Город в десять тысяч сосен

     Выцветшие за долгую сибирскую зиму хвойные иголки слабо желтеют на фоне тонких стволов. Зато живо выделяются угольные ветви-палочки, разбавляя колорит коричневого и желтого обрамления сосен. Редкие «стерильные» березы выскакивают то тут, то там, ломая меланхоличный тон мерно покачивающегося под натиском колючего ветра бора. Изредка тишина нарушается снующей белкой, перескакивающей с ветки на ветку. Она роняет снежные шапки вниз, на «малышню» – молодые сосенки. От суетливого зверька не отстают и сороки, что громко разносят свежие слухи по всей округе.

     Стоит затаить дыхание как услышишь эхо проходящего поезда вдалеке. Очередной товарняк, а может, и пассажирский… Люди проносятся мимо, лишь краем глаза обрисовывая скромный образ города, образ, лишенный деталей, лишь один из коллекции подобных набросков, коих в стране совсем не мало.

     Здесь и живет З***. Маленький городок окружен плотным кольцом, барьером из бравады вековых старожил, чьи верхушки видны из любой точки, надо лишь забраться чуть повыше. Тогда непременно увидишь, как небо словно держится на множестве иголочек сосен. Вековые, вечные атланты, гордо расправившие плечи, тяжесть им – нипочем.

     Среди этих статных, высоких деревьев обжились домики в один-два этажа. Словно игрушки на новогодней елке. Такие яркие, такие разные… Вот кружево деревянной резьбы, заботливо выбеленной на фоне зеленого фасада, а вот самые что ни на есть настоящие наличники, рядом соседствует синий-синий домик с круглым чердачным окошком, а здесь – аккуратная кирпичная кладка… Каждый домик со своей уникальной историей предстает личным архивом воспоминаний, горестных и веселых, далеких и совсем новых. Каждая дверь таит свое драгоценное прошлое, уникальное и щемящее душу. Каждое окно, уставленное цветами, приоткрывает завесу, показывая кадр обыденной жизни. Включенный телевизор ли, позевывающий кот или любопытная девчушка, что прячет лицо за тюлем… 

     Тихому городу – тихая река. Но у реки «быстрое» имя – Ук. Оно не только бойко срывается с губ, но и носит особое значение – «стрела». Правда, Ук на стрелу совсем не похож. Может, это и к лучшему? Крутые высокие песчаные берега омываются размеренным течением. Мелкие рыбешки опасливо всплывают наверх, чтобы юрко нырнуть обратно, испуганные излишним вниманием. Редко удается выкопать в песке крохотную ракушку… Но это дело летних дней. Зимой река спит под плотным одеялом льда. Но находятся люди нарушающие ее покой. Нет-нет, да и разглядишь следы смельчаков, уходящие вереницей далеко-далеко. Или же это будет вязь звериных лап, переходящих с одного берега на другой.

     Ночью видно звезды. Особенно, если ударит мороз. Тогда небесные огоньки поблескивают, подмигивают, смотря свысока. Вычерчиваешь линии, собираешь созвездия воедино, опять сбиваешься – уж слишком сильно рябит в глазах, да и холод щиплет щеки. Зато в августе можно ухитриться поймать взглядом ускользающую звездочку, наткнуться на метеоритный дождик, помечтать вдоволь.  А там и до рассвета недалеко.

     Утреннее, выспавшееся солнце весьма быстро умывается в мягких облаках, осенняя их оттенками оранжевого, фиолетового, розового, голубого... Богатая палитра сочных оттенков вечером превращается в перламутровые закаты, с нежными переливами. «Набегавшись» за день по небосклону, солнце прячется в опочивальне, накрывая маленький городок одеялом с россыпью холодных точек. Позевывая, светило касается последними лучиками верхушек пятиэтажек, подсвечивает стекла машин, вырисовывает веснушки на лицах прохожих, чтобы завтра вернуться  в этот городок в десять тысяч сосен вновь.