Практика общий охват извне00

 Практика.
Общий охват извне












Горловка (ДНР) — 2023
;

Алиев Ш.Г. Практика. Общий охват извне — Горловка, 2023

Единственно возможный способ существования и утверждения человеко миром, стало быть, понимания человеческой жизни во всей полноте, многоликости — это практика. В книге прослежено: что есть она как специфический способ бытия человека, творчества последним себя и действительности. Осмыслена ее человеко-бытийная природа, онтологическая значимость, границы, отличия, как не следует понимать. Установив практическую насыщенность человеческих реалий, их обратное воздействие, описаны формообразования практики. Осваивающе-произведенческая практика (произведение) предстает среди них самой развитой, соответственно, главенствующей.

Конкретизирован способ существования человека современных условий, производящая практика (производство). В частности, раскрыта ее суть, историческое место, влекомые инфернальные тупики человеческого существования как следствий производящего отчуждения, влекущего отпадение человека от бытия и самого себя во всех сферах жизнепроявления.

Между тем, осваивающе-практическое созидание развертывает человеческие феномены, исторический процесс в сущностной данности адекватно. Представляет просторы безграничному и подлинному утверждению человека в мире. Причем, событийным человеческим бытием (коммунизмом).

Соотнеся осваивающе-произведенческую и производящую практики, обосновав настоятельную необходимость сегодня перехода человечества к первой, намечены духовно-практические призвания и задачи ради спасительного выхода из глобально-планетарного кризиса и достойного истории бытия. Главное — подлинной человечности, будущего.

Разумеется, книга не претендует на полноту осмысления затронутых вопросов. Она написана и была доступна еще в 2018 году. За протекшее время ряд моментов уточнен, дополнен. И, конечно, переосмыслен под воздействием меняющейся внутристрановой и мировой обстановки. Большие коррективы пришлось внести в связи с роковыми переменами 2019-2020 (планетарная пандемия ковид-19) и все более разгорающейся войной между пока Россией и миром Запада, получившей название «Специальная военная операция».




 



Шамсутдин Гаджиевич Алиев, кандидат философских наук, доцент. Продолжительное время работал в Донецком техническом университете. Опубликовал около ста работ, из них 6 монографии. Интересуется общефилософской тематикой, вопросами социальной философии, человековедения, практики, методологии и др.

;
Оглавление


Вместо введения

Раздел 1.01 Предмет, цель и задачи настоящего исследования.

Проблемность и состояние исследованности темы.

Философско-методологические основания исследования.


1. Понятие практики в культурно-историческом процессе. Критика ограниченных трактовок


1.1. Практика в догматически-рационалистической традиции

1.2. Практика в домарксовской культурной традиции

1.3. Ходячие представления практики

1.4. Этическая насыщенность практики

1.5. Практика в видении И. Канта

1.6. Практика как морально-нравственное единство


2. Практика как творчество


2.1. Творчество вообще и практика

2.2. Творчество как самотворчество

2.2.1. Противоречие как источник самодвижения (самотворчества, развития).

2.2.2. Другие аспекты самотворчества.

2.3. Практика как натуральное творчество. Произведение и производство

2.3.1. Произведение.

2.3.2. Производство.

2.3.3. Практика как самотворчество.

2.4. Важнейшие черты практики как творчества

2.4.1. Преобразующе-приспосабливающаяся активность.

2.4.2. Безмерность, конечно-бесконечный прогресс.

2.4.3. Предметность практики. Понятие техники.

2.4.4. Практическое творчество как культурное явление.

2.4.5. Язык как носитель и условие практически-культурного творчества.

2.4.6. Сознание как определяющая черта практики.

2.4.6.1. Осознанность.

2.4.6.2. Практика как целенаправленный процесс.

2.4.7. Родовой характер практического творчества.

2.4.8. Практика как продуктивно-репродуктивный процесс.

2.4.9. Практика как поэтическое творчество.

2.4.10. Практика как единство предметотворчества и человекотворчества.

2.4.11. Практика как потребление.


3. Онтологические начала практики

3.1. Пространственно-временная определенность практики

3.2. Бытие как основа, условие и возможность практики

3.2.1. Бытие и небытие.

3.2.2. Бытие и ничто.

3.2.3. Бытие и познание.

3.2.4. Бытие и материя.

3.2.5. Бытие и Бог.

3.2.6. Бытие и природа.

3.2.7. О четверояком единстве бытия, Бога, материи и матери-природы.

3.3. Со-присутствие онтологических оснований в практике

3.3.1. «Работа» бытия в практике.

3.3.2. Событийное начало в практике.

3.4. Онтологические основания смысложизненного самоопределения человека и практического творчества

3.5. Соотношение сущности и существования

3.6. Снова об этической насыщенности практики. Мораль и нравственность.

3.6.1. О сознательности.

3.6.2. Мораль и нравственность в практике, их соотношение.

3.7. Практика как освоение


4. Структура практики

4.1. Функциональная структура. Практика как поступающая деятельность

4.2. Морально-нравственная (духовно-практическая) структура практики

4.3. Историко-типическая структура практики

4.4. Формально-пространственная структура практики


5. Практика как способ человеческого бытия в условиях отношений личной зависимости

5.1. Общие замечания

5.2. Общая характеристика первого подтипа произведенческой практики

5.2. 1. Натурально-личное произведение как процесс.

5.2.2. Натурально-личная практика в ранне-христианских видениях.

5.3. Другие особенности натурально-личной практики

5.3.1. Соотношение предметотворчества и человекообразования.

5.3.2. Личное начало и олицетворение действительности.

5.3.3. Этический характер.

5.4. Два замечания напоследок


6. Производящая практика


6.1. Приход производства как второго исторического типа практики

6.2. Некоторые определяющие черты производящей практики

6.2.1. Отношение к природе.

6.2.2. Капитализм как атрибут производства.

6.2.3. Рынок, «вещефикация» и товаризация жизни.

6.2.4. Разбытивление и обесчеловечивание труда.

6.2.5. Промышляюще-индустриальный характер производства.

6.3. Производящая техника

6.3.1. Техника как сущность производства.

6.3.2. Критика поверхностных представлений техники.

6.3.3. Производящая и произведенческая техники.

6.4. Производственная мобилизация мира и человека

6.5. Наука и техника. Научно-технический прогресс

6.6. Итоги


7. Человек и его производственное («вещное») отчуждение


7.1. Состояние отчуждения

7.2. О факторах отчуждения

7.3. Главные корни отчуждения

7.4. Основоположники марксизма об отчуждении

7.5. Отчуждение как результат «вещефикации». Два уровня "вещного" отчуждения

7.6. Отчуждение как фактор исторической ограниченности производства

7.6.1. В индустриальном обществе.

7.6.2. В постиндустриализме

7.7. Коллизии информатизации и событийная перспектива

7.7.1. Общий анализ.

7.7.2. Информатизация и социально-политическое отчуждение человека. Информационная война


7.7.2.1. Еще раз  об информатизации и отчуждение


7.7.2.2. Информационная война



7.7.3. Бытийно-историческая потребность во всесторонне развитом человеке и отчужденный человек информационности.

7.8. Отечественное образование на путях к информационности и отчуждение человека

7.8.1. Общий взгляд на современное отечественное образование. информационно-цифровое отчуждение

7.8.2. Информационно-цифровые технологии и отечественное образование.

7.8.2. О патриотическом воспитании.

7.8.3. Образовательное отчуждение и перспективы спасения.

7.8.3.1. Подмена истины мифами и толкованиями.

7.8.3.2. Замена сознания информированностью. О природе информационной манипуляции.

8. Информация, экономика и эксплуатация человеческого фактора

8.1. Финансово-спекулятивная модель экономики

8.1.1. Предварительные замечания.

8.1.2. Возникновение финансово-спекулятивной модели экономики.

8.1.3. Существо и отчуждающий характер монетаристской экономики.

8.2. Инновационная экономика. Потребление и отчуждение человека

8.2.1. Техника как результат потребления и фактор экономического роста.

8.2.1.1. Ограничения современного научно-технического прогресса.

8.2.1.2. Уродование человека информационной техникой.

8.2.2. «Инновационная экономика» через эксплуатацию потребительства.

8.2.2.1. Снова предваряющие замечания.

8.2.2.2. Инновация навыворот. Эксплуатация потребительства.

8.2.2.3. Первый путь оживления капитала потребительством.

8.2.2.4. Второй путь оживления капитала потребительством.

8.3. Итоги


9. Постиндустриальная практика. Отчуждение человека и социалистическая перспектива

9.1. О политико-экономических предпосылках данной перспективы

9.2. Инновационные предпосылки

.9.3. Социализм как переход к произведенческой практике и альтернатива капиталистической постиндустриализации

9.4. Первый этап социализма

9.4.1. Общественная собственность.

9.4.2. Экономика.

9.4.3. Социалистический труд.

9.4.4. Социалистический человек.

9.5. Социализм как интенсивно развивающийся мир

9.5.1. Социализм как сознательное творчество народа.

9.5.2. Социализм и власть.

9.6. Социализм: сущее и должное


10. Общепланетарный системный кризис и пути его преодоления

10.1. Еще раз о системном кризисе современного производства и необходимости его преодоления

10.2. Варианты спасительного выхода из системно-планетарного кризиса

10.2.1. О производящем самопреодолении. Депопуляторский выход из глобально-планетарного кризиса.

10.2.1.1. Концепция устойчивого развития и депопуляторское преодоление общепланетарной кризисности.

10.2.1.2. Критика попыток реализации устойчивого развития посредством «укрощения» производства.

10.2.1.3. Труд и обеспечения устойчивого развития.

10.2.1.4. Устойчивое развитие и депопуляторское преобразование человека.

10.2.1.5. Смерть человека и мира как неминуемый удел потуг буржуазной спасительности.

10.2.2. Установки подлинно спасительного пути

10.2.2.1. Бытие как спасение.

10.2.2.2. Спасение на социально-философском уровне осмысления.


11. Произведенческая практика как способ существования событийного человеческого бытия


11.1. Существо произведенческой практики как положительного упразднения практики производящей

11.1.1. Обобщенный взгляд.

11.1.2. Первый момент произведенческого созидания.

11.1.3. Второй момент произведенческого созидания.

11.1.4. Третий момент произведенческого созидания.

11.1.5. Четвертый момент произведенческого созидания.

11.1.6. Еще раз о произведенческой технике.

11.1.7. Человек и утверждение произведенческой практики.

11.2. Освоение как суть произведенческой практики

11.2.1. Освоение и присвоение как моменты событийной практики.

11.2.2. Присваивающее существо производства и осваивающая суть произведения.

11.2.3. Другие особенности освоения как сути произведенческой практики.

11.3. Свобода, игра, искусство, любовь как обнаружения освоения.

11.3.1. Освоение в свободе.

11.3.2. Освоение как игра.

11.3.3. Освоение и искусство.

11.3.4. Любовь как высшее обнаружение освоения.

11.4. Связь освоения и присвоения в событийном человеческом бытии.


12. Технологические опасности и выходы


12.1. Общий взгляд

12.2. О некоторых опасностях технологий четвертой волны.

12.3. Снова депопуляционная перспектива

12.4. Другие опасности. Проблемы свободы и непроизводящая техника.

12.5. Глобально-либералистские угрозы и их преодоление


13. Некоторые стратегические и тактические моменты преодоления либерально-капиталистических устоев и движение к событийности


13.1. Необходимость антилиберастического объединения

13.2. Осваивающе-произведенческая практика как определяющее начало, цель и основание антилиберастического движения

13.3. О сотрудничестве в борьбе

13.4. Строительство социализма и событийное человекообразование

13.5. Еще раз о борьбе за власть

13.5.1. О диктатуре пролетариата.

13.5.1.1. Пролетариат, индустриальный и постиндустриальный.

13.5.1.2. Пролетариат и народ.

13.5.1.3. Народ как вершитель истории и революции.

13.5.1.4. О назначении диктатуры пролетариата сегодня.

13.5.2. Образование народа.

13.5.3. Диалектика глобального и локального в вопросах народообразования.

13.5.4. Кое-что о коммунистах.

13.6. Моменты из области тактической

13.7. Еще раз о трудностях (некоторые предостережения)

13.8. Некоторый итог


14. Вместо заключения. О коммунистической осмысленности осваивающе-произведенческой практики


Примечания
;
Вместо введения


Предмет, цель и задачи настоящего исследования.

Проблемность и состояние исследованности темы.

Философско-методологические основания исследования.

Примечания


Предмет, цель и задачи настоящего исследования.

Несомненно, ближайшими отличительными чертами человек обязан с самого начала двум взаимосвязанным факторам («опорам») своего бытия: так сказать, «субстратному» (материальному) и активному (динамическому). Со стороны своей субстратности и материальности человек и его обнаружения являют, известным образом скоррелированные, общественные, мирные, природные, человекобытийные состояния, формообразования (чтойности). Динамически-творческое, активное же начало человеческих реалий предстает движением, выступающим практикой. «Субстратные факторы», в общем-то, репрезентируют человеческую реальность со стороны его чтойности: что человек есть, в каких пределах и формообразованиях, устройствах (структурах) и проч. Фактор практики раскрывает все это под углом зрения того, как они есть, как осуществляются, в связи с чем, по каким направлениям, планам и т.д.

Не вдаваясь, в конкретику, как данные «опоры» человеческого бытия непосредственно и ближайшим образом соотносятся, укажем, что взаимосвязь их прямо вытекает из, ставшей азбучной, общеметодологической установки. Она гласит: чтойность любого предмета, соответственно, постижение ее, равно предмета в целом, — что есть, структура, явления, где границы, каковы измерения, на что он пригоден, способен, чем располагает и т.д., — никоим образом не осуществимы (во всяком случае, адекватно) без увязки с тем, как предмет есть: каким образом реализуется, как раскрываем, соотнесен со своим окружением. Иначе говоря, как движется, что он есть в движении. Причем, — собственном, как в способе предметного существования. Понять предмет, — идет ли речь о явлениях неживого, живого, тем более, общественной материи, — нельзя, зациклившись лишь на его «чтойностях». Больше того. Ни одна вещь, сущее как таковые (лишь по чтойности своей) невозможны. Они не реальны в данной плоскости без взаимоотношений, связей с окружением, без влияний на другие предметы, встречного движения последних.

Достаточно вспомнить элементарные азы диамата о связи движения и любого сущего, чтобы признать сказанное. Лишь в своем движении предметы обретают реальность. Они не имеют никакого значения, коль скоро не известно, не раскрыто, свойственное им, движение. Лишь, претерпевая движение, — причем, выступающее собственным, предметным, способом существования, — каждый предмет обретает не просто многообразно внешнюю определенность. Он обретает именно субстанциальные, внутренние отличия от всего остального, качество, количество, время, меру. Он сущностно разворачивается, как и полнотой бытия.

Дело еще проще. Движение и сущее (вещь) так связаны, что одно без другого не возможны, не мыслимы. Они пребывают в глубоко внутренней субстанциальной связи. Нет недвижного сущего, нет движения самого по себе. Есть всегда лишь конкретно-предметное движение и специфически движущийся предмет.

Перенеся данные элементарные положения на жизнь общества, человеко-мирные, человекобытийные отношения и дела, собственным движением, способом существования коих выступает практика, нетрудно понять, сколь велико значение правильного понимания и реализации последней (одновременно связи ее с тем, что движет) для истинного и подлинного совладания людьми своей жизнью. Вообще, — для осознания всего, чем они живут, что представляют, сознают, как относятся к окружению, какими смыслами наполняют свое существование и т.д.

Итак, как бы мы не пытались сосредоточиться на раскрытии общественно-мирной или другой субстратной стороны человека, непременно приходится обращаться к практическому аспекту его самоутверждения (второй «опоры»). Точно также обстоит при рассмотрении практики как способа человеческого бытия. Понять ее без разбирательства с первой стороной не удастся. Обе «опоры» настолько едины, сращены, что провести между ними жесткий «водораздел» принципиально невозможно. Характеризуя один момент-«опору», мы непременно обращаемся и к другому. Отсюда должно быть понятно: вести разговоры о человеческих вещах, делах, — тем более, их сущностных и других внутренних аспектах (сколь бы они ни были «материальны», «субстратны»), — невозможно без обращения ко второй, «держащей их опоре». Последняя в теснейшем, неразрывном единстве с первой только, дает человеку, связанным с ним предметам, реальность на существование. Познание их реализуемо через раскрытие обеих «опор» в взаимоувязке, не иначе. Поскольку познание человекобытийных явлений теряет смысл, коль скоро проводится без учета субстратно-практической диалектики вещей, постигать последние, — где и что бы ни представляли в обществе, мире, событии, — в отрыве от собственного движения, которое есть их способом существования, недопустимо.

Но верно и следующее. Хотя оба фактора («опоры») поддерживают друг друга, взаимодополняются, они также противоположны, являют относительную самостоятельность. В этом ключе, по крайней мере, для исследовательских, аналитических целей, для углубленного осмысления предметной полноты, как человеческих реалий, так и самих данных «опор», часто бывает важен не столько момент очевидной сращенности образующих человекобытийные предметы сторон, сколько выражаемое ими по отдельности. Короче говоря, всегда имеется (иной раз, даже настоятельная) нужда проследить оба человекообразующих фактора порознь: какими особенностями характеризуются, как, благодаря последним, собственно, и складывается целостность человеческого бытия в единстве обеих «опор».

Так, разворачивая собственно материально-субстратную сторону цельности «человек», мы встретим огромное многообразие ее состояний, предметных проявлений, формообразований, вещей. Причем, данная реальность на уровне сущности первого порядка обнаруживается множеством своих образований, моментов в общественно-материальной представленности, основе. Выясняя сущность второго порядка, — придется фиксировать всевозможные проявления человека как мировой реальности. В сущности же третьего порядка он выступит чтойностями событийной субстратности [1]. Все находимые «чтойности», как понятно, весьма своеобразны по своему устройству, функционалу, значимости.

Поскольку «субстратные факторы» (чтойности, формообразования, структуры, содержания, соотношения) в каждом конкретном случае, например, означенными сущностными порядками, человеческую реальность репрезентируют по-разному, они, как понятно, качественно разнообразны, довольно переменчивы, преходящи. Спрашивается, в чем причина их переменчивости, переходов, качественного разнообразия? И, как очевидно, она кроется в движении. Именно последнее сообщает как человеку в целом, так и субстратной стороне человеческого бытия, не только реальность, но также новые состояния, прехождения, динамику. Благодаря ему, существует огромное многообразие человеческих феноменов, предметов, явлений. И, опять же, это движение не есть что другое, нежели практика, практическая деятельность.

Но, коль скоро причина разнообразия «субстратных факторов» человеческой жизни, стало быть, их самих, коренится в практике, как обстоит с последней? Меняется ли она, претерпевает ли трансформации? И, если да, то благодаря чему? И чтобы прояснить данные, равно многие другие, вопросы, нам придется сосредоточиться исключительно на практике самой по себе, по возможности, вне связи с другими вещами, включая субстратную сторону предметного движения. Точно также ведь мы поступаем, дабы серьезно понять движение вообще, абстрагируясь от чтойностей, совершающих его.

Без такого подхода, помимо сказанного, не обойтись еще потому, что анализ (точно также синтез) существенных особенностей искомого вне сосредоточения исключительно на нем, не отвлекшись от остальных предметов, оказывается просто невозможным. Достаточно сказать, что без абстрагирующей сосредоточенности другие вещи, моменты, нужды просто затмевают существо дела, осложняют нормальное понимание осмысливаемого. Направляя по ложному пути, — укрывают истину, обрекают на ошибочные выводы.

Так, ближайшее неспециализированное рассмотрение обнаруживает (и представляется обычно при поверхностном подходе), что различные материальные состояния, пределы, уровни и сферы своего проявления человек обнаруживает в смысле практики одинаково. То есть, практическое движение, — несмотря на то, что признается (точнее, провозглашается) «специфической человеческой активностью», «трудом», поприщем жизнеобеспечения человека, «критерием истины», определяющим фактором общественно-мирных явлений и т.п., — тем не менее, принимается чем-то внешним чтойностям, которые, как установлено (да и признано), детерминирует. Отсюда понятно. Будучи внешней для переменчивых человеко-реальных явлений, чем-то постоянным, неизменным, она, конечно же, не может быть усмотрена во внутренней, субстанциально определяющей роли относительно последних в означенном выше плане. Если как-то определяет их, то внешне, не более. Отсюда, между прочим, распространенные тщания усматривать факторы существования, изменения, прехождения социокультурных явлений не в себеравной везде и всюду (потому, как бы нейтральной к «вмещенному» в нее) практике, а в разного рода вещах-обстоятельствах. А они, в свою очередь, уводят в мистику, «сверхъестественности», «тайны», «непонятки» и т.п. Стало быть, подобными поверхностными, в лучшем случае, «отодвигающими», но не решающими проблемы, подходами оказывается непонятой как сама практика, так и явления культуры, человекобытийная реальность.

Конечно, данное, ошибочное понимание далеко не только следствие, так сказать, «просчетов методологического характера». Тут и ряд других причин, в частности, из области мировоззрения. Однако, методологический момент (тем более, когда теснейшим образом сращен с мировоззренческим, что имеет место в диалектическом материализме), как бы там ни было, главенствующий.

Стараясь не нарушать, означенные выше, методологические требования единства материи и движения и движения как собственно-предметного способа существования, а также следуя еще более значимым общеметодологическим принципам, образующим, к тому же, «ткань» диалектико-материалистического мировоззрения, главное, ответствуя жизненной конкретике, мы покажем: практика как способ существования предметов человеческой действительности всегда качественно специфицируется, преломляя на себе соответствующую материально-субстратную явленность человеческих реалий. Вместе с тем, она именно внутренне определяет последние, сущностно их специфицирует. И, конечно же, практическая деятельность не только выражает и отражается на особенностях сущности первых порядков человека (почему обычно ее связывают с общественно-природной самореализацией людей). Она так же связана с остальными сущностями субстратных данностей человека, включая человекобытийность. Поскольку, соответствуя последним, выступает способом существования явлений данных сущностей, она, как должно быть, тоже претерпевает перемены, качественные превращения. Такие же сдвиги в практике можно наблюдать и в исторической перспективе, а также в диалектике морально-нравственных начал человеческого бытия, в соотношении многообразных форм, сфер, направлений человеческой реальности и т.д.

Итак, практическая деятельность — единственно возможное и адекватное движение человечески-материальной организации. Будучи высшей формой материального движения, она есть специфический (не заменимый и не подменимый, единственно возможный) способ существования человека в мире. В нижеследующем нам и предстоит, причем, предельно общо, в первом приближении, охватом извне, насколько позволяют силы нашего исследования, прояснить существо, основные черты, категориальное поле, динамику и структуру практики как специфического способа бытия человека в мире. Другими словами, мы постараемся разобраться: что есть практика, каковы ее границы, чем она отличается от остальных разновидностей материального движения и творчества, будучи способом существования социально-материальных сущих. Установим, как последние преломляются на практике, как, соответственно, она сказывается на них и т.д.

Оговорившись таким образом, мы постараемся, описывая определяющие черты практики, установить, как и в каких формообразованиях она протекает. Осмыслим также, как ее надо и не надо понимать. На основе и благодаря всему этому, будем надеяться, удастся уточнить и углубить, чем, в дополнение к спецификациям, обнаруживающимся из субстратного начала, конкретно отливается своеобразие человека именно в качестве практически сущего на соответствующем этапе своего становления. Тем самым, более предметно предстанет взаимосвязь практики и первого круга факторов (образующих материальную сторону) человеческой реальности. Раскрывая данные и другие вопросы, нам, среди прочего, удастся подойти к установлению и конкретизации:

— какого рода практикой человек существует в современных условиях, в чем ее

недостатки и опасности, почему она изжила себя исторически;

— что за практическое движение характерно истории в сущностной данности

событийного человеческого бытия;

— как данные разновидности практики соотносятся;

— что призван на практике современный человек ради обретения достойного истории,

бытия и времени, главное, подлинной человечности, будущего.

Несомненно, означенные, вообще, все вопросы и аспекты проблемного поля практики в высшей степени насущны и никогда не теряют своей актуальности, приковывая к себе внимание маститых авторов. Оно и понятно: ведь речь о наиболее важных, принципиально значимых сторонах человеческого бытия. Без их осмысления ничего здесь не понять, ничего серьезного не совершить, плыть по волнам жизни без руля и ветрила, подобно щепке. Ведь практика — везде и всюду с человеком, где и что бы он ни вершил, как бы себя ни проявлял, существовал, относился, переживал, волил...

И важно здесь не столько то, что над проблемами практики постоянно ломают головы, сколько в том, чтобы «ломание» данное было плодотворным, чтобы получались истинные результаты, подлинно проясняющие и саму практику, и все то, что так либо иначе упирается в нее. А «упирается», как должно быть понятно, слишком многое: весь уровень человекобытийной организации материи в бесконечных формообразованиях, сущностных порядках, историческом процессе. Здесь судьбы и жизни стран, народов, конкретных людей с их помыслами, отношением к действительности, способностями и потребностями, устремлениями.

А истинное понимание, истинный подход и решение означенных и других вопросов, что ни говорить, ни в коем случае не достижимо, коль скоро при их реализации не соблюдаются элементарнейшие требования. В частности, — означенные выше, очевидные методологические принципы. К тому же, не любое мировоззрение, не любая философская позиция может служить в данном отношении.

И еще одно относительно нашего подхода к искомому предмету. Наше погружение в предметное поле практики носит общий характер, — проводится под углом зрения охвата извне, предварительного видения. В этом смысле оно ни на что другое не может, по большому счету, претендовать, помимо, разве что, попыток прикоснуться к искомому в означенном плане. Тем самым, самое большее, в настоящей работе мы рассчитываем прояснить, хотя бы, некоторые моменты из огромного круга аспектов, репрезентирующих практику как весьма сложный, многопланово конкретный предмет, нуждающийся для своего системного и основательного прояснения в приложении коллективных усилий как можно большего круга исследователей.

Претендовать на большее в плане обозначенного круга вопросов и подхода наше исследование просто не может позволить себе. Намеченный здесь, общий охват извне искомого не предполагает внутреннего проникновения в него, соответственно, полномерного развертывания по всем правилам логики и методологии. Он ограничивается лишь предварительным представлением, некоторым внешне-осмысленным предметным (речь о практике) образом, не проникающим вглубь дела. Такой, предваряющий подход, соответственно, видение, что ни говорить, непременно нужен: ведь серьезный (в том числе научный) анализ предмета не начинается с пустого места, не совершается с «чистого листа», но именно с предваряющего (предварительного) подхода к искомому. Последний во многом выражает нечто от того, что В.И. Ленин называет в известной формуле, описывающей диалектику постижения вещей, «живым созерцанием» [2].

Можно в этом ключе сказать, что все, имеющиеся до сих пор исследования практики, не выбираются из такого подхода. Наш подход в их ряду претендует лишь на иное видение искомого. А именно: как диалектически становящегося и выступающего по своей глубинной сути освоением, осваивающей практикой.


Проблемность и состояние исследованности темы.

Без истинного понимания практики, без учета ее внутренне-диалектической связи с многоразличными материальными явлениями, коими реализуется человек, без понимания места и роли практики везде тут, повторимся, невозможно адекватное постижение каких бы то ни было социокультурных, общественно-мирных, человекобытийных процессов, образований. Ведь практика (причем, как со стороны постигающего, так и со стороны постигаемого) выступает их специфическим способом существования. Причем, — каждый раз конкретным. Вся история человеческой мысли, философии, где мыслители, исследователи пытались на различный лад познать и понять человека, историю, мир вне связи с практикой, так сказать, «созерцательно», именно это и свидетельствует. Правда, — по большей части в отрицательном смысле. Ибо без учета практики, или на основе ложного понимания последней, они и себя сами, и свой мир рисовали, видели извращенно, неподлинно.

Величайшая заслуга Маркса, среди прочего, в том, что он, включив принцип практики в мировоззренческое основание философско-научного познания и отношения к действительности, преодолевает тупики и противоречия, на которые неизбежно наталкивается мышление до сих пор, не обращаясь к практике, не беря ее за отправной момент в освоении человеком действительности и самого себя. Далеко не в каждой философской системе очевидно, во всяком случае, как в марксистской, необходимость осмысления проблем практики. Лишь здесь проясняется, что специфическим способом существования человека, — живущего общественно, мирно, с бытием, временем и каким-либо другим образом, выражающим чтойность соответствующих порядков сущности человека, — безусловно выступает практическое движение. В философии марксизма становится очевидным, что без истинного понимания и учета практической деятельности как способа существования человекобытийных явлений, — в частности, места и роли ее касательно означенных «чтойностей», — адекватное постижение (да и осуществление) человека и человеческого, о чем бы ни шла речь, никак не возможно.

В известном смысле даже нет необходимости обосновывать, что практика выступает специфическим способом человеческого бытия в мире. Факт данный так или иначе признается авторами (не только марксистами), у которых искомый предмет находит сколько-нибудь серьезное осмысление. Сколь бы мыслители различных эпох и мироориентаций ни разнились между собой несомыми идеями и позициями, — в том числе касательно подходов к человеку, жизнеотправлениям людей, обществ, истории вообще, — они, тем не менее, во многом единодушны относительно способа человеческого существования. Причем, «единодушие» обнаруживают не только представители-носители известной культуры, цивилизации, но также в более широком, общеисторическом смысле. Прямо либо косвенно признается, в частности, что человек живет в мире практически, и именно в практике кроются «загадки» и «разгадки», если не окружающей человека реальности, то самой его действительности сполна. По крайней мере, — вещей весьма значимых, смысложизненного порядка. «Практика» (вплоть до причудливых данностей своих) постоянно присутствует в учениях мыслителей, иной раз весьма несхожих, отправным, главенствующим моментом. Это имеет место даже, когда сам конкретный мыслитель о сем не подозревает.

Больше того. Современные исследователи (в том числе отечественные) прокладывают путь идее об историчности практики, множественности ее формообразований, необходимости в этой связи вести разговоры о феноменах человеческой жизни под углом зрения той специфичности, которая задается их собственным способом существования. Важно, что о множественности практик стали говорить не столько как о самостоятельных данностях, или представляющих некоторое пространственно структурированное целое (так обычно до сих пор делалось), сколько в смысле развития, видоизменения во времени как каждого структурного момента означенной целостности, так и ее самой. То есть, практики как таковой.

Все же, что практика качественно различна, субстанциально конкретизируясь применительно к чтойностям, которые движет, имеющаяся литература мало как усматривает. Повторимся, практика как таковая берется тут в качестве чего-то раз навсегда данного, сама себе равная, лишь внешне видоизменяющаяся применительно к любым материализациям человека. Исследователи обычно навязывают вещам и видят вокруг лишь разновидность практики, которой живут, знают. Так, производяще живущий, исследователь, ученый осмысливает протекшую до него историю, события именно как производяще данные, смазывая «все исторические различия и во всех общественных формах видя формы» производящие [3].

Это, разумеется, лишает возможности пробиться к искомым вещам, не позволяет понимать их в адекватном свете. Потому предстоит преодолеть подход в реализации практики как раз навсегда данной. Следует вести разговоры о практике в ее движении, становлении, конкретике, применительно к тем человекобытийным реалиям, которые выражает, разворачивает.

Единственно из понимания практической природы человеческой жизни адекватно постигается любая грань ее как природно-социальной, социально-мировой данности. Тем более — в качестве развертывания человеческого бытия. Практика — везде, что ни творит и утверждает человек, что ни происходит с ним. Без понимания и опоры на нее, без осуществления человеком себя подлинно практически, — ни в чем невозможно разобраться, ничего не осуществить, ни одной значимой задачи не решить.


Философско-методологические основания исследования.

Повторяем, это почти всегда и везде знает серьезная философская мысль, несмотря на конкретные формы данности ее и формы (вплоть до упрятанности), коими здесь фигурирует категория практики. Верно также, что только в лице философии марксизма практическая деятельность впервые предстает всеобъемлюще. Не «между прочим», — не попутно, не косвенно и т.п., как к ней иной раз обращаются, — а прямо: специфическим способом движения, утверждающим человеческую действительность сполна. В марксизме ни один вопрос, никакой предмет сложной и многогранной человеческой реальности не раскрываем, — главное, не утверждаем по своей истине, — без подлинного понимания и осуществления практического движения, без опоры и нацеленности на него. Идет ли речь об общественной организации, функционировании институтов, о процессировании элементов материальной или духовной культуры, об отношениях между людьми в обществе, мире, событии, — короче, о любом жизнепроявлении человека, каком-либо присутствии его в мире, — все это без изъятия обязано и существует, постигается практически. В этом ключе вполне понятно, почему марксистская философия строится чем-то вроде «саморефлексии практики».

Однако, несмотря на столь претенциозные «притязания» и соответствующие заявления, даже здесь, хоть и признают, что всюду в проявлениях человека мы будем наталкиваться на практику, тем не менее, до сих пор господствует поверхностный взгляд, среди прочего, не понимающий, что в каждом конкретном случае, к тому же, применительно к сущностным данностям человеческой материи она (практика) тоже качественно конкретизируется, специфицируется.

Что дело обстоит именно так, среди прочего, логично следует из методологических оснований диалектического материализма. В том числе из означенных выше. Ведь, гловоря общо, движение (разновидностью которого является практика) как таковое в конкретной конечной материальной области не просто эволюционирует, сохраняясь в одном и том же качестве, но скачкообразно (революционно) преобразуется. Переходит из одной меры, формы в другую, развивается (оставаясь, правда, на глубоко бытийном уровне самим собой).

Собственно, практика, будучи конкретным обнаружением движения на известном этапе становления последнего, служит наглядным подтверждением означенной диалектики. И, вообще, такого не может быть, чтобы, сообщая динамику вещам, плодя их многообразие, выступая их активностью, сутью, движение (в нашем случае практика) само оставалось неподвижным (неизменным). Иначе и не может быть.

Коль скоро, далее, каждой конкретной вещи присуще собственное движение, выступающее ее способом существования, — а последний, как раз, придает специфику ей (вещи), равно нет и не может быть двух совершенно одинаковых вещей, — что это значит? А то, что само движение (как вещь), его качество, существо, тоже меняется, преобразуется из одной вещной данности в иную.

Несомненно, это общее положение, опять же, обретшее достоинство «азбучности», распространяется и на практическое движение, движение как практику. Последняя как субстанция человеческого бытия тоже весьма разнообразна, развивается, генерируя реализуемые вещи: социальные явления, исторические события, общества, страны, культуры, миры. Строго говоря, история человечества — это, главным образом, история (движение) этого самого практического движения человеческой реальности.

Итак, если не признавать качественное многообразие практики, ее динамику, исторически-конкретную данность, вряд ли возможно истинно понять реалии человеческого бытия, даже признавая, что их специфическим способом существования практика-таки, является. Правда, тогда становится не ясно, в чем эта специфика состоит, что значит способ существования...

Другой недостаток, от которого марксистская философия доныне не освободилась. Практика как нечто неизменное тут, по ряду причин, редуцирована к производящей деятельности, технике. Собственно, сказанное касается любой модерновой формы философствования, куда, несомненно, относится и марксизм, в частности, сложившийся в нашей стране, догматически закосневший.

Отсюда — всевозможные негативы (особенно очевидные в современных условиях), коими чревата так понимаемая, главное, реализуемая «практика», равно, исповедующие ее, философские построения. Опять же, — не единственно марксизм, выступающий, вдобавок, догматически-идеологизированной данностью. И, выходит, хотя о практике марксистскими исследователями (в том числе отечественными) сказано довольно много, тем не менее, что говорится, как бы «бьет мимо», не касается сути дела, осмысливает искомое (сведя его к производству) однобоко, неадекватно, соответственно, неистинно.

Все же, основополагающие жизненные установки, сокровенно-значимый дух и идейные интенции феномена практики касательно судеб мира, исторического процесса, человеческого будущего и прошлого, при любом раскладе дел, сохраняются марксизмом, несмотря на постигавшие его превратности и злоключения. Так, здесь (в творчестве Г.С. Батищева, В.С. Швырева, Ф.Т. Михайлова, В.С. Лазарева, Э.Г. Юдина и др. [4]), в частности, уже преодолеваются отдельные аспекты производяще-активистского, индивидуалистски-прагматистского, своемерного, действующего восприятия практики [5]. Исследователи вплотную подходят к осмыслению поступающе-осваивающего, человеко-бытийного, даже событийного видения феномена практики.

Эти-то наработки, идейные интенции на современном этапе истории и собственной судьбы марксистского учения, — кстати, в пору наибольшей опасности от культивируемой здесь техногенной модели практики, — выливаются, свободным от производящести и любой иной односторонне-примитивной редукции, образом практики.

Вместе с тем, открывается возможность видения, которому уже доступно трезвое, животворное, бытиеносное понимание и осуществление последней. Среди прочего, — посредством осмысления и реализации практики в категориальном поле поступка [6]. А это самым ближайшим и непосредственным образом обнажает специфический способ человеческого бытия осваивающим творчеством, произведением.

Конечно же, поиски новой практики, нового основания, — где бы человек мог осуществлять и сознавать себя адекватно, соответственно зовам времени и бытия, реализуясь в подлинной историчности, — ищутся не только философами, не только на мировоззренческом уровне, но также на уровне конкретно-научных исканий, в целом ряде наук. Особенно интенсивны поиски означенного основания-субстанции в науках гуманитарного комплекса. Понятно, прежде всего, — в психологии, педагогике, культурологии и др. Именно здесь с особой силой сказывались недостатки, ограниченности диктата объективизма, метафизики, вообще, модернового мироотношения, видения человека, его места и роли в мире, вырастающие из производяще-присваивающей практики.

По сути, те самые устремления по обновлению понимания и реализации практики, которые философствующие авторы намерены реализовать посредством категории освоения, ученые в психологии пытаются воплотить с помощью понятия «поступок», «поступающая деятельность». Ряд отечественных исследователей (С.Л. Рубинштейн, В.С. Выготский, А.Н. Леонтьев, В.А. Роменец и др.), так либо иначе, именно через насыщение практической деятельности поступающим началом усматривают преодоление бесчеловечности, отчуждения, придание человеческому существованию жизненной конкретики, полноты бытия [7]. Больше — сообщение современному человеку спасительного прорыва в будущее из, уже уготовленной налично-функционирующей, производящей практикой, пропасти.

Надо сказать, нечто подобное на «крен» в сторону практики как поступающе-осваивающего творчества наблюдается ныне и в иных (немарксистских) философских течениях. Решая насущные проблемы современного человеческого бытия собственными путями, они по-разному открывают осваивающе-поступающее протекание практики, обозначая данный феномен сообразно своим мировоззренческим построениям. Так, со второй трети XX столетия растет круг работ Западных авторов, прямо либо косвенно выходящих на проблематику освоения (по природе своей поступающего, произведенчески осуществляемого). Изыскания, например, таких мыслителей, как М. Шеллер, Х. Ортега-и-Гассет, особенно М. Хайдеггер, а также ряда представителей неомарксизма, постмодернизма содержат ценнейший материал для разработки осваивательски-поступающей проблематики. Причем, — по различным направлениям.

Выяснение причин наблюдаемого факта в предельно общем плане позволяет видеть: необходимость преодоления состояния глобально-планетарной кризисности нынешней эпохи, поиск и утверждение нового типа практики и постметафизичности (нового типа рациональности), способных выразить принципиально иную историчность, ответствующую запросам сегодняшнего дня. И в еще большей степени — нуждам обретения подлинно спасительного будущего для современного мира. Речь идет об историчности, призванной явить целостность человеческого бытия, многоканальность уз, скрепляющих такого человека с самим собой, миром, бытием и временем. Здесь технико-производящие «скрепы» единения и вещно-потребительского присвоения, влекущие к социальному угнетению, отчуждению, несправедливости и безвыходным тупикам, — вплоть до депопуляторских устремлений современного капитала в лице своих «элитарных избранников», так называемого «закулисного правительства», — оказались бы снятыми. Выражаясь предельно сжато, все это и образует существенный момент событийного человеческого бытия [8].

Главное же в повсюдной актуализации необходимости нового «прочтения» практики — осознание принципиально новой (событийной) миссии, которую призван нести человек в начавшем складываться уже мировом порядке. За недостаточностью располагаемых материальных и духовных средств, — для выхода в пост метафизическое мироотношение, для решения жизненно значимых проблем и преодоления тупиков производяще-присваивающего существования, — ищущая мысль наших дней в лице различных своих представителей прямо либо косвенно устремляет взоры к феномену освоения [9]. Иначе выражаясь, — осваивающе-поступающей, произведенческой практике. Стало уже очевидным: не каждая практика способна удовлетворять означенные и иные запросы человеческого бытия, но лишь практика осваивающе-произведенческая.

Вот почему нижеследующее представляет попытку осмыслить понятие и особенности практики в, означенном выше, круге, под углом осваивающе-произведенческого видения. Последнее, будучи выражением наиболее развитой данности практики на сегодня, позволит всего полней и адекватно обнажить ее существо, соответственно, выполнить преследуемую в настоящей работе цель и задачи. К тому же, практика в осваивающе-произведенческой данности, как раз, и выступает в той самой общности, точнее, содержательной всеобщности, каковая и есть предмет в его восходящем, наиболее развитом, всесторонне сконкретизованном и обобщенном состоянии.

На самом деле. Что важно, - осмысливая предметы, тем более человекобытийные, исключительно значимые, к коим, несомненно, относится искомый нами (практика), сконцентрироваться, прежде всего, на общем в данном предмете, не подлежит сомнению. Точно также, бесспорно, чтобы исходя из практики как цельности, всеобщности, осмысливать и решать вопросы относительно ее (практики) частных областей, представительств, чем, как и где бы они ни были.

Но что значит, всеобщая данность предмета (в нашем случае, практики)? Что значит «отталкиваться от всеобщего» (к тому же, содержательно) в реализации практики в ее многогранной конкретике? Вообще-то, многое.

Причем, тут сразу намечаются два аспекта видения предметной всеобщности: логический и исторический.

И на первый взгляд, они, вроде, выражают разного рода всеобщности. При углубленном же понимании сути обоих методов развертывания предмета их совпадение в последнем, в частности, относительно его всеобщей данности неоспоримо. Это блестяще показал Г.-В.-Ф. Гегель в «науке логики» и замечательно говорит Маркс в своем «Введении к «К критике политической экономии»», а также Ф. Энгельс в известной «Рецензии» на эту книгу [10].

Верно, конечно, логический и исторический методы в систематически полномерно развернутом научном исследовании непременно совпадают. Следовательно, ведут к одному и тому же знаменателю, говорят об одном и том же, в том числе, выступающем в качестве всеобщности осмысливаемого предмета. Другими словами, в обоих случаях всеобщностью практики выступает ее наиболее развитая, обобщенная форма, то есть, осваивающе-произведенческая практика.

В чисто логическом плане, прежде всего, до того, как совладать с практикой, — что-либо делать, преобразовывать, — нужно ее понять. Другими словами, систематически осваивая, выразить теоретически, в логике понятий. Не вдаваясь, что это значит, ибо, иначе, мы очень далеко отвлеклись бы от решения задач с искомым предметом, укажем лишь следующее. Далеко не всякое состояние, формообразование той либо иной предметности подлежит опонятливанию, систематически-логическому осмыслению. Вернее, эту работу вполне можно проводить. Но, поскольку данное формообразование само по себе будет лишь частным случаем искомой предметности, лишь отчасти выражающим, во многом даже искажающим ее как известное явление, единичность репрезентирует сущность, общее, наше теоретическое построение в данном случае тоже окажется «хромающим на обе ноги». И, по сути, из него можно извлечь довольно мало значимого для понимания существа той предметной цельности, явлением, единичным представительством которой наш частный предмет выступает. Так что, для полноценного системного анализа можно и нужно брать предмет (в нашем случае практику), представший именно в своей наиболее развитой, обобщенной, конкретной данности.

Лишь на этом основании исследование, как бы двигаясь назад, вглубь предмета, сможет восстановить весь путь адекватно-предметного движения к себе. Так что, логический метод движется как бы в противоположную сторону историческому методу. Один начинает сначала, а другой — с конца.

Но историческому движению также не обойтись (как, собственно, и логическому) без предваряющей его движение общей картины, образа искомого. Эта-то картина, исходно-предваряющий образ (который, собственно, намерено схватить настоящее исследование) и формируется на самой первой ступени погружения в предмет, живым созерцанием. О его природе, особенностях, назначениях сказано нами в статье «Живое созерцание и практика в процессе научного познания», на которую уже ссылались [11].

Так что, в подлинном (диалектическом) смысле практика со стороны своей всеобщности, выливающаяся на высшей ступени становления осваивающим произведением, есть не только конечный результат постижения практики, но также исходный, отправной пункт познавательного погружения в данный предмет. Больше того. Как таковая она (всеобщность практики), конечно же, от различных, сменяющих друг друга в-себе-состояний до таких же для-себя-данностей сопровождает предметную диалектику (историю). Лишь не теряя из виду эту все общность, вместе с тем, под ее углом зрения осмысливая соответствующее состояние-этап, явление в развитии предмета, мы не потеряем под ногами истинный путь понимания. А значит, и отношения к нему, строительства, соответственно, практического подхода к другим вещам.

Подлинно научное, систематическое исследование предмета, выступающего в такой, всеобщей форме, начинается, согласно Гегелю и В.И. Ленину, со ступени «абстрактное мышление». Здесь, после эмпирической фиксации многосторонней данности и видений практики, практических явлений, фактов, получения разного рода предварительных обобщений, формулировок, моделей, образов и т.п., мы переходим к теоретико-сущностному ее схватыванию. Другими словами, постижению в системе понятий. Предмет, предстающий во всеобщности, теоретически, в логике понятий раскрываем. Ибо всеобщее на уровне абстрактного мышления — это мышление, мысленно разворачивающаяся теория, понятийно конкретное, идеальная целостность.

Не будем и здесь проникаться существом сказанного, сославшись на написанное в означенной публикации. Лишь одним предложением наметим путь теоретико-логического погружения в предмет (практику). Да, предстоит: всеобъемлюще теоретически осмысливая искомый предмет в сущностных порядках, подняться до его действительно-мысленной конкретики (создания теории действительности, действительной системы понятий, системы понятий, тождественных предметной реальности). Одним словом, развернуто-осмысленный во всех своих сущностных порядках и понятиях (связях), предмет действительно вычерчивается теоретической сущностью, сущностью теории, системы, тождественных действительности, понятий. Иначе говоря, последняя выступает в качестве более или менее завершенной (во всяком случае, в объективном смысле) теории, отражающей что есть предмет на самом деле, действительно. Идеальный предмет («мышление», как бы сказал Гегель, а современные теоретики — «модель») и объективно-реальный предмет («бытие»), тем самым, совпадают, становятся тождественными. Так, подлинно теоретическое познание в итоге своего движения обнаруживает, что, развернутая, теория предстает действительностью. То есть, теоретически созерцаемый идеальный объект полностью совпадает с объективно-реальным предметом в качестве предпосылки объекта. Точнее, теория как система (модель, выступающая воплощенной действительно теорией), приобретает такую конкретность и полноту, что начинает совпадать с тем самым объектом, от которого теоретическое мышление в начале своего пути абстрагировалось.

По получении же действительно развернутой теории, где мышление и предмет совпадают, основываясь на всеобщих (общетеоретических) результатах, теорию практически воплощают. Другими словами, мы реализуем, воплощаем вырастающие из них идеи, цели, выводы, положения. И, по ходу дела — проверяем, исправляем, уточняем, обновляем наши начальные (и другие) видения, отношения к данному предмету (причем, в целом и в проявлениях). И сам последний, в частности, в своем конкретно-историческом становлении, как бы «выпрямляя» последнее, переосмысливается, перестраивается, обновляется.

Это все и означает: мы поднялись на ступень практического постижения нашего предмета. В частности, — взялись за практическое его (практики) переустройство в том виде, как он доныне представал, понимался. В том числе, — из-за, не исключено, ошибочности, ограниченности данных состояний и видений, их «устарелости», прихода в несоответствие с новыми жизненными реалиями, требованиями, задачами. Даже — в связи с проистекающими из них опасностями. В нашем случае, — не забудем, речь о крайне значимом для нас предмете, выражающем специфически человеческий способ существования, — роковыми инфернальными опасностями. Почему, собственно, становится неоткладной работа по дальнейшему прояснению, исправлению, уточнению, обновлению практики (специфически человеческого способа существования, самодвижения человека) в той данности, как видели, соответственно, относились, осуществляли ее люди до сих пор. Задача «нового прочтения», переосмысления и обновления практики (практической деятельности) сегодня настолько насущна и злободневна, что невнимание к ней, отстранение, затягивания с ее решением, несомненно, представляет наивысшую опасность для современного мира и человека.

Действительно. Мы уже касались, и нижеследующее не раз фиксирует различные недостатки и ограничения в понимании и реализации искомого нами предмета. Вместе с тем, будет показано, как производящая практика, полностью выродившись сегодня в сплошной негатив, неся повсюду смертельную опасность, тем не менее, продолжает тотально царить. Особенно в головах, поведении и делах людей. К тому же, — заинтересованных в такой практике, из-за связанности с ней «кровными узами», без нее невозможных. Как раз руками таких буржуазно-либеральных деструктивных сил производящая практика не только не дает адекватно постигать себя и, связанные с этим, свои подлинные призвания (не говоря уже о практике как таковой), но обрекает жизнь, все сущее на планете на погибель. Да так, что, если сегодня не прервать данную разрушительную гонку, не заменить производство, с порожденными им чудовищами погибели, принципиально иным (осваивающе-произведенческим) способом человеческого бытия, — будет просто поздно. И ничем это промедление потом окажется невозможным искупить, восполнить...

Собственно, реализуя именно означенные, весьма непростые задачи всеобъемлющего осмысления и обновления практики, — причем, насколько это окажется нам доступно, пусть и в ограниченном, даже предваряющем систематический подход к предмету, плане, — намерено двигаться наше исследование. Как бы там ни было, в своем предваряющем осмыслении мы надеемся, установив, пусть и далеко не все, но важнейшие особенности и грани практической деятельности, очертить (правда, тоже предельно общо и далеко не все), вытекающие из такого видения искомого предмета, пути и средства, выводящие из поразившей современный мир глобальной и абсурдно-губительной кризисности. Ибо последняя не только не преодолеваема располагаемыми господствующей производящей практикой, волей, мироориентацией, инструментарием, но, напротив, лишь усугубляется, подменяясь инфернальным падением, планетарным крахом. Мы попытаемся, короче, хотя бы в начально-общих чертах, указать, как должно преобразовать, обновить безраздельно господствующую сегодня производящую практику, — дабы спасти современный мир, удержать человека на «лезвии бритвы» событийности и на путях подлинно-исторического будущего, — силами и возможностями осваивающе-произведенческой практики.

Итак, важно, осмысливая предметы, тем более человекобытийные, исключительно значимые, к коим, несомненно, относится искомый нами (практика), сконцентрироваться, прежде всего, на общем в данном предмете. Касательно практики речь идет о том, чтобы подходить к ней как цельности, всеобщности в качестве осваивающе-произведенческой представленности. И, отталкиваясь от такого во многом даже живо-созерцательного (в начале пути) видения, держась его, решать вопросы относительно ее (практики) частных областей, представительств. Главное — осмысливать связи ее с иными вещами, способом существования коих она выступает. Точно также, видеть функции, роль ее в общественной, политической, культурной и остальных областях человеческого бытия.

Можно выразить состояние всеобщности, которой предстает искомый нами предмет в начальной своей данности, также другой диалектикой. Последняя выражает динамическую взаимосвязь духовного и практического в становлении постигаемых и реализуемых человеком вещей. По крайней мере, — смысложизненного порядка. В этой диалектике всеобщая живо-созерцательная данность предмета выразима такими стадиями (уровнями) его становления, как духовное и духовно-практическое, соответствующих, опять же, моральному периоду данной динамики. Обо всем этом у нас пойдет особый разговор в своем месте.

Будем, реализуя свой подход, сознавать как бы поверхностный, внешний, даже предваряющий характер нашего исследования. Здесь существо практики предстает во всеобщей данности. Но «данность» эта не понятийная (систематически развернутая), не действительная, а, скажем так, начальная, живо-созерцательная (как будет показано ниже, моральная), лишь предваряющая систематически-организованную, теоретическую рационализацию практики во всеобщности ступенями «абстрактное мышление» и «практика». Углубленное, систематически развернутое осмысление так представшего предмета — крайне сложного, разнопланового, по сути, бесконечного, в силу его равновеликости, вариативности, вместе с тем динамичности (как формы движения) всей социально-материальной организации, — это крайне сложная, трудоемкая и многоохватная работа. Вряд ли как таковая она доступна и исчерпываема одним, тем более, индивидуально выполняемым исследованием.

а то, что практика нуждается в основательном и систематическом осмыслении, в приложении как можно большого числа «рук», усилий, — вне всякого сомнения. Достаточно сказать, что к этому уже шло в нашей стране до известных событий августа 1991 года. Велись многочисленные исследования практики, вышло огромное множество монографий, публикаций, посвященных различным ее аспектам общего и конкретного плана. Немало говорилось о практике как творчестве. Специально выделился отдельный философский предмет, «праксиология». Преподавание и исследования данного предмета велись на всех философских факультетах и учреждениях. Причем, — были заняты ведущие специалисты многих кафедр. Постоянно проводились всевозможные форумы, выпускались периодические издания, коллективные монографии, всецело посвященные теоретическим, методологическим и прикладным проблемам практики.

И, тем не менее, как означено выше, результаты данной многоплановой и серьезной работы не увенчались плодотворным успехом. К тому же, все последующие годы с 91-го результаты эти оказались невостребованны, («не модными»), преданы забвению, небрежению, вплоть до осмеяния и гонений, кто продолжал-таки, их.

И последнее. Наше исследование заведомо строится так, чтобы, по возможности, было общедоступным, не «заумным». Чтобы дискуссионные моменты и теоретизирования с умствованиями были минимизированы. Опять же, по возможности упущен полемический момент, излишнее цитирование, прикрывательство именами и т.п. Автор ни с кем не спорит, старается пользоваться понятной аргументацией. Да и высказываемые положения, идеи, выводы-зовы в известном смысле носят, скажем так, «публичный» характер. То есть, они не кулуарны, не обретаются лишь в кабинетной тиши очередного мудреца, но витают на довольно очевидном уровне, в головах обыкновенных людей: журналистов, блоггеров, авторов, выступающих на читаемых (если не популярных) страничках, сайтах в интернете.

Мы считаем, что опора на данную источниковую базу в нынешних условиях, с одной стороны, более всего доступно и приемлемо. А с другой — также и предпочтительно, поскольку именно здесь всего быстрей зреют мысли, идеи, живо отражается происходящее в мире. Главное — ожидания. Пока в известной кабинетной тиши какого-либо мудреца вызреет соответствующая идея, а потом она «выкарабкается на свет», обычно проходят большие сроки с трудами. А здесь — свежеиспеченные, еще «горячие», отдающие живостью, энергией, очевидностью соприсутствия, следовательно, влияния, продукты...



Примечания

1. См. об этом: Алиев Ш.Г. Человек: способ и смысл существования // rar; его же: Философские основания образования событийного человеческого бытия //
2. См.: Ленин В.И. Философские тетради // В.И. Ленин. Полн. Собр. Соч. — Т. 29. — С. 153. См. также: Алиев Ш.Г. Живое созерцание и практика в процессе научного познания // Научно-методический журнал «Горизонты образования», 1(26). — Севастополь, 2009. — С. 27-38.

3. Маркс К. К критике политической экономии. Введение // К. Маркс, Ф. Энгельс. Сочинения. 2-е изд. — т. 12. — С. 731.

4. См.: Батищев Г.С. Не деянием одним жив человек // Деятельность: теории, методология, проблемы. — М., Изд-во политической литературы, 1990. — С. 308-317; Лекторский В.А. Деятельностный подход: смерть или возрождение? // Вопросы философии. — М., 2001. — № 2. — С. 56-65; Швырев В.С. О деятельностном подходе к истолкованию "феномена человека" (попытка современной оценки) // Там же. — С. 107-115; Михайлов Ф.Т. Предметная деятельность... чья? // Вопросы философии, 2001. — № 3. — С. 10-26; Лазарев В.С. Кризис "деятельностного подхода" в психологии и возможные пути его преодоления // Там же. — С. 33-47; Слободчиков С. Деятельность как антропологическая категория (о различении онтологического и гносеологического статуса деятельности) // Там же. — С. 48-57. См. также статьи других авторов в означенных номерах журнала.

5. См.: Алиев Ш.Г. Практика как освоение. Освоение как способ человеческого бытия // РИП Лебедь, Донецк, 1995. — 214 с.; его же: Осваивающая практика: категории — становление — реальность. — Харьков: Основы, 1998. — 256 с.; его же: Практика событийного человеческого бытия // Філософські пошуки. Вип.. XXIII. Львів — одеса: Socio-центр Европы, 2006. — с. 245-256 и др.

6. О поступающей (поступковой) природе практики см. наши работы: Алиев Ш.Г., Мясоед П.А. О поступковой природе практики // http://filosofia.ru/o_postupkovoy_prirode_praktiki; Алієв Ш., М’ясоїд П., Фурман А. Вчинкова природа практики (філософсько-психологічна інтерпретація творчого діалогу В.А. Роменця із М.М. Бахтіним) // Психологія і суспільство. 2012. № 3. — С. 20-37.

7. Балл Г., Нікуленко О. Трактування вчинку в теоретичному доробку С.Л. Рубінштейна і В.А. Роменця // Псіхологія і суспільство (український теоретико-методологічний соціогуманітарний часопис). — 2011. — № 2 (44). — С. 124-129; Роменець В.А. Вчинок і світ людини // Основи психології: Підручник / За ред. О.В. Киричука, А.В. Роменця. — 4-е вид., стереотип. — К.: Либідь, 1999. — С. 383-402; Роменець В.А. Вчинок і постання канонічної психології // Людина. Суб'єкт. Вчинок. Філософско- психологічні студії / За ред. В.О. Татенка. — К.: Либідь, 2006. — С. 11-36; Леонтьев Д.А. Новые ориентиры понимания личности в психологии: от необходимого к возможному // Вопросы психологии. — М., 2011. — № 1. — С. 3-27; Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии: Изд. 2-е. — М.: Учпедгиз, 1946. — 704 с.; Рубинштейн С.Л. Проблемы общей психологии: Изд. 2-е. — М.: Педагогика, 1976. — 416 с.


8. См. об этом: Алиев Ш.Г. Осваивающая практика: становление — категории — реальность // Там же. — С. 3-69; его же: Практика как освоение // — Там же. — С. 18-29; Джохадзе И. Homo faber и будущее труда (об Одной из мифологем развитого индустриального общества) // «Логос». — М., 2004. — №6. — Rambler's Top100 rax.ru; Табачковский В.Г. Человеческое мироотношение: данность или проблема // Киев: Наукова думка, 1993. — 167 с.; Федотова В.Г. Рецензия // Философские науки. — М., 1987. — № 8. — С. 110-113.

9. См. об этом, например: Алиев Ш.Г. Философские основания образования событийного человеческого бытия // Там же; Федотова В.Г. Указ. Соч.

10. См.: Маркс К. К критике политической экономии. Введение // Там же; Энгельс Ф. Рецензия на книгу К. Маркса «К критике политической экономии» // К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч. — 2-е изд. — Т. 13. — С. 323-328.

11. См.: Алиев Ш.Г. Живое созерцание и практика в процессе научного познания // Там же. См. также: Алиев Ш.Г. О трех ступенях научного познания //http://proza.ru/2021/12/12/.