Лифт - Фантасмагория - Глава 6 - Крематорий

       Я высунулся из зарослей и посмотрел направо…
       Меня тут же чуть не прошиб холодный пот. Метрах в десяти от нас, по дорожке, шаг в шаг, шли шестеро гробовщиков в черном и несли, держа за бронзовые ручки, большой лакированный черный гроб оббитый по краям красным шелком.
       Сбоку, из под локтя высунулась черная голова.
       – О, Господи, – прошептала Карина и прикрыла рот ладонью.
       – Тсс–с–с… – Зашипел я. – Пускай отойдут подальше. Потом двинемся за ними и попробуем проследить, куда они направляются.
       Карина явно захотела оспорить мое предложение, но я погрозил ей пальцем и снова выглянул из кустов.
       – Ты только посмотри на их следы, – я показал Карине пальцем на ровные, как по линейке, отпечатки подошв на песке.
       – Чего такого? Ну, ровные. Ну и что? Они же в ногу топают.
       – Вот только топают они не просто ровно, а идеально след в след. Знаешь, так слаженно даже почетный караул не марширует. Ну–ка пошли.
       И взяв Карину под руку вышел на тропинку.
       Какое-то время мы шли за гробовщиками пригнувшись, хоть это и не имело особого смысла - они явно не обращали ни на что внимания. И все-таки, находясь на виду, все время хотелось за чем–нибудь спрятаться или укрыться. Но вскоре, заметив, что гробовщики так ни разу и не обернулись, мы осмелели, распрямились и ускорив шаг, стали держаться метрах в пяти от шагающих с мерностью автомата могильщиков.
       – Обрати внимание,– прошептала Карина. – У них фалды фраков отсвечивают и не шевелятся, будто это не ткань, а какой–то твердый материал.
       – У тебя глаз – алмаз, я тоже это приметил. И брюки трубами, под коленями тоже, не гнутся. Судя по всему, это все–таки не люди, а какие–то роботы, или автоматы. К тому же, ты когда последний раз цилиндры на головах видела?
       – Утром. У себя в студии.
       – Прости, забыл. А я давно и то в кино. Смотри, задние ставят ноги ровно в те же следы от идущих впереди.
       – Да уж. И осторожно–то как ставят, гроб не шелохнется.
       Неестественность движения особенно явно проявлялась на изгибах дорожки. Подходя к повороту впереди идущий делал шаг немного короче, а задний немного длиннее, после чего остальным, чтобы попадать след в след, приходилось изгибать ноги неестественным образом, не меняя при этом положения тела. Понаблюдав еще какое–то время за их коленцами, я пришел к выводу, что скорее всего это не шесть автоматов, а один жукоподобный шагоход, состоящий из гроба–тела и шести конечностей, декорированных под фигуры. Прикрыв на некоторое время глаза, чтобы абстрагироваться от уже сформировавшегося у меня образа, я попытался взглянуть на фигуры с гробом как на единый механизм и мне это удалось. Теперь мой мозг приспособился и стал воспринимал фигуры могильщиков как лапки огромного шагающего жука, с телом похожим на черный лакированный гроб в красных лентах.
       Мне так и подмывало обогнать гробовщиков и заглянуть им в лица. Вот только как они, или он, на это отреагируют, когда увидят меня перед собой? Не думаю, что обрадуются…
       Так мы прошагали несколько минут, пока наконец впереди, среди деревьев, не наметился просвет. Мы притормозили, и сойдя с дорожки за кусты, стали пробираться параллельно, по высокой траве за кустами. Гробообразный жук тоже сильно замедлил ход и мы наконец обогнали его, чуть не выскочив из кустов на неширокую, шириной метров в двадцать, площадь, покрытую как и дорожка желтым песком. На противоположной стороне расположилось невысокое, одноэтажное здание, сложенное из квадратных блоков серого и черного мрамора, с карнизом из  греческих меандров. Постройка простиралась от нас в обе стороны, насколько хватало глаз.
       – Стоп! тихо произнес я. – Посмотрим, что оно будет делать.
       – Кстати, ты заметил, что везде, где мы побывали, царствует какая–то повсеместная машинерия. Гробы на могильщиках, собаки, колеса, лифты, а людей почти нет.
       – Есть такое дело… Смотри, что–то выезжает из здания.
       В стене медленно открывались невысокие воротца и из них стал выдвигаться транспортер задрапированный черным бархатом, с медленно бегущей поверху лентой. Гробожук двинулся навстречу, тихо зазвучала “Элегия” Бузони.
       – Это автоматический крематорий, – прошептала Карина.
       – Почему обязательно крематорий? И почему автоматический? Может быть какая–нибудь другая похоронка или эта тележка от хэллоуина осталась.
       – Какая еще другая похоронка?
       – Ну, например, за этим зданием находится кладбище. Скажем, гробожук привозит кадавра, выгружает его на транспортер, тот едет на ленте за дом и сваливается в братскую могилу. Видела когда–нибудь картофелеукладчик?
       – Не а.
       – Не повезло.
       Гробожук наехал на транспортер, гроб приподнялся, внизу открылись дверцы и на ленту выпало перевязанное коричневой упаковочной лентой извивающееся тело в серых брюках и клетчатой рубашке, со связанными за спиной руками и черным мешком на голове. Тело явно хотело выкрутиться из сложившейся ситуации, но этому мешали связанные руки и ноги, а также довольно высокие бортики по краям транспортера.
       – Упс… Вот этого я никак не ожидал…
       – Он живой!
       – Может это не крематорий?
       – А гроб? А музыка?
       – Антураж какой–нибудь ролевой игры. Чтобы веселее было.
       Створки люка в днище гробожука закрылись, гробовщики синхронно сняли свои цилиндры и склонили головы. Затем раздался громкий щелчок, фигуры развернулись на шарнирах вокруг своей оси на сто восемьдесят градусов, надели головные уборы и зашагали обратно в сторону тропинки. Наконец-то я увидел, что давно хотел - могильщики, как я и предполагал оказались банальными манекенами, с пластмассовыми лицами без глаз.
       Лента транспортера пришла в движение, и дергающийся на ней человек, так же под “Элегию”, правда на этот раз Рахманинова, отправился внутрь здания. Мне все еще как-то не верилось, что это крематорий, но на стенах отверстия, куда уходила лента транспортера, стали видны явные отблески пламени.
       – Пора спасать! – Крикнул я и выскочил из кустов.
       – А вдруг тут охрана?
       – Пофиг! Потом разберемся
       Мы побежали к извивающейся фигуре медленно ползущей в чрево здания, в котором теперь уже отчетливо был виден разгорающийся огонь.
       – Карина, хватай его за ноги!
       Я запихнул руку под голову в черном мешке, Карина взялась за ноги и мы ловко сняли, оказавшуюся довольно легкой, жертву с транспортера.
       – Не бросай! Тащим его в кусты!
       В кусах мы опустили спасенного на землю, прислонили к какой–то пальме и повозившись с упаковочной лентой стащили с головы мешок.
       Это оказался наш знакомый по лифтовой юрисдикции Миша. Он крутил во все стороны головой, явно ничего не соображая.
       – Привет, Михаил! Очнитесь! – Я бодро похлопал его по плечу и резко дернув оторвал скотч, которым был заклеен его рот.
       – А… Это вы, – шмыгнул носом юрист и повалившись на бок в траву заплакал…
       – Может ему ноги хоть освободить? – спросила Карина. – Неудобно же так, со связанными ногами лежать.
       – Ничего. Пусть полежит, порыдает. Это у него нервный шок. Скоро пройдет.
       – А ты оказывается злой.
       – Не злой, а злопамятный. Нечего было нам нотации в лифте читать.
       – Я уже успокоился. – Михаил повернул голову в нашу сторону и опять шмыгнул носом. – Развяжите меня пожалуйста.
       – Сейчас. – Карина нашла в траве сухой сучок и присев на корточки, стала им ковырять скотч, которым были стянуты ноги. – Ну вот. Можешь теперь встать. А где твоя невеста? Мариночка, кажется.
       – Мариночка. Не знаю. Нас разлучили. Это была фед-полиция. Наверное. Они не представились. А Вы мне руки не развяжете?
       – Ну–ка повернись. О! Наручники. – обрадовался я. – Всегда мечтал попробовать их открыть. Во всех фильмах положительные герои так легко от них избавляются, что меня постоянно мучает вопрос, зачем их вообще одевают?
       Я опустился на траву рядом с бывшей жертвой и стал рассматривать металлические браслеты на руках Михаила.
       – В кино, как правило, открывают женской заколкой. Карина, у тебя есть заколка?
       – Нет. Сучок подойдет?
       – Не думаю. Нужно что–нибудь металлическое. Механизм тут примитивный, надо в замочную скважину запихнуть и повернуть. Так что ты, мил друг, пока полежи, отдохни, а мы чего–нибудь придумаем… Может быть.
       – Адриан, ну и где ты собираешься искать “что–нибудь металлическое”?
       – Пойдем походим вдоль здания крематория. Может гвоздик найдем или проволочку.
       Мы оставили Михаила лежать на боку в кустах, а сами пошли бродить по площади, разгребая подозрительные места ногами. Как назло, в песке не было совершенно никакого мусора.
       – Надо поближе к стенам смотреть, там наверняка хуже убирают.
        Так, внимательно смотря под ноги, мы потихоньку двинулись вправо.
       Вдруг впереди послышалась музыка.
       – Стой! – Крикнула Карина, – Быстрее в лес!
       Мы побежали через площадь к ближайшему кусту с огромными голубыми цветами.
       – А вдруг это Мишина невеста Марина? – спросила Карина, когда мы стали пробираться за кустами вдоль кромки зарослей в сторону звучавшей музыки.
       – Все может быть. Сейчас увидим. Гляди!
       В просвете между кустов стала видна медленно выходящая на площадь из лесу похоронная процессия.
       – Это люди, – я сделал еще несколько шагов в их сторону. – Причем и могильщики тоже. Видишь, рост у них разный и шагают в разнобой. И гроб настоящий, и вдова в вуали. Вон, ее под руки ведут.
       – Похоже на то. Значит, это навряд ли наша невеста.
       Могильщики поставили гроб на выдвинувшийся навстречу им из дверей транспортер и сняли крышку, прислонив ее к стене.
       Мы стояли довольно далеко и кто находится в гробу, нам видно не было. Но судя по тому, что сопровождающие стали по очереди подходить к открытому гробу, печально смотреть внутрь и шевелить губами, вероятно прощаясь, покойник там определенно имелся.
       Немногочисленные прощающиеся стали возвращаться на тропинку. Дама в черной вуали традиционно возрыдала, попытавшись объять руками гроб. Группа сочувствующих дала ей поплакать, затем взяв ее под руки, повела по тропинке в лес.
       Могильщики поставили крышку на место, завернули по углам винты и отправились вслед за скорбящими. Гроб остался стоять на месте – лента транспортера не двигалась.
       – У меня появилась мысль! – сказал я.
       – Почему–то она мне не нравится.
       – Пошли!
       Мы с Кариной двинулись в сторону тропинки и убедившись, что участники похоронной процессии окончательно скрылись из виду, бросились к транспортеру.
       – Вставай слева и держи гроб как можно крепче! – Крикнул я Карине.
       Она навалилась грудью сверху на гроб, крепко обхватив крышку; я же в свою очередь вцепился в ручку и упершись ногой в транспортер, со всех сил дернул. Ручка легко оторвалась. На ней болтался один шуруп.
       – Халтурщики. Давай еще одну оторву – на всякий.
       Став обладателями двух латунных ручек и трех небольших шурупов, мы быстрым шагом двинулись обратно к нашей тропинке. Позади зазвучала тоскливая скрипка и гроб поехал в печь.
       – А я думала, ты будешь из крышки винты выворачивать, – Карина чеканила шаг рядом. – Заодно, посмотрели бы кто в гробу был.
       – Надо было раньше сказать, я чего–то не сообразил. Впрочем, стопятьсот процентов за то, что если это и была невеста, то вовсе не юристова.
       Михаил лежал на том же месте, в той же позе и тихо похрапывал.
       – Ну вот, а ты говорила. Молодой человек! Пора вставать! Вставать, вставать, наручники снимать.
       – Вы пришли?
       – Нет. Еще идем. – Я был зловреден. Мне эта история с юристом совершенно не нравилась. Не хватало еще с ним возиться. И так забот полон рот.
       – Ну? Как будем освобождать светило лифтоюриспруденции? – Я повернулся к Карине.
       – Давай попробуем сначала шурупчиками.
       – Может я лучше сначала попробую перевести руки вперед? – специалист по лифтовому законодательству попытался вывернуть голову в нашу сторону. – Я видел как в кино это делают. Надо подтянуть ноги…
       – Лежи. Не то шею свернешь. К тому же, с руками за спиной ты меньше вертеться будешь.
       Я опустился на колени и стал ковырять шурупом в замочной скважине наручников.
       – Надо шурупчику кончик загнуть, – посоветовала Карина. – Как у ключика.
       – Подождите. – Михаил повернул голову. – Где–то я видел, что надо сбоку на какую–то маленькую пластинку чем–нибудь нажать и дернуть браслет. И тогда зубчатка выскочит.
       – Есть тут такая похожая дырочка. Давай, Карина, ты дергай туда–сюда за дужку, а я буду ковырять шурупом везде где только можно. Может чего и выйдет.
       Карина присела рядом и, подсунув палец, стала дергать за дужку с зубцами.
       Сначала я поковырял шурупом в замке. Потом во всяких дырочках, впрочем их было не много – две. Потом в щели под дужкой.
       – Шуруп маленький. Рычага почти нет. – Я снова запихнул шуруп в замочную скважину и стал остервенело крутить им под наклоном во все стороны. Через пару минут раздался щелчок и браслет открылся.
       – Ну, а второй, вы уж сами, мил друг. А то я ужо взопрел, вас освобождавши…
       Я выдал севшему и вновь прислонившемуся к пальме Михаилу шурупы и ручки, а сам повалился в траву на спину, воткнув травинку с кисточкой себе в зубы, закинул руки за голову.
       – Тренируйтесь. Только когда снимешь, не закрой наручники, чтобы опять не мучиться. В нашей ситуации они нам могут очень даже пригодиться. И шурупчики с ручками тоже – с походным инвентарем у нас крайне плохо.
       Я прикрыл глаза и не заметил как уснул.


Глава 1: http://proza.ru/2022/07/04/666
Глава 2: http://proza.ru/2023/03/10/1008
Глава 3: http://proza.ru/2023/03/10/1009
Глава 4: http://proza.ru/2022/10/19/679
Глава 5: http://proza.ru/2023/03/10/966

Глава 7: http://proza.ru/2023/04/11/1053

P.S. Если Вы дочитали до конца, хотелось бы узнать Ваше мнение, так как повесть еще пишется...