Доктор, а нас за шо?

= 1 =

В коридоре детской поликлиники перед дверью травматолога мужской голос крикливо возмущался:
— Сколько я должен ждать?! У меня ребёнок с травмой!
— У травматолога все с травмами, — апатично напомнил женский голос.
— Мы вчера приходили, приёма не было, а сегодня уже три часа ждём!
— Чего ж вы приходили, если приёма не было? — без интереса спросил женский голос. И укорил: — А насчёт трёх часов — заливаете: врач принимает всего два часа.
В кабинет вошла молодая женщина вида модной блогерши с бодро следовавшим за ней мальчиком лет восьми.
— Он так страдал, так страдал вчера, когда ударился, — со скорбью в лице рассыпалась «блогерша» жалобами, усаживая ребёнка к столу врача. Спросила с опаской: — Может, сломал что?
Мальчик спокойно взобрался на стул, исподтишка оглядывая непривычную обстановку, и вовсе не производил впечатления страдальца.
Врач, Антон Викторович, семидесятилетний травматолог детской поликлиники, ощупал голеностопный сустав, на который указал пациент, как на источник страданий, затем коленный, на который пациент показал менее уверенно, констатировал:
— Кости однозначно целые, небольшое повреждение связок голеностопного сустава, незначительный ушиб коленного сустава…
— Порвал связки?! — переполошилась «блогерша».
— Нет… Растяжение связок. Повреждение лёгкой степени. Ограничить беготню, вечером погреть в горячей воде или горчичниками — любым удобным способом. За пару дней боль стихнет, за выходные всё пройдёт, если не будет нагружать ногу.
— А вы уверены, что кости целы? — с подозрением спросила «блогерша».
— Уверен, — пожал плечами Антон Викторович.
— Как это вы без рентгена знаете, что кости целы, — скептически посмотрела на врача «блогерша». 
— Знаю. Выпишете мальчику освобождение от физкультуры на неделю, — попросил медсестру Антон Викторович и, потеряв интерес к посетителям, принялся заполнять документацию в компьютере. Печатал он быстро, десятью пальцами, с такой скоростью не каждая секретарша могла печатать.
Получив справку и молчанием выразив недовольство, «потребительница медуслуг» прошагала к выходу. За ней, разве что не в припрыжку, последовал «страдалец».
— Зря три часа в очереди маялись! — словно огрызнулась «потребительница» вместо «до свидания», не говоря о «спасибо», и скрылась за громко хлопнувшей дверью.
— Они что, сегодня, неправильным излучением солнца все по головам стукнутые? — негромко возмутилась медсестра. — Работаем мы не так, как им надо, диагнозы вы ставите не те, какие они хотят!
— Не все, через одного, — «успокоил» коллегу доктор, грустно улыбнувшись.
«Интересно, почему — зря маялись? — подумал Антон Викторович. — Зря, что по поводу лёгкой травмы ждали? Или диагностика врача оценена, как никудышная, а у «хорошего» врача в платной клинике они обнаружат ожидаемую серьёзную травму? У платного врача обязательно обнаружат. Те работают по принципу: «Пришёл бы клиент, а болезнь ему мы найдём!». Умная радовалась бы, что у ребёнка всего лишь незначительное растяжение связок, а не перелом, которого она опасалась».
Едва вышли эти клиенты-пациенты, как в дверь вступила очередная женщина.
— Подождите, врач занят, оформляет документацию, — попыталась остановить женщину медсестра. — Как только он освободится, я вас приглашу.
Не обратив внимания на реплику медсестры, женщина бросила через плечо:
— Заходи. Проходи к столу.
Не отрывая взгляда от монитора, боковым зрением Антон Викторович увидел крупную женщину, похожую на памятник Екатерины Великой в Одессе. Конфигурацией она немного не дотягивала до Великой, но гонору в поставе головы, спеси во взгляде и властности в голосе хватило бы на пару отечественных цариц. И на евросоюзную «прынцеску» бы осталось.
Следом за женщиной, бодро прихрамывая загипсованной ногой, вошёл довольно рослый подросток.
— Садись к столу, — скомандовала женщина, сама села на кушетку сбоку от врача.
Ни «здрасьте» от подростка — видимо, не научили добрым словам в детсаде, ни «разрешите», а тем более, приветствия от женщины… А, может, она начальник большой — заходит в кабинеты без приглашения и привыкла, чтобы с ней здоровались, а не она.
Антон Викторович продолжал оформлять документы, не обращая внимания на вошедших. Потому как, вы — к нам, и мы вам нужны, а не наоборот.
Краем глаза видел, как посетительница поджала губы, недовольная отсутствием реакции со стороны врача на её появление.
Видимо, желая поторопить врача, бросила на стол справку, выданную в городском травмпункте, сердито заговорила:
— Загипсовали в травмпункте…
— Посидите пока, — остановил Антон Викторович изложение «истории болезни». — Мне надо документы оформить…
— Оформляйте. Я вас за руку не держу, — почти огрызнулась женщина.
Даже не понимает, что только что «слегка» нахамила врачу, к которому пришла за помощью. Впрочем, «помощь» давно отменена. Теперь народ ходит за «медобслуживанием». За обслуживанием.
Закончив печатать, Антон Викторович взял справку, прочитал вслух:
— Кузнецов… Пятнадцать лет… Перелом пятой плюсневой кости… Обратились в травмпункт десятого марта… Травма в день обращения?
— Нет, на следующий день, — недовольно ответила женщина.
— То есть, сначала обратились в травмпункт, а на следующий день получили травму? — пошутил Антон Викторович.
— Что вы такое говорите? — Антон Викторович ощутил нарастающее раздражение женщины. — Сначала ударился, а на следующий день обратились.
— Травму получил дома, на улице, где?
— В школе он травму получил, — всё более раздражалась женщина. Судя по её недовольству, в травме её ребёнка виновной она назначила школу.
— Снимков из травмпункта нет? — спросил Антон Викторович у медсестры, хотя точно знал, что снимки из травмпункта им привезут только на следующей неделе.
— Нет, рано ещё, — ответила медсестра.
— Что значит, нет?! Что значит, рано — третий день уже! — возмутилась женщина. — Нам в травмпункте сказали, что снимки у вас будут на следующий день!
— Мы доставкой снимков не занимаемся…
— Так сообщите администрации, что снимки доставляют вам с задержкой…
— Сообщу, — улыбнувшись, пообещал Антон Викторович.
— Что значит, «сообщу»? Срочно сообщите! Мы пришли, а снимков нет! В травмпункте гарантировали, что снимок будет на следующий день!
— Сообщу срочно. За последние сорок лет это будет моё сто пятидесятое срочное китайское сообщение.
— Причём здесь «сорок лет»!
— Столько я сижу в этом, протёртом до дыр кресле, поставленном здесь в год открытия поликлиники. Как сказала про себя одна бабушка-педиатр, моя ровесница, в таком возрасте на работу ходить уже стыдно. Возможно, вы в детстве ко мне за помощью обращались…
Женщина глубоко вздохнула, намереваясь сказать что-то возмущённое, но Антон Викторович опередил её:
— Недовльства по организации работы вообще и доставке снимков в частности вы можете высказать руководству поликлиники — это их забота. Мои функции ограничиваются порогом этого кабинета, так что, давайте займёмся травмой вашего ребёнка.
Антон Викторович наклонился, тронул гипсовую повязку, ощупал стопу пациента. Подросток на прикосновения реагировал спокойно. Чуть поморщился при ощупывании пятой плюсневой кости.
Повязка разбита, значит, наступать не больно. В кабинет вошёл бодро, прихрамывая только из-за того, что мешала повязка. Обратились в травмпункт не сразу, а на следующий день. Если бы сильно болело, помчались бы в день травмы.
— Небольшой перелом пятой плюсневой кости… — подтвердил диагноз дежурного врача травмпункта Антон Викторович. Но его перебила женщина:
— Откуда вы знаете, что небольшой? Вы снимка не видели!
— Проработав сорок лет, в стандартных ситуациях можно разобраться и без снимков.
Женщина недоверчиво поджала губы.
— Минимальный срок ношения лонгеты при таких травмах — две недели, — закончил Антон Викторович и попросил медсестру: — Добавь ему циркулярную повязку, эту он уже разбил.
— Я звонила заведующей, она велела выписать мне больничный по уходу, — тоном начальницы, отдающей распоряжение подчинённому, проговорила женщина.
Антон Викторович пожал плечами:
— Выдадим, раз начальство «велело». Но мы и без повеления начальства больничные при необходимости выписываем.
«Ухаживать» за пятнадцатилетним балбесом с мелкой травмой, которая почти не ограничивает его в передвижениях, это, конечно,  некоторое нахальство со стороны женщины. Но закон «хоть и слеп, но справедлив»: ростом, весом и лёгкостью травмы переростков выдачу больничных не ограничивает.
— Напиши ей талон на больничный. На десять дней. Как раз до снятия гипса, — попросил медсестру Антон Викторович.
Получив талон на оформление больничного, женщина вышла из кабинета. Медсестра увела пациента в гипсовую. Антон Викторович занялся оформлением документов в компьютере.
Через некоторое время медсестра вернулась из гипсовой. Бросила недовольно:
— Козёл…
Медсестре исполнилось шестьдесят, и, чтобы из неё вырвался такой «эпитет» относительно пациента, надо было хорошо её достать.
— Что так? — поинтересовался Антон Викторович, не отрываясь от монитора.
— Похлеще маманьки сынуля. Эдакий барчук. То ему не так, это не так… А я вроде прислуги рядом…
 
= 2 =

Через десять дней мадам Кузнецова с сыном «посетили» кабинет детского травматолога повторно.
Пациент вошёл в кабинет «весело и непринуждённо», не хромая. По-хозяйски плюхнулся на стул перед врачом.
Медсестра подала Антону Викторовичу документы.
Антон Викторович взглянул на снимок, переданный из травмпункта:
— Поднадкостничный перелом пятой плюсневой кости, — пояснил родительнице.
— Что значит, под…над…
— Это значит, кость чуть треснула, как зелёная веточка, пора снимать гипс, — пояснил Антон Викторович. И распорядился медсестре: — Больничный закрываем. Мальчику справку на срок лечения, щадящий режим на месяц.
— Почему на месяц? Может, надо больше! Как вы без контрольного снимка определили?
— Случай стандартный, перелом на снимке из травмпункта мелкий, по типу трещины. Повязка разбита, значит, наступать не больно.
— Вы уверены, что контрольный снимок не нужен?
— Зуб даю… — пошутил Антон Викторович. — Из вставной челюсти.

= 3 =

Через день в кабинет решительно вошла мадам Кузнецова.
— Я пришла забрать ваш зуб, — проговорила она тоном, каким инквизиторы средневековья, вероятно,  приговаривали колдунов к лишению имущества и сожжению на костре.
Антон Викторович удивлённо посмотрел на женщину и укорил себя: «Сколько раз зарекался шутить!».
— Вчера мальчик пошёл в душ, и у него очень сильно заболела нога.
— Ни с того, ни с сего она заболеть не могла, — возразил Антон Викторович. — Днём раньше я снял гипс и ощупал ногу, место перелома было совершенно безболезненным.
— Вы не назначили контрольный снимок! — грозным голосом вынесла обвинительный приговор родительница. — Вчера нам сделали снимок в травмпункте, там обнаружился повторный перелом!
— Повторных переломов не бывает без повторных травм. К тому же, в справке прописан месяц щадящего режима, что значит исключение каких-либо травм. Значит, мальчик ударился, когда купался.
— Он не ударялся! Я следила за ним!
— И в душе? — пошутил Антон Викторович.
— Не язвите!
— И потом… Для начала я бы хотел посмотреть пациента и снимок, который вам сделали в травмпункте…
— Зачем мне тащить сюда мальчика с поломанной ногой?..
— Вам, может, и незачем…
— Мы были на приёме у заведующего травмпунктом, он смотрел мальчика. Заведующий для вас не авторитет?
— Ну… Заведующий авторитетен в качестве администратора. И в городском травмпункте он принимает в основном взрослых пациентов…
— Нас консультировал детский травматолог в больнице, Мамедов. Он для вас тоже не авторитет? Он возмутился: как можно выписать ребёнка с переломом, не сделав ему контрольного снимка! Он сказал, что с таким переломом в гипсе нужно ходить четыре недели! А вы сняли через две! И что иногда даже операции делают, чтобы ребёнок не стал инвалидом.
— Переломы бывают разные. При трещинах хватает и двух недель. А при переломах со смещением иной раз и четырёх мало. Насчёт сроков иммобилизации я решу, когда посмотрю снимок…
— Для вас, что, Мамедов не авторитет?
Мамедов после окончания мединститута два года учился в ординатуре, где его научили делать стандартные операции. Плюс больничная практика менее года. По сути, начинающий врач. Жизнь показывает, что в профессии молодой врач начинает разбираться, проработав лет пять, а то и больше. Так что коллега Мамедов, отличавшийся чрезмерным самомнением, не был авторитетом для Антона Викторовича.  Но Антон Викторович про это умолчал.
— Выпишите мне больничный по уходу, — потребовала мадам Кузнецова.
— Мне нужно посмотреть снимок. Привезите снимок, и если там на самом деле повторный перелом, я выпишу больничный.
— Во-первых, снимки на руки в травмпункте не выдают…
— При необходимости родители ездят в травмпункт и привозят оттуда снимки. К тому же вы консультировались у заведующего…
— Я сказала: не выдают! И, во-вторых, я звонила вашей заведующей, она разрешила выписать мне больничный. Вы не назначили контрольного снимка… По вашей вине ребёнок мог остаться инвалидом!
Разъярённая женщина изливала на врача поток гневных слов и эмоций.
— Ну, раз заведующая разрешила… — вздохнул Антон Викторович и попросил медсестру: — Больничный до понедельника, на четыре дня.
— Почему на четыре, а не на десять? — возмутилась женщина.
— Лечащий врач определяет, на десять дней выписывать больничный, или на один. В понедельник придёте на приём с ребёнком, к тому времени должны привезти снимок. Уточним с диагнозом, и, если необходимо, продлим больничный.
— А если снимок не привезут?
— А, если не привезут, придётся сделать контрольный снимок. Вы же не хотите съездить за снимком…
— Я же сказала: в травмпункте снимки на руки не выдают!
— …Придётся сделать контрольный снимок. При опасных переломах, как вы утверждаете, контрольный снимок делают через неделю после травмы. У вас как раз шесть дней…
— Не будем мы делать никаких снимков! Сколько можно облучаться!
Антон Викторович пожал плечами.

***
«Мучительной боли, как рассказывает мать, от первой травмы у пацана не может быть, — рассуждал Антон Викторович. — Во-первых, потому что перелом незначительный, поднадкостничный. А, во-вторых, при снятии разбитой гипсовой повязки, на которую пацан смело наступал, нога у него совершенно не болела. Поэтому, если и есть повторный перелом, то только от повторной травмы. Вопрос: насколько выражен повторный перелом? Что там плёл Мамедов насчёт операций и инвалидности? Если перелом со смещением, почему пацана не оперировали? Маманька неадекватная, такая запросто накатает жалобу в прокуратуру — замучаешься оправдываться. Да и компенсацию могут присудить… в размере годовой зарплаты…».
На работу — как на каторгу.



= 4 =

Записи в амбулаторной карте:
26 марта. …Мать на приёме без пациента. По распоряжению заведующей отделением матери выдан больничный лист по уходу с двадцать шестого по тридцатое марта. Явка тридцатого марта с пациентом.
30 марта. Снимков из травмпункта нет. Мать на приёме без ребёнка, от выполнения контрольных снимков отказывается. Разговаривает в скандальной форме, на повышенных тонах, речь безостановочная на тему непрофессионализма врача, который не назначил контрольного снимка по предыдущей травме, из-за чего у ребёнка случился новый перелом. На очередной осмотр ребёнка привозить отказывается, считает, что незачем. Рекомендовано продолжить иммобилизацию до уточнения диагноза. По распоряжению заведующей отделением больничный лист матери продлён с тридцать первого марта по первое апреля. Явка первого апреля с ребёнком.
01 апреля. На приёме мать без ребёнка. Стиль разговора скандальный, обвинения те же. По распоряжению заведующей отделением больничный продлён со второго по седьмое апреля. Назначена явка с ребёнком седьмого апреля…

= 5 =

Седьмого апреля мадам Кузнецова пришла на приём с сыном.
Снимок из травмпункта по повторной травме тоже привезли.
Антон Викторович с интересом разглядывал рентгенограмму. Слава богу, никаких «страшных инвалидизирующих» переломов, которые, как сказал знаток из больницы, нет. Вот перелом пятой плюсневой кости. Кость без смещения, в месте перелома выраженное уплотнение — костная мозоль. То есть, картина сросшегося перелома. Рядом, на четвёртой плюсневой кости, картина свежего поднадкостничного перелома лёгкой степени. Как в литературе пишут: «перелом по типу зелёной веточки». То есть, кость чуть надломлена, но целостность по длиннику не нарушена.
Антон Викторович потрогал стопу пациента: совершенно безболезненна, отёка нет. То есть, клиника выздоровления. Гипсовая лонгета разбита до тряпичного состояния. 
Грош цена коллегам, которые не видят, что один перелом — двухнедельной давности в стадии сращения, а другой — свеженький. А свежих переломов без дополнительных травм не бывает.
И зачем Мамедов так стращал мамашку операциями, когда переломы — один сросшийся, а другой без минимального смещения?  Чтобы повысить свой «рейтинг»? Или он попросту не отличает перелома двухнедельной давности от вчерашнего?
— Так, молодой человек, — обратился Антон Викторович к пациенту. — Нога заболела, как рассказывает твоя мама, на следующий день после снятия гипса. Но я, когда снимал гипс, щупал твою ногу, ничего у тебя не было.
— А на следующий день заболело, — ухмыльнулся пациент. — Когда я в душе купался.
— Подвихнул ногу? Оступился? Ударился?
— Просто заболела.
Пациент блудливо отвёл глаза в сторону.
Понятно, подумал Антон Викторович. Мать-полковник, держит сына под жесточайшим прессингом, вот он и боится признаться в грешке.
— У тебя два мелких перелома: пятой плюсневой кости — сросшийся, и четвёртой — свежий. Новые переломы ни с того ни с сего не появляются.
— Что вы его допрашиваете… как на допросе? — возмутилась мать. — Я следила за ним! Нигде он не ушибался!
Повторно шутить про подглядывание Антон Викторович не стал.
— Такие мелкие переломы срастаются за две недели. Тем более, что свежий — один, а второй сросся две недели назад…
— Какие ещё… один-второй? — насторожилась мадам Кузнецова.
— У него два мелких перелома, — Антон Викторович приподнял снимок. — Один случился четыре недели назад и сросся две недели назад, а другой — который непонятно откуда появился во время купания две недели назад…
— Какой ещё второй перелом? — возмутилась мадам Кузнецова. — Почему вы мне не сказали, что у мальчика два перелома?
— Мам, ты ж на него как бульдозер прёшь, слова сказать не даёшь! Он же говорил, что переломов два, а ты до сих пор не поняла.
— А откуда взялся второй перелом? — немного растерялась мадам Кузнецова.
— Второй перелом взялся от второй травмы, — вздохнул Антон Викторович. У него появилась надежда, что мадам Кузнецова, может быть, умерит свой пыл в обвинениях врача.
— Не надо! — тоном строгого рефери в боях без правил остановила Антона Викторовича женщина. — Если бы вы вовремя сделали контрольный снимок…
— Сейчас как раз подошло время делать очередной контрольный снимок и решать вопрос насчёт снятия гипса, — кивнул Антон Викторович, сдерживая улыбку.
— Не надо! — мадам Кузнецова взметнула руку вверх, будто показывала провинившемуся бойцу красную карточку. — Мы сегодня консультировались у Мамедова в больнице, он велел ходить с повязкой ещё две недели.
— То есть, общий срок ношения гипса — четыре недели. Для переломов по типу зелёной веточки это двойной срок.
— Продляйте больничный, мы будем ходить в гипсе! Мнение врача из больницы для меня важнее!
— Продление больничного более двух недель идёт через врачебную комиссию. Необходимость продления нужно обосновать. Основанием для продления будет несросшийся перелом, видимый на контрольном снимке. Чтобы перелом был виден хорошо, снимок необходимо сделать без гипсовой повязки…
— Гипс снимать не будем! Нам – Мамедов – сказал – носить – гипс – ещё – две – недели… — как бестолковому, телеграфным стилем втолковывала врачу мадам Кузнецова.
Антону Викторовичу давно осточертело общаться с дурой-бабой. Поэтому он решил «вылечить» её радикально:
— Учитывая, что вы отказываетесь делать контрольный снимок, я не могу обосновать продление больничного листа и закрываю его. Учитывая ваше оскорбительное поведение, недоверие ко мне, как к врачу, я не могу больше заниматься лечением вашего ребёнка…
— То есть, вы отказываетесь оказывать медицинскую  помощь моему сыну, — внезапно успокоившись, спросила мадам Кузнецова.
Антону Викторовичу показалось, что он видит перед собой хищницу, понявшую, что жертва у неё в лапах. Он выжидающе молчал.
— Напишите мне на бумаге, что отказываетесь лечить моего сына.
— Обязательно, — спокойно ответил Антон Викторович. Спокойствие его не соответствовало поведению жертвы, попавшей в когти хищнице. Это было спокойствие жертвы, заманившей хищницу в ловушку. — Ждите в коридоре. Мне потребуется немного времени, чтобы напечатать текст.
— Не забудьте подписать отказ, — многообещающе усмехнулась мадам Кузнецова.
По её виду можно было предположить, что она уже видит нерадивого врача в коленно-локтевом положении и наслаждается наказанием его во все естественные отверстия.
— Не забуду. Ждите в коридоре.
Мадам Кузнецова с сыном вышли в коридор.
Антон Викторович задумался. «Потребительница медицинских услуг» ждёт от него письменного отказа, который она отнесёт в прокуратуру или отошлёт, приложив к  жалобе, куда-нибудь в верха. По этой жалобе врачишку, отказавшегося лечить страдальца-ребёнка, которому «грозит инвалидность», как настращал Мамедов, взгреют по самое «нехочу»… Нетушки! Мы это дело завернём по-умному.
Антон Викторович напечатал: «Этапный эпикриз…». Кратко изложил историю болезни пацана с цитированием дневниковых записей и изложением скандальных претензий мадам Кузнецовой, акцентировал на продлении больничного листа по уходу без осмотра пациента по причине нежелания матери везти сына в поликлинику, и закончил сегодняшним осмотром:
«07 апреля.  Гипсовая повязка на правой стопе разболтана, не фиксирует место перелома. Отёка нет, пальпация безболезненна. Клинически определяется сращение поднадкостничного перелома. Консультировались в горбольнице у врача Мамедова, который, не назначив положенного по стандартам лечения контрольного снимка через две недели после травмы, при поднадкостничном переломе лёгкой степени без смещения и клиническом сращении перелома, необоснованно рекомендовал ношение гипсовой повязки ещё две недели.
Для обоснования продления иммобилизации и продления больничного листа по уходу мной назначена контрольная рентгенография стопы без гипсовой повязки. От снятия повязки и рентгенографии мать отказалась.
Мать в скандальной форме требует объяснить, откуда у ребёнка появился второй перелом. В очередной раз матери объяснено, что второй перелом появляется от повторной травмы.
Полное недоверие ко мне матери, как к специалисту, оскорбительная манера общения и решение матери, что не на каждый приём нужно доставлять пациента для осмотра в кабинет врача, не позволяют мне установить доверительных отношений и проводить эффективное лечение. В связи с чем ставлю в известность руководство об отказе от ведения пациента. В связи с данным Минздравом потребителю медицинских услуг правом, гражданка Кузнецова может выбрать себе лечашего врача по своему усмотрению. Учитывая постоянные консультации в горбольнице у врача Мамедова и доверие к нему, как к специалисту, рекомендую продолжить наблюдение у него же.
Больничный лист закрыт в связи с невозможностью установить показания для его продления».
Распечатав текст в двух экземплярах, Антон Викторович вышел в коридор. Мадам Кузнецова с сыном стояли у двери. Как царица, принимающая прошение от холопа, женщина взяла протянутый врачом листок. Со вторым листком Антон Викторович пошёл к заведующей отделением.
Завотделением прочла текст, тяжело вздохнула, пожала плечами.
— Вклейте в амбулаторную карточку. Чтобы не потерялся.
— В компьютере не потеряется, информация хранится на сервере в облздраве, — улыбнулся Антон Викторович.
Когда он вернулся к своему кабинету, мадам Кузнецова с сыном стояли у двери. Женщина смотрела в данный ей врачом листок.
«Пока я ходил, этот текст можно было наизусть выучить», — подумал Антон Викторович.
Лицо у женщины было растерянным, изображало вопрос: «А нас за шо?».
Когда через несколько минут медсестра вышла в коридор, чтобы пригласить очередного пациента, мадам Кузнецова всё ещё стояла на прежнем месте, недоуменно вглядываясь в выписку врача. Рядом скучал сын. 

2023 г.