Игровая комната. Глава 10

Игру Настя спрятала в прикроватной тумбочке, завалив книгами. Если отыщут во время какого-нибудь обхода, чего отродясь в респектабельном пансионате и не бывало, это будет финальным аккордом в её лечении.

Девушка осознавала всю тяжесть поступка. Главврачу могло прийти в голову изъять вожделенную коробочку из игровой, но Настя надеялась, что Геннадий Альбертович держит во внимании, в первую очередь, запрещенные встречи. Он мог и не догадываться, что игра — это центр Настиной и Данькиной вселенной.

Родители парня прибыли на следующее утро после комы. Главврач отвел им комнаты в крыле для опекунов. Лучшие комнаты. Настя много раз слышала рассказы пациентов про удобства люксовых апартаментов. Данькины родители платили огромные деньги за его пребывание в «Васильковой поляне», поэтому Кацман не мог выделить им что-то иное для проживания.

Но мать с отцом редко бывали в царских покоях, целыми днями и ночами они просиживали в реанимации, где Данька «мавзолеил». Настя не находила себе места. Завтракать, обедать и ужинать она ходила за пустой столик. Во время приёма пищи мысленно с ним общалась, представляла, как тот ей отвечает, задает вопросы и просто смотрит на неё. Смотрит по-своему, по-данькиному. На девушку так ни один парень не смотрел.

С этими мыслями она еле пропихивала кусочек пирога в себя, давясь и с трудом проглатывая. Мир изменился.

Настя не оставляла попыток выведать у Геннадия Альбертовича полную информацию о состоянии друга. Каждую встречу с главврачом она начинала с вопросов о пареньке и ощущала, что доктор не намерен обсуждать такие вопросы с ней. С посторонней девочкой. С пациентом. С материалом для исследований и объектом лечения. С лабораторной крысой.

Так чувствовала она себя теперь в этом респектабельном пансионате «Васильковая поляна», подарившем надежду на излечение от бессонницы, даровавшим самые нежные чувства и теперь так жестоко ограничивающем во всем наиважнейшем.

Настя решила познакомиться с родителями Даньки и постараться выпросить у них разрешение увидеться с парнем. Возможно, они повлияют на решение доктора Кацмана. Эта идея казалась девочке единственной лазейкой в сложившейся ситуации.

Теперь она стояла в нескольких метрах от кресел, где уставшие родители парнишки дремали в ожидании чуда.
— Здравствуйте, — Насте показалось, что её голос звучит откуда-то издалека. — Простите, меня зовут Настя. — Ноги подкашивались, но девочка понимала, что сейчас должно случиться что-то по-настоящему важное.

Женщина подняла на девочку взгляд. Глаза! Данькины глаза!
— Здравствуй Настя, ты друг Данила? Да? Кацман нам рассказывал о тебе, — женщина грустно улыбнулась. — Не стой там, садись в кресло.

Настя робко подошла к женщине с усталыми Данькиными глазами и изо всех сил пыталась не зареветь. Ей вдруг захотелось обнять эту женщину, поделиться своими переживаниями, расплакаться на её груди.

Она всю жизнь прожила без мамы, а теперь вдруг поняла — чего не хватало все эти годы. Мужчина просто кивнул Насте и снова опустил голову. Девушка села рядом с женщиной и забыла, что хотела сказать. Они так и сидели в тишине, думая каждый о своём.
— Мне ничего не говорят про Данила, — начала наконец Настя. — Мы дружим. Мы крепко дружим, хоть и недолго.
— Он звонил домой. Рассказывал о тебе. Говорил, что ты необычная. Хвастался, что нашел себе классную подругу, — мать снова улыбнулась. Теперь на её лице не читалась тоска. Эта улыбка была ласковой и доброжелательной.
— Как у него дела? Почему сегодня вы здесь, а не в палате?
— У него аритмия. Геннадий Альбертович попросил оставить его хоть на несколько часов, пойти в комнаты и отдохнуть. Но нам не хочется.
— Мне нужно с ним поговорить, — наконец решилась Настя. — Я знаю, что он ждет меня.
— Девочка моя, — ласково сказала мать, — они даже нас не пускают.
— Пожалуйста, прошу вас, поговорите к Кацманом, всего на пять минут. Мне нужно ему кое-что рассказать. Данечка должен знать. Если я не успею, — она резко замолчала, но мать будто бы не заметила её слов. Хотя, конечно, всё слышала. Просто виду не подала. — Если я смогу к нему попасть, всё может исправиться!

Молчание затянулось. Женщина глубоко вздохнула.
— Доктор не разрешит, Настя. Я точно знаю.
— Почему? — девочка выжидающе смотрела на собеседницу.
— Он говорил… Не важно. Есть способ: сегодня ночью Лидия уходит, в палате будем только мы с Сергеем Валерьевичем, — женщина обернулась на мужа, — приходи к полуночи. Мы посидим здесь, пока вы разговариваете.

Настя не верила своему счастью. Она снова захотела обнять эту печальную женщину, но поостереглась. Итак, сегодня в полночь!

Время шло очень медленно. Кое-как поужинав, Настя отправилась в палату и села на кровать читать книгу. Она не разбирала слов и не понимала смысла предложений. Наскоро пробегая глазами строчки, девочка думала лишь о встрече. План был прост, но сработает ли?

Ближе к полуночи она встала с кровати и начала ходить по комнате. Соседка ворчала про то, что её отвлекают от просмотра телевизора, но Настя не могла остановиться. Без четверти полночь девочка достала заветную коробочку с игрой и выскользнула в коридор.

С грацией хищной тигрицы она достигла двери в реанимационное отделение и тихо проникла внутрь. Посередине белой комнаты стояла специальная кровать, рядом сидели родители парня, а Данька был опутан проводами, тянущимися от датчиков на его теле.

Женщина, увидев Настю, понимающе улыбнулась и кивнула, взяла мужа за руку и потянула его к выходу. Мужчина прошел мимо, даже не взглянув на девушку. Дверь медленно закрылась, и Настя оказалась один на один с Данькой.

Прошло несколько минут, прежде чем она вышла из оцепенения. Данька лежал без движения, его грудная клетка поднималась в такт с большой гармошкой за стеклом. На мониторах рисовались какие-то графики.
— Данечка! Миленький, — шепотом произнесла Настя. — Я пришла, мой хороший, я заберу тебя туда, где будем только мы.

Тишина была ответом на её слова. Настя уже открывала коробку и доставала кубики. Она подвинула его правую руку к краю кровати и развернула ладонь кверху. Раскрыла коробку с игровым полем. Теперь рука парня свисала с кровати ровно над игрой. Она вложила красный кубик в Данькину ладонь. На самый кончик расслабленных пальцев. Взяла белый кубик, зажмурилась, подула на кулак и выкинула поинтер в самый центр острова. «Шесть»!

Коробка засветилась едва уловимым зеленым сиянием, красный кубик всё еще покоился в Данькиной ладони.
— Давай же, Данечка! Ты хотел этого, ты можешь, мой хороший! Пожалуйста, любимый!

Ладонь парня едва дернулась и красный кубик полетел в центр острова к белому, несколько раз перевернулся и застыл. «Шесть»! Ослепляющая вспышка света и оглушительный взрыв обескуражили Настю, пространство схлопнулось в маленькую точку, упавшую в самый центр острова и исчезнувшую в черном пятне.

***
Данька всеми силами налегал на весло, мышцы забились от неистовой гребли. Настя помогала как могла. Шторм кружил маленькую деревянную лодку недалеко от берега. Волны накрывали ребят и чудом еще не перевернули суденышко.
— Она никак не поворачивает к острову, Данечка! Никак!
— Я тоже уже не могу, я готов утонуть!
— Не для этого я тебя выдернула из задницы, гребем дальше.
— Говоришь как старая жена.
— Я у тебя еще молодая! Данька, волна!

Огромная волна подхватила лодку и бросила к самому берегу. Оставалось несколько метров и они спасены, но выпрыгивать было опасно: могло утащить в океан. Ребята гребли изо всех сил, а следующая волна выбросила их к пальмам на побережье, ударив о мокрый песчаный пляж.

Данька открыл глаза. Писк системы жизнеобеспечения противно напомнил ему, что он в палате. Парень зажмурился, не желая возвращаться в реальность. Он чувствовал размеренное дыхание Насти. Она лежала рядом с ним на реанимационной кровати и сопела ему в ухо.

Парень снова открыл глаза. Головная боль усилилась, когда плотный свет солнца ослепил Даньку. Скрип песка на зубах. Где Настя? Рядом валялась чудом уцелевшая лодка. Где Настя?
— Я краба поймала, поешь! — Настя сунула в рот кусочек крабовой плоти, похожей на резину. — Ты последнее время слишком много спишь, Дань!
— Нас выбросило? Настя! Мы на острове!
— Наблюдательный какой!
— Мы же в своих телах на острове, Настя!
— Я-то в своем теле, а вот ты…

Данька начал судорожно ощупывать себя. Нос – его. Уши – его. Одежда — вот она, та, из пансионата, только мокрая и грязная. Да и Настя в голубой робе.
— Испугался? Только хотела тебе сказать, что ты осёл из бременских музыкантов, — вздохнула она. — Но уши ты уже проверил. Шутка бы не проканала!
— Как мы здесь?
— Благодаря тебе, Данечка! Я, пока ты там в реале валялся в коме, научила тебя бросать поинтер за несколько минут.
— Я слышал тебя, Настя, слышал через невыносимый гул. Не спать в жизни — это не так утомительно, как не спать в коме.
— Откуда знаешь про кому? Специально подстроил?
— Нет. Дыхание остановилось. Не понял почему. Такое и раньше случалось, но лишь на несколько секунд. — Парень задумался. — Мне нельзя возвращаться. Там, в реальности, я труп.
— А мы и не вернемся, Данечка, мы тут сдохнем! Лучше здесь вместе, чем там порознь. Я сама не согласна жить без тебя. Ты мой воздух!

Парень подсел к девушке. Её грустные бирюзовые глаза в свете палящего солнца светились счастьем.
— Спасибо тебе, Настенька, за…

Черные тучи налетели на остров за несколько секунд. Молния пронзила небо и ударила в соседнюю пальму. Настя вскочила и затравленно озиралась по сторонам. Даня схватил её за руку, и они бросились в чащу леса. Море закипело, раздался гром и огромные пальмы начали складываться, будто пластинки домино.

Ребята бежали по лесу вдоль берега, не решаясь углубляться в джунгли. Там много опасностей. Но всё же меньше, чем в реальности. Небо темнело каждую секунду и вот пошел ливень. Увязая в жидкой почве, запутываясь в траве и падая в плотные заросли, они помогали друг другу встать на ноги и бежать. Бежать. Бежать! Дальше от неминуемой смерти. Тут — жизнь. Там, в пансионате — смерть. В личине Кацмана, Лидии, их правилах и в уничтожающем желании исследовать их тела даже после смерти.

Ливень теперь им казался легким дождиком. Молнии — вспышкой надежды. Гром — напоминанием о том, что они всё ещё живы. Высокий брюнет и маленькая хрупкая блондинка бежали и смеялись. Вместе. Молния ударила рядом. Оглушила. И ещё раз ударила. Данька схватил Настю в объятья, и они провалились во мрак.