Саночки

Алевтина Константиновна спустилась в метро. Без «будки» было зябко. И как-то до удивления не уютно. С полуночи активации, Алевтина Константиновна не снимала «будку» даже в ванной.
За пять минут до той самой полуночи все жители Земель прилипли к телевещателю: передавали подробное разъяснение по применению НАКиБУДов.
Их раздали в течении предыдущей недели. Каждому. Под персональную роспись. Ходили по домам, вручали инструкции, объясняли, как важно включить телевещатель за пять минут до полуночи.
Всю эту «раздаточную» неделю Земли были взбудоражены: транспорт не справлялся с таким количеством пассажиров. Всем нужно было срочно вернуться на место приобретенной регистрации.
Когда в дверь неожиданно постучали, Алевтина Константиновна занималась любимым делом - жарила котлету. Была среда, до окончания графика реализации оставалось еще 65 часов. Но Алевтина Константиновна решила поесть горячего именно в среду. В сетке за окном висела бутылка с анисовым компотом. Там оставалось как-раз на два ужина. Котлету лучше есть красиво и вкусно. Алевтина Константиновна испугалась стука в дверь: казалось, что кто-то прочитал ее мысли и сейчас вручит штрафную квитанцию за желание выпить двойную порцию компота.
В длинном коридоре, освещенном сиреневой бережной лампочкой, Алевтина Константиновна обнаружила женщину из «энергетички». Женщина регулярно приходила проверять своевременную оплату за свет и воздух. Женщина полусидела на странной конструкции, в первом приближении напоминавшую детские свинцовые санки. Женщина была на санках не одна. Еще был жидкий юноша в фуражке хранника Земель двадцать первого облавия. Юноша о чем-то спорил с воеционером. Алевтина Константиновна радостно признала в воеционере дворового сумасшедшего Евпатия, который славился притяжением к неприятностям и давно искорененным в Землях алкоголизмом.
Евпатий расслабленно улыбался, стараясь унять истерику хранника.
Алевтина Константиновна спросила: «Вам чего?»
«Энергетичка» шумно привстала и отлепила от бедра кусок «санок».
«Вот, примерьте. Остались странныши. Маломерят…» - женщина протянула Алевтине Константиновне невесомый шмат свинца.
«Не жмет?» - «энергетичка» поставила в журнале выдачи зелёный крестик напротив цифры 315 и уточнила: «Вы во сколько в метро спускаетесь?»
Алевтина Константиновна продиктовала свой ежедневный маршрут и трепетно окунулась в свинцовый чехол. «Не жмет. Только если чуть-чуть…» - Алевтина Константиновна удивленно рассматривала огромный сверкающий холл, который только что был скукоженым тусклым  коридором.
«Разомнется. Это последние, со склада. Если кто-то будет сдавать, я Вам позвоню…» - в лучах свинцового обмана «энергетичка» выглядела, как один большой улыбающийся рот. Слова, вылетавшие сквозь ряды белоснежных зубов, убаюкивали и вселяли веру в скорейшее избавление.
«Ну, мы дальше пошли. А Вы пока тренируйтесь. Мало ли, клаустрофобия  или вообще аллергия…» - Алевтина Константиновна не спешила снимать обновку, махнула прощально Евпатию, заметив, что во-первых Евпатий стал лошадью, вернее, даже сверкающим крылатым единорогом. А во-вторых, рука Алевтины Константиновны в прощальном взмахе была грациозна и молода, без имеющихся еще с прошлого года корявых шрамов. Когда был праздник молоковарения и разрешили нагревать воду до 93 градусов, Алевтина Константиновна с непривычки - или правильнее сказать «с отвычки» - пролила недокипяток и обожгла пальцы правой руки.
Захлопнув дверь, Алевтина Константиновна полюбовалась на ставшее вдруг ухоженным и просторным жилье, секунды полторы подумала о том, куда мог подеваться юноша-хранник, но плюнув в сердцах на всю эту ерунду, пошла обратно на кухню. Котлета уже, наверное, пропотела.
Удивление настигло Алевтину Константиновну и при виде того, что должно было быть котлетой. На белоснежной хрустящей салфетке стояла кружевная тарелка, на которой в каплях дымящегося сока плавал настоящий стейк. По краям зажаристого куска были красиво разложены перья зеленых побегов, спаржа была окроплена лимонной карамелью и чесночными хлопьями. Запах от сервировки исходил бобмический. Алевтина Константиновна чуть не захлебнулась собственными слюнями.
Секунды три пришлось потерять на раздумье: снимать «будку» на ужин, чтобы не испачкать? Или поесть в новых красках?
Алевтина Константиновна сразу поняла, что диковинная конструкция ни что иное, как «розовые очки». Сквозь них мир кажется приятнее.
Решила пока снять. Все-таки официальной команды «надеть» еще не поступило. До той самой полуночи оставалось еще два дня и три с половиной часа.
Доев безвкусную, но сытную котлету, Алевтина Константиновна безо всякого наслаждения отхлебнула глоток анисового компота, оставив бутылку висеть на крюке за окном на растерзание предстоящим заморозкам.
Спать Алевтина Константиновна пошла со свежим чувством: да и пусть пропадает! Ей не было жалко не реализованной еды, не грустила она по поводу не помытой тарелки (все равно за воду платить не чем. Жетоны на включение крана закончились еще вчера. Просто Алевтине Константиновне было лень отстоять очередь в жетонодаватель. Возвращаясь с работы, она так и решила: лучше оплачу недельный штраф за грязную посуду).
И уж совсем Алевтина Константиновна не расстроилась, изучив содержимое снотворного сбережения. Каждый месяц жители Земель спускались в медпогреб и получали набор пилюль для хорошего сна. Сбережение было поделено на пять видов: «усталость», «тревога», «выходной», «что-то громкое мешает заснуть» и «срочно выспаться, работа!»
В текущем сбережении Алевтины Константиновны осталось четыре пилюли «выходной». Она ими практически не пользовалась. И теперь тоже был не совсем подходящий случай. Приняв «выходной», она однозначно не просыпалась в четыре утра, чтобы не опоздать на работу.
Поскрипев раскладушкой, устраиваясь поудобнее, Алевтина Константиновна решила вспомнить какой-нибудь длинный стих. Иногда это помогало заснуть и без пилюль.
Когда за окном прогромыхала полночь, рассеиваясь в небе грязным и дымным силуэтом, Алевтине Константиновне стало грустно. Нужно спать. А спать не может. Опять будет штраф за бессонницу…
Решение проблемы возникло так же внезапно, как и давешний Алевтины Константиновны пофигизм: нужно надеть «будку».
Аккуратно втиснувшись в хрупкий колпак, стараясь не задевать бигуди, Алевтина Константиновна прилегла. Спину сразу обволокло что-то уютное и успокаивающее. Голова устроилась на подушке, мозг мгновенно включил красивый сон.
Проснулась Алевтина Константиновна очень просто: пережив во сне интересное приключение, она оказалась в странно белом помещении. Что именно это было - ванная комната в детской больнице или подсобка мясного отдела соседнего гастронома? - понять не получалось. Комната была облицована белым кафелем, то там, то тут имевшего следы разрушения. Пахло хлоркой и нечистотами. Алевтина Константиновна, спя, собиралась произвести генеральную уборку. Но тут неожиданно заметила, что облупленная и рассохшаяся дверь в «ванную» приоткрылась, в образовавшуюся щель всунулась морда единорога и пропела: «Утро красит! Просыпайся!»
Хотя до рассвета был еще целый час, Алевтина Константиновна отчётливо рассмотрела в окне оранжевый диск. «Вот так-так…» - подумала Алевтина Константиновна и пошла проветривать зубы.
Два дня, остававшиеся до полуночи активации, Алевтина Константиновна прожила в «будке». Это были приятные и расслабленные дни. «Будка» справлялась буквально со всем: преображала гнилостные запахи в ароматы. В метро было светло и не громко. Коллеги, что в общем-то редкость, радовали доброжелательностью и красотой.
Утро после активации заранее объявили не рабочим. Очень важно было прослушать все инструкции, проговоренные телевещателем в полночь. Принципиально нового для себя Алевтина Константиновна не услышала. Все прелести ношения «будки» она и так уже ощутила на личном опыте. Видеоурок тоже был не совсем интересен. Не так уж и важно, из какого материала сделана «будка» и на каком заводе работают мастера в восемь смен для непрерывного производства НАКиБУДов. Гораздо интереснее было бы узнать, как ухаживать за «будкой»? Можно ли стирать ее? Или лучше протирать антигрязином?
Перед тем, как прозвучала команда выключить телевещатель, по экрану проползла ленивая строка с адресами пунктов обслуживания НАКиБУДов. «Потом разберусь…» - подумала Алевтина Константиновна и принялась досматривать многосерийный сон.
Она опять стояла в углу белой кафельной утробы. За три сна она уже знала, что по ту сторону облупленной двери находится длинный коридор, пройдя по которому попадаешь на лестницу. Только по лестнице нужно спускаться аккуратно: между вторым и полуторным пролетом находится старый шкаф, ударившись бедром об его угол, даже во сне бывает больно.
Просыпалась Алевтина Константиновна непременно от призыва единорога с ушами Евпатия. Поначалу он подглядывал из-за двери, но позднее обосновался в шкафу: «Вставай! Избудь свою печаль!» Алевтина Константиновна реагировала моментально, поскольку уже знала, что  через несколько часов она опять уснет и окажется в белой комнате.
Сколько времени прожила Алевтина Константиновна в «будке»? Сосчитать не получалось. Один и тот же сон. Один и тот же фильморяд по телевещателю. Ежедневно в одно и то же время неизменные персонажи в метро. «А ведь не зря составляли расписание по транспорту!» - восторженно подумала Алевтина Константиновна, радуясь знакомым лицам в знакомом вагоне. Радовалась Алевтина Константиновна, радовались пассажиры ей в ответ. Ночью во сне радовался единорог-Евпатий: «Вонми! Везде звучанье!»
Пожалуй, эта радость помогала всем жителям Земель справиться с общей безразмерной бедой. Можно было прожить на три водяных жетона в неделю. Вполне сносно питаться по графику и доплачивать за перевыдохи. Даже регулярные штрафы жители Земель принимали за почетную обязанность: платишь и помогаешь хранникам и воеционерам, вносишь свою лепту в светло-весомое отображение.
Но когда началась двадцать первая облавия, когда начали уводить на часопухлые модули всех без разбору, вот тогда началась паника.
Поэтому и появился НАКиБУД. Нейронно Активированная Капсула и Блок Управления Действительностью. Величайшее изобретение лаборатории нереальных технологий, созданное по специальному заказу Правителей в самом центре Осколка земельного мозга.
Жители Земель радовались возможности абстрагироваться от неприятной реальности. Еще больше они радовались открытию новых рабочих мест. Причем, работали в несколько смен: на одном и том же заводе варили хлеб, вырезали рогатки для воеционеров и плели «будки». Из старых и не утилизированных в конце предыдущих времён детских санок.
Просмотрев очередной фильморяд про достижения Завода, Алевтина Константиновна пошла спать. Традиционно продолжила маршрут по странному помещению, решив сегодня все-таки спуститься по шершавой лестнице во двор. Она уже не раз подходила к нижнему пролету, но неизменно наступало утро, из шкафа доносилось: «Пора, красавица!» и, вдохновляемая смехом единорога, Алевтина Константиновна благополучно просыпалась.
Раз уж получилось лечь пораньше, оставался шанс расширить свои сновиденческие территории. Она удачно миновала шкаф, добралась до массивной двери и толкнула ее, ухватившись за кованую старинную ручку. Перед Алевтиной Константиновной открылась завораживающая картина: уютный дворик был залеплен цветущими вьюнами, ползущими по стене готического замка куда-то наверх. «К колокольне…» - почему-то подумала Алевтина Константиновна.
Угол строения, где растительность была не столь пышной, подпирал ажурный стол. На столе кроме потрескавшейся от времени мозаики стоял длинношеий кувшин. Он был наполовину пуст. Но Алевтина Константиновна была почти уверена, что в брюхе кувшина старится вино. На башне пробило три. От звона курантов вспорхнули с насиженного места два пестрых голубя. Алевтине Константиновне показалось, что птицы ей подмигнули, причем два раза. Сначала одновременно. Потом каждым глазом по очереди. Пора было возвращаться.
Алевтина Константиновна замешкалась: соблазн попробовать хорошее вино был слишком сильным. Она еще помнила вкус напитка, который изъяли из рациона жителей Земель много лет назад, заменив алкоголь на правильный компот.
Откуда-то сверху раздался противный скрип, будто начали раскачивать заржавевший колокол. Под мерное скрипение и синхронные взмахи голубиных крыльев Алевтина Константиновна решительно дернула ручку двери. Шершавая лестница отразила на ступенях световой клин. Не было понятно: утро ли теперь или вечер. Алевтина Константиновна поняла, что забыла, как выглядит нормальная ночь. Потому что просыпалась Алевтина Константиновна и засыпала всегда при  мягких солнечных лучах. «И ведь должна же когда-то наступить зима!» - возмутилась спящая Алевтина Константиновна. Во сне и наяву ежедневно было позднее лето. Не жаркое, не дождливое, какое-то застывшее в ожидании скорого листопада.
Алевтина Константиновна бодро зашагала вверх по лестнице. Через полтора пролета важно аккуратно завернуть за угол. Там шкаф. В шкафу будильник. Сколько там осталось до пробуждения?
Максимально бережно обогнув шкаф, Алевтина Константиновна приготовилась прослушать побудку единорога-импровизатора. Немного заскучала в ожидании, дабы развеяться - поскакала сначала на правой ноге, потом на левой. В животе неприятно булькал вчерашний компот. Шкаф не открывался. Алевтина Константиновна огляделась по сторонам - никого. И прислушалась: ничего! Тогда она решительно открыла створку шкафа, уже приготовившись отчитывать единорога за нарушение режима пробуждения.
Утроба шкафа была пуста. И как-то не приятно пуста. Темна и склизка. Как будто только что из него вытащили пальто, изъеденное временем и молью. Алевтина Константиновна встревожилась: «А куда подевался Евпатий?» и зачем-то шагнула внутрь шкафа. Единорога в шкафу не было. Зато был гвоздь, прибитый к боковой стенке, на гвозде висел грязный поварской фартук, и кармана которого торчал почтовый конверт. Алевтина Константиновна в полумраке шкафных внутренностей едва разглядела на конверте часть надписи: «….втинушке от па….», резко потянула за бумажный край, но письмо в кармане прилипло, вероятно, повар был не чистоплотен, частенько вытирал жирные пальцы о края фартука. Алевтина Константиновна подслеповато прищурилась и наклонилась ниже, стараясь отковырять-таки интересующее ее письмо.
И тут она проснулась.
Не было звонка будильника. Не было улыбки единорога и его утренних гимнов. Даже утра не было. За окном грохотала ночь. Еще не выключили сирену тревожной готовности, потому что патрули не закончили свой пролет. Еще не зажгли фонари, потому что не все тени проползли на Завод. Город спал, спали жители Земель. Спала водопроводная система. Спали метропоезда и телевещатели.
Бодрствовала лишь Алевтина Константиновна. Она присела на край раскладушки и тоскливо посмотрела на то, что было «будкой». Зацепившись во сне за ржавый гвоздь, Алевтина Константиновна порвала «будку». Нарушилось нейронная связь. «Будка» перестала быть сложным прибором. Алевтина Константиновна держала в руках огрызок детских санок. И почти плакала от бессилия. Она жалела, что не попробовала вина из кувшина. Она понимала, что сон про белую комнату больше никогда не включится.
Сирена смолкла. Пора было идти проветривать зубы.
Одеваясь на работу, Алевтина Константиновна отметила, что ее одежда выглядит давно не ношеной. И пахнет от вешалки с платьями почти так же, как в том старом шкафу.
Еще больше Алевтина Константиновна ужаснулась при виде заплесневевшей горы посуды на кухонной мойке. И водопроводный кран выглядел так, будто им не пользовались очень много лет.
Дождавшись положенного часа, Алевтина Константиновна спустилась в метро. Без «будки» было зябко и как-то на удивление не уютно.
Прождав поезд минут сорок, Алевтина Константиновна поняла, что транспорт не ходит. Спросить было не у кого. Автомат по продаже входных шагов мигал предупреждением: «Вставьте ленту, чтобы продолжить печать разрешения».
Перед Алевтиной Константиновной встал очень важный вопрос: «А как же попасть на работу?»
И сразу же возник второй вопрос: «Что же случилось ночью? Ведь еще вчера все было нормально?»
В поисках хоть каки-то ответов Алевтина Константиновна направилась к выходу. Подимаясь по ступенькам, она почувствовала знакомую тягу в мышцах. Прикрыла глаза. Пошла наощупь. Вспоминая, откуда вот эти знакомые движения. «Ну, конечно, сон!» - радостная Алевтина Константиновна припустила вверх по лестнице. Между стеклянными дверьми, ровно на решетке теплогрева лежал бродяга. Он мирно спал и плохо пах. Рядом с ним дремала патлатая собака. Алевтина Константиновна забыла, как выглядит собака, но была уверена, что это именно она. «Эй, Тузик! Или как тебя там? Дай пройти!» - Алевтина Константиновна попыталась обойти спящую парочку. «Тузик» зарычал. Бродяга проснулся.
«Евпатий?» - удивилась Алевтина Константиновна.
«Не ори!» - бродяга резко поднялся, смахнул в широкий пакет вонючую лежанку, причмокнул псу и шагнул сквозь дверь. Оказавшись на улице, бродяга все-таки обернулся к Алевтине Константиновне  и даже попытался ответить на ее немой вопрос: «Да не кончится это никогда… никому это не надо…»
Алевтина Константиновна собралась с мыслями и затараторила: «Но ведь новости хорошие! И все так радуются!»
Бродяга усмехнулся: «Все спят… радуются во сне… спят, как младенцы…где явь, где сон - уже никто не понимает…»
«А на работу-то как?» - не унималась Алевтина Константиновна.
«А никак. Нет ее, работы. Уже давно нет», - бродяга почесал замятую от спанья щеку и предложил: «Есть хочешь?»
Алевтина Константиновна, как нормальная женщина, настаивала сначала на объяснениях, а уже потом была готова поддержать идею перекуса.
«Что тут объяснять? Для того «будки» и раздали, чтобы все жили, как во сне…» - бродяга вздохнул и уточнил: «Батя мой, Евпатий, жадный был. На младенца взрослую «будку» по раздаче получил. Потом ее продал. И пропил. А я вот вырос как-то, пережил вот это все, травлю, выжигание, заморозку…» - Алевтина Константиновна пыталась не истерить:
«Как, батя? Я знаю Евпатия, он на два года моложе меня!» Бродяга попытался было заржать. Но передумал. И со словами: «Тоже мне Спящая красавица» резко схватил Алевтину Константиновну за плечи и развернул лицом к стеклянной двери.
В отражении грязного стекла на Алевтину Константиновну смотрела впалыми глазами жилистая старуха. Седые не чесанные патлы торчали во все стороны, артритные колени взбухли на венозных ножках. Старуха куталась в линялую ветошь, в прошлой жизни бывшую вязаным кардиганом. По впалым щекам потекли обжигающие слезы.
«Да хорош! Все равно скоро нас всех обнулят!» - бродяга подмигнул Алевтине Константиновне и беззаботно  принялся жевать кусок сублимата. Только тут Алевтина Константиновна увидела в руках бродяги коробку с тревожной едой: такую выдавали в начале времен, еще до эпохи НАКиБУДов.
Алевтина Константиновна отказалась от угощения. Повернулась в поисках своего отражения и, увидев беззубый оскал мерзкой старухи, медленно осела в грязь.
Закрыв глаза, Алевтина Константиновна постаралась мысленно найти дорогу в белую комнату. И уже почти нашла, отряхивая воображение от беспокойных окриков бродяги. Залаял голодный пёс. Пошел кислый дождь. Заскрипел колокол. На башне пробило три.
Алевтина Константиновна протянула руку и схватила кувшин за хрустальное горло. Жадно выпив крепкого вина, Алевтина Константиновна наконец-то уснула…