Голуби и хлеб

 В закутке у сетки забора на станционной платформе лежал пакет с хлебом. Вернее - с самсой и ещё какими - то пирожками. Румяными, с поджаристой корочкой. Не то его забыли, не то выбросили.
 Я смотрела на пакет с вожделением - хлеба дома не было уже дня три. Мелькнула в голове мысль - если быстро схватить этот пакет и спрятать в рюкзак, может никто не заметит?
 Но закуток, в который я зашла в ожидании поезда, хорошо просматривался снизу - с мини рынка, расположенного впритык к платформе.
 Пока я думала, к пакету слетелась стая голубей. Эти не стеснялись. Разворошив пакет, они набросились на его содержимое.
 Никода не любила городских голубей - жадные, наглые птицы, с удовольствием роняющие помёт на человеческие головы, готовые при случае расклевать полуживую кошку, сбитую машиной и отнимающие пищу из кормушек у лесных птичек и белок, вызывают отвращение - своей беспардонностью.
 " Да и Бог с ним, с хлебом" - подумала я. -" зато у меня есть две пачки сигарет."
 Иногда сигареты важнее хлеба. Они согревают в холод и дождь. Дают иллюзию отдыха и покоя. А крошечный тлеющий огонёк сигареты в ночной тьме даёт чувство защиты.
 Я ехала с очередного собеседования. Вышла на пробный, тестовый день - на вакансию диспетчера с графиком два через два.  И вроде бы всё шло хорошо, но к концу этого дня, когда я зашла в курилку, директор сказал - " А давайте мы Вас попробуем на должность начальника отдела - у Вас такой опыт. Вы сейчас пойдёте к женщине, которая занимает эту должность, она введёт Вас в курс дела - а мы ей потом скажем про её профнепригодность. А Вас возьмём."
 Никогда ещё в  жизни я не чувствовала себя столь мерзко. Потихоньку оделась - и попыталась унести ноги незаметно. Но выход через пропускную зону был только один - и у турникета стоял директор.
 Я промямлила бессвязную и бессмысленную речь о  непридвиденных семейных обстоятельствах и пулей вылетела на улицу. Вздохнула с облегчением , и натянув поглубже капюшон куртки, вышла в глухую пелену дождя.
 В глубине души я считала своё теперешнее положение справедливым. Если человек не принимает и не уважает существующую власть - то ему не положено пользоваться благами, котрые она предлагает в обмен на чистую совесть.
 Единственное, что мучило и убивало, это то, что немногочисленные друзья, помогающие мне уже год, отдают последние свои деньги, чтобы я могла выжить. А я никак не могу найти работу, которая не пачкает.
 Поэтому я стараюсь не жаловаться им, когда всё совсем плохо. Но они всё равно помогают именно в такие моменты - видимо чувствуют
 Порванный в клочья и перемешавшийся с золотистыми крошками поджаренного теста пакет превратился в безобразное месиво. И тут как раз подошла электричка.
  Отогрев замёрзшие руки, я вытерла воду с мокрого телефона и уткнулась в первую попавшуюся статью.
  Статья была про девочку, посмевшую нарисовать  рисунок с нашими ракетами, летящими в украинскую семью и подписать его словами " Нет войне".
 Эту девочку растил отец. Один, без матери. Отца арестовали, а девочку отправили в приют.
 Я не поняла, как ему удалось сбежать из зала суда - главное, что пол зала стоя аплодировали происходящему. Это произошло спонтанно - просто прорвалось через окружаюшую нас преступную ложь.
 Нынче я редко плачу - наверное слёзы кончились. Я не боюсь ни голода, ни холода, ни тюрьмы. Я боюсь только потерять человеческое лицо.
 И слава Богу, что я боюсь этого не одна.
Но в эту минуту, слёзы текли по  моему мокрому лицу, капали на экран телефона - это были слёзы счастья. Счастья  и радости - за оставшихся честных и светлых людей. Честь им и хвала!
 Электричка тронулась - и я помахала в окно жирным голубям, с остервенением рвущим остатки пакета. Они так обожрались, что двигались с трудом.
 Когда они закончат здесь - полетят в другое место - Жрать и гадить. На всё вокруг. А ведь когда - то они были символом мира.
 Ну - какой мир - такие и голуби...