Я вернусь к тебе, папочка. Глава 18

Проснулась я от всхлипов Карины, погладила ее по голове и прошептала:

– Тише, тише, маленькая. Это всего лишь сон.

Моя девочка. Так боится остаться одна, что хватается за маму, как за спасательный круг и я ее очень хорошо понимаю. Потому что прежде всего ей нужно внимание, а особенно обожает, когда его уделяет папа. Самый родной в мире человек, к которому она бежит с распростертыми объятиями и не хочет выпускать, крепко держит за шею и говорит, как любит. Муж всегда отвечает ей взаимностью и улыбается.

Карина резко открывает глаза, теснее прижимается ко мне и шепчет, всхлипывая:

– Ты не ушла?

– Нет, нет. Что ты? Мамочка всегда рядом. Не плач. Тебе кошмар приснился?

Дочка закивала, залезла ко мне на руки и прижалась к груди, а когда положила на неё руку, я тут же вздрогнула и ощутила тепло. Моя девочка, как же ей хочется быть защищённой. Я все для этого сделаю.

Беру ее за ручку, целую и начинаю  медленно качать:

– Спи, солнышко. Никто не потревожит твой сон.

Тут же слышу телефон и тянусь за ним. Дочкины ресницы вздрогнули, но глаза не открыла.

Уже было пять утра на часах. В такое время люди встают на работу или возвращаются. Особенно, это делала я, когда разогревала кашу дочке, будила ее в шесть тридцать и собирала в садик. Но только не сегодня. Сопли все ещё были и то, муж буквально вчера успел написать воспитателю, как только заметил их, что мы не придём.

В основном, я общалась с воспитателями. Мужа они старались не трогать. Думали, что со мной проще договориться. А то характер у него. Скажешь ему, что Карина провинилась, сразу в ответ, мол, моя дочь, самая лучшая и мухи не обидит, это мол, ваш мальчик или девочка посмели ее довести, вот с их родителями и разговариваете. Но, а если мне скажут, то я спрошу у дочки, было такое или нет и она даст ответ  примерно, как папа, что ее обижают и сами напросились.

Бывало, что и родители, детей жаловались, но у мужа был разговор короткий с ними. Мол, воспитываете своих чад получше, мой ребёнок на такое не способен. Не успели Карину на обед оставить, а уже жалобы пошли.

Воспитатели Карину очень любили, говорили, что очень милая и красивая. А главное, самая тихая девочка. Только, когда плачет, сидит на стульчике, вытирает слёзы и смотрит, чтобы никто не увидел. Еще делали акцент на ее больших глазах, кудрявых волосах и изящных рук, мол, руки пианистки, скрипачки. Я лишь смеялась и говорила, что все может быть, отец творческий, вот и досталось.

Конечно, когда воспитатели сталкивались с моим мужем, приносили извинения и говорили, что Карина действительно добрый ребёнок и, чтобы кого-то обидеть у неё не было и в мыслях. Разве что дерется. Чего я не отрицала.

Видела же, что и на Соню замахивалась, но вроде уже перестала так делать. А вот муж говорит так, что его дочь не может просто так ударить. Должна быть причина. И я полностью согласна, только всегда говорю дочке, когда веду в сад, что все решается словами, а не кулаками.

Отвлекаюсь от своих мыслей и смотрю на дисплей. Соня!

Дочка хочет со мной общаться! Мне не стоило так переживать! Все возвращается на круги своя!

Девочка моя! Как хорошо, что ты позвонила!

Сердце забилось сильнее и приняв вызов, я с придыханием ответила:

– Сонечка, маленькая моя, ну как ты?

– Мамочка, - всхлипывает в трубку дочь. - Прости меня за все! Мне так плохо! Можно я к тебе приеду ещё и ночевать останусь? Мамочка, только не прогоняй, я очень вас люблю! А сестру! Прости меня, что столько гадостных слов про неё наговорила! Ты идеально воспитываешь!  Мамочка, я не хочу больше выяснять отношения и ссориться. Особенно, с папой.

– Сонечка, конечно я тебя простила и всегда прощу, ты только правда, не расстраивай меня.  И приходи! Мы все ровно все дома. А что у тебя с голосом?  Ты плачешь? Виталик поругал? Соня, ну нельзя же так рубить с плеча! Ты уже и там успела накуролесить, что домой бежишь?

– Мам, пожалуйста, - дрогнувшим голосом прошептала в трубку она.

– Что с тобой, доченька? Расскажешь?

На том конце провода повисла минута молчания и, вздохнув дочь сказала, что хочет обсудить все дома, не по телефону. Соглашаюсь и говорю, что мы с папой очень ждём.

– Правда? - не поверила своим ушам Соня и судя по звуку, вытерла слёзы.

– Да.

– Хорошо. Я после работы зайду.

– Не забудь сказать Виталику.

Дочка снова замолчала и поделилась тем, что Виталик теперь в курсе о ее прошлом. Подумала, что раз он отец, то знать обязан. Сказал, что я правильно сделала, что мужу не проговорилась. Ну надо же! Что-то это на него не похоже!

– И просил меня, пока повременить с приходами, чтобы правда не вылезла наружу, - закончила дочка.

– Поверь, твоему отцу соседи уже успели донести.

– Мам! Ты опять Верке все рассказала? Хоть бы раз промолчала! Это из-за неё весь дом в курсе!

– По-моему, если я не ошибаюсь ты затыкала рот соседям… А вообще, доченька, давно хотела тебе сказать, что на чужой роток, не накинешь платок.

– Да, знаю! Думаешь, у меня и в мыслях такой поговорки не было? Ещё как! Когда я скандалила, а потом поняла, что трачу свои нервы и здоровье, на  престарелых дам, которые в жизни ничего не добились, а только и делают, что в чужие окна заглядывают, да ярлыки вешают. А с другой стороны, мам, уже половина дома отсюда съехала и те, кто трендел на меня! Сколько лет-то прошло! Заселились новые! Ну все! Из-за этой дуры, я теперь точно не приду!

– Не беспокойся, эта дура сама была свидетелем и защитила тебя. Папа никому из них не поверил. Спрашивал, но я не выдала тебя. Пусть ты останешься для него милой девочкой. Он только делает выводы, что ты просто повзрослела и все. Поверь, дочка, мы ему никогда не расскажем.

– О чем? - зашёл Сева, чем и напугал меня и я быстренько попрощалась.

Взяв у меня из рук Карину, муж прижал ее к себе, заметил, что она уже спит во всю, положил на подушки и кивком указал выйти. Сердце не на шутку застучало и покинув комнату маленькой, я лишь сказала, что приедет Соня и, что мы говорили про Виталика и насчёт того, что мы никогда ему не скажем, что дочка любит Севу сильнее, чем его. Выкрутилась. Муж даже засветился, поцеловал меня в щеку и погладил.

– Все-таки замечательная у нас дочь! Знает же, что не тот кто родил, а тот кто воспитал, главное.

– Да, да, да, - киваю я и захожу в комнату. - Слушай, а Карина… мне нужно с ней остаться.

Муж хватает меня за плечи и смотрит в глаза:

– О! Так снова стала прежней! Надолго ли?

– Что? - задохнулась от возмущения я и сильно ударила по плечу, уткнулась и заплакала.

– Ну все, все, прости, - гладит по волосам он. - Глупость сморозил.

– И не только сегодня, но и всегда.

– Ладно, ладно. Не дуйся. Я рад, что ты снова, та, что была раньше. Старшая вывела из себя. Понимаю. Я слышал ваш разговор. Знал же, что помиритесь, да и я ее давно не видел, а хотелось бы. Пусть вообще переезжает. Сдался ей этот Виталик, если я ближе!

– Она подумает. Все, Сев, отпусти меня к Карине!

– От меня не уйдёшь! - целует в шею муж и наклоняет так, что волосы касаются пола. - Я так соскучился, - и резко возвращает меня в горизонтальное положение и, ахнув, я обвиваю его шею руками.

– Я тоже.

– Гастроли так утомляют, а к любимой женщине тяга все возрастает и возрастает, что и сил нет себя сдерживать. Все время думал, что погибну, если не увижу тебя! - смеётся муж и задирает футболку. - И вот, наконец-то мы вдвоём. Что может быть лучше?

Тот ещё отъявленный хулиган!

– Сев, но! - показываю пальцем на стенку я, как бы намекая, за ней спит ребёнок. - Мы не вдвоём.

– В этой спальне, точно.

– Сева!

– Тише, тише, как мышки, - улыбается муж, страстно целует и резко снимает с меня  футболку, чтобы не смела возражать.

Вот дурак! Господи! Никого не хочет слушать. Сколько не бейся с его заскоками, а из песочницы не вытащишь.

Склоняю голову набок и тяжело вздыхаю. Уже было без разницы, в лифчике я, без. Что сделано, то сделано. Припав губами к моей шее, муж повалил на кровать, отчего я улыбнулась, словно от щекотки и, почувствовав его руки на штанах, которые он пытался с меня снять и улыбнулась, потому что прекрасно знала график подъёма дочери.

– Мамочка, ты где?

Смеюсь и одеваюсь со словами:

– Доброе утро, любимый! Помни, что мы не одни! - и целую мужа в щеку, пока он не притянул меня за талию и не поцеловал в живот. - Шалунишка.

– Боже, как бы я хотел, чтобы ее забрала Соня и где-нибудь погуляла часок!

– Так. Стоп! Ты сам оставил маленькую дома из-за соплей.

– Да помню я, помню.

– Лечить планируешь?

– Угу, - уткнулся мне в живот он, а я, зная его намерения выпалила:

– Да, что же ты творишь, господи?

– Хочу на шрам посмотреть после моей маленькой принцессы.

– С ума сошел? Ты его тысячу раз видел! Ну, пусти! Меня Карина ищет! Спи давай!

– Не хочу! - как ребёнок отозвался муж и все-таки добился своего и поцеловал рубец.

– Ну что, доволен? Сев, ну пожалуйста, - взвыла я.

– Ладно, иди! Все ровно знай, что этот комочек мне дороже золота!

– Конечно, мальчик мой любимый! - взъерошиваю мужа волосы я и иду на кухню.

Нет слов, чтобы описать то, что я чувствую. Вроде и заставляет этот человек улыбаться, а с другой стороны  прибить хочется. Но он не виноват. Адреналин в крови. Ничего не могу с этим поделать.

Маленькая во всю меня уже ждала с ложкой в руках:

– Мамочка, а где каша? Мы же в садик так опоздаем!

– Нет, крошка, ты сегодня дома. Папа оставил. Будем долечивать сопли, - беру ее на руки я и улыбаюсь, целуя в щеку и особенно, чувствую как трепещет в груди, когда маленькая обняла меня за шею. - Пойдём в кроватку.

Уложив, я накрыла одеялом ребёнка и вздохнула. Можно было отправить ее в садик. Но там такая противная медсестра и муж, который не хочет отправлять своего ребёнка в таком расклеенном виде. Жалеет, нашу девочку. По сути, я думаю, что он вообще против детских садов, но Карине надо общаться, не всю жизнь с мамой под одной крышей будет.

Зайдя в спальню, я легла рядом и положила руку на живот, в шутку говоря:

– Все, теперь я твоя!

Сева ничего не говорит, двигает к себе и опять лезет посмотреть.

– Ну, Сев, прекрати, не смешно! Твоя жена была под ножом, а тебе все хиханьки! Между прочим, тебе не понять, как все ноет на погоду после кесарева, - убираю его руку я и тяжело вздыхаю. - Слушай, скучаешь по малышке, иди к ней в спальню!

Сева молча встает и идёт.

– С чего ты такой послушный? - прикрываю глаза я и ахаю, когда через пять минут он возвращается.

– Что? Карина не обратила на тебя внимания? Какой кошмар!

– Моя девочка, такой ангелочек! Как же я ее люблю! - сонно бормочет он и плюхается мне на грудь.

– Сев, ну дышать нечем!

Мягко целует ее и проникает рукой под футболку:

– Какая же она была счастливая. Каждые три часа, а в год и то, через час. Истинная девочка. Любительница поесть.

– Сева, это перебор! Ты тоже был таким в ее годы! Просто не помнишь. Ну, Сев!

– Как бы я хотел продолжить… но ты боишься, что Карина проснётся. Эх, моя жена такая пугливая.

– Иди ты! - распахнула глаза я, так как слова Всеволода иногда шокировали. - Мальчик мой, ну потерпи!

– Не могу! Давай, когда Соня придёт, свалим и в гостинице номер снимем? Мне, как раз ночью зарплата пришла.

– Сева! Боже мой! - чуть ли не вскакиваю я.

– Ну, пожалуйста, пожалуйста!

– Ты, что с не той ноги встал?

– Ну, любимая. Я так скучал и ты, признайся, - спускается губами к шее муж и страстно целует.

– Мальчик мой, хорошо! - выдохнула я и почувствовала, как затвердели соски и ужасно ныло.

Тяжело дышу и, как только губы Севы касаются живота, издаю стон, отчего слышу, как скрипит кровать за стенкой и маленькая зовёт меня:

– Мамочка, тебе плохо?

– Нет, ей, как раз хорошо, - бурчит Сева, пока я не ударяю его по плечу, тут же целую покраснение и вылезаю из-под него.

– Мамочка! - залетает в комнату Карина и лезет ко мне на руки, заботливо говоря. - Где у тебя болит? Может таблетку дать или доктора вызвать?

Сева за это время быстро лёг на свою подушку и издал смешок:

– Нет, солнышко, мама мышцу во сне потянула. Такое случается.

– А это плохо?

– Не смертельно, - сострил он, отчего я наградила его взглядом и дочка поползла к папе и прижалась. Не остаётся равнодушным, гладит маленькую по голове и целует.

– Мамочка сказала, что я сегодня дома.

– Да, будем тебя лечить, - вытирает ей сопли муж.

– А, как? Капать нос?

– И над картошкой дышать, - смеётся он.

– Фу! Не хочу!

– Да, я тоже не хотел, но бабушка заставляла.

Закатываю от досады глаза и смотрю на этих двоих. Что же мне с этим человеком делать? Правильно. Любить и не сомневаться в своих чувствах ни на секунду!

Услышав о свекрови, Карина на секунду загрустила и вытерла слезы.

– Ты чего, зайка? Не будешь над картошкой дышать. Папа пошутил, - улыбается Сева и тыкает ее в нос.

– Бабушка не любит меня.

– Ну, что ты? По-своему только, но любит.

Дочка хнычет, пока я не забираю ее у него, шепнув с укором:

– Что ты наделал!

– А я откуда знал? - развёл руками  Сева и отвернулся, показав мне обнаженную спину.

– Идём, я тебя покачаю и спать уложу!

– Останься со мной! - захныкала дочка, пока я не закивала.

Отправившись с ней в детскую,  я села на кровать и стала тихонько укачивать.

– Папа иногда не ведает, что говорит, но он не хотел тебя расстраивать.

Дочка кивает, шмыгает носом, прижимается ко мне и тут же засыпает, да и я тоже почти заснула.

Положив  маленькую на подушки, я поправила одеяло и легла рядом, крепко обняв.

Не знаю сколько с ней спала, но проснулась от того, что муж перенёс меня в спальню, сказав, что у каждого своя комната.

– Маньяк! - только и смогла ответить я, ударила его в плечо и тут же сзади обняла.

- Ладно, права ты, при ребёнке любовью заниматься нельзя.

– Ну и выразился ты! - смеюсь я. - Правда, прости! Даже если она за стенкой, мне все ровно не по себе и не говори, что комплексы, просто я такой человек, когда спокойно мне от того, что  в доме пусто. Ты не думай, что дочка мне мешает, нет!

– Я тебя понял, можешь не оправдываться! Знаю тебя, как облупленную, - разворачивается он и поглаживает по голове. - Как я могу спорить с женщиной, которая кормила ребёнка в комнате старшей сестры! И, еще ставит личное пространство превыше всего! Я сам такой, можешь не переживать. Боишься, что маленькая проснётся от звуков? Понимаю. Тебе важно, чтобы люди оставались вдвоём наедине, а не тогда, когда кто-то за стенкой спит.

– Моя дочь мне не мешает! Я же уже говорила! - вспыхнула я.

– Да понял, я понял, - целует меня муж, чтобы успокоилась. - Спи! Вот пойдёт завтра Карина в сад. Я надеюсь, что мы ее долечим, вот тогда и повеселимся.

– Сева! - смеюсь я.

На секунду, я вспомнила, как муж залечивал рубец после рождения маленькой. Просил, чтобы искупалась и ложилась. Было так больно ходить, что невозможно передать как.  Вернувшись с банных процедур, я делала все так, как он говорил, держала за руку и крепко сжимала, словно боялась. Сева вёл себя, как истинный врач, обрабатывал руки спиртом, брал перекись и аккуратно лил. Когда было ужасно больно, он нежно целовал меня и не отлипал от губ, пока я не переставала стонать. Потом мазал зелёнкой и накрывал порез ватой, заклеивал, опускал ночнушку и ласково поглаживал по голове, успокаивая:

– Тише, тише, все пройдёт. Не плач, - и целовал мои заплаканные щеки.

Мне нравилась такая забота. Не так все и больно было, когда рядом был любимый человек, которому не трудно обработать и залепить. Это я почему-то стеснялась и чувствовала себя калекой.
 
Я тогда была такой слабой, аккуратно ложилась мужу на грудь и прикрывала глаза, еле всхлипывая. Он просил не плакать, не нервничать, потому что потом ребёнка будет нечем кормить, а смеси, он не одобряет.

С другой стороны, может показаться, что он принуждал меня к этому, раз так опекал и хотел лучшего для ребёнка. Но нет. Это ни его прихоть и, не моя, а природа. И при этом, я была счастлива, что с малышкой у меня особая связь. И теперь она будет расти здоровой.

Отметина стала для мужа не то, чтобы важным, а тёплым воспоминанием, когда родилась Карина. После заживления, он поглаживал ее и целовал. Я даже не знала, как это объяснить. Думала, что в силу его характера - это называется извращением и кому расскажешь, люди станут говорить, что муж не от мира сего. Да, могу и подтвердить, но только не то, что касается его отношения к дочери и тому, что я пережила, пока лежала.

Я очень часто вспоминаю маленькую. В принципе наши мысли с мужем схожи.
Он тоже думает о девочках, а порой, когда остаётся со мной в комнате начинает с фразы: «а ты помнишь?» и мы продолжаем. Я постоянно делюсь тем, что всегда думаю о Карине, Соне, засыпаю с мыслями о них. Сева внимательно слушает, кивает и говорит, что это естественно для женщины, пока я не спрашиваю, мол, а для тебя? На первом месте всегда работа? Он лишь отрицательно мотает головой, берет за руку и целует:

– Как я могу не думать о собственных детях? Ты чего? Просто мне интересно все то, что ты рассказываешь и пусть каждый божий день. Я ведь знаю, как для тебя это важно.

А потом со счастливыми улыбками мы засыпали.

Продолжение: http://proza.ru/2023/03/29/1832