Перестроечное кино, начало падения

  Кинематограф конца восьмидесятых годов прошлого столетия выглядел неслыханно многообразным, динамика кинопроцесса из года в год радовала неординарными шагами в сторону от стереотипа. Ну, а если взглянуть глазами простого зрителя? "Холодное лето 53-го...", "Маленькая Вера", да "Воры в законе" - вот и все радости. Настоящих хороших работ среди потока фильмов новой волны было немного.
  Появились картины-симптомы, картины в которых скорее угадывается, чем существует в стройной системе новая духовная реальность, к которой так стремились тогда перестройщики от кино. И симптомы эти были связаны с деградацией личности: "Дни затмения" А.Сокурова, "Вечное сияние" А.Пуйпы, "Исповедь. Хроника отчуждения" Г. Гаврилова. И счёт этих накоплений уже тогда стали вести по отрицательной шкале. То, отчего отказался наш кинематограф, было более показательным, чем его обретения. Отказался он, во-первых, от тематического подхода к жизни. Пресс темы, важной темы, актуальной темы давил на художников десятилетиями. А в конце восьмидесятых от тем, лидирующих во все доперестроечные годы, отказались. Уже нельзя было найти в новой киноафише ни историко-революционных, ни сельскохозяйственных, ни производственных картин и т.д. Именно с этого времени, с конца восьмидесятых годов и покатилось под откос наше отечественное кино, которое так гордо называли ИСКУССТВОМ.
  Можно с этим поспорить, но историко-революционная тема была в 60 - 70 годах одной из ведущей и основательно держала наш кинематограф на должном уровне, а порой и задавала высокую оценочную планку всей деятельности киностудий страны. Ежегодно каждая студия художественного кино должна была сдавать фильмы подобной героической тематики. И вот под занавес восьмидесятых разродились киношники двумя картинами, как им казалось на актуальную тогда тему: " В Крыму всегда лето" - двухсерийный фильм о Дмитрии Ульянове, и "Подданные революции", где герой, комиссар, тоже лицо реальное. Оба фильма очень слабые, но замечательны своим весьма опасным сходством: в них одна мифология торопливо заменена на другую. Романтика кожаных курток, на которой обычно строились все подобные фильмы, здесь уже представлена в умирающем ключе, на последнем дыхании, когда реальное историческое содержание выветрилось окончательно, её решили подновить романтикой "человеческого фактора". Это уже наложение текущего момента, так сказать, взгляд на историю с высоты полёта восьмидесятых годов. Так и произошло в дальнейшем, то, чего больше всего опасались критики и люди искусства. Режиссёры под влияние моды заменили устаревшие мифологемы, более модными, новыми, не имеющими ничего общего ни с историей, ни уж тем более с искусством кино.
  Далее по поводу многообразия. Дело в том, что ещё в семидесятые годы наши киношники привыкли ныть, что отечественное кино, мол, годами варится в собственном соку, в отрыве от кинокультурного контекста который необходим, как одно из условий нормального развития. Я пришла в киношколу в 1987 году и начиная с того самого времени читала критику и слышала подобные высказывания, чуть ли не ежедневно. Мы тогда ещё были дети-подростки и учились в этой самой атмосфере новой динамичности и воспринимали всё это за актуальную новую реальность, но обучали нас именитые учителя, всё-таки академическим основам. Но, то, что имелось ввиду про отрыв от киноконтекста и о порядке истинного многообразия, можно было видеть на различных кинофестивалях, которых было тогда превеликое множество. Например на кинофестивале "Арсенал" в Риге. Вот где наши педагоги, ведущие специалисты в области искусства кино, отвели душу, а потом на занятиях рассказывали нам, вместе с показом фрагментов. Там ведь был представлен не только авангард, на котором просто зациклились режиссёры-восьмидесятники, чем себя очень обеднили, там было просто хорошее кино. Впервые у нас в стране были показаны картины выдающегося чешского авангардиста Яна Шванкмайера - их и в Чехословакии, в то время, не очень то увидишь. Были ретроспективы Стеллинга, Годара, американский андеграунд, картины Веры Хитиловой и Милоша Формана 60-х годов, фильмы советского "параллельного" кино и ещё какие-то неслыханные кинематографические раритеты.
  Когда в окружении этих картин представляешь себе наш кинематограф конца восьмидесятых, становится ясна относительность нашего тогдашнего многообразия и относительность наших представлений о многообразии. Такова была цена за отказ от настоящего искусства и уход в перестроечное одномыслие, которое потом аукнулось полным крахом отечественного кино. А ведь вначале, все думали, что только и начинается разворот к новому и непокорённому, к запретному и фантасмагоричному, из чего можно состряпать что-то наподобие искусства, но это лишь ещё больше усугубило общее падение, и кино, как таковое, кануло в пропасть перестройки на много долгих лет, а теперь практически перестало существовать, подчёркиваю - именно как ИСКУССТВО.
  Критики восьмидесятых называли кино прошлых лет периодом одномыслия и застоя. Интересно, какого? Это шедевры Козинцева и Калатозова, Бондарчука и Пудовкина одномыслие? Ну, тогда понятно почему исчезло, стёрлось с лица земли это самое настоящее, искренне и во истину глубокое искусство.
 
  Я буду в других своих миниатюрах-размышлениях продолжать этот скорбный цикл о кино, которое мы потеряли. Думаю, что и читателям этой статьи, тоже будет что припомнить.