Глава 4 Скучный Сочельник

повесть-фэнтези 2Шнырлики-Охотники за Мечтой"

О.Степченко
Н.Плахута

Глава 4
Скучный Сочельник

В тот вечер за окном, как и полагается, падал мягкий неслышный снег. В гостиной Кругловых было тепло, светло и уютно. Посередине красовалась огромная ёлка, до макушки увешанная сверкающими шарами и имбирным печеньем в фольге. Скрипыш с Гудёной нежились в креслицах (оставшихся от кукольного домика Васёна) на разожжённом камине, в то время как Крутёна в ярком плазменном фартучке то и дело просачивалась сквозь потолок, чтобы принести прозрачным новые вкусности.
Итак, Кругловы сидели в гостиной вокруг большого стола с индюшкой и шампанским в предвкушении сюрпризов и волшебства. Под ёлкой, предоставленный самому себе, ползал Стёпка, пытаясь дотянуться до низко висящих сладостей и игрушек. Но вместо сладостей на его чёрный чубчик сыпалась колючая хвоя.
— А знаете, за что я так люблю Рождество? — загадочно начала Альбина.
— З-з-за с-с-снег? — откликнулся Жорж.— Вы только поглядите, какой с-с-с-егодня снег за окном!
— За подарки, конечно же, за подарки! — захлопала по столу Васёна.
— За сбываемость мечт, вот за что, когда она, эта сбываемость повышается, и всё само собой разрешается! — хмыкнула Альбина, а юные шнырлики хлопнули друг друга пяткой по пятке. — А давайте загадывать желания? — предложила она, с чем все сразу же согласились, особенно сидящие на люстре шнырлики. — Начнём с самых незначительных желаний, то есть, с твоих! — сказала она, прожигая взглядом супруга. — Хотя, все твои желания: кофе, ящик, газета… «С другой стороны, о чем ещё можно мечтать, если рядом такая женщина?» — пронеслось в её голове. А папа, воля которого сдалась ещё в конфетно-букетную фазу их отношений, пробурчал нечто невразумительное.
«Хоть с каких-нибудь, да начни!» — подумали Скрипыш с Гудёной, спешно готовясь к ловле.
Ну, папсь, скажи, о чём ты мечтаешь? — пытала отца Васёна.
Ну, давай, гово’ри: «я мечтаю…», — подсказывал Жоржу Скрипыш.
«Я хочу…», — подбадривал Тянуч.
«Я желаю…», — настаивала Крутёна.
Но в лысеющей голове папы не роилось ни одной мысли…
— Это диагноз, дети, — всплеснула руками Альбина. — Ваш отец абсолютно не умеет мечтать!
— Не умеет! — согласилась Гудёна.
— Ну, масичек, это не совсем так, вернее, с-с-с-овсем не ттак! — заупрямился Жорж.
— Колись, папыч! — загоготала Васёна, и её веснушки чуть не осыпались в тарелку.
— Да всё вв-вроде бы уже есть, — пролепетал Жорж.
— Может, пусик хочет купить что-нибудь Альбинюсику или отправиться с муси-пусиками в какой-нибудь турюсик-отправлюсик? — продолжала атаковать Альбина. — Да? Или нет?!
— Хоть се’рые со’беру! Да! Скажи «да»! Тебе что, так т’рудно? — заорал Скрипыш, перепрыгивая на плечо к Круглову и приставляя к его лысине рюкзачный раструб.
— Пр-р-рости, лаппусик, чттто-то сегодня в голову ну н-ничего не лезет, а по поводу п-пут-тешествия, то ккак-нибудь в дрругой раз, — круглое лицо Жоржа сделалось обречённым, а длинное лицо Альбина налилось гневом.
— Папик хочет открыть необитаемые земли?! — прыснула Вася, выуживая из салата самую большую креветку. Она фальшиво затянула:
Я так хочу иметь в той голубой дали
Кусочек моря и полоску дорогой земли.
А лучше островок, ну хоть Мадагас-кар,
А ещё лучше страну, пусть нет её на кар-
Те, те, те, те, те, те,
Где, где, где, где, где, где
Растут лохматые кокосы
И одна ор-хи-де-я….
— А подари-ка ты нам какой-нибудь островок типа Мадагаскара! — предложила Васёна, выкладывая креветочные хвостики в виде забавной рожицы.
— Жаль, спетое не считается, — вздохнула Гудёна.
Круглов пробубнил что-то типа:
— Да, мореплавание, хм, о-очччень даже ммморские карты, насыпные ост-т-трова, да уж, гм, только я н-нне умею пл-пл-плавать! — и потом вдруг как заверещит. — Ппрости, мамммусик, но я не ххочу ничего поккку-пать и не хочу ни-ку-да ехать, и нннастоятельнейше прошу оссставить меня в пппокое!
— Это полный облом! — сразу обмякли шнырлики.
После этих слов лицо Круглова приобрело оттенок столь невыразимого страдания, что всем членам семьи непрозрачных стало ясно — про радужную мечту о путешествиях можно забыть. А  Круглова продолжила свой допрос, переключившись с мужа на дочь:
— Недавно ты хотела пойти к Смирновым на свою первую вечеринку, — сказала она.
— У меня апатия от Смирновым  и от их пати, — скривила губки Васёна.
— Странно, я же прекрасно помню, — удивилась Альбина.
— Маа…
— Может, ш-шшоппинг?
— Неа…
— Твоя мечта о вечернем платье, как у Анюси? — вскинула бровь Альбина, а Гудёна нацелила свой сачок.
— Как у Аннет?! Ну, нет! А как у всех — не хочу!
— Странно! Похоже, и у тебя исчерпались все мечты! — подытожила мама. — Теперь моя очередь мечтать. Я ХОЧУ, я МЕЧТАЮ… — Сидящие на люстре шнырлики снова приготовились к ловле. — Я щас такого намечтаю…, — начала Круглова, и еле различимый серый шарик отделился от её головы. «Обычка…. А чего ещё от неё ждать», — подумала Крутиция, на всякий случай запрыгивая на плечо к своей хозяйке. — Я как будто бы, хм, странно, ну, ни одной мысли, я буквально ничего не хочу и ни о чём не мечтаю! — удивилась Альбина.
— Мамсь, ты часом не заболела? — заволновалась Васёна, а папа уронил на скатерть приличный кусок индюшки.
— Я совершенно здорова! — в материнском голосе засквозили стальные нотки. Жорж стал ковыряться в салате, тогда мама стала щедро солить скатерть, или мужнины брюки, или и то, и другое, но зацепилась за привязанную Стёпкой к стулу иллюминацию. Потом все кричали и суетились, распутывая друг друга и поднимая ёлку, а мечтарики смотрели на них сверху вниз, покачивая прозрачными головами.
               
Именно в то чудесное время, когда каждый дом по Кленовой улице стал похожим на огромную сияющую шкатулку, а в каждом окне зажигалось по ёлочке, именно в эти волшебные дни наступили тревожные для мечтариков времена. Просто их хозяева, впрочем, как и многие ветроградцы, совсем перестали мечтать. Семейный котелок мечты, то есть Магическая Супница прозрачных, был совершенно пуст, и рано или поздно это должно было случиться, и это случилось — самый младший из шнырликов заболел. Вечером слабый и посиневший Скрипыш лежал в своей картонной кроватке, а папаша Нуч в пижаме и тапочках читал ему перед сном: «Настанет день, когда все собранные мечты превратят нас в волшебных летающих существ!» — в этом-то, сынок, и состоит смысл всей нашей жизни!
— А ты говорил, что смысл нашей жизни, собирать и хранить мечты, — сонно пробормотал Скрипыш.
— Собирать и сберегать, — это да, я говорил, что это наше призвание. — Тянуч был слегка обескуражен прямотой и искренностью своего младшенького. — А летать, это, ну, как же тебе сказать? Это….
— Это — наша мечта? — взволнованно спросил Скрипыш, а отец чуть не подавился от неожиданности.
— Что ты?! О чем это ты??? Нам же нельзя ме…, ме…, — заблеял отец. С трудом нащупав закладку в конце книги, Тянуч начал читать, но буквы запрыгали перед его глазами. — А теперь давай, это само, повторим правила, основные правила. Каждый прозрик должен их знать, потому…, потому как это правила.
— Из «Большой Книги Мечта"риков»? — подсказал Скрипыш.
А Тянуч выдохнул и продолжил:
— «Далеко не удаляться от своих чердаков, ни при каких обстоятельствах не проявляться в Мире Людей, не наводить ужасы и не магировать, и самое главное — ни за что самим не ме…, не ме…, не ме-чтать!» Ты слышал: «ни за что не ме-чтать!», — по слогам произнёс он.
— Не наводить, не маги’ровать, не п’роявляться, — ясень день, — закивал малыш. — Но, папулечка Нуч, почему нам нельзя мечтать? — недоумевал Скрипыш, моргая сонными глазёнками.
Отец закрыл его рот рукой и испуганно огляделся по сторонам. Коллекторов нигде не было видно. И вообще, кроме них двоих, на чердаке никого не было.
— Тсс!!! Скрипушка! Я же только что тебе говорил: нам, мечтарикам, нельзя мее…, мее…, ну, ты меня понял.
— Но почему? — никак не унимался больной.
— Не знаю и знать не хочу, и тебе не позволю! Ишь, какой вопросительный: «почему»? — несколько смягчился отец. — Не мечтариковское это дело — мечтать!
— Ну, папочка Нучик, — заскулил малыш. — Я, честное плазменное, молчок!
Синие волосы Тянуча разметались, став похожими на морские водоросли. Отвернувшись от сына, он утёр со лба пот:
— Тут и секрета особого нет, — выдавил, наконец, Тянуч. — Ни секрета, ни ужаса, вот! — Вернее, нет ужаса в этом ужасе, вот ведь в чём ужас!
— Ну, пожаа-ааа-лста! — заканючил Скрипыш.
— Рановато, конечно, да ладно, — отец обречённо махнул рукой и уселся поудобней. — Когда-то прозрачные и непрозрачные жили в одном общем и добром мире! Вместе играли, учились, работали и отдыхали! Но однажды всё изменилось, и появились эти невидимые перегородки между мирами. Невидимые, ох-ох-ох, но непробиваемые.
— Но люди-то всегда «рядом! Смот’ри, па, они почти такие, как мы! Почему же я не могу под’ружиться хотя бы с ним? — Скрипыш сел на кровати и ткнул удлинившимся пальчиком на играющего с машинкой Стёпку. В этом не было ничего странного, потому что тела мечтариков и их конечности способны тянуться лучше любой жвачки.
— Или с ней? — человечек указал на Васёну. — Или п’росто погово’рить?
Папаша Нуч провёл ладонью перед лицом девушки, но она, как ни в чём не бывало, продолжала заниматься своими делами.
— Нам нельзя говорить, нам нельзя подружиться. Сколько можно вбивать в твою прозрачную голову? — папаша Нуч шутливо постучал по жёлто-кислотной маковке своего сына. — Ведь они нас не видят!
— Не-е-е в-в-ви-дит, потому что нас не… ннне-су-ще-ству-ет?! — с трудом выговорил Скрипыш, так, словно на него обрушилось неподдельное горе.
Скрипыш открыл свои большие глаза, которые в полутьме казались ещё сиреневей, чем всегда.
А ты сам вот «разве никогда-никогда не п’роявлялся и не мечтал? — неожиданно спросил он.
— Я?! Да ты что?! — позеленел от страха Тянуч. — Сколько раз тебе говорил, что если кто-то из нас «проявится» в их непрозрачный мир, то, уж поверь своему отцу, что всё кончится очень плохо!
— У тебя всё «с’разу плохо кончается», — проворчал Скрипыш.
— Не мечтал, не проявлялся, не привлекался, и в планах не было, и в планах планов! И никто из нашего рода, из чужих, из своих, из знакомых, из знакомых знакомых, из соседей п-п-по дому, п-п-по п-парте не ме-е-е-е…, не меч…. Ну, ты меня понял. — Тянуч говорил и закручивался вокруг себя, закручивался и говорил. Наконец, он остановился, еле слышно добавив. — И ничего- живу. Спи, Скрипелкин!
— А я — МЕЧТАЮ! — признался малыш.- МЕЧТАЮ МЕЧТАТЬ, как люди! — Мечты…. А ещё я мечтаю ЛЕТАТЬ!
— Летать…, мм-ме… что?! Опять ты за своё? — возмутился папаша Нуч. — Это ж конкретная Запретка, и не непрозрачная, а наша, шнырликовская, а ты и так синий!
— А у тебя синие волосы…, — дрожащими губами прошептал Скрипыш.
— Волосы, это дозволено! — возразил отец. Он снова огляделся по сторонам. Подскочил к окну, закрыл его на задвижку, опустил жалюзи. — Если мы станем ме-е-е-ечтать, — продолжил Тянуч. — То разверзнется непреодолимо-мерзкая, безотчётно-кошмарная, дикая этой, как её, особенной дикостью, вот, Копилка Вселенского Ужаса, — Тянуч захрапел на последнем слове.
Скрипышу показалось, что у отца выросли огромные, как у оборотня, клыки, а глаза налились кровью. Его ногти превратились в загнутые страшные когти, а сквозь прозрачную кожу проросла серая клочкастая шерсть. Но вдруг отец вздрогнул и проснулся:
— …И из этой Копилки хлынут монстры, вурдалаки, призраки, и другие буки и бяки всяки, и другие твари из разных мерностей…, — заплетающимся языком продолжил Тянуч. Прокрутившись вокруг своей оси, он завязал узлом руки на спине и улёгся на стуле.
Мечтарику померещилось, что большие отцовские руки превратились в туго скрученные канаты, которые безразмерно тянутся, тянутся.
— …Миры перемешаются, и наступит ужасный хаос…, — пробормотал Тянуч, с открытым ртом захрапев прямо на стуле.
Прозрачные отдыхали, когда на подоконник вскочил молодой шнырлик в фуражке с синей кокардой.
 — Как? Уже? Перемешались, хлынули? — вскочил Нуч, потирая ушибленное место.
— Я уполномочен банком ООО «Энерджи Мечт», — коллектор заглянул в документ. - Папаша Крут и мамаша Нучёна и их дети Гудиш и Скрипёна не врали сдобремя, не сдали вовремя меч… ту…
— Ту…, ту или эту? — протянул Нуч, делая тайные знаки Гудёне и Скрипышу, которые вытаскивали из сундука довольно большую коробку.
— Эту-эту. Кто сказал «эту»? — Тут Нуч с Крутёной снова замигали отвлекающей иллюминацией.
— Даю вам пять, нет, три минуты, чтобы собрать и сдать мечты! — взвился коллектор, легко обнаружив подмену. — Счётчик пошёл. В тюрьме Акульего Острова ещё есть вакантные места. — Офицер надменно взглянул на мечтариков. — Короче, тащите сюда немедленно. Или мне делать обыск?
— Не надо обыск. У нас обычка, много обычки! — заверила Крутёна.
— А банку ООО «Энерджи Мечт» нужна необычка! — рявкнул коллектор.
— Крутя, неси сюда мечталки Круглова старшего — «смычок», «ноты» и «за…» и «за…»! — глухо сказал Тянуч.
— И «заячье ушко»! — подсказал из кроватки Скрипыш. — Но оно невз’рачненькое, вам не пон’равится…
— Мышью покоцанное…, — добавила Гудёна.
— К тому же оно одно!
— Ну, зачем вам оно? — хором спросили все.
— Его-то мне и надо, — плотоядно осклабился слуга закона. — Тащите всё сюда! — потребовал он.
И они отдали всё, что имели.
               
Но и на следующий день Скрипышку, который всё синел и синел, не стало лучше.
— Прозрачные мои, надо что-то делать! — сказала Крутиция.
— Скрипышок ещё очень слаб, — развела руками Гудёна, — а в нашем котелке ни единого шарика!
— Ловля не ладится, да и Кругловы совсем отбились от рук! — воскликнул Нуч. Таких ленивых к мечтаниям созданий мы ещё не встречали!
— Что же нам делать, Нуч?! — спросила Крутиция.
— Нам нужны мечты и желания — продукты сознанья? А это можно легко устроить! — сказала Гудёна.
— Наша девочка проявится в мир непрозрачных?! — завибрировал Нуч, добавив шёпотом. — Но это же так опасно, и вообще считается преступлением!
— Именно мы, шнырлики, должны заставить этих Кругловых мечтать! — Крутиция покраснела, — То есть, сделать всё, чтобы они снова стали МЕЧТАТЬ!
— Гудёнок, обещай папе, что не сделаешь ничего плохого! — расчувствовался Нуч. Мечтарочка чмокнула в щёку отца, пообещав прилично себя вести. При этом она скрестила свои ножки, как скрещивают пальцы, врущие в глаза непрозрачные.
— Вот немного под’расту и такое забабахаю! — пробормотал Скрипыш, засыпая.
— О! Только не это! — простонал Нуч, хватаясь за свою синюю голову.