Глава двадцать пятая. Незваный гость

ВРЕМЯ ИСПЫТАНИЙ.Книга вторая.
Глава двадцать пятая.Незваный гость.

 О том, что Сергей Гончаров разводится со своей женой, сразу же все узнали в Управлении Крутояровского металлургического комбината, лишь только он вошёл в Главную бухгалтерию предприятия и сказал, совсем потихоньку, Татьяне Фёдоровне Брылёвой, работающей у них в редакции на четверть ставки, чтобы она вычитала у него из всех видов его зарплат алименты, в том числе, и из премий, для его дочери Светы. И чтобы она их, ежемесячно, отправляла по почте в село Медуны, где Света теперь живёт с матерью.
 Новый адрес их жительства он написал на краешке писчей бумаги, что лежал у неё на столе. И его, наверное, видела не только одна Брылёва. Потому, что она не убрала его со стола, а сунула в перекидной календарь, лежащий перед ней.
 Сказав все это, как-то неловко и украдкой, Сергей почувствовал себя гадко и нехорошо. Ему было неприятно ощущать взгляды многих здесь женщин. Столы сотрудниц стояли здесь совсем впритык, бухгалтерия предприятия была многолюдной.
 Несмотря на то, что в помещении было несколько шумно от говора посетителей, его тихий шёпот достиг ушей близ сидящих сотрудниц.
 Так, что Сергей, возможно, и покраснел. Во всяком случке он почувствовал, как у него загорелись щёки. И он поспешил покинуть бухгалтерию. Выйдя в длинный коридор и направляясь в редакцию, Сергей недоумевал:" Почему я должен таиться, словно преступник, в чём моя вина?". Но он ничего не мог с собой поделать.
 Его обуяла какая-то жуткая тоска-кручина, чего не бывало с ним раньше в присутственных местах. Тем более, в этой бухгалтерии, в которой он бывал столь часто.
 Как же он теперь дальше будет жить? С таким вот стыдом и чувством вины.
 Кроме того, именно здесь, а не в суде, он почувствовал себя совершенно безысходно, словно бы он отрезал часть себя или же что-то потерял. До этого он такой горести не ощущал. Ему было неприятно.
 Теперь он стал всё реже и реже заходить в их старую квартиру, где они жили недавно с Людмилой и Светой. Ныне там было пусто и глухо, слишком неуютно. Когда же он оставался там ночевать, то ему совершенно не спалось. Сергей не смыкал глаз. И это ещё больше его нервировало. 
 Половину ночи он обычно писал свои заметки или же что-то читал. Слава Богу, книг там было предостаточно. Вторую половину он ждал приближения утра. Так что сон его мог сморить только лишь к самому утру, когда ему уже надо было идти на работу.
 В Крапивенке Сергею было легче. Там было больше простора и близких ему людей, множество забот и хлопот, и это всё отвлекало его от мрачных мыслей. Да и всякие  разговоры о повседневной жизни, как в посёлке, так и в стране, тоже не давали ему думать о своём собственном будущем.
 Но окаянные мысли, всё равно, не оставляли его в покое. Они не уходили, где-то таились в его подсознании. С этим ему было невозможно справиться. Просто это было наваждение какое-то: он видел перед сбой, как наяву, дочку Свету с женой. Они уходили от него куда-то вдаль.
 Иногда он терял нить разговора в беседе с родными, старался в него незаметно войти, чтобы не привлечь к себе их внимание.   
 Да и внешний вид отца тоже его не располагал к позитиву. Отец продолжал худеть,  слабеть, у всех на глазах, хотя и пытался всё время что-то делать по дому: строгать и пилить, стучать молотком. Температура поднималась у него всегда к вечеру и была чуть выше нормальной. Но он перестал совсем обращать на это внимание. А только лишь спрашивал Сергея:
 - Когда же ты приведёшь сюда нашу Свету? Хочу на внучку посмотреть, да и Оленька по ней соскучилась?
 - Так она же в Медунах!- вырвалось у Сергея,- так что теперь, отец, до весны не рассчитывай! Я и сам по ней соскучился?!
 - Не пойму я твою Людмилу, никак не пойму?!- пожимал плечами Семён Савельевич,- как можно было, почти всю зиму, прожить без дочери? Как?! Скажи мне! Что же это за мать такая, есть ли в ней материнское сердце?! Как она могла остаться здесь без дочери? Ну и что же, пусть вы заняты работой. так есть прекрасный детский сад. Вера ведь тоже работает и водит в детский сад Олю. Твоя дочь чем хуже? Ты сам-то, скажи, разве по ней не соскучился? Когда ты, в последний раз, к ней ездил?
 - Недавно. Через недельку ещё съезжу. А по телефону почти каждый день...
 - Почти...- прервал его отец и махнул рукой,- какой же ты тогда родитель?
 Сергей, чтобы не расстраивать отца, пообещал, что в ближайший свой выходной  обязательно съездит в Медуны, улыбнулся и сказал:
 - Спасибо, отец, что подсказал.
 Семён Савельевич остался доволен, что было видно по его лицу.
 Обманывать отца Сергей, конечно, не собирался, хотя ехать ему в Медуны совершенно не хотелось. Но он пообещал это отцу и от решения своего не мог отступить.
 И без того, многое приходилось от отца скрывать. Ему не хотелось причинять отцу ещё одну дополнительную боль. Но после случившегося у них с Людмилой, семейного их разлада-развода, он и сам не знал, как сможет теперь появится у них в Медунах. Но он решился ехать. Тем более, он, действительно соскучился по дочери.
 В середине недели Сергей занял у друзей своих немного денег, купил, кроме тульских пряников, ещё и детский велосипед с "бабочкой", с надувными шинами и ручным тормозом, с блестящим звонком и сумочкой с инструментом, что крепилась у седла. Для ремонта, если что случится.
 В пятницу, после работы, Сергей забежал к родителям в Крапивенку, забрал всё эти подарки, попрощался на ходу со всеми, в том числе, и с маленькой Оленькой, которая просила тоже передать привет Свете:
  -Пусть быстрей приезжает. я очень соскучилась,-прошептала она ему на ухо.  Сергей поцеловал её в щёку и тоже на ухо:
 -Обязательно передам.
 Присели на дорожку и отправился со своей поклажей на автовокзал в Тулу, а затем на железнодорожный вокзал в город Узловая, чтобы ночным поездом к полдню добраться до Медунов.    
 Сколько раз, со времени своего знакомства с Людмилой, он отсюда, в одиночку и с ней, отправлялся в Медуны на поезде "Москва-Дебальцево". Приходилось ждать его до трёх часов ночи. Вот, и на сей раз, он мыкался на вокзале, среди множества людей, но в полном одиночестве. Не знал, где ему притулиться.
 Зал ожидания вокзала был небольшим, но полон людей. Присесть было негде, все пластмассовые кресла сине-белые кресла были заняты. Он вышел из вокзала в небольшой сквер, нашёл одинокую лавку, почти незаметную среди высоких, давно не стриженных декоративных кустов и закурил. Года три назад, им с Людмилой, помешал здесь посидеть в уединении какой-то пьяница, не уступивший им лавку.
 А ведь, если бы он тогда не сдержался, то драка, наверняка, могла бы окончиться не совсем хорошо и он мог бы оказаться, вместо Медунов, в милиции. А то и в суде. И дочка их тогда его не дождалась бы надолго. А на работе у него был бы ещё один прогул и пришла на него бумага из милиции. И это очень негативно сказалось бы на его работе, как и на биографии.
 Так, в неприятных воспоминаниях, коротал он здесь ночь, прошлое его не отпускало. Как же теперь встретят родители бывшей жены, она сама, не забыла ли его дочка? Вот это его волновало.
 Точно по расписанию, в три часа ночи, прибыл из Москвы поезд. Народ ринулся к переполненным вагонам. Детский велосипед, пусть поклажа небольшая, но втиснутся с ним в вагон было ему задачей непростой. Пришлось ехать в тамбуре. Когда же народ чуть схлынул, то ему удалось взобраться на свободных багажную полку, под самый потолок. 
 Сергей расстелил пиджак, поудобнее устроился и попытался уснуть. Но было слишком жёстко и он поспал недолго. Проснулся, когда уже светало. Он посмотрел на часы, было около шести. Прямо перед его лицом находилось не зашторенное маленькое окошко. Он с удивлением смотрел на пробуждающийся мир. И вот, наконец-то, к одиннадцати утра в вагонном окошке показались маленькие деревенские домишки, крошечный вокзал, красивой старинной постройки.
 - Медуны! - объявила проводница.
 Сергей был готов давно к высадке, потому и оказался первым у двери. Поезд потихоньку замедляет ход. Он стоит здесь не более трёх минут. Надо успеть! И вот уже Сергей на привокзальной площади, от которой не так уже далёк отсюда путь до той улицы и дома, где его теперь вряд ли ждут. Но всё оказалось не так страшно, как ему казалось. Картины "Не ждали!" не получилось.
 С бешено бьющимся сердцем, Сергей подошёл к знакомой калитке, Она, как и вся изгородь, была из не крашенного штакетника. "Надо бы покрасить",- подумалось Сергею, но он тут же отстранил эту мысль,- опять ты лезешь в чужой монастырь со своим уставом!". Не лезь вперёд батьки в пекло, забыл, как раньше было? Как это всё недобро воспринимается хозяевами!.
 Отворил осторожно калитку и прошёл по тротуару, окаймлённого бордюрами из белого кирпича, потом вошёл в деревянную старенькую терраску-прихожую, а вот он уже и в дверях самого дома. Дверь была тяжёлая, утеплённая ватой и обитая тёмным дерматином, цвет которого было трудно разобрать. На терраске было сумрачно.   
 Его приближение, видимо, заметили в окно зала. Голоса слышались в глубине дома. В кухне, в которую он вошёл, никого не оказалось. Никто его здесь не встретил. Это его не удивило. Сергей снял обувь, разулся он ещё на терраске, и прошёл через проходную комнату в зал.
 - Здравствуйте!
 Света воскликнула:
 - Папа приехал!- и бросилась к нему на шею, как это было в Крутом Яру. Он подхватил её на руки и прижал к себе:
 - Здравствуй, дочка!- поцеловал щёку.
 Тёща отвернулась. Людмила смотрела в пол. Из комнаты, что за печкой, вышла бабушка Людмилы. Она издали, сквозь в дверной проём своей комнаты, смотрела в спину Сергею. Он чувствовал её взгляд.
 - Пойдём, я тебе там кое-что покажу. Посмотри, что я тебе привёз!- сказал, волнуясь, Сергей и возвращаясь в деревянную терраску-прихожею.
 - Куклу?!- воскликнула Света и побежала за ним.
 - Лучше! Её тебе я в следующий раз привезу, хорошо?! А сейчас-то, вот что...
 Сергей открыл дверь и пропустил её вперёд.
 - А что это такое?- спросила дочка, глядя на упакованную поклажу.
 - Сейчас, увидишь,..- Сергей начал распаковывать, а затем и собирать велосипед.
 На их голоса и шум, поднятый Светой, вышли к ним на терраску тёща с Людмилой. Они молча наблюдали за ними. Наконец, Клавдия Максимовна произнесла:
 - Оставь, потом покажешь. Поешь, вначале, с дороги, да отдохни...
 Вот этого-то Сергей никак не ожидал.
 - Так, особенно-то, я и не устал...
 - Ладно, разговаривать потом будем, проходи...
 Людмила уже готовила на стол, чем Бог послал. Пожарила колбасу к гречке. Разливала борщ по тарелкам. Сергей, из своей спортивной сумки, достал бутылку вина "Фрага" и тульские пряники. Ему показалось, что грядёт теперь у них полный мир:
 - С приездом! 
 Но он ошибся. Тёща хмуро взглянула на него и сказала дочери:
 - Так я же говорила, что у тебя будет дочка, а у него пустое место! Так и получилось. Вот и будет теперь ездить к нам с подарками.
 Сергея, как огнём, прожёг её взгляд. Он почувствовал себя здесь очень неловко. Вновь ощутил себя без вины виноватым: "Не ко двору я здесь!". Не знал: сидеть ли ему тут за столом или же встать и уйти.
 А идти-то было ему некуда, поезд только лишь через сутки, в пять утра? А то и на следующий день. Он застыл в оцепенении.
 Но Клавдию Максимовну, на сей раз, остановила сама Людмила:
 - Хватит, мама, пусть человек поест.
 Сергею кусок хлеба не лез в горло. Но он пересилил себя. Разлил вино по фужерам. Откуда-то появился тесть. Василий Иванович был, как всегда, хмур и неразговорчив. Выпили без чоканья и тоста. У Сергея совсем пропал аппетит, хотя он с вчерашнего вечера ничего не ел. Заметив это, Людмила поторопила:
 - Налегай-ка на борщ. Мне ещё и в магазин надо сходить. 
 Сергей принялся за еду: "Неизвестно, что дальше будет, когда ещё поем?". Дорога домой ему показалась спасеньем.
 Он ел и незаметно наблюдал за бывшими, как он это понял, своими родственниками. Между ним и Людмилой сидела Света. Напротив них - Василий Иванович и Клавдия Максимовна. Но они не смотрели на него. Бабушка бывала здесь редко за общим столом. Но её Сергею сейчас не хватало. Ему, казалось, что она единственная могла бы его здесь понять и посочувствовать. Ему было очень неловко, совсем не по себе. Он не знал, что ему делать.
 Ели как-то все торопливо и нервно. Причиной этого Сергей считал себя. Да, и по сути дела, это так и было. Завершив молчаливую трапезу горячим чаем с тульским пряником, все медленно встали из-за стола, не знали, что им дальше делать.
 Даже Света молчала. Видимо, и она что-то понимала. Хозяйка стола сказала:
 - Так вот, дорогой зятёк, с какими же ты глазами сейчас заявился сюда? Велосипед привёз, молодец! Да, вот этот ещё пряник? А как ты нас принял в последний раз у себя дома? Сергей молчал. Тёща продолжала:
 - Как?! Пришёл со своей сестрицей, да и дверь зала от нас запер...
 Сергей не выдержал:
 - Как вы приехали ко мне, так в гости не ездят! Это подло и нехорошо. Втихаря гнать машину за столько вёрст за вещами, когда ещё и неизвестно: разведёмся мы или нет?! Ничего ведь ещё пока было не решено! А вы уже и за вещами пожаловали?! Не так ли! Кто же вам дал такое право вмешиваться в нашу семейную жизнь? Кто!...
 Тёща тут подскочила:
 - Так мы же ведь родители твоей жены и нам решать, как жить нашей дочери!
 - А я её муж и отец нашего ребёнка!
 - Мы выполняем свой родительский долг!
 Света молчала, только испуганно смотрела на бабушку. Молчала и Людмила с Василием Ивановичем. И только тут отец этого семейства произнёс обычную свою фразу, обратившись к жене:
 - Ты не о том говоришь.
 И тут же добавил:
 - А решать-то, конечно, им,-  он вышел совсем из-за стола и во двор. В окно Сергей увидел, как он сел там на лавочку под жасмином и закурил. Хотя, он никогда не курил. Сергей сидел за столом и не знал, что ему делать: уходить ли, оставаться. Дочка прижалась к нему и тихо сказала:
 - Пойдём с нами в магазин...
 Это услышала Людмила и добавила:
 - Пойдём, по старой памяти, поможешь.
 Она понимала, что здесь ему оставаться сейчас никак нельзя, а идти-то ему некуда. Поезд не скоро.
 Сергей встал, взял свою опустевшую сумку и вышел, вслед за ними во двор. Во дворе тестя уже не было.
 Потом они вышли за калитку, где Света взяла их обоих за руки. И они пошли так втроём, на ту самую привокзальную площадь, откуда он только что пришёл, где были все магазины. 
 Продовольственный магазин оказался всё в том же самом здании, что и клуб. Правда, с другой стороны, к вокзалу дверями. Внутри он был совсем небольшим и тесным. 
 Покупателей было мало и Людмила быстро закупила всё, что ей было нужно.
Сергей разглядел хлеб, колбасу, селёдку, сахар, какие-то крупы, макароны и прочее. Её хозяйственная сумка была полна, хлеб и макароны вместились в спортивную сумку Сергея.
 Закинув её на плечо, он взял в левую руку у Людмилы её тяжёлую сумку, а правой взял Свету за руку. С другой стороны за руку дочку держала Людмила.
 Так они и пошли, держась за руки. Дочка их соединяла. Со стороны они вполне бы  могли смотреться прекрасной семьёй, о чём и подумал тогда Сергей. Не знал он, однако, что это в последний раз и что, в тот момент, думала Людмила.
 Но Света была счастлива, идущая между мамой и папой. Сергей это видел и потому тоже был счастлив. Но это их мимолётное счастье длилось совсем недолго.
 При выходе с этой площади, почти рядом со Стелой в честь павших воинов при защите этого села и Вечным огнём памяти, к ним вдруг наперерез устремилась какая-то крупная и плотная мужская фигура, совершенно незнакомого Сергею человека.
 Настолько стремительно, что Сергей прямо перед собой, в один момент, увидел его лицо. Оно было крупным и ничем не примечательным. Даже неприятным. Кроме ярости и злобы, в узких щелках его глаз,ничего не было. Кулаки были сжаты. Он держал их в карманах чёрной, настежь распахнутой, куртки. Это Сергей почувствовал по всей его фигуре и выражению лица нескрываемую агрессию. Он тоже напрягся, готовый дать отпор, но постарался быть спокойным.
 Увидев незнакомца, Людмила вздрогнула. Сергей почувствовал это через руку Светы. Но она быстро справилась с этим, со своей растерянностью, торопливо проговорила:
 - Добрый день, Борис!
 - Добрый,- ответил тот и круто развернувшись пошёл прочь. Его маневр озадачил Сергея. Но это всё так быстро произошло, как будто бы этого ничего не было. У Людмилы Сергей не стал спрашивать: кто это? Почему? Потому, что правды, всё равно бы, она ему не сказала, а выставлять себя ревнивцем сейчас ему тоже было ни к чему. В сегодняшнем его неизвестном статусе.
 Они ведь находились почти что в разводе. Им дали время на раздумье. Какие тут могут быть расспросы и допросы? Перед входом в калитку дома Сергею не захотелось сразу входить в дом и он присел на короткую, но широкую лавочку перед изгородью. Ему захотелось осмыслить всё происходящее и понять: что произошло и как ему поступить?
 Света села рядом с ним, не отпуская руку матери. Пришлось и ей присесть на лавку с другого края. Света прильнула к Сергею и сказала:
 - Какой ты хороший, папа, ты лучше всех!
 На что Людмила буркнула:
 - Подумаешь, и лучше бывают...       
 Сергей ничего не ответил, поцеловал дочку в голову. Света ещё теснее прижалась к нему. Людмила взяла свою сумку и сумку Сергея, повесив её на плечо, и не отпуская руку Светы, направилась с ней в дом.
 Всё это происходило на глазах у Сергея, как сон, как нереальность. У него было нехорошо на душе. Неожиданно на месте Людмилы оказалась его тёща, Клавдия Максимовна. Она его спрашивала:
 - Почему Людмила подала на развод?
 - Спросите у неё,- ответил тихо Сергей,- она же подала, значит, знает. Я не знаю.
 Перед его глазами вновь всплыли лицо и массивная фигура недавнего незнакомца. Возможно, что заместитель секретаря парткома прав, намекая ему в беседе о неполной её сексуальной удовлетворённости, как женщины. А тот бугай-незнакомец, вполне бы, подошёл на эту роль. В нём зародилось сомнение в своей полноценности. И тут же он отринул эту мысль: "Нет, в этом плане всё у нас было все хорошо, полная гармония". Тогда, что же? 
 Но не будет же он об этом расспрашивать её или тёщу? Ему, опять же, не хотелось выглядеть в их глазах таким дураком и ревнивцем. И потому он сказал:
 - Не совмещение мужчины и женщины в семейной жизни может быть по разным причинам. И это может знать только женщина, подавшая на развод. Я не согласился на развод.
 - Это тоже правильно,- вздохнула тёща,- что тебе здесь сидеть, пойдём-ка в дом. Там поговорим. Нечего людям мозолить глаза.
 Сергей решил, что это верно и направился вслед за ней по асфальтовой дорожке к дому. Однако же, в доме ни Людмилы, ни Светы не оказалось. Заметив его недоумение, Клавдия Максимовна пояснила:
 -Не всё, видно, купила, что-то упустила. Спешили вы, видно. Пошли они опять в магазин. Сергей подумал: "Не к тому ли незнакомцу? Успокаивать!". Но тут же смог себя остановить: "Не будь ревнивцем и таким мнительным, какая теперь разница!" Он только лишь не мог понять одного: как Людмила могла с дочерью пройти мимо него, а он этого не заметил?
 Возможно, отсюда есть и иной путь? Через сад! Но он не стал спрашивать о том тёщу. В доме они были с ней одни, не считая старой бабушки. Но разговаривать с тёщей было не о чем.
А.Бочаров.
2020.