Моя семья и мои други

Нам с братом в жизни сильно повезло – свезло так, как никому другому в мире, ибо был у нас с ним самый лучший в мире Отец…

Правда мне свезло несколько больше чем ему – я был старшим сыном у Отца и меня в семье всегда любили и баловали много больше остальных наших братьев и сестёр, а было нас в семье, кроме нас с братом, ещё сестра Галина, от первой жены моего отца, которая погибла под колёсами автомобиля, когда Галя только-только начала учиться в школе и была она старше меня на 9 лет…, и кроме Витальки, ещё Ольга, Женя, Лена, Валера и Пётр – наши остальные-младшие…

Галя всегда отличалась от нас-остальных – она была серьёзной и …авторитетной. Авторитетной и уважаемой в семье, авторитетной и уважаемой в школе, авторитетной и уважаемой на работе…

Отец родился 15 мая 1924 года, в Восточном Казахстане и в прошлом году в августе-сентябре 2022 года, мы с супругой сьездили на своих велосипедах на Родину к отцу, побродили по тем-же улочкам, села Глубокое, по которым когда-то гонял мяч мой Отец, играя в уличной команде «Цап-царап – разбей бутцы»… ещё у него был старший Брат, дядя Володя, в честь которого назвали и меня.

Прадед мой и бабушка моя по Батьке, Анна Александровна Ядыкина, они были родом с озера Зайсан, прадед до революции был купцом второй гильдии и владел золотыми приисками в тех краях и когда их раскулачили в 1929 году и выслали в Сибирь, по дороге прадед в Оскемене простудился, заболел воспалением лёгких и помер, а бабушка с дедом, под шумок, прикупили документик у вечно продажных чиновников, свидетельствующий о том, что дед с бабкой были из голожопых пролетариев и осели подальше от людских взоров в далёкой какой-то заброшенной деревне в Курчумском районе и именно в той деревушки отцов брат стал директором школы и ушёл добровольцем на фронт в июне 1941 года – он пропал без вести, этим-же  летом 41 года и где его могила, никто не в курсе и сегодня…

Золотишко с прадедова прииска, когда-то и пошло в уплату на тот документик – на свадьбу, бабушке в приданное, её отец дал сколь-ко-то там золотишка и чего-то малость сохранилось… 
По правде говоря,  прадедово золото много кому не давало покоя – когда-то у деда стояла заимка на берегу Зайсана и случился пожар, пропитанные смолой и раздуваемые салканом смоляные брёвна, выгорели в пять минут и прадед ходя по пепелищу, натолкнулся на кувшин, в котором у него хранились царские червонцы – жар был настолько сильным, что червонцы сплавились в единый слиток и прадед, будучи человеком несдержанным, в сердцах закинул тот кувшин в Зайсан – потом ныряли там и свои, и чужие в поисках кувшина, но так и не нашли… А может и нашли, да учитывая то лихое время, предпочли про это дело затихушничать…
Бабушка, Анна Александровна, рассказывала что отец её был человеком добрым и душевным, но сильно не любил, когда ему перечат, и надевая хомут лошади на шею, запрягая её в сани, если лошадь смела головой мотать и в хомут башку сувать отказывалась, прадед дюже злился, хватал лошадь за уздцы и кусал в губу, таким мудрёным образом, принуждая непокорную скотину к послушанью!

Именно тот документик, и позволил деду с бабкой дать высшее образование дяде Володе, тёте Лене и дяде Пете – получил-бы высшее образование и Батя, но провоевал с 1942 года до конца войны, затем три года армия и домой в Глубокое вернулся только в 1948 году – 24-летним
парубком, который тут-же и женился на настоящей русской дивчине с самой что ни наесть русской фамилией Мокшина и ему тогда уже было не до образования. После женитьбы, батько с молодою жинкой съехали в соседнюю деревню Белоусовка, где обзавелись своим собственным домиком и где батько по своей ещё довоенной профессии – лазил по столбам и тянул линии электропередач, пока это занятие ему окончательно не поднадоело и он с женою, дочкой и родителями перебрались в Алмату, где он и работал много лет таксистом – сначала на Победе, затем на ЗИМе и уже потом на Волге ГАЗ-21, на ЗИМе и особенно на Волге, отец частенько брал покататься и меня с ним - уже в шестидесятые годы.
Работали тогда таксисты на одной машине в три смены, отработал 8 часов, подьезжаешь к дому сменщика, тот садится за руль, подкидывает тебя до дома, и следующий тоже 8 часов. Машина загонялась на ТО каждую неделю, по субботам, когда все три водителя скидывались по рублю, платили механикам и по словам отца – не знали ни аварий, ни каких-то там поломок…
Дома у нас всегда на вешалке висело штук по пять шляп и штук по пять зонтиков – люди садились в такси, и постоянно забывали шляпы и зонтики…, а ещё у отца хранилась пара финок – тоже кто-то выронил в такси…
   Рассказывал отец про такой случай – останавливает его мужчина представительного вида и интересуется, а можно-ли на такси из Алма-Аты сьездить на Иссык-Куль? Отец отвечает, что никаких проблем, только это будет очень дорого стоить, на что клиент ему отвечает, что деньги не проблема. В общем, сел – поехали. Приезжают на Иссык-Куль, подьезжают к пристани для лодок, мужчина снимает туфли, закатывает штанины до колен, сел на край, поболтал ногами в воде, затем минут 15 погулял по берегу, покидал камушки в воду, поделав блинчиков на воде, после чего сел в такси и они поехали обратно. По дороге выяснилось, что мужчина этот, высокий чин из Москвы, приезжал в Алмату в командировку по делам и у него остался один лишний день, а он всю жизнь мечтал увидеть знаменитый Иссык-Куль – вот…  сьездил-посмотрел…

Сам отец был призван в Армию в 1942 году и отправлен в Алма-Ату – оказалось он начинал военную службу в той-же части что и я – в Алма-Ате  на Массанчи-Гоголя – тогда там обучали на пулемётчиков и артиллеристов, и спал он в той-же Казарме, где в последствии спал и я – стоит эта старая казарма, и на том-же самом месте и поныне, и из окна этой казармы открывается прекрасный вид на общагу ЖенПИ через дорогу, где в мою бытность службы в ансамбле пестни и пляски Внутренних Войск, девчушки-студентки – иногда устраивали нам-солдатикам, бесплатный стриптиз у окна своей спальни, как-бы невзначай…

Дед мой по отцу, был из очень зажиточной семьи, и имел собственный пивзаводик, на котором и работал мастером-пивоваром, после того как советская власть его заводик экспроприировала, а варить пиво надо было ещё и уметь и именно поэтому деда и оставили на его-же пивзаводе и работать. Он весь день сидел за столом в большом пивоваренном цехе, и периодически требовал у работницы Марии очередную кружку нефильтрованного  пива, после принятия очередной дозы, начинал дремать…, как-то продремав до окончания смены, и не обнаружив поблизости работницы Марии, взял кружку, и сам полез набирать пива в огромном чане, куда благополучно свалился и пошёл на дно, благо кто-то из задержавшихся рабочих, увидел как дед пуская пузыри утоп, его из пива вытащил и откачал – а так-бы я своего деда, который меня очень сильно любил, в своей жизни-бы и не застал… Бабушка рассказывала, что её замуж выдали из-за состоятельности деда, хотя она и любила молодого красноармейца…

Вместе с дедом и с самых ранних лет, пристрастился к пиву и мой отец, при этом, зная свою слабость к спиртному он старался сторониться зелёного змия и только дважды в году, уходил в недельный запой – в день смерти своей первой супруги и  на 9 мая.

Когда мне было 17 лет и я уже работал на заводе электриком, мы с отцом начали праздновать с утра пораньше и закончили поздним вечером – я помню что меня семь раз гоняли за водкой, а к вечеру я к бутылке водки ещё и прикупил бутылку вина – употребив столь немеряное количество спиртного, хотя нам и помогали многие наши соседи, ибо 9 Мая в СССР был самым святым праздником для простого народа, к вечеру отец отправился спать, а меня скорая помощь увезла в больницу, делать промывание желудка из-за пищевого отравления водкой, хотя водку пищей и вряд-ли можно назвать.

С тех пор и до сегодняшнего дня, я никогда водки не пью – меня от одного только её запаха начинает мутить… По молодости ещё пил чистый спирт – если его разбавить – эффект как с водки, а вот неразбавленный стакан спирта мог за раз осилить, после чего весь интерес к дальнейшей пьянке у меня пропадал напрочь и я обычно отправлялся спать. Ну и коньяк и бренди, или что-то из ликёров и кагор – но в общем-то, дури у меня всегда и без водки хватало, при этом несколько раз покурив анашу, я вдруг выяснил что меня с этой дряни тут-же кидало в тоску и анашу, я в своей жизни не курил, чтобы не портить себе настроения, и редко  пил спиртное – ибо итак по жизни, был шалабек весёлый.

Ещё у отца была младшая сестра – тётя Лена, которая последние 15 лет своей жизни болела сахарным диабетом, от которого впоследствии и умерла и в честь неё назвали мою сестру Лену, она тоже болела сахарным диабетом, тоже смогла протянуть около 15 лет с этой болезнью, к концу жизни у неё ещё и отказали почки и она сидела на гемодиалезе…

Ещё был у Отца младший брат Дядя Петя – он после войны  был инженером на заводе 20 лет Октября и умер от рака лёгких в 39 лет и в честь него назвали брата Петю, который тоже умер от рака в 40 лет… Наш брат Петя, был инвалидом – ему при рождении повредили нерв на правой руке и рука у него всю жизнь висела плетью – он мог ей что-то поддержать, но совсем чуть-чуть…

Сестры Оли тоже нет уже давно – она в 17 лет вышла замуж за курсанта-пограничника, всю жизнь скиталась с мужем по погранзаставам и похоронена в Темрюке, куда они с мужем переехали поближе к Серёгиным родителям, после выхода на пенсию бравого майора – у неё была аллергия, она обратилась в больницу, и бравые российские врачи вкололи ей чего-то не того, отчего она и померла.

Остались я, Галя и братья Виталя, Женя и Валера.

Самым близким и родным мне человеком – всегда был брат Виталя – когда ему было 9 месяцев, как говорила наша тётка Ина – он сильно задристался и на помощь нашей матери прибыли три матушкины тётки из Талгара. Тётки поселились в Талгаре ещё до войны.
  После того, как коммунисты, бо-о-о-льшие любители кого-нибудь пораскулачивать-поубивать-отправить за решётку, расстреляли 21 января 1938 года  матушкиного Отца и их родного брата Мурашко Никиту Ермолаевича, а арестовали его  27 августа 1937 года в городе Рубцовске, где он работал Нивелировщиком в тресте «Алейстрой», 9 декабря 1937 года приговорили к расстрелу по статье 58,2, 7,9,11, при этом,  20 декабря 1937 декабря, арестовали и его старшего брата, Серафима Ермолаевича Мурашко, 1909 года рождения, которого 28 декабря,  по этой-же 58 статье приговорили к расстрелу и расстреляли на следующий день, после расстрела младшего брата и моего деда, 22 января 1938 года… Ермолай родился на два года раньше моего деда и  расстрелян был на один день позже…

После расстрела братьев, тётки с моей бабушкой Марьей, у которой уже было 4 детей, старший дядя Толя, потом моя мать Нина Никитовна, дядя Володя и тётя Ира,  они переселились из Сибири в Талгар – для начала выкопав на склоне горы в глине пещеру, и завесив вход в пещеру одеялом, прозимовали всю зиму 1939 года. Все трое как-то смогли устроиться в талгарский лесхоз и занимались посадкой деревьев… Рядом с Талгаром есть, так называемая Солдатская Роща – когда-то давно, она называлась Мурашкинской, так как всю эту Рощу посадили своими руками мамины тётки. После Войны они разжились своим небольшим домишкой, в котором был зал, одна комната, из которой топилась большая русская печь, занимавшая добрую половину ещё одной комнатушки, и на которой я иногда отогревался, когда зимой приезжал повидать своего брата, и так и жили они втроём в своём маленьком домишке и по мере сил, а сил у них было немеряно, помогали своим многодетным племянницам и будучи лишённые собственной судьбою, и семьи, и деток – увезли Витальку выхаживать в свой женский монастырь, где он и прижился аж до окончания восьмилетки и последующего возвращение в лоно нашего семейства, после поступления в Алма-Атинский техникум связи…
  Жил Виталик наш в Талгаре – толстомордым и упитанным – ухоженным-помытым и дюже прям интеллигент – разве что ногти только не крашены, ибо любили его тётки до самозабвенья и периодически, - когда я был ещё учеником начальных классов, я иногда ездил в гости к своему Братищьке  Витале - у него была целая куча журналов Техника Молодёжи и Моделист-Конструктор и кроме того чтобы подхарчиться у тёток, меня сильно привлекали и эти журналы, в которых были описаны самые лучшие в мире советские истребители и советские, самые лучшие в мире, танки Т-34. Мой братищьке и поныне свято верит во всё что там было написано…

Помнится в один приезд в Талгар, застал такую вот картину – сидит мой брат-Виталя на большущем  дереве, что росло рядом с воротами, а внизу три тётки сразу и с тарелкою борща, воистину борща самого лучшего в мире, которого только тётки и умели сварить, уговаривают Виталю с дерева слезть и трошки покушать, на что тот гордо тёткам отвечал, дескать,  «ешьте сами свои трошки!»…

Как выяснилось, брат мой Виталя, будучи учеником 2 класса талгарской школы намбер 8, влюбился в одноклассницу свою и порешил жениться, за что был тётками отруган и решил жить вне семьи – на дереве…

В общем, тёток я спровадил в дом, погреть борща и для меня, а сам уболтал Витальку с дерева спуститься и разделить со мною трапезу, тем более, что по словам тёток, вне семьи - на дереве, Виталя прожил часа так 4 и успел  уже изрядно проголодаться.



Как я писал раньше, брат Виталя и до самого 2014 года – был мне самым родным и близким человеком и сблизила нас, видимо любовь к радиотехнике, которой я всерьёз увлёкся в свои 13 лет, впервые увидев у своего закадычного дружка, Вовки Елукова, радиохулиганскую шарманку, которую слепил ему его двоюродный старший брат с позывным Тайга…

До этого момента, я иногда собиравший детекторные приёмники и уже паявший простейшие транзисторные радиоприёмнички, не особо чтобы и интересовался радиосвязью, но вживую услыхав чужой голос на средних волнах, уболтал Вовку позволить мне срисовать сию мудрённую конструкцию, состоящую из радиолампы 6П3С, катушки, из 12 витков миллиметрового провода, намотанного на картоновую оболочку от обычной батарейки, с отводом от 1/3 сверху, который цеплялся на катод лампы для самовозбуждения и превращения в генератор средних волн и гридлика, то есть конденсатора, соединённого параллельно с сопротивлением и присоединённого одним концом к верхней части катушки, а вторым концом к управляющей сетке пентода. Паралельно катушке присоединялся конденсатор переменной ёмкости и оттуда-же брался вывод на антенну, длинной в четверть волны – около 40 метров медного тросика,  которая и передавала радиоволны в эфир. Ну а анод и присоединённая к аноду пентодная сетка – присоединялись к усилителю низкой частоты  любого радиоприёмника, к которому прицепляли какой-нибудь микрофон от какого-нибудь магнитофона Днепр, а при неимении такового, иногда просто наушник, который с горем пополам и хрипами-тресками, мог функционировать в качестве микрофона. И используя сию немудрённую конструкцию – в Алма-Ате 70-тых годов, сотни радиохулиганов общались между собой и крутили в эфир Высоцкого – во всяком случае, у меня в подвале, где я паял и где стояли у меня всё более и более мощные передатчики, радиохулиганы приходившие в гости, оставили 125 своих радиохулиганских позывных, написав их на листе фанеры карандашом – правда, все наши радиохулиганы позывные свои меняли достаточно часто и у многих они менялись последовательно раз пять, хотя серьёзные радиохулиганы свои позывные меняли достаточно редко – я начинал с Миража, затем Орбита и наверное дольше всех был позывной Иволга и Эстрада.

Виталька, когда переехал к нам из Талгара, и поступил в техникум связи – застал меня уже серьёзным радиохулиганом, сам радиохулиганом он так и не стал, но дружил со всеми моими друзьями-радиохулиганами.

Как это ни странно – но мои самые лучшие друзья-радиохулиганы, Толян Утёнок у него была фамилия Гусев и его старшего брата, почему-то на районе прозвали не Гусём, а Уткой – ну и раз старший брат Утка – то младший Утёнок, Вовка Наполеон и Витька Рыжий – прожили не очень долго – Утёнок, после того как вернулся с Армии, где он служил водителем, устроился работать на Зил-130, привёз мне на ремонт радиопроигрыватель, а когда я его починил и заехал к нему домой чтобы поинтересоваться почему он его не забирает, его сестра Роза, рассказала что Утёнок угнал жигулёнка, за ним погналась милиция и он убегая от них по дороге в сторону Медео, сорвался с дороги в обрыв и погиб – его уже похоронили…

Вовка Наполеон служил в Милбате в Караганде, что-то там натворил, получил два года дисбата и его там убили – хоронили его в цинковом гробу и был он единственным сыном, у достаточно состоятельных родителей.

 Витька Рыжий с нашим общим другом Санькой Молодым, в начале 90-тых занялись ремонтом телевизоров – поехали в какой-то аул километрах в 10 от Алматы, где починили телевизор, после чего Витя поругался на какой-то там почве с Санькой и отправился зимой один домой – пешком… и пропал. Нашли его уже через пару месяцев весной, в овраге – мёртвым. Отчего погиб, так до сих пор и не понятно…

У Витьки Рыжего, был друг – ему уже было лет под 70, жил он в Татарке, радиохулиганский позывной у него был Суоми и он был Заслуженным Учителем СССР на пенсии – мы с Витькой помогали ему  ремонтировать и совершенствовать его  передатчик и лазили по крыше его малюсенького домишки, с невысоким потолком, низенькой дверью и крошечными окнами,  помогая повыше установить антенну… Он воевал в Финляндии и именно поэтому позывной у него был Суоми. Был он полным Кавалером Ордена Славы и показывал нам свою грудь всю в шрамах – он трижды попадал в плен – первый раз его расстреляли, откуда и были шрамы на груди от пуль, но местные жители его ночью вытащили, так как он оказался жив, второй раз его повесили, но советский катер пулемётной очередью перебил верёвку, третий раз попав в плен – он смог сбежать… У него был наградной пистолет и если он выпивал иногда лишнего, его супруга этот пистолет, от греха подальше – от него прятала… В его доме всегда бывали его бывшие ученики от совсем молодых людей и до достаточно уже взрослых мужчин – любили они его ещё с их школьных лет и уважали просто безмерно… Как-то при нас, забрёл к нему попрощаться и один из его учеников, который натворил в своей жизни чего-то совсем уж страшного, был осуждён судом чуть-ли не к расстрелу и был отправлен на урановые рудники, а когда жить ему осталось пшик-да-маленько, его отпустили умирать домой, чтобы он смог попрощаться с родными и близкими…
Диля Огонёк – его отец работал кочегаром в 74 школе и они жили в бараке, пристроенном к этой кочегарке – мы с ним сдружились дюже сильно ещё в школьные годы, я жил с другой стороны Рощи Баума и наши звались  Рощенскими, а их Зарощенскими и наши сильно дрались друг с другом, поделив Рощу по диагонали и рощинским, категорически не рекомендовалось встречаться с зарощинскими, во избежании мордобоя и наоборот – но наши не трогали Дилю, когда он приходил на нашу сторону – а их не трогали меня, когда я приходил к Диле – радиохулиганов все знали, все слушали когда мы крутили Высоцкого и нас обычно и там, и там считали за своих.
  У Дильмурата был младший братишка Халмурат, по простому  Хала, он в драке с Рощинскими пульнул в толпу из самопала, приспособленного стрелять пулями из мелкашки, кого-то сильно ранил, но по малолетству отделался условным сроком… После того как я вернулся из Армии и работал звукооператором в Варьете – меня постоянно пытался переманить к себе в Уйгурский Театр, в Яшлык, Мурат Ахмадиев, и я пристроил туда Дилю… Как-то возвращаясь с работы домой, он увидел в киоске забытый переносной магнитофон, украл его и попался проезжавшему патрулю – получил 1 год и в тюрьме у него не выдержало сердце и он умер – осталась жинка и ребёнок, годиков так 3…

Ещё Саня – у него был старший брат Коля, радиохулиган из самых серьёзных и грамотных и вот Саня тоже решил стать радиохулиганом, пристав к старшему Брату, уже отслужившему в Армии – с чего начать? Коля обьяснил, что начинать надо с Заземления – взять старое цинковое корыто, припаять к нему толстый провод, который будет идти от корыта и к радиопередатчику и закопать как можно глубже. Саня оказался радиолюбителем по настоящему серьёзным и увлечённым - за два дня выкопал яму глубиной аж целых три метра, после чего дно полил водой уложил на дно корыто, тщательно закопал и ещё более тщательно утоптал землю… после чего выяснил что забыл припаять к корыту провод, на чём его увлечение радиотехникой и закончилось – учитывая набитые на руках мозоли, откапывать похороненное корыто обратно, чтобы припаять-таки к нему провод – Саня категорически отказался. Но в нашей радиохулиганской компании он всегда был самым желанным товарищем, так как неплохо играл на гитаре и хорошо пел песню про Иволгу которая поёт над тростником и Про ночной костёр, который давно погас –  Саня погиб под колёсами грузовика, когда ему было года 22, возвращаясь домой из гостей от своей матушки и когда переходил дорогу перед автобусом, выскочил прямо под колёса грузовика…

Саша Маяк – у него тоже был младший братишка и когда они купались на Пархаче, он нырнул в воду с Гидрозатвора и в воде пробил насквозь голову об торчащую арматурину и Санька из двух братьев, у матери остался один…

Я вот сейчас вспоминаю своих друзей и близких из эпохи Брежневского Социализма, вроде-бы самых лучших и безоблачных лет существования Советской Власти и  просто поражаюсь, сколько-же в эпоху СССР погибало совсем молодых людей и пацанов!

В конце пятидесятых, отец занялся пасекой – у пасечников в те времена обычно было 20-25 пчелосемей, так как в дайман, на которых обычно и возили пчёл, входило около 60 уликов и поэтому пасечники кооперировались по двое, добрав себе в компаньоны и кого-то третьего из пенсионеров, у которого было  10-15 пчелосемей и который охранял пасеку – скинувшись на троих, было подоступней нанимать грузовик для перевозки пчёл… Когда мне было 9 месяцев, отец на пасеке накормил меня мёдом от пуза – накормил, как и водкой – раз и навсегда и с тех пор я мёд не ем, а когда мы за лето 2-3 раза качали мёд, у меня обязательно обострялась аллергия на него и я весь в соплях и слезах крутил медогонку и проклинал жисть свою задрипанную…