Щедрые души

                Алексей Головко
ЩЕДРЫЕ ДУШИ
Пьеса в 2-х действиях

Действующие лица

Александр Николаевич, ученый физик
Мария,  его жена
Марина
Андрей
Алена      их дети
Софья, двоюродная сестра Марии
Ксения, дочь Софьи
Наташа, подруга Ксении
Борис Соломонович, хирург
Альберт, сослуживец Александра Николаевича
Пассажиры электрички

Действие первое

На сцене – обстановка трехкомнатной московской квартиры. Июль 1992 года.

В большой комнате – Александр и Мария.   Он укладывает чемодан и портфель с бумагами, просматривая отдельные листы и брошюры. Мария гладит утюгом рубашки, складывает в стопку. В углу за компьютером Андрей. Раздается шум в прихожей, женские голоса, входят Софья и ее дочь Ксения. Обе одеты скромно, в простые летние платья, в руках тяжелые сумки.

СОФЬЯ. А вот и мы. Здрасьте!
МАРИЯ. Ждали вас! Только вот у нас Саша уезжает в командировку завтра, собираем ему чемодан.
АЛЕКСАНДР. Какие вы красивые! В это время часто видишь на улице: мать и дочь, устраивают своё потомство в вузы.

Мария обнимается с Софьей и Ксенией.

СОФЬЯ. Маша, тут вот продукты, их сразу надо в холодильник, а то тепло. Помидоры уже красные, можно сразу в салат.
Мария. Ну, ты и мастерица! Томаты… полкило каждый. Вы с дороги, давайте-ка сразу чайку!

Все садятся за стол. Мария убирает с него вещи и ставит чайные приборы. Андрей нехотя встает из-за компьютера и присоединяется к ним. Из соседней комнаты выходит Марина, здоровается и обнимается с Софьей и Ксенией.

СОФЬЯ. Там надо достать свежие сливки, они в литровой банке.
МАРИЯ (разливая чай). А у нас пока есть, в молочнике. Так вот, Ксюша, этот год будешь жить в одной комнате с Мариной. Мы сейчас там оборудуем.
МАРИНА. Знаешь, ма, Аленка забирается ко мне сзади на стул, когда я занимаюсь, и мешает!
МАРИЯ. Ну, вдвоем-то вы с ней лучше управитесь. Давайте ей свои задания.
КСЕНИЯ. А вы далеко уезжаете, дядя Саша?
АЛЕКСАНДР. Да. Впервые в капстрану, которую у нас величают  Великобританией, а они себя – Соединенным Королевством, или кратко Ю-Кэй. Заявил на конференцию доклад, он принят, и есть поддержка проживания. И есть перспектива на совместную работу.
МАРИЯ. Задержишься там после конференции?
АЛЕКСАНДР. Возможно, но ненадолго, месяц-два. Так что, много не заработаю.
МАРИЯ. В следующий раз можно и подольше.
АЛЕКСАНДР. Поживем – увидим. Соня, а ты в юные годы шустрая была, самостоятельная.
СОФЬЯ. Конечно! Я в деканате секретарем-машинисткой, и дипломные работы печатала по вечерам. Бывало, сижу, стукаю, декан зайдет, скажет: «До восьми, Софья Васильевна, и не позже!» Я ему: да, конечно! А сама стучу до десяти. На следующий день, он так это взглянет на меня выразительно, я глазами его поедаю и молчу. И он промолчит. В общежитии я была членом студсовета. А вот Сеня у меня не столь бойкая. И обстановка в городе, я бы сказала, опасная. Так что, лучше побудет у вас! Да?
МАРИЯ. Конечно, Соня, какое уж там общежитие! Знаю, что там случается.
АЛЕКСАНДР. Ну, вот и славно. Устраивайтесь, а мне надо тут с бумагами…

Александр допивает чай, встает из-за стола и продолжает перебирать бумаги.

Там же месяцем позже. Вечером за общим столом — Мария, Марина, Андрей и поступившая в вуз Ксения.

МАРИНА. Мама, ты опять припозднилась. У тебя такой усталый вид!
МАРИЯ. Да, вот так. Я говорила, что взяла дополнительные часы уроков. Всё идет хорошо, когда дисциплина есть в классе. А они — разболтались после каникул, приходится нервничать.
МАРИНА. Ой, скорей бы папа вернулся. Я ему скажу и про твои эти дополнительные часы, и как ты выматываешься. Нельзя же так!
КСЕНИЯ. Теть Маша, а давайте, я буду завтрак готовить для всех? Объясните, как.
МАРИЯ. Нет, ты не сумеешь. Меня раздражает, когда кто-то другой это делает. То сковорода не отскоблена, то посуда на других местах. В общем, не надо.
КСЕНИЯ. Жаль, что вы так. А я вчера по телику что видела! Новости из Шотландии.
МАРИЯ. (Оживляясь). Вот как! Интересно, что там?
КСЕНИЯ. В Эдинбурге — демонстрация за равноправие коренных и не-коренных британцев. Там же — фестиваль русской музыки в их центральном театре. Большой портрет Чайковского на фасаде. Толпа зрителей, а русских не видно.
МАРИНА. Шотландия — дорогая для туристов страна.
КСЕНИЯ. Ну, да. А вот в порту на ящиках сидят наши моряки. Застряло торговое судно: нужно платить за обслуживание в порту, а деньги из России не поступают. Сердобольные шотландцы приносят нашим морякам продукты.
АНДРЕЙ. Ага, я знаю, упакованные обеды в пластиковых коробках. Мы такие пробовали, когда ездили в лес. Они классные!
МАРИНА. И где нашли микроволновку?
АНДРЕЙ. Да нигде, в котелок с горячей водой опускали.
МАРИНА. Наши моряки там загорают, а кто-то присвоил их деньги и загорает на Мальдивах.
МАРИЯ. Как ты, однако, внимательна к Шотландии, Ксюша.
МАРИНА. А что, это же интересно — папа там, и представить себе, что его окружает, и события. Что ты, мама, так её «подкусываешь»?
МАРИЯ. Ой, девочки, не знаю, на  работе устаю и Саша далеко, и обстановка кругом такая сложная.
МАРИНА. Да, мама, мы тебя понимаем, говорим тебе: давай, будем больше делать по дому: я, Андрей, Сеня. Ты говори, что надо. Что ты прямо как маленькая!
МАРИЯ. Ну, всё, успокоились. В основном, у нас все хорошо.   

Затемнение.  Потом освещается та же квартира. В большой комнате Мария и Марина накрывают на стол. Появляется приехавший домой Александр в плаще и кепке, с чемоданами. Обнимается с женой и дочерью.

МАРИЯ. Ждем тебя. Что-то долго едешь из аэропорта!
АЛЕКСАНДР. Таксисты дерут по сто долларов, пришлось дожидаться автобуса и втискиваться с разбега. Все хотят ехать дешево.
МАРИЯ. А что тебе? Ты же, надеюсь, с деньгами?
АЛЕКСАНДР. Все же, как-то бросать на ветер…
МАРИНА. И, правда! Мама, знаешь, сколько на сотню можно купить? Товаров из Китая полно.

Из соседней комнаты появляется Ксения, одетая в телогрейку и новые резиновые сапожки.

КСЕНИЯ. Здравствуйте, дядя Саша, с приездом!
АЛЕКСАНДР. Здравствуй, Сеня. Куда ты в таком виде?
КСЕНИЯ. Куда же, как не в колхоз? Вечно первокурсников посылают, пока преподаватели  еще нежатся  в отпусках. А нас – на картошку и брюкву. Ой, да не смотрите, рассказывайте, как вы там? Кепочка на вас клеевая!
АЛЕКСАНДР. Да, тут куча подарков в чемодане. А вот это вам, девочки, каждой - пуховик. Это я уже в Москве купил по дороге, выбрал самые лучшие.

Марина выхватывает пуховик, надевает и проходится, как манекенщица. Ксения продолжает стоять в своей телогрейке, улыбаясь.

АЛЕКСАНДР. А ты, Ксюша, что стесняешься примерить?
КСЕНИЯ. Спасибо. Я - нет. Без подарков, мама сказала. Мы и так вас стеснили.
АЛЕКСАНДР. Вот как? (Улыбается.) А у нас у всех щедрые души!
МАРИЯ. У Сени зимнее пальто. Зачем ей пуховик?. Давайте, все за стол! Андрей, Аленка!

Все располагаются за столом, Александр достает из чемодана остальные подарки.

АЛЕКСАНДР. Это тебе, дорогая, наряд из лучшего модного магазина.

Мария достает из пакета кофточку, прикладывает к плечам. Ей нравится вещь, она улыбается.

МАРИЯ. Вот хорошо, будет, в чем показаться на конференции. У нас обычно там щеголяют, кто во что горазд.
АЛЕКСАНДР. На какой конференции?
МАРИЯ. На учительской, мой дорогой! Ты как с неба упал.
АЛЕКСАНДР. С него и упал. Приземлился.
МАРИЯ. Приземляйся! (Прищуривается). Отдохнул там от семьи, а я тут в самую жару, весь август.

АЛЕКСАНДР. Но я же работал, правда недолго, но... дома мне работается лучше.
МАРИЯ. Можно и по-иному. Уехать туда по контракту, заработать денег, и я бы съездила к тебе ненадолго. Можно ведь разумно, да? Не уезжать очертя голову.
АЛЕКСАНДР. Всё можно. Но я туда не рвусь. Домой приехал! Прекрасный плов ты приготовила, Маша! И по борщу я соскучился. Коллега Джонс сделал однажды «борсч» по рецепту, но вкус оказался совсем не тот. Он свеклу пережарил. Не умеет. 
КСЕНИЯ. А как оттуда наша страна  видна? Вообще, как они к нам относятся?
АЛЕКСАНДР. Если одним словом, как мы им представляемся: ужасно! Джонс давал мне газету с обзором Мортимера Цуккермана. Россия - в состоянии полу анархии, закон и порядок - прохожие странники, инфляция две тысячи процентов в год, снабжение продовольствием достаточное только в городах. Единственное, что отмечают с уважением: у нас большая военная сила. Они говорят, Королевство – маленькая страна,  по людским   и материальным ресурсам она не может быть противником России никогда.
МАРИЯ. Саша, Боже мой, какая может быть война?
АЛЕКСАНДР. Нет, конечно! Нам нужно возрождение! Соберется сила, держава соберется в свой срок. А война, конечно, не нужна.


Затемнение, после чего освещается обстановка квартиры. В большой комнате Александр накрывает на стол. Включен телевизор, идёт трансляция Седьмого съезда народных депутатов Российской федерации. Входит Ксения в пальто, с портфелем.

КСЕНИЯ. Здравствуйте! А тети Маши еще нет?
АЛЕКСАНДР. Нет. Она же взяла дополнительные часы! Я просил этого не делать. А она… Аленку я привел из садика, старшие еще на занятиях. Садись ужинать, всё готово.
Ксения. Чуть позже. Я так устала, голова болит. Пожалуй, полежу.

Ксения уходит в соседнюю комнату, ложится на кровать, проводит ладонью по вискам. Александр выключает телевизор. Через минуту она встает и садится за стол напротив Александра.

КСЕНИЯ. Не проходит. Такая математика трудная! Вот как это – дифференциал? Как бы вы объяснили?
АЛЕКСАНДР. Это очень просто. Вот, у тебя независимая переменная икс. Берешь на  оси икс две близкие точки, разность значений будет дельта икс. Потом уменьшаешь это дельта до бесконечно малой величины, получаешь дифференциал  икс.
КСЕНИЯ. Хорошо. И с игреком мне дальше объясните, как поужинаем!
АЛЕКСАНДР. Когда Ньютон и Лейбниц независимо открыли производную, это была революция в математике! А чтобы понять, нужно вдуматься и вместе с ними подняться на ступеньку выше. Не  поймешь это – не поймешь и дифференциальные уравнения.
КСЕНИЯ (вздыхает). Голова стала болеть. Видно, я еще так не нагружалась.
АЛЕКСАНДР. Конечно, и это надо преодолеть. Физкультуру не бросать, зарядку. Сходи, поиграй с Аленкой в пятнашки!
КСЕНИЯ. Ой, дядь Саша, мне так плохо – кажется, голова расколется! Что делать?
АЛЕКСАНДР. Сейчас, минутку. Сядь прямо.

Он подходит к девушке, проводит ладонями над ее лбом и висками.

КСЕНИЯ. Ой, горячо!
АЛЕКСАНДР. Это хорошо. Я сконцентрировал,… не буду говорить «энергию», слово это уже затаскано. Не знаю что, но может помочь.
КСЕНИЯ. Правда, помогает! Уже легче.
АЛЕКСАНДР. Теперь ужинай и иди, поиграй с Аленкой.
КСЕНИЯ. Хорошо.

С улицы входит Марина.


МАРИНА. Здрасте! Вот и я с занятий.
КСЕНИЯ. Ага! Тебя в инязе не мучат  математикой. Тебе хорошо!
МАРИНА. О, у меня свои заморочки. Мама не пришла?
АЛЕКСАНДР. Нет. У нее дополнительные часы.
МАРИНА. Вот новости! С каких пор?
АЛЕКСАНДР. С этих. Я просил её: не надо. Да где ж там! Она, если упрется, не отговоришь.
МАРИНА. Па, ну я не понимаю! Ты ж зарабатываешь деньги! И нам, по-скромному, хватает. Зачем же она…
АЛЕКСАНДР. И я говорю то же. Она боится, что вдруг не хватит.
МАРИНА. В общем, папа, наведи в этом вопросе порядок. А то нам всем неловко.
АЛЕКСАНДР. Хорошо.

Затемнение, снова свет. Месяц спустя, вечером в той же комнате. Александр и Ксения рядом на диване, смотрят телевизор.

КСЕНИЯ. Сил никаких уже нет! Началась зачетная сессия. Завтра зачет по математике. Задачи мы с вами разобрали, да, в целом понятно, но нет уверенности, что всё знаю. Может, зря все это? Не сдам  - и меня отчислят.
АЛЕКСАНДР (встает и ходит по комнате). Что это еще за пораженческие настроения? И у меня на первом курсе, когда шел на зачет, не было уверенности, что всё знаю и понимаю. Это придет позже. А в свои силы надо верить, и если получится прокол – сосредоточиться на том, что не знала, будет повторный прием. А может, и третий раз.
КСЕНИЯ. Третьего не будет. Даже о втором говорят – его не должно быть. Декан сказал, не должно быть никакой зачетной сессии, автоматически зачет по контрольным работам.
АЛЕКСАНДР. Ну, это он выдает желаемое за действительное. Итак, посмотри на меня внимательно (садится против Ксении, смотрит в упор). Ты сдашь зачет, может и не сразу, но сдашь. Мы разбирали задачи, и я вижу, что ты знаешь. У тебя есть математические способности.
КСЕНИЯ. У меня есть математические способности. Ой, дядь Саша, вы меня не зомбируйте. А то, еще хуже получится.
Александр. Я нисколько не зомбирую.  Всё, отдыхай!

Он садится рядом с ней на диван, замирает.

Внезапно с улицы входит Мария. Лицо ее бледно, она тяжело дышит. Опускается на стул, подпирает голову руками.

КСЕНИЯ.  Что, теть Маша? Устали  - или что случилось?
МАРИЯ. Ой, не знаю. В метро – чуть в обморок не упала. Что-то с давлением.
АЛЕКСАНДР. Ложись, полежи! И не надо так рано вставать, завтрак мы и сами приготовим.

Мария ложится на диван, закрывает глаза. Из другой комнаты выходят Андрей и Аленка, садятся возле матери. Аленка припадает к ней головой, гладит по плечу. В дверях с улицы появляется Марина.

МАРИНА. Что случилось? Мама такая бледная… Папа, надо что-то решать! Съезди к ней на работу, поговори с  директором!
КСЕНИЯ. Правда, дядь Саша, не надо ей такой нагрузки! И рано вставать ей не нужно. Я могу готовить завтрак на всех.
МАРИНА. Можем с тобой по очереди.

Мария гладит Аленку, открывает глаза и оглядывает всех.

МАРИЯ. Да что вы всполошились? Я сама как-нибудь решу. У меня осенью так иногда бывает. Солнечного света не хватает.
МАРИНА. Ой, правда, я читала, что некоторые очень тяжело переносят ноябрь и декабрь.
МАРИЯ. Саша, что на работе? Что пишут американцы?
АЛЕКСАНДР. Есть новости. Подвигается это дело. Прислали финансовые условия, подсчитали, сколько буду получать по гранту и сколько платить за квартиру. Я думаю, остается свободных долларов пятьсот в месяц.
МАРИЯ. Неплохо! Это десять моих зарплат.
АЛЕКСАНДР. Ну, так что ж ты так усердствуешь? 
МАРИНА. Правда, ма, нельзя же так! А то папа не поедет.
МАРИЯ. Я ему не поеду! Нам и мебель надо, и дачу достраивать… Ладно, я подумаю.
АЛЕКСАНДР. Вижу, как ты думаешь. Для   начала, сходи к терапевту и возьми бюллетень. Скажи, была на  грани обморока. Она даст.
МАРИЯ. Хорошо.
АЛЕКСАНДР. Я разговаривал с начальником лаборатории. Он вроде, как и рассчитывает уже, что я на год уеду. Убавлю ему проблем. Ну, почему все выталкивают меня из страны? Я хочу, чтобы всё для работы было здесь, на месте! А выходит…
АНДРЕЙ. Черномырдин сказал,думают, как лучше, а получается, как всегда.

Занавес.   

Выходят Александр и его коллега Альберт.

АЛЬБЕРТ. Ну как, Саня, скоро упакуешь чемоданы — и в Америку? Учти, я — следом!
АЛЕКСАНДР. Ты знаешь, я еще окончательно не решил, но скорее всего — не поеду. Вышлю им свою часть статьи, где эксперимент и расчеты, они приложат свою, сделаем таблицы сравнения результатов и выводы.
АЛЬБЕРТ (пораженный). То есть как? Но это же американцы! Если входишь в их команду, надо будет сейчас полгода там, доклад на симпозиуме, спустя год снова и на воркшопе итоги, и далее... Дух команды! А если вылетаешь, ну - выйдет первая статья, я допускаю, но продолжения не будет! И ты для них перестанешь быть человеком слова. А я захочу присоединиться — могут и отказать. Возьмут индуса, ты знаешь кого. Ну, брат, не ожидал от тебя!
АЛЕКСАНДР. Я уже отослал им статью. 
АЛЬБЕРТ. Как, уже?
Альберт хватается за голову и быстро уходит. За ним уходит и Александр.

Действие второе.

Квартира Скворцовых. Седьмое марта 1993 года. В большой комнате – Ксения на диване перед телевизором. С улицы входит Александр, в его руках – новые лыжи.

АЛЕКСАНДР. Здравствуй, Сеня, с наступающим женским праздником! Дарю тебе лыжи!
КСЕНИЯ. Спасибо за заботу, но… Дядя Саша, ну что вы опять с подарком? Не надо этого, я уж говорила! Забыли?
АЛЕКСАНДР (с досадой) Забыл. Увидел тут в магазине, очень недорого. На все товары - наценка, а на спорттовары – нет. И, вот еще тортик купил, давай-ка, ударим по чаям!

Ксения, молча, ставит на стол чайные приборы, чайник, разливает  в чашки. Александр режет торт. Они садятся друг против друга за стол и пьют чай.

АЛЕКСАНДР. Сегодня седьмое марта, мы на работе поздравляли наших дам и отмечали праздник. А вы с группой что?
КСЕНИЯ. Наша группа тоже гуляет в общаге, но я не пошла.
АЛЕКСАНДР. Что так? Тебе же хочется общаться, веселиться!
КСЕНИЯ. Знаете, дядь Саша, я всегда предпочитаю более спокойный отдых. Ненавязчивый.
АЛЕКСАНДР. Пожалуй, на тебя похоже. А ходишь по Москве – не привязываются?
КСЕНИЯ. Когда это я особенно ходила по Москве? Здесь пешком пройду до Академии, деловым шагом, и на занятия. Раз только попались цыганки, они цепочкой растянулись на площади и ловили каждого на предмет погадать. Одна ко мне цеплялась, но я на нее уставилась и громко говорю «Да что надо?» А она: «Ой, глаза-то, какие, глаза!»  - и отстала. А вообще-то, мне одеться надо по-столичному, а то отличаюсь. Но мама не хочет. А давайте, телик посмотрим, там  перед  праздником веселая программа идет.

Александр включает телевизор, они с Ксенией садятся рядом на диван. Идет веселая  программа с «новыми русскими  бабками». Ксения то и дело смеется. Александр улыбается, иногда поворачиваясь к ней.

АЛЕКСАНДР. Ты про гадание говорила – а какие  линии у тебя на ладони?

Он берет ее за руку, поворачивает её ладонь вверх.

КСЕНИЯ. Ну, что линии, обыкновенные, как у всех. (Продолжает смеяться, глядя на экран).
АЛЕКСАНДР. О-о, какая длинная «линия жизни»! Будешь жить долго.
КСЕНИЯ. Это уж как получится... Смотрите, смотрите! Авдотья Никитична что надела! (Смеется).
АЛЕКСАНДР. А здесь - линия любви. Одна главная, а тут - несколько коротеньких, второстепенных.
КСЕНИЯ. Ой, да знаю я эти линии, Вы посмотрите, посмотрите...

Ксения забывает про свою руку, оставшуюся в руках Александра, и они продолжают сидеть перед телевизором, пока передача не окончилась. Опомнившись, Ксения забирает свою руку. Выражение блаженства на лице Александра сменяется тревогой.  Приходят Мария с Аленкой, позже — Андрей. Мария выглядит усталой.

МАРИЯ. А вот и мы. Что, была веселая передача?
КСЕНИЯ. Да, очень! Как вы?
МАРИЯ. Праздновали на работе, но я ушла раньше, устала.
АЛЕКСАНДР. А у нас торт! Выбрал самый дорогой и хороший.
МАРИЯ. Ой, мне не до торта. Кажется, свалюсь сейчас. (Уходит в спальню).
Позже всех приходит Марина, возбужденная и веселая. Они с Ксенией уходят в свою комнату.
КСЕНИЯ. Ну как, отметили?
МАРИНА. Да, мы это в общаге. Аж голова звенит от этой кутерьмы!

Девушки ложатся спать в своей комнате. Немного позже Ксения входит в пижаме в прихожую, садится на стул.

 КСЕНИЯ. Что с моей левой ладонью? Раскалилась, как утюг. Ах, да, её же держал дядя Саша! Что ж такое, она уснуть мне не дает! А ну-ка, зажму под мышку (зажимает ладонь). Нет, только больше греется. Пойду в ванную, подержу под холодной водой... Нет, не пойду, других не стоит тревожить ночью. Дядя Саша... Люблю его с детства, как будто с этим родилась. Он приезжал к нам в деревню, они с папой строили баню, было так весело! Помогал мне забираться на качели. Я тогда и я сейчас — будто разные люди. Почему? Размышляю о его жизни с тетей Машей, думаю — не надо мне никаких этих сложностей. Она нервничает, это влияет на здоровье.  Вот что решаю сейчас. Во-первых, буду вставать позже, и уходить без завтрака — дескать, просыпаю и опаздываю. Во-вторых, после занятий буду сидеть в библиотеке, или у девчонок  учить. Скажу, договорились учить вместе. Это понятно. Потом, перехвачу пирожков  - и без ужина. И на выходные в общагу уходить. Да будет так, дядь Саша, милый, простите меня, пожалуйста. Как нелепа жизнь — хочу быть с вами рядом, но всё разлучает нас...

Квартира Скворцовых. Конец марта. Послеобеденное время будничного дня. В квартиру входит Ксения, отомкнув ключом дверь.

КСЕНИЯ. (Про себя) Так-с. Мне надо забрать тетрадь по информатике и пару ручек. Потом — скорей в библиотеку!

Ксения проходит в свою комнату, не снимая плаща, укладывает в портфель тетрадь и ручки. В комнату внезапно заглядывает Мария.

КСЕНИЯ. Ох, тетя Маша, вы так неожиданно! Что, уже с работы?
МАРИЯ (присаживаясь на кровать) Так получилось. Начала урок, потом почувствовала себя плохо, оказалась не в силах его продолжать. Тихонько сказала им, какие страницы учебника прочитать, и чтобы сидели без меня тихо. Потом ушла. Правда, заметила, что Петров и его дружки выскочили из класса и бегом из школы. А ты, что-то забыла?
КСЕНИЯ (торопливо). Да, тетрадь, иду в библиотеку. Есть возможность получить автоматом зачет по информатике. В числе пяти лучших ответов. Так нам сказали.
МАРИЯ. Пришла домой, зашла на кухню — и расстроилась!
КСЕНИЯ (обескураженно) Что так?
МАРИЯ. У меня там висят два полотенца для посуды, и оба оказались грязными. Говорила вам всем несколько раз: чистым полотенцем — вытирать чистую посуду, но не свои грязноватые  руки. Кто из вас так делает?
КСЕНИЯ (чуть улыбнувшись) Вы уж меня извините, тетя Маша, но так, как вы говорите, я никогда не делала. Просто никогда! Для посуды — так для посуды! А во-вторых, я не пользуюсь кухней уже три недели.
МАРИЯ (крайне удивленно) Три недели? Не берешь еду, не пользуешься раковиной?
КСЕНИЯ. Да, я так решила. Ухожу без завтрака, прихожу после ужина.
МАРИЯ. Ты со мной это не согласовала. Но почему?
КСЕНИЯ. Понимаете, я хочу сдать всё на отлично и заработать повышенную или именную стипендию. Мне деньги нужны, одеться надо, а у мамы с папой как-то с деньгами не получается. И я сейчас иду по учебе хорошо!
МАРИЯ. Ну, да. Бледная-то какая, похудевшая, на пирожках перебиваешься! А я как спрошу дочу, где ты — говорит — в библиотеке. Или в общежитии.
КСЕНИЯ (расширяя глаза) Да, так оно и есть.
МАРИЯ. Это — честно, без обид? Извини, что я в тот раз ругалась насчет посуды, что не могла найти на своих местах.
КСЕНИЯ. Ой, да я давно уж позабыла тот случай! А полотенца... это виноваты наши мужчины, я замечала, и пару раз стирала и высушивала. А вы даже и не заметили. Вы только не расстраивайтесь!
МАРИЯ. Тогда понятно. Извини. Они-то не стирали, это точно. Знаешь, дорогая племяша, я постоянно работаю с подростками, и если чувствую, что-то не так, практически не ошибаюсь. Может, что-нибудь приключилось у тебя с Александром? Смотри мне в глаза!

Мария испытующе смотрит Ксении в глаза, но та спокойно выдерживает взгляд.

КСЕНИЯ (твердо) Нет, ничего не случилось. Скажите, тетя, а почему вы так подумали?
МАРИЯ. Саша стал какой-то... разный. Даже себе не могу это объяснить. Ну, прости за этот мой вопрос, раз у вас все нормально.
КСЕНИЯ. У нас с ним хорошие отношения. Уважаю его. Помог мне по математике и вообще.
МАРИЯ. Может, это я сбрендила. Как-то навалилось всё сразу! На работе — еле выдерживаю, устаю страшно. Тут еще появился в классе этот Петров... мне кажется, что если  какая-то еще неизвестная гадость в мире существует, она у него есть. Спекуляция жвачкой... поедание зубной пасты... курение... и всё с него начинается! А вызовешь к доске — ни бе ни ме ни кукареку, смешит класс и ловит подсказки. Не знаешь, что и ставить. Я уж говорила завучу: он — умственно задержанный, разве это не очевидно? Куда-нибудь его от меня, в класс коррекции! А она: как вы можете так говорить о племяннике директора?
КСЕНИЯ (с сочувствием) Хорошо, а дома-то отдыхаете?
МАРИЯ. Прихожу, сваливаюсь на койку. Потом, что-то меня подзуживает: то надо сделать, другое. Конечно, когда по дому делаю — успокаиваюсь. Но... дом как бы пустой. Марина, правда, рано приходит, но она запрется в своей комнате и свои фильмы на английском смотрит через видик. Аленка там же с ней. Александр задерживается на работе, Андрей — неизвестно где. Спросишь, говорит: гулял. И всё. Еще спрашивает, какой «хавчик» на кухне есть.
КСЕНИЯ. У дяди Саши — сложный период, он переводит свой коллектив на другие задачи. Тоже устает. У него сердечко пошаливает, я видела — хватается за валидол. Андрей... Ему бы с дядей Сашей чем-нибудь заниматься вечерами, компьютером или электроникой. Оторвать его от улицы и двора.
МАРИЯ. Надо же! Ты хорошо все знаешь! У Саши всегда побаливало сердце при перегрузке. Это невроз. Андрей отбился от дома, а почему? Он приходит, а вы тут с Александром беседуете в своих хороших отношениях.
КСЕНИЯ. У нас не «отношения»! И уже не беседуем.
МАРИЯ. Я не это имела в виду. Хотя — интересно, как ты реагируешь.
КСЕНИЯ. Невроз — а какой? Надо обследоваться! И со зрением — ему бы надо очки с минусовыми диоптриями, для дали. А то, он веко оттягивает в сторону (показывает на себе), чтобы лучше видеть на улице, и шутит: учитесь так делать все, скоро китайцы придут.
МАРИЯ. С Сашей на этот счет тяжело. Он обычно говорит: главное направление в медицине — это трудотерапия! Дескать, нужно лишь выбрать соответствующий  вид деятельности. Знаешь, Сеня, если честно, мне  с тобой трудновато. Ты сообразительная, но скрытная, и приходится думать, переживать. Твоя сестра Ира мне гораздо больше по душе. Она открытая, всегда светится тем, что ее занимает. Душа чистая. Когда я у вас бывала, замечала: действительно, хорошая дочь! Софья только намекнет, что надо сделать, а она раз — и уже сделала. И всегда приветливая, ничего не возьмет без спроса. Хотя она высокого роста и глазастая, «страшненькая», но хорошего мужа она себе быстро найдет. И дома будет порядок.
КСЕНИЯ (улыбаясь) Так она приедет! И всё будет хорошо. На следующий год будет поступать в вуз. Не печальтесь, всё наладится. До свидания!

Ксения берет сумку и уходит. 

Квартира Скворцовых, вечер апрельского дня. В большой комнате, в углу за компьютером — Андрей. В квартиру входит Александр.

АНДРЕЙ. Па, наконец-то, как долго тебя не было! Мы же договаривались!
АЛЕКСАНДР. Да, я помню, но на работе была «запарка»! Сейчас, быстро перекушу — и вперед!

Через несколько минут, в течение которых Андрей перелистывает и читает техническую книгу, в комнату с кухни входит Александр.

АЛЕКСАНДР. Так-с, где наш откидной столик?

Андрей откидывает полку секретера, за которой оказывается целое «богатство» радиолюбителя: приборы, касса с отделениями, заполненными радиодеталями, тисочки, паяльник на подставке.

АНДРЕЙ. Мы остановились на выборе транзисторов.
АЛЕКСАНДР. Да, я помню. (достает из портфеля пакет и высыпает из него на столик горсть транзисторов.
АНДРЕЙ (достает прибор). Сейчас мы их испытаем.

Андрей вставляет по очереди полупроводниковые триоды в клеммы прибора, снимает показания и записывает их на листок в две колонки. Потом отдает листок Александру.

АЛЕКСАНДР. Ну, видишь теперь всю картину! Эти транзисторы с «бэта» от 80 до 100 — самые лучшие для твоего усилителя, а эти с маленьким коэффициентом 2-3 — их можно даже выбросить. Они плохие.
АНДРЕЙ. А мы у приятеля проверили те, что он купил, и там оказался только один с высоким коэффициентом, а у остальных он низкий.
АЛЕКСАНДР. Да, когда-то у нас был магазин «Радиотовары». Там продавались радиодетали, отбракованные на производстве. Ох, мы и мучились с ними!
АНДРЕЙ. У нас хорошие. Мы соберем усилитель? Я бы подключил его к магнитофону.
АЛЕКСАНДР. Смотри, это монтажная плата с клеммами. Паять надо так. Берешь ножку транзистора пинцетом, крепко сжимая (показывает), вставляешь в клемму. Подносишь припой и трогаешь паяльником — одно касание, быстро. И всё! Никуда не денется.
АНДРЕЙ. Тама! А если перегрею ножку?
АЛЕКСАНДР. Тогда расплавится индий в транзисторе, и он выйдет из строя.
АНДРЕЙ. А на работе ты так паяешь?
АЛЕКСАНДР. Изредка так и паяю. Есть такая шутка: в искусстве экспериментатора  главное — вовремя сделать хорошую «соплю».
АНДРЕЙ. Как это? Надо же надежно!
АЛЕКСАНДР. Надежно — это потом. А у нас... представь себе, лезет лишний импульс, который надо убрать. Спаяем эр-це цепочку, вставляем её в схему — и задача решена. Движемся дальше.
АНДРЕЙ. Так я спаяю по схеме?
АЛЕКСАНДР. Валяй! Потом испытаем, работает ли схема. Есть тестер. Если не получится — ищем, где возник плохой контакт в месте спайки. Это называется — отладка схемы.
АНДРЕЙ. Работать не будет, если плохой контакт?
АЛЕКСАНДР. С плохим - работать не будет. Есть такая шутка, что электроника — наука о контактах. Скажем, там сильное окисление или попало много канифоли не туда, куда нужно.
Андрей начинает паять, над ним вздымается дымок. Александр уходит в другую комнату.   

Квартира Скворцовых. Поздний вечер. Александр в пижаме заходит в спальню, где уже полулежит в постели Мария. Он садится рядом, она поворачивается и начинает разговор.

МАРИЯ. Пришла, свалилась, думала — сразу усну. Но, видимо, что-то с давлением, заснуть не получается. Скорее бы лето, в отпуск, в санаторий. Учти, нам надо поднакопить денег мне на путевку.
АЛЕКСАНДР. Да, я это учел. Альберт уехал в США, а меня назначили исполнять обязанности заведующего лабораторией вместо него, с выплатой разницы окладов. Так что, поедешь обязательно. Представь себе: ласковое море, песок, солнце.
МАРИЯ. Возьму с собой Аленку, ей это полезно.
АЛЕКСАНДР. Так-с, и что у нас на июль? Ты с Аленкой — в санаторий, Марина с акробатическим кружком — в Краснодар, Андрей — в спортивный лагерь. Я в городе, буду работать.
МАРИЯ. Что-то Ксению мало вижу. Случилось что?
АЛЕКСАНДР. Ничего не случилось. Привыкает к общежитию, наверное -переберется туда.
МАРИЯ. А что, может быть, для нее это неплохо. Вспоминаю, как Соню выбрали в совет общежития, с первого курса! Она — боевая, палец в рот не клади. Кстати, как это было, когда ты отказался от поездки в Америку?
АЛЕКСАНДР. Это было интересно. Я только заикнулся, что возможно буду вынужден отказаться — и Альберт сразу просветил меня насчет своей программы работы с американцами. Моя линейка экспериментов заканчивается, его линейка начинается.
МАРИЯ. Надо же, какая конкуренция! Кто бы к нам в школу пошел, где эти маленькие изверги! Они теперь в коммерцию ударились, что-то меняют, деньги в потайных карманчиках прячут, чтобы старшие не отобрали. Раньше такого не было.
АЛЕКСАНДР. Да уж, раньше многого не было. До смешного доходит. Есть один институт, там в соседнем здании — таможня. Так некоторые сотрудники устроились там по совместительству, а в институте — так сказать, осталось лишь прикрытие. И кое-как отчитываются... старыми результатами.
МАРИЯ. Значит, вас зарубежные связи держат на плаву. Ну, хорошо, деньги ты мне дашь, поеду  на юг, а вы нас тут подождете. Цветы не забывай поливать.
АЛЕКСАНДР. Хорошо. 

   

Квартира Скворцовых. Конец июня, в окно видны ветви высоких деревьев со свежими листьями. Александр — один в большой комнате, читает газету. В квартиру входит Ксения.

КСЕНИЯ. А вот и я! Сдала сессию!
АЛЕКСАНДР. Поздравляю! А мои уехали. Как-то разом: Маша с Аленкой, Марина, Андрей. Остались мы с тобой. Что у тебя новенького?
КСЕНИЯ. Получается,  я наказана судьбой. Весь июль и, может быть, август — практика в теплице. Город, жара. Завтра к семи, мы так договорились - работать, пока не жарко.
АЛЕКСАНДР. Готовить будем по очереди?
КСЕНИЯ. Да. Мама звонила, у них хорошие помидоры зреют, надо будет съездить.
АЛЕКСАНДР. Хорошо, съездим.

Ксения переодевается в своей комнате, проходит в ванную, вскоре выходит освеженная душем, расчесывает перед зеркалом волосы. Александр украдкой любуется ею.

КСЕНИЯ. Хорошо-то как освежиться! У меня есть подруга Наташа, я ей рассказывала, какой вы, и она сказала: хорошо было бы зайти пообщаться. У нее — тяга к журналистике, интересуется необычными людьми. Вы же — ученый, за границей бываете, многое повидали.
АЛЕКСАНДР. Хорошо, пусть как-нибудь зайдет. Не стесняйтесь, спрашивайте.

Утро следующего дня. В окно пробивается первый розовый луч солнца. В спальне девушек просыпается Ксения, переворачивается с бока на спину. На лицо ее падает розовый луч. Она заслоняется от него локтем. В дверь стучит и на возглас Ксении «Да?» заглядывает Александр.

АЛЕКСАНДР. Уже утро, ждет тебя твоя практика. Завтрак скоро будет готов!
КСЕНИЯ (улыбается ему). Как хорошо! Сейчас встану.

Немного позже, они — за завтраком, друг против друга за большим столом.
КСЕНИЯ. Очень вкусные бутерброды! Что, неужели разогрели в микроволновке?
АЛЕКСАНДР. Да, я вчера её купил. Экономия времени. В Штатах — там все просто помешаны на «фаст фуд». Довольно сложные блюда выпускаются в пакетах: бросил в микроволновку, несколько минут — и готово!
КСЕНИЯ. Здорово! А то, эти хлопоты у плиты...
АЛЕКСАНДР. Ты уже была в теплице?
КСЕНИЯ. Да, заходила. Там хорошо, только жарко.
АЛЕКСАНДР. Тебе надо поправляться. Похудела, побледнела.
КСЕНИЯ. Да уж, от такой жизни... Зато, хорошо всё выучила и сдала.

Александр и Ксения долго внимательно смотрят друг на друга, будто давно не виделись. Он улыбается, и она тоже.

КСЕНИЯ. Андрей стал лучше учиться, вы с ним занимались по вечерам электроникой.
АЛЕКСАНДР. Да, мы устроили маленькую радио-мастерскую А ты — вошла в круг общения студенческой жизни, освоилась.
КСЕНИЯ. Да. Еще, у нас были занятия по вождению автомобиля, сдала на права. А одна девчонка у нас не сдала. Она поехала с инспектором, тронулась нормально, перешла на вторую скорость, едет и едет. Он ей: переходите на третью, потом на прямую передачу. А она: зачем? — мне, говорит, так нравится. Он ей: стоп, не сдала.
АЛЕКСАНДР. Ты права получила?
КСЕНИЯ (жалобно) Кто же мне их выпишет до восемнадцати? Вот уж скоро исполнится — и тогда с паспортом в ГАИ, оформят.
АЛЕКСАНДР. Говоришь, зовут в деревню. А что, помидоры у родителей уже красные?
КСЕНИЯ. Да, папа там наладил обогрев теплицы весной, и они уже начали созревать. Я хочу на дополнительные два дня отпроситься. И вы тоже поезжайте, вместе больше привезем продуктов. Вернётесь раньше, в воскресенье.
АЛЕКСАНДР. Вот и отлично!               

Затемнение.

Две скамейки напротив в вагоне электрички. На одной скамейке – Ксения. В вагон заходят два парня лет двадцати, держат бутылки с пивом и попивают.

ПАРЕНЬ. А мы вот сюда. Девушка, можно? Ты до Москвы?
КСЕНИЯ. Можно. До Москвы.
ПАРЕНЬ. Знакомьтесь, это мой друг Жека.
ЖЕКА. А это – мой друг Вован. Тебя как зовут?
КСЕНИЯ (морщась, отодвигается). Обойдётесь!
ЖЕКА. Ой, Вован, такая телочка, а сердитая, даже имя не говорит. Назовем ее Незнакомкой. Даже романтично как-то!
ВОВАН. Тогда… Знаете, Незнакомка, мы вас приглашаем в гости к нам в общежитие. Там сейчас красота, здание почти пустое, за вахтершу – девчонка знакомая. Договорились?
КСЕНИЯ. И не подумаю!

Оглядывается кругом.

ЖЕКА. Тише ты, а то пива не дадим!

Кладет ладонь на колено Ксении.

КСЕНИЯ (громко). Нам это совершенно ни к чему!

Ксения стряхивает руку парня, смотрит с возмущением.

ЖЕКА. Ого, какой гневный взор! Во мне всё затрепетало! Вы верите в любовь с первого взгляда?
ВОВАН. Жека, ты грубый! Ты должен извиниться! С девушками надо нежно, ласково. Что-то смешное. Посиропить, в общем.

Внезапно появляется пассажирка, энергичная пожилая женщина, и садится рядом с Ксенией.

ЖЕКА. О-о, мамаша, вы откуда свалились и зачем?
ЖЕНЩИНА. Оттуда. Я слышала! Вообще, что за развязный тон, с пивом… Проваливайте отсюда и не приставайте к девушке!
ВОВАН. Да… ять… 
ЖЕКА. Не, мать, пиво – это святое, горит же всё нутро с жары! Трубы горят!
ВОВАН. Что же, по-вашему, мы культурно с девушкой поговорить никак? Она такая красивая – вот вся как одуванчик желтенький весной, я влюбился! Ведь и вы же когда-то были молодая!
ЖЕНЩИНА. Ага, культурно! Знаем, как вы эти цветочки в салат крошите в своей общаге! Меня не обманете!
ЖЕКА. Не, ну, Вован, пойдем, перекурим это дело! Нельзя же так с людьми…

Парни встают со скамейки и отходят в сторону. Поезд тормозится.

ЖЕКА. Все равно будет наша. Терять такую кадру?  На перроне эта тетка отстанет, а мы тут как тут.
Женщина (беря Ксению под руку). Я тебя провожу до метро. Знаю я их!
КСЕНИЯ. Спасибо!

Уходят.

Занавес.

Выходит Александр, в задумчивой позе.

АЛЕКСАНДР. Вот и август пришел. Вся моя семья враз собралась опять. Маша отдохнула неважно. Судороги прошли, но держится высокое давление. Начала обследоваться в поликлинике. Занимаемся вместе соленьями-вареньями на зиму. Послала меня за помидорами в деревню. Ксюша выехала туда ранее, а возвращались мы вместе.

Затемнение.

В боковой части сцены освещаются две скамьи вагона электрички, обращенные друг к другу. На одной из них рядом сидят Александр и Ксения, на второй — двое пассажиров. Ксения одета в белую тенниску и синие шорты с одной лямкой через плечо, Александр — в белую рубашку и черные брюки. В вагоне жарко. У ног Ксении на полу стоит корзина с крупными помидорами.


КСЕНИЯ. Так получилось, дядь Саша, что в общаге освободилось место в хорошей комнате, там как раз две мои подруги, и я к ним заселяюсь третьей. Очень хороший вариант, я так и хотела.
АЛЕКСАНДР. В общежитие? Но... как же, у нас всё как будто утряслось, и вдруг... почему?
КСЕНИЯ (вздыхает). Ну, вот, потому. Теть Маша нервничает, болеет, у вас так много хлопот...

Звук торможения поезда, один из пассажиров уходит, остается пожилой мужчина — пенсионер.

КСЕНИЯ. Освободилось место, вы пересядьте, дядь Саша, что нам тесниться? Жарко!
АЛЕКСАНДР. Где что освободилось? Пересесть?

Ксения мягкими, но настойчивыми движениями рук подталкивает Александра на свободное место. Он пересаживается. Лицо его бледно и удручено.

КСЕНИЯ. Вот видите, так лучше!
АЛЕКСАНДР. Извини, Ксюша, для меня так неожиданно то, что ты сказала...

У него удрученное лицо, он прикрывает глаза, потирает виски и лоб.

ПАССАЖИР. На-ка, возьми валидол, на тебе лица нет!

Александр принимает протянутую ему таблетку валидола, кладет под язык и откидывается на спинку скамьи, закрыв глаза.

Затемнение, освещаются Александр и Ксения, стоящие в углах сцены.

АЛЕКСАНДР. Я положил тогда валидол под язык, прикрыл глаза и успокоился. В то же время, вижу себя со стороны в полном моем ничтожестве. Не хочу читать жалость в твоих глазах, Сеня, я просто разглядываю  потемневший пейзаж за окном и говорю себе: всё, ничего уже не будет, ни такой весны, ни такого лета, ничего…   

КСЕНИЯ. Дядь Саша, когда вы пересели, и у вас так изменилось лицо, я сразу вспотела еще больше и попыталась понять, что я сказала такого, что… Я молчала, и вы тоже ничего не говорили, до самого дома. От такой молчанки мне стало нехорошо и тревожно. Переехала в общежитие. Там не спала до утра, потом встала в шесть и поехала в центр. Слонялась по улицам и спрашивала себя: что мне делать? Возвращаться к вам обратно? Нет, не буду, ведь дальше так жить невозможно. Пусть лучше забудете, что я существую. А забуду ли я вас? И тут меня осенило: неблагодарность, черная неблагодарность была с моей стороны. И неловкость теперь страшная… Я вспомнила, что у вас день рождения. Пробежала по магазинам, выбрала вам футболку самую красивую. Потом выстояла в фирменном магазине за тортом. Приехала домой – никого нет. Оставила на столе торт, подарок с открыткой, и уехала в общежитие. Еду, а у меня перед глазами стоит ваше лицо, дядь Саша, когда вы сидели напротив меня в вагоне, все ваши морщины. Хочется обнять вас и успокоить, как маленького, и что я всегда буду с вами, что бы ни случилось. А я переехала.

Затемнение, потом освещается обстановка комнаты в общежитии. Две кровати и стол со стульями. Ксения гладит утюгом одежду, рядом на стуле с книгой ее соседка по комнате Наташа.

НАТАША. Слушай, что ты так переживаешь, что переехала сюда? До этого была в норме, а сейчас – лица на тебе нет!
КСЕНИЯ (слабым голосом). Ой, знаешь, я плохо переношу перемену обстановки.
НАТАША. Ну, да, так я тебе и поверила! Наверное, любовная история? Знаешь, тебе надо отвлечься!
КСЕНИЯ. Может быть, и так. Но это уже не имеет никакого значения. Мне только… долг вернуть надо. А хочешь, фокус  покажу?
НАТАША. Валяй! Знаешь, я про тебя давно подумала, что ты можешь что-то необычное. И мне показалось, у тебя сильная аура.

Ксения берет со стола металлическую подставку для утюга, прикладывает к груди, отпускает, подставка падает.

КСЕНИЯ. Видишь, падает? Потому, что я не хочу ее удержать. А ты попробуй!

Наташа так же прикладывает предмет к груди, подставка падает.

НАТАША. Конечно, упадет! Что же её может удержать?

КСЕНИЯ. Не скажи! Если захочу, не упадет.

Ксения принимает более напряженную позу, прикладывает предмет к груди, и подставка держится как приклеенная. Потом убирает ее рукой.
 
НАТАША. Ух, ты, правда, прилипла! Как это ты?
КСЕНИЯ. Это у меня давно, с детства. У папы получалось, и даже с утюгом, я попробовала – оказывается, и у меня тоже.  В общем, передалось. Я еще такой фокус проделывала: идет мой одноклассник впереди по скользкой дорожке, вот на подъемчик вышел – а я ему про себя говорю: ну-ка, на той кочке споткнись! Гляжу, - он и споткнулся. Но недавно был случай, что я испугалась этой своей энергии, подумала – а вдруг что-то порушу и потом себе не прощу. Наверное, потому и ушла.

НАТАША. Ой, по глазам вижу! Что-то уже случилось?
КСЕНИЯ. Не знаю, может быть, помимо моей воли. Я сказала, отдам долг, и посмотрим.
НАТАША. Да уж отдай, вижу – это тебя мучит. А что ты мне заливала про перемену обстановки?
КСЕНИЯ. Извини, соврала.

Затемнение. Включается свет, на сцене – обстановка приемного покоя клинической больницы. На скамейке Мария в пестром домашнем халате и Александр, в руке его сумка.

АЛЕКСАНДР. Ты здесь уже неделю. Могли бы уже определить диагноз. Отчего гипертония?
МАРИЯ. Говорят, сложный случай и надо в другую больницу на томограф.
АЛЕКСАНДР. Так в чем же дело? Поедем на томограф!
МАРИЯ. Да. Меня записали туда в очередь, на пятницу в три. Ты тоже приезжай, сразу узнаешь результат. Подойдет хирург, примет решение на операцию.
АЛЕКСАНДР. Хорошо, я буду. Эта неопределенность мне уже невыносима! Как питаешься?
МАРИЯ. Ты принес борщ? Сыр янтарь, бородинский хлеб?
АЛЕКСАНДР. Да, все здесь. Ты должна есть хорошо, нужны силы, если предстоит операция. Кто к тебе приходил?
МАРИЯ (улыбаясь). Ксюша приходила. Принесла вкусные помидоры из деревни, а мне что-то не захотелось, соседке отдала.
АЛЕКСАНДР. Ксюша? Я даже не знал. Вообще, ее не вижу, она же - в общежитии.
МАРИЯ. Ты мне монеток дай для автомата, позвоню домой, и скажи там, чтобы Марина Аленку сюда привела. Проверю, как она ей косички заплетает.
АЛЕКСАНДР. Ты у нас обо всех заботишься, дом на тебе держится! Скорей бы вылечили!
МАРИЯ. Вот и помогай! В общем, увидимся в пятницу.

Затемнение, появляется обстановка приемного отделения больницы. На скамейке сидит в ожидании Александр. Открывается дверь, появляются Мария и хирург Борис Соломонович. У него в руках – листы бумаги.

АЛЕКСАНДР. Ну, наконец! Здравствуйте, Борис Соломонович! Есть диагноз?
БОРИС СОЛОМОНОВИЧ. Да, есть. Знаете, вам повезло, Иванов сегодня работает последний день перед отпуском, а именно он умеет так отменно расшифровывать томограммы. Вот, он написал заключение, позвольте, я сам дочитаю…

Врач и Мария садятся на скамью. Мария блаженно улыбается. Врач вчитывается в написанное, удивленно поднимает брови.

БОРИС СОЛОМОНОВИЧ. Ага, теперь ясно! Там обнаружена доброкачественная опухоль, она зажимает артерию и в результате получаются все эти фокусы с давлением. И она – в таком месте, что выявить всю конфигурацию очень трудно. Но Иванов, с его талантом – смог! Я хирург, эту бяку я уберу, сейчас вот запишу в блокнот исходные данные к операции.… И нам надо решить относительно предоперационной подготовки, с учетом особенностей организма. Сердце в порядке? Как кровь? Гемоглобин в норме?

МАРИЯ. Гемоглобин понижен. Ещё побаливает желудок – там нулевая кислотность.
БОРИС СОЛОМОНОВИЧ. Ага, значит, у вас этот самый комплекс. Нам надо это учесть. Я тут напишу рекомендации терапевту. Вы, голубушка, идите в палату, отдыхайте. Операцию сделаем … так, у меня есть окно в четверг следующей недели. Первого октября. Откладывать не будем. В городе обстановка сложная, готовится штурм Дома правительства, могут быть раненые. И вашей жене надо срочно.  Подготовитесь, уберем эту бяку – и станете в норме. Поверьте, я уже столь многим помог, что… Ситуация очевидная, и проблему устраним полностью. Никакое давление повышаться не будет. Идите, идите!

Мария уходит.

АЛЕКСАНДР. Хорошо, доктор, я так счастлив, что все разрешится! Что я могу сделать, что принести для операции? (Тихо) Платить нужно?
БОРИС СОЛОМОНОВИЧ (хлопнув Александра по плечу). Успокойтесь! Она – городская больная,  операция плановая, платы не нужно. Да и что у вас, лишние миллионы? Какая работа? Сколько детей, где работает супруга?
АЛЕКСАНДР. Детей трое, младшей пять лет. Маша работает учителем русского языка и литературы, плюс классное руководство. Я — научный сотрудник в институте.
БОРИС СОЛОМОНОВИЧ. Учительница русского языка? Представляю. Работа нервная, питается кое-как.  В общем, дошла. И еще, наложился какой-то стресс... Вы вот что – найдите к четвергу свежую кровь, триста кубиков. Первая группа, резус отрицательный. С этим у нас проблема, даже операции откладываем. И сами сдайте! Сейчас, сразу, спуститесь в отделение переливания, и сдайте. Пусть другой группы, все равно пригодится. А ту, что найдете к четвергу – пусть там, на пузырьке будет  написано – для больной такой-то. И жену настраивайте, что всё будет хорошо. Так, у меня дела, до свидания.

Борис Соломонович уходит. Александр сидит некоторое время, потом встает и берет трубку телефона.

АЛЕКСАНДР. Сам я, конечно, сдам, хотя у меня другая группа. А вот кого бы попросить, у кого первая…  ума не приложу. Да и как знать, у кого какая? (Звонит по телефону) Володя, это Саша. Слушай, у тебя бывшая жена работает старшей медсестрой? Она может достать кровь? Моей жене нужно для операции! Первая, резус отрицательный, триста кубиков, свежая. Закажет для своей больницы, и я у нее заберу? Ой, спасибо, хорошо, старик, я так счастлив, что это можно. И платить не надо? А я уж думал… Ладно, сейчас я сам иду сдавать. Пока, до встречи!

Затемнение,  потом тот же приемный покой больницы в среду. На скамейке Александр. Входит Борис Соломонович.

БОРИС СОЛОМОНОВИЧ. Вы ко мне? Завтра операция будет, больная готова. Всё необходимое есть. Извините, у меня со временем негусто…
АЛЕКСАНДР. Я сдал триста кубиков и еще принес, из другой больницы, нужной группы, там, на склянке написано – для такой-то…
БОРИС СОЛОМОНОВИЧ (сердито). Надо же, деловой! Видел я, что вы принесли. А на дату не изволили взглянуть? Двухнедельной давности! Мы такую только старикам иногда вливаем, когда другого выхода нет. Я сам нашел материал нужной группы! Тут приходят, предлагают для своих родственников, и я попросил. Скажите мне спасибо! И не беспокойтесь, не мельтешите, я прооперирую аккуратно, все будет нормально. Всего хорошего! После операции, когда вас пустят, увидите жену.
Александр. С-спасибо. Я увижу. Я надеюсь.

Борис Соломонович уходит.

Затемнение, потом освещены Александр и Ксения в углах сцены, они стоят и лица их бледны.

АЛЕКАНДР. В первый после операции день, к Маше никак не удалось пробиться, только сестра сказала, что операция прошла успешно и состояние «средней тяжести». На следующий день, с трудом пробираюсь в реанимацию и вижу в палате под капельницей Машу, бледную, укрытую одной простыней. Она смотрит на меня, взгляд ее мученический, чрезмерно строгий, ни искорки, и будто не узнает меня. Просит пить. Я подаю стакан с морсом. Пьет, потом говорит, что анестезиолог  кричал на нее. Врач палаты слышит и показывает мне на выход, я ухожу. Сажусь на скамейку в садике, сжимаю голову руками. Только бы она встала на ноги! Поднимаю голову и с удивлением вижу тебя, Ксюша. Одета во все новое: кожаная куртка, красные сапожки. На провинциалку уже не похожа. А лицо бледное. «Как тетя Маша? Не нужно ли чего-нибудь еще?» – спрашивает она, и я бормочу о свидании с Машей. Светлый овал её лица выражает только сострадание.

КСЕНИЯ. Дядя Саша! Знать, что вам тяжело, и не иметь возможности помочь, было так мучительно! Увидев вас возле больницы, я хотела обнять вас, сказать что -нибудь ласковое. Все-таки мы победили болезнь! Но я не смогла это, я словно застыла перед стеной с трещиной, сквозь которую мне проглянула чужая жизнь. Я принуждена быть в ней зрителем. Мне же хочется стать хозяйкой своей судьбы, и не только своей, и я стану! Когда узнаю, что у вас в семье всё  вернулось в норму, я успокоюсь,  и буду жить своей жизнью.
Почему меня не оставляет чувство вины перед вами и тетей Машей? Когда я появилась у вас, она стала нервничать. Когда я стала меньше проводить времени у вас, стало еще хуже. А я так хотела помогать вам во всем! От щедрости души.  Вас я любила все время, я будто с этим родилась. И правильно вы сказали, что мы все — щедрые души. Буду думать, почему так получилось. Пока же, сейчас, я не должна и не могу не думать о вас обоих. Берегу вас сейчас сильно, хотя вы и не догадываетесь об этом. Это я, сразу после вас, поговорила с хирургом и попросила его сделать операцию как можно аккуратнее.  И когда он сказал про отделение переливания и про первую группу.… У меня и сейчас еще шумит в голове, потому, что сдала по максимуму, но знайте, никогда вам, дядя Саша, не испытать такого сладкого головокружения, которое владеет мной сейчас!