Многа букафф. Гл. 10

Александр Разумихин
   
     «МНОГА БУКАФФ» ;-)
   
     О феномене современной беллетристики и её «творцах»

     Поэма в клочках

         
     Самозванство.  Клочок 10.


«Находящиеся в здравом уме и твёрдой памяти, полагаю, заметили, что, полемизируя и с теми авторами, кто считает, что хвалить пишущего обязательно надо (это прибавляет сил и уверенности, тогда как критика способна выбить из седла), и с теми, кто критику и критиков терпеть не могут, зато похвалу очень даже любят, я разграничиваю людей пишущих и «творящих».

Сегодня, когда в нашей жизни так много «балдёжной» информации, развлекухи и скандальности о частной жизни, приправленных эротикой и политикой, появилось много тех, кто самоназвался «светом» и «элитой», «создателями» и «творцами».

Хотя для них есть обычное русское слово «самозванцы». Они, и ставшие теледивами, и не попавшие «в ящик», по сути, ничего нового не изобрели. Но на каждом шагу говорят о гуманизме и равенстве. Мол, у нас все равны. Вот только при всём равенстве сегодня довольно много «писателей» (потому слово и взято в кавычки), которых не только не покупают, но и не издают, но они себя величают «творцами».

 Моё мнение: можно собраться у кого-то на кухне и величать друг друга как угодно. Это личное дело собравшихся и психоаналитика, которого они пригласят. А если выносят на общество (а они не только выносят, но ещё этим и бравируют), не исключаю, что присутствует мания величия, хотя, больше похоже на комплекс неполноценности».

ЖЖ высыпал сразу несколько реплик.
Ольга Свириденкова:

«Вот, дался же Вам этот “творец”»!

Ксения Тихомирова:

«Меня однажды тоже «достало», даже хотела сочинить злобную статьюшку и придумала название «Время голых королей». Но потом стало так ску-у-учно про них (про голых) говорить и думать... Вы всё точно, на мой взгляд, сформулировали».

Преподаватель, считающая себя занудным прагматиком и графоманом, коллекционирующим версии подтекста в комментариях, «комплиментарные и критические, по поводу отношения к содержательной компоненте написанного», присутствующая в ЖЖ под ником levya:

«Самозванцы были, есть и будут. К сожалению, не только в литературе, — это было бы наименьшим злом. Что касается «творцов», то всегда забавно понаблюдать за тем, что они «натворили». Отсутствие чувства юмора — диагноз. Медицина бессильна. Таким сколько ни внушай, не поймут, и сами кого угодно перекричат, голос у них, ох, громкий, а лексикон без тормозов. Есть, конечно, бедняги, понять не способные, таких жаль. А про тех, кому понимание невыгодно, мой дедушка говорил: он не идиот, он паразит».

Елена из Уфы (научилась читать в 4 года и с тех пор не расстаётся с книгами. Любит тексты, слова, фразы, сюжеты, эмоции и необычные выражения. Любимая книга — «Унесённые ветром». Читает всё, не всегда полезное и хорошее. Иногда пишет, в основном для себя. Хотя в голове постоянно бродят различные сюжеты и образы. Не исключает, что однажды родится книга. Есть страничка на «Прозе.ру»):

«Если человек хочет писать и его хотят читать — почему бы и нет? Не всегда хочется есть изысканную пищу, иногда и простой картошки с селёдкой душа просит. Можно писать хоть фанфики — для себя и узкого круга заинтересованных, и довольствоваться этой нишей. Любое творчество не зазорно, от него душа развивается, идёт тонкая энергия. Если они себя так называют в своём кругу, их дело, а если выносят на общество — тогда уже мания величия».

Меж тем продолжался и основной разговор. Постепенно начала формироваться группа наиболее активных участников диалогов-споров. Среди них Денис Чекалов:

— У слов могут быть разные значения. Для кого-то слово «Творец» — синоним слова «Бог», поэтому называть себя Творцом он не посмеет. Кто-то излишне скромный (я, мол, намалевал там чихню какую-то). Кто-то всерьёз считает себя классиком, по уровню равным Достоевскому и Диккенсу. В нашей культуре хвастовство, как правило, осуждается. Для западных авторов альфа и омега их работы — хвались своими успехами! продвигай себя! забудь скромность, как жуткий грех! Об этом часто можно прочитать в западных пособиях, сборниках советов для авторов. Разные культуры, разное отношение к жизни. Думаю, это чисто коммерческий аспект. Чем громче человек себя хвалит, чем активнее себя продвигает, тем больше у него шансов на успех (или, по крайней мере, ему так кажется).

— Ни в моём, ни цитируемом постах «творец» ничуть не синоним слова «Бог». У меня по одной причине, в другом посте — по другой. Ничего божественного в приведённых диалогах нет. Собственно, это и послужило причиной написания моей реплики. Так что поднимать букву «т» до заглавной не стоит. И сравнивать упомянутые рассуждения с западным менталитетом я тоже не стал бы. Речь идёт, если называть вещи своими именами, об отсутствии культуры и безмерном апломбе рассуждающих о себе, как о творцах. Да и какая коммерция в разговоре между себе подобными? Это ведь не с редактором или издателем идут переговоры. Впрочем, если бы мне, редактору, такое стал говорить автор, беседа не имела бы продолжения, не говоря уже об издании.

— Привычка, человек входит в роль. Если человек возомнил себя божеством, то будет вести себя так всегда и везде.
Инна Криксунова:

«Я тоже не люблю пафоса, мне он кажется смешным. По-моему, это самопоглаживание, попытка себя порадовать. Можно посмеяться в душе, но особого вреда в этом не вижу. Пусть человека кайфует от себя. Это ведь ни на что реально не влияет. Всё равно видно, чего он стоит. Это главное. Теперь отвечу на вопрос: «Любите ли вы, когда вас хвалят или критикуют?». Если похвала и критика объективны, конструктивны, профессиональны и доброжелательны, то воспринимаю нормально. Они приносят несомненную пользу. На дух не выношу приторную лесть, всегда её чувствую, у меня на неё аллергия. Также не приемлю желчного сведения счётов под видом критики. Это ведь тоже всегда чувствуется».

Раньше меня успела бросить реплику Ольга Свириденкова:

«К сожалению, как раз такой: объективной, конструктивной, профессиональной и доброжелательной, критики почти никогда не встречаешь. Как правило, в так называемой критике очень хорошо чувствуется стремление оскорбить человека и заставить его почувствовать себя ущербным. То есть присутствует попытка привития человеку комплекса неполноценности...»

Инна Криксунова:

«В том-то и дело, что нередко вместо критики мы видим решение своих проблем, избавление от собственной желчи вместо спокойного, безличного, профессионального разбора текста. Ведь смотрите: одно и то же можно ведь сказать по-разному. Вместо «ваш текст скучный, неинтересный, не цепляет» можно сказать: «Вашему тексту не хватает занимательности сюжета». Или вместо «в Вашем тексте много словесного мусора» можно сказать: «Текст нуждается в чистке, избавлении от лишних слов, мешающих восприятию», например».

Ольга Свириденкова:

«Однажды про мой роман написал один профессиональный критик. Именно профессиональный, а не «доморощенный». Интересно было читать, и я, несмотря на общий критический тон статьи, почувствовала себя польщённой — надо же, удостоили целой статьи! И — вот интересно! — было написано с юмором, но как-то не обидно. Даже возникло желание задружиться с человеком».

Я ответил сразу обеим:
«Это замечательно, что мы затронули конкретику. Нельзя профессиональному критику вместо «текст скучный, неинтересный, не цепляет» сказать: «тексту не хватает занимательности сюжета». Потому что текст может быть скучен не только по причине незанимательности сюжета. Плохой язык делает текст скучным. Скверно выписанные герои делают текст скучным. Непопадание во время делает текст скучным. И можно продолжать и продолжать. Поэтому порой достаточно в рецензии, например, сказать, что повесть скучная, т.к. в ней плохо, допустим, и то, и другое, и третье. А объём рецензии не позволяет расшифровать.

Теперь про «словесный мусор». Здесь изначально стилистическая ошибка, лексическая несовместимость. Никакое слово мусором, по определению, быть не может. Здесь оно, допустим, не годится к употреблению, а в другом случае ему будет самое место. Так что оно не лишнее, а неправильно употреблено. Поэтому ни как редактор, ни как критик я такое выражение не могу применить. И значит, это не грубость, а непрофессионализм. Но если так, то это уже не критика, а сотрясание воздуха. Хороший критик должен быть минимум на уровне хорошего автора, а то и выше, толковее.

И ещё одна маленькая деталь. Профессиональная критика не может быть «безличной». Безличным может быть только учебник по литературной критике».
Профессиональный писатель Татьяна Тронина обозначила своё видение профессионального критика:

«Ой, и профессиональный критик может изящно и незаметно размазать по асфальту. Ещё больнее будет, чем после грубой ругани. Я бы рассматривала отдельно профессиональные способности и личные особенности критика».

Мы обменялись репликами:
— Какое-то странное желание, чтобы критик профессионально занимался поглаживанием. А умение изящно «размазать», когда автор того заслуживает, — это естественно. Пусть пишет так, чтобы не заслуживать «размазывания».

— Нет, я говорила не о поглаживании. А о том, что даже профессионал может быть субъективен. И, исходя из личных предпочтений, может легко размазать достойного автора и похвалить слабого. Все мы люди, и даже если мы профессионалы, то тоже во власти субъективных эмоций, личных пристрастий и антипатий.
— Любая критика субъективна. Другой она и быть не может. Она должна быть лишь справедливой. Именно справедливость иной раз обязывает по заслугам «размазать» писателя, сделав это профессионально. Кстати, Тургенев, Лев Толстой, Достоевский, Чернышевский очень даже спокойно «размазывали» друг друга и не будучи критиками, делая это в собственной прозе.

— Ой, не согласна. Справедливости нет в искусстве. Истины там тоже нет. В искусстве есть только любовь. Только эмоции. Кому-то условная Марья Гонцова доставляет искреннюю радость, кому-то — Джойс. И нельзя сказать, что второй лучше первой.

— Для тех (говорю абстрактно, без личностей), для кого нет справедливости, всегда находится бутылка водки. И тогда она ему даже лучше (сильнее искренняя радость) нежели условная Марья Гонцова. Радость и справедливость — это категории из разных сфер.

— Бутылка водки — это для тех, кто не испытывает эмоций при чтении и эмоций вообще. Повторю, справедливость к искусству не имеет никакого отношения. А вот от наслаждения им радость есть. Взять, например, Нобелевскую премию по литературе. Выдаётся по справедливости. Но радость и любовь читателей отдана совсем другим авторам, которых устроители сочли «низкими» и слабыми.

— Позвольте, а как быть с тем, кто пил, и сильно, Пушкин, Есенин, Твардовский, Фадеев... (всех не перечислишь)? Они, что, по-Вашему, не испытывали эмоций при чтении? Поэтому Ваш тезис вряд ли верен. И с чего Вы взяли, что Нобелевская даётся по справедливости?

— И всё же лучше писать, чем водку пить. Пусть пишет, кто хочет, пусть люди называют себя творцами — это даёт крылья, радость жизни, уберегает от гадостей и грязи. Даже если люди и не выдадут гениальный продукт. Это вот как вопрос о женской красоте. Все женщины прекрасны, все красавицы. Надо только научиться правильно оформлять свою красоту. И так же все творцы. Надо только научиться правильно творить.

— «Лучше писать, чем водку пить» — именно так обычно говорят про графоманов.
— Я к тому, что все имеют право на творчество. Абсолютно все. Другое дело, каков результат.

— Иметь право на творчество (а кто его лишает?) — это ещё не творить. Я никого не лишаю возможности творить. Я лишь говорю, не называй себя творцом — это смешно, а для пишущего, т.е. имеющего дело со словом, это ещё и непорядочно, непрофессионально. Надо результатами заслужить право, чтобы другие тебя назвали творцом. Для меня это азбучная истина.

— Милосердие — выше справедливости. Нельзя отказывать всем людям в возможности творить. Для меня это тоже азбучная истина.
— Вы меня не хотите слышать. Я ведь ясно сказал: «Никто не лишает кого-либо возможности творить. Но не надо называть себя творцом». Что касается милосердия: хирург именно из милосердия вырезает больной орган. Литературный критик — тот же хирург в литературе.

— Ну что вы. Зачем сравнивать критика с хирургом? Это из серии: сравнивать мягкое с горячим. Задачи-то совершенно разные. Где тело, и где душа... Не лучше ли сравнить критика с учителем, например?
— Простая истина: критика не зефир в шоколаде — как это ни банально. При этом критик никого не должен учить (ну, разве что иногда и совсем чуть-чуть). Он ведь не обслуживает писателя, он такой же писатель, как и прозаик или поэт, о котором пишет (мы сейчас с Вами говорим о хорошем критике, договорились?). А вот задачи хирурга и критика схожи. Напрасно Вы о теле и душе. Критик, когда «препарирует», то препарирует не душу автора, а тело его произведения. И автор с его душой уже здесь постольку-поскольку.

— Александр, интересно. Пожалуй, о функциях критика, о том, кем он является (таким же писателем?), и каковы его задачи именно сегодня, Вам стоит написать пост. Будет здорово, если напишете. В спорах рождается истина. А где одна тишь да гладь и все согласны, болото зацветает.

Так вышло, что промежуточную, как оказалось, точку в обсуждении поставил наш короткий диалог с Ларисой Тепляковой (автор книг «Комедия положений, или Просто наша жизнь(OZON.ru, тираж 500 экз., авторский сборник), «От Берлина до Белека. Советы опытной путешественницы» и вышедших в одном из московских издательств трёх романов: «Любовь с итальянским акцентом», «Дела сердечные», «Модная история»). Она написала:

«Как утверждают психологи, все мы в любом деле стремимся к одобрению. Человеку всегда хочется нравиться или удивлять, вызывать яркие эмоции — внешним видом, своей работой и т. п. Поэтому тут всё ясно — писатель надеется, что его опус понравится».

Спорить было не о чем, и я тихо-мирно перевёл разговор на себя:
— Я выработал в себе привычку не ожидать откликов читателей. Тем приятнее бывает, когда они случались.
— Остался только один вопрос. Если вы не ждёте откликов читателей, то для кого вы пишете? Что же вам нужно?
— Где-то в глубине души я, конечно, хотел бы откликов читателей. Но, зная, что сегодня в ситуации полного отсутствия индустрии, единой и объединяющей издателей, книготорговлю и критиков, их быть не может (ранее на нашу книгу с женой, вспоминаю, мы получили несколько мешков писем), я их и не жду. Не ждём же мы, вырастая, Деда Мороза на Новый год. А на вопрос: «Для кого я пишу», ответ простой. Следуя максиме: «Нам не дано предугадать, Как слово наше отзовётся...», я надеюсь, что кому-то «пригодится» мною написанное. И когда это подтверждается (например, в ходе книжных ярмарок от постоянных читателей-покупателей), радуюсь, что был прав.

Я стал готовить «заказанный» модератором сообщества belletrist_ru Татьяной Трониной пост о том, кем является критик (таким же писателем?), и каковы его задачи, но меня опередили. Всезнающая и рассерженная Инна Криксунова бросила мне перчатку. Опередив меня, она выставила пост

«Нужна ли литературная критика?»