Суздальской Руси сохранялся ещё киевский порядок в наследовании высшей власти, который дробил территорию Северо-Восточной Руси на всё более и более мелкие удельные княжества, православная вера невидимыми нитями связывала население удельных княжеств. После 1325/1326 года эти нити были сориентированы на Москву. Как следствие, во второй четверти XIV века Москва стала «духовным центром» Владимиро-Суздальской Руси. Дела же московских князей показали, что они осознают миссию, взятую на себя Москвой. Ещё до 1325 года, то есть ещё при жизни митрополита Петра, в Москве был заложен Московский Успенский собор, а в течение семи последующих лет, с 1326 по 1333 год, было возведено[220] ещё семь каменных храмов. Казалось бы, это для Москвы невозможно: где взять каменных дел мастеров, где обучить новому делу людей? Но «Симеоновская летопись» бесстрастно фиксирует[221]: «В лето 1333 благоверный великий князь Иван Данилович создал церковь каменную в Москве во имя святого архангела Михаила, в один и тот же года начата была и окончена». Москва воистину стала первопрестольным градом.

Некоторые не усматривают в факте переноса митрополичьей резиденции из Владимира в Москву факт проявления имевшей тогда место реальности. Так, В.О. Ключевский считал это чуть ли не случайностью. Дескать, митрополит Пётр, отправляясь из Владимира в киевские епархии, часто останавливался в Москве, где у него зародились с Иваном Калитой, будущим великим князем, добрые отношения, которые и побудили[222] Петра перенести свою резиденцию из Владимира в Москву. Подобной точки зрения придерживался, по сути, и Л.Н. Гумилёв, отмечавший[223], что «Пётр старался [после 1310/1311 года] не навещать Тверь, но стал часто ездить в Москву, где его очень хорошо принимали, относясь к владыке с должным уважением».

Думается, предположение, согласно которому житейское благополучие и подвигло Церковь на данный шаг, не соответствует реалиям. К тому же, оно, как представляется, оскорбительно для Русской Церкви XIV века. Вообще, Русская Православная Церковь всегда была заинтересована в «сильной, здоровой и ответственной власти»[224], ибо только сильное государство, ломая сопротивление зла, может пойти навстречу церкви с её заповедями: «не прелюбодействуй; не убивай; не кради; не лжесвидетельствуй; не обижай; почитай отца твоего и мать»[225]. Именно поэтому и «переехала» в 1299 году митрополия из Киева во Владимиро-Суздальскую Русь, а не в Великое княжество Литовское, так как в то время только в Северо-Восточной Руси Церковь могла в наибольшей полноте реализовать свои принципы. А по прошествии десятилетия-другого владыка Пётр, скорее всего, чувствовал, что лишь в московских князьях сохранилось нечто, что было свойственно великому радетелю земли русской – великому князю Владимирскому Александру Невскому, деду московских князей начала XIV века. И не ошибся. Дмитрий Донской - внук московского князя Ивана Калиты повёл в 1380 году русские земли на борьбу с Ордой.

2. Отголосок нравов Киевской Руси. Московское княжество, которое в последней четверти XIII века было чуть ли не самым захудалым княжеством Владимиро-Суздальской Руси, вдруг в самом начале XIV века, в течение трёх-четырёх лет, превратилось чуть ли не в самое могущественное княжество[226]: в 1300 году к Москве была присоединена территория к северу от Коломны и Серпухова, ранее принадлежавшая Рязанскому княжеству; в 1302 году было присоединено Переяславское княжество, в 1303 году – Можайское. И когда в 1304 году тверской князь Михаил Ярославич по праву получил ярлык на великое княжение, то оказалось, что реальной власти у него нет. Начиная с 1305 года, он, стремясь силой подчинить себе московское княжество, организовал несколько походов на Москву, но сломить Москву ему не удалось.

В конце 20-х годов XIV столетия исход борьбы двух княжеств практически был предопределён: моральный авторитет, подкреплённый военной силой, оказался на стороне Москвы.

Но тверские князья снова и снова, используя, казалось бы, апробированные методы киевских князей, пытались переломить наметившийся ход событий. Как известно, киевские князья для достижения своих целей зачастую прибегали к «иноземной помощи». Так, в борьбе за власть в Киеве Владимир I, а также Ярослав I пригласили себе в помощь варягов, Святополк I – поляков, Изяслав II – венгров … В 1368 году тверской князь «сговорился» с литовским князем Ольгердом, и в том же году литовско-тверское войско напало на Москву. И хотя Литва до этого в 1348 году одержала победу над Тевтонским орденом, одолеть возведённые в 1367 году каменные укрепления московского Кремля объединённому войску не удалось, но селения вокруг Кремля были разграблены. В 1370 и в 1372 годах литовское войско снова штурмовало московский Кремль, и снова безуспешно.

Предательство Твери было замечено населением Северо-Восточной Руси. И когда на излёте влияния Тверского княжества тверскому князю Михаилу вопреки принятому порядку[227] удалось в 1371 году получить ярлык на великое княжение у хана Мухаммед-Булака – ставленника Мамая, жители Владимира-на-Клязьме – официальной столицы Владимиро-Суздальской Руси отказались принять его. В том же году ярлык был возвращён московскому князю Дмитрию Ивановичу.

Необходимые условия «начинают работать»
По-видимому, на Восточно-европейской равнине произошли кардинальные перемены: если жители Киева принимали князей, «пользовавшихся» иноземной помощью, то жители нарождающегося московского государства отказывают в этом возможным правителям. Начинает зарождаться традиция, согласно которой любые проблемы на Восточно-европейской равнине являются внутренним делом населения этой равнины.

Непонимание Тверью сути тех процессов, которые «имеют право на существование» на восточно-европейских просторах, привело, как следствие, к тому, что тверская дружина не приняла участие в судьбоносной для России битве Московии с Мамаем на Куликовом поле в 1380 году…

В 1475 году Тверское княжество было присоединено к Московии …

Великое княжество Литовское
После ордынского нашествия Южная Русь оказалась в исключительно трудном положении. Деятельные, инициативные люди покинули её задолго до нашествия, князья сбежали на Запад во время нашествия, а в 1299 году митрополит Максим переехал  во Владимир-на-Клязьме. Южная Русь оказалась без компаса, «без руля и без ветрил» ...

Бедственным положением Южной Руси воспользовалось Литовское княжество, которого ордынское нашествие по сути не затронуло. Постепенно, шаг за шагом, оно стало подчинять себе одно княжество Южной Руси за другим. Случилось опять что-то неладное с населением в бассейне Днепра и междуречья Днепра и Днестра. Если до середины IX века оно было под властью то древлян, то хазар, а после оказалось во власти пришлых людей – варягов, точнее скандинавов, то в XIV веке оно полностью было покорено небольшим литовским княжеством.

К середине XIV века Литва настолько усилилась, что смогла в 1363 году в битве у Синих Вод нанести Золотой Орде поражение и, овладев Киевом и причерноморскими степями, выйти к берегам Чёрного моря. В итоге, все княжества Киевской Руси, располагавшиеся в бассейне Днепра и в междуречье Днепра и Днестра, оказались под властью Литовского княжества, которое по праву стало именоваться Великим: по своему могуществу оно на тот момент существенно превосходило Московское.

И здесь исходящие из Твери и Новгорода предложения о совместных действиях против Москвы наилучшим образом отвечали планам Литвы, в основе которых - стремление подчинить себе все остальные княжества Киевской Руси. Но не сложилось: Москва в 1368, 1370 и в 1372 годах выдержала первые удары, а после 1385 года эти планы уже не могли осуществиться. Причина в том, что в 1385 году в соответствии с Кревской унией между Великим княжеством Литовским и Польшей был заключён союз, по которому литовский великий князь Ягайло вступал в брак с польской королевой, становился королём союзного государства и принимал католичество. И это существенно ослабило военную мощь Литвы, так как славяне между собой зачастую бились до смерти, но биться между собой за чужую веру они не всегда соглашались. И князья Южной Руси, ещё не утратившие самостоятельности в своих владениях под относительно лёгкой властью литовского великого князя, постепенно стали добровольно переходить к центру своей веры – к Москве, под тяжёлую руку московского князя, а потом царя.

А о Великом княжестве Литовском после Люблинской унии 1569 года, в соответствии с которой союзное государство «превращалось» в католическую Речь Посполиту с единым государственным устройством и общей денежной системой, уже, наверное, никто и не вспоминал. На Восточно-европейской равнине предательство веры в историческом плане недопустимо ...

Роль Киевской Руси в образовании Московии
Как видно, ни одно из рассмотренных протогосударственных образований - Господин Великий Новгород, Владимиро-Суздальская земля, Тверское княжество, а также Литва, - не смогло в процессе своей деятельности обеспечить выполнение отмеченных выше условий, необходимых при созидании государственности на просторах Восточно-европейской равнины. Представляется, что именно эти факты позволяют вкратце выявить значение, которое имела Киевская Русь для Московии.

В процессе деятельности, во многом несовместимой с отмеченными выше условиями, в Киевской Руси произошло разделение населения в соответствии с их духовно-нравственным и религиозным представлением. На северо-восток уходили, как правило, те, для которых принципы Православия лежали в основе их жизненных установок, а «власть денег в торгово-ростовщической интерпретации» была неприемлема. На запад уходили те, которые могли поступиться и тем, и другим. Соответственно, на северо-восток уходили люди, «склонные» к созидательной деятельности - земледельцы, градостроители, ремесленники, каменных дел мастера, иконописцы … В результате, и на востоке, и на западе оказалось относительно однородное «по своим свойствам» население, что и сыграло, по-видимому, решающую роль в возникновении на востоке от Днепра Московии, а на западе – Польши. И возникшее в дальнейшем многовековое противостояние между Россией и Польшей – это силовое завершение той работы по «сепарации славянского населения», которую в своё время не смогла завершить Киевская Русь.

Именно в «сепарации по определённым свойствам» своего населения на некоторые составные части и разнесение их в разные стороны и состоит основное значение Киевской Руси для Московии. Вследствие этой сепарации в разорённую Ордой Владимиро-Суздальскую Русь, а не в благополучное Великое княжество Литовское и переехала Киевская митрополия в 1299 году – Церковь уже тогда чувствовала, у кого её проповеди получат наибольший отклик. Конечно, нельзя не учитывать и разгром Хазарии Киевской Русью, что уже в XI веке привело к искоренению «власти денег в иудейской интерпретации» в Северо-Восточной Руси. На остальное Киевская Русь, если и влияла, то только опосредствованно.

Рождение Московии сродни перерождению замухрышки Золушки в прекрасную принцессу: самое захудалое, самое невзрачное княжество во Владимиро-Суздальской Руси в первые годы после ордынского нашествия стало центром консолидации северо-восточных и северо-западных земель Восточно-европейской равнины, что, в конце концов, привело к созданию Российской империи. Но если перерождение Золушки во многом произошло благодаря божественной воле в образе феи, то Москве конечный результат удался через пот, кровь и труд в самых неблагоприятных природных условиях.



4. НЕСКОЛЬКО СЛОВ
О ПЕРВЫХ МОСКОВСКИХ КНЯЗЬЯХ


Обычно ничего хорошего о первых, да и о последующих московских князьях наши историки не пишут.


4.1. Типичные обвинения первых московских князей

Прежде всего критикуются московские князья за методы, которые они использовали в борьбе с тверскими князьями за великокняжеский стол. Особенно неистовствует В.О. Ключевский: «Первые московские князья выступают смелыми хищниками … Московский князь - враг всякому великому князю, кто бы он ни был: сама почва Москвы питала в её князьях неуважение к прежним понятиям и отношениям старшинства … Московские князья были гибкие и сообразительные дельцы …». Далее, при рассмотрении противоборства Москвы с Тверью, историк отмечает: «На стороне тверских князей были право старшинства и личные доблести, средства юридические и нравственные; на стороне московских были деньги и умение пользоваться обстоятельствами, средства материальные и практические …»[228]. Подобную позицию занимает и Л.Н. Гумилёв: «Михаил Ярославич был по своему складу похож на былинного богатыря: храбр, силён физически, верен слову, благороден. … Юрий, человек неукротимый, беспринципный и недалёкий. … Сближало Юрия с Иваном [Калитой] лишь одно: оба они лишились [перспективы] великого княжения и оба были готовы на всё, чтобы вернуть его. …Полководец из московского князя вышел никудышный»[229]. Автор ряда книг о первых московских князьях писатель Д.М. Балашов отмечает[230]: «Князь Михаил Тверской поставил перед собой задачу: создать сильное объединённое государство, удержать Новгород в своей орбите, сплотить княжества низовские и так далее. Он справился с этой задачей, но заплатил за это жизнью. Прямой его противник, Иван Калита, продолжал ту же самую политику. И тоже нашёл свой путь: исподтишка, с помощью купли ярлыков, сводил всё в единый кулак, объединял».

Круги от подобных высказываний расходятся достаточно далеко, при этом со временем негативные высказывания в адрес московских князей трансформируются уже в негативные высказывания в адрес Москвы, Московии и России.

Приведём несколько примеров.

Например, «Москва, входившая во Владимиро-Суздальский улус («белое ханство»), была возвышена богдыханом за особые заслуги московских князей в деле массового истребления русских людей, восставших против ига монголов. Князь избивал не только жителей других удельных княжеств, например Тверского, но и своего собственного. Ханский ярлык был платой за геноцид русского народа, и именно поэтому у московской власти в период становления её собственной государственности сформировался и закрепился на века и доныне архетип жёсткого, не семейного, не родственного, а колониального отношения к своему народу: тысячами, миллионами русских людей можно легко пожертвовать ради слепого повиновения, ради утопической идеи или просто самодержавной прихоти»[231].

Князь П.А. Вяземский, поэт середины XIX века, член Петербургской Академии Наук, в письме к историку А.И. Тургеневу, почётному члену той же Академии, выразился так: «Неужели можно честному русскому быть русским в России? Разумеется, нельзя; так о чем же жалеть? Русский патриотизм может заключаться в одной ненависти к России - такой, как она нам представляется. Этот патриотизм весьма переносчив. Другой любви к отечеству у нас не понимают ... Любовь к России, заключающаяся в желании жить в России, есть химера, недостойная возвышенного человека. Россию можно любить как б..., которую любишь со всеми ее недостатками, проказами, но нельзя любить как жену, потому что в любви к жене должна быть примесь уважения, а настоящую Россию уважать нельзя»[232].

После этого уже как само собой разумеющееся воспринимаются хорошо известные строки поэта середины XIX века В.С. Печерина:

Как сладостно отчизну ненавидеть
И жадно ждать ее уничтоженья,
И в разрушении отчизны видеть
Всемирного денницу возрожденья!

И уже в современной России небезызвестный Е.Г. Ясин, министр экономики России в гибельное для неё «ельцинское время», как-то заявил: «Эта страна должна выпить чашу до дна».

Несть числа подобным высказываниям. При этом дискредитации подвергается всё, что делала Московия/Россия, начиная с XIV века, то есть с того момента, когда она стала осознавать себя Россией. У многих неприязнь к Москве плавно и естественным образом трансформируется в обычную русофобию. Это обстоятельство делает необходимым хоть как-то проникнуть в подноготную борьбы московских и тверских князей в начале XIV века, чтобы осознать, насколько справедливы обвинения в адрес московских.
 

4.2. Кто они, тверские и первые московские князья?

У великого князя Владимирского Ярослава II Всеволодовича (1238 – 1246 гг.) было восемь сынов, из которых пятеро стали великими князьями: Александр Ярославич Невский (1252 – 1263), Андрей Ярославич (1249 – 1252), Михаил Ярославич (1247 – 1248), Ярослав Ярославич (1263 – 1272) и Василий Ярославич (1272 – 1276). У князей Михаила и Василия мужские линии пресеклись, а князь Андрей после 1252 года, когда он потерпел поражение в борьбе с ордынскими поработителями, бежал «за море». И хотя в дальнейшем князю Андрею разрешили вернуться во Владимиро-Суздальскую Русь, он уже не мог получить ярлык на великое княжение из рук ордынского хана. Из двух оставшихся старшим был Александр Ярославич. У князя Александра Ярославича было четверо сынов, из которых лишь двое - Дмитрий и Андрей «сидели на великокняжеском столе». Старший сын Василий был, по сути, недееспособен, а младший – Даниил, будущий князь Московский, умер в 1303 году, за год до кончины великого князя Андрея Александровича. Годом раньше, в 1302 году, умер бездетным князь переяславский Иван Дмитриевич, сын великого князя Дмитрия Александровича. В свете отмеченного, после 1304 года прямое потомство Александра Невского в соответствии с обычаем старшинства не обладало правом на великое княжение во Владимиро-Суздальской Руси, так как был ещё жив сын Ярослава III Ярославича – Михаил Ярославич, князь Тверской.

В 1304 году Орда в полном соответствии с обычаем, имевшим место быть во Владимиро-Суздальской Руси при переходе власти от одного князя к другому, выдала ярлык на великое княжение Тверскому князю Михаилу Ярославичу (1304 – 1317 гг.).


Правители Владимиро-Суздальской Руси в 1238 – 1340 годы

Годы Правитель
1238 - 1246х ЯРОСЛАВ II  ВСЕВОЛОДОВИЧ
1246 - 1246 СВЯТОСЛАВ II  ВСЕВОЛОДОВИЧ
1247 – 1248х МИХАИЛ II  ЯРОСЛАВИЧ «Храбрый»
1249 – 1252 АНДРЕЙ II  ЯРОСЛАВИЧ
1252 - 1263х АЛЕКСАНДР I  ЯРОСЛАВИЧ «Невский»
1263 – 1272 ЯРОСЛАВ III  ЯРОСЛАВИЧ
1272 – 1276 ВАСИЛИЙ I  ЯРОСЛАВИЧ, князь Костромской
1276 - 1283 ДМИТРИЙ I  АЛЕКСАНДРОВИЧ, князь Переяславский
1283 - 1284 АНДРЕЙ III  АЛЕКСАНДРОВИЧ, князь Городецкий
1284 - 1294 ДМИТРИЙ I  АЛЕКСАНДРОВИЧ
1293 - 1304 АНДРЕЙ III  АЛЕКСАНДРОВИЧ
1304 - 1317 МИХАИЛ III  ЯРОСЛАВИЧ, князь Тверской
1317 - 1322 ЮРИЙ III ДАНИЛОВИЧ, князь Московский
1322 – 1326х ДМИТРИЙ II  МИХАЙЛОВИЧ, князь Тверской
1326 - 1327 АЛЕКСАНДР II МИХАЙЛОВИЧ, князь Тверской
1328[233] - 1340 ИВАН I ДАНИЛОВИЧ «Калита»

Однако князь Московский Юрий, также находившийся в 1304 году в Орде, выказал своё несогласие с данным решением Орды, что, в конце концов, и привело к более чем полувековому противоборству московских и тверских князей за великокняжеский стол Владимиро-Суздальской Руси. Это противоборство «вписало» ряд трагических страниц в историю России.

Для понимания ряда аспектов этого противоборства следует учитывать, что Русь не входила[234] непосредственно в состав Золотой Орды, не была ордынским улусом. Князья, удельные и великие, правили в соответствии с ранее установившимися обычаями, но от имени ордынского хана/царя, получая от него ярлыки на княжение – удельное и великое. Однако при дворах князей «сидели» баскаки – ханские представители. Они не имели ни военных отрядов, ни своей администрации, но по их представлениям посылал хан на то или иное княжество карательную рать или же вызывал князя в Орду для прояснения обстоятельств. Отметим также, что при смене власти в Орде князья обязаны были явиться в Орду для подтверждения своих прав.

Первые московские князья – это сын и внуки Александра Невского, под чьим руководством были одержаны победы над шведами в 1240 году и немецкими рыцарями в 1242 году, что на несколько столетий приостановило экспансию Запада на Восток. Несомненно, почитание великого Александра Невского переходило в семье из поколения в поколение. Так, в «Сказании о Мамаевом побоище» отмечается, что великий князь Дмитрий Иванович молился перед битвой с Мамаем: «Владыко Господи человеколюбче! … Помози ми, яко же … прадеду [прапрадеду] моему великому князю Александру». Про Ярослава III Ярославича, правителя Владимиро-Суздальской Руси после Александра I Невского, известно немного. Так, в 1265 – 1270 годах в так называемых договорных грамотах он «даровал»[235] Новгороду ряд политических льгот, что вряд ли способствовало укреплению политического единства Владимиро-Суздальской Руси. К тому же, эти договорные грамоты заложили основы тех проблем, разрешение которых выпало в дальнейшем на долю московских князей и царей ... Иногда также утверждается, что Ярослав Ярославич реальными действиями поддерживал в 1252 году великого князя Андрея II Ярославича в его борьбе против Орды. Если это так, то почему через десять лет Орда выдала тверскому князю ярлык на великое княжение?
 

4.3. Активная оборона Москвы

Оценим сначала, насколько справедливо обвинение В.О. Ключевского в том, что московские князья были хищниками.

Московское княжество, образовавшиеся[236] в 1276 году, в первые годы своего существования занимало клочок земли, простиравшийся с востока на запад на 150 – 200 километров, а с севера на юг – на 100 – 120 километров, и было в нём всего три укреплённых городка – Москва, Звенигород и Радонеж.

Первый московский князь Даниил Александрович поначалу не вмешивался в борьбу, которая развернулась между его старшими братьями – Дмитрием и Андреем за Владимирский великокняжеский стол[237].

Но после того как окончательно прояснилась неблаговидность действий князя Андрея, князь Даниил в 1288 году решительно и бесповоротно перешёл на сторону князя Дмитрия Александровича. Несомненно, такой выбор делает честь самому младшему представителю племени Александра Невского, осознавшего разрушительную суть действий Андрея, князя Городецкого. Но сделанный молодым князем выбор обернулся в дальнейшем для Московского княжества серьёзными неприятностями. Неблаговидность действий князя Андрея заключалась в том, что он для достижения своих целей регулярно, в 1281, 1282, 1285 и в 1293 годах, наводил ордынские рати на великого князя Дмитрия. И если в 1281 и 1282 годах великий князь Дмитрий уступил ордынцам, а в 1285 году нанёс им ощутимый удар и отстоял своё право на великое княжение, то в 1293 году снова был вынужден уступить. Отметим, что в 1293 году, то есть после перехода князя Даниила на сторону великого князя Дмитрия, «наведённая» князем Андреем «Дюденёва рать» подвергла московское княжество жестокому разорению, хотя до этого года Москва ни разу не подвергалось разорению после Батыева нашествия. Чтобы оценить, мягко говоря, «уровень неблаговидности» действий князя Андрея, можно отметить, что вторжение Дюденёвой рати в летописях иногда сравнивают с Батыевым нашествием. Для подобного сравнения имеются веские основания: в 1293 году Дюденёва рать уничтожила и разорила на Руси 14 городов ... По смерти в 1294 году князя Дмитрия Александровича Московское княжество оказалось, по сути, в одиночестве[238] в борьбе против узурпатора, не гнушавшегося использованием сил, враждебных Руси. И если до 90-х годов XIII столетия Москва и Тверь порой выступали единым фронтом против великого князя Андрея III, то в дальнейшем Москва перешла уже к самостоятельным действиям.

Действия Москвы были смелыми и решительными. В 1300 году Москва присоединила к себе рязанские владения к северу от Оки – от Коломны до Серпухова. И, что самое интересное, князю Даниилу удалось отстоять достигнутое на состоявшемся в том же году (по некоторым сведениям – в 1301) княжеском съезде: видимо уже тогда князья осознавали, что только Москва самым решительным образом может выступить против губительных для Северо-Восточной Руси действий князя Андрея III. Конечно, нельзя не учитывать и то, что вследствие неважного здоровья князя Андрея III князь Даниил Александрович должен был вот-вот занять великокняжеский стол. В 1302 году Москва присоединила себе обширное и богатое Переяславль-Залесское княжество, завещанное князю Даниилу «боголюбивым и смиренным и кротким и тихим» и бездетным князем Иваном Дмитриевичем. Несомненно, и Переяславль-Залесский, и Москва действовали вопреки обычаю, согласно которому «выморочные» княжения должны переходить великому князю[239]. Но несомненно и то, что и Переяславль-Залесский, и Москва понимали, что в данном случае следование обычаю гибельно для Руси. И, наконец, весной 1303 года, через месяц-другой после неожиданной кончины князя Даниила, князь Юрий Данилович присоединил к Москве Можайское княжество[240]. В итоге, буквально за три-четыре года Московское княжество превратилось в одно из самых могущественных княжеств Владимиро-Суздальской Руси[241].

Можно ли действия князя Даниила охарактеризовать как хищнические, как это делает В.О. Ключевский? Сомнительно. До 1304 года действия московских князей были явно оборонительными - ведь княжеский съезд 1300 года в целом не выступил против присоединения части рязанских земель к Москве. Несомненно, в этом вопросе съезд действовал против воли сильного, против воли князя Андрея III: очевидно, за слабенькой тогда Москвой была какая-то правда, о которой сейчас можно лишь догадываться[242]. Но эта неведомая нам правда объединила большинство участников съезда, и это большинство поддержало слабейшего. Далее, если вспомнить, что Владимир Мономах вопреки обычаям посадил после себя в Киеве своего сына Мстислава, то присоединение по завещанию удельного Переяславль-Залесского княжества к Москве не выглядит таким уж кощунственным, как это представлялось нашему выдающемуся историку.

И почему московский князь – враг любому великому князю? Ведь встал же князь Даниил после 1285 года - в 1288 году - на сторону великого князя Дмитрия I. А год 1285 по-своему знаменателен. Иногда утверждается[243], что впервые «русский «увидел спину» бегущего от него татарина» лишь в 1317 году, когда великий князь Михаил III Ярославич в Бортеневской битве нанёс поражение объединённой московско-ордынской рати. Это не совсем так: «спину татарина» русский увидел в 1285 году, когда великий князь Дмитрий  I разгромил[244] ордынскую рать, «наведённую» на него князем Андреем Александровичем.

Активные действия московских князей до 1304 года в определённой степени напоминают действия И. Сталина до 1941 года. Предвидя неизбежность нападения гитлеровской Германии или, что вернее, почти всей Европы на Советский Союз, он, «присоединив» некоторые западные земли к СССР, на несколько сотен километров отодвинул «место старта агрессора», что, конечно, уменьшило эффективность действий агрессора на территории, занимаемой СССР до 1939 года. Сейчас действия СССР в период с 1939 по 1941 годы некоторые относят к разряду агрессивных[245]. С таким же успехом действия командира, посылающего своих бойцов в атаку, можно квалифицировать как преднамеренное убийство. После 1938 года, то есть после аншлюса Австрии Германией и Мюнхенского соглашения, у европейских стран оставался небольшой выбор: либо безропотно войти в сферу влияния фашистской Германии, либо перейти к активной обороне. Советский Союз выбрал второе, остальные в своём большинстве - первое … Истеричные вопли по поводу данных действий И. Сталина до сих пор раздаются со всех сторон…


4.4. «Несостоятельность права»

Несомненно, тверской князь Михаил Ярославич в 1304 году получил ярлык на великое княжение по праву, если, конечно, можно так сказать, учитывая вассальную зависимость Владимиро-Суздальской Руси от Золотой Орды. Но в условиях существования внезапно возвысившейся Москвы у него уже не было морального авторитета встать во главе всех княжеств Владимиро-Суздальской Руси и, тем более, возглавить, как утверждал Д.М. Балашов, процесс по созданию единого государства. О значимости Москвы для той Руси, о её моральном авторитете говорит уже то, что ещё в 1300 году боярин Родион, как упоминалось выше, именно в Москву, а не в Тверь или Владимир привёл аж из-под Карпат, из Галича,  свою дружину. И это был не единичный случай: в силу не определённых пока причин в ту Москву стекались служилые и свободные люди даже из центральных и юго-западных волостей бывшей Киевской Руси.

Понимая, что реальная власть над Владимиро-Суздальской землёй может вот-вот выскользнуть из рук, князь Михаил Ярославич после получения ярлыка на великое княжение попытался грубой силой подчинить своей воле все остальные основные «составляющие» Владимиро-Суздальской земли того времени - Московское княжество, Новгородскую землю и митрополита Киевского, кафедра которого после 1299 года находилась во Владимире-на-Клязьме. Однако великий князь, нигде не добившись очевидного успеха, лишь дестабилизировал обстановку во Владимиро-Суздальской Руси.

«Противоборство» Твери с митрополитом всея Руси

В 1305 году умер Максим, митрополит Киевский, который в 1299 году перевёл митрополичью кафедру из Киева во Владимир-на-Клязьме. Перенесение кафедры было противозаконным, так как было осуществлено без утверждения собора и соответствующего указа византийского императора. Но в 1299 году Киев был так страшно опустошён Ордой, что разбежались практически все его жители. Вынужден был спасаться и митрополит Киевский. Конечно, все формальные стороны перевода киевской кафедры во Владимир позже были соответствующим образом оформлены.

По смерти митрополита Максима великий князь Михаил Ярославич отправил в Константинополь на поставление в митрополиты Киевского и всея Руси игумена Геронтия. Однако Константинополь сделал выбор в пользу Петра, игумена из прикарпатского Галицко-Волынского княжества, чем поставил великого князя в исключительно трудное положение. Ведь совсем недавно в Москву из Галицко-Волынского княжества прибыл боярин Родион со своим домом и дружиной. И вот сейчас из того же княжества должен прибыть во Владимир митрополит Пётр. Несомненно, в будущем между Владимиром и Москвою, то есть между духовным и военным центром тогдашней Владимиро-Суздальской Руси, почти с неизбежностью возникли бы определённые дружеские связи…

Поставление нового митрополита состоялось лишь в 1308 году, а сам митрополит явился во Владимир в 1309. И тотчас тверской епископ Андрей направил в Константинополь донос, обвинив митрополита в симонии. Однако на состоявшимся в 1310 или 1311 году в Переяславль-Залесском соборе, на котором, помимо церковных деятелей, присутствовали князья и бояре, обвинения в адрес митрополита Петра был отвергнуты.

Таким образом, не повредив ничем митрополиту Петру, великий князь Михаил III Ярославич весьма повредил этой враждой себе самому – он ускорил процесс сближения Владимира и Москвы. B его борьбе с московскими князьями это был самый крупный и, по-видимому, непоправимый промах[246], приведший, в конце концов, к решительному перевесу Москвы: в 1325 году митрополит Пётр перенёс митрополичью кафедру из Владимира в Москву, объединив, тем самым, силовой и духовный центры Северо-Восточной Руси.

Противоборство Твери с Москвой

Против вокняжения тверского князя на великокняжеский стол были не только некоторые удельные князья – многие ещё помнили, что тверской князь после долгих колебаний переметнулся, в конце концов, на сторону князя Андрея III, неоднократно наводившего ордынские рати на Русь, - но и достаточно большая часть населения Владимиро-Суздальской Руси. Так, в 1304 году чёрные люди[247] Костромы, Нижнего Новгорода, Переяславль-Залесского и Новгорода отказались принять наместников князя Михаила Ярославича, которых он разослал по многим городам ещё до получения им ярлыка на великое княжение. Причина одна: все догадывались, что его вокняжение будет сопряжено с увеличением дани Орде и местных налогов. Так и произошло.

Князь Михаил Ярославич, стремясь получить ярлык на великое княжение, пообещал хану собрать с Владимиро-Суздальской Руси настолько большую дань, что потрясённый князь Юрий Данилович, которого чуть ли не все исследователи обвиняют в самых низменных чувствах, отказался от претензий на великокняжеский стол, чтобы не погубить землю Русскую.

В.Н. Татищев так описывает[248] это событие, свершившееся в Орде осенью 1304 года: «Князем же [Михаилом Ярославичем и Юрием Даниловичем] бывшим во Орде, и яко кииждо хотяше великое княжение улучити, даюсче дары многи хану, и ханшам, и князем ордынским, тии же елико емлюсче, толико более от другаго желаху. Юрий же, слыша, яко Михаил хосчет хану дань большую обесчати, шед к нему, рече: «Отче и брате, аз слышу, яко хосчеши большую дань поступити и землю Русскую погубити. Сего ради аз ти сосупаю отчины моея, да не гибнет земля Русская нас ради». И шедше ко хану, явиша ему о сем. Тогда даде хан ярлык Михаилу на великое княжение и отпусти я».

Получив ярлык на великое княжение, Михаил Ярославич попытался было учинить расправу над теми, кто не принял его наместников, но не смог[249] - везде на его пути стояла Москва. Поэтому, утвердившись в Твери - уже давно великие князья Владимиро-Суздальской Руси жили в своих удельных столицах, а не во Владимире-на-Клязьме, – великий князь Михаил Ярославич тут же «пошёл ратью» на Москву с целью устранить или, быть может, уничтожить своего соперника Юрия, князя Московского. Это следует из свидетельства «Симеоновской летописи» за 1307 год: «В том же году великий князь Михаил Ярославич Тверской ходил второй раз с войском к Москве, со всею силою своею, и был бой у Москвы … и города не взяли, и не добившись ничего возвратились»[250]. То есть годом раньше, а скорее всего в 1305 году, Тверь первый раз «ходила войной» на Москву. И, хотя летопись сообщает, что великий князь ничего не добился, Москва вынуждена была пойти на определённые уступки: по-видимому, после 1305 года под руку великого князя перешло Переяславль-Залесское княжество, а после 1307 года Тверь получила право назначать в Новгород своего князя.

Таким образом, князь Михаил III в борьбе с князем Юрием первым стал использовать военную силу. Несомненно, эти походы князя Михаила III на Москву сопровождались грабежом, насилием и разорением московской земли.

Однако каждая победа Твери, достигавшаяся исключительно с помощью силы, лишь уменьшала военные и духовные силы княжества.

В 1311 году тверская рать под водительством Дмитрия Михайловича, старшего сына великого князя, пошла на Нижний Новгород, где княжил Борис Данилович, брат московского князя Юрия. В случае удачи, это позволило бы ограничить свободу выхода московского княжества в Золотую Орду. Но не благословил митрополит Пётр этот поход, что привело к тому, что все действия Дмитрия Михайловича становились частным делом тверского княжича, а его распоряжения – необязательными для исполнения удельными князьями Владимиро-Суздальской Руси.

В 1312 году великий князь, пошёл ратью на Новгород, захватил Торжок и заставил новгородцев не только принять своих наместников, но и выплатить ему 1 500 гривен серебра, что вызвало в Новгороде новую вспышку антитверских настроений. Дальнейшее развитие конфликта «приостановила» смерть хана Тохты в 1312 году, вследствие чего великий князь отбыл в Орду. Этим воспользовались новгородцы, пригласив к себе в 1313 году князем Юрия Даниловича. С этого времени вплоть до 1315 года отношения между Новгородом и Тверью были весьма напряжёнными, с той и другой стороны было много провокаций, но, что важно отметить, до прямых военных столкновений дело не доходило.

В 1315 году князю Юрию Даниловичу было приказано явиться в Орду. В том же году князь Михаил Ярославич возвратился на Русь с ярлыком на великое княжение, а для усмирения непокорных новгородцев привёл с собою ордынскую рать – без неё Тверь, наверное, уже не смогла бы одолеть Новгород. Как видно, и здесь князь Михаил III в борьбе с князем Юрием первым стал использовать ордынские войска ... Усилив рать полками из нескольких удельных княжеств, великий князь пошёл на Новгород. Разгромив в феврале 1316 года новгородское ополчение под Торжком, великий князь за освобождение новгородских пленных и заложников, за обязательство в будущем не нападать на Новгород и обеспечивать новгородским купцам свободную торговлю в его владениях потребовал от новгородцев выплатить ему 12 000 (!) гривен серебра. Об огромности данной суммы денег говорит тот факт, что великий князь Василий II, разгромив новгородское ополчение в 1456 году, потребовал от Новгорода контрибуцию намного меньшую, чем князь Михаил III, - лишь 10 000 рублей[251].

Естественно, наложение на Новгород грабительской, по сути, контрибуции вызвало в нём всеобщее негодование, приведшее летом 1316 года к восстанию против Твери. Наместники великого князя были изгнаны из города, а их местные «сподвижники» были брошены в реку Волхов со связанными руками и ногами …

Через несколько месяцев великий князь Михаил III пошёл войною на новгородцев, но, не дошедши до Новгорода, повернул свои полки назад. На обратном пути рать великого князя непостижимым образом заблудилась в лесах, и только малая его часть вернулась в родные места… После этого эпизода непонятно, чем же руководствуются некоторые исследователи, утверждая никчёмность князя Юрия как полководца.

Как видно, годы великокняжеского правления Михаила III – это годы постоянных военных походов на непокорные удельные земли и княжества, что привело к практически полной дестабилизации внутренней жизни Северо-Восточной Руси. Наведение же князем Михаилом III ордынских войск на Русь в 1315 году привело к трагическим последствиям. Уже в 1317 году великий князь Юрий III Данилович, по-видимому «законно»[252], навёл московско-ордынское войско на Тверь, но потерпел сокрушительное поражение. Трагическая развязка не заставила себя ждать: в 1317 или в 1318 году погибла в тверской темнице великая княгиня Кончака (в крещении Агафия); в 1318 году тверской князь Михаил Ярославич был казнён в Орде; в 1322 году ярлык на великое княжение был передан из рук князя Юрия Даниловича в руки тверского князя Дмитрия Михайловича, а в 1325 году князь Юрий был зарублен в Орде князем Дмитрием II, который через несколько месяцев погиб в Орде при неясных обстоятельствах …

Вину за эти трагические события обычно возлагают на московского князя Юрия, «благополучно» не замечая каких-либо действий князя Михаила III за с 1304 по 1317 год.

Несомненно, с позиций сегодняшнего дня вряд ли можно в полной мере объективно оценить действия князей Михаила III и Юрия III. И, всё-таки, из истории противоборства этих двух людей можно вычленить некоторые характерные для них черты.

Князь Михаил Ярославич – «человек цели». Задумал он стать во главе Владимиро-Суздальской Руси, подчинить себе всех и вся на её землях – и никакие доводы разума, чести и совести не могли свернуть его с этого пути. Только смерть могла предотвратить его от новых попыток по достижению задуманной цели.

До 1303 года, когда его надежды стать великим князем были весьма призрачными, он всегда становился на сторону сильнейшего: сначала был на стороне князя Дмитрия I, но в 1293 году встал на сторону князя Андрея III; через некоторое время переметнулся на сторону проногаевской группировки князей во главе с князем Даниилом Александровичем, после же смерти последнего в 1303 году снова встал на сторону князя Андрея III. Оценивая данные шатания, многие могут сказать, что это – политика. Правильно. Но это – политика слабого человека, для которого понятия чести и достоинства не являются чем-то значащими. Несомненно, его антипод – московский князь Даниил: осознав гибельность для Руси действий князя Андрея Городецкого, он стал его противником и позицию свою не изменил даже после того, когда князь Андрей получил ярлык на великое княжение.

После смерти в 1304 году князя Андрея III, когда отпали практически все препятствия на пути к намеченной цели, Михаил Ярославич перестал с чем-то или с кем-то считаться. Чтобы получить ярлык на великое княжение, он пообещал хану собрать с Северо-Восточной Руси настолько большую дань Орде, что вынудило князя Юрия отказаться от дальнейших торгов за ярлык на великое княжение. Последующие действия великого князя – военные походы на города и земли, не желавшие ему подчиняться (походы на Москву в 1305 и 1307 годы; на Нижний Новгород в 1311 году, Новгород в 1312 и 1315 годы), возложение грабительской контрибуции на Новгород в 1316 году и так далее – со всей очевидностью показывают, что целью князя является не столько объединение земель Северо-Восточной Руси, сколько подчинение её его воле. И конечно, попытка сместить митрополита Петра также не может вписаться в какие-либо нормы политической жизни той Руси.

В целом, князь Михаил III был «одномерным человеком» - во всех его действиях хорошо просматривается один и тот же мотив.

Действия князя Юрия Даниловича гораздо труднее осмыслить: по настоящему благородные его поступки соседствуют с безнравственными и даже с кощунственными.

Думается, отказ в 1304 году от торгов за ярлык на великое княжение, а также отказ после 1322 года от княжения в Москве в пользу князя Ивана Даниловича показывают, что корысть не всегда была свойственна князю Юрию. К тому же, успешное отражение походов князя Михаила III на Москву в 1305 и 1307 годы свидетельствует о наличии полководческих задатков у московского князя. Успешным можно признать и княжение в Новгороде после 1322 года – именно во время его княжения был построен город Орешек (ныне Шлиссельбург), а также отражён ряд набегов шведов и литовцев на Новгородскую землю. Отмеченные факты свидетельствуют: князь Юрий обладал задатками крупного правителя.

Летописи донесли до нас, что тверичи несколько раз устраивали засады на возможных путях передвижения князя Юрия. Например, это было и в 1315, и в 1325 году. В первом случае он должен был ехать в Орду из Новгорода, во втором - из Устюга. Но князь Юрий, просчитывая, по-видимому, наиболее вероятные ходы своих противников обошёл места засад. Как видно, и в таком мелком вопросе проявились некоторые свойства, необходимые правителю, хотя в 1322 году князь Юрий всё-таки напоролся на засаду, но сумел выбраться из неё живым.

Имевшие место в начале XIV века взаимоотношения между Тверью и Москвой, а также исходивший из этих двух городов «уровень негатива» можно опосредствованно оценить «через Новгород». Отношения Новгорода с Тверью и с Москвой наводят на размышления, неблагоприятные для Твери: когда у Новгорода была возможность выбора между тверским и московским наместником, он всегда выбирал московского. Это диссонирует с приведёнными выше негативными оценками первых московских князей. Скорее всего, Новгород, как и бояре из юго-западных и центральных пределов бывшей Киевской Руси, оценивали их, первых московских князей, несколько иначе ...

Конечно, убийство в 1307 году рязанского князя Константина Романовича, захваченного в плен ещё Даниилом Московским в 1300 году и с тех пор томившегося в заточении, не «украшает» князя Юрия, но, ведь, и в тверской темнице погибла великая княгиня Кончака, жена князя Юрия ... Однако обвинения в злодействе предъявляются только князю Юрию. Несомненно, кощунственными являются требования Юрия Даниловича каких-то уступок со стороны Твери за выдачу гроба с телом князя Михаила III. Но ведь и Михаил Ярославич в 1316 году совершил клятвопреступление, когда, прервав мирные переговоры, он посадил в темницу руководителя обороны Торжка князя Афанасия Даниловича, хотя новгородцы дали за князя пять тысяч гривенок серебра в качестве выкупа.

Как видно, борьба между князьями Михаилом и Юрием была жестокой, бескомпромиссной, и в этой борьбе князь Михаил зачастую первым применял недостойные методы. Абсолютно никчёмными политиками показали себя и дети князя Михаила Ярославича – Дмитрий и Александр. Они также «побывали» в роли великих князей, но бесславно выронили из своих рук верховную власть над Северо-Восточной Русью[253]. Этим самым тверские князья продемонстрировали полную свою несостоятельность в деле объединения земель Северо-Восточной Руси с дальнейшим высвобождением её от вассальной зависимости от Золотой Орды.


4.5. Зачатие основ русской государственности

Некоторые исследователи зачастую дают московскому князю Ивану Даниловичу нелестные характеристики: он и скопидом, и безнравственный скупщик великокняжеских ярлыков, поселений, городов, уездов и княжеств, и приспешник ордынских ханов… Другие, видя узость подобных оценок, указывают на результаты деятельности первых московских князей. В ответ им приводят примеры неблаговидных действий «москворецких князьков» – мелких хищников, из угла подстерегающих своих соседей[254]. И очень часто спорящие стороны приходят, в конце концов, к тому, что невозможно выяснить истину – всё зависит от точки зрения исследователя. Если это так, то с полным правом можно утверждать, что история – не наука...

Несомненно, в жизни любого более или менее значимого государственного образования, как и в жизни любой крупной человеческой личности, всегда много случайных зигзагов. Но практически всегда и в первом, и во втором случае можно выявить некую доминанту – главенствующую идею, характерную для этих случаев.

«Русская история поражает необыкновенной сознательностью и логическим ходом явлений», - так писал известный русский мыслитель XIX столетия К.С. Аксаков. Скорее всего, до XIX столетия обнаружить эту доминанту было невозможно – в силу исключительной сложности истории России подобное стало возможно лишь после накопления определённого количества фактов, а также после проникновения в общественное сознание основ современного научного мышления.

С учётом отмеченного представляется, что и значимость деятельности того или иного московского князя должна оцениваться, насколько эта деятельность вписалась в логический ход русской истории. Но здесь возникает одно логическое препятствие: значимость может быть выявлена после выявления доминанты, а сама доминанта может быть выявлена лишь при рассмотрении России XIX – ХХ веков ... Поэтому, чтобы не забегать вперёд, вкратце отметим лишь некоторые дела князя Ивана Даниловича.

Ещё не будучи великим князем, Иван Данилович начал работать над созданием новой столицы Владимиро-Суздальской Руси. Как представляется, Москва, к 1326 году уже являясь «центром силы» Владимиро-Суздальской Руси, должна, по его мнению, стать и духовным её центром. И, начиная с 1326 года, князь Иван в течение семи лет ежегодно закладывал в Москве по одной каменной церкви. Так, согласно «Симеоновской летописи»[255] в 1326 году «во имя святой Богородицы, честного её Успения» в Москве была заложена первая каменная церковь, а в 1333 году была заложена уже седьмая каменная церковь во имя «святого архангела Михаила» ... Но если строительство церквей успевали закончить в том же году, то с их расписыванием возникали объективные трудности, так как практически все мастера и их ученики были угнаны в Орду. Только в 1344 году, то есть через четыре года после смерти князя Ивана Даниловича, начали расписывать церкви «святой Богородицы да святого Михаила». Первую церковь «расписывали греки, митрополичии художники, Феогностовы, да в каком году начали расписывать, в том же году и кончили …; а святого Михаила расписывали русские художники …, у них же были старейшины и начальники иконописцам Захарий, Иосиф, Николай и остальная дружина их, но и до половины церкви не могли в то лето расписать, из-за величины той церкви. В лето 1346 закончили расписывать три церкви в Москве каменные, святого Спаса и святого Михаила и святого Ивана Лествичника. В том же году … мастер Бориско слил три колокола великия, да два малые».

Удивительное дело! Обычно в летописях – имена ордынских ханов, князей из Руси и их бояр. А здесь – имена московских иконописцев, а также литейных дел мастеров. Видимо, действительно, великое дело было сделано Иваном Калитой: создавая в Москве культурно-духовные ценности, высшая власть в лице великого князя выводила народ из состояния одичания, в которое он впал после нашествия Батыя.

Активная деятельность Ивана Калиты по возвеличиванию Церкви в Московском княжестве – в то время значимость Москвы в военной сфере была очевидной для многих – привела в будущем к возникновению в общественном сознании идеи неразделимости власти и [православной] веры. При этом правитель [государь, царь] должен являться охранителем и государства, и Церкви; «повреждение» этой связки гибельно для государства.

Отметим также, что великий князь Иван I принципиальным образом отошёл от практики разрешения внутренних государственных проблем посредством силы, хотя в молодые годы показал себя отменным воином. Калита, применяя экономические методы, мирно присоединил к своей вотчине многие земли Владимиро-Суздальской Руси. Показательным также является «метод», используя который Иван I «пытался» исполнить указ хана Узбека доставить в ставку тверского князя Александра Михайловича, чьи подданные убили ханского посла Шевкала (Шавкала, Чолхана) и членов сопровождавшей его дружины. Как известно, князь Александр, сбежав из Твери, засел в Пскове, жители которого отказались выдавать его Ивану Калите. «Великий Князь …, видя, что надобно сражаться …, прибегнул к иному способу, необыкновенному в древней России: склонил Митрополита наложить проклятие на Александра и на всех жителей Пскова, если они не покорятся. Сия духовная казнь … устрашила народ»[256]. Князь Александр смог уехать в Литву…

Следует отметить, что и годы, когда Иван Калита делил власть во Владимиро-Суздальской Руси с князем Александром Васильевичем Суздальским, были мирными и для Московии, и для Владимиро-Суздальской Руси. Это время диссонирует, несомненно, с временем княжения Михаила III. И сейчас основа основ внешней политики России достаточно явственно проглядывает через все случайности современности – это замирить конфликтующие стороны, не довести дело до силового разрешения конфликта; тому пример - Приднепровье, Нагорный Карабах, Абхазия и Южная Осетия.

Зачатки российской государственности, заложенные всей деятельностью Ивана Калиты, выдержали испытание через столетие во время княжения внука Дмитрия Донского  - Василия II, когда его дядя Юрий Дмитриевич, опираясь на уже отживший обычай старшинства, стал притязать на великокняжеский стол. Редкостное по своей трагичности противоборство потомков Дмитрия Донского закончилось торжеством «преемства прямой нисходящей линии». И в победе этой Церковь сыграла немаловажную роль, провозгласив ещё до окончания усобицы единственно правильным порядком наследование власти по нисходящей линии. И через полтора столетия, в 1605 – 1612 годы, когда возникло очередное «повреждение власти», именно эта связка власти и Церкви снова спасла Московию...

Через несколько веков после смуты та Россия, «получив» новый исторический опыт, осознала, наконец, основы своего бытия, сформулировав канон русской государственности: «Православие – Самодержавие – Народность». Эта триада удивительным образом напоминает тройку наших богатырей, на которых согласно былинам и держалась земля русская, - Илью Муромца, Добрыню Никитича и Алёшу Поповича. В былинах первый из богатырей олицетворял народ, второй – власть, государственность, а третий – веру.

Думается, что у истоков осознания основ русской государственности стоял московский князь Иван Данилович …


ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Момент рождения Московии, а следовательно Государства Российского, можно установить с точностью до дня.
В определённой мере это позволяет сделать следующая мысль[257] В.О. Ключевского: «Начало истории народа должно обозначаться какими-либо более явственными, уловимыми признаками. Их надобно искать прежде всего в памяти самого народа. Первое, что запомнил о себе народ, и должно указывать путь к началу его истории. Такое воспоминание не бывает случайным, беспричинным. Народ есть население, не только совместно живущее, но и совокупно действующее, имеющее общий язык и общие судьбы. Поэтому в народной памяти обыкновенно надолго удерживаются события, которые впервые коснулись всего народа, в которых весь он принял участие и через это совокупное участие впервые почувствовал себя единым целым. Но такие события обыкновенно не проходят бесследно не только для народной памяти, но и для народной жизни: они выводят составные части народа из разрозненного состояния, соединяют его силы для какой-либо общей цели и закрепляют это соединение какой-либо связующей, для всех обязательной формой общежития».

Таким событием, которое коснулось всего народа и объединило его в общем действии, является не явление Рюрика в Новгороде в 862 году, а битва войска княжеств Владимиро-Суздальской Руси под водительством московского князя Дмитрия Ивановича с ордынским войском под водительством темника Мамая. Эта битва состоялась 8 сентября 1380 года на Куликовом поле в устье реки Непрядвы в верховьях Дона.

Именно с этого времени и началось, если следовать Г. Гегелю, историческое бытие русского народа и его государства.

Из изложенного выше также следует, что к созданию российской государственности ни Новгород, ни Киевская Русь  не имели, в общем, какого-либо отношения. Соответственно, норманнская теория также не имеет какое-либо отношение к России



Москва, август 2008
Частично отредактировано – август 2015
«Оформительское» редактирование – март 2о23




ПРИМЕЧАНИЯ


1. Кожинов В.В. Россия как цивилизация и культура // «Наш современник», 2000, № 5, 7, 9.
2. Соловьев С.М. История отношений между русскими князьями Рюрикова дома. М.,1847, с. IX – X.
3. В «Повести временных лет» нет такого термина. Там используется либо Русь, либо Земля Руская. «Киевская Русь» - это «изобретение XIX века», принадлежащее, скорее всего, М.П. Погодину.
4. В дальнейшем все ссылки на «Курс русской истории» даются по изданию: Ключевский В.О. Русская история. Полный курс лекций. Книги I, II и III. – Минск: Харвест, 2007.
5. Ключевский В.О. «Русская история, … кн. I», с. 139.
6. См. Лазарев Ю. Загадки древнейшей истории Руси. – Ростов н/Д.: Феникс, 2006, с. 121.
7. Панарин А.С. Реванш истории: Российская стратегическая инициатива в XXI веке. – М.: Русскiй мiръ, 2005, с. 127.
8. Гумилёв Л.Н. Ритмы Евразии: эпохи и цивилизации. - М.: Экопрос, 1993, с. 148. См. также Гумилёв Л.Н. От Руси до России: очерки этнической истории. - М.: Айрис-пресс, 2006, с. 159.
9. Кожинов В.В. Россия как цивилизация и культура // «Наш современник», 2000, № 5, с. 194.
10. См. Лесной С. Откуда ты, Русь? - Ростов н/Дону: «Донское слово», 1995.
11. Янин В. Свет древних страниц // «Родина», 2001, № 1.
12. Али Изенбек (1890 - 1941), после крещения Фёдор Артурович, - белогвардейский полковник. «Влесова книга» была найдена Изенбеком на юге тогдашней России – в одной разрушенной усадьбе под Харьковом в конце 1919 года (Асов А.И. Тайны «Книги Велеса». - М.: Вече, 2007). В честь Ф.А. Изенбека дощечки, на которых была написана «Влесова книга», обычно называются «дощечками Изенбека».
13. Согласно мнению некоторых специалистов (Лазарев Ю. Загадки древнейшей истории Руси, с. 143) выражение «растекаться мыслию по древу» имеет простой и ясный смысл – это излагать мысли через поэтическое слово. Интересно, почему для этого необходимо дерево, а не пергамент?
14. Бертинские анналы обычно определяется как хронику германских императоров. Представляется, что это не совсем точно. Они были начаты ещё до распада Франкской империи в 843 году, в дальнейшем же продолжались при Людовике II Немецком, чьё королевство приблизительно занимало территорию современной Западной Германии, Венгрии и Австрии.
15. См. Древняя Русь в свете зарубежных источников. - М., 2003, с. 288 – 289.
16. К концу I тысячелетия н. э. свеонами в западных хрониках зачастую называли все население побережья Балтийского моря. Это определение в широком смысле. В узком смысле слова под свеонами подразумевают шведов.
17. Лесной С. Откуда ты, Русь? с. 91 - 93.
18. Ключевский В.О. Русская история, кн. 1, с. 123 - 124.
19. Сахаров А.Н. Дипломатия древней Руси. IX – первая половина X века. – М., 1980.
20. Лебедев Г.С. Эпоха викингов в Северной Европе (см., например, 21. Мавродин В.В. Начало мореходства на Руси (см. http://www.hrono.ru/libris/lib_m/morehod.html).
22. Печенеги в Северном Причерноморье появились не ранее последней четверти IX века…
23. Гумилёв Л.Н. Древняя Русь и Великая степь. – СПб.: Кристалл, 2001, с. 134, 138, 140.
24. Седов В. Великое переселение // Родина, 2001, № 1.
25. Кузьмин А.Г. Варяги и Русь (http/:www/sweden4rus.nu/lib/istorija/text/varjagi).
26. Галкина Е.С. Тайны Русского каганата. – М., 2002.
27. Никитин А.Л. Основания русской истории: Мифологемы и факты. - М.: Аграф, 2001, с. 312 – 314.
28. Общепризнанное название данной хроники – «Баварский географ». Достоинство данной хроники – она «ровесник» описываемых событий. Впрочем, это не избавляет современных исследователей от проблем расшифровки представленных в хронике данных.
29. Седов В. Великое переселение // «Родина», 2001, № 1.
30. См. Галкина Е.С. Тайны Русского каганата. – М., 2002.
31. Никитин А.Л. Основания русской истории, с. 339.
32. Ключевский В.О. «Русская история …, кн. 1», с. 152.
33. Ключевский В.О. О государственности в России. – М.: Мысль, 2003, с. 29.
34. Здесь и далее отрывки из «Повести …» излагаются по книге Лазарев Ю. Загадки древнейшей истории Руси. – Ростов н/Д., Феникс, 2006.
35. Путаница скорее всего у нас в головах, современникам Летописца было, скорее всего, всё понятно.
36. Лесной С. «Откуда ты, Русь?», с. 80 –  84.
37. Ниже будут описаны эпизоды осад «дунайскими славянами» византийского города Фессалоники. Осады эти происходили в годы, предшествующие 626 году. По свидетельствам очевидцев, штурмовавшие не использовали ни таранов, ни осадных машин
38. Левандовский А.П. Карл Великий. Через Империю к Европе. - М.: Соратник, 1995, с. 67 – 69.
39. Седов В. Великое переселение // «Родина», 2001, № 1.
40. Рамм Б.Я. Папство и Русь в X – XV веках. - М.- Л., 1959, с. 58.
41. См. Никитин А.Л. «Основания русской истории…», с. 338 – 339.
42. Ключевский В.О. «Русская история …, кн. 1», с. 27.
43. Рисорджименто – движение в XIX веке за объединение Италии в единое целое.
44. Тойнби А. Постижение истории. - М.: Прогресс, 1996, с. 258 – 259.
45. Например, «Ладога - … ровесник создания Русского государства (см. Кирпичников А. Рюрик пришел с Ладоги // «Родина», 2001, № 1) или «истоки российской государственности пробиваются на севере (Ладога) и юге (Киев) на рубеже VIII - IX веков» (см. Фроянов И. Истоки российской государственности (www.history.ru/index)); см. также приведённые выше высказывания В.В. Кожинова, С.М. Соловьева, В.О. Ключевского и Б.А. Рыбакова.
46. Например, Л.Н. Гумилёв в последние годы отождествлял, как отмечалось выше, русов с древними германцами, место обитания которых – Восточная Европа (см. «От Руси до России», с. 26). Другой исследователь – Н.Т. Беляев отождествлял «народ Рос» с фризами, обитавшими на побережье Северного моря в районе современной Голландии (см., например, Никитин А.Л. «Основания …», с. 102) и т.д.
47. В Древней Руси летоисчисление велось от «сотворения мира». Так называемая «новая эра» началась в 5508 или 5509 году. Обычно считается, что 6370 год от сотворения мира соответствует 862 году н. э.
48. В настоящее время эти свидетельства Летописца признаются недостоверными. Согласно современным данным Рюрик «обосновался» вначале в Ладоге, город Белоозеро в IX веке ещё не существовал, а в Изборске нет «скандинавских следов» IX - X веков. См., например, Кирпичников А. Сказание о призвании варягов. Легенды и действительность, http://rushist.narod.ru/files/saint_works/1/138.htm.
49. А.Л. Никитин, ссылаясь на исследования Г.П. Смирновой, отмечает, что древнейший слой Неревского раскопа Новгорода датируется 953 годом (см. Никитин А.Л. Основания …, с. 148).
50. Н. М. Карамзин в «Истории государства Российского» перевёл эту фразу следующим образом: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет – идите княжить и владеть нами». Большинство же современных исследователей считает, что вместо слов «порядка в ней нет» необходимо писать «наряда в ней нет», то есть нет правителя, имеющего право на правление родом, племенем, государством - в то время «право на правление» могли иметь лишь «лица княжеских или царских кровей». Ошибка в переводе необъяснима хотя бы потому, что обычай этот ещё существовал во времена Н. Карамзина. Так, когда в 1700 году в Испании «пресеклась правящая династия», в 1701 - 1714 годах в Европе за право наследования испанским престолом разразилась крупная война, в которой участвовали практически все ведущие страны тогдашней Европы - Испания, Франция, Англия, Австрия, Пруссия и Голландия. Авторитет Н. Карамзина был настолько велик, что этот ошибочный, очевидно, перевод сохранялся в течение многих десятилетий, дав российской «пятой колонне» ещё один повод для глумления над русской действительностью.
51. См., например, Лесной С. Откуда ты, Русь?, с. 17.
52. Седов В.В. Этногенез ранних славян // «Вестник РАН», 2003, № 7, с. 594 – 605.
53. Правда, ряд исследователей не всегда согласны с осуществлённой в данной работе интерпретацией тех или иных фактов. Более того, результаты ДНК-генеалогии опровергают многие результаты статьи. Но, несомненно, ряд результатов объясняют некоторые события, имевшие место в последующем.
54. Согласно данным В.В. Седова, переселение славян на восточноевропейскую равнину происходило из двух областей – из междуречья Одера и Вислы, а также из района Подунавья и Южных Карпат, тогда как согласно «Повести…» из одного района - Подунавья. И конечно, причиной переселения славян было не только отмеченное похолодание и нашествие гуннов в V веке, но и «Юстинианова чума» - в VI, вследствие чего многие районы Центральной Европы обезлюдели.
55. Левандовский А.П. Карл Великий …, с. 71.
56. Там же, с. 72 - 73.
57. Тойнби А. «Постижение истории», с. 119.
58. А. Тойнби, как «обычный» европеец, при описании рассматриваемых событий не различает славянские племена, которые в то время проживали в междуречье Одера и Эльбы: для него все они – венды. Подобная позиция выдающегося историка ХХ столетия хорошо коррелируется с позициями европейских историков и обывателей из раннего средневековья, которые зачастую также не «различали» славян, обозначая их единым именем – росы или русы. Соизмеряя изложение А. Тойнби с географическим расположением Мекленбурга, Бранденбурга и Мейсена, можно определить, что «мекленбургские венды» - это ободриты, «бранденбургские венды» - вильцы, а «мейсенские венды» - сорбы. Но саксов А. Тойнби, как истый европеец, в своём произведении отделяет от других романо-германских племён.
59. Под термином «обращение» А. Тойнби, наверное, имел в виду процесс онемечивания ободритов, а не их уничтожение. Скорее всего, было и то, и другое.
60. Священная Римская империя в период наивысшего могущества включала в себя княжества Северной и Средней Италии, Чехию, Нидерланды, Австрию, Баварию, Саксонию, Бургундию и ряд других государств. Поэтому соотносить действия западноевропейцев с действиями данной Империи, как представляется, вполне корректно.
61.  Левандовский А.П. Карл Великий …, с. 117.
62. Боэций (480 - 525), римский философ и государственный деятель первых десятилетий после крушения в 476 году Западной Римской империи, подытожил и систематизировал достижения греко-римской культуры в области философии, науки, искусства и образования. Боэций разработал систему образования, которая подразделялась на высший и низший уровень; низший уровень включал в себя гуманитарные знания (грамматику, диалектику и риторику - «тривиум»), высший - естественнонаучные знания (арифметику, геометрию, музыку и астрономию - «квадривиум»). См. Уколова В.И. «Последний римлянин» Боэций. М.: Наука, 1987, с. 44 – 58.
63. Асов А.И. Тайны «Книги Велеса». – М.: Вече, 2007, с. 19 – 21.
64. Обычно считается, что эпоха викингов началась в 793 году (см., например, Лебедев Г.С. Эпоха викингов в Северной Европе).
65. Лен – наследуемое владение.
66. Метаморфоза, которая в течение полутора-двух веков произошла с викингами – сначала обычный грабёж, потом «получение на кормление» отдельных провинций, а затем, если удастся, - целых государств, хорошо знакома россиянам. У них на глазах, буквально в течение полутора-двух десятков лет, в конце XX – начале XXI века бандитско-воровской мир от обычного грабежа перешёл к «крышеванию» отдельных торговых точек и предприятий, а затем – к приобретению предприятий или целых отраслей промышленности.
67. См., например, Левандовский А.П. Карл Великий …, с. 136.
68. Согласно некоторым данным первым сыном был Харальд, вторым – Хемминг (См. Меркулов В.И. Откуда родом варяжские гости?: генеалогическая реконструкция по немецким источникам. - М.: Белые альвы: Амрита-Русь, 2005, с. 94).
69. См., например, Шамбаров В.А. Русь: дорога из глубин тысячелетий. - М.: Алгоритм, 2000, с. 378.
70. Там же, с. 379.
71. Клаузевиц К. О войне. М., 1934, или http://militera.lib.ru/science/clausewitz.
72. Данный факт отмечен в «Ксантенских анналах»: «844. … В том же году король Людовик [Немецкий] выступил с войском против вендов. И там погиб один из их королей по имени Гостимусл, остальные же [короли] пришли к нему [Людовику] и принесли клятву верности».
73. При изложении «Легенды о князе …» учитывались данные, изложенные в работе А. Л. Никитина «Основания …», в основе которых - результаты, полученные, в частности, в следующих работах: Крузе Ф. О происхождении Рюрика (преимущественно по французским и немецким летописям) // ЖМПТ, 1836, I, с. 43 - 73; Беляев Н.Т. Рорик Ютландский и Рюрик начальной летописи // SK, t. III, Prague, 1929, s. 215 – 270. Также были учтены некоторые сведения из Фульдских и Ксантенских анналов.
  Имеют место быть и другие легенды о Рерике (см., например, Меркулов В.И. «Откуда родом варяжские гости? … »). При этом во многих работах в той или иной интерпретации проскальзывает следующее: следов пребывания Рюрика в Новгородской земле не обнаружено, а к киевской династии Игоревичей он, по-видимому, не имеет какого-либо отношения.
74. Клёсов А. Хинди-руси бхай-бхай с точки зрения ДНК-генеалогии, или откуда есть пошли славяне // «Лебедь», 2007, № 531; Клёсов А. Иосиф и его братья, или взрослые игры с молекулярной генеалогией // «Лебедь», 2007, № 516 – 520; Клёсов А.А. Происхождение славян и индоевропейцев // «Золотой лев», 2008, № 171 – 172.
75. В настоящее время «фигурируют» несколько другие цифры, однако они принципиальным образом не отличаются от данных на 2008 г. 
76. Карамзин Н. История государства Российского. Полное издание в одном томе. – М.: АЛЬФА-КНИГА, 2008, с. 24.
77. Кирпичников А. Рюрик пришел с Ладоги // «Родина», 2001, № 1.
78. Возраст клада обычно датируется по самой поздней по времени чеканки монете, данные монеты определяются как «младшие».
79. Корзухина Г.Ф. О некоторых ошибочных положениях в интепретации материалов Старой Ладоги // «Скандинавский сборник», 1971, № 16 (http://www.ladogamuseum.ru/litera/korzukhina/pub83/).
80. Кирпичников А. Рюрик пришел с Ладоги // «Родина», 2001, № 1.
81. См. Рыдзевская Е.А. Сведения о Старой Ладоге в древнерусской  литературе // КСИИМК, 1945, № 11, с. 60.
82. См., например, Лебедев Г.С. Эпоха викингов …
83. Ключевский В.О. «Русская история …, кн. 1», с. 278 - 279.
84. Ключевский В.О. О государственности в России. – М. Мысль, 2003, с. 79.
85. Там же, с. 80.
86. Боярин Родион, ставший родоначальником фамилии Квашниных, выехал из Галича около 1300 года; Юрий Данилович – князь Московский с 1303 года, а в 1317 - 1322 годы – великий князь Владимирский.
87. Ключевский В.О. «Русская история …, кн. 1», с. 363.
88. По некоторым сведениям (см., например, Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей (www.magister.msk.ru/library/history/kostomar)) боярин Родион прибыл из Галича не со своим двором, а со своею дружиной, численностью в 1 700 человек. Соответственно, число прибывших и эквивалентное им для настоящего времени число людей должны быть увеличены, как минимум, в три раза.
89. Ключевский В.О. «Русская история …, кн. 1», с. 449 - 450.
90. Баскак – представитель ордынского хана в вассальных землях.
91. Сейчас, правда, некоторые исследователи отмечают обратное.
92. См., например, Никитин А.Л. Основания …, с. 91 – 92.
93. Там же, с. 90.
94. См. Седов В.В. Этногенез ранних славян …
95. Ещё в XVI - XVII веках английский дипломат, коммерсант и лазутчик Дж. Горсей отмечал, что, зная один какой-либо славянский язык, можно спокойно путешествовать без переводчика по многим странам Центральной и Восточной Европы, причём «… славянский язык – самый обильный и изящный язык в мире. С небольшими сокращениями и изменениями в произношении он близок польскому, литовскому, языку Трансильвании и всех соседних земель» (Горсей Джером. Записки о России. XVI – начало XVII века. - М.: Изд. МГУ, 1990, с. 50).
96. В рамках рассматриваемого вопроса неважно, свершилось ли данное событие в 862 или каком-либо другом году.
97. Согласно некоторым исследованиям эмиграция части западных славян (вильцев, полабских славян - сорбов) в так называемую Новгородскую землю началась гораздо раньше – во второй половине VIII – в начале IX века. По одной гипотезе благодаря этой эмиграции и была в районе Ладоги создана торговая фактория (Асов А.И. Тайны «Книги Велеса». – М.: Вече, 2007). Естественно, антропологические и «лингвистические» различия данных иммигрантов с ободритами минимальны, поэтому и эти иммигранты настолько же близки к словенам, как и ободриты.
98. Клёсов А. « … Откуда есть пошли славяне» // «Лебедь», 2007, № 531.
99. Высокий процент южных славян среди славянского населения в Архангельске, несомненно, коррелируется с фактом сохранения до начала ХХ века былинного эпоса Киевской Руси в Поморье, то есть на территории от Онежского озера и Белого моря до Печоры. При этом наиболее богатой в «былинном отношении» оказалась Мезень – междуречье Северной Двины и Печоры, в котором и находится Архангельск.
Удивительному факту сохранения «народной памяти» на окраине Московии и потери её на «основных территориях», входивших в состав Киевской Руси, - в Поднепровье, в Ростово-Суздальской, Новгородской и в Московской земле, посвящено много работ. Ради экономии места остановимся лишь на книге Кожинова В.В. Истории Руси и русского Слова …, где в одной из глав (с. 118 - 133) анализируются взгляды других исследователей на данный вопрос.
В целом, анализ подводит к следующим выводам. Во-первых, в Поморские земли былины «пришли» не из Новгорода, а из Южной Руси. Во-вторых, былины и древние обряды прежде всего сохранились в семьях, которые ведут свой род от самых первых поселенцев. В-третьих, былины пришли в Поморье уже к XI веку. И, наконец, последнее: как считают многие исследователи, былинный эпос мог сохраниться в течение тысячелетия, иначе – законсервироваться, если его «носители» оказались в несколько ином мире. Например, секта духоборов, возникшая в России в XVIII веке и переселившаяся в Канаду в XIX, до настоящего времени сохраняет свои древние обряды и обычаи. Поморье в XI – XII веках и было для славян, южных, западных и восточных, иным миром: суровая природа Поморья была явно враждебна им, а автохтонное финно-угорское население в этническом отношении было в «духовном плане» далеко для них.
Согласно Ключевскому В.О., в XI – XIII веках «отлив населения из Поднепровья шёл … двумя противоположными струями. Одна струя направлялась на запад … вглубь Галиции и Польши. … Другая струя … направлялась в противоположный угол Русской земли, на северо-восток, … в междуречье Оки и верхней Волги» («Русская история, … кн. 1», с. 273, 276).
ДНК-генеалогия позволяет уточнить характер указанного «отлива»: на северо-восток в основном переселялись восточные славяне, в меньшей степени – южные (до одной пятой, как видно из табл.), однако в силу определённых причин большая группа южных славян для поселения выбрала междуречье Северной Двины и Печоры. Вопрос, какая группа славян в Поморье, восточная или южная, сохранила вплоть до ХХ века предания старины глубокой, остаётся открытым …
Отметим также следующее. Обычно считается (например, Кожинов В.В. История Руси …, с. 122, 125), что исход населения из центральных областей Киевской Руси в Поморье проходил через Ладогу. Но, как будет показано ниже, это маловероятно. В те годы и Киев, и скандинавские викинги не брезговали «работорговлей». Как отмечает Ключевский В.О., «почти весь Х век продолжалось покорение славянских и соседних финских племён из Киева, сопровождавшееся обращением массы побеждённых в рабство» (Русская история …, кн. 1, с. 145). Но в течение всего XI века Ладога либо «принадлежала» киевским князям, либо находилась под властью норвежцев или шведов, поэтому проход переселенцев через Ладогу был чреват для них возможным полоном и продажей в рабство. Думается, переселенцы шли по другим дорогам.
Отсутствие же западных славян в Киеве, Гомеле и в близлежащих местах объясняется тем, что эти земли не были местом массовой эмиграции западных славян; высшая же власть лице князей и торговцев была сметена во время   ордынского нашествия.
100. Иоанн де Плано Карпини, посланник римского папы Иннокентия IV в Монгольской империи в 1245 – 1247 годы, следующим образом описывает увиденное в Киевской Руси после нашествия монголов: «они [монголы] пошли против Руссии и произвели великое избиение в земле Руссии, разрушили города и крепости и убили людей, осадили Киев, который был столицей Руссии, и после долгой осады они взяли его и убили жителей города; отсюда, когда мы ехали через их землю, мы находили бесчисленные головы и кости мёртвых людей, лежащие на поле; ибо этот город был весьма большой и очень многолюдный, а теперь он сведён почти ни на что: едва существует там двести домов … », Иоанн де Плано Карпини «История монголов», сб. Срєднєвєковая Русь в тєкстах и докумєнтах, с. 243.
Отмеченное – одна из причин отсутствия западных славян в Киеве, но, думается, не основная. Ниже, при рассмотрении вопроса о возможности зарождения основ русской государственности в Киевской Руси, этот факт будет рассматриваться снова, но с несколько других позиций.
101. Город, основанный в 1030 году Ярославом Мудрым; исконное название города – Юрьев.
102. Фландриец Гильбер де Ланнуа, посетивший Новгородскую землю в 1413 – 1414 и в 1421 годы, отмечал: «Я отправился … в укреплённый город, … находящийся на границе с Русью и называемый Наровой, лежащий на реке Нарове, которая очень велика …».
103. Место рождения Екатерины II – либо Щецин (Штеттин), либо Дорнбург, но оба эти города находятся в бывших ободритских землях.
104. Проведённые после 2008 года исследования в области ДНК-генеалогии дают ответ на многие вопросы. 
105. Ушкуй (древнерусское) –  речное судно с веслами
106. Советский энциклопедический словарь. – М.: Сов. энциклопедия, 1986.
107. Ключевский В.О. Русская история …, кн. 1, с. 363.
108. «Показательны» походы ушкуйников во второй половине XIV века. Так, в 1366 году на 150 ушкуях новгородцы прошлись по Волге, грабя купеческие караваны, не разбирая, русские ли это караваны или восточные, разорили Кострому и Нижний Новгород, а затем «повоевали» города Волжской Булгарии на Каме. В 1371 году они вновь взяли и ограбили Кострому. В 1375 году не менее полутора тысяч ушкуйников на 70 ушкуях отправились по Волге. Снова были разграблены Кострома и Нижний Новгород, при этом много мужчин, женщин и детей было «взято в полон». В дальнейшем взятых в полон продали в рабство в столице Волжской Булгарии. Это – немногое из того, что было зафиксировано в летописях, согласно которым последний поход ушкуйников состоялся в 1409 году. Заметим также, что все эти «экспедиции» ушкуйников были организованы новгородским боярами, то есть к середине XIV века идея «получения сверхприбыли» посредством разбоя и грабежа проникла чуть ли не во все слои новгородского общества. В Московском же княжестве с разбоем было покончено ещё во времена Ивана Калиты ... Существование «ушкуйнического движения» со всей очевидностью показывает несовместимость Новгородской и Московской земель.
  Здесь приведены только некоторые походы ушкуйников в те годы, когда Москва готовилась дать отпор Орде, да уже и давала, если учесть, что в 1378 году войска под руководством московского князя Дмитрия на реке Воже в Рязанском княжестве разгромили войска Бегича, отправленные Мамаем в поход на Москву. Конечно, все эти «экспедиции» ушкуйников отвлекали внимание Москвы от основной задачи, стоящей перед ней в те годы.
109. Ведь некая «единая народность» в начале своего становления – это некое духовное родство между некоторыми племенами-народами, близкие представления о Добре и Зле, совместимость нравственных норм, общность целей, судьбы … «Элемент крови» не имеет, по-видимому, решающего значения в этом.
110. Население, бежавшее из центральных районов Киевской Руси, в лесах Севера искало «не добычи, а безопасных мест для хлебопашества и промыслов» (Ключевский В.О. Русская история, … кн. 1, с. 285).
111. Ключевский В.О. Русская история …, кн. 1, с. 280.
112. Там же, с. 367.
113. Величие деятельности первых московских удельных и великих князей до сих пор, по-видимому, ещё не осознано. Их методы правления оцениваются негативно, а князьям как личностям даются, как правило, оскорбительные характеристики.
Ниже вопросу оценки деятельности первых московских князей будет отведено несколько страниц. Но чтобы уяснить, что Московия по сути ничего общего не имела с Новгородом, отметим некоторые стороны деятельности московских князей. При описании деятельности этих князей у В.О. Ключевского встречаются следующие фразы: «Московские князья, имея свободные деньги, и начали скупать земли у частных лиц и у церковных учреждений … Покупая сёла и деревни в чужих уделах, Иван Калита купил целых три удельных города с округами – Белозёрск, Галич и Углич … Преемники его продолжили это мозаичное собирание земель …» (с. 369), «Младшие, но богатые, эти князья …» (с. 372). Спрашивается, когда это было, чтобы младшие были богаче старших, богаче великих князей? И откуда у них, московских князей, вдруг появились свободные деньги, на которые они скупали у Орды рабов и пленников, а у других князей – сёла и города, а иногда и целые уезды, или десятками строили новые сёла и города? На эти естественные вопросы Ключевский ответа не даёт. А ведь, очевидно, и богатство, и свободные деньги появились у московских князей не в результате торговли и грабежа, как у новгородских бояр, не в результате разбоя и торговли рабами, как у киевских князей, а в результате некоей созидательной деятельности, которая и давала ощутимую прибыль. Но каков характер этой деятельности, историки не хотят ведать. Стоит отметить, что вся эта созидательная деятельность московских князей совершалась в условиях ордынского гнета …
114. Точнее было бы сказать, что экспансия Запада на Восток началась в 1147 году, когда папа Евгений III (1145 – 1153) благословил «первый поход германцев против славян» (см. Митрополит Иоанн. Битва за Россию. Сб. Одоление смуты. - СПб.: Царское дело, 1996, с. 66). К этому времени, то есть к 1147 году, когда германцы, как отмечалось выше, практически одолели западных славян – вильцев, сорбов и ободритов, настал черёд пруссов, которых западноевропейцы относили, очевидно, к славянам. Через столетие «очередь дошла» до славян, проживавших на Восточно-европейской равнине.
115. Гумилев Л.Н. От Руси до России …, с. 121 – 126.
116. Сб. Срєднєвєковая Русь в тєкстах и докумєнтах, с. 347.
117. Многие помнят трагические эпизоды присоединения Новгорода к Московии и обвиняют Москву во всех смертных грехах, но «забывают», что действия Новгорода привели к не менее трагическим последствиям.
118. Ключевский В.О. Русская история …, кн. 1, с. 451.
119. В политическом отношении Псков – во многом копия Новгорода. Однако одна доминанта – необходимость в противодействии постоянной внешней угрозе в корне изменила как методы управления общественной жизнью города, так и достигнутые результаты. Внешняя угроза заключалась, в основном, в том, что Псков практически всегда первым принимал на себя удары по Новгородской земле со стороны Литвы и Ливонского ордена. При этом в отражении данных ударов Пскову зачастую приходилось действовать в одиночку, не надеясь на Новгород, действия которого порой были двусмысленными, а иногда и враждебными. Вследствие этого обеспечение своей безопасности было, наверное, главной составляющей повседневной жизни Пскова, в которой торгово-денежные отношения, вернее – сведение их только к получению сверхприбыли, отошли на второй план. Жители Псковской земли титаническим трудом, построив четыре ряда каменных стен с башнями, превратили Псков в почти непреступную крепость. Псков поощрял развитие земледелия, что существенно уменьшило зависимость этого северного города от привозного хлеба. Отмеченная доминанта во многом сглаживала отношения между социальными слоями псковского общества, так как часто «требовала» нахождение соответствующего компромисса. В.О. Ключевский отмечал: «… переходя в изучении истории … от новгородских летописей к псковским, испытываешь чувство успокоения, точно при переходе с толкучего рынка в тихий переулок» (Русская история …, кн. 1, с. 443). В последнее столетие существования Новгородской республики Псков был, по сути, от неё независим.
120. Ключевский В.О. Русская история …, кн. 1, с. 454.
121. Удивительно созвучие данного высказывания В.О. Ключевского о Новгородской республике с приведённым выше высказыванием А. Тойнби о роли Венеции в деле объединения Италии. Но историки лишь с сожалением констатировали, что эти торговые республики жили только своими интересами; они не сделали следующий шаг в своих рассуждениях: торговые республики не способны к консолидации даже генетически родственных земель, ибо это с неизбежностью приведёт к снижению их прибыли. В этом плане вспоминается вторая половина 90-х годов XX столетия, когда возникла идея объединения России и Белоруссии в Союзное государство: тогда в России многие были против этого, так как считали, что подобное экономически не выгодно современной России.
122. Лукошников В.В. Кони ржут на Москвє, бубны бьют на Коломнє, трубы трубят в Сєрпуховє, звєнить слава по всєй зємлє Русськой // «Военно-исторический журнал», 2006, №7.
123. В войске Владимиро-Суздальской Руси под командованием московского князя Дмитрия Ивановича были литовско-русские дружины двух Ольгердовичей - Андрея Полоцкого и Дмитрия Брянского. Были и новгородцы, вероятно, в большом количестве. Хотя Новгород и не упоминается в летописях среди городов, отрядивших свои рати в войско князя Дмитрия (см., например, Каргалов В.В. Конец ордынского ига. – М.: Наука, 1980, с. 45), в «Сказании о Мамаевом побоище» отмечается, что в бою погибло «40 бояринов московских, да 12 князей белозёрских, да 13 бояринов-посадников новгородских, да 50 бояринов Новгорода Нижнего …». Как видно, число погибших новгородских бояр соизмеримо с числом погибших бояр из других земель. Участие новгородских добровольцев в битве на Куликовом поле косвенно подтверждается сохранившимися свидетельствами, согласно которым через 12 дней после Куликовской битвы литовские войска совершили нападение на один отряд, возвращавшийся в Новгород вдоль литовского рубежа (см., например, Кожинов В.В. История Руси ..., с. 431).
124. См. Пронина Н. Почему Иван Грозный взял Казань // «Молодая гвардия», 2001, № 9, с.106.
125. В этом плане характерно издание «Курса русской истории» В.О. Ключевского в сокращённом изложении: Ключевский В.О. О русской истории. – М.: Просвещение, 1993, в котором изъяты все упоминания о существовании рабовладения и работорговли в Киевской Руси, но сохранены все негативные высказывания Ключевского о первых московских князьях.
126. К подобным источникам можно отнести и книгу Кожинова В.В. История Руси и русского Слова. Современный взгляд. – М.: «Чарли». Удивительно богатая по своему содержанию книга! Но полное исключение из рассмотрения проблемы рабства, существовавшего в Киевской Руси, создаёт превратное представление о сути этого государственного образования.
127. Соловьёв С.М. Чтения и рассказы по истории России. - М.: Правда, 1989, с. 208
128. Каргер М.К. Древний Киев. М. – Л., 1958, с. 124 – 125.
129. Естественно, эти сведения основаны на летописных данных. Сейчас считается, что многие из указанных городов в IX веке не существовали. Но, очевидно, оспаривая существование тех или иных городов в IX веке, следует также предъявить соответствующие требования и к Киеву. Согласно некоторым исследованиям подобные требования имеют достаточно прочную основу.
130. Каспийское море.
131. Тихомиров М.Н. Происхождение названий «Русь» и «Русская земля» (Тихомиров М.Н. Русское летописание. - М., 1979, с. 22 – 48). Следует отметить, что до Тихомирова к подобному результату пришли Н.М. Карамзин, В.О. Ключевский и некоторые другие историки.
132. См., например, Толочко П.П. Русь изначальная // «Археологія», №1, 2003.
133. Боровский Я.Е. Византийские, старославянские и старогрузинские источники о походе русов в VII в. на Царьград. Сб. Древности славян и Руси. - М.: Наука, 1988, с. 114 - 119.
134. Моноксила – лодка, выструганная из одного дерева.
Трудно представить, что из одного дерева можно выстругать лодку, в которой смогли бы разместиться 40 – 60 воинов со снаряжением и продовольственными припасами хотя бы на неделю-другую. Скорее всего, моноксила – это не характеристика изделия в целом, а характеристика его конструктивных особенностей. На Руси существовали три типа  моноксил: морская (заморская) ладья или корабль, набойная ладья и челн. Челн, действительно, выдалбливался, как правило, из одного дерева. При строительстве набойной ладьи цельновыдолбленный ствол дерева использовался в качестве основания, которое в дальнейшем определённым образом надстраивалось с помощью плотно подогнанных друг к другу досок. Морская ладья превосходила набойную лишь размерами – конструкция и техника строительства были такими же.
135. Константин Багрянородный. «Об управлении империей» // Сб. Развитие этнического самосознания славянских народов в эпоху раннего средневековья. М., 1982. С. 271-273.
Странно, что в работе, претендующей на научность, в качестве источника информации используется свидетельство, составленное тремя столетиями позже рассматриваемого события.
136. Здесь, естественно, не рассматривается проблема, в каком году был совершён поход Аскольда – в 860 году, как об этом свидетельствуют византийские хроники, или в 866, как утверждается в ПВЛ, а также был или нет данный поход Аскольда. В рамках поставленного вопроса данная проблема не имеет значения.
137. Например, свидетельства современника событий 626 года византийского историка Феофилакта Симокатта, см. Свод древнейших письменных известий о славянах. Т. II (VII – IX вв.). – М., 1995.
138. Например, свидетельства византийского историка первой половины VI века Прокопия Кесарийского в сочинении «Книги о войнах» (См. «Срєднєвєковая Русь в тєкстах и докумєнтах», с. 15 – 16).
139. Ныне Салоники – город на северо-восточном побережье современной Греции, находится южнее Константинополя.
140. Ранние славяне. См. www.countries.ru/library/download/slavyane.
141. См. Лазарев Ю. Загадки древнейшей истории Руси, с. 135 –136.
142. Толочко П.П. Русь изначальная …, Каргер М.К. Древний Киев …
143. Дулебы – славянское племя, проживавшее в западной части современной Украины; в дальнейшем разделилось на бужан и волынян.
144. Ключевский В.О. Русская история ..., кн. 1, с. 120.
145. Цветков С.Э. Русская история. Книга вторая. – М.: Центрполиграф, 2004, с. 302 - 303.
146. За долгие годы правления Олег не построил для своей столицы ни крепостных стен, ни княжеских хором. Поход Олега на Константинополь в 907 году не упоминается ни в византийской, ни в западных хрониках, хотя он по своему масштабу намного превосходил, согласно ПВЛ, так называемый поход Аскольда и Дира в 866 (по другим данным – в 860) году. Текст договора Киевской Руси с Византией от 912 года, приведённый в ПВЛ, также не известен на Западе.
147. См., например, Никитин А.Н. «Основания …», с. 3.
148. Скорее всего, Летописец отождествил ситуацию XI – XII века c IX: как в IX веке не было Новгорода, так и Киев стал столицей несколькими десятилетиями позже. Как отмечалось выше, даже после длительного правления Олега Киев не обладал соответствующими «столичными атрибутами».
149. Иногда считают, что 852 год – год приглашения Рюрика. Однако в это время Фризская марка была ещё не потеряна Рериком Ютландским, поэтому, если даже Рерик и принял приглашение народов Новгородской земли, он, скорее всего, послал новгородцам своего наместника. В противном случае, в 852 году в Новгородской земле княжить стал Рюрик, но не Ютландский. Ниже будет предполагаться, что начало княжения Рюрика – 862 год.
150. Холмгард, «предшественник» Новгорода, – небольшое поселение, существовавшее ещё до призвания Рюрика; сейчас известно как «Рюриково городище».
151. Ключевский В.О. О государственности в России. – М.: Мысль, 2003, с. 20.
152. В договоре с Византией от 945 года «в перечне 25 послов нет ни одного славянского имени; из 25 или 26 купцов только одного или двоих можно признать славянами» см. Ключевский В.О. Русская история, кн. 1, с. 156.
153. Конечно, помимо уважительного отношения Московии к родоплеменной или местной власти территорий, которые вошли в состав Московии, следует учитывать и определённую вынужденность подобного поведения вследствие того, что высшие слои властных структур Владимиро-Суздальской Руси были существенно «прорежены» как в «послерюриковское» время, так и во время ордынского нашествия.
154. Чингисид (Чингизид) – прямой потомок Чингисхана.
155. Левандовский А.П. Карл Великий. Через Империю к Европе, с. 68 – 69.
156. Как отмечалось, многие исследователи сомневаются в том, что данный поход имел место быть.
157. Здесь, несомненно, под русью Летописец имел в виду варягов-руси, к которым чудь, словени, кривичи и весь в 862 году обратились с просьбой, чтобы те владели ими и судили по праву … Но вместе с русью пришли и скандинавы, которых также стали называть русью.
158. См., например, Кузьмин А.Г. Древняя Русь в IX-XI вв. // «Золотой лев», № 195 – 196.
159. В 870 и 872 - 873 годы Рюрик, судя по западным хроникам, побывал на Западе, очевидно, с целью удержать свои прежние владения в Дании и Фрисландии. Так, согласно Ксантенским анналам за 873 год, «к королю [Франции] пришёл … Рорик, желчь христианства, притом на [его] корабль были доставлены многочисленные заложники, и он стал подданным короля и поклялся верно служить ему».
160. См. Ключевский В.О. Русская история, … кн. 1, с. 124.
161. Имя Рюрика в Киевской Руси было забыто вплоть до середины XI века, когда его именем назовут одного из внуков новгородского князя Владимира Ярославича. Представляется, что «возвращение» имени Рюрика, а также «внедрение» славянских имён в высшие структуры власти – это просто один из способов легитимизации власти её узурпаторами.
162. В настоящей работе разделяются понятия «варяг» и «скандинав». Однако это не является общепринятым. Поэтому в дальнейшем, если в ссылках некоторых работ используется понятие «варяг», то в соответствии с принятым разделением следует читать – скандинав или викинг.
163. Кожинов В.В. История Руси …, с. 167.
164. Имеется в виду Ловмяньский Х. и его работа «Русь и норманны», М., 1985, с. 159.
165. Это сведение в книге В.В. Кожинова со ссылкой на В.Н. Татищева излагается следующим образом: «… поляне …, притесняемые хазарами, послали на север к «Рюрику преднии [знатные] мужи просити да послет к ним сына или ина князя княжити. Он же вдаде им Оскольда и вои с ним отпусти».
166. Новосельцев А.П. Хазарское государство и его роль в истории Восточной Европы и Кавказа. – М. 1990, с. 208 – 209.
167. Кожинов В.В. История Руси …, с. 167, 169.
168. Губительность последствий уничтожения властных структур для какого-либо народа можно увидеть на примере современной Африки. Запад, прежде всего, его «протестантская составляющая», в течение нескольких столетий проводил, по сути, политику искоренения местной и родоплеменной власти африканских народов, вследствие чего процесс создания данными народами основ собственной государственности оказался непозволительно медленным и неустойчивым. В настоящее время трагическое положение на африканском континенте Запад объясняет тем, что африканские народы, видите ли, не способны к созданию государственности, то есть выдают следствие за причину.
  Губительность уничтожения скандинавами славянской элиты ощущалось на протяжении всей истории России вплоть до настоящего времени. В этом плане приведённая выше «мысль» польского исследователя Х. Ловмяньского о необходимости учитывать «роль знати - «мужей» - в славянском обществе при создании в нём основ государственности хорошо вписывается в теорию и практику колониализма. Но эта «мысль» Ловмянского опровергается историей создания Русского государства, основы которого были заложены на земле вятичей, подчинёнными скандинавами лишь через столетие после призвания Рюрика в Новгород. Следовательно, владычество узурпаторов на земле будущей Московии было не столь продолжительным, да и в землю вятичей они пришли с меньшим зарядом энергии уничтожения всего и всех.
  Величие Московии - Российской империи и Советского Союза соответственно - состоит в том, что она никогда не «опускались» до колониальной политики протестантского Запада и, практически всегда, сохраняла местную власть у народов, входивших в её состав. Как следствие, многие народы, вошедшие в Московию, но очутившиеся после распада Советского Союза вне её, оказались готовыми к созданию собственной государственности.
169. Соловьёв С.М. Взгляд на историю установления государственного порядка в России до Петра Великого. В сб. Чтения и рассказы по истории России. - М.: Правда, 1989, с. 189.
170. После эпохи Ярослава I правильнее, наверное, говорить о роде киевских князей с их дружинами.
171. Ключевский В.О. Русская история …, кн. 1, с. 156.
172. Здесь и далее «русь» идентифицируется в соответствии с восточными источниками – это высший правящий слой Киевской Руси. Как отмечалось выше, после уничтожения славянской знати этот слой в основном включал в себя выходцев с северных брегов Балтики.
  Конечно, такой подход не исключает наличия в прошлом Русий, в частности Росского каганата, на восточноевропейском пространстве.
173. См. «Срєднєвєковая Русь в тєкстах и докумєнтах», с. 32.
174. Ключевский В.О. Русская история …, кн. 1, с. 264.
175. Русский купец - недопустимое для Х века определение, оно искажает суть описываемого события. В лекции VIII в разделе «Оговорка о слове «русь»» В.О. Ключевский отметил следующее: «Передавая известия о торговле восточных славян в VIII и IX веках, я называл их русскими славянами, говорил о руси, о русских купцах, как будто это выражения однозначащие и своевременные. Но о руси среди восточных славян в VIII веке совсем не слышно, а в IX и X веках русь среди восточных славян – ещё не славяне, отличалась от них, как пришлый и господствующий класс от туземного и подвластного населения. … Пользуясь привычным словоупотреблением и говоря о русских славянах тех веков, я разумел славян, которые потом стали называться русскими».
  С позиций логики в данном высказывании много противоречий. К тому же, как только что было замечено, в X веке русь – ещё не славяне.
Подобные нестыковки несколько притупляют ощущение красоты, возникающее при знакомстве с курсом лекций по русской истории В.О. Ключевского.
176. В «Повести …» под челядью обычно подразумеваются рабы; соответственно, челядин – раб.
177. См. Мец А. Мусульманский ренессанс. – М., 1966, с.137.
178. Дирхем в то время был эквивалентен 2,96 граммам чистого серебра. Отсюда 15 000 дирхемов соответствовали ~45 килограммам чистого серебра. Естественно, вес 15 000 дирхемов был несколько больше … В Х веке процесс акселерации ещё не начался, и подобный вес девушек был обычным.
179. См., например, Кирпичников А. Сказание о призвании варягов. Легенды и действительность (http://rushist.narod.ru/files/saint_works/1/138.htm).
180. Следует отметить, подобное оказалось подвластно лишь Московии. Карл Великий, разгромив Аварский каганат, отдал на разграбление своим подданным аварские земли, а потом ушёл восвояси. Разгромив Хазарский каганат, Киев поступил аналогично. Единственное исключение – Тмутороканское княжество. Но это исключение объясняется тем, что данное княжество лежало на пересечении торговых путей.
  Беспрецедентность «содеянного Московией» при освоении завоёванных номадических земель отмечал ещё А. Тойнби (см. «Постижение истории», с. 116). Отметим ещё один аспект беспрецедентности свершившегося: освоение русскими номадических приволжских и заволжских земель, а также Сибири было относительно мирным по сравнению, например, с освоением германцами славянских земель в междуречье Эльбы и Одера или по сравнению с освоением выходцами из Европы североамериканских земель. Этот и другие факты ставят под сомнение утверждение, что государственность Московии зарождалось на киевской земле: в действиях Московии проглядывают совсем другие принципы действия.
181. Слово о полку Игореве. – Ярославль.: Верхнее-Волжское книжное издательство, 1973, с. 55.
182. Ключевский В.О. Русская история …, кн. 1, с. 264.
183. См., например, Кожинов В.В. История Руси …, с. 208 – 281.
184. Там же, с. 277.
185. Согласно исследованиям швейцарского востоковеда А. Меца до Х века иудеи господствовали в торговли Запада и Востока, при этом «основной товар, поставляемой Европой, - рабы – являлся монополией еврейской торговли» (Мец А. Мусульманский Ренессанс, с. 366, 367, 371.). Здесь, думается, под потоком рабов из Европы следует подразумевать поток рабов с Восточно-европейской равнины.
186. Артамонов М.И. История хазар. – Л., 1962, с. 457 - 458.
187. См. Ключевский В.О. Русская история, … кн. 1, с. 124.
188. Быть может, уже тогда проторусским было свойственно то, что в современную эпоху было подмечено шефом ЦРУ США в 1953 – 1961 годы А. Даллесом: «Русские - самый непокорный народ в мире».
189. См. Лазарев Ю. Загадки древнейшей истории Руси, с. 206.
190. Солженицын А.С. Двести лет вместе. Часть I. М.: «Русский путь», 2001.
191. Г.Р. Державину было с чем сравнивать, так как он не понаслышке знал «внутреннюю жизнь» Российской империи. В 1784 году он был губернатором Олонецкой губернии, а в 1786 – 1788 годах – Тамбовской. К тому же, губернатору Державину был свойственен редкий для того времени дух исследователя. За короткий срок пребывания в Олонецкой губернии он успел побывать во многих глухих её местах и даже открыть знаменитый ныне водопад Кивач. Более того, он практически на столетие раньше других открыл, что в глухих местах Олонецкого края ещё сохранился былинный эпос, в частности былины про Микулу Селяниновича, см., например, Ходасевич В.Ф. Державин. – М.: Книга, 1988, с. 117 - 118.
192. См. Солженицын А.С. Двести лет вместе, с. 45 – 49.
193. Радищев А.Н. Путешествие из Петербурга в Москву. – М., 1971. БВЛ, т. 63, с. 405.
194. См. Пушкарёв С.Г. Россия 1801 – 1917: власть и общество. – М.: Посев, 2001, с. 64.
195. «Сетование на несчастное состояние народа, на насилие вельмож и проч. преувеличены и пошлы», - так оценивал А.С. Пушкин состояние крестьянства в России в начале XIX столетия, см. Пушкин А.С. Александр Радищев. – М.: ПСС в 10 т., т. 6, 1962. В другой своей работе Пушкин отмечал: «… Фонвизин, путешествовавший по Франции, говорит, что, по чистой совести, судьба русского крестьянина показалась ему счастливее судьбы французского земледельца. Верю … Прочтите жалобы английских фабричных работников: волосы встанут дыбом от ужаса …, какая страшная бедность! У нас нет ничего подобного. Повинности вообще не тягостны. Подушная платится миром; барщина определена законом; оброк не разорителен … В России нет человека, который не имел бы своего жилища. Нищий, уходя скитаться по миру, оставляет свою избу. Этого нет в чужих краях. Иметь корову везде в Европе есть признак роскоши; у нас же не иметь коровы есть признак ужасной бедности» (Пушкин А.С. Путешествие из Москвы в Петербург, т. 6).
196. «… после 960-х приток восточного серебра прекращается» см. Ширкорад А.Б. Альтернатива  Москве. Великие княжества Смоленское, Рязанское, Тверское. М.: АСТ, 2010.
197. Марк, 3.24.
198. «Русы не проявляли [какой-либо] склонности к сохе и плугу … Основой благосостояния … Русской земли была война и торговля. Грабёж соседних народов, получение с них дани и сбыт добычи в Византии и Халифате … - таков круг повседневных занятий русов согласно показаниям всех имеющихся источников», см. Цветков С.Э. Русская история, кн. 2, с. 209.
199. См. Ключевский В.О. Русская история …, кн. 1, с. 207, 208, 248, 272, 273.
200. В системе русских мер фунт равнялся 0,40951 кг или 96 золотникам.
201. Соловьёв С.М. Чтения и рассказы по истории  России, с. 109 – 110.
202. Там же, с. 221.
203. Платонов С.Ф. Лекции по русской истории. Киевская Русь, http://www.hrono.ru/libris.
204. См., например, Нефёдов С.А. Переосмысление российской истории (см. http://mmj/ru/index).
205. Как в 1204, так и 1453 году Венецианская республика принимала весьма активное участие в разгроме своего основного торгового соперника – Византии, в результате чего 3/8 византийских владений отошли к Венеции. Но уже в конце XV века, то есть через десятилетие-другое после уничтожения Византии, усилившаяся Оттоманская империя перекрыла торговые пути из Европы в Индию и Китай, проходившие через страны Ближнего Востока и Египет, и … звезда Венецианской республики закатилась (Тойнби А. «Постижение истории», с. 31, 257 - 259). Во многом повторился сюжет с разгромом Хазарии Киевом. Правда, Венеция всё же оказалась в несколько лучшем положении: с Оттоманской империей можно было худо-бедно как-то договориться, с кочевниками – нет. Отметим также, что «открывшиеся» XV - XVI веках новые торговые пути в Индию, Китай, а также в Южную и Центральную Америку осваивались уже без участия венецианцев. Но из тех, кто осваивал эти новые пути - Испании, Португалии и Англии, выстоять удалось только Англии, так как она помимо торговли занималась развитием собственного производства.
206. Стремление современной России вступить в ВТО можно отнести к подобным деяниям.
207. Соловьёв С.М. Взгляд на историю установления государственного порядка в России до Петра Великого. В сб. Чтения …, с. 188.
208. Ключевский В.О. Русская история, кн. 1, с. 325.
209. Ключевский В.О. О государственности в России. – М.: Мысль, 2003, с. 479.
210. Толочко П.П. Древняя Русь. Очерки социально-политической истории. – Киев, 1987, с. 187.
211. Гумилёв Л.Н. Ритмы Евразии …, с. 50.
212. «Срєднєвєковая Русь в тєкстах и докумєнтах», с. 348.
213. Ключевский В.О. История России, кн. 1, с. 456.
214. См., например, Кожинов В.В. История Руси …, с. 482.
215.. Ключевский В.О. История России, кн. 1, с. 355.
216. Киевская земля порой выступала против такого порядка вещей. Пример тому – восстание киевлян после смерти в 1113 году великого князя киевского Святополка II Изяславича. Восставшие громили дома торговцев, а также усадьбы представителей высшей власти - тысяцкого и бояр киевских, установивших в торговых делах Киевской земли «власть денег в ростовщической интерпретации». Чтобы избежать худшего, на великокняжеский киевский стол вопреки очереди старшинства – преимущество в этой очереди имел князь Олег Святославич – был позван ростовский князь Владимир Всеволодович, в земле которого «власть денег в ростовщической интерпретации» во многом была снивелирована. Показательно, что одним из первых мероприятий великого князя Владимира II был созыв совета князей в Выдобычах, на котором было принято решение изгнать из Киевской земли всех торговцев, особо злоупотреблявших в денежных делах, и «впредь их не впусчать», см. Татищев В.Н. История Российская. – М – Л., т. 2: 1963, с. 129. Торговцев, конечно, изгнать можно, но как власти изменить своё «викингское нутро»?
217. Н. Борисов. Иван Калита. – М.: Молодая гвардия, 2005.
218. О причинах интриги исследователи иногда умалчивают (см., например, Скрынников «Возвышение Москвы» (http://legends.by.ru/library/skrinnikov)), либо приводят выдвинутый интриганом повод – обвинение митрополита в грехе симонии, то есть в продаже церковных должностей (см., например, Гумилёв Л.Н. От Руси до России, с. 137). Думается, причину интриги следует искать за пределами церковных епархий. В дальнейшем мы снова вернёмся попыткам осознать причины интриги.
219. Решение о переводе митрополичьей кафедры в Москву не было оформлено соответствующим образом, так как митрополит Пётр умер в том же году. Это решение было утверждено его преемником – митрополитом Феогностом.
220. Никитин В. Крещение Руси и отечественная культура // Знамя, 1988, №8.
221. Симеоновская летопись. См. «Срєднєвєковая Русь в тєкстах и докумєнтах», с. 290.
222. См. Ключевский В.О. История России …, кн. 1, с. 376 – 377.
223. Гумилёв Л.Н. От Руси до России, с. 137.
224. См., например, Митрополит Иоанн. Одоление смуты. – СПб.: Царское Дело, 1996, с. 37.
225. Марк, 10: 19.
226. Попытка хоть как-то объяснить свершившееся будет предпринята в следующей главе.
227. В 1363 году митрополит Алексий «выторговал» у ордынского хана грамоту, согласно которой правом на великое княжение могли обладать лишь прямые потомки Ивана Калиты. Занимательна предыстория этого события. В своё время митрополиту Алексию удалось излечить от одной глазной болезни жену ордынского хана Джанибека (1342 - 1357), хотя до него это пытались сделать знаменитые арабские лекари. В знак признательности хан освободил духовенство всех княжеств Владимиро-Суздальской Руси от податей. Почтение к владыке осталось и после насильственной смерти Джанибека, хотя в то время ханы в Орде менялись достаточно часто. И когда владыка оказал одному хану финансовую помощь, то взамен и получил упомянутую выше грамоту о наследственных правах московских князей на великое княжение (См, например, Гумилёв Л.Н. «От Руси до России … », с. 153). Однако в неразберихе, которая возникла в Орде во властных структурах во второй половине XIV века, данная грамота не всегда учитывалась при выдаче ярлыка на великое княжение.
228. Ключевский В.О. История России, кн. 1, с. 366 – 367, 373.
229. Гумилёв Л.Н. От Руси …, с. 135, 137, 138.
230. Гумилёв Л. – Балашов Д. В какое время мы живём? // «Согласие», 1990, № 1 (см. также Гумилёв Л.Н. Ритмы Евразии, с. 147).
231. Эти слова Полосина В. приводятся А. Бочковым без какой-либо авторской оценки, см. Бочков А. Московия. – М.: Олимп, 2006, с. 149 – 150. Это и понятно, так как в дальнейшем автор книги солидаризируется с данным пасквилем.
232. Вяземский П. Старая записная книжка. Л, 1929, с. 337.
233. Некоторые исследователи (например, Пудалов Б.М. Русские земли Среднего Поволжья (вторая треть XIII – первая треть XIV века)) отмечают, что в 1328 году Владимиро-Суздальская Русь была поделена Ордой на две сферы управления, так как ярлыки на великое княжение были выданы и Ивану Даниловичу, князю Московскому, и Александру Васильевичу, князю Суздальскому. По-видимому, Орда не хотела каким-либо образом способствовать усилению Москвы. Однако после смерти в 1331 году князя Александра Васильевича, не оставившего после себя потомков по мужской линии, лишь московские князья, если не считать опальных в то время тверских, обладали правом на великое княжение во Владимиро-Суздальской Руси.
  Отмеченное подтверждается тем, что князь Иван в начале своего великокняжения, отправляясь в Орду, в завещании «распорядил» своё наследство между тремя сыновьями и супругой. «В сём завещании не сказано ни слова о Владимире, Костроме, Переславле …», Карамзин Н.М. История …, с. 370 – 371.
234. Каргалов В.В. Конец ордынского ига. – М.: Наука, 1980, с. 23.
235. См. Ключевский В.О. Русская история, … кн. 1, с. 414.
236. Дмитрий Александрович, став в 1276 году великим князем Владимирским, для усиления своих позиций выделил самостоятельные уделы своим младшим братьям: Андрею – Городецкое княжество, Даниилу – Московское. Поэтому список московских князей обычно начинают с князя Даниила, так как все последующие московские князья/цари до Фёдора Ивановича «Блаженного» (1584 – 1598) включительно – его прямые потомки. Исключение – касимовский хан, чингисид Симеон Бекбулатович, которого Иван IV «назначил» «Государем всея Руси» на 1575 - 1576 годы.
237. Одна из причин противоборства двух братьев – отступление князя Дмитрия от установленного порядка получения ярлыка на великое княжение, на которое, кстати, князь Дмитрий имел все права в соответствии с обычаем старшинства. Суть в том, что в условиях смуты, возникшей в то время в Орде, князь Дмитрий получил ярлык от Ногая, который, обладая в Орде огромной властью, не имел права на ханский престол. При «появлении» в Орде нового хана князь Андрей всегда пользовался отмеченным промахом князя Дмитрия и требовал от Орды лишить его права на великое княжение.
238. Следует отметить, что в заключительной фазе борьбы Дмитрия I с Андреем III тверские князья были на стороне последнего. Этим, наверное, и объясняется, что Дюденёва рать не подвергла разорению Тверское княжество.
239. При освещении этого вопроса в «Курсе русской истории» явно высвечивается предвзятость В.О. Ключевского. Как было замечено выше, после присоединения Переяславль-Залесского княжества к Москве он обвинил московских князей в нарушении общепринятого обычая старшинства, а также в том, что они отняли «выморочное» княжество у великого князя. Однако до этого (см. кн. 1, с. 327 – 329), констатируя возникновение во Владимиро-Суздальской Руси нового порядка вещей, согласно которому князь волен был передавать свою волость какому-либо лицу по личному распоряжению, и приводя соответствующие примеры, В.О. Ключевский никого не обвинил в нарушении закона и обычаев.
240. Несомненно, князь Юрий «нанёс лишь последний штрих в дело», задуманное и подготовленное князем Даниилом.
241. Успехи Москвы в присовокуплении земель в последние годы княжения Даниила и в первые годы княжения Юрия скорее всего объясняются резким усилением военной мощи Москвы. Как отмечалось во второй главе, в 1300 году к князю Даниилу из далёкого Галицко-Волынского княжества прибыл боярин Родион Нестерович с огромной по тем временам дружиной, включавшей по некоторым источникам большой конный отряд – редкое явление для Северо-Востока того времени. Быстрота, мобильность и мощь действий данного отряда и объясняют, скорее всего, «стремительные успехи» князя Даниила.
  Но ещё до приезда боярина Родиона в 1294 - 1297 годы в Москву из Черниговского княжества со своим домом и дружиною прибыл боярин Фёдор Бяконт, отец будущего московского митрополита Алексия. И боярин Фёдор, и боярин Родион проживали в русско-литовских землях, входивших в сферу влияния Ногая. Их переход в Москву в определённой мере можно объяснить тем, тем, что после смерти князя Дмитрия Александровича князь Даниил стал главой «проногаевской» группировки князей во Владимиро-Суздальской Руси. Следует отметить, что помимо бояр Фёдора и Родиона на рубеже XIII - XIV веков из южной части русско-литовских земель в Москву со своим родом-племенем перешли боярин Протасий (родоначальник рода Вельяминовых), боярин Окатий (родоначальник рода Валуевых) и ряд других бояр.
  Таким образом, в силу непроизвольного «исторического зигзага» в начале XIV века в Северо-Восточной Руси начали созревать антиордынские силы во главе с Московским княжеством. Преждевременная смерть князя Даниила на несколько десятилетий отложила вопрос об освобождении земель Владимиро-Суздальской Руси от вассальной зависимости от Орды.
242. Но эта «правда», как представляется, тогда была видима многими. Именно она снимала с далёких литовско-русских земель бояр с их двором и вела их «под высокую руку» Москвы.
243. Мяло К. Победный венец // «Москва», 2004, № 10.
244. Каргалов В.В. Конец …, с. 24 – 25.
245. Впрочем, подобным же образом оцениваются и действия князя Даниила. Ложны или истинны обвинения? В последующем с подобными проблемами нам придётся сталкиваться чуть ли не на каждом шагу и, чтобы придти к определённому выводу, придётся также рассмотреть, хотя бы вчерне, возможный подход к оценке истинности того или иного утверждения.
246. См., например, Карташов А.В. Очерки по истории Русской Церкви (http://www.klikovo.ru/db/msg).
247. Чёрные люди – общее название во Владимиро-Суздальской Руси и в Московии людей, которые платили налоги и исполняли княжеские или государственные повинности соответственно.
248. Татищев В. Н. История Российская. Т. 5. - М. - Л. 1965, с. 70.
249. Лишь в Нижнем Новгороде, где остановился князь, направляясь из Орды во Владимир-на-Клязьме, был учинён погром, во время которого «изби всех вечников, иже избиша бояр». Как представляется, этот факт заставляет усомниться в благородстве князя Михаила Ярославича.
250. Симеоновская летопись. См. Сб. Срєднєвєковая Русь в тєкстах и докумєнтах, с. 289.
251. В XIV – XV веках рубль был эквивалентен 200 граммам серебра, то есть равнялся приблизительно половине гривны серебра.
252. Если законным считать принятие из рук хана ярлыка на великое княжение, то, как представляется, законным является и «наказание» от имени хана тех, кто нарушил соответствующие «правила игры».
Вообще, в Орде жители имели право лишь на те действия, которые соответствовали их месту в обществе. Показательным в этом плане является следующее хорошо известное событие. В конце XIII века развернулась острая борьба за реальную власть в Орде межу ханом Тохтой и темником Ногаем. Темник потерпел поражение и был пленён. Славянский ратник, пленивший Ногая, отрубил ему голову, которую и преподнёс хану. Но за это ратник сам лишился головы, так как простолюдин не имел права судить темника.
Строгое следование закону – одна из важных составляющих «жизни» Золотой Орды. Так, все великие князья во Владимиро-Суздальской Руси вплоть до 1317 года назначались Ордой в строгом соответствии с обычаем (законом) старшинства. Как это ни печально признать, но неоднократное наведение князем Андреем Александровичем ордынских войск на Русь – это стремление Орды обеспечить соблюдение закона на подвластной ей территории, хотя, быть может, князь Андрей в своих действиях исходил из других соображений. Поэтому выдача в 1317 году ярлыка на великое княжение князю Юрию Даниловичу объясняется не тем, что он женился на Кончаке – сестре хана Узбека, а, скорее всего, тем, что князь Михаил Ярославич нарушил какие-то требования, предъявляемые Ордой к подданным. Ведь и раньше русские князья женились на «татаро-монголках», но это не сказывалось на их социальном статусе. Так, вторым браком женился на дочери хана Менгу-Темира (1266 – 1282) ярославский князь Фёдор Чёрный, но это не изменило его положение среди других князей.
В 1313 году хан Узбек (1313 – 1342) в качестве государственной религии установил в Орде ислам. Вследствие этого обстановка в Орде на несколько лет дестабилизировалась, более того, как утверждает Л.Н. Гумилёв, в Орде до 1316 года бушевала гражданская война. По-видимому, неразберихой и воспользовался великий князь, «наведя» в конце 1315 года без согласия хана некую ордынскую рать на непокорный Новгород и, соответственно, Москву. Вассал воспользовался тем, на что имел право лишь хан ... С учётом отмеченного выше, это был серьёзный проступок князя Михаила III.
Поэтому после стабилизации обстановки в Орде отмеченный проступок, быть может не без подсказки со стороны, припомнился великому князю. Как следствие, в 1317 году ярлык на великое княжение из рук князя Михаила был передан в руки князя Юрия, а для «закрепления» наказания, чтобы другим неповадно было, на Тверь была «наведена» ордынская рать во главе с великим князем Юрием Даниловичем.
253. Великий князь Дмитрий Михайлович (1322 – 1326) при первой же встрече с Юрием Даниловичем в Орде в 1325 году без каких-либо разбирательств «собственноручно» зарубил московского князя. Великий князь Александр Михайлович (1326 – 1327) вообще не был приспособлен к руководству каким-либо княжеством, не говоря уж о Владимиро-Суздальской Руси. Как следствие, уже в 1327 году в Твери вспыхнуло восстание против Орды, что, в конце концов, привело к беспрецедентному разорению Тверского княжества московско-ордынскими войсками.
254. См. Ключевский В.О. Русская история, кн. 1, с. 380.
255. См. сб. Срєднєвєковая Русь в тєкстах и докумєнтах, с. 290 – 291.
256. Карамзин Н.М. История …, с. 362 – 363.
257. Ключевский В.О. Русская история, кн. 1, с. 98.