Всё для Победы! Ветеран Борис Егорович Пахомов

   
   Мы должны свято помнить и чтить тех, кто, не жалея себя, приближал День Великой Победы. В трудные годы Великой Отечественной войны, когда мужчины ушли на фронт, к станкам вставали подростки, которые вместе со взрослыми ковали оружие Победы. Одним из таких юных тружеников тыла был герой нашего рассказа Борис Егорович Пахомов, родившийся 27 января 1927 года в селе Муравлянка Сараевского района Рязанской области. Награждён медалями «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», «Ветеран труда», памятными и юбилейными медалями.
   После войны окончил Златоустовский филиал Челябинского политехнического института (ЧПИ, ныне ЮУрГУ) по специальности «Технология машиностроения, станки и режущий инструмент» (1962 г.).
   Это воспоминания Бориса Егоровича Пахомова о своей жизни и о юных годах, которые пришлись на самое тяжёлое для нашей страны время. Мне повезло беседовать с ветераном и записать его рассказ весной 2012 года.

     Так начиналась война

   – Родители мои из крестьян, – вспоминал Борис Егорович Пахомов. – В 1936 году семья перебралась в Златоуст. В семье был самым младшим. Брат Василий 1921 года рождения весною 1941-го был призван в армию, погиб на войне. Можно сказать, что я имею рабоче-крестьянское происхождение: отец, Егор Григорьевич, мама, Матрёна Александровна, сестра Агафья 1916 года рождения), брат, а потом и я – все работали в Златоусте на заводе-комбинате имени В.И. Ленина.
   Когда началась война, мне было 14 лет. О начале войны узнал так. Было воскресенье, хороший день, хорошая погода. В городе справлялся праздник – Сабантуй. Веселье, гулянье, музыка. На стадионе футбольный матч. Мы, мальчишки, бегали по городу, настроение ничто не омрачало. И вдруг заметили, что народ как-то тревожно заходил, заволновался. Спросили, что происходит, почему волнение. И узнали, что началась война. Пришёл домой, по радио услышал речь Молотова. Страха не было. Мы были так воспитаны. Были уверены, что если враг нападет, то «на вражьей земле мы врага разгромим малой кровью, могучим ударом». Тогда шли различные ура-патриотические фильмы, такие, как «Если завтра война», «Граница на замке», «Танкисты». И, конечно, мы знали о героях, сражавшихся на озере Хасан, на реке Халхин-Гол. Никто не думал, что
война продлится долгих четыре года.
   Нас, ребят, собрали в школе. Выступил директор, сказал, что идёт война, что страна не жалея сил борется с врагом, и наша задача – помогать Родине. Школьников с седьмого класса и старше отправили в подшефный совхоз в черте города. Ходить туда приходилось пешком. Окучивали, пропалывали, а осенью помогали собирать урожай: свёклу, морковь, капусту, картофель. Работали не покладая рук.

     Хлеб

   Жизнь была и так не сахар, а стало ещё тяжелее. Перебои с хлебом были и до
войны, всегда в магазинах за ним стояли огромные очереди. А во время войны
ввели карточки на хлеб. И какой это был хлеб! Часто непропечённый, хоть перепекай заново, низкий (сантиметров восемь, не больше), тяжёлый! Но и этого хлеба, если говорить откровенно, почти всю войну не ели досыта.
   Хлеб, еда были самой большой ценностью. Продовольственные карточки – самой ценной бумагой. Их утрата – катастрофа, голодная смерть. Нередко их воровали. За подделку продовольственных карточек – уголовное наказание. Случалось, конечно, всякое: например, лежали карточки в кармане, а одежду постирали, они размылись. Восстановить карточки практически невозможно: власти опасались, что кто-то может пойти на обман. Однако случались редкие исключения. Так, было особое решение начальства, озвученное на заводском общем собрании: лучшему токарю Афанасию Васильевичу Баранову (он работал на заводе на самом большом станке) восстановить карточки. У этого рабочего была большая семья, так что без продовольственных карточек они были обречены.
   Иждивенцу полагалось хлеба 400 граммов в день, работающему – 800. Это тоже
было одной из причин, почему был вынужден бросить учебу и пойти на завод. Так в декабре 1941 года я стал рабочим завода-комбината имени В.И. Ленина. Началась трудовая карьера. А общий трудовой стаж у меня больше полувека – 61 год.

     Больше снарядов!

   На завод меня привёл отец. Там меня научили токарному делу. Работать довелось на разных токарных станках, выполнять различные операции. Так что в 1944-м году я уже был токарем-универсалом пятого разряда. Например, делал центрирующее утолщение снаряда (оно придает вращательное движение в полёте). Болванка (заготовка) весила килограммов 15. Смена на заводе длилась 12 часов,
дневная – с восьми утра до восьми вечера. Норматив 300–360 снарядов за смену.
Каждую болванку нужно было взять, положить на станок, укрепить, обработать,
снять со станка. Так что уставал страшно.
   Поскольку нужно было сделать как можно больше и как можно скорей, время экономили на всём, применяя разные хитрости. Например, снаряд уже обработан, станок выключен, но остаётся инерционное вращение. Как его остановить? Если просто ладонью, то мгновенно сдирается кожа до мяса, а то и до костей. Поэтому придумали специальное приспособление из ремня: его надевали на ладонь и останавливали вращение. Ни в коем случае нельзя было использовать ткань, поскольку тряпка распускается, а это очень опасно: могло руку замотать в станок, покалечить. Друг другу давали советы, так что многие работали с такими приспособлениями. Проявляли смекалку!
   На заводе производство непрерывное, поэтому приходилось работать практически без отдыха. Станки стоят в линию, на каждом по очереди обрабатывается изделие. Остановиться невозможно: встанет вся линия. На обед отводилось 50 минут. Бывало и так, что работа срочная, а заменить рабочего некем, поэтому перерыв на обед не делали, а пищу возили по цехам. Ставили тарелки у станка или на станке, так, чтобы можно было отхлебывать суп, не прерывая работы. Приходилось оставаться и после окончания смены, и чтобы
не возвращаться домой поздно, ночевали прямо на заводе: для этого в красном уголке поставили кровати.
   Мы понимали, что создаём оружие Победы, поэтому, несмотря на все трудности, работали не покладая рук.

     Пропуск на выход

   После того как снаряды готовы, их необходимо уложить в специальные ящики,
в каждый ящик по два снаряда. Ящики деревянные, тяжёлые, весом больше пуда,
длиной метра полтора. Требования к таре такие: не больше шести сучков в доске. Каждый сучок высверливался, а отверстия затыкались специально обработанными особым составом пробками, чтобы внутрь ящика не попали пыль, грязь, влага. Теперь представьте, что завод за смену выдаёт тысячи снарядов, и для всех нужны ящики! Как быть, где взять рабочих, чтобы носить их? Придумали вот что: после смены каждый рабочий был обязан отнести на упаковочный склад один ящик: без этого с завода не выпускали. Принёс
ящик – получи жетон, который сдавали на проходной.

     Награда рабочим

   На наше предприятие эвакуировали с Украины мощный Краматорский завод.
Пришла платформа, а на ней огромная металлическая болванка: 11 метров длиной и полметра в диаметре – видимо, часть какого-то очень крупного агрегата. Пока везли, на ней появились вмятины, следы коррозии и так далее. А она же из
дорогостоящей стали. Да и не на каждом предприятии такую деталь сделаешь.
Начальство стало требовать, чтобы эту болванку обработали. С большим трудом
установили эту тяжеленную махину на станке. Помимо резца, обрабатывали её
напильниками. Для этого вокруг соорудили помосты (настилы), на них поставили
нас, мальчишек, с напильниками, человек шесть-семь. Резец режет тонко (стружка 0,2 мм), а мы следом шлифуем, чтобы придать необходимую гладкость. Обработка шла непрерывно (даже перерывы на обед не делали) и заняла целый месяц. Но уложились в срок. Зато потом нас наградили усиленным дополнительным питанием – выдали десятерым рабочим, включая нас, мальчишек, дополнительные продуктовые карточки.

     Богатырская стружка

   Стальная стружка накапливалась вдоль железнодорожных путей, порой лежала выше вагонов, мешала проезду. Необходимо было её убирать, отправлять на переплавку на металлургический завод. Ведь это ценное сырьё. А в стружке была
промасленная ветошь, тряпки, порой они загорались, стружка спекалась.
   В войну в городе, несмотря на все трудности, работал цирк, поддерживал в людях бодрость духа. Бывал и я на представлениях. Помню, там выступали борцы – более двух десятков богатырей. Объявляли их выступления и называли их имена, поэтому помню, как их звали: Валентин Самарин (Горький, ныне Нижний Новгород), Николай Тюрин (Астрахань), Дмитрий Раков (город не помню), Всеволод Херц (Кишинёв). Вот этих борцов и привлекали к уборке стружки. С кайлами, ломами вставали они в полукруг и расправлялись с горами спёкшейся стали.

     Стол тысячника

   Во время Великой Отечественной войны родилось движение так называемых
тысячников – ударников труда. Был лозунг: «Даёшь тысячу процентов!» То есть
каждый должен был работать за десятерых, выполнить не сто процентов плана, а тысячу! Ударникам – особый почет и уважение. В столовой все ели за общим столом, сидя на лавках. А тут появился отдельный стол со стулом, а на нём табличка «Стол тысячника» и цветы в вазочке, салфетки. И тарелка была не металлическая, как у всех, а фаянсовая.

     Долгожданная Победа

   Конечно, все мы ждали окончательной победы над врагом. Во время обеда нам читали вслух газеты с новостями с фронта. Когда узнавали об очередном успехе Красной Армии, аплодировали. Весной 1945-го особенно остро чувствовалось, что война вот-вот закончится.
   Однажды я работал в ночную смену. Где-то часа в три ночи началось движение, замелькало начальство, появился народ. Примерно в пять утра раздался протяжный заводской гудок. Он давался обычно в 7:00 – побудка, в 7:40 – сигнал, что нужно быть в пути, и в 8:00 – когда начиналась первая смена. Жил я далеко, так что на завод – бегом. За опоздание на 20 и более минут карали очень строго: опоздавших объявляли дезертирами, могли и посадить. По гудку узнавали время, причём на нашем заводе гудок давали минута в минуту, остальные заводы по нему ориентировались. А тут гудок дали вне обычного времени. Все сразу всполошились, выключили станки. Сразу поняли, что войне конец! Пришло начальство, объявило о разгроме фашистской Германии. Словами не передать нашу радость!
   В этот день руководство завода устроило рабочим выходной. Пришедшим на утреннюю смену повезло ещё больше: отправились домой и отдыхали в общей сложности почти сутки. Как сейчас помню, празднование Победы в Великой Отечественной войне в Златоусте было назначено на 13 мая. Город празднично преобразился. В одном из скверов устроили танцплощадку, установили репродуктор, повесили новые лозунги. Раньше было «Всё для фронта, всё для победы!» Теперь лозунги славили Победу!

     Мир

   После войны я продолжал трудиться на заводе имени В.И. Ленина токарем. Мечтал завершить образование, прерванное войной. Поступил в техникум, параллельно продолжал работать. Далее поступил в Златоустовский филиал Челябинского политехнического института (ЧПИ, ныне ЮУрГУ).
   Моя жена Александра Яковлевна родом из Тульской области, на Урал попала в числе других эвакуированных. Хоть и была младше меня, в войну трудилась на Златоустовском часовом заводе. Там и проработала всю жизнь. В семье у нас три поколения «ЧПИшников». Мой сын Александр и его жена окончили инсти-
тут по специальности «Летательные аппараты». Внук Михаил окончил ЮУрГУ
по той же специальности. Дочь Ирина (к несчастью, её нет в живых) окончила Челябинский государственный пединститут, естественно-географический факультет, а её сын, мой внук Егор – механико-математический факультет ЮУрГУ.

     Вместо послесловия. Стихи об альма-матер

  Родному ЧПИ (ныне ЮУрГУ – Южно-Уральскому государственному университету) Борис Егорович Пахомов  посвятил это стихотворение.

     Славному коллективу ЮУрГУ
    
На пустыре, на горных кручах,
Толпой бараков окружен,
Возвысился каркас могучий:
Тут храм науки заложен.

В науку двери нам открыты,
И мы на марше не одни.
Три главных буквы алфавита
Венчают гордый ЧПИ.

Ну полно, ныне всё иначе:
Нет ни халуп, ни пустырей,
И пять созвучий слышатся богаче,
И как бы видится видней.

Он стал мощней, там нету места скуке
В ночных лучах, и в стужу, и в пургу.
Так здравствуй, храм, купель науки,
Источник знаний – исполин ЮУрГУ!

Записал воспоминания ветерана и подготовил к публикации Загребин Иван Сергеевич.