Разговор с зеркалом

– А, это снова ты!
– Да, это я.
Таким было начало разговора в одной стиснутой и белой ванной комнате, которая находилась в тоскливой квартире. Никто не мог услышать его – домов было много, да и стены хороши.
– И для чего же ты пришёл? – хитрило отражение.
– А ты и не знаешь, да? – дразнился стоявший перед ним.
– У тебя бывают разные причины: покрасоваться, прихорошиться, узнать, что за язва сошла у тебя под губой, иногда потанцевать или попеть. Смотря на тебя сейчас, я не представляю, чего хочешь ты.
– Посмотреть себе внутрь.
– Ах, как красиво сказано! Только жаль, что я не умею просвечивать насквозь.
– Я не про то. Посмотри же на мои глаза.
– А что в них?
– Разве ты не видишь?
– Нет, ничего.
– Я плакал недавно. Мне было снова плохо и больно.
– А, вон оно что. Нет, не припоминаю такого.
– Да как же? Вчера я приходил к тебе. Ты был ко мне тогда более лоялен и снисходителен.
– Тебе показалось.
– Нет, я видел у тебя понимающие глаза.
– Ты из меня признания добиваешься? У меня были самые обычные глаза, да и что было вчера, я припоминаю смутно. Ты сидел и долго смотрел в пол, сидя на краю ванны, кажется…
– Ну вот, вот же! Отчего сейчас ты меня не понимаешь?
– Надоело смотреть на тебя.
– Почему ты так говоришь?
– Я ещё и объясняться перед ним должен!
– Я не объяснений прошу.
– А чего же, скажи на милость?
– Я… кхм, я хочу, чтобы… чтобы ты…
– Чего мямлишь? Я тебя не понимаю.
– Я хочу, чтобы ты меня выслушал!
– Наконец-то сформулировал! Если ты не заметил, я пытаюсь это сделать уже с минуту.
– Да что ты мне всё грубишь?!
– Хорошо, хорошо, нет, хорошо. Если я на тебя бедненького давлю, то извини, перестаю.
– Послушай, к чему вся эта желчь? Я же тебя люблю и непомерно, а ты ко мне так строг.
– Не разбрасывайся словами. Я давно обозначил, что ненавижу тебя.
– Да за что же? Что я тебе такое сделал, что ты меня ненавидишь?
– Потому что ты существуешь на белом свете.
– Ну ладно, ладно, не злись, давай успокоимся. Давай… давай переключим немного тон, хорошо? Я вот, что хочу сказать: у меня горе случилось…
– Да ты что! Не верю! Как так? Всегда счастливый, вроде, ходил.
– Да дашь ты мне высказаться?!
– А что я там не слушал? Опять у него какая-то ужасная, горюющая, бедствующая и невыносимая проблема, раздутая на пустом месте. Я ведь прав?
– Нет, это не так!
– Нашел, кому врать. Знаю я это всё.
– Да что же это? Что же ты такого знаешь? Ты души моей не видел, не понимаешь меня, ещё и говоришь что-то.
– А что там понимать? Я уже вскрывал твою душу – там ничего. Хочешь убедиться? Это легко! Ты жалок и беден, одинок и уныл, глуп и ленив. Твое лицо уродливо настолько, словно его пережевали и выплюнули. Твоё тело – посмотри на него – кривое и косое, ещё и ужасно тонкое. Думаешь, такого мужчину любят женщины? О, кстати, о женщинах. Ты…
– Ох, замолчи…
–…всё время хочешь им понравится. Пишешь что-то, комплименты делаешь, но безуспешно. А чего ты пытаешься добиться? На такого, как ты, они точно не обратят внимание. Что же ты сделал, чтобы хоть немного стать для них привлекательнее? Бинго, ни-че-го!
Помнишь, к слову, как ты приходил ко мне и плакался, что не сумел, хотя правильнее сказать, побоялся защитить ту девушку? Помнишь, помнишь? К ней начали приставать пьяные мужчины. То был поздний вечер, а ты прошёл мимо, словно ничего не замечая. Вот бы знать, где она сейчас.
– Замолчи…
– А помнишь, как ты здесь, прям передо мной, говорил: «Всё, я стану сильнее с этого момента, откажусь от всего плохого, не буду пить, развращаться, буду следить за собой» или что-то такое. Помнишь? Это было так забавно! Помнится, через три-четыре дня ты пришёл сюда же и, приспустив штаны, начал доставлять себе такое удовольствие, что мне было не по себе от твоего лица: ты так закатил глаза и так дышал. Не знаю, только ли это, но, судя по тому, как в конце той недели ты пришёл вновь каяться и клясться, свои же обещания ты нарушил. Я тоже поклянусь: мне было так в этот момент смешно!
Кстати, может, я это придумал или память у меня плохая – напомни, пожалуйста, тот мужчина, ты называл его отцом…
– Замолчи немедленно! – закричал стоящий перед зеркалом.
– О, значит, всё я помню! Так вот, отец, этот святой человек, помнишь ли ты, как он умирал? Это было великолепно! Он пытался позвонить тебе, ведь ему стало плохо до ужасной боли в сердце. А что ты? Не взял! Поставил на беззвучный режим, потому что в тот день тебе много раз названивал незнакомый номер, а когда звонил отец – забыл про это. И не взял! А на похоронах? Там ты оправдывался, что не успел, перезвонил слишком поздно, понял, что что-то стряслось – бла-бла-бла.
– Сука! – был единственный вопль.
Зеркало было грубо сдёрнуто с крючка, на котором висело, и поднято высоко вверх. 
– Мразь! Я убью тебя! – плевался стоящий под зеркалом.
Он весь раскраснелся, часто и быстро задышал. Глаза его залились безумием. Зеркалу было суждено бы разбиться на несколько сотен кусочков, поранив при этом того, кто пару мгновений назад держал его.
Простояв несколько секунд в такой позе, он медленно опустил зеркало на пол, сел и горько расплакался.
– Ожидаемо. Меня бы ты не разбил, да и какой смысл? Я тоже не вижу. Ты этого хотел? Ты хотел, чтобы я посмотрел тебе сквозь душу – пожалуйста. Вот только то ли это было, в чём ты нуждался?
Плачущий лишь хныкал и стонал. В отражении зеркала было видно, как по голой ноге скатилось несколько капель слёз.
– Чего же ты молчишь? Ты хотел пожаловаться? Хотел, чтобы тебя поняли и пожалели? Ну что, что ты хотел? Зачем всё это было?
Ответа не звучало.
– В угадайку, значит, играем? Нет, слушай, это какое-то…
– Хочу стать им, – тихо произнёс сидящий близко к зеркалу и ткнул себе пальцем в лоб.
– Правда? Идеалист несчастный, – ироничным голосом сказало отражение.
В ванной комнате затихло. Было слышно, как по трубам течёт вода, а за пределами квартиры что-то шумит. Атмосфера была такой, что можно было подумать, будто никто и не живёт тут – умер недавно, наверное.
– Так что же тебе мешает? – спросило отражение через некоторое время.
– Ты, – последовал короткий ответ.
– Интересно. Тогда убей – устрани причину.
– Не могу.
– И почему же?
– Жалко. Я слаб.
– Ты же ненавидишь себя.
– Ненавидишь ты, а жалею – я.
– Тогда изменись.
– Не получается.
– Но ты же хочешь?
– Очень.
– Я перестал тебя понимать. Ты создал какой-то странный и неразрешимый конфликт, который очень даже понятен и разрешим. Есть ли в нём смысл?
– Не знаю. Я сильно запутался.
Просидев четверть часа или около того, молчащий приподнялся. Вена на голове пульсировала, лицо было красным, а глаза заплывшими. Он наклонился к зеркалу, которое лежало рядом, и взглянул на своё отражение.
– Всё-таки уродливое. Да и тело кривое. Смешно это, – улыбаясь, произнёс он.
Умывшись, он поднял зеркало и повесил его на законное место.
– Это никогда не закончится, – тихо было произнесено.